Текст книги "Проект особого значения"

Изначально условия конкурса, объявленного министерством обороны, не требовали от штурмовых роботов высокой скрытности. Считалось, что они вступают в бой в условиях, когда позиции противника уже вскрыты разведкой или же враг обозначил себя, завязав бой с дружественными подразделениями. Тем не менее, в конструкцию моих «тараканов» были заложены очень неплохие средства радиоэлектронной борьбы. Задача полностью избежать обнаружения перед ними не ставилась, но затруднить противнику захват цели, сбить с курса ракету или задурить мозги системе наведения вражеского орудия они вполне могли.

Будь на моем месте кто-то из бывших профессиональных военных, перешедших после отставки на работу в корпорацию «Заслон», ему бы и в голову не пришло пытаться что-то менять в базовых настройках системы, хотя интерфейс управляющего модуля это вполне позволял. Ну, не учат такому пилотов боевых роботов – незачем оно им. Слишком это специфические знания, почти никогда военным не требующиеся. Лучше уж потратить время на боевую подготовку, а копаться в мозгах роботов доверить гражданским специалистам. Вот только в данном случае и разработчик, и пилот оказались одним и тем же человеком – мной любимым, а сырой недоработанный интерфейс позволил прямо из кабины управляющего модуля выводить оптоэлектронное оборудование шутрмдронов в нештатные режимы работы, снижающие их ресурс, ухудшающие некоторые важные тактико-технические характеристики, но зато дающие возможности, которых условный противник от штурмовых машин совершенно не ожидает.

Грубо вмешавшись в работу генератора маскировочного поля и системы постановки помех, я опустил почти до нуля способность штурмдронов противостоять самонаводящимся ракетам, но зато ощутимо повысил их незаметность для широкополосных сканеров. Вернуть изначальные настройки – дело нехитрое, а на марше мне общая маскировка куда важнее, чем способность «тараканов» сбивать с курса вражеские ракеты.

– Лейтенант, – вызываю Мицуми по персональному каналу связи, – твоим людям лучше двигаться как можно ближе к моим машинам, тогда я смогу накрыть их дополнительным зонтиком маскировочного поля.

– Какой результат это даст? – Мицуми явно не в большом восторге от моего предложения. – Не хотелось бы превращать предписанный уставом походный ордер в малопонятный балаган.

– Шанс обнаружения отряда снизится процентов на десять-пятнадцать. Сейчас это еще не критично, но через пару километров начнется самый опасный участок.

– Понял тебя, – мрачно отвечает лейтенант и отключается.

Через пару минут пехота ломает строй и равномерно распределяется между моими машинами. Очень вовремя. Красная точка на тактической голограмме возникает одновременно с включением сигнала тревоги. Разведывательный беспилотник условного противника летит довольно высоко и проходит километрах в пяти от нас. Вообще-то, его здесь быть не должно. Что-то слишком уж рано забеспокоилась охрана батареи ПКО. Сложно сказать, какая у них вводная, но о нашем присутствии где-то рядом с их объектом они явно догадываются. Не думаю, что лоббисты «Юнайтид Текнолоджис» могли впрямую слить им наш маршрут, но нехорошие мыслишки на эту тему все равно неприятно скребутся где-то в глубине сознания.

Когда до рубежа атаки остается чуть больше километра, я понимаю, что дальше мы такой толпой не пройдем. Очередной вражеский беспилотник проходит совсем рядом. Я вывожу генераторы маскировочных полей штурмдронов в закритический режим, рискуя напрочь спалить эмиттеры, но, если нас сейчас обнаружат, уцелевшее оборудование нам все равно уже не поможет. Спасибо смежникам, собиравшим систему РЭБ – эмиттеры выдерживают, а летающий шпион убирается куда-то за горный хребет. В этот раз нам везет, но как пойдет дальше предсказать очень сложно.

– Стационарный сканер на высоте три-шестнадцать, – докладывает один из штурмдронов, возглавляющих нашу колонну.

На тактической голограмме возникает желтый мигающий треугольник. Вокруг него обозначена пунктирная окружность – зона гарантированного обнаружения нашей колонны. Мы находимся всего в сотне метров от опасной черты.

Колонна немедленно останавливается. Для этого даже не требуется приказ командира. Отметка вражеского сканера одновременно высвечивается на проекционных экранах всех бойцов отряда, и первое, что необходимо сделать при обнаружении такой угрозы – прекратить всякое движение. Неподвижную цель, прикрытую маскировочным полем, любой сканер видит заметно хуже, чем движущуюся.

Мицуми молчит. Похоже, нормального решения он не видит. Сканер можно попытаться обойти, но скорее всего, он здесь не один, и не факт, что, изменив маршрут, мы избежим обнаружения. Снова активирую канал связи с командиром отряда.

– Лейтенант, боюсь, дальше мне придется идти без твоих бойцов. Пойдем все вместе – завалим операцию.

– Что ты предлагаешь? – кажется, Мицуми и сам видит, что вариантов нет.

– Займите позицию на склоне горного отрога в мертвой зоне стационарного сканера и уничтожьте его, как только я открою огонь. Дальше по обстановке. Если придется отступить, постараюсь соединиться с вами вот здесь, – отмечаю на тактической голограмме ничем не примечательное ущелье. – Но лучше бы мне продержаться до обещанного начальством ракетного удара.

– Не продержишься, – уверенно заявляет лейтенант. – Согласно вводной мы должны имитировать атаку всей ротой, а на рубеже окажешься только ты с десятком штурмдронов. К тому же у тебя слабое пушечное вооружение, а ракет при таком замесе надолго не хватит, и хорошо если они вообще окажутся эффективными, вечно с ними проблемы.

– У тебя есть другое предложение?

– Как только ты ввяжешься в бой, я грохну сканер на горе и выдвинусь к тебе на помощь. Вместе попробуем продержаться до подхода основных сил роты. Танкам Эльзы с их текущей позиции до сюда минут пятнадцать хода. За это время нас могут несколько раз стереть в порошок, но, если повезет – дождемся.

* * *

Мицуми не рискует выходить на связь с капитаном. Рядом с вражеским стационарным сканером такие эксперименты могут закончиться весьма печально. Тут и по ближней-то связи общаться нужно с большой оглядкой, так что решение лейтенант принимает на свой страх и риск.

Тяжелая пехота остается в ущелье, а я веду своих «тараканов» дальше. Стационарный сканер здесь действительно не один, но, видимо, до батареи ПКО еще довольно далеко, и пока плотность сторожевых устройств относительно невелика. Во всяком случае, мне удается найти проход, по которому с моим качеством маскировочных полей можно относительно безопасно просочиться между зонами эффективного сканирования и избежать обнаружения.

Негромкий звуковой сигнал в наушниках шлема извещает меня о выходе на рубеж атаки. Первая часть вводной выполнена, хоть и несколько криво. С другой стороны, в приказе действительно не сказано, что в атаку мы должны переходить всей ротой, так что штрафные баллы начислять нам пока не за что.

Дожидаюсь, когда все штурмдроны займут исходные позиции. Тянуть с началом атаки не стоит – в любой момент сюда может нагрянуть воздушный разведчик противника или даже наземный патруль, что, конечно, вряд ли. И все-таки я пока медлю, хотя отметки вражеских сканеров давно обведены зелеными рамками прицельных маркеров, и плазменные пушки шутрмдронов ждут лишь моей команды. Что-то мне в сложившейся ситуации не нравится, причем не нравится очень сильно. Нас ждут, это очевидно. Возможно, силы прикрытия батареи не знают точного времени нашей атаки, но в том, что она последует, командование противника явно не сомневаются, иначе над северо-западной частью предгорий не летали бы в таких количествах их беспилотники.

Как бы я сам поступил на месте лоббистов «Юнайтид Текнолоджис»? Им ведь мало просто уничтожить мой взвод. Нужно, чтобы провал был очевиден всем. Поэтому сжечь нас ракетами и авиацией на марше – не лучшая идея. Мое начальство может подать апелляцию, сославшись на то, что условия испытаний не соответствовали назначению испытываемой техники. И, кстати, некоторые шансы на удовлетворение такого протеста имеются – штурмдроны действительно не должны применяться без адекватного прикрытия силами противовоздушной обороны.

Нашим конкурентам нужна убедительная картина разгрома моего взвода. Значит, моих «тараканов» должны раскатать в тонкий блин именно наземные силы, а не авиация, причем сделать это с минимальными потерями. Как такое можно провернуть? Мне видится два пути. Можно создать многократное численное превосходство, но тогда победа не будет выглядеть убедительной, особенно если я все-таки смогу нанести противнику какие-то потери, а я смогу, мои штурмдроны – очень злые ребята, заводские испытания это показали более чем наглядно.

Есть и другой вариант – вывести против меня что-то новое и неожиданное, способное на равных противостоять моим боевым роботам. У «Юнайтид Текнолоджис» такие возможности есть. Конкуренты ведь тоже выставили на испытание свою десятку беспилотных штурмовых машин, управляемых единственным оператором, идущим в бой в кабине шагающего танка. Если мой взвод уничтожат именно они, это будет выглядеть красиво и убедительно. Вот только смогут ли? Этого никто гарантировать не может, а играть в лотерею конкуренты вряд ли захотят. Как они могут увеличить свои шансы на победу? Да очень просто. К моменту решающей схватки мои штурмдроны должны оказаться максимально ослабленными – с изрядно посаженными защитными полями, неполным боезапасом, а может, и с боевыми повреждениями или потерями.

Неприятная перспектива, особенно с учетом того, что противнику вполне по силам все это организовать. Будь со мной вся рота, я бы мог попытаться сберечь силы и прикрыться теми же танками Эльзы, способными оттянуть на себя львиную долю внимания огневых средств противника, а так все эти прелести достанутся моим «тараканам» с самого начала, а у меня нет даже прикрытия ротных средств ПВО, оставшихся далеко позади вместе с основными силами капитана Маслова. Похоже, конкуренты очень тонко все рассчитали, и выбора у меня, по сути, просто не осталось. Что ж, если так, попробуем заставить оппонентов играть по моим правилам. В конце концов, право первого удара остается за мной.

Вводная предписывает нам начать имитацию атаки с конкретного рубежа, но это не значит, что я не вправе сначала провести дополнительную разведку местности. Выполняя мою команду, «тараканы» расползаются влево и вправо, аккуратно преодолевая горные отроги и рассредоточиваясь по разным ущельям. Основная цель – занять как можно большую площадь и обнаружить еще несколько стационарных сканеров. Чем больше найдем, тем лучше. Рота – довольно серьезное подразделение, и, если я хочу имитировать атаку именно всей ротой, мне нужно нанести удары одновременно по многим целям. Стационарные сканеры для этого подходят как нельзя лучше.

На тактической голограмме одна за другой появляются желтые отметки стационарных сканеров. Когда я по ним ударю, у врага должно возникнуть ощущение, что в бой вступили большие силы противника. И пусть командующий силами прикрытия батареи ПКО ломает голову, как роте капитана Маслова удалось пробраться так далеко, избежав обнаружения, а моя ближайшая задача – заставить врага врезать по предгорьям всеми силами, без дураков, как если бы с рубежа атаки начала наступление вся рота.

На карте уже десять желтых треугольников. Пожалуй, достаточно. Отдаю новый приказ, распределяю цели и наблюдаю, как штурмдроны занимают исходные позиции. Коротко выдыхаю и, отбросив все внутренние сомнения, активирую сенсор огня, одновременно запуская заранее подготовленную цепочку команд.

Огненные росчерки отмечают путь сгустков плазмы, сорвавшихся с эмиттеров пушек штурмдронов. Неподвижные и активно излучающие стационарные сканеры – отличная цель для плазменных орудий. За долю секунды до залпа штурмдроны выпускают имитаторы и генерируют оптоэлектронные фантомы. В последние мгновения своего существования стационарные сканеры противника успевают зафиксировать множество целей. Обширный район ущелий и горных отрогов заполняется группами шагающих танков, отрядами тяжелой пехоты, мобильными пусковыми установками и машинами техподдержки.

Вся эта феерическая картина немедленно передается в штаб противника, но лишь в виде моментального снимка. Прямые попадания плазменных сгустков испаряют сканеры вместе с передающими устройствами, оставляя на их месте дымящиеся воронки, покрытые источающей жар коркой расплавленного камня. Вернее, это я так вижу происходящее, дорисованное системой дополненной реальности. На самом деле сканеры целы и невредимы, просто заблокированы, как условно уничтоженные, а мои сгустки плазмы – не более чем слабенькая имитация. Мы все-таки на учениях, и боеприпасы здесь исключительно учебные, но правдоподобность, нужно признать, вполне как в настоящем бою. Если цель уничтожена – она полностью блокируется и более в бою не участвует. Если же повреждена – отключается или ограничивается часть функций, имитируя реальный выход из строя систем и механизмов.

Как бы то ни было, на какое-то время противник в этом районе ослеп, если, конечно, я уничтожил все его сканеры. Правда, это ненадолго – через пару минут в небе станет тесно от вражеских воздушных разведчиков.

Даю штурмдронам команду сменить позиции и укрыться – сейчас прилетит ответка. Одновременно выпускаю четыре одноразовых зонда. Это обычные ракеты, но вместо боевой части они несут неплохие сканеры и мощные передатчики. Вводная требует засечь позиции противника, с которых он откроет огонь или начнет выдвижение навстречу нашей роте. Именно этим зонды и займутся. Их, конечно, собьют, но свою задачу они выполнить успеют.

Горизонт раздвигается в стороны – вычислитель управляющего модуля начинает прием и обработку данных со сканеров зондов. Ответный удар не заставляет себя ждать – слишком жирная цель обнаружена стационарными сканерами и, главное, цель давно ожидаемая.

– Наблюдаю шесть малых воздушных целей, – докладывает искусственный интеллект. – Предполагаю разведывательные БПЛА.

Кто бы сомневался. К нам в гости спешат вражеские беспилотники. Их задача – доразведка целей и корректировка полета ракет на финишном участке траектории. Не будем их разочаровывать. Имитаторы и оптоэлектронные фантомы еще действуют, но, если дать воздушным разведчикам подойти достаточно близко, обман раскроется.

Залп! Пусковые блоки моих «тараканов» озаряются вспышками стартующих зенитных ракет. Я разом расходую четверть боезапаса своих скудных средств ПВО, но жадность в данный момент неуместна – я должен убедить врага, что перед ним вся рота, а значит, мой ответ обязан быть массированным и даже избыточным.

Беспилотники закладывают противоракетные виражи, включают генераторы помех и отстреливают ловушки-имитаторы, но шансов у них нет. Искусственные нейронные сети, зашитые в системы наведения ракет, я собирал и обучал сам. В этом и фишка моих штурмдронов. Капитан Маслов верно заметил, что в их вооружении наблюдается явный перекос в сторону ракетного оружия. Именно за мой нестандартный подход к обучению многослойных нейронных сетей корпорация «Заслон» и пригласила меня в этот проект. Не только ракеты, но и сами штурмдроны способны в боевых условиях вести себя самым неожиданным для противника образом. Мне мало кто верит, а я и не настаиваю, но факты – штука упрямая. Я заставил искусственный интеллект испытывать эмоции. Настоящие эмоции, пусть и очень специализированные – разочарование от плохо сделанной работы и удовлетворение от работы, сделанной хорошо.

Шесть ярких вспышек мелькают в небе почти одновременно. Беспилотники сбиты, но уточненные координаты почти сотни целей уже переданы командованию противника.

– Фиксирую ракетный залп! – сообщает вычислитель управляющего модуля. – Сто двадцать скоростных маневренных целей. Предполагаю ракеты «Пиранья-С5».

Всего сто двадцать? И это на сотню целей и с учетом противодействия ротной ПВО? Похоже, мои предположения верны. Нас не собираются уничтожать полностью – только изрядно потрепать и снизить боеспособность, а дальше в дело вступят главные герои этого противостояния.

Мои штурмдроны и управляющий модуль тихо и неподвижно сидят за естественными укрытиями, спрятавшись под маскировочными полями, зато имитаторы и оптоэлектронные фантомы продолжают активно перемещаться. Вот только этого мало. Рота должна как-то отреагировать на приближающуюся угрозу, а значит, мне опять придется тратить зенитные ракеты.

Залп! У меня остается лишь треть боезапаса, но зато навстречу приближающейся волне вражеских ракет уходят четыре десятка ракет-перехватчиков. Среди них есть и пара совершенно уникальных подарков, несущих вместо боевой части мощные генераторы помех. Если все сработает как надо, у систем самонаведения вражеских ракет возникнут большие проблемы с распознаванием целей, а значит, в штаб противника уйдет, мягко говоря, не вполне достоверная информация об уничтоженной технике нашей роты.

Мои одноразовые зонды потеряны. Противник тоже не дремлет и расчищает небо над своими позициями. Запускаю следующую четверку ракет-разведчиков. В командно-штабную машину капитана Маслова, а оттуда и в штаб операции должна непрерывно поступать информация о противнике, иначе обещанный командованием массированный ракетный удар уйдет в пустоту. Залог успеха – постоянное обновление координат целей. На системы самонаведения надежды мало – нет пока у нашей армии искусственных нейронных сетей моей разработки, и, если цели не подсвечивать, средства РЭБ собьют ракеты с курса.

Земля под ногами не дрожит. До такой степени система дополненной реальности имитировать настоящие взрывы не в состоянии. Но грохот стоит адский, а тучи выброшенных вверх камней и грунта отрисовываются на экране более чем достоверно. Из ста двадцати ракет до целей добираются восемьдесят семь. Правда, это не совсем те цели, на которые рассчитывает противник. Оптоэлектронные фантомы беззвучно растворяются в воздухе, а имитаторы исчезают в бледных вспышках взрывов ликвидационных зарядов. Передатчики головных частей вражеских ракет успевают отправить в штаб доклады об уничтоженной технике и живой силе роты капитана Маслова. Что в них содержится, я знать не могу, но думаю, командование сил прикрытия батареи ПКО должно быть изрядно озадачено результатами ракетного удара.

Три моих штурмдрона все-таки попадают под раздачу. Один уничтожен прямым попаданием. Еще два отделываются просадкой ресурса защитных полей более чем наполовину. Близкие взрывы тяжелых ракет – не шутка. На самом деле, мне пока неслабо везет.

Смотрю на тактическую голограмму. Тяжелая пехота лейтенанта Мицуми уже на подходе, а вот основные силы роты еще довольно далеко. Впрочем, шагающие танки Эльзы Рутцен времени не теряют. Пользуясь тем, что противнику есть чем заняться, они идут весьма бодро, но минут десять им еще точно нужно.

– Тактические ракеты пошли! – звучит в наушниках шлема голос капитана Маслова. – Подлетное время четыре минуты. Держите цели! Облажаетесь – удар придется по пустому месту, а второго шанса нам никто не даст.

– Есть держать цели – отвечает Мицуми, хотя у него-то как раз никаких средств для этого нет, но зато у него есть я.

– Зонды-разведчики потеряны! – равнодушно докладывает вычислитель.

Это вполне ожидаемо, однако запас зондов у меня далеко не бесконечен. Сюда бы взвод ПВО, у них этого добра хватает, пусть и качеством похуже. Ругаясь про себя, запускаю еще четыре одноразовых зонда. Жадничать тут нельзя – слишком велика территория, которую необходимо держать под контролем.

Настроение хромает. Бой только начался, а я уже изрядно поиздержался. Хорошо хоть основной ракетный боезапас пока цел, а вот против воздушных целей я уже почти беззащитен. Плохо. Похоже, план противника, пусть и не полностью, но выполняется.

– Вперед! – отдаю приказ скорее себе, чем искусственному интеллекту. Вводная предписывает имитацию атаки, а значит, пассивно стоять на одном месте нельзя. Девятка уцелевших «тараканов» покидает укрытия и начинает движение в сторону обнаруженных позиций противника.

Как ни готовил я себя к вступлению в игру взвода штурмдронов корпорации «Юнайтид Текнолоджис», появляются они совершенно неожиданно и очень оригинальным способом – выныривают из-за горного хребта со стороны побережья, используя индивидуальные летательные аппараты, каждый из которых несет одного боевого робота. Судя по тому, что мои зонды их проспали, в маскировочные поля конкуренты вложились от души.

Приземлиться противник успевает до того, как системы наведения зенитных ракет захватывают цели. Очень эффектно, не поспоришь, но если на этот цирк потрачено столько денег, то что же осталось на самих штурмдронов?

– Наблюдаю выдвижение основных сил противника, – докладывает вычислитель, обозначив на экране позиции подразделений прикрытия батареи ПКО.

Похоже, враг засек движение пехоты Мицуми и танков Эльзы, да и мои шурмдроны тоже не могут его не напрягать. Что ж, для тактических ракет, стартовавших с плацдарма, теперь имеется более чем достаточно целей. Вот только здесь и сейчас вся эта возня меня уже почти не волнует. Впереди главный враг, и проиграть ему я не имею никакого права.

Залп! На этот раз в дело идут не зенитные, а барражирующие противотанковые ракеты. Чуть выше них летят еще два одноразовых зонда. Целей я пока не вижу, но знаю примерные координаты приземления роботов противника. Скалы и чахлая растительность сливаются под зондами в серо-зеленые полосы. До обнаружения вражеских штурмдронов остаются секунды.

Противник тоже выпускает зонды-разведчики, и почти сразу по моим ракетам открывают плотный огонь кинетические шестистволки. Из плазменных орудий противотанковую ракету сбить сложно – скорострельность низкая, а двадцатимиллиметровые автоматические пушки способны создать на ее пути целое облако снарядов, уклониться от которых весьма непросто, их слишком много. Одновременно противник включает на полную мощность генераторы помех и выпускает имитаторы и оптоэлектронные фантомы. Тактическая голограмма забивается сотнями ложных целей. Это именно то, о чем говорил капитан Маслов – средства радиоэлектронной борьбы пытаются свести с ума системы наведения ракет, и обычно это им с успехом удается.

Вот только не сейчас. Я и сам до конца не понимаю, как именно введение эмо-функции в пакет искусственных нейронных сетей влияет на качество их обучения. Искусственный интеллект – во многом «черный ящик». Его можно создать, используя определенные правила и алгоритмы, но, начав самостоятельно обучаться, он становится уникальной системой, функционирующей по собственным законам. С уверенностью я могу сказать только одно: наличие эмоций становится для искусственного интеллекта серьезным дополнительным стимулом, повышающим качество и скорость обучения. В вычислителях моих шутрмдронов и системах самонаведения ракет зашит именно такой пакет нейронных сетей, обученных по моей методике, за которую в научной среде меня уже не раз высмеивали весьма авторитетные специалисты. А вот мой работодатель почему-то заинтересовался.

Оптоэлектронные фантомы бледнеют и исчезают с экрана. Красные отметки имитаторов меняют цвет на серый и игнорируются системами наведения. Противотанковые ракеты активно маневрируют, уходя от длинных очередей шестистволок. Я выпустил их с запасом, чтобы они могли атаковать цели с разных сторон. И все же инженеры «Юнайтид Текнолоджис» явно не зря едят свой хлеб – уже больше половины моих ракет сбито. Оставшихся точно не хватит на полное уничтожение машин противника. Вспышки попаданий!

– Цели поражены! – докладывается вычислитель управляющего модуля.

На проекционный экран выводится изображение со сканеров зондов. В боевых порядках штурмдронов противника вспухают шесть впечатляющих взрывов. Еще пять выглядят не столь эффектно – защитные поля четырех боевых машин «Юнайтид Текнолоджис» и их управляющего модуля выдерживают удар, а мне тут же прилетает ответка, причем такая, на которую я совершенно не рассчитывал.

Бой явно складывается не в пользу конкурентов, но проигрывать они совершенно не желают. В воздухе сейчас достаточно зондов и разведывательных беспилотников противника, и от их сканеров моим «тараканам» на такой дистанции не скрыться. На расстояние прямого выстрела мы еще не сошлись, а ракет у штурмдронов «Юнайтид Текнолоджис» мало, поскольку предпочтение традиционно отдано плазменным пушкам. Зато враг отлично меня видит, и решает немедленно этим воспользоваться.

– Ракетный залп с позиций сил охраны батареи ПКО! – голос вычислителя, как всегда, невозмутим, – Сто сорок две цели. Подлетное время тридцать секунд.

А вот это уже совсем неспортивно. Поняв, что проигрывают, лоббисты «Юнайтид Текнолоджис» решают задействовать последний аргумент. Не знаю, что они пообещали капитану или майору, командующему сейчас обороной батареи ПКО, но вместо того, чтобы потратить свои последние ракеты на удар по основным силам роты капитана Маслова, он вываливает их все на головы моих штурмдронов. Абсолютно бредовая идея с точки зрения решения поставленной перед ним задачи, но зато, сжечь мой взвод он имеет все шансы. Скорее всего, такой фокус будет стоить ему карьеры, но, видимо, в «Юнайтид Текнолоджис» его уже ждет тепленькое местечко.

Зенитных ракет у меня почти нет, да и не остановить ими такой удар. И трюк, который я провернул с первым ракетным залпом противника, тоже повторить не удастся. Тогда мне удалось временно ослепить врага, а сейчас мои машины подсвечиваются уцелевшими штурмдронами конкурентов. Делаю первое, что приходит в голову – заставляю своих «тараканов» ломануться в лобовую атаку на противника, еще не успевшего толком оправиться от удара моих противотанковых ракет. Цель проста – максимально сократить дистанцию и успеть добить врага, чтобы бой с конкурентами закончился хотя бы вничью.

Штурмдроны выскакивают на возвышенности и высаживают весь остаток ракетного боезапаса по пяти хорошо видимым наземным целям и зондам-разведчикам над нашими головами. В ответ прилетает щедрая порция плазмы, но нас десять, а противников осталось только пять, и у моих «тараканов» почти полный ресурс защитных полей, а машины «Юнайтид Текнолоджис» изрядно побиты и, возможно, имеют повреждения. Вот только пушки у них на зависть неплохие. В течение десятка секунд я лишаюсь трех штурмдронов. Защитные поля остальных еле держатся, но и враг получает свою порцию удовольствия. Плазменный пушки у меня слабоваты, зато ракеты злые и кусачие, особенно при стрельбе с такой короткой дистанции.

– Цели уничтожены, – олимпийское спокойствие искусственного интеллекта уже начинает меня бесить. – Десять секунд до удара вражеских ракет.

Все, приехали. От смертельной лавины с неба моему взводу не уйти, но не стоять же неподвижно, ожидая удара. Бросаю уцелевшие машины под прикрытие скал. Ракеты уже рядом, а встретить их мне нечем.

– Держись, штатский! – звучит в наушниках шлема голос капитана Маслова. – Мы уже рядом.

Прямо над моей головой проносятся десятки огненных росчерков. Сцепившись с штурмдронами «Юнайтид Текнолоджис», я на какое-то время упустил из виду происходящее вокруг. Все-таки я не профессиональный военный, а дилетант, немного нахватавшийся основ тактики, так что подход основных сил роты я элементарно прошляпил. Навстречу вражеским ракетам уносятся сотни зенитных снарядов – работает ротная ПВО. Пехота лейтенанта Мицуми вносит свой вклад в общее дело, используя переносные ракетные комплексы. Огонь по воздушным целям ведут даже средние танки Эльзы Рутцен, нагло выбравшиеся на возвышенности и поливающие приближающиеся ракеты из всех стволов. Все внимание врага сосредоточено исключительно на моем взводе, и капитан Маслов по максимуму использует эту очевидную ошибку противника, даже не задаваясь вопросом, чем она вызвана.

Краем сознания отмечаю, как позиции сил обороны вражеской батареи ПКО накрывает море огня. Выпущенные с плацдарма тактические ракеты, наконец-то, поражают подсвеченные нами цели. И тут прилетает по моему взводу. Несмотря на плотный заградительный огонь, части вражеских ракет все же удается прорваться. Вот только бьют они неприцельно. Штурмдроны «Юнайтид Текнолоджис» уничтожены, беспилотники и одноразовые зонды сбиты, а больше наводить ракеты на цели некому. Правда помогает это лишь отчасти. Земля и скалы вокруг моего управляющего модуля встают дыбом – режим дополненной реальности вовсю старается отобразить всю полноту картины массированного ракетного удара. Воет сигнал тревоги, по тактической голограмме пробегает волна искажений.

– Защитное поле потеряно, – голос вычислителя по-прежнему спокоен. – Ходовая часть повреждена. Скорость движения снижена до трети от номинала. Правое плазменное орудие выведено из строя. Боезапас зенитных и противотанковых ракет исчерпан.

Смотрю на тактическую голограмму и вижу, что из моих «тараканов» выжили только двое, да и те уже еле шевелятся. Продолжать бой они вряд ли способны, но с точки зрения результатов испытаний, это две уцелевшие боевые единицы. Что ж, с финальной частью задачи люди капитана Маслова спокойно справятся и без меня. Активирую канал связи и вызываю Мицуми.

– Лейтенант, у меня осталось три машины, все с повреждениями и практически без боезапаса. Прошу разрешения на выход из боя.

– А ты везунчик, штатский, – вместо Мицуми мне отвечает капитан Маслов. – Выход из боя разрешаю. Ты свое дело уже сделал.

* * *

Валяюсь на кровати в выделенной мне каюте. Десантный транспорт «Анкоридж» готовится к очередному гиперпрыжку на пути к Солнечной системе. Учения завершены, но об их итогах военные пока молчат. Перед самым прыжком транспорт обменивается сообщениями по гиперсвязи с Землей, и, мой коммуникатор вибрирует, извещая владельца о входящем сообщении. Смотрю на номер отправителя и удивленно изгибаю бровь. Впрочем, я, пожалуй, слегка лукавлю сам с собой. Чего-то подобного я и ожидал, но не думал, что генеральный решит отправить сообщение лично.

«Мои поздравления, Роман. По прибытии вступаешь в должность начальника отдела. Через три дня официальное подписание контракта с министерством обороны. Ты теперь руководитель проекта, так что твое присутствие обязательно».

Откидываюсь на подушку и улыбаюсь. Думаю, не просто так генеральный решил потратиться на гиперсвязь и прислать мне это сообщение именно сейчас, хотя мог бы и подождать часов пятнадцать и связаться со мной уже в Солнечной системе. Вот только он все равно опоздал. Или правильнее будет сказать «не успел»?