Текст книги "Невестка Петра Великого (сборник)"

Рассказы

Женское царство

Рассказ по поводу женского вопроса и сочинения графа Л. Н. Толстого «Ma religion»

1886 году в знойный июньский день, сытно позавтракав и выпив две рюмки крымской водки, я долго гулял в парке Лесного института, и когда очень утомился от жара, прилег на траве под тенистым деревом немного отдохнуть. В воздухе стояла сильная духота. Во всем саду была мертвая тишина, никто в это время там не гулял, небо было ясное, безоблачное. Казалось, природа, затаив дыхание, ждет своего великого Творца при музыке разнородных птиц, весело чирикавших и щелкавших на разный лад на высоких деревьях сада. Через несколько минут я уснул, убаюкиваемый пением пернатых, и видел чудный сон, который рисовал в моем воображении живую картину целой эпохи. Все подробности ее остались так ясно в моей памяти, что я принял этот сон за откровение. Этот сон я хочу рассказать моим читателям.

I

Мне казалось во сне, что я живу в 3000 году, когда все технические искусства достигли самой высшей степени своего развития, и человеку никогда не представлялась необходимость прибегать к живой силе – все производилось механическими изобретениями. Сама природа также совершенно изменилась во многих местностях: там, где было море, красовались великолепные цветущие страны с новой растительностью и небывалыми животными, между которыми в особенности пленяли взоры пернатые, весело наполнявшие воздух своими певучими звуками. Люди были цветущего здоровья, рослые, красивые, беззаботные – природа легко доставляла им все необходимое для счастливого существовала.

Эти роскошные страны назывались Новым Светом, в отличие от тех стран, которые еще остались в прежнем виде. Страны эти редко встревожены были войнами, которые, как известно, служат причинами громадных народных бедствий, потому что они в те времена уже были почти невозможны: аэростаты были до того усовершенствованы, что в них можно было разъезжать по воздуху так же легко и удобно, как на дрожках по земле, и когда народы, бывало, объявляли друг другу войну, то войска собирались на назначенных для сражения полях и пускали в воздух воздушные шары, наполненные взрывчатыми бомбами, которые кидали в неприятельский лагерь. При этом обыкновенно оба враждебных войска истребляли друг друга в несколько часов, так что оставались одни изуродованные трупы и безнадежные больные. Иногда с обеих сторон высылали одни аэростаты и происходили воздушные сражения. Но исход был тот же: шары истребляли друг друга. Предвидя такой бедственный исход войны, обе стороны всегда старались кончить свои государственные распри миром. Победа одной стороны была иногда возможна только в таком случае, если ей удавалось коварством обмануть бдительность врага и незаметно, неожиданно напустить на него свои воздушные шары со взрывчатыми бомбами. Но это случалось чрезвычайно редко.

II

Мне снилось, что я вздумал предпринять путешествие в Новый Свет и для этой цели нанял воздушный шар. Я летел в нем целых две недели через многие страны и наконец доехал до Нового Света. Я начал разъезжать в аэростате по разным направлениям, любуясь живописными картинами. Моим взорам представлялись то богатые нивы, то роскошные поля с богатыми колосьями, дремучие леса, парки, фруктовые сады, великолепные громадные города с многочисленным населением, реки, озера с плавающими на них кораблями и лодками. Я был поражен, удивлен, и моему восторгу не было границ. На третий день моего путешествия по Новому Свету мое внимание привлек в особенности один обширный великолепный город с роскошными домами, башнями и церквами разного устройства: одни были похожи на католические костелы, другие – на лютеранские церкви, а иные на магометанские мечети или синагоги. Другие представляли какие-то фантастические устройства. Не было сомнения, что в этом городе существовала полная веротерпимость. Улицы, как я мог заметить с высоты, были вымощены шлифованными чугунными торцами, и внутри их летом (я впоследствии это узнал) постоянно протекала холодная вода, проведенная из близкого озера, для того чтобы они не накаливались от солнечных лучей. Лошадей нигде не было видно. Разъезжали на велосипедах, вполне усовершенствованных и удобных для передвижения. Они заводились, как часы, и сами катились очень быстро, а седокам приходилось только управлять ими. Вещи и товары также перевозили с помощью велосипедов: к ним прицепляли тележки, на которые клали груз.

В особенности меня поразило, что везде видны были только одни женщины и чрезвычайно редко кое-где плелся старик-мужчина. Женщины были все без исключения в трауре – в черных платьях. Оживление на всех улицах было необычайное. Меня все это очень интересовало, и я велел спустить аэростат в этот любопытный город.

III

Спустившись в один из городских скверов, я первым делом начал прислушиваться к разговору гуляющих, чтобы узнать, на каком языке здесь следует объясняться. Я тотчас заметил, что все говорят на несколько знакомом мне воляпюкском языке, и немедленно обратился к молоденькой девице с просьбой указать мне хорошую гостиницу.

Она очень любезно вывела меня из сквера и, показав рукой на находившийся в близкой улице дом с красным флагом, сказала:

– Вот видите там красивый, розового цвета дом с красным флагом и надписью «Лотед»?[3]3
  Loted – гостинница (на воляпюкском языке).


[Закрыть]

– А позвольте вас спросить в какой стране и в каком городе я нахожусь?

– Страна называется Беат[4]4
  Beat – блаженство.


[Закрыть], а город – Леб[5]5
  Leb – счастье.


[Закрыть]. Это столица нашего государства.

На мой вопрос, почему в этом городе не видно почти никаких мужчин, а женщины все в трауре, она, пригласив меня сесть с нею на скамейку у входа в сквер, рассказала следующее:

– С нашей страной случилось большое несчастье. Наше правительство несколько месяцев назад запретило соседнему государству провоз товаров через принадлежащий нам порт, и поэтому оно объявило нам войну. Но соображая, что ведя войну при помощи аэростатов не достигается никакого решения, никакой победы, так как обе стороны одинаково погибают, то оба государства согласились кончить свой спор одними солдатами, вооруженными ружьями.

На войну велено было собраться всему мужскому полу всей нашей страны, кроме людей старше шестидесяти и детей моложе четырнадцати лет. Войска встретились на полдороге между нашей и неприятельской столицами и храбро сражались в течение трех дней. Победа была то на одной, то на другой стороне. Но на четвертую ночь при сильном тумане коварный неприятель предательски напустил на наше войско целый флот военных аэростатов и в несколько часов истребил всю нашу армию. На другое утро всех оставшихся в живых враги добивали ружьями, и весь наш лагерь взяли себе в добычу. Наша страна осталась без мужского населения, и вот причина траура всех женщин: кто оплакивает мужа, кто сына, кто брата или отца.

Так как у нас почти нет мужчин, то женщины решили взять в свои руки бразды правления страной и устроить женское царство. Со всех городов присылают в столицу депутаток, чтобы принять участие в обсуждения необходимых мер, и вот почему вы видите такое оживление в городе. Вы, как мужчина, теперь редкое явление в нашей столице, вы будете желанным гостем, вас будут уважать, вами будут дорожить, за вами будут ухаживать.

Я поблагодарил любезную девицу за сообщенные мне сведения и отправился в гостиницу, где меня приняли с радостью и отвели мне самое лучшее помещение.

IV

На другой день я отправился осматривать достопримечательности города в сопровождении содержательницы гостиницы, вдовы убитого на войне обер-прокурора судебной палаты, которая сама вызвалась показать мне город. Я шел с нею как в триумфальном шествии, на меня глядели со всех сторон как на важного приезжего принца, вокруг меня толпилось множество женщин, меня везде встречали с приятными улыбками – все были счастливы видеть мужское лицо. Моя провожательница видимо гордилась своим кавалером, сияя от радости, – на нее смотрели с завистью.

Вернувшись домой, меня уже ждали там многие дамы из самого высшего круга города, чтобы представиться мне и познакомиться со мною. На другой день я получил много пригласительных писем от дам – кто звал на обед, кто на вечер, кто на бал или в театр. Но моя очаровательная хозяйка, вероятно опасаясь, чтобы меня не отдалили от нее, не пускала меня ни к кому.

V

На третий день моего приезда было назначено первое собрание всех депутаток в королевском парке для обсуждения устройства женского правительства, и хозяйка моя пригласила меня идти туда вместе с нею.

На собрании было около двадцати тысяч депутаток в роскошных разнообразных нарядах. У меня глаза разбегались от восторга при виде столь многих грациозных красоток, и я не знал, куда прежде обратить свой взор, но через несколько минут моя хозяйка слегка толкнула меня локтем и сказала:

– Смотрите на кафедру – вдовствующая королева будет произносить речь.

В это время на кафедру поднялась молодая красивая женщина лет тридцати, с величественной осанкой, в дорогом наряде, осыпанном крупными брильянтами; через плечо накинут был аксельбант с синими и красными полосками, а на боку висела маленькая, тоненькая шпага. Она окинула величественным взором все собрание и начала говорить:

– Милостивый государыни! Нас постигло невыразимое несчастье, мы потеряли самое дорогое для нас – наших добрых мужей, любимых братьев и сыновей. Несчастье наше так велико, что я не нахожу никаких слов для вашего утешения. (Слышно громкое рыдание.) Тем не менее мы не должны роптать на распоряжения судьбы. Она часто великими несчастьями достигает еще более великих благ. И в нашем величайшем горе мы должны усмотреть желание Бога произвести громадный счастливый переворот в мире. Женский пол с самых древних времен всегда был порабощен мужским, и, несмотря на то что мы не уступаем мужчинам относительно ума и превосходим их в проявлении доброты, любви, способностей и трудолюбия («Правда, правда!»), они обращались с нами как с низшими созданиями и во всем подчиняли своей неограниченной воле, обижали, обманывали нас безнаказанно, единственно по праву сильного («Правда, правда!»), предоставляя нам только право хозяйничать в кухне, ради того чтобы быть сытыми, и право наряжаться, потому что это служит утехой для их глаз. Мы служили только для удовлетворения их эгоистических страстей. Они любили в нас самих себя, свои собственные удовольствия, берегли нас как средство для собственного сохранения. Без нас жизнь их была бы одна тоска, грустное бремя. Мы услаждали их досуги, развлекали их в горе, разделяли их труды, воспитывали их детей. За все это они лишали нас всякой свободы, сами безнаказанно нарушали часто супружеские обязанности, а нас жестоко преследовали даже за невинное внимание к другому мужчине. Нам запрещали всякое нужное чувство к посторонним и не прощали малейшей слабости. Мы должны были выказывать безответную покорность и рабскую преданность мужу, хотя нелюбимому и ненавистному. Девушка, вышедшая замуж, делалась вещью, самкой, живой механической силой для домашнего обихода. Только неимоверными стараниями нам удалось в последнее время завоевать себе право исправлять некоторые должности, которыми занимались исключительно мужчины, но и теперь они еще продолжают препятствовать нам на каждом шагу в наших стремлениях и успехах, чтобы не выпустить нас из гнусного рабства…

Лишая нас почти всего мужского населения, судьба, очевидно, решила отменить эту несправедливость и произвести переворот в строе человеческих порядков. По неимению мужчин правление государством должно по необходимости перейти немедленно в руки женщин, и должно установиться царство женщин с новыми гуманными постановлениями. (Восторженные возгласы.) Мы должны придумать новые законы, соответствующие человеческой натуре, и доказать на деле всему миру, что женщины более, чем мужчины, способны служить Богу и быть справедливыми по отношению к человеческому роду. (Одобрение.) Власть должна перейти к нам, и мы, женщины, докажем, что лучше сумеем осчастливить мужчин, держа их под властью юбок, чем они, наводя на нас страх своими железными кулаками. (Шумное одобрение.) На нас вследствие печальных событий выпала теперь счастливая доля выполнить эту великую миссию.

Поспешим же, милостивые государыни, приступить к делу, и с этой целью я сделаю вам следующие предложения.

1. В нашем государстве издавна жены принимали деятельное участие в занятиях по должности своих мужей и таким образом вполне ознакомились с делами правления. Поэтому, чтобы не остановить текущие дела в государстве, я предлагаю всем вдовам государственных чиновников на первое время занять места своих умерших мужей до установления новых законов и введения новых порядков. (Одобрение.)

2. Для поддержания рода человеческого советую устроить в других ближайших государствах агентуры для приглашения мужчин в мужья для наших женщин – с тем условием, чтобы жена была главой семейства и муж во всем подчинялся ей. (После этого предложения долго не умолкающие возгласы восторга наполнили воздух.)

3. Предлагаю отправить депутацию в Старый Свет, чтобы воспользоваться его долгой опытностью для составления законов по всем отраслям государственного механизма, приняв в соображение местные потребности родины.

Все эти предложения были единогласно приняты. Составили протокол и резолюцию, которую подписали выборные из депутаток.

Оратора, вдовствующую королеву, провозгласили правительницей государства и пропели народный гимн. По всем городам депутатки развезли постановления о новых распоряжениях, все вступили в свои должности, и дела пошли правильно по-прежнему.

VI

Столичное правительство распорядилось прежде всего об исполнении второго постановления и нарядило агентов в три ближайшие страны с точными инструкциями.

Агентства устроили следующим образом. Всякая женская особа, желавшая вступить в брак, должна была прислать свою фотографическую карточку в трех экземплярах для трех агентов и три подробных списка своего приданого. По приезде агента в столицу страны, куда ему назначено, он должен открыть контору и разослать циркуляр следующего содержания.

«Страна Беат подверглась великому несчастью – все ее мужское население, отправившись на войну, было истреблено неприятелем самым коварным путем в туманной ночи. Чтобы пополнить население и поддержать человеческий род, беатское правительство приглашает мужчин, желающих переселиться в страну Беат, вступить в брак с беатской женщиною по своему выбору. Женщины у нас красивые, здорового телосложения, стройные и очень богатые. Портреты их, списки приданого и условия брачного союза можно видеть ежедневно, кроме воскресных и праздничных дней, от 10 до 16 часов в конторе агентства, помещающегося в улице… дом №…

Агент…»

Условия брачного союза составлены были в женском духе с полным обеспечением семейного спокойствия.

1. Жена делается главой семейства. Ее власти подчиняются безропотно все домашние, не исключая и мужа.

2. Муж должен во всякое время подчиняться желанию жены.

3. Каждое утро муж должен поздравить жену с добрым утром, поцеловать ее, зашнуровать корсет и вообще оказывать ей всякие услуги нежного и внимательного мужа.

4. Когда жена выходит из дома, муж ради изъявления любви к ней должен надевать ей ботинки, а когда она вернется – снимать их.

5. Муж должен сопровождать жену на балы, вечера, обеды и в театр, а на гуляньях ходить с ней под руку. Если на балах жена не ангажируется, муж должен с ней танцевать.

6. На парадных балах у высокопоставленных лиц – у министров, посланников, при дворе, где дамы являются с длинными шлейфами, – муж должен носить за женой шлейф.

7. Выезжая куда-нибудь с женой в гости, у мужа в кармане всегда должен быть запас иголок, шпилек, булавок, черных и белых ниток для исправления случайных повреждений туалета.

8. В обществе, в театре и на гуляньях муж должен держать веер и бинокль к услугам жены.

9. Муж не должен ухаживать за другими женщинами. За такой проступок он может быть посажен в тюрьму на три недели по приговору духовного суда. За нарушение же супружеской верности как муж, так и жена в первый раз подвергаются заключению в тюрьму на год, а во второй раз супруги могут разойтись, но без формального развода.

10. Муж состоит на полном содержании жены, которая обязана удовлетворять всем потребностям его и всего семейства.

11. Жена как глава семейства заведует всеми делами, и муж может в них участвовать только по согласию жены.

12. По смерти мужа жена может выбрать себе другого; по смерти жены муж получает в наследство 1/5 часть всего оставшегося имущества, остальное разделяется между всеми их детьми поровну.

Относительно обид, оскорблений, раздоров и прочего супруги одинаково подлежат общим государственным законам.

VII

Отправив, по назначению агентов, снабженных полномочиями и всем нужным, правительство приступило к пересмотру законов по администрации и судопроизводству. Но тут оно наткнулось на множество несообразностей, запутанностей и несправедливостей, которые могли быть терпимы в правлении суровых, бессердечных мужчин, но были несовместимы с нежным поэтическим умом женщин, стремящихся всегда к удобствам, равноправности и простоте. Не зная как выпутаться из столь многих затруднений, правительство, согласно 3-му пункту резолюции депутаток, решило учредить комиссию из шести ученых женщин и отправить их на три года в Старый Свет, где, как предполагали, многовековым опытом наверняка выработались законы и порядки, вполне соответствующие потребностям людей. Комиссии вменили в обязанность объезжать главные страны Старого Света, изучать законы и порядки каждой страны, и затем выбирать и составлять постановления для женского царства Беат.

В комиссию были выбраны следующие ученые-женщины:

Лом, по званию доктор прав;

Мелид, по званию доктор медицины;

Жем, по званию священник;

Пуг, жена пехотного командира;

Тид, профессор филологии;

Мель, морской капитан[6]6
  На воляпюкском языке Lom значит «отчизна», Melid – «достоинство», Jem – «стыдливость», «Pug – сражение», Tid – «учение», Mel – «море».


[Закрыть].

Как представительниц государства, их снабдили рекомендациями, верительными грамотами и богатыми туалетами, наполнившими шесть аэростатов, и комиссия отправилась в путь.

Сперва они прилетели в столицу европейской Турции – в Константинополь.

Беатки представились великому визирю, всем министрам и, наконец, получили также аудиенцию у султана. Все были от них в восторге, восхищались их изящными манерами и пленялись их красотой и многосторонним образованием. Султан через несколько дней даже начал придумывать средства, как их приобрести для своего гарема. Когда Лом объяснила ему, что они разъезжают по Старому Свету для изучения государственных законов и порядков, он приставил к ним лучшего профессора правоведения, и сам великий визирь вызвался познакомить их с административными порядками страны. Беатские представительницы прилежно занимались некоторое время, делая выписки из собраний законов, но вскоре они разочаровались в турецких порядках.

В один праздничный день великий визирь предложил им посмотреть турецкие гаремы.

– Что такое гаремы? – спросили беатки.

– Это помещения, где мы держим наших жен.

– А у вас один мужчина имеет нескольких жен?

– Да, богатые люди имеют.

– И вы их держите в особом помещении взаперти, как пленных, и, вероятно, под надзором тюремщиков?

– Да, у нас для этого есть особенные дамские лакеи, называемые евнухами. Турки очень ревнивы.

– А ваши женщины не ревнивы и терпят соперниц?

– Они поневоле должны их терпеть. Они все купленные и должны безропотно подчиняться нашей воле подобно невольницам.

– А если кто из них изъявит непокорность мужу, он ее без сожаления удаляет из гарема, наказывает или продает другому?

– Нет, он освобождается от нее без шума, без крика, тихо, без слез, без соблазна, – сказал визирь, улыбаясь.

– Как же это так?

– Очень просто. Ночью, когда она спит в своей отдельной комнате, евнухи, всегда покорные рабы своего господина, хватают грешницу и, быстро сунув в мешок, зашивают его. Затем садятся на лодку и выезжают на середину Босфора, где опускают мешок с виновницей в волны – и дело с концом!

Услышав хладнокровный рассказ визиря, беатки пришли в сильное негодование и решили, что турки – варвары и отсталые люди и что у них нечему научиться. Они тотчас же начали собираться к отъезду. Напрасно султан и великий визирь старались уговорить их остаться в столице еще на несколько недель, уверяя, что они найдут в ней много хорошего и полезного для их родины – зашитый мешок и Босфор так напугали их, что они поспешно оставили Константинополь или, скорее, сбежали из этого города, как напуганные птицы. Султан и визирь были в отчаянии.

VIII

Уехав из Турции, беатские представительницы направили свой полет в Англию. Здесь они были восхищены образцовым порядком, целесообразными полицейскими мерами, благотворительными учреждениями, обширной торговой деятельностью, точностью и предприимчивостью англичан, но остались сильно недовольны холодным обращением мужчин с женщинами.

Англичане очень обрадовались их приезду, предвидя громадные выгоды. Они тотчас предложили беатской комиссии заключить торговые трактаты о доставлении оружия, машин и опия, устроить в Беате колонии и доставлять мужчин. Но беатские представительницы отвергли их предложения, а что касается доставления мужчин, то просили подождать, пока не выяснятся результаты агентств, устроенных в Новом Свете.

– Это бездушные эгоисты, – сказали беатки, уезжая из Англии, – но от них можно позаимствовать много хорошего и практического.

Из Англии они отправились в Париж. Здесь их восторгу не было конца. Изящные туалеты, богатые моды, прелестные дамские украшения, утонченное обращение с дамами, разнообразные развлечения наполняли их душу невыразимой радостью. Не менее обращали на себя их внимание государственные учреждения, ученые заведения, удобства и гуманные законы, личная свобода и прочее. Они решили остаться в Париж подольше и основательно изучить французские порядки. Комиссия действительно занималась добросовестно и при содействии парижских специалистов составила очень дельный сборник постановлений, мер и правил согласно требованиям женского царства Беат. Они выказали в этом труде глубокое понимание дел и громадный практический ум. Сами французы признали их труд шедевром государственных распоряжений. Их поздравили с успешным исполнением своей задачи, хвалили, льстили их женскому самолюбию, убеждали, что уже пора отдохнуть и воспользоваться развлечениями, доставляемыми светским городом Парижем. Женская натура долго не могла устоять против, так сказать, невинных соблазнов. Они начали посещать в сопровождении ловких кавалеров театры, публичные собрания, увеселительные вечера; завязали знакомства и делали с ними прогулки по окрестностям, стали сами давать вечера, балы, веселились, танцевали, влюблялись. Лом, увлекаясь красноречием знаменитого адвоката, полюбила его и вышла за него замуж. Мелид, сопровождавшая часто студентов и врачей в клиники и госпитали и потому привыкшая свободно обращаться с мужчинами, в скором времени отдала свое сердце одному известному профессору медицины, а так как не замедлили появиться признаки этого сердечного союза, то сочеталась с ним браком. Только Жем, согласно своему сану, держалась строго в отношении мужчин. Пуг, Тид и Мель также долго не устояли против увлекательности французских аристократов и вышли замуж. Все эти браки одобрены были беатским правительством, принимавшим всевозможные меры к населению страны мужчинами. Правительство даже потребовало, чтобы и Жем выбрала себе товарища жизни, но, не доверяя легкомысленным французам, она отложила выбор до тех пор, пока приедут к серьезным немцам.

При заключении брака беатские красавицы имели осторожность не предъявлять условия, установленные в их отечестве для вступающих в супружеский союз с беатками.

В Париже беатская комиссия оставалась целый год, а затем отправилась в Германию, но уже вместе с мужьями и в другом положении. Беатки были кругленькие, полненькие, как насосавшиеся пиявки.

В Германии представительницы женского царства пробыли недолго. Они собрали кое-какие полезные постановления, но остались недовольны немецким педантизмом, мелочностью и скаредностью глубокомысленного народа. Жем нашла себе горячего поклонника в молодом священнике, известном во всей Германии своей обширной ученостью. Но она поступила с ним честно и сообщила ему условия бракосочетания в ее отечестве. Он с религиозным смирением на все согласился. Однако из любви к нему она обещала не носить корсет и длинный шлейф и, таким образом, избавить его от обязанности зашнуровывать ей грудь и носить за нею хвост.

IX

Из Берлина представительницы женского царства прилетели в своих аэростатах в наш благословенный Петербург. Они были очень счастливы и довольны своими мужьями. Ловкие и вежливые французы ухаживали за ними и оказывали им всякого рода услуги, с большой готовностью зашнуровывали корсеты, если жены их просили, и при этом даже нежно целовали обнаженные белые плечики; все хлопоты по дороге мужья приняли на себя, к величайшему удовольствие жен, которым при их интересном положении это было бы тягостно. Постепенно, вопреки принципам своей страны, они добровольно, согласно женской натуре, сами начали во всем подчиняться воле своих мужей.

Наша гостеприимная Россия всегда несказанно рада приезду иностранцев, особенно если они из малоизвестных нам стран, преимущественно же мы восторгаемся, когда приезжают к нам посольства в халатах, китайцы с косами и в туфлях, дикие индейцы и австралийцы с безобразно разрисованной кожей. Они тотчас входят у нас во всеобщую моду, их показывают во всех увеселительных местах, а топтания их на одном месте сцены принимаются балетоманами за искусные, изящные танцы. Всякий считает себя обязанным видеть их, поговорить с ними. Гостям из образованных, развитых стран мы стараемся выставить напоказ наши достоинства, наше великолепие, замечательности и в особенности наше гостеприимство и предупредительность.

Само собой разумеется, что наших замечательных красавиц, прилетевших, как птицы, по воздуху из далекого Нового Света, о котором мы имели только смутное понятие, приняли в Петербурге с распростертыми руками и неописанным восторгом. Им отвели роскошное здание для жительства, поставили около него почетный караул из кадетов и назначили провожатыми по городу лиц из высшего аристократического класса и чиновного мира, которые блаженствовали и гордились этою честью.

X

Гостьи пришли в восхищение от наших учреждений, храмов, казенных зданий, мостов, правильных улиц, дворцов, окрестностей и нашего гостеприимства. В особенности они были очарованы нашей любезностью и предупредительностью, так что признали русских добрейшим народом в мире. Когда же они начали изучать государственные постановления и им показали многотомный свод законов, который им придется изучить, то они пришли в такой ужас и так испугались, что у них чуть не явились судороги, опасные для женщин в их положении. Их, впрочем, скоро успокоили, объясняя, что свод служит более для справок и им нужно только прочесть, познакомиться с ним и записать, что применимо для их отечества.

В то же время нашлись законоведы, полагавшие, что в женском царстве управление и законы не должны быть так многосложны. Они посоветовали им последовать доктрине нашего русского просветителя, издавшего в 1885 году на французском языке сочинение, указывающее миру настоящее правление, дающее полное блаженство, счастье и свободу.

Им достали это замечательное сочинение. Прочитав его, беатские представительницы, от радости не зная что делать, расцеловали своих мужей. Он ликовали, подобно человеку, находящемуся накануне банкротства и вдруг обретающему на собственном дворе громадный клад. Их женская натура пленилась простотой правил для устройства государства, и они радовались, что их задача будет теперь чрезвычайно легка. Какую обузу это сочинение отнимает у государственных представителей! Не нужно полиции, не нужно судов, никто не будет жаловаться на другого; если кто кого обидит или ограбит, он его тотчас простит, одарит и попросит не стесняться; всякий будет вполне свободен в своих действиях, не подчинится никакой власти, никакому начальству, так как есть только один судья, одна власть – Бог. Не нужно идти в солдаты даже по призыву начальства, потому что никогда не должно быть войны – будет вечный мир, тихая жизнь и братская любовь. Чего лучше! Это идеал блаженства! Le regne de Dieu sur la terre![7]7
  Царствие Божие на земле!


[Закрыть]

XI

В порыве своего восторга и увлечений беатские красавицы не сочли даже нужным обсудить темные стороны этого сочинения. Но за это взялись их мужья.

– Позвольте вас спросить, – сказал муж госпожи Лом, обращаясь к русскому законоведу, – почему не ввели эту удобную государственную систему у вас в России?

– Потому что цензура запретила это сочинение.

– А какие причины имела ваша цензура запретить такое великое дело?

– Потому что введению такой системы препятствуют у нас Кит Китыч и Иван Прохоров, которого мы просто называем Ванькой.

– А что такое Иван Прохоров?

– Иван Прохоров составляет у нас громадную силу. Он находится еще в диком состоянии, не знает никаких возвышенных чувств, иногда напивается до зверского состояния, подчас ворует, грабит, убивает, не стесняясь даже родственными связями. Когда очень расходится, он убьет мать, отца, жену, брата, и его обуздать можно только силой, препятствуя ему сделать зло, – нужно его упрятать в тюрьму, усмирить буйную кровь на тяжелой работе, даже каторжной, а для этого правительству нужно держать судью, чтобы разобрать, виновен ли он или нет, так как его неприятели иногда на него клевещут. Попробовали исправить Ваньку нравственными мерами, но это ни к чему не повело – чем мягче с ним поступали, чем больше ему давали свободы действия, тем он делался своевольнее и все больше и больше пьянствовал, грабил и убивал. Таким образом, не противодействовать злу, как это строго требуется учением просветителя, у нас положительно нельзя.

– Понимаю, – сказал француз. – Полная безнаказанность сделала бы Кита Китыча и Ивана Прохорова крайними анархистами, и их примером заразились бы и люди других классов! Вашу цензуру действительно в этом случае, уж конечно, никак нельзя винить в односторонности.

– В нашем царстве, – возразила Жем, – таких Иванов Прохоровых и Китов Китычей нет, особенно теперь, когда у нас только образованные, вполне цивилизованные женщины. Что же касается церквей, то этот вопрос уже у нас совершенно разрешен и наши законы в этом отношении нисколько не противоречат стремлению русского просветителя к их преобразованию. У нас полная свобода вероисповедания, и никакие преобразования не требуются. Всякий может молиться где и как ему угодно, один или вместе с другими, может выстроить молельню или церковь и содержать ее. Правительство вовсе не участвует в церковных делах и никогда не обращается к церкви для достижения своих мирских целей. Это вполне дело частное. Государственных церквей у нас нет.