Текст книги "Проект особого значения"

Глава 6
Расплата

Трибунал оправдал Тата. Я смотрел на это все и понимал, что весь этот трибунал, это лишь фикция. Никто не хочет брать на себя ответственность за чьи-то действия. Копошиться в чужих решениях тоже никто не хочет. Ока корабль летит – капитан выполняет свой долг.

Я был удивлен, но теперь это прошло. Как ни крути, а повлиять я на это не могу. Да и, тем более, «Эмпайр» в строю.

– Винсент, открой почту, – влетел ко мне в комнату отец.

– Что там?

– Открой!

Открыл. Опять убийство. Только это не трибунал. Это заявка на смену руководства. Согласованная членами экипажа и проголосованная. С приложенной видеозаписью. Тат мертв.

Нового капитана выбрали из членов экипажа.

Из числа тех, кто убил Тата, привязав его к стулу и всадив пулю в его голову. Этим зверям нельзя давать оружие. С каждым днем я понимаю, насколько трудно приходится отцу. С одной стороны, у него власть. С другой – подчиненные, которые, порой, ничем не отличаются от детей.

Ему сейчас нелегко. Мало того, что капитан «Канады 01» тусуется у него на корабле (это я, если что), так еще и на соседнем «Эмпайре» произошел бунт со свержением власти. Мне стало интересно.

– И что ты будешь с этим делать?

– Ничего. Пусть успокоятся, – устало ответил отец. – Я хотел услышать твое мнение, ты скоро сменишь меня.

– Мое? – надо подумать, – Я поступил бы так же. Пусть успокоятся. Корабль летит, так что все хорошо. Относительно хорошо.

Зачем ему мое мнение? Он что, не уверен в себе? Или его так подкосили нападки других капитанов? Не суть. Сейчас надо дождаться, когда новый капитан «Эмпайра» выйдет на связь.

* * *

Вышел. Капитан «Эмпайра», молодой, статный юноша. Не старше меня. Его лицо висело среди лиц других капитанов, приветствуя моего отца. Тот же, будто самый настоящий старик сжался перед ним, с волнением глядя на лица остальных капитанов. Его и вправду подкосило все произошедшее. Теперь в общей массе стариков уже два молодых парня. Я и этот, как его там… Ланзо Тат. Точно. Он сын Клауса Тата.

Как можно было убить своего отца, пусть и не собственными руками? Что за сброд у них на корабле?

– Уважаемый капитан МакКрей! – говорил Ланзо. – Могу я попросить Вас о переключении на приватный канал связи?

Отец нажал на неосязаемую кнопку и остальные лица пропали.

– Хочешь объяснить то, что произошло с твоим отцом?

– Ой, нет! Ни в коем случае. Хочу попросить у вас допуск к складам.

Что за хрень? Какой еще к черту доступ к складам? Неприкосновенность оборудования, провианта и прочих благ обусловлена положением. Правилами и протоколами экспедиции.

– Нет!

– Капитан МакКрей! Почему мы должны терпеть притеснения? Ради тех, кто еще не родился? Я считаю, что еда и припасы, что хранятся там, нам нужнее. Мы только и делаем, что питаемся мерзкий однообразной едой.

– Я сказал нет!

– Капитан МакКрей, Вы меня неправильно поняли. Я капитан корабля «Норман Эмпайр 01», я в праве…

Я нажал на панель отключения диалога.

– Отец. Не слушай его.

– Да я и не собирался… – старик встал со своего стула. – Но, спасибо.

– Не за что.

Этот урод почувствовал слабость моего старика. Тяжелые решения не просто так называются «тяжелыми», они не проходят бесследно для людей. Мой отец имел мужество взять на себя груз потерь, но теперь этим хотят лишь пользоваться. Чутье говорит мне, что с этим Ланзо надо быть аккуратнее.

Ланзо, вообще, много чего успеет натворить. С десяток попыток свергнуть моего отца. Куча инициирований голосования о смене командования. Все, лишь бы получить полный контроль над своим судном. Можно подумать, что жизнь у него от этого станет лучше.

Самым поганым стало то, что они начали бесконтрольно повышать популяцию людей на корабле. Он давил этим. Не только на МакКрея. На всех.

«Нас теперь так много!» или «Нам не хватает провизии!». Куча причин. Все росло огромным комом. Через шесть лет на «Эмпайре» уже было ровно девяносто шесть человек.

Как бы я хотел, чтобы мое беззаботное детство длилось дольше.

Глава 7
Сила

День передачи полномочий закончился, и мы всем экипажем, по старой традиции, сидели в большом обеденном зале, среди столов и мягких кресел. Музыкальные аппараты играли свои медленные расслабляющие мелодии. Люди, впервые за последние двадцать пять лет, ели вкусную еду. Праздник это или нет, но это был повод побаловать людей. Теперь я официально стал капитаном. Капитан Винсент МакКрей. Эта роль тяжела, но я пронесу ее с честью и достоинством, как и все МакКреи до меня. Я сорок четвертый. Сколько будет после меня – неизвестно.

Я лишь хочу, чтобы мои потомки запомнили меня. И то, что я сделал. Ради общего блага.

Я остался один в полной тишине капитанской каюты. По стенам раздавалась вибрация от двигателей, что все еще выводили нас на крейсерскую скорость. Шесть лет прошло с запуска, а мы все никак не разогнались.

– Поздравляю с назначением! – повисло в воздухе полупрозрачное лицо Ланзо. Он исхудал.

– Спасибо, Ланзо. Ты всем новым капитанам уже успел позвонить?

– Нет, только тебе. Слушай, я тут подумал. Я же, получается, твой старший товарищ. Опыта у меня больше. Ты никогда не задумывался, что нести такой тяжелый капитанский груз – малоприятная задача?

– Каждый день.

– Тогда может быть…

– Не смеши меня, Тат! Я новый капитан, но отнюдь не тупой.

– Винсент, ты сидишь на двух стульях! Ты и Капитан «Канады 01», да еще и в довесок капитан всего флота. Тут запутаться можно в твоих капитанских званиях. Я лишь хочу помочь.

– Спасибо за заботу. Но я откажусь.

– Я думал ты будешь сговорчивее, чем твой отец. Что ж. До связи, МакКрей.

Это было мое первое общение с Ланзо, как с подчиненным. Я и так его не любил, но теперь он начал вставать поперек моего горла. Отец свое отстрадал, моя очередь.

Пара дней прошла, прежде чем раздался раздражающий голос ИСП, которому не было места в моей комнате. Один из предыдущих капитанов поставил запрет на поддержку системой всех находящихся в моей личной каюте. А раз ИСП нарушила запрет, то произошло нечто вопиющее. Жаль только, что отец сидел в этот момент рядом со мной.

– Капитан МакКрей! – раздался голос системы, и мы с отцом одновременно встрепенулись. – Произошло нарушение протокола подготовки к посадке. Производство трех тысяч колонистов запущено в ручном режиме.

– «Норман Эмпайр»?

– «Норман Эмпайр 01», – уточнила ИСП.

– Отмени!

– Не представляется возможным! Оборудование для производство отключено от общей информационной сети.

А это значит, что три тысячи колонистов появятся на свет раньше положенного срока. Протоколы экспедиции гласят, что начать выращивать поселенцев нужно не раньше пятидесяти и не позднее двадцати лет до посадки на планету. Три тысячи человек будут обречены потерять свои жизни, лишь по тому, что Ланзо хочет удовлетворить свои амбиции.

– Винсент, – обратился ко мне отец, его руки дрожали, как и его голос. – Что происходит?

– ИСП, установи связь с капитаном Ланзо.

– Выполнено.

Среди белого, еле различимого фона голограммы, начало вырисовываться, до боли намозолившее глаза, лицо.

– Капитан МакКрей, так система Вас предупредила!

– Немедленно остановись! Ты не представляешь, что делаешь!

– Остановись? Зачем? Корабль рассчитан на три тысячи человек! Нас станет много, мы станем обществом!

– Не станем, ты плохо учился.

– Если дашь доступ, то мы сможем перемещаться между другими кораблями. Будем вести торговлю, заниматься наукой, искусством, любовью! Мои шестилетние дети постоянно меня спрашивают о том, когда мы уже выйдем из этих коробок.

– Мы не выйдем из них, прекращай. Ты и так нарушает правила!

– Да какие к черту правила? Те, что придуманы были тысячу лет назад. Да ты хоть можешь представить себе, сколько тут поменялось за тысячу лет? У нас есть шанс превратиться в тех людей, что в величии своем отправили ракеты в космос. Мы может творить. Можем прилететь на планету уже готовым обществом! Винс, ты многое упускаешь.

– Я ничего не упускаю. Мы вырастим людей за тридцать лет до посадки. Обрушим корабли на землю и устроим города вокруг них. Ты, как капитан, должен быть ознакомлен с этим.

– Винс. Друг мой! Я рассчитывал, что ты, в отличие от старика, меня поймешь. Я все еще на это рассчитываю. Ты только представь! Те, кто окажется взращен в последний момент, не будут готовы к…

Я оборвал связь. Хватит. Это вышло из-под контроля. Мой старик побледнел, вновь увидев лицо этого выродка.

Благо мы в комнате одни.

– ИСП! – с тяжестью в голосе вызвал я компьютер.

– Слушаю Вас, капитан МакКрей.

– Как капитан флота приказываю: отключи системы жизнеобеспечения корабля «Норман Эмпайр 01». Разгерметизируй корпус и выпусти весь воздух во внешнее пространство. На этом корабле больше не должно быть атмосферы.

– Винсент… – в шоке смотрел на меня отец.

– Данное действие противоречит моральному своду правил экспедиции и повлечет за собой гибель трех тысяч девяносто восьми человек. По праву капитана вы можете так поступить, но хотела бы Вам напомнить…

– Выполняй!!!

Передо мной появилась панель, нажав на которую я должен буду подтвердить свое решение.

И я нажал.

* * *

– Уважаемые члены совета капитанов. Я, Винсент МакКрей, сорок четвертый капитан флота экспедиции под именем «Надежда Человечества», хочу напомнить… Обвинительный приговор трибунала не снимет с меня полномочий. Это не угроза. И еще: мы здесь не для того, чтобы жить. Мы здесь для того, чтобы жили другие. Те, кто будет после нас. А теперь приступите к голосованию.

Трибунал – это фикция. Вот только впервые за всю историю экспедиции, голосов за обвинение не было. Я считаю, что поступил правильно. А теперь еще и оправдано.

Вокруг нас теперь болтается два пустых корабля. Пусть экипажа на них нет, но свою функцию они не утратили. Что стоят наши жизни, по сравнению с теми, кого мы везем?

Да ничего.

В тишине своей каюты, глядя на вращающийся в иллюминаторе мостика космос, я вдруг задался вопросом.

– Сколько еще лететь?

– Сто шестьдесят четыре года, – ответила ИСП, подумав, что я обратился к ней.

Вселенной четырнадцать миллиардов лет.

Земле пять миллиардов лет.

Нашему виду пятьдесят тысяч лет.

Мы в этих коробках уже тысячу лет.

И лететь еще почти две сотни.

А я и пятидесяти не протяну.

По сравнению с космосом. С миссией. С человечеством. Я – ноль. И я не перестану округлять себя и всех вокруг.

– Винсент! – окрикнул меня отец с нижнего уровня капитанского мостика. – Что делать с «Эмпайр»?

– Вырастите новый экипаж.

Эпилог

– Давно не связывались, сынок, – уставшее лицо отца светилось в поле голограмм.

– Привет пап, как там у вас?

– Вот! Вся партия новых членов экипажа «Эмпайр» готова. Двадцать человек.

– Не трудно, для пяти человек выращивать двадцать?

– Да брось! Чем еще старику заняться?

– И то верно, – я выдержал легкую паузу. Говорить такое я не привык. – Знаешь… я рад, что там оказался ты. Те, кого ты воспитаешь, будут хорошими людьми.

– Как ты!

– Как я…

Отцу в кадр передали новорожденного ребенка, он развернул покрывало и показал мне его пухлое лицо.

– Вот, будущий капитан «Эмпайра»!

– Здоровый какой-то.

– М-да, не то что ты. Ты мелким был. Как и я. И как дед твой, – старик потрепал нос новорожденного и тот гукнул, – Я порылся в книге норманнских имен. И назвал малыша Отто Оккер. Неплохое имя для капитана?

– Согласен.

* * *

ИСП, приложи это… Ну не знаю… К отчету о «Канаде 01».

Игорь Соловьев. «Четвертая смена»

Динамик под потолком зашипел, хрюкнул и зашелся длинным гудком. Смена закончилась. Скрипнула дверь раздевалки, захлопали дверцы шкафчиков. Подхватив сумку, Марк двинулся на выход. Еще одни сутки позади. Километры пройденных туннелей, сотни распределительных щитков, лианы проводов и кабелей. Всего того необъятного хозяйства, которым владел «ГорКоллектор», и к персоналу которого имел честь принадлежать он, инженер Марк Смолин.

Марк приложил ладонь к сканеру. Загудел считывающий датчик, сверяя рисунок ладони с базой данных. Тихо пискнул и мигнул светодиод. Молодой инженер привычно шагнул к двери. И чуть не врезался в нее лбом. Дверь, всегда услужливо откатывающаяся в сторону, осталась неподвижна. Тревожно зажглась красная аварийная лампа.

– Не понял… Эй, что за дела? – Марк снова приложил руку к сканеру. Гудение и писк. Моргание светодиода. Дверь не шелохнулась.

Из-за дежурки напротив выглянула голова диспетчера:

– Смолин, зайди.

В дежурке почему-то всегда пахло пылью. Словно тут ковры выбивают. В комнате кроме Марка трое. Сама диспетчер, строгая полноватая женщина в рабочем комбинезоне. Начальник участка в чистенькой спецовке старого образца. И какой-то незнакомый мужик, в неуместном на подобном объекте строгом деловом костюме. Мужик имел скучающий вид и вполуха слушал начальника участка. Ни тот, ни другой на Марка даже не взглянули.

Диспетчер, с некоторым сочувствием к судьбе Марка, протянула ему планшет:

– Послезавтра выходишь в четвертую смену.

– Как в четвертую? Я же во вторую тружусь, у меня три выходных впереди. Нет-нет, вы что, я никак не могу. – Марк дернулся от планшета, как от болотной гадюки.

«Вот это мне начальство удружило! Мы уже с ребятами условились, что все три дня за городом проведем. Пашка ящик эрзац-пива достал. Генка и Клим договорились насчет транспорта. Ну а Ленка? Она давно ждет, когда он им свои новые треки презентует. Зря что ли столько времени трудился? Нет, определенно на эти выходные у него, Смолина, были грандиозные планы. И тут такой облом. Обломище!»

– Что значит «не могу»? В четвертой смене оба инженера отсутствуют. Один в отпуске, второй заболел. В бригаде только рабочие-техники остались. А по штату хоть один инженер, но должен быть. Вот вашу вторую смену и располовинили. Да что ты на меня руками машешь, всего раз выйти надо. Это же в отгулы пойдет.

– Но почему наша смена? Что, больше некому? – Смолин позиций не сдавал, хоть и понимал, этот бой ему не выиграть. Не зря же тут руководство присутствует. И как в воду глядел. Марка атаковал начальник участка:

– А кому еще? Ты хочешь, чтобы из первой или третьей смены кто-то двое суток подряд дежурил? Это запрещено. Как ни крути, нет у меня больше кандидатов. Так что не митингуй, все уже согласовано.

«Тьфу, пропасть! Съездил за город отдохнуть. Интересно, ребята без него отправятся? Хорошо бы чтоб не поехали, иначе вдвойне обидно. Они там, у костра, под звездным небом, а он тут, по подвалам скачет, линии прозванивает».

– Не тяни кота за сапоги, Смолин. Расписывайся и гуляй до послезавтрашнего дня. – снова сунула ему планшет, диспетчер.

Марк скрипнул зубами: «А, будь по-вашему! Забирайте демоны инженера первой категории Смолина. Выбора-то все одно нет" – И приложил палец к считывателю, словно кровью подпись поставил.

Когда Марк ушел, выражение лица скучающего человека изменилось. Оно стало целеустремленным, проступили уверенные, властные черты.

– Значит вы за него ручаетесь?

Начальник пожал плечами:

– Он мне не друг и не родственник, чтобы ручаться. Я бы употребил слово «рекомендую». Именно так. Вот извольте, я прикрепил все характеристики и обоснование, вы же читали. Да и потом, это же только на одну смену? Что там может случиться?

Человек в костюме задумчиво покачался на носках дорогих кожаных ботинок.

– Будем надеяться, что действительно ничего не случится. Но я бы не зарекался. – и не прощаясь, вышел.

* * *

Выходной день пролетел, как и не было его. Снова рабочие будни: ранний подъем, дорога, прием дежурства. Буквально позавчера он сдавал участок третьей смене, а сегодня у них же его принимает. Мужики-сменщики выпили с ним чаю, угостили бутербродами. Посочувствовали, похлопали по плечу желая спокойных суток, да и ушли. Их смена закончилась. Смолин вымыл кружку, переоделся в рабочее и отправился получать оборудование. Кладовщик встретил его кивком и начал выкладывать на стол все что полагалось по штату. Тихо звякнул коммуникатор извещая о новом пакете файлов. Марк открыл, пробежал глазами текст. На то, что красным шрифтом выделено, надо обратить внимание в первую очередь. «Так, на 12-м объекте снова прорыв грунтовых вод, но ничего критичного. Вода в кабельные колодцы не попала, пробоев нет. Уже неплохо. А вот на 9-ке подозрительно много самоперезагрузок оборудования. Тут что-то не так, надо идти и на месте смотреть, руками щупать. Ладно, этим и займемся.»

Марк увлекся и не сразу понял, что в комнату вошли его новые коллеги. Вернее, это он для них новый, они-то в своей четвертой смене очень даже старые.

– Будем знакомиться? – широко улыбнулся и протянул руку стройный смуглый брюнет лет сорока. Улыбка приветливая, открытая. Как у того парня из отечественной истории, что первым в космос полетел. – Я Рафаил, для своих можно просто Рафик.

– Марк. – Смолин ответил на рукопожатие и чуть не охнул, таким твердым оно ему показалась. «Силен мужик!». – А я для вас как, – свой? Первый раз видимся, хоть и коллеги.

– Это как пойдет. Я, кстати, Гавриил, – представился второй и тоже протянул руку Смолину. В отличие от своего приятеля, это был хмурый тип с лицом зануды. Рукопожатие оказалось под стать: невзрачное, вялое. Марку он определенно не понравился. Бывают же подобные субъекты, постоишь рядом минуту, а потом целый день такое чувство, словно лимонов незрелых переел.

– Значит, вы у нас инженер? Белая кость! – Рафаил улыбнулся и застегнул ранец с инструментами. – На сегодня мы ваши помощники. Целые сутки будем творить благие дела во славу города и его жителей. Верно?

– Я только год, как инженером выпустился, – счел нужным пояснить Марк, выводя на экран список получаемого оборудования. Подтвердив полномочия привычно начал сверять имущество. – Знаю, как важна настоящая практика. Поэтому, если в ходе работы у вас будут какие-нибудь замечания по существу, не стесняйтесь меня поправлять.

– О! Это очень похвально! – одобрительно улыбнулся Рафаил. – Сразу видно, молодой человек ставит производственные принципы выше гордости. Мы хоть и рядовые техники, но за годы работы накопили кое-какой опыт, есть чем поделиться. Даже с инженерами. Верно, Гаврила?

– Ага, «экспу» прямо горстями будете черпать, молодой человек. Только ладони подставляй. – Гаврила тонко усмехнулся. – Ты, Рафик, видимо не понял. Господин вчерашний студент как бы говорит нам: «Если что, я в вашей смене человек новый. Порядков не знаю. Случись что, с меня и взятки гладки». Ответственность заранее снимает.

«Вот фрукт! Как все перевернул!» – внутренне возмутился Смолин. Он хотел было резко ответить, однако расхохотавшийся Рафил замахал руками.

– Не принимайте к сердцу, Марк, он шутит. Просто к его юмору надо привыкнуть. Но для этого у вас впереди целая смена.

«Вот уж чего бы не хотелось, так это все дежурство слушать дурацкие шутки. Если, конечно, это действительно была шутка. Очень уже неприятный тип».

Но тут среди получаемого оборудования ему попался незнакомый экземпляр.

– Это что?

– Как, что? – удивился кладовщик. – Вот, согласно описи, «электронное техническое устройство, артикул ЗАСк-А».

– И зачем оно нам? Где универсальный тестер, сканер, электроанализтор и прочее?

– Позвольте? – в их диалог вмешался Рафаил. – Марк, на одну минутку.

Отведя Смолина в сторону, он кивнул на незнакомый прибор:

– В нем есть функции всего перечисленного. Вместо отдельных устройств все скомпоновано в едином корпусе. Удобно, правда?

– Но мы такими никогда не пользовались. В нашу смену совсем другие выдают.

– Да? До сих пор? Удивительно. Ну а мы вот такими работаем. Странно, что вас об этом не предупредили. Придется сегодня с этим походить. Да вы не переживайте, там все очень просто, мы покажем. В любом случае, другого оборудования для нашей смены у них нет.

Смолин проверил список и убедился, что техник прав. Вместо перечня привычных инструментов действительно значился «артикул ЗАСк-А». Марк замешкался. Расписываться за незнакомый прибор ему совершенно не хотелось. Пауза затягивалась. Новые коллеги ждали, кладовщик нетерпеливо постукивал пластиковой ключ-картой по стойке. Рафаил ободряюще улыбался. Дело решил Гаврила:

– Смелее, господин вчерашний студент. Старшее поколение вам поможет.

Марк махнул рукой и подтвердил приемку.

Загружаясь в рабочий фургон, Смолин почувствовал на себе чье-то пристальное внимание. Обернулся. Из окна дежурки на него задумчиво смотрел начальник участка. Поймав взгляд Марка, тот поспешно отвернулся и закрыл окно. Марк ощутил легкую тень беспокойства. «Странно. Что это он?» Но уже вскоре инженер выкинул происшедшее из головы.

* * *

– Интересный сегодня маршрут, – Гаврила заглянул Марку через плечо, по карте изучавшему фронт работ. – Все сплошь исторические места: Рижский, Екатерининский парк, Труба. – Какие люди тут жили, какие страсти кипели, а?

Смолин пожал плечами:

– Не знаю, я с историей не очень.

Гаврила понимающе кивнул и чуть насмешливо добавил:

– Ну да, молодежь прошлым не интересуется. Что толку говорить о былом, когда оно уже минуло, верно? А позвольте спросить, чем же увлекается современное поколение?

– Я, например, музыку люблю. Пишу Хард СэмБиты.

Техники переглянулись.

– Это он на каком языке сейчас сказал? – обратился Гаврила к приятелю.

Рафик попросил:

– А действительно, Марк, растолкуйте пожалуйста?

Смолин кивнул и охотно пояснил:

– «Сэмбиты» – производное от слов «сэмпл» и «биты». «Сэмпл» – небольшой отрезок музыкального произведения. «Биты» – инструменталы для ретро хип-хоп и нью-рэп исполнителей. И все это в таком тяжелом ритмичном стиле. Вот и получается – «СэмБиты». Давайте я дам вам послушать! – Смолин покопался в файлах коммуникатора, нашел нужный трек и прибавил громкость:

 
Тум-дум-тыц, тум-дум тыц…
Это город упадет, перед тобой, ниц.
Если чтишь законы ты, у-лиц.
В колесе фортуны – бег спиц,
Отражает блеск злотых, куриц.
 

Стенки фургончика вибрировали в такт ритму.

 
Тум-дум-тыц, тум-дум тыц…
«Твоей вере нет до них, дела,
Посмотри, как искажен мой язык, тела.
В цифровом «раю» свечой тлея,
Батарейки душ давно сели!
 

Марк понял, что увлекшись, качает головой и подпевает в такт музыке. А вот техники смотрят на него с каким-то странным любопытством. Смолин смутился и остановил трек.

– Ну, в общем, примерно такая музыка.

– Любопытно, – после некоторого молчания деликатно прокомментировал Рафик. – Похоже на африканские тамтамы народа Суахили. В этом есть что-то ритмично экзотическое.

Гаврила демонстративно закатил глаза к потолку:

– Серьезно? А вот мне эти звуки напомнили пьяную матросню, ломающую дверь уборной ливерпульского кабака.

Рафик хотел было возразить приятелю, но Марк опередил его:

– Такой юмор, да, я помню. Покажите лучше, как вашим чудо-прибором «артикул ЗАСк-А» пользоваться.

* * *

За полдня их смена успела осмотреть несколько проблемных мест и предотвратить пару мелких аварий. Своды технических тоннелей и лазы кабельных колодцев сменялись один за другим. День пошел к закату, когда с Марком связался диспетчер и отправил их на новую точку маршрута.

Шахта энергоузла проглотила их, отрезав от внешнего мира. Смолин был тут впервые. Пластобетон, кокетливо обрамлявший арку входа, через пару метров врезался в старую грубую облицовку из неровного кирпича. Несмотря на басовитое гудение промышленных осушителей, в воздухе пахло влагой и мокрым цементом. Было довольно прохладно.

– Здесь, над нами, раньше Сухаревская башня стояла. Слышал о такой? – Гаврила споро шел по металлической решетке пола, и гулкое эхо шагов вплеталось в человеческую речь.

– Так, что-то краем уха, – стараясь не отставать, бросил Марк.

– Мистическое место. Тут просто лабиринты из ходов и ответвлений. В прошлом каждая новая власть пыталась добавить что-то свое: не туннель, так колодец, не амбар, так кладовочку. Ну и перемешано это все это меж собою без счету и здравого смысла. Так что смотри внимательно, если окажешься один, не заблудись.

– А что за сумки вы с собой таскаете? В описи их не было, – обратил внимание Смолин. Помимо штатного ранца с приборами и проводами, у техников за спиной оказались приторочены небольшие брезентовые чехлы. Иногда там что-то глухо лязгало и бряцало.

– А, это так, частный вспомогательный инструмент. На всякий случай, – ответил Рафаил.

Гаврила поправил лямки, врезавшиеся в плечи, и добавил:

– Наша личная инициатива, как ударников труда.

Туннель уходил все глубже, закручиваясь спиралью, лишь изредка прерываясь на запертые двери. Смолин прикладывал выданный смене электронный ключ, и разблокированная дверь пропускала их дальше. Потолок становился все ниже, металлическую облицовку пола сменила старая кафельная плитка. Наконец, они вышли к широкой рабочей площадке. От нее прямыми лучами убегали четыре тоннеля. Именно их им сегодня предстояло пройти, проверяя относящееся к «ГорКоллектору» оборудование.

– Чтобы до ночи не торчать, предлагаю разделиться. Студент работает в третьем тоннеле, потому что он короче и проще. Я беру первый, Рафик второй. Потом сообща пробегаем четвертый. Тут разбросаны усилители связи, так что радиообмен функционирует и даже почти без помех. На нескольких отрезках туннели между собой соединяются вспомогательными ходами-связками. Они выкрашены в черно-желтую полосу. Ходить только по ним. Ни в какие другие двери, ответвления, лазы не соваться.

Марк понял, что этот курс знаний предназначался для него. Наверное, мужики забыли, что он уже год как вторым инженером в своей собственной смене ходит. Но обижаться не стал. Сам же при знакомстве предложил делиться опытом.

Гаврила закончил:

– Контрольное время общей связи каждые полчаса, – и словно спохватившись, поинтересовался: – Я все правильно говорю, господин инженер?

Смолин кивнул.

– Ну раз возражений нет, работаем.

* * *

«Так, проверим участок цепи. Полет нормальный, идем к следующему. Тоже хорошо. Фиксируем показания прибора, пломбируем блок и шагаем дальше». Тыц-дыц-щелк. Щелчки пломбиратора напоминали Смолину фрагмент недописанного им трека. Ритм постоянно крутился в голове, то удаляясь, то вновь притягивая к себе внимание. Иногда, инженер даже начинал напевать вслух формирующуюся мелодию. Работая таким образом, он шел все дальше и дальше, а тоннель никак не хотел заканчиваться.

За три часа Марку не раз приходила в голову мысль, что ему могли подсунуть далеко не самый короткий маршрут. Хорошо, если не самый длинный. А что? С мужиков станется его разыграть. Техники. Наверное, уже давно закончили свой фронт работ, сейчас сидят возле входа в четвертый тоннель, смеются над ним и алкоголируют. Хотя нет. Какой там алкоголь, не похожи они на пьющих. Смолин вдруг понял, что его раньше в них смущало. Они вообще не были похожи на обычных техников, с которыми ему доводилось работать. Нет, внешне все соответствовало: испачканные туннельной грязью спецовки, видавшая виды рабочая обувь, характерные стрижки. Но манера говорить и держаться выбивалась из общего портрета тружеников «ГорКоллектора». Оба глубоко и всесторонне образованы. Причем гораздо обширнее, чем бы это требовалось сотруднику их специализации. Самостоятельны. Нет в них привычного – «ты начальник, ты и думай». По большому счету, Марк как инженер им вообще не был нужен. Все делают сами, его мнением интересуются только для вида. Причем Рафик вежливо, а Гаврила хамит. Но хам умный. Глаза выдают. И если поначалу он казался занудой, то теперь превратился в язвительного грубияна. Так бывает у актеров, сыгравших множество ролей: незаметно для себя переключаются с одного амплуа на другое. Но какова цель этого спектакля?

Смолин оторвался от своих размышлений, ощутив, какой холодной и пронзительной была царившая здесь пустота. Как чуть ли не физически давит на плечи висящий над ним свод туннеля, унизанный ожерельем аварийного освещения. Марк вздохнул поглубже, чтобы успокоить тревожно бьющееся сердце. И в этой паузе он вдруг отчетливо услышал странный шорох. Тихий звук из-за плохо освещенного пространства электрических коробов. Так, как если бы кто-то крался, пытаясь замаскировать свое движение за работой смолинских инструментов.

«Что это? Кто-то из техников? Но зачем им подкрадываться?» По позвоночнику расползся липкий страх. «У них уже была сотня возможностей застать его врасплох, зачем ждать именно этого момента? Тогда кто? Зверь, человек, дух подземелья?» Глубоко под землей, в одиночестве, в голову человека приходят самые разные мысли. Нелепые слухи и легенды уже не кажутся такими очевидно-смешными, как на поверхности. «Сходить посмотреть? Или ну его, одному не соваться? Если я сейчас вернусь к мужикам за помощью, те поймут. Но если потом окажется что там ничего не было, или хуже, какая-нибудь мышь шалила, то я для них так и останусь студентом. Вечно «молодым», шарахающимся от каждого сквозняка. И пойдет об этом трезвон по всем сменам. Нет, я должен сам посмотреть. Любой страх можно преодолеть!»

Из-за короба снова тихо зашуршало. Но уже левее.

Смолин набрал в грудь побольше воздуха и медленно потянулся к сумке. Выбрал гаечный ключ потяжелее. Осторожно, чтобы не выдать себя, Марк на цыпочках двинулся к источнику звука. Вот уже пыльные кожухи коробов совсем рядом. Еще чуть-чуть и он сможет заглянуть за них, выяснив природу загадочных звуков. В полуметре от цели Марк внезапно почувствовал тяжелый смрадный запах. Он появился сразу, вдруг и так стремительно, словно удар «крюком» профессионального боксера. Зловонная вонь шарахнула в нос, заслезились глаза, к горлу подкатила тошнота. И тут же за спиной Смолина кто-то громко сказал:

– Прошу прощения.

Марк дернулся от неожиданности и чуть не выронил импровизированное оружие. Резко повернувшись на сто восемьдесят градусов выставил перед собой ключ.

Перед Смолиным стоял бродяга. Типичный бездомный, коих с избытком хватало в городских трущобах и заброшенных зонах. Власти то не замечали их вовсе, то вдруг устраивали «охоту на ведьм», объявляя бичей «рассадниками болезней и очагов криминала». Периодически полиция и нацгвардия проводили рейды по их поимке с последующим выдворением за периметр города. Как знал сам Марк, большинство бродяг были абсолютно безобидны и старались не попадаться лишний раз на глаза.

– Я прошу прощения, – повторил тип в мятой испачканной одежде. – Не хотел вас пугать, но нам никак было не разминуться не потревожив друг друга. Тем не менее я попытался. – Он виновато развел руками и новая волна ужасающих запахов взволновала обоняние Смолина. Амбре из давно немытого человеческого тела, застарелого пота и разлагающейся пищи заставило Марка сделать шаг назад.

– Кто вы и что тут делаете? – Смолин подпустил в голос строгости, но оружие опустил. – Это закрытая территория «ГорКоллектора», посторонним доступ запрещен. Как вы вообще сюда попали?