Текст книги "Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой"

Пещера Антипароса

Коллекционирование античных памятников вошло в круг обязанностей командования Архипелагской экспедиции. Неутомимый Г.А. Спиридов приложил немало сил для того, чтобы организовать поиски античных мраморов и погрузку их на российские военные суда для придворных нужд и для частных лиц (попали они первоначально в Академию художеств и частные коллекции[786]786
  Известно, например, что не только Строганов получил античных саркофаг от Домашнева, но и И.Г. Чернышев просил Грейга и Спиридова прислать ему мрамор и антики в новостроящийся дом (см. об этом Приложение. Статья В.Э. Булатова).


[Закрыть], но в XIX-XX в. влились в античную коллекецию Эрмитажа[787]787
  Санкт-Петербург и античность – Sankt-Petersburg und die Antike – Sankt-Petersburg and classical antiquities: [Материалы выст. / Авт. текстов: Л.И. Давыдова и др.; науч. ред. Е.В. Мавлеев]. – СПб.: С.-Петерб. Фонд культуры, 1993. С. 62-64; Трей Г. Указатель скульптурного музея Императорской Академии художеств. СПб., 1870. Вып. 1: Скульптура древних народов. С. IV.


[Закрыть]).

Особенно активно разыскание античных мраморов и добычу мраморных заготовок[788]788
  Чистый белый и зеленый мрамор для «доставления в Санкт-Петербург ко двору» на о. Тино заготавливала целая бригада греков под началом грека мастера Гавриила Псая, на что из «чрезвычайных расходов экспедиции было выплачено 5 тысяч 29 пиастров (РГА ВМФ. Ф. 190. On. 1. Д. 29. Л. 9об.). Затем мрамор (в пластинах, кубах, «столбы» и «подставки под столбы») погрузили на фрегаты «Соломбал», «Григорий», «Европа» и «Не Тронь меня», перед чем пришлось соорудить пристани, плоты, выбросить такелаж – «штуки мрамора» достигали веса в 250 пудов… (Там же. Л. 17-19об., 20-22, 63, 105). См. также: Там же. Ф. 188. Он. 1. Д. 92. Л. 272. 1773-1775.


[Закрыть] для петербургского двора вели в 1772 г. Именно в это время крейсировавший в районе острова Самос капитан Иван Борисов докладовал, что посланный им на Самос любитель античности лейтенант Матвей Коковцев отыскал в деревне Мытели(?) «три штуки мрамора», которые были затем погружены на фрегат. Также на Самосе из земли были выкопаны колонны «храма богини Юноны», правда, базы и капители этих колонн на берег доставили и старались погрузить на корабли, а сами колонны русские капитаны брать на суда не хотели (по словам капитана Борисова, «работы будет много, а мрамор весь от долгова времени испортился и изтрескался, я видел, отколоты и биты»)[789]789
  РГА ВМФ. Ф. 190. Он. 1. Д. 2. Л. 96о6.


[Закрыть].

19 марта того же 1772 г. на остров Зея (Кея), где местные жители обнаружили «в месте, называемом Подлее, идол богини.., испорченной»[790]790
  Там же. Л. 93.


[Закрыть], был отправлен находящийся на русской службе грек Николай Пунгало. Он поднялся «на ту гору, где мрамор, взяв с собою 20 человек работников, 6 самых болших кусков спустил на самой берег к морю». В своем рапорте Пунгало обещал прилагать все старания, чтобы не только «еще болея онаго мрамору к берегу спустить», но и погрузить его на российские суда[791]791
  Там же. Л. 99-99об.


[Закрыть].

«Штуки мрамора» на Делосе

В феврале 1772 г. лейтенант Василий Паярков по распоряджению Спиридова грузил «штуки мрамора» на Малом Делосе, причем им уже было свезено на берег до 50 мраморных «штук»[792]792
  Там же. Л. 95.


[Закрыть]. Не вполне ясно, что из многочисленных мраморных святилищ Делоса (именуемого Эгейскими Помпеями!) удалось перевезти в Россию. Возможно, именно их имел в виду Антон Псаро, когда составлял опись мраморов «от храма Аполлонова»:

«5 штук четвероуголных

3 пьедестала

1 пьедестал очень хорошей работы

4 штуки, на коей греческие старинные слова

1 штука, на коей греческие старинные слова

10 колонн

40 штук для составления колонн самочистаго белаго мрамора

1 пьедестал изображаит кашкет и [нрзбр.] вокруг онаго

1 штука с надписью по гречески, старинные слова

Итого всего 5658 пудов»[793]793
  Там же. Л. 92.


[Закрыть].

После того, как на о. Санторин (Тира) в 1771 г. побывал Паш ван Кринен и записал, что на горе Св. Стефана «многия мраморныя статуи и многия разныя штуки находятся»[794]794
  «Краткое описание островов Архипелага». Приложение 6. С. 536.


[Закрыть], на Санторине, по приказанию Спиридова, «для двора… государыни» «были отыскиваемы, как протчее все, также древния мраморныя штуки». Это предприятие на собственные деньги организовали санторинский «командир» Спиро Бичиллия и уже упоминавшийся «наксинской барон Вигр» (де Вигур). К февралю 1774 г. перечень санторинских приобретений – бюста, трех «голов» и 20 барельефов, сохранившийся в переписке Спиридова и Елманова, был весьма внушительным. Не даром, посетивший вскоре этот остров Шуазель-Гуффье отметил, что на Санторине «колонны, несколько статуй и богатых фрагментов были захвачены Русскими»[795]795
  Choiseul-Gouffier. Voyage pittoresque de la Grece. P. 37.


[Закрыть]. Поскольку аттрибуцию имеющихся в Эрмитаже мраморов из Спиридовской коллекции еще только предстоит согласовать с нижеследующим «реэстром», приведем его текст полностью:

«Реэстр всем полученным из Сан-торина мраморным штукам, ис коих некоторыя перевезены в порт Аузу, а другия и ныне находятся в Санторине

1-е. буста фигуры почти гатовай

2-е. 20 маленких четвероуголных марморов разной длины и ширины с фигурами резной работы как следует:

1. две фигуры, который лежат одна на другой обнявшись

2. фигура нагой женщины, которая подле себя имеет другую малинкую

3. на конце стоящая фигура

4. две фигуры, которыя обнимаютца

5. фигура стоящая, имеющая в руках помешку

6. три фигуры, ис которых две сидят, а третья стоит на конце

7. две фигуры: одна мущина, а другая женщина

8. фигура женщины в странной одежде, держащая голову ребенка

9. две фигуры – одна стоит на конце, а другая сидит подле

10. две фигуры – одна лежит, а другая на конце стоит

11. фигура, стоящая на конце

12. таковая же

13. две фигуры – одна болшая стоящая на конце, а другая малинкая лежит

14. пять фигур, ис которых две спят, а третья сидит, четвертая стоит на конце с ребеночком

15. две фигуры подле сидящия

16. такия же две

17. три фигуры, ис которых две лежат, а третья стоит на конце

18. две фигуры – одна лежит, а другая стоит на конце

19. одна фигура стоящая на конце

20. одна фигура лежащая з двумя ребеночками стоит на конце

[3.] и 3 головы разной величины от потеренных статуев»[796]796
  РГА ВМФ. Ф. 188. On. 1. Д. 53. Л. 168.


[Закрыть].

Античные руины Санторина

По характеру описания античных приобретений Архипелагской экспедиции совершенно ясно, что военное командование не стремилось выказать свою осведомленность в скульптуре древних и не решалось чаще всего определять обнаруженные памятники. Вполне вероятно, что античные памятники воспринимались наравне с прочими «чудесами», которые бережно упаковывались и пересылались ко двору. Так, в 1772 г. в Санкт-Петербург вместе с увечными и больными отправляли помимо мрамора «кость слоновую и жемчужныя раковины»[797]797
  Там же. Ф. 190. On. 1. Д. 29. Л. 15об.


[Закрыть], в 1774 г. «некую мумию», кажется, весьма «подозрительную»[798]798
  Там же. Л. 11об.-12.


[Закрыть], а также снова «жемчужные раковины, слоновья зубы и змеиные головки»[799]799
  Там же. Ф. 188. On. 1. Д. 53. Л. 51.


[Закрыть], вывозили, кажется, и куски сталактитов из пещеры Антипароса[800]800
  Πασχάλη Δ. Αι Κυκλάδες υπό τους Ρώσους (1770–774). Μετ`ανέκδοτων έγγραφων. Σελ. 273.


[Закрыть]. Однако все – от главнокомандующего до капитанов судов уже, безусловно, относились к антикам как к государственной ценности, достойной, если ни восхищения, то строгого учета количества, веса и размеров.

Опыт освоения пространства, насыщенного памятниками истории и культуры древнего мира, по-разному преломлялся в судьбах и творчестве участников экспедиции, но тема сопричастности античной цивилизации оказалась в это время причудливо вплетенной в ткань отечественной культуры.

Архипелагское княжество прекратило свое существование в 1774 – начале 1775 г. после заключения Кючук-Кайнарджийского мира и ухода российского флота из Восточного Средиземноморья. Эта утрата едва ли была неожиданной, по крайней мере, для руководителей Архипелагской экспедиции, которые после лихорадочной строительной активности начала 1771 г. значительно поумерили свой пыл. По сути дела, уже в 1772 г. в переписке между командующими Архипелагской экспедицией постоянно всплывал вопрос «о том, что будет, возможно, мир и надо приуготовляться исподволь к возврату во Отечество» (Спиридов – Елманову, июнь 1772 г.)[801]801
  РГА ВМФ. Ф. 190. On. 1. Д. 46. Л. 56.


[Закрыть]; о том, как выводить флот из Архипелага – через Ливорно, Порто-Феррайо, Геную или Порт-Магон[802]802
  Там же. Л. 74об., 96-98


[Закрыть].

В Петербурге отношение к вопросу о сохранении завоеваний в Восточном Средиземноморье также постепенно менялось. Идея строительства на греческих островах государственности все меньше занимала императрицу, которая готова была выгодно обменять «принадлежащие ей»[803]803
  АГС. Т. 1. С. 250.


[Закрыть] острова. В Средиземноморье А.Г. Орлов – «полномочный генерал от Ея Императорскаго Величества Екатерины Второй всея России, главной над Архипелагом и прочая, и прочая, и прочая» – также не слишком церемонился с Архипелагскими княжеством, и уже летом 1771 г. готов был продать один из островов Англии, вероятно, чтобы возместить расходы, связанные с пребыванием русского флота в Средиземном море[804]804
  Там же. С. 90. Перминов П. Три эпизода из истории русско-арабских связей в XVIII в. Эпизод второй // Азия и Африка сегодня. 1987. № 8. С. 57. С.М. Соловьев относит переговоры А.Г. Орлова с английским консулом в Ливорно Диком об уступке Англии любого острова в Архипелаге к осени 1771 г. (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. XIV. М., 1994. С. 513). Между тем, Совет при Высочайшем Дворе обсуждал эту тему 23 июня и 12 декабря 1771 г. (АГС. Т. 1. С. 90,131).


[Закрыть]. В декабре, правда, Орлов сообщил, что сделка эта не состоялась[805]805
  АГС. Т. 1. С. 131.


[Закрыть].

То, что острова в Архипелаге сохранить для России будет трудно, если не невозможно, продолжали обсуждать на Совете при Высочайшем дворе, готовя российские предложения к мирному конгрессу. Принцип uti possidetis (признание прав на занятые территории) на Архипелаг, как и Дунайские княжества, императрица намеревалась в ходе переговоров распространить, по-видимому, лишь из тактических соображений (дабы создать более широкое пространство для уступок, при отстаивании главного). Свое намерение она объясняла тем, что не может довольствоваться лишь «пустым блеском триумфов» и возвратом своих войск, «ограничиваясь честью», что побила и низложила врага, но не смела «дотронуться до его владений»[806]806
  Цит. по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Kh.XIV. С.460.


[Закрыть].

Когда дело, действительно, дошло до мирных переговоров, то, как и предупреждал А.Г.Орлов, проект мирных соглашений России встретил столь непримиримые возражения Пруссии и Австрии, взявших на себя роль посредников в установлении мира, что на требованиях территориальных приобретений в Средиземном море на Фокшанском конгрессе решено было не настаивать. Однако в ходе переговоров в Фокшанах (1772 г.) об Архипелагских островах не забывали обе переговаривающиеся стороны, турки в лице рейс-эфенди предлагали их обменять то на Азовский уезд, то на Азов и Кабарду; Обресков с удовольствием напоминал: «Возьмите в разсуждение, что с самого начала настоящей войны до сего времени Константинополь окружен российскими флотами, что в Архипелаге завладели мы 44 мя островами…»[807]807
  Уляницкий В. А. Дарданеллы, Босфор и Черное море в XVIII веке. М., 1883. С. CCII-CCVII.


[Закрыть]. Впрочем, и в Фокшанах в 1772 г., и в Кючук-Кайнарджи в 1774 г. обе стороны понимали, что Архипелагскому княжеству (20 или 44 островам оного – все равно!) была уготована роль разменной монеты, его уступка была очевидна и спорили только о цене.

Казалось бы, Екатерине II пришлось-таки довольствоваться «пустым блеском триумфов» и честью Чесменской победы.

Однако императрица не могла не тешить себя хотя бы сладостными воспоминаниями об этом «блеске». В 1775 г., когда Архипелаг уже покинули российские суда, Екатерина проектировала создание серии памятников ради увековечения четырехлетнего господства России над островами Парос, Андрос, Тинос, Зея/Кея, Термия и др. Многочисленные исправления, сделанные рукой императрицы при составлении мемориальных надписей, показывают, какое значение приобрело для нее владение Архипелагским княжеством и как Средиземноморская операция превращалась в важный национальный символ и мифологизировалась[808]808
  Ср.: Проскурина В. Мифы и империи. Литература и власть в эпоху Екатерины II. М., 2006. С. 147-194.


[Закрыть].

Целью экспедиции отныне считалась лишь помощь единоверцам, и вот что гласила первая надпись на обелиске, посвященном победам в Морее:

«По повелению императрицы Екатерины Второй создан сей столп на память первого шествия российского ваеннаго флота в Средиземное море в 1769 году для вспоможения благочестивых греков и освобождения их от ига нечестиваго турка (выделено нами. – Авт.) под командою адмирала Григория Спиридова; предводитель сухапутнаго же на оных кораблях войско был генерал граф Алексей Орлов и под ним брат его граф Федор Орлов, сей последной зделал высажение российских войск в Порто Вителло и Корона; от 17 февраля до 29 марта 1770 года взяты капитаном над спартанским восточным легионом Барковым города Пакава (Пассава?) Бердона, Мизистра. Командиром же северным спартанским легионом князем Петром Долгоруковым города Каламата, Леонтария и Аркадия» [809]809
  РГАДА. Ф. 10/1. Кабинет Екатерины. № 444. Л. 6.


[Закрыть].

Мифология побед должна была связать Архипелагскую акцию с главным историческим символом Российской империи – Петром Великим, и подчеркнуть преемственность власти Екатерины. А потому второй памятник посвящался Петру Великому (напомним, что именно в 1766-1778 гг. Фальконе работает над Медным всадником, но новый памятник Петру не мог быть лишним!):

«В честь основателя морских российских сил, истребивших турецкого флота огнем трицати трех кораблей на Азиятском берегу в порту села Борна противу острова Сио под главной камандою в Средиземное море генерала графа Алексея Орлова и адмирала Григория Спиридова 24 июня 1770 года.

(здесь же дан исправленный вариант. – Авт.)

П[етр] В[великий].

В честь основателя морских российских сил, истребивших огнем Турецкий флот в тридцати трех кораблях в порте Калаборно на Асийском берегу против острова Хио под главною командою в Средиземном море генерала графа Алексея Орлова и адмирала Григорья Спиридова 1770 года 24 дня июня в девятое лето царствования Екатерины Вторыя» [810]810
  Там же.


[Закрыть].

Наконец, императрица не уставала торжествовать по поводу, хотя и временного, но владычества над землями, где некогда процветала античная культура. В надписи попали и «Амфитритовы разорения», и упоминания о гробнице Гомера на о. Иосе, и мифические «центавры», Минерва, Медуза.

[Карандашом с многочисленными исправлениями]:

1. Храм крес[т] с надписью: по многим в древностей переменам остров Парос быв во власти победоносного всероссийскаго оружия, видел от 1771 до 1775 г. в своем порте Ауза Адмиралитейство росийскаго флота в Архипелаге, чему в память и в уподобление пароскому храму Цересы[811]811
  Вероятно, речь идет о храме Деметры (римск. Цереры) – центре кикладской античной цивилизации на Паросе. Но в настоящее время, судя по информации, представленной сотрудниками Археологического музея на Паросе, на острове не находят храма Деметры, известны только места святилищ Аполлона.


[Закрыть] законодательнице сие здание воздвигнуту и назван сей остров Парос.

2. Плодородной остров Наксос флагу российскому три году повиновался

NB построить пристань, как на Аглинской картыны с флагом российским и на пристань ставить медаль Наксоса и под ней вышеписанная подпись.

3. Гомерова гробница на острове Нио окружена была росийскими победительми

4. Медаль острова Андроса и подпись: Остров Андрос в древности покорялыся(?) Афинской Минервы по в сем веке российскому победоносному оружию

5. Малая каменная гора, на которой ползуют змеи под ними медаль острова Тино с надписью: Сила и твердость преодолевает зависть; остров Тино в Архипелаге три года под властию был флагу росиискому.

6. Центаур (кентавр – Авт.) с подписью изломленной и плешивия голова штатуи да басамент с подписию: Остров Микон цептаврами гробницею (?) не покрывает глав твоих жителей безвласных, но лаврами покрылись бы оне, буди следовали пример победоносных росийских воинов, у них во власти были три года

7. Зея. Да взаимствуют победителей жителей острова Зея долгоденствия и да продолжателем глас славы их паравит (?) Нестором созданной храм Минервы на сем острове

8. Остров Термин ознаметился Амфитритовы разорении в древности да в нынешном веке, что Россия принадлежал три года.

9. Серфо остров. Место убрать несколько штатуими и подпись: Медуза обращала здесь людей в каменныя штатуй, достойны суть каменных штатуи те, кои сей остров Серфу подвергли росийской державе»[812]812
  РГАДА. Ф. 10/1. Кабинет Екатерины. № 444. Л. 7-8об.


[Закрыть].

Чесменская колонна в Царском селе

Однако все надписи и проект мемориальных сооружений так и остались на бумаге. Обелиском на острове Царскосельского пруда в 1777 г. была возвеличена лишь Чесменская победа, Чесме посвятили изящную церковь Рождества Иоанна Крестителя (арх. Ю.Фельтен; сражение произошло в день, когда православная церковь отмечала этот праздник и над российскими судами развивались стяги с изображением Иоанна Крестителя), построили Чесменский императорский замок и назвали район вокруг замка «Чесьмою».

Нельзя не отметить и того, что, покидая Архипелагское княжество, Екатерина II выполнила и свои обещания не оставить греков без защиты при заключении мира. Еще летом 1770 г. в качестве непременных условий для открытия мирных переговоров императрица требовала освобождения из турецкого заключения Обрескова и добавляла, что «честь и долг понуждают ее вступиться за тех, которые приняли ее сторону в борьбе, особенно она не может отдать греков на жертву мщения турок: их безопасность должна быть обеспечена»[813]813
  См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Kh.XIV. С. 372.


[Закрыть]. Уже на переговорах в Бухаресте (ноябрь 1772) между Обресковым, освобожденным еще до Фокшанского конгресса, а теперь представлявшим в переговорах российскую сторону, и Абдул-Резаком была согласована статья о «генеральной амнистии на обе стороны всем в войне участие принявшим христианским и магометанским народам»[814]814
  Дружинина ЕМ. Кючук-Кайнарджийский мир 1774 г. (его подготовка и заключение). М., 1955. С. 197.


[Закрыть]. Эта статья в близкой формулировке вошла в Кючук-Кайнарджийский договор.

Статья 17 мирного договора гласила: «Российская империя возвращает Блистательной Порте все Архипелагские острова, под ее зависимостью находящиеся; а Блистательная Порта с своей стороны обещает: 1. Наблюдать свято в рассуждении жителей оных островов кондиции, в первом артикуле постановленные, касательно общей амнистии и совершенного забвения всякого рода преступлений, учиненных или подозреваемых быть оными учиненные в предосуждение интересам Порты. 2. Чтобы християнской закон не будет подвержен ни малейшему притеснению, так, как и церкви оного, ниже будет препятствовано к перестроиванию или поправлению оных; люди же, в них служащие, равным образом не имеют быть оскорбляемы ниже притесняемы. 3. Что не будет от них требован платеж никакой подати, ежегодно ими платимой, со времени, как они находятся под зависимостью Российской империи, по причине великого их притеснения и в продолжении настоящей войны, впредь на два года, щитая со времени возвращения оных островов Блистательной Порте. 4. Фамилиям, пожелающим оставить свое отечество и в другие места переселиться, позволить свободный выезд со всем их имением; а чтоб оные фамилии могли иметь удобность к распоряжению дел их, дается им год времени для сего свободного из отечества переселения, считая со дня размена настоящего трактата…». Далее речь шла о том, что Порта обещает снабдить российский флот всем необходимым для его отплытия[815]815
  Там же. С. 289.


[Закрыть]. Наконец, в 24-й статье специально оговаривалась возможность всем османским подданным, вступившим на российскую службу, при желании отъехать вслед за войсками или вместе с ними.

В конечном счете, по заключении мирного договора последовала волна эмиграции в Россию. 6 декабря 1774 г. А.Г. Орлов сообщал из Пизы, что «многие сербские народы желают прибегнуть под покров» российской императрицы и приказывал Елманову всех желающих переселиться «сажать на суда, сколько поместиться может, и отсылать их в завоеванные места, принадлежащия Вашему Императорскому Величеству, снабдя при том довольным числом провианта и письмами к начальникам тех мест, чтобы оные приняты были как подданные Российские, и я надеюсь…, что со временем многие переселятся во оную страну, а более всего будет зависеть от начала, когда первым удастся»[816]816
  Материалы для истории русского флота. Ч. XII. С. 250-251.


[Закрыть]. В мае 1775 г. А.В. Елманов собрал все-таки решившихся на переезд «греков и албанцов», погрузил на 11 судов и под конвоем военного фрегата «Африка» отправил через проливы в Крым[817]817
  Подробный отчет об этом см.: Там же. С. 300-304. См. также: РГА ВМФ. Ф. 188. Д. 50, 76, 77, 78, 79, 92 и др.


[Закрыть]. Как известно, несколькими десятилетиями позже эти переселенцы в Россию сыграют свою роль не только в развитии Новороссии, но и в греческом освободительном движении на своей этнической родине.

Взамен морской базы в Средиземноморье Россия получила по Кючук-Кайнарджийскому мирному договору 1774 г. право «иметь пребывание консулам и вице-консулам, которых Российская империя во всех тех местах, где они признаны будут надобными, назначать за благо рассудит, которые будут уважаемы в равенстве с прочими дружеских держав консулами»[818]818
  Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджийский мир. С.289.


[Закрыть]. Этот пункт договора, безусловно, предусматривал интересы развития российской торговли и был следствием провозглашенной свободы торгового мореплавания России во всех водах Османской империи[819]819
  Об использовании преимуществ, открывшихся после подписания мира, вскоре стали появляться разного рода «прожекты». См., например, Записку Стефана Сарафа графу А.Г. Орлову о мерах развития морской торговли в Черном и Средиземном морях (РГА ВМФ. Ф. 315. On. 1. Д. 608).


[Закрыть].

Если перед войной Коллегия иностранных дел располагала во всем мире всего лишь восемью-десятью консулами, то по росписи 1788 г. число консулов, поставленных только в Средиземноморье, перевалило за три десятка, две трети из них находились на территории балканских государств, зависевших от Османской империи, и в самой империи[820]820
  АВПРИ. Ф.89/8. Д. 2060. Л.118-121. См. также: Уляницкий В.А. Русские консульства за границей.


[Закрыть].

В Архипелаг был назначен генеральный консул с резиденцией в Триесте, созданы консульства на островах Кандия/Крит, Кипр, Негропонт/Эвбея, Родос, Самос, Санторин/Тира, Хио/Хиос; вместе с тем, генеральные консульства были учреждены в Морее, Салониках, Смирне, Александрии и Сайде, а консульства – в Дарданеллах, Бейруте, Дамаске. Генеральными консулами в Греческий архипелаг были назначены дослужившийся до полковника граф Иван Войнович, в Албанию и Химару – подполковник, эпириот Пано Бичилли, в Морею – майор Христофор Комнен, консулами утверждены на Кипре капитан Иван Ацали, на Хио морской артиллерийский капитан Антоний Коронелли, на Негропонте капитан Панаиоти Кревата и т.д.; большинство их переводчиков также имели воинские звания.

Естественно, что назначенные в Средиземноморье между 1776-1786 гг. консулы и вице-консулы подчинялись Генеральной Комерц-коллегии, однако лишь отчасти и в делах сугубо коммерческих, во всем остальном, а именно: в делах дипломатических и политических, они находились под управлением Коллегии иностранных дел. И, как уже отмечалось, «под видом коммерции» Екатерина еще в 1770 г. мыслила вести в Средиземноморье дела политические и даже военно-политические.

Структура консульской службы, установленной в Средиземноморье после войны, состав консульского корпуса и характер его обязанностей позволяют думать о том, что консульская сеть, по крайней мере, в Восточном Средиземноморье задумывалась как своего рода инфраструктура для осуществления тех планов, которые в 1780-е гг. оформятся в Греческий проект, но которые вызревали уже в ходе Архипелагской экспедиции.

Помимо политического значения, российская консульская служба в Архипелаге сыграла свою роль и для будущего Греции. Как показал Г.Л. Арш, покровительство России оставшимся в Архипелаге грекам, предоставлявшаяся им возможность осуществлять торговое судоходство под российским флагом при защите российских консулов в Архипелаге значительно укрепили греческие капиталы, а те, в конечном счете, помогали создавать финансовую основу будущего национально-освободительного движения[821]821
  Арш Г. Л. О русской системе «покровительства» и о некоторых ее социально-экономических и политических последствиях для населения Балкан (конец XVIII – начало XIX вв.) // Etudes Belkaniques. Sofia, 1975. № 2. С. 108-127; Он же. Острова Архипелага, в частности Санторин, по донесениям российских консулов эпохи Екатерины II //www.hecucenter.ru/word-files/KERIE…pdf.


[Закрыть].