Текст книги "Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой"

В 1772 г. увидела свет драма Павла Потемкина «Россы в Архипелаге», в которой поэт так представил идеальный разговор между А.Г. Орловым и неким Софронимом, старшиной греческого народа от острова Идра.

Софроним к Орлову:

 
«О вождь непобедима войска!
Защитник християн, честь имени геройска
Величества пример, спаситель наших стран:
Из Гидры прислан я всех именем граждан
Явить у ног твоих народное признанье,
Тобой избавлены мы бедства во стенанье
От варварства врагов, от рабства спасены
Твоею помощью мы все прокормлены,
Блиска погибель нам была и неизбежна,
Но щедрая рука к спасению прилежна
Спасла во крайности от смерти целый град,
Без помощи твоей страшил нас смертью глад
 

А.Г. Орлов:

 
Защита бедственных во злополучно время
Есть должность общая и общее всем бремя,
От севера пришли мы к защищенью вас
Внимая жалостный в смятении вашем глас[620]620
  Намек на предсказания, согласно которым греков освободит именно «от севера» народ.


[Закрыть],
Монархини моей божественное свойство
Могло ль предвидючи меж греков неустройство
Меж греков с коими нас съединил закон,
Моглоль с терпением внимать их горький стон.
Верховной власти сей я исполняя волю,
Стараюсь применить нещастных греков долю
Соединяйте вы старание со мной.
Доколе будеть несть вам тягость мести злой,
Доколе в рабстве вам страдая несть оковы?
Возпламеняйте дух, мы вас спасать готовы.
 

Софроним

 
… Вам Греки жизнию уже принадлежат…»[621]621
  Потемкин П. Россы в Архипелаге. Драмма. СПб., 1772. С. 17-18.


[Закрыть].
 

Однако представлявшийся в Петербурге идеал был далек от реальных трудностей в управлении архипелагскими островами, заселенными «благодарными» единоверцами. Строительство на островах укреплений, госпиталей, училища и ремонтных баз должно было быть подкреплено договоренностями с «островскими жителями» о поставках продовольствия, леса, о финансовых выплатах на нужды российского флота. Еще в ноябре 1770 г., отправляясь из Архипелага, А.Г. Орлов отдал распоряжение Ивану Войновичу собрать по всем островам Архипелага подати, которые те ежегодно выплачивали капудан-паше, и распределить по островам муку, чтобы в качестве повинности островские жители заготовили для флота сухари[622]622
  РГА ВМФ. Ф. 188. Он. 1. Д. 10. Л. 210-211об.


[Закрыть]. В декабре 1770 г. было указано собирать продуктовую подать и скотом[623]623
  Граф Иван Войнович отчитывался Г.А. Спиридову о том, каким натуральным оброком были обложены острова: Тино должен был уплатить 300 быков, Андрос – 250 быков и 1000 баранов, Поликандро – 15 быков и 100 баранов, Милос – 30 быков и 150 баранов, Аржантера – 2 быков и 100 баранов, Сирфо – 30 быков и 200 баранов, Сифно – 20 быков и 100 баранов, Термиа – 80 быков и 400 баранов, Сира – 40 быков и 400 баранов, Нио – 50 быков и 300 баранов, Наксия – 50 быков и 100 баранов, Миконос – только 1000 баранов. Тогда же с Нио были привезены 242 кантара сухарей (РГА ВМФ. Ф. 190. On. 1. Д. 2. Л. 11-14). Османский кантар весил 56,4 кг.


[Закрыть].

А.Г. Орлов после Чесменского боя с благодарными греками

В ноябре-декабре 1770 г., как уже отмечалось, командование навело справки и о том, как новые «российские» территории управлялись при османах и какие подати платили[624]624
  До войны острова входили в эйалет моря, который являлся хассом – условным владением капудан-паши. Греческое население, составляя православный миллет, пользовалось местным самоуправлением и выплачивало установленные в Османской империи налоги. Некоторые сведения и литературу о социально-экономическом состоянии Греции в конце XVII -нач. XIX в. см.: Петрунина О.Е. «Восстань, о Греция, восстань!»: рождение греческой независимости глазами современников. Симферополь, 1998. См. также: ΣάθαςK. Tουρκοκρατούμενη Eλλάς 1453–821. Aθήναι, 1869. Т. 4.
  Из последних фундаментальных греческих исследований о состоянии островов в XV–IX вв. см.: Δημητρόπουλος Δ. Μαρτυρίεςγια τον πληθυσμότων νησιών του Αιγαίου, 15ος—αρχές19ου αιώνα. Τετράδια Εργασίας 27 ΚΝΕ/ΕΙΕ. Αθήνα, 2004.


[Закрыть]. При обустройстве Архипелагского княжества вполне мог оказаться полезным принцип, сформулированный П.А. Румянцевым в отношении Молдавии и Валахии: «…всякая вводимая новость от победителя в уничтожение порядков, к которым привыкли, покажется труднее»[625]625
  Чечулин Н.Д. Внешняя политика России в начале царствования Екатерины II. 1762-1774. СПб., 1896. С. 331.


[Закрыть]. Таким образом, на островах сохранился институт «синдиков» – старост, которые избирались на один год и об их избрании островные канцелярии извещали центральную канцелярию в Аузе, при этом на острова могли назначаться и коменданты, подчиненные российскому командованию[626]626
  Подробнее об этом см.: Kοντογιάννης Π.N. Oι Έλληνες κατά τον πρώτον επί Aικατερίνης B' Pωσοτουρκικόν πόλεμον 1768–774. Σελ. 235-240; Πασχάλη Δ. Αι Κυκλάδες υπό τους Ρώσους (1770–774). Μετ`ανέκδοτων έγγραφων. Σελ. 234–92; Κώνστα Π. Η Ρωσία ως Ναυτική Δύναμις(860–960 μ. Χ.). Αθήνα 1964. Σελ. 117–26.


[Закрыть].

Зная пожелание императрицы Екатерины идти на уступки нетурецкому населению завоеванных территорий (в рескрипте от 6 ноября 1769 г. П.А. Румянцеву рекомендовалось «приласкивать» «волохов, греков, болгар, армян, раскольников и жидов, жителей Османской империи, занятой армией»[627]627
  АВПРИ. Ф. 2/6. Внутренние коллежские дела. Д. 7233. Л. 154-156.


[Закрыть]), Г.А.Спиридов предложил снизить налоги и взимать десятую часть продукции в натуре или деньгами: «сие получение не станут они называть, как о турках говорят, варварским грабежом».[628]628
  Материалы для истории русского флота. Ч. XI. С. 655. Первыми, кто узнал о введении «десятины», стали 28 января 1771 г. жители острова Парос. Об этом см.: Гребенщикова Г.А. Балтийский флот в период правления Екатерины II. С. 340-341.


[Закрыть]В отношении островов всего Архипелага командование распорядилось руководствоваться следующим правилом: со «своих островов» взимать десятину произведенных продуктов, а сверх нее необходимое для флота на этих островах покупать («но чтоб ненасильственным понуждением», и только если они нам нужное, а у них лишнее «из упрямства не продадут, в таком случае можно силою взять и уведомить»); в отношении же островов, не принявших российского подданства и не вошедших в Архипелагское княжество, действовали правила военного времени («которые ж острова не в подданстве нашем, с таких со угрозами, что надобно, можно требовать и несмотря, что у них лишнево нет – брать, платя за то им деньги по разсмотрению, а ежели дорожится станут, то и без денег взять, давая расписки, сколко чево взято, будет впредь для ведения без аплаты им, когда будут наши подданыя (sic!), а ежели где найдется что турецкое – оное все брать безденежно»)[629]629
  РГА ВМФ. Ф. 190. On. 1. Д. 44. Л. 79об. Например, перед самым заключением Кючук-Кайнарджийского мира контрибуцией был обложен находящийся возле входа в Дарданеллы и немало помогавший русским о.Имбра: приматы всех деревень собраны были на флагманский корабль «Победоносец», «дабы оные с тех деревень собрали для нашего флота контребуции 100 быков, 400 баранов и 2000 килов пшеницы». Османское киле пшеницы составляло 25,7 кг. Однако с острова доставили только 215 килов пшеницы, а за остальные 1785 килов уплатили 3570 пиастров. (РГВИА. Ф. 846. Он. 16. Д. 1860. Л. 69-70).


[Закрыть].

В итоге, на основании сохранившейся документации можно сделать вывод о том, что российские военные стали взимать с жителей островов Архипелагского княжества только третью или даже четвертую часть того, что острова выплачивали туркам[630]630
  Вопреки этим сведениям, А. Комариано-Сиоран пишет, что фискальная система была слишком обременительной (Camariano-Cioran A. La Guerre Russo-Turque de 1768-1774 et les Grecs // Revue des etudes sud-est européennes. Bukarest, 1965. T. III. № 3-4. P. 541), ссылаясь при этом на пример острова Митилина, который должен был выплатить 150 тыс. пиастров, но за такую сумму даже весь остров нельзя было продать. Думается, что пример, приведенный румынской исследовательницей, неудачен: о. Митилина (Лесбос) никогда не входил в Архипелагское княжество и был объектом нападений как вражеский, оттого он был обложен не налогом, а контрибуцией.


[Закрыть].

Например, крупный и многолюдный остров Андрос (1700 семей, или по другим подсчетам более 11 тыс. жителей) выплачивал «в Константинополе одному знатному человеку» 23500 пиастров, а по российским ведомостям, в 1773 г. уплатил русским немногим более 8 тыс. пиастров;

остров Ниа (Иос) (300 фамилий, включая вдов и сирот, 14 мелниц, продают сыр, мёд, лук, хлопчатую пряжу) платил оброк капудан-паше 3800 пиастров и еще 300 пиастров его свите, а по российской ведомости 1773 г. уплатил частично натурой подать в размере всего 1151 пиастр;

остров Наксия (Наксос) (1600 фамилий) выплачивал 15 000 пиастров капудан-паше и еще 1100 для стола и его свиты – в 1773 г. выплатил натуральной и денежной подать (ячмень, бобы, арака, лук, чеснок, овцы, дыни, лимоны и «апелцыны», за свиней, за пчелы, за дерева винных ягод) – всего 3426 пиастров;

остров Милос должен был выплачивать капудан-паше 6700 пиастров (а когда остров бывал в откупе, то платил откупщику оброк 829 пиастров, подушный харадж («гарач») 2200 пиастров, на разные расходы 152 пиастра, капудан-паше – 500 пиастров и переводчику ево 450 пиастров, а также сераскеру – 250 пиастров. «Вышеписаную сумму платим мы сверх оброка нашего, итого еще 4 381 пиастр»), всего при турках получалась сумма в 11081 пиастр, а в 1773 г. этот остров выплатил десятинный сбор натурой (ячмень, пшеница, арака, горох, ячмень смешанный с пшеницею, бобы, хлопчатая бумага, камени для жерновов, соль, алебастр) и деньгами на сумму всего 2765 пиастров[631]631
  Данные по этим и другим островам Архипелагского княжества см.: РГА ВМФ. Ф. 190. On. 1. Д. 16. Л. 38-59об., 98, 205; Ф. 190. Он. 1. Д. 2. Л. 27-60.


[Закрыть].

О произошедшем при русских снижении налогового бремени для населения участники экспедиции стали писать уже в 1771 г. Так, иностранный волонтер Паш ван Кринен начал свое описание островов такими похвальными словами: «Но с тех пор, как северныя орлы лучами своих побед выкрывают оныя острова, находятся те в благополучном состоянии, так што турки до оных прикоснутся не смеют… Хотя и в прежние времена больших поборов со оных островов не было, но приматы – люди подлые, которыя управляют оный, не имевши жалости к их собрани, разъзоряя те, подавали способы туркам оныя грабить. Ныне же под правлением российской императрицы веема лехкои с тех бывает набор, но приматы еще не совсем отстали от их злоупотребленния»[632]632
  Краткое описание островов Архипелага. Приложение 6. С. 522.


[Закрыть].

Приведенные данные, как кажется, позволяют поставить под сомнения утверждения ряда греческих историков о том, что приход российского флота сопровождался усилением налогового гнета и поборами[633]633
  Kοντογιάννης Π.N. Oι Έλληνες κατά τον πρώτον επί Aικατερίνης B' Pωσοτουρκικόν πόλεμον 1768–774. Σελ. 243–48; Πασχάλη Δ. Αι Κυκλάδες υπό τους Ρώσους (1770–774). Μετ`ανέκδοτων έγγραφων. Σελ. 263-274.


[Закрыть], так что жители островов стали даже сожалеть об османских временах[634]634
  Κώνστα Π. Η Ρωσία ως Ναυτική Δύναμις (860–960 μ. Χ.). Σελ. 121–26.


[Закрыть].

Греки о. Наксос

Объявив об образовании Архипелагского княжества, Г.А. Спиридов, вероятно, и не рассчитывал на то, что с небольших и малонаселенных островов в Эгейском море империя сможет получать хоть какую-то экономическую выгоду. «От нынешнего подданства греков, кажется, нам пользы никакой нет, – жаловался Спиридов Орлову 2-го февраля 1771 г., – а состоят еще и убытки в прокормлении бедных до нового [урожая] ныне нашим хлебом»[635]635
  Материалы для истории русского флота. Ч. XI. С. 654.


[Закрыть]. Продовольствия, привозимого с окрестных островов и взятого «в приз», катастрофически не хватало, а потому российский флот продолжал зависеть и от транспортных судов, доставлявших продовольствие, боеприпасы, равно как и почту, через Ливорно и через Менорку.

Однако кое-какие надежды относительно будущих доходов у русского флотоводца еще теплились: «за нынешний год получим мы от них добровольно десятую часть всех их продуктов в натуре или за оные деньгами, и, может быть, выйдет суммою немного [sic!] меньше, нежели как турки брали..; а хлеб, который для безденежных роздан и раздается, при первом времени, как поспеет, приматы нам оной возвратят; к нам же от них добропослание, и послушание, и доверенность лучшая начинается»[636]636
  Там же. С. 654-655.


[Закрыть].

В июле 1772 г. неустанно следящий за сбором десятинной подати Павел Нестеров подготовил для рассылки по островам документ «Учреждения для вашей ползы», строже регламентировавший подати и штрафы, а также ведение финансовой документации островскими канцеляриями. Полностью сохранился двуязычный текст, направленный на остров Шкиято (Скиатос, Северные Спорады):

«Сколко земля родит збирать десятую долю. Платить пошлину жителям островским со всякой сотни по три, а иностранцам по четыре пошлины, кроме съестнаго.

Для збору пошлины определить в силу приказа в данном от меня наставлений], и оной должен каждой месяц посменно подавать в канцелярию ведомость, сколко чего получено денег, а канцелярским членам смотреть. В разсуждени[и] сего справедливости оному зборщику за труды народ должен платить десятую долю против того, что в казну собрано, за справедливыя зборы и содержание казенных денег, а ежели кто в заплате по сему будут противится, то с жителей брать за сопротивление пошлины вдвое, а с ыностранцов втрое, что однако ж канцелярии смотреть, дабы напрасных привязок не происходило, а у кого явится контрабанда – с таких брать вчетверо пошлину и сверх того их наказывать.

Женщины о. Тинос

Ежели какая-нибудь скотина зделает убыток на земли, то за небрежение хозяина взять ево и оценить оной убыток, сколко и за сколко годов. Потому платить также и десятину государеву, а за ево преступление сколко разсудят. То сим же образом и воры по наказанию оных имели б еще заплатить денежной штраф по воровствам их, однако за воровство штраф более полагать.

Оные собранные штрафные денги содержать для заплаты служащим в обществе, также и те, которые будут пойманы в драках, наказать их в силу об учреждений] приказа, а сверх того брать денежные штрафы, которые и приобщать по вышеписанному к общественной сумме.

Выбранному казначею иметь тетрать для записи оных.

Старатся по возможности вашей для всего исполнять государскаго, чтобы все было з доброю збережливостью, при том же будте исполните с охотою, что вам приказано будет от главноначалствующих наших и от господина адмирала флотскаго, чтоб исполнять верою. Июля … дня 1772 году»[637]637
  РГА ВМФ. Ф. 190. On. 1. Д. 121. Л. 67-68. Заготовленные для рассылки на прочие острова бланки «Учреждения для вашей ползы» хранятся в том же деле (л. 58-66).


[Закрыть].

Впрочем, и надежды Спиридова на доход в урожайный год, и усилия Нестерова, судя по всему, не оправдывались. В том же 1772 г. в конце августа с корабля «Ростислав» при острове Наксос А.Г. Орлов писал Н.И. Панину: «Истощение сил здесь наших равно продолжается, ибо казна в сих местах, как и прежде, излишний расход терпит, корабли ветшают и люди естественными случаями убавляться будут, и так мы ущерб во всем безо всякаго возмездия претерпевать должны найдемся»[638]638
  Переписка графа Н.И. Панина с графом А.Г. Орловым-Чесменским. С. 255.


[Закрыть]. При этом, с одной стороны, в канцелярию продолжали поступать «слезные жалобы» от жителей островов с просьбами об отсрочке платежей[639]639
  Например, РГА ВМФ. Ф. 190. On. 1. Д.2. Л. 61, 67. При этом на о. Шхиро из собранной подати (1012 пиастр) были выплачены местной гречанке Метаксе «на прокормление избавленных из плену 2-х христианских малолетних девок деньгами 7 пиастров 20 парадов и 170 оков сухарей» (Там же. Л. 45 об.), по просьбе вдовы были прощены 501 пиастр казенных денег, числившихся за умершим канцелярским служителем Хаджи (Там же. Л. 61). Пара – серебряная монета равная 1/40 пиастра, или 2,5 российской копейки (в конце XVIII в.). Окка – османская мера веса равная 1,28 кг.


[Закрыть], а с другой, распоряжения от А.Г. Орлова «Старатца, дабы на состоящих под Российским владением архипелагских островах никакой не было недоимки в положенном на оные платеже»[640]640
  РГА ВМФ. Ф. 188. Он. 1. Д. 92. Л. 171об.


[Закрыть]. В итоге, «десятинный налог» за 1773 г. в размере 5 тысяч пиастров вице-адмирал А.В. Елманов с трудом смог собрать только перед самым уходом эскадры в 1775 г.[641]641
  Гребенщикова Г.А. Балтийский флот в период правления Екатерины II. С. 436.


[Закрыть].

«Доверенности и послушания» со стороны местного населения, очевидно, не хватало. Это выражалось не только в недоуплате податей[642]642
  В 1773 г. обнаружилось, что в обход русских, крайне нуждавшихся в поставках хлеба, греки островов Архипелагского княжества заключили тайный договор с англичанами о продаже им пшеницы. Г.А. Спиридову потребовалось издать специальный приказ, запрещавший грекам-подданным России продажу пшеницы (см. Гребенщикова Г А. Балтийский флот в период правления Екатерины II. С. 415-416).


[Закрыть]. Идеальная картина «вольного» греческого государства, процветавшего под защитой российского флота, не выдерживала испытания при непосредственных контактах островитян и военных, порождая взаимное нарастающее недовольство.

У каждой стороны оснований для недовольства было предостаточно. Жители островов, греки, постаравшиеся извлечь все возможные выгоды из присутствия иноземцев, вызывали у участников Архипелагской экспедиции более подозрения, нежели симпатии. Например, присутствие российского флота должно было, казалось, обогатить жителей Пароса и близлежащих островов, на которых «островяне» взвинчивали цены. Капитан Хметевский вспоминал, что «в Аузе, да и на прочих островаххарчь, обувь и платье весьма дорого, так,… курица шесдесят, говядина шесть копеек фунт, а баранина еще того дороже. Да и то продается не всегда. Яйцо по три денги, хлеб на рынке по десяти копеек фунт. Ежели ж вычислить, что жалованья нам червонец дается, два рубли шесдесят пять копеек, а отдаем два рубли сорок копеек: так еще цена больше прибавится»[643]643
  Журнал С.П. Хметевского. Приложение 8. С. 628.


[Закрыть]. К тому же, пользуясь, вероятно, слабым знакомством российских моряков с «диковинными» тропическими фруктами, греческие торговцы пробовали им сбывать и незрелый товар, о чем свидетельствует, например, приказ А.В. Елманова: «все приходящие в порт Аузу филюги и лотки <…> осматривать, и буде на которой сыщутся какие-нибудь земляные или с дерев незрелые фрукты, таковых в гавань не пропущать и впредь ввозить запретить»[644]644
  РГА ВМФ. Ф. 188. On. 1. Д. 93. Л. 111об.-112 (от 22 июня 71 г.). См. также: Гребенщикова Г.А. Балтийский флот в период правления Екатерины II. С. 335.


[Закрыть].

Однако обогащения островов не происходило, а жители все чаще жаловались на разбои, воровство и грабежи, учиняемые как военными из регулярных частей, так и особенно «албанцами» из нерегулярных военных подразделений[645]645
  Так, жители соседнего с Паросом о. Миконос в августе 1772 г. жаловались в канцелярию Спиридова: «на нашем острову многое число народу флотскаго и ис протчих мест съели нашего ж острова фруктов, то есть гороху, винных ягод, винограду и протчаго… Мы увидели великой убыток»; даже выставленные А.В. Елмановым караулы охранить сады миконцев от разграбления в тот год не смогли (РГА ВМФ. Ф. 190. On. 1. Д. 121. Л. 70).


[Закрыть].

Вот только несколько дел, которые вынуждены были расследовать в Аузской греческой канцелярии по жалобам местных жителей:

В феврале 1771 г. игумен Исайя из монастыря св. Мины, находящегося в горной части Пароса, пришел, израненный и побитый, в Аузу и рассказал, что сначала русский офицер с сержантом и солдатами пришли в монастырь на службу и офицер подал милостыню, а потом вскоре те солдаты нагрянули с отрядом из 13 человек, требовали раки, выломали дверь, поранили хозяина, его отца и сестру, а потом вынесли деньги и все ценное имущество[646]646
  РГА ВМФ. Ф. 188. On. 1. Д. 65. Л. 12-13 об. Рассказ игумена изобилует весьма примечательными подробностями: 25 января 1771 г. пришел к нему в монастырь «один руской афицер в зеленом сертуке, в красном камзоле ростом высок…, имел маленкия усы нафабрены, шпагу имел з золотым темляком, манером наподобие сабли. Пришед в той монастырь, слушал молебны, и за то оной афицер дал мне половину пиастра, с ним также было других три человека…». «После молебна, – давал показания игумен Исайя, – зазвал я к себе их в келью и унял у себя отобедать, и во время, когда стали обедать, двоя из них не стали садится, однако вышепомянутой афицер им сесть приказал, за обедом же стали пить за здоровье нашей всемилостивейшей императрицы (sic!.), потом государя великого князя наследника императорскаго российскаго престола, когда ж стали пить здоровье государя цесаревича, тогда называл я его для изъяснения русским, што пью здоровье цесаревича Павла Петровича, на что мне вышеобъявленной афицер сказал и меня зовут Павел Петрович, указывая ж на других говорил про тех, которыя были в красных камзолах: это гвардейския салдаты…, после чего мы встали из-за стола и те афицер, сержант и салдаты, оказав мне ласковость, пошли из моего монастыря.
  А сего февраля 2 числа пришло несколко к моему дому и стали стучатца, почему я стал спрашивать, кто стучитца, ответ мне был: Христиана, давай раки! И ис того их ответа, что отвечали по-русски, узнал, что они русския, на их ответ я говорил, что теперь ночь и раки у меня нет, однако оне, не внимая моим словам, выломили двери и взошло прежде ко мне два человека, коих я узнал, что ето были те два салдата, которыя прежде у меня обедали с офицером. <…> Вошед, оныя два человека пошли ко мне к благословению с почтительным видом, лиж толко я их благословил, то ушли они назад, и вбежало ко мне вдруг 13 человек, ис коих один был в сертуке зеленом, а двенатцать в красных камзолах, тот, которой был в сертуке, приказал меня схватить и поставил двух человек с обнаженными шпагами у дверях внутри, а двух человек также со шпагами у дверей снаружи, остальныя ж схватили меня и моего отца, и сестру и стали бить, у отца моего переломили ногу, а у сестры обе руки тесаками ранили, а меня в голову также тесаком ранили, спрашивая у нас денег, почему и объявил я им, где лежат денги, которыя они взяли щотом 443 пиастра, и при том еще взяли две пары орукавьев женских золотых, одну пару серег золотых, один золотой перстень, также взяли других вещей веема много, которых я имянно теперь сказать не могу, после чего, связав у меня, у отца моего и у сестры моей руки и ноги, сами ушли, и дверь с надворья заложили. После их уходу мы развезались и я чрез ограду, хотя чрез силу, перелес и отпер двери. Поутру пришел я в местечко Аузу, объявил об сем в учрежденной греческой канцеляри, и оной канцеляри секретать повел меня в один в дом, а сам пошел в первой лагерь с моим братом, потому что не в состояни был от раны итыти и, возвратясь, объявил мне, что в первом лагере ему сказали, что этому кажется статся не можно, дабы салдаты могли ночью из лагеря отлучится, <…> потом я возвратился и поехал также с секретарем в другой лагерь. Во втором господин полковник Толь, как скоро меня увидил, то приказал мне перевезать рану и положили меня в лекарскую полату, где сам господин Толь приходил два раза меня смотреть. И пробыл я у него в лагере, а как скоро услышал от меня, что я могу узнать двух человек, которыя в числе грабителей у меня в монастыре были, а прежде слушали молебен, и зовут одного Николаем, а другово Иваном, то казал мне своих салдат каждую роту, однако я в оных помянутых двух человек не видал, потому положили меня опять в лекарскую полатку, а сего числа пришел канцелярской секретарь и господин полковник Толь с оным секретарем приказал мне ехать к адмиралу, почему я, приехав, сие доношенине принес».


[Закрыть].

В 1773 г. жители острова Самос жаловались на матросов фрегата «Георгий Победоносец», прибывших на остров для приема дров и покупки лука. По их словам, матросы требовали араки и вина, учинили дебош, выламывали двери и грабили местных жителей[647]647
  РГА ВМФ. Ф. 188. он. 1. Д. 66. Л.83-84об.


[Закрыть].

Со своей стороны, русские, шедшие освобождать единоверцев, также теряли к грекам доверие и преисполнялись раздражения и сарказма. Если в январе 1771 г., вдохновленный идеей строительства в Архипелаге нового греческого государства, Спиридов еще писал: «греки по состоянию их многия болше жалости достойны, нежели от нас какой строгости, ибо никогда вооруженные доброволно туркам противу нас не помогали…, турок страшатся…»[648]648
  Там же. Ф. 190. On. 1. Д. 44. Л. 19.


[Закрыть], то вскоре преобладающими в рассуждениях о местном населении стали сентенции о лености и хитрости островных подданных Екатерины[649]649
  В качестве примера можно привести реляцию о заготовке сухарей для флота: «Определен ко изготовлению сухарей остров Тино, которой по многолюдству и большему числу деревень, и селения, и мельниц воденых и ветренных, когда б и усердие было, и лень, и разные вымышленные отговорки отложили – можно сказать и весь наш флот сухарями удовольствовать мог, имея нашу пшеницу и платеж…» не только убыток не был бы, но и в прибыли, но «на их обещании увериться неможно» (курсив наш. – Авт.) – поэтому командующий распорядился собрать «албанцов» и солдацкую команду для смотрения за изготовлением сухарей (Там же. Л. 72об.-73).


[Закрыть], об их нежелании трудиться даже за значительную плату. Адмирал А.В. Елманов в 1774 г. сетовал, что он не мог сыскать для ремонта судов плотников и пильщиков («сверх наличных адмиралтейских, которых малое число, оставших и от работ изнуренных, и считать за работников не можно»), «греков ни из великого принуждения, ни за деньги, хотя по пиастру на день дали бы», нанимать не удавалось – «да и работу более 3-х дней продолжать не могут, потом бегут»[650]650
  Материалы для истории русского флота. СПб., 1888. Ч. XII. С. 242.


[Закрыть]. Еще более жестко о найме албанцев на работу писал С.П. Хметевский: «Они голы и голодны. Питаются одной травой. И вид их показывал одну человеческую тень.

Монастырь св. Мины на Паросе

Напротив того так ленивый и ни к какой работе несклонный, что лучше согласится есть одное траву и ходить голому, нежели работать. Брал я таких без хлеба шатающихся к себе на корабль с жалованьем по четыре пиастра на месяц, но они не могли ужиться, предав себя не ограниченой лености. Можно сказать, что и вся Греция в лености со всем погружена»[651]651
  Журнал С.П. Хметевского. Приложение. 8. С. 627.


[Закрыть].

Описывая нравы жителей Архипелага, бригадир М. Коковцев, кажется, выражал господствовавшее между участниками экспедиции мнение: греки, населяющие Архипелаг, «благоденствовавший под державою Великия Екатерины с 1771 по 1775 год… в невежестве и бедности, и с нуждою пропитание от плодов земных своих имеют. Причиною всему сему леность, непросвещение и безпорядочное турецкое правление..; остроумие… они употребляют на обман, притворство и лицемерие… Сребролюбие владычествует над сердцами их…, ежели видят случаи воспользоваться прибытком, рады жертвовать блеску металла самыми лучшими друзьями и родственниками. Слушать и рассказывать басни главное их упражнение. В законе они суеверны, к женскому полу ревнивы, и, подобно туркам, содержат жен своих в затворничестве»[652]652
  Коковцев М.Г Описание Архипелага и варварийскаго берега. С. 68-71.


[Закрыть].

По мнению Коковцева, просвещенными могли называться только жители островов «Тино, Сиро, Микон, Наксия и Патмос», которые были втянуты в морскую торговлю. Так, жители Тиноса и Андроса, по мнению М. Коковцева, были «довольно просвещены и, обращаясь непрерывно в мореплавании, торгуют произведениями других островов», тогда как на о. Шхиро, покрытом «дремучими лесами», греки – «мало просвещенные», поскольку «упражняются в одном только земледелии»[653]653
  Там же. С. 23-24, 36, 12.


[Закрыть]. Эту же «дикость и варварство» Л. Паш ван Кринен связывал, прежде всего, с османским владычеством и междоусобицами, пришедшими после падения Византии: «После падения греческой монархии оныя острова из под одного ига в другое переходили, от чего по примеру самой Греции [в] беднейшее впали состояние, которые наиболее под игом варваров все добрыя нравы и свойства потеряли, впад в желчейшее состояние, всегда будучи утесняемы лишением имения и детей, не имевши силы противится столь великими для их разореннию, к чему во многом они сами повод подавали будучи почти всегда между себя несогласи и завидуя один другому»[654]654
  Краткое описание островов Архипелага. Приложение 6. С. 521.


[Закрыть].

Рассказы о больших и малых обманах греками русских, видимо, были частой темой для бесед. Примечательны два подобных рассказа: первый, закончившийся для русских потерями, второй – приобретением.

На острове Тассос, где флот запасал корабельный лес, во главе управления (или, как писал Спиридов, «остров был передан в хозяйство») был назначен лейтенант флота А.И.Поликути, «добросердечный и усердный к службе». Из жалости он раздавал хлеб терпящим голод грекам, неимущим работникам местных «приматов» (надо полагать, землевладельцев), которые обещали расплатиться своими продуктами– воском, оливковым маслом, смолою, скотом. Однако Поликути был обманут. Когда в деревни за этими продуктами были посланы «команды», то никого в деревнях найти не удалось: жители разбежались и угнали скот в горы. Захватили семерых приматов, но когда двоих из них послали за сбором скота и денег, то и они не вернулись. Корабль Поликути торопился покинуть остров, и экзекуции производить не было времени, лишь заковали в цепи пятерых арестованных. После этого эпизода Г.А. Спиридов запрашивал А.Г. Орлова, не следует ли весной, когда корабли придут на Тассо, повесить арестованных, «да из деревень тамошних,– добавлял адмирал, – в страх другим, не худо несколько велеть разорить»[655]655
  Материалы для истории русского флота. 4. XI. С. 652.


[Закрыть]. Одним словом, в данном случае образ действия, предложенный Спиридовым, не слишком отличался от поведения его турецких противников, да и местные жители действовали по привычной для них схеме. Остается предположить, что инцидент был улажен, ибо более сведений о подобного рода конфликтах в источниках не встречается. По-видимому, командование стало последовательно придерживаться тактики «приласкивания».

Во втором рассказе (его привел М. Коковцев), повествуется, как «один российский крейсер, родом славонец, командовавший шебекою Забнакою («Забиякою»[656]656
  Шебекой «Забияка» командовал Николетто Кужевич (в документах канцелярий Спиридова и Елмановаэташебека нередко именуется «Николетова»). После заключения Кючук-Кайнарджийского мира Николетто Кужевич с семьей выказал желание переехать в Россию в Крым, на что лично А.Г. Орлов снабдил его паспортом (РГА ВМФ. Ф. 188. On. 1. Д. 85); Широкорад А.Б. Адмиралы и корсары Екатерины Великой. Звездный час русского флота. М., 2006. С. 116.


[Закрыть]. – Авт.), узнав выгодное положение здешней пристани и пришед к острову Кастро Россо, захватил несколько греков. Уведомясь от них, что в крепости турков гораздо превосходнейшее число от его людей, и что крепостцы по неприступному ея на каменистых утесах положению и с большим войском взять нельзя, употребил воинскую хитрость. Он, ведая непостоянство греков, сказал им, что прислан от флота Российского осматривать пристань Кастро Росскую, и что через 24 часа весь флот сюда прибудет, и просил их не сказывать сего туркам под опасением в противном случае жестокаго наказания. Но греки не успели возвратиться, рассказали в крепости слышанное ими, а турки, пользуясь ночною темнотою, на мелких судах уехали в Караманию (Анатолию. – Авт.), оставя крепость и пушки ему в добычу. С того времени служил сей остров пристанью для Российских крейсеров в Сирских и Караманских водах плавающих»[657]657
  Коковцев М. Г. Описание Архипелага и варварийскаго берега. С. 67-68.


[Закрыть].

Крепость Кастро-Россо. Из журнала шебеки «Греция»

Клишированные обвинения греков в лицемерии, хитрости и склонности к обманам и предательствам[658]658
  Такие обвинения со всей тщательностью подобраны и в новейшем изд.: Гребенщикова Г.А. Балтийский флот в период правления Екатерины II.


[Закрыть], кочующие из одного описания в другое, как уже отмечалось, родились сразу после неудач совместных действий в Морее, но опыт создания Архипелагского княжества, кажется, лишь усилил взаимные разочарования (впрочем, все эти обвинения можно встретить при описании малознакомых культур, и, по наблюдениям Ларри Вульфа, без подобных шаблонных обвинений редко обходились и путешественники, открывавшие Восточную Европу[659]659
  Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи просвещения. М., 2003.


[Закрыть]).

Что можно было ожидать от утомленных тяготами войны, незнакомым климатом, болезнями рядовых участников экспедиции, остро реагирующих на инаковость греков, их отличие от первоначального образа античных героев и великих христиан, если горечь разочарования охватила инициаторов всего предприятия!

Не способствовала смягчению взаимного недовольства участников экспедиции и греческого островного населения и третья сила – нерегулярное войско, в которое были набраны разнородные по национальному составу жители Балкан и Архипелага. Именно их – более всего и опасались мирные жители «вольного» Архипелагского княжества.

Уже летом 1771 г. жалобы жителей островов на разбой и «обиды» албанцев стали наводнять канцелярию в Аузе. Так, 11 августа 1771 г. жители деревни Баркия на Паросе жаловались, что «военнослужащие в нерегулярном войске арнауты, албанцы, морейцы, сфациоты и протчия греки причиняют тутошным обывателям, их женам и детям разныя обиды и озорничества, угрожая при том, что по выступлении отсюда регулярнаго войска наивящеи будут чиннить претеснени и обиды»[660]660
  РГА ВМФ. Ф. 188. On. 1. Д. 93. Л. 211об.


[Закрыть]. О том же писали жители Левки (Лефкоса) на Паросе и греки острова Наксос и др. Командование вынуждено было озаботиться принятием против разбоев срочных серьезных мер[661]661
  Там же. Л. 235об., 237-237об., 299-300 и др.


[Закрыть]. О негативных последствиях для греческого населения островов пребывания российского флота и действий «албанцев»-добровольцев писал и Шуазель-Гуффье. Он отмечал, что жители островов Сикино и Поликандро очень пострадали «во время последней войны» от грабежей и «бедствий», причиненных корсарами-греками (в противоположность острову Сифннос, который из-за отсутствия «хорошей гавани» был «спасен в минувшую войну»); для жителей о. Наксоса «соседство с Паросом имело … пагубные последствия во время пребывания Русских…»; на Паросе «албанцы на русской службе» разорили и разрушили древний монастырь капуцынов[662]662
  Choiseul-Gouffier. Voyage pittoresque de la Grece. P. 16,18, 42, 66.


[Закрыть]. Правда, молодой французский путешественник-эллинист в своем труде ушел от прямых обвинений русских (что в дальнейшем, вероятно, сыграло свою роль, когда во время Французской революции он вынужден был искать спасения в России![663]663
  Вольфцун Л.Б. Граф Шуазель-Гуффье, первый директор Императорской Публичной библиотеки // Век Просвещения. М., 2006. Вып. 1. С. 127-140. Примечательно, что Шуазель упрекал русских, прежде всего, за то, что они не смогли развить успех Чесмы и не штурмовали «плохо укрепленные Дарданеллы», что после Чесмы русские напрасно застряли на Лемносе, что им следовало бы штурмовать Дарданеллы и, возможно, даже взять «уже потрясенный Константинополь»! (Choiseul-Gouffier,. Voyage pittoresque de la Grece. P. 1, 81).


[Закрыть]).

Итак, в 1770-1774 гг. Архипелагское княжество, едва образовавшись, уже имело тяжелый груз проблем: без российского флота оно не могло себя защитить, но содержать значительные военные силы оно было не в состоянии (умеренная «десятинная» подать никак не покрывала флотских нужд!). Серьезная угроза таилась и в нараставшем недовольстве друг другом русских и греков, греков и наемного «албанского» войска, росте числа конфликтов между ними. Эксперимент по созданию Архипелагского княжества оказался трудным для всех его участников, и заключительная страница его истории это доказала (см. далее).