Текст книги "На васильковой стороне"

5.5. Хомяк

С приходом в отделение Апостола жизнь не изменилась, однако, работа стала приносить хоть какое-то удовлетворение. Наконец, с меня сняли обязанность по закрытию чужих профуканных дел оперативного учета и разрешили заводить их самостоятельно. Закатав рукава, я начал рыть носом землю в поисках стоящих разработки ситуаций.

Поскольку после общения с отделом КРО все иллюзии насчет деревенских шпионов окончательно отпали, террористов в районе заброшенных коровников также не наблюдалось, то было решено бросить все силы на борьбу с действительно серьезным и непридуманным врагом – коррупцией.

В условиях всеобщей анархии и махновщины различные проходимцы использовали любые способы для вывода бюджетных денежных средств, так что подходящих ситуаций было просто завались. Дабы не тратить времени на документирование сложных схем, я решил нарубить легких палок и раскинул по отделам муниципальных администраций запросы с требованием предоставления информации о заключенных муниципальных контрактах на ремонт учреждений образования, культуры и здравоохранения за последний год. А далее все было проще простого.

Получив копии необходимых документов, я устанавливал факт выполнения работ методом личного осмотра всех объектов. И, как показала практика, с выбором направления работы я не ошибся. В 90% случаев сторонами заключаемых контрактов были аффилированные местным руководителям фирмы. Ремонтные работы принимались без замечаний, а денежные средства перечислялись в полном объеме. При этом, в большинстве случаев, на момент оплаты выполненных работ, в учреждениях никто не забил даже гвоздя.

Рассказав Апостолу о выявленном безобразии, я получил добро на дальнейшую разработку ситуации и сбор дополнительных сведений. Поскольку бюрократию еще никто не отменял, пришлось потратить несколько часов на оформление необходимых для этого бумажек. Все время пока я их печатал, я хрустел пальцами и представлял, как все коррупционеры, только услышав мое имя издалека, разбегаются в страхе по схронам!

Толком помечтать не удалось, так как через полчаса ко мне в кабинет забежал взъерошенный Хомяк. Он выглядел так, как будто только что носился в своей клетке по беговому колесу и пил дармовую воду из маленькой поилки.

– Ты чего творишь, Штирлиц? – спросил он меня, поперхнувшись остатками этой самой воды.

– Ничего особенного. Решил хоть немного побороть коррупцию.

– Ты хоть бы посоветовался для начала. Все эти фирмы, которые ты выявил, они же принадлежат председателю нашей думы. А он не последний человек.

– Ну и что? Он какой-то особенный? Деньги взял, пусть делает ремонт. И вообще, он одни и те же объекты каждый год ремонтирует, и по контракту он их берет на гарантию. Так что пусть переделывает весь ремонт вообще бесплатно – тут я со значимым видом юриста помахал перед красным носом Хомяка увесистым документом с синими печатями помойной фирмы.

– Ты чего несешь?!

– А ты чего несешь? Иди с Апостолом разговаривай, он мне дал добро. Так что все действия согласованы.

– Все с тобой понятно. Смотри, аккуратней будь. В жизни всякое бывает, у людей вон по карманам героин находят. Потом проблем не оберешься.

Этот намек был настолько толстым, что я даже немного изумился, после чего рассказал в курилке о состоявшейся беседе Апостолу.

– Хорошо, что ты меня поставил в известность – Апостол потушил одну сигарету и тут же закурил следующую – Хомяк мутный тип, будь с ним аккуратнее. Я тут про него в управлении историй послушал и офигел. Знаешь, за что его в командировку отправляли?

– За посадку начальника уголовного розыска Таракана. Вроде ему менты пообещали кровную месть? – с интересом спросил я.

– Да нееет, что за бред? У него гаишники досматривали машину, и нашли в багажнике килограмм героина. Его, конечно, отмазали. Задним числом оформили все документы на участие в оперативном эксперименте. Но руководство постановило, чтобы он, как штрафник, искупил свою вину командировкой. Вот и весь прикол.

– Да ладно?

– Серьезно! В командировке он тоже начудил, и его до окончания срока оттуда выпнули. Начал с местных деньги собирать и попался. Так что будь с ним начеку, от него сейчас всего можно ожидать.

Мы покурили уже по третьей сигарете, и тут Апостол решил выложить на стол вообще все карты.

– Мне тут специально обученные люди из управления сказали, что Хомяк и сейчас героином торгует. Его на той неделе хотела принимать ФСКН с весом, но наши запретили. Сказали, что сами справятся и хвост ему прищемят. Ты об этом что-нибудь знаешь?

– Нет, не знаю – тут уже я решил раскрыть свои соображения по данному вопросу – Апостол, скажу прямо. Мне Хомяк с его колбасой за щеками не нравится, но в его дела я не лезу. Чем уж он там занят – это явно не моя забота.

– Да я в курсе, расслабься. Просто имей ввиду, что скоро с ним вопрос решится. А тебе нужен хороший результат, чтобы на должность Хомяка (то есть старшего опера) тебя повысить.

С этими уловками-морковками я был уже достаточно знаком, так что не очень воодушевился. При всем при этом, после беседы с Апостолом я начал держать верхнюю одежду вместе с наплечной сумкой строго в своем кабинете и не выпускал ее из вида. Мало ли кто мог туда что-либо подбросить.

С Хомяком вопрос действительно решался очень быстро. Для начала генерал запрессовал его на годовом отчете за отсутствие результатов в работе. Затем собственная безопасность выставила ему конкретные претензии по поводу сращивания с криминалом и неформального общения с наркоторговцами. Хомяк же долго отнекивался и заявлял о заказном характере своего гнобления.

Поскольку времена инквизиции уже почти прошли, то теперь никого не окунали в воду с целью выявить степень грешности души. Принцип «утонул – невиновен, не утонул – Сатана помог» для спорных ситуаций больше не использовался. Но я не удивлюсь, если бы Хомяк выплыл из любой лужи дерьма, даже с привязанным к ногам стальным рельсом.

Наконец, бесперспективный спор всем надоел, и Хомяку просто предложили пройти полиграф с целью доказать свою правоту. Смастерив на лице огорченную недоверием гримасу, Хомяк от прохождения полиграфа отказался.

В последней попытке восстановить пошатнувшееся положение, Хомяк решил наладить неформальный контакт с одним из известных наркобарыг и пришел с ним к определенным договоренностям, закрепив их кровью на бумаге. Бахвалясь своим мастерством, он начал рассказывать об этом встречным и поперечным, поэтому немудрено, что данная информация очень быстро попала в гестапо. Так что удача сама шла к ним в руки. К тому же, Хомяк выбрал безумную и недальновидную тактику постоянного пребывания на больничном.

В один из таких его вояжей по санаториям и курортам, в отделение нагрянула масштабная управленческая проверка. Из сейфа Хомяка вытащили все, чего там явно не должно было быть, в том числе и наркобарыжью расписку о продаже души дьяволу. Кроме этого в сейфе оказалась грубо подделанная тысячерублевая купюра. Гестаповцы при виде таких находок несколько часов подряд водили хороводы под песню «Каравай», после чего направили соответствующий материал в военно-следственный комитет. Эта проверка послужила для вынесения Хомяку неполного служебного соответствия.

В военном следствии материал предсказуемо умер, так как фальшивка была явной и не могла быть признана подделкой. Но до печального финала уже было подать рукой.

В определенный момент Хомяк понял всю тщетность дальнейших попыток сопротивления и написал рапорт о выходе на пенсию по достижении 20 лет льготной выслуги. Гестапо не одобрило такой мягкий подход к делу. Поэтому часть выслуги в налоговой полиции Хомяку попытались не засчитать и поставить его, как краснокнижное животное, на грань вымирания от отсутствия пенсии.

Каким-то чудом Хомяку удалось на личном приеме уболтать кадровиков в центральном аппарате в Москве, получить все-таки свою льготную выслугу и отскочить от всех уголовных дел, которые ему светили. Гестапо поскрежетало зубами, но все же решило от него отстать. Тюрьма по Хомяку также недолго поплакала в надежде на неизбежную скорую встречу в дальнейшем, ведь такие люди неугомонны и любой путь ведет их непременно туда.

Тем более, к клетке с наполнителем он успел за годы службы привыкнуть.

5.6. Майор

Итак, после убытия Хомяка диспозиция в отделении была следующей. Начальник отделения, я – старший опер, я – опер, снова я – секретарь, и иногда я – водитель. За период междуцарствования умудрилась сбежать даже уборщица, но пока, ее функционалом меня еще не озадачили.

Работы было и без этого слишком много, поскольку весь поток оставшихся после Хомяка экскрементов из клетки свалился мне прямо на голову. Если честно, даже неся службу круглосуточно одолеть такой ее объем было просто невозможным.

Примерно через полгода, после слезных и искренних молитв о пополнении, в отделение направили опером бывшего военного майора, который ранее служил в наземном обеспечении одного из летных подразделений. Он был немного старше меня, но гораздо более ушлым в вопросах взаимодействия с государством.

Первым же делом по прибытии он написал рапорт на получение подъемных 12 окладов. На что он надеялся в данной ситуации, мне было непонятным. Скорее всего, на поглотившее Вселенную раздолбайство. Хоть в денежном аттестате Майора и отсутствовали соответствующие сведения о получении этих злополучных 12 окладов, где-то в пыльных архивах об этом сохранилась отметка.

Так что неудачный маневр по незаконному обогащению был раскрыт. Дело попахивало мошенничеством, но все списали на неопытность человека. Естественно, его после такого кульбита сразу взяли на карандаш в высоких кабинетах.

Через самый короткий промежуток времени Майор опять что-то нахимичил теперь уже с поднаймом жилья, и ему погрозили пальцем уже строго. При этом, подчеркнули его ранее выведенное карандашом имя двойной красной чертой. Человеком начинало интересоваться гестапо, поэтому, ситуация была на грани фола.

Тем временем, Апостол внес свою лепту в работу отделения и поделился своим видением дальнейших перспектив деятельности.

– Так, по наркотикам больше не работаем. От них сплошной геморрой и отсутствие результатов. Еще и к Хомяку потом примажут, устанем отмываться. Борьбу с коррупцией тоже отодвигаем на второй план. Дела с нее пухнут, а толку нет. Выдуманных террористов вообще с глаз долой и из сердца вон! Теперь займемся поиском быстрых результатов. Будем проверять режим секретности в администрациях и мусорные свалки.

Я подумал в тот момент, что глубже пробивать дно уже некуда. Если сегодня мы будем ходить под прикрытием бомжей по несанкционированным свалкам, что же завтра? Кошек по подвалам начнем ловить? Так что таким грехопадением ФСБ и несерьезным подходом к делу я был крайне не воодушевлен.

У меня на тот момент был перспективный материал по ремонту крыши в одном из детских садов. Деньги за ремонт были полностью оплачены, документы о приемке работ подписаны, а по факту не сделано абсолютно ничего. Практически чистое злоупотребление должностными полномочиями и служебный подлог.

Каким-то чудом мне удалось настоять на своем и сохранить хотя бы этот материал. Апостол же предлагал сжечь абсолютно все дотла. Как оказалось позже, Апостол был гораздо грамотнее и дальновидней меня в аппаратных интригах и поиске перспективных материалов. Несмотря на то, что мы занимались откровенной ерундой, показатели по бумагам стремительно пёрли вверх. Благодаря его усилиям объем работы все увеличивался как дрожжевое тесто в тепле. Мой же антикоррупционный материал по раздолбанной детсадовской крыше через полтора года скончался от дистрофии в следственном комитете, о чем изначально и предупреждал Апостол.

К слову, тогда эти напыщенные индюки из СК убеждали меня с пеной у рта, что состава преступления нет. Учитывая, что на сегодняшний день подобной практики завались, я подозреваю, что этот материал был просто слит за деньги. Другой причины нежелания по нему работать я не вижу.

По большому счету мне было совершенно без разницы, кто в отделении еще способен тянуть лямку. Без Майора было явно тяжелее, чем с ним. Мы с ним подружились и мирно соседствовали, периодически снимая стресс коньяком. Но в один из очередных перекуров у меня состоялся с Апостолом интересный разговор.

– Ну как тебе Майор?

– Да нормально, мне он не мешает. Вроде работает, а это уже хорошо.

– Скоро его уберут, он что-то опять накосячил теперь уже с кредитами. Еще и машину ему в районе подарили. Руководство за ним пристально смотрит и ждет момента расправы – после сказанных Апостолом слов на моей теперь уже полулысой и седой голове начали шевелиться волосы. По всему выходило, что пополнение в ближайшее время будет зачищено, и вся работа опять должна была свалиться на мой хребет.

– Апостол, я понимаю, это ваши дела, но кто будет работать? Я уже конкретно устал. Второй год нет ни отпусков, ни выходных – я попытался надавить на его благоразумие и рациональность – Если сразу за ним никого не пришлют, и мы опять будем работать полгода в одиночестве, то наступит конец. По мне хоть черт с раскаленной кочергой, но пусть свою часть работы делает. Мы не собственная безопасность (гестапо), в конце концов. Я не могу тащить на себе и секретариат, и себя, и старшего опера. Еще и Грибник из отпусков не вылазит. Мне осталось только стать уборщицей и все. Тогда наступит полная автономия!

– Мда… Раньше ты пободрей был – мои слова его явно не воодушевили – Попробуй не пить хотя бы месяц, хоть голову проветришь, сразу почувствуешь прилив энергии! Сейчас вот пост идет. Соблюдаешь?

– Военным пост можно не соблюдать – это я знал точно, поэтому отпетым грешником себя не чувствовал. Про прилив энергии я ничего не ответил, так как с таким темпом работы ощущал его даже во сне.

– Ну да, правильно…

– Апостол, я тебе серьезно говорю, подумай насчет Майора еще раз.

– Подумаю, но ничего не обещаю…

5.7. Деревенский дрифт

По ходу этой же беседы мы покурили еще несколько раз, но уже безо всякого задора и веселых прибауток. Нужно было определяться с перспективными направлениями работы, так как намечался очередной отчет, которые шли один за другим в несметном количестве.

– Что у тебя сейчас есть из быстрых материалов? – спросил у меня Апостол.

– Быстрых материалов пока нет, зато есть интересные – в такие моменты я всегда преображался и начинал рассказывать о своих наработках, как об истинном волшебстве – Есть один начальник ГАИ, но с ним существует две проблемы. Первая – меня изначально убеждали, что он торгует техосмотрами, но выяснилось, что делает он это не сам, а через сына. Группу мы доказать не сможем, и должностное преступление никак не подтянуть. Этим путем идти не советую. Вторая – на днях он отмазал подчиненного от ДТП. Тот въехал пьяный в дерево и сбежал. Я не представляю, зачем они вообще стали оформлять это как происшествие, замяли бы просто, да и все. Но там была оформлена страховка, поэтому жадность победила, и водителем в ДТП сделали отца этого мелкого гаишника.

– Я спрошу у руководства, стоит ли это реализовывать. Но на всякий случай, ищи что-нибудь еще.

Через некоторое время добро на расстрелы было получено. Я рассекретил материалы, распечатал сводки, подготовил рапорт об обнаружении признаков преступления и опросил всех участников, включая начальника ГАИ. Тот пошел в отказ, и колоться никак не хотел. Отец и сам гаишник были менее психологически устойчивыми людьми, поэтому их удалось легко разоблачить.

Они полностью подтвердили нашу версию и дали соответствующие объяснения. Взамен я пообещал этому менту снятие любых претензий и дальнейшую спокойную службу. Обещал я это не голословно, а получив перед этим добро от собственного руководства и самые надежные заверения в управлении собственной безопасности полиции. Взамен я пообещал им отдать статистическую позицию по выявлению преступления, которая в конторе нигде не учитывалась и меня абсолютно не интересовала. Все были довольны, поэтому я, без всякого подвоха, отправил материал в следственный комитет, ожидая положительного результата.

Через месяц кропотливого труда следователя СК, переданный крепкий материал превратился в такой же крепкий отказной. Он просто протух на глазах! Народ поменял ранее данные объяснения, и уперся в версию начальника ГАИ. Все мои увещевания прокурору и следователю о необходимости возбуждения уголовного дела не принесли абсолютно никакого результата.

Было очевидно, что с людьми кто-то поработал. Я решил передать дополнительные материалы, которые уже очевидно говорили о служебном подлоге и мошенничестве со страховой выплатой. Но даже это не спасло ситуацию. В возбуждении дела было отказано повторно.

Через пару месяцев по материалу пришла очередная информация, которой к тому времени я уже мало интересовался. Ведь на моей памяти еще ни один дважды отказанный материал не воскресал из мертвых. Поэтому на дальнейшую работу по ситуации я просто забил и расходовал время на другие важные дела. Но даже меня полученные сведения повергли в ступор. Ничего хорошего, кроме тотальной лжи и обмана они не несли.

По всему выходило, что мой разрабатываемый начальник ГАИ, без всякого зазрения совести, нашел выход на Апостола через знакомых и решил с ним вопрос о прекращении дальнейшего преследования. И это все было сделано за моей спиной! Вопрос о предоставлении ему индульгенции решался непосредственно через бывшего начальника группы собственной безопасности управления, который теперь перевелся начальником соседнего районного отделения. По их договоренности было четко ясно, что Апостол прижмет мне яйца, чтобы я не брыкался, а бывший гестаповец ему чем-нибудь поможет в следующий раз.

В тот же день, поняв, что меня кинули, я устроил разврат и пьянку. Как раз был день чекиста, и я высказал прямо за столом Апостолу все, что о нем думаю в лицо. И про собственную безопасность, и про Майора, которого решили из отделения убрать, и про гаишника, которого решили отмазать, и про Хомяка, которого устранили, в том числе и с помощью наших сил. Слова были подкреплены документом, спорить с которым было бессмысленно. Я спросил его, зачем он просит с меня палки-галки, если потом сам же и разваливает с трудом собранный материал. Одна из моих реплик звучала дословно следующим образом.

– Апостол, ты чего натворил?! Я тут два года жопу без выходных рву за результаты, а ты меня просто кинул как собаку! Идите вы все на три буквы с такой службой! Мне эти интриги уже поперек горла стоят, видеть вас больше не хочу!

Он ответил, как было. Что сам является заложником обстоятельств, поэтому незачем высказывать тупые претензии. К слову, претензии действительно были тупыми. Нужно быть конченным дебилом-идеалистом, чтобы через четыре года службы не понимать, как устроена и работает система.

Мы не разодрались с ним просто чудом, после чего пенсионеры во главе с Дедушкой эвакуировали меня домой. Своими пьяными глазами я видел в тот момент в его глазах обреченную печаль. Скорее всего, в тот момент он очень пожалел, что пять лет назад вообще со мной связался.

На этой минорной ноте закончился предпоследний для меня и очередной для остальных присутствующих праздник «Дня чекиста». Но не закончилась история целиком. Все самое интересное было еще впереди.

Часть 6. Длинный конец чекиста

6.1. Ролевые игры

Утром, протрезвев и плюнув на все, я в первый раз после института ФСБ города Нижнего Новгорода надел отглаженную форму и двинул строевым шагом в отделение. Сразу пройдя в закрепленное за мной помещение, я написал корявым почерком свой первый рапорт на увольнение. Когда все было готово, я зашел к Апостолу с бумажкой в руках. При виде бравого Штирлица в погонах у него на лоб полезли глаза.

– Ты почему в форме? – спросил он, стараясь сохранить при этом видимость спокойствия.

– Я принял решение уволиться и написал об этом соответствующий рапорт. Будьте любезны принять – он чуть не упал со стула и жестами показал, чтобы я прикрыл дверь.

– Штирлиц, кончай эту бодягу. Ты прекрасно знаешь, что есть определенные обстоятельства, на которые ни ты, ни я повлиять не можем. Их нужно просто принять. Разоделся как павлин, ходишь по отделу, народ пугаешь – говорил он довольно искренне, поэтому я даже успел подумать, что действительно немного переборщил.

– С Майором ты тоже зря на меня наезжаешь. Вот увидишь, он еще себя покажет и первый же тебя сдаст в случае если ситуация будет или-или. Ты его просто не знаешь, а я знаю. И ты, примерно, уже можешь догадаться откуда. Я на тебя зла не держу, вчера ты сказал мне все как есть, а не стал распускать сплетни. Но и ты войди в мое положение, я по твоему материалу сделал все, что мог. Теперь про него забудь, найди себе какую-нибудь другую тему и рапорт свой выкини в мусорку. Пошли, выпьем мировую. Меня и так долбят сверху так, что жопа трещит, а тут еще ты под руку лезешь.

В его словах звучала логика, поэтому мой пыл сразу утих, и мы все же помирились. Но с этого момента я стал смотреть на службу кардинально по-другому. Кроме как показухой и мечтой для идиотов это времяпровождение я назвать никак не мог. Вся громогласная борьба с коррупцией на поверку оказалась полной туфтой. И в дальнейшем я успел в этом убедиться еще много раз.

Вы перечислили бюджетные деньги за еще не построенный объект? Вы приобрели на бюджетные деньги вместо аппарата для искусственной вентиляции легких новорожденным какую-то бракованную штуковину для выхаживания телят? Вы построили на бюджетные деньги под расселение ветхого жилья четырехэтажный дом вместо трехэтажного и решили продать неучтенные квартиры? Вы переломали 90% крыш жилых домов в городе, просто чтобы освоить средства? Реконструировали городской фонтан за полтора миллиона долларов? Поздравляю! Вы в крайней степени невиновны!

Особенно меня забавляли координационные совещания у прокурора, на которых он бил по столу кулаком, призывая придавить коррупционную гадину. А потом, в тот же день, встречался с людьми, межевал в огромном количестве для себя земельные участки и делал ремонт в квартире за счет муниципалитета. Причем в муниципальной квартире размером 120 метров, которая была ему к тому же не положена. Или ездил по предприятиям, выпрашивая все, что плохо лежит. Ведь он – прокурор, так что является высшим звеном цепи. А мы так, покурить вышли!

На одном из алкогольных межведомственных мероприятий он попытался высказать мне претензии об отсутствии результатов в отделении по линии борьбы с коррупцией. На тот момент я четко осознавал, что все переданные ему ранее материалы были им монетизированы в виде дальнейшего шантажа всех фигурантов этих самых материалов. Так что я был поражен крайней степенью его наглости. Я ответил ему резко и бестактно, что основным и самым перспективным материалом на сегодняшний день является тот факт, что его сопливый и блатной 25-летний заместитель укрывается от призыва в армию, не имея при этом никаких на то законных оснований. Сказано это было обидно и явно не к месту. С тех пор на такие мероприятия меня больше не приглашали. Я не особо расстроился и продолжал наращивать темпы в деле питья водки теперь уже дома в одиночестве.

Как ни странно, но поддержку в борьбе с этим жлобьем из прокуратуры и следственного комитета мне оказывали обычные опера из уголовного розыска. Они регулярно сливали мне на них всякий компромат.

У полицейских было свое далеко не гетеросексуальное начальство, но даже им было далеко до уровня прокуратуры и СК. Подозреваю, что их тоже достал весь происходящий кругом беспредел. Возвраты по двадцать восемь раз материалов проверки, палки в колеса при возбуждении уголовных дел, откровенное хамское отношение и жизнь не по средствам отдельных персонажей.

Мне регулярно скидывали фото машин с заклеенными номерами, интересную информацию по горячим коррупционным темам, а также координаты сиюминутного положения пьяных сотрудников надзорного и следственного ведомства на личном транспорте.

Однажды пьяный следователь СК умудрился врезаться на своем железном корыте в случайного водителя, о чем мне незамедлительно доложили младшие братья. Я прибыл на место и наблюдал за событиями в сторонке, предварительно сообщив по инстанции о выявленном происшествии. Однако, для того, чтобы получить согласование на задержание этого следователя по особо важным алкогольным делам, нужно было пройти через девять кругов ада. И, естественно, он не стал ждать, когда воинственный Штирлиц возьмет его с поличным, а просто сел в такси и уехал дальше бросаться на амбразуры с боярышником. Его же машину просто забрал трезвый водитель. Поэтому, когда мне через три часа позвонили из управления и потребовали немедленно опросить всех участвующих лиц, я просто послал всех в баню. На тот момент я уже давным-давно был дома и откупоривал сидя на диване очередную бутылку пенного эликсира для промывки мозгов.

– Мы здесь работаем за зарплату и все. Про остальное забудь. Но палки нужны, без них никак! – вот такое двоежопие, которое все вокруг повторяли как мантру. Не то, чтобы я был с данным утверждением не согласен, скорее мне стало просто на все плевать.

Сбором материалов я больше не занимался, разработкой ситуаций тоже. После того, как мне сказали перестать обличать в своих справках членов руководящей партии, которые по странному стечению обстоятельств были ближе всех к кормушке, то и информационно-аналитическая перестала приносить удовлетворение.

– Штирлиц, ваши справки мы больше учитывать не будем – сказал мне начальник информационно-аналитического отдела без всякого зазрения совести – Вы слишком сгущаете краски, а наверху этого не любят. Пишите лучше про оппозицию, это всегда актуально.

Я подумал, что на «нет» и суда нет, и просто приходил на службу к девяти утра и уходил ровно в шесть вечера. Самое странное, что изменение отношения к работе вообще не имело никаких побочных эффектов. Меня не дрючило руководство и инспекторская группа, потому что в отсутствии дел и дрючить было не за что. Меня не беспокоил отдел кадров со своими вечными запросами, и не трогали линейщики (сотрудники управления курирующих линии работы), потому что на любой вопрос я отвечал им – это не моя работа. И все оставались довольны. По всему выходило, что несколько лет я просто на голом энтузиазме пытался хоть что-то изменить, но в итоге это было никому не нужно.

На службе остались только две стабильных вещи – это взносы с каждой зарплаты на спортивное общество «Динамо» и взносы на нужды офицерского собрания. На этом все.

В отсутствии внимания всех перечисленных выше лиц к моей персоне, образовавшийся вакуум тут же был заполнен повышенным интересом к ней же со стороны группы собственной безопасности. Однажды мне позвонили из ее кровавых застенков и попросили провести срочное оперативное мероприятие по допросу важнейшего свидетеля по уголовному делу. Судя по адресу, искомый чувак проживал в далекой деревне в одном из таких же далеких районов.

Добравшись через пару часов до места по несусветным колдоебинам, я был поражен. В моей голове никак не совмещались понятия разрушенная деревня, чувак с тюремными перстнями на пальцах и собственная безопасность ФСБ.

Оказалось, что этого гражданина в соседней области якобы избили хозяева пилорамы, на которой он работал, и он решил телепортироваться на более безопасные и тучные луга. Какой идиот мог посчитать его важнейшим свидетелем по уголовному делу, мне неведомо.

Минуты через три разговора он начал растопыривая эти самые пальцы спрашивать, когда я дам ему хотя бы 30 тысяч рублей на жизнь. При всем при этом он был еще пьян и грязен. Естественно, таких денег у меня при себе не было. Да и не горел я желанием помогать какому-то асоциальному элементу, которого я видел в первый и последний раз в жизни. Поэтому, я рассмеялся ему в лицо, сел в машину и тут же поехал обратно.

– Ты свидетеля опросил? – задал мне вопрос по телефону начальник ГСБ после моего отъезда из деревни Винтажные Газогенераторы (в простонародье «Старые Пердуны»).

– Нет, у нас с ним не получилось беседы. Он попросил у меня денег, и без них общаться отказался.

– Ты же опер, придумал бы что-нибудь.

– Мюллер, вы, как начальник ГСБ, могли бы показать мне пример, как действовать в такой ситуации – решил подколоть я более титулованного сотрудника (при всем неуважении коллегой я назвать его не могу) – Давайте вместе съездим еще раз, а я посмотрю и подучусь у вас оперативному мастерству. По дороге у вас будет масса возможностей что-нибудь придумать и продемонстрировать.

– Тебе дали задание, и ты с ним не справился. Я доложу об этом руководству. Не думаю, что оно будет довольно.

Прервав звонок я подумал – да хоть задокладывайся, чучело!

После одного общеуправленческого мероприятия, на котором Мюллер имел честь держать речь, я просто перестал его воспринимать не только как офицера, но и как человека. Это была то ли коллегия, то ли еще какая-то белиберда. Думаю, что стоит рассказать об этом мероприятии подробнее.