Текст книги "Мокрый мир"

Нечто приближалось. Вытянутое белое тело, сокращающиеся мышцы. Гигантская пиявка, покрытая водянистой слизью. На голове слизня шевелились две пары щупалец, короткие нижние и длинные верхние, а между ними…

У исполинского слизня было человеческое лицо. Лицо юноши, продавившее изнутри тонкую бороздчатую кожу.

Зрелище было невообразимым. Исполинский слизень будто проломил скорлупу реальности и выполз из сумеречного мира. В могильной тишине подземелья слышался хлюпающий звук кошмарного движения и свистящее дыхание Литы.

«Во имя всех жабродышащих, что это такое?»

С широко раскрытым ртом она сделала шаг назад, и слабый звук треснувшей под ногой скорлупки показался оглушительным. Лита вскрикнула.

Ползущий ужас приближался, оставляя серебрящийся след. От твари разило илом, разложением, смертью.

Хлюпающий звук и вид осклизлого тела сводил с ума… Голова Литы превратилась в пирог с выеденной серединой.

Это лицо… это кошмарное лицо…

«Мертвые… пришедшие с той стороны… они…»

– Назад! – закричала Лита. – Вы должны меня бояться! На той стороне меня боятся!

– Они не добрались до той стороны, – сказал голос, и Лита подпрыгнула с остановившимся сердцем.

Сперва ей показалось, что к ней обратился слизень. Потом она увидела рыжеволосую девушку в брючном костюме.

– Они застряли, – сказала рыжеволосая. – А теперь пошли, пока он не пригласил тебя на свидание.

Она схватила опешившую Литу за руку и потянула к двери. Девушки обошли слизняка, который замер и стал неуклюже разворачиваться, переступили через блестящую полосу шириной в пол-ярда и оказались в коридоре. Клейкая гадость подсыхала, истончаясь до незаметной пленки.

Лита обернулась. Кровь болезненно стучала в висках. Перед глазами мелькали белые пятна. Гигантский слизняк исчез. Лита тряхнула головой.

Осталась рыжеволосая девушка, которая тащила ее вверх по лестнице. Лита не сопротивлялась.

* * *

Лита с чувством выругалась.

«Тебя искала женщина. Из Оазиса, – сказал Билли. – Очень красивая и рыжая».

«Так вот кто меня искал».

Они сидели на полу комнаты с балконами. Рыжеволосая разглядывала Литу, что-то обдумывая.

– Значит, ты плавала с Нэем в Северные воды. – Это не было вопросом. – И нашла могилу Джорди Каллена.

– Ага, – сказала Лита, тоже изучая странную гостью. – Он сам мне ее показал.

– Здорово!

– Что именно?

– То, что мы общаемся. Давно этого ждала.

Лита нахмурилась.

– А можно узнать зачем?

– Чтобы написать книгу о твоих приключениях. Твоих и Нэя, разумеется.

– Книгу?

– Я Джон Бабс, – сказала рыжеволосая. – То есть это мой псевдоним.

– Да ладно! – Лита раскатисто засмеялась.

Рыжеволосая поморщилась:

– Разумеется, это между нами.

– Мне тебя звать Джон? Или Бабс?

– Джиа Бабби, – представилась молодая литераторша.

– Я читала один твой роман, – сказала Лита после паузы, – про кракена. Книгу привез Билли. Он мой сосед…

Она замолчала, не зная, зачем начала объяснять про Коффина. Спросила:

– Как ты сюда попала?

Джиа хихикнула.

– А я никуда и не уходила. То есть пришла раньше тебя. И приглядывала за тобой. Увидела, как ты садишься в экипаж Банти, и раскусила ее ревнивые мыслишки.

Лита внимательнее присмотрелась к лицу девушки.

– Ты-ы… Не может быть! Куда ты исчезла? Где ты пряталась?

– Я не пряталась. – Джиа улыбнулась. – Ну, почти.

– Это как?

– Меня прятали. То есть… А тебе идет форма! Я в хорошем смысле.

– Но…

– Сначала хочу послушать о вашем путешествии в чужедальние земли! – совсем по-детски выпалила Джиа. Даже пристукнула ладошками по коленкам.

– Ну и словечки! Чужедальние! Я будто книжку читаю. То есть слушаю.

– Хм, – сказала литераторша.

Лита помрачнела.

– Там, в зале… Что это было?

– Одна из форм жизни без света. Не-жизни без света, если точнее. Мертвые-ползающие-как-черви – так я их называю. И собираюсь…

– Написать о них книгу, – закончила за нее Лита.

Литераторша надула губки. Но в глазах плясали чертики.

– Эта личинка… У нее было лицо.

Джиа кивнула.

– Не только лицо. Но и своя история. Очень давно они были людьми.

– Они?

– Ну да. Ты видела лишь одного. Но наверняка слышала других.

Лита была вынуждена согласиться.

– И кто они теперь? – спросила она.

– Духи. Призраки.

– Ты сказала, очень давно…

– Ага. Еще до Потопа. Ну, если им верить…

– Верить? Ты что, с ними…

Джиа улыбнулась приоткрытым ртом и похлопала по полу рядом с собой: присаживайся поближе, это будет отличная история.

Она рассказала, что общалась с духами при помощи спиритической доски и кое-что узнала. Задавала вопросы и записывала ответы: духи двигали камешки, составляя слова из букв, выбирая «да» или «нет». Они поведали, что когда-то работали в этих подвалах (тогда над ними не было Северной башни, была другая, которая потом упала). Это были целые лабиринты ходов, связанных с какой-то фабрикой богатого промышленника. Духов, то есть тогда обычных мальчиков, держали на цепи…

– Зачем? – перебила взволнованная Лита.

– Они чеканили в подвалах «деньгу» для богатого фабриканта. Разумеется, незаконно. Но что-то пошло не так, и, чтобы скрыть подпольное литье, фабрикант затопил мастерские.

– Святые сети…

Лита не хотела, но живо представила, как потоки воды устремляются по тоннелям, но несутся не на колеса механизмов кузнечных и молотовых цехов, а в комнаты с рабами-мальчишками…

Какая ужасная смерть. Шумная, мокрая, вечная.

Лита слышала, что ожиревшие мозгами богатеи Оазиса придумали себе новое развлечение: знатные особы устраивали под ротондами декоративные подземелья, куда спускались компаниями, чтобы пощекотать нервы сыростью и мраком.

Она вскочила и принялась ходить по комнате.

– Так они теперь злые?

– Они мертвые, – сказала Джиа. – И они уже не люди. Они забрали несколько слуг Придонного. К тому же…

Лита остановилась у южного балкона.

– Что?

– Возможно, все было немного не так. Или совсем не так. Я создала в воображении трогательную историю погибших мальчиков и тем самым подкормила духов своей фантазией. Начала их утешать, и общение прервалось. Они немного успокоились. Притихли. До твоего появления.

– Но ты их не боишься?

– Почему? Боюсь. Просто немного их изучила. Они слабеют, когда поднимаются высоко.

Лита поглядывала на Джиа. Открытое, смешливое, свежее, как чеканка, лицо. Задорный взгляд. Но как она, Лита, три дня назад могла увидеть в этом лице… да ничего не увидеть, кроме мышиной невзрачности? И что Джиа сделала с волосами, какими эликсирами зажгла в них цвет и огонь?

«…другая башня, она упала».

Лита вспомнила сон.

– Ты сказала, что другая башня упала. Почему?

Джиа пожала плечами.

– Духи утверждают, что из-за воды, которая размыла фундамент.

Лита задумалась. Может, ей вовсе не показалось, что башня кренится на сторону Кольца? Может, она видела еще одного призрака?

В задумчивости она сделала несколько кругов по комнате и опустилась на пол рядом с литераторшей. Глубокие серо-зеленые глаза смотрели на Литу. Во взгляде рыжеволосой девушки не было враждебности, которую источали глаза Веноны. Джиа рассматривала Литу с… желанием.

– Башня сначала наклонилась, – медленно произнесла Джиа, ее лицо приблизилось, – а потом – бабах.

Лита почувствовала, как дрожит ее новая знакомая, дрожит всем телом. Эта дрожь передалась и ей, помешала отстраниться.

– Извини, – прошептала Джиа, теплое дыхание коснулось щеки Литы.

– За…

А потом губы Джиа впились в ее губы.

Лита задрожала так, что испугалась собственного тела. Полные алые губы сновали по ее губам, что-то щекотное скользнуло по верхней… Лита закрыла глаза и робко ответила, толком не зная, что и зачем делает, чувствуя изысканную беспомощность, – и провалилась в эту щекотную мягкую дрожь.

Джиа с трудом оторвалась от губ Литы.

– Ты такая вкусная!

Она рассмеялась, подсела еще ближе и обняла Литу за талию. Положила голову на высокую грудь. Тонкие пальцы заскользили по линии позвоночника, лаская через платье.

– Давай продолжим у тебя, – предложила Джиа. – То есть в комнате…

* * *

Какое-то время говорить было не о чем. Это забавляло Джиа и смущало Литу.

Поэтому она заговорила первой и сразу поняла, что ляпнула несусветную чушь:

– Я думала, ты любишь… мужиков. Ну, как минимум одного. Ты так восхищаешься этим убийцей кракенов в своих книжках.

Джиа звонко рассмеялась:

– Ты ведь читала только одну.

– Ну да. В своей книжке…

– Я называю это гиперболой иронии.

– Чего? – не поняла Лита.

Джиа поцеловала ее в висок, слизнула капельку пота.

– Не забивай свою прелестную голову.

Лита осторожно отстранилась и потянула простыню на себя.

– Что-то не так? – спросила Джиа с пониманием во взгляде.

– А ты сразу поняла, что это… твое…

Джиа весело прищурилась:

– Изящный способ сказать, что тебе не понравилось.

Лита искала слова, но те разбегались, как жабы.

– Я не… мне понравилось, только…

– Не переживай. Я была рада стать твоей первой. И не против остаться последней. – Джиа заговорщически подмигнула. – В этом есть надрыв.

Лита попыталась разобраться в себе.

– Не волнуйся. – Джиа потерлась щекой о ее ладонь. – Останемся подругами, идет?

– Идет.

– А как ты относишься к Нэю? – спросила Джиа.

Лита фыркнула.

– А как можно относиться к жабе?

– Ой ли, – улыбнулась писательница. – Он ведь тебе нравится?

– С чего ты взяла?!

Джиа лукаво прищурилась:

– И правда, с чего? Кому могут нравиться эти мужчины? В большинстве своем дремучие дурни и самовлюбленные чудаки. А уж колдуны… Ты ведь выросла в Кольце, так? Рыбаки считают колдунов дьяволами, а колдуны считают остальных беззащитными детишками. Но Нэй – он другой… Он храбрый, добрый и настоящий! Во всяком случае, в моих книгах.

Лита молчала, думая, как сменить тему.

– Ты умеешь готовить, – сказала наконец.

– Грибной суп и рыбные котлеты. Котлеты и суп. На большее не рассчитывай.

– Ты так и не рассказала, как пряталась от меня в башне. И как превратилась в служанку.

Поколебавшись, Джиа потянулась к тумбочке и извлекла из складок платья колечко из проволочек, крошечное гнездо на кожаном шнурке.

– Подарок Нэя.

– Что это?

– Амулет анонимности. Нэй привез его с Архипелага Несуществующих.

– И как он работает?

Джиа вскочила на постели.

– Пошли, покажу!

Сопротивляться порыву было бесполезно.

Они поднялись по лестнице в башенную надстройку.

– Знаешь, как называется эта комната? – спросила Джиа. Не дождалась ответа: – Акустическая! Стой здесь и слушай!

Она оставила Литу в центре комнаты, а сама шмыгнула в угол. Зашевелила губами.

– Ты очень сладкая! – разнеслось по помещению.

Лита была уверена, что Джиа говорит шепотом, но звук был отчетливый и объемный.

– А теперь ты! – скомандовала подруга. – В другой угол!

Лита прошла к стене.

– Только говори тихо!

Лита шепнула.

– Глупая рыба! – отразилось от стен.

– Ух ты!

– А теперь стань за моей спиной, – попросила Джиа. – Ага, хорошо. Слушай.

Лита прислушалась.

– Ты что-то бормочешь.

Джиа рассмеялась.

– Я говорю громко. Но ты слышишь лишь бормотание. Теперь понимаешь, почему ее называют акустической?

Лита кивнула.

– Вот так же и с амулетом анонимности. Ну, почти так же. Если я пожелаю, он делает меня неприметной, превращает в шепот. Люди проходят мимо, но тут же забывают. Или видят совсем другое. А то и вовсе не видят, когда мне это нужно.

– Я будто всю жизнь провела в хибаре, – Лита потупилась, – и вдруг оказалось, что за ее порогом – целый мир.

– Это не метафора, – улыбнулась Джиа. – Так ведь было на самом деле.

Девушки переглянулись, и Лита рассмеялась. Звук рикошетил от хитрых стен, усиливался и грохотал.

– О боги! – охнула Джиа. – Твой смех ужасен!

– Знаю, – не расстроилась Лита.

– Тем прекраснее все прочее. И, девочка моя…

Джиа коснулась нежно щеки Литы.

– Нэй может возомнить, что делает тебе одолжение, взяв в подмастерья. Но самодовольство ослепляет Нэя. Это ты делаешь одолжение ему. Ты будешь учить его.

– Чему? – изумилась Лита. – Я только и могу, что на время вселяться в мелких тварей.

– Волшебство бывает разным, – уклончиво ответила Джиа. – Но я чувствую: ты способна вытащить Нэя из темноты.

– Я даже не знаю, где он сейчас.

– Никто не знает. Но у меня есть догадка. Имя ей Алексис.

– Еще одна соперница? Подружки Жабы что, становятся в очередь, чтобы прикончить меня?

– Боюсь, было бы сложно тягаться с Алексис. Но нет, она не соперница тебе. Это имя мертвеца. Мертвеца, бесконечно дорогого окаменевшему сердцу Георга.

Лита понимающе кивнула.

– Нэй лишился возлюбленной?

– Он никогда не рассказывает об этом. Но мы, женщины, мудрее, чем о нас привыкли думать. А мужчины… определенные грибы в супе развязывают их языки так, что они и во сне болтают. – Глаза Джиа заискрились.

Лите пришла в голову странная мысль: «Жаль, что Джона Бабса не существует. Жаль, что передо мной не юноша с точно такими же манерами, такой же очаровательной улыбкой, такими же мягкими губами».

Их близость была необыкновенной, полной неги и в равной степени смущения. Неловких столкновений лбами, щекотки, порожденной ловкими пальцами и наглым языком Джиа, а потом… Лита словно кувыркнулась в бархатистую темноту и расплавилась, стала густым медом в требовательных руках любовницы и неохотно собралась заново, растрепанная и покрасневшая.

– Что? – спросила Джиа, прищурившись.

– Задумалась. – Лита потеребила амулет с Человеко-мышью. – Выходит, Алексис умерла? Или ее убили?

– Кабы я знала! Но раз в год, в начале мая, наш Нэй пропадает без вести. И чтоб из-под моего пера больше не вышло ни строчки, если он не заливает свое горе вином на могиле Алексис.

– Пьет? – Лита нахохлилась. – Вместо того, чтобы спасти нас?

– Ой, не велика потеря. Дамам иногда полезно побыть наедине. К тому же у меня созрел кое-какой план. – Джиа хлопнула в ладоши. – Обсудим за тарелочкой грибного!

– С удовольствием, – сказала Лита.

* * *

Присутствие Джиа в недрах катакомб несколько успокоило Литу. Как и ощущение сытости в животе. Но когда камешки на расчерченном полу шевельнулись, шевельнулись и наэлектризованные волоски на предплечьях. Пламя факелов трепетало, трепетали две женские тени, стекая по полу к ужасающему разлому.

– Они слышат нас, – прошептала Джиа.

Камешек запрыгал по буквам, нарисованным мелом.

«Да».

– Вы не причините нам вред?

«С»

«П»

«А»

«С»

«И»

– Они хотят, чтобы мы спасли их.

– Но как?

«И»

«Л»

«И»

«С»

«Е»

«Д»

«И»

«М»

– Или они нас съедят. Безапелляционные парни.

«Думай о них как о жертвах. Таких же пленниках башни, как ты сама». – Лита утихомирила дрожь в руках.

Крысы подтвердили теорию Джиа. Хвостатые шпионы спустились в дыру и показали Лите, как устроен мирок слизней. Она видела – красными глазками грызунов – затопленные казематы и плавильные горны в воде, комнатушки с прогнившими деревянными нарами, ржавые цепи. Там, во мраке, дети работали, там они умирали, взывая о помощи. Помощь явилась спустя века.

– Мы вас освободим, – сказала Джиа. – Она освободит вас.

«Я?» – едва не выпалила Лита.

– Тебя знают за чертой.

– Да, – заворочала Лита пересохшим языком. – Я проведу вас. Я выведу вас на свободу.

Она вспомнила духоловку и зловещий штиль, вспомнила атолл и прожорливых угрей, порожденных тьмой. Не совершают ли они ошибку? Не притворяется ли мрак загубленными душами детей?

Но отступать было поздно. А Джиа, будто зачитывая вслух главу из романа Джона Бабса, провозгласила:

– Ее зовут Лита, дочь Альпина, и она знает дорогу на ту сторону!

Вот тогда-то они и полезли из пролома. Влажные, извивающиеся в свете факелов твари. Лите потребовалось собрать волю в кулак, чтобы не взвизгнуть и не ринуться прочь. Слизни подползали, карабкались друг на друга, стирали жирными телами меловые буквы. Из-под сочащейся пленки проступали лица. Вечность в подземелье наложила на них страшный отпечаток. Но за скорбью в смазанных чертах угадывалась надежда. Дети-слизни окружали девушек.

– Веди, – велела Джиа.

То была странная процессия. Рыбацкая девка шествовала впереди, и все, от отца до Лиззи и Коффина, лишились бы дара речи, увидав такое. Да что там – жаба в человеческом обличье, Георг Нэй, от удивления сел бы на задницу.

За Литой шагала рыжеволосая красотка, улыбающаяся так, как улыбаются писатели, сочинившие особенно удачный сюжетный поворот. А дальше… десятки слизней, как единое целое, ползли за проводницей извивающимся хвостом, марали слизью ступени винтовой лестницы. С каждым поворотом их движения становились все более неуклюжими, а тела уменьшались и усыхали, но они упорно лезли вверх.

– Давайте же, – окликнула Лита.

Обитатели катакомб больше не внушали страх. Величиной с кошек, они барахтались на скользких ступеньках. Лица с огромными слезящимися глазами были обращены к проводнице.

«Мы идем, – будто говорили они. – Не бросай нас, мы идем».

Лита подумала о собаке, умиравшей от ее ножа.

Вера – вот что движет и живыми, и мертвыми, и теми, кто между. Наивная и глупая вера.

Лита склонилась и подобрала ослабевшего слизня. Понесла на руках, ощущая слизкую прохладную плоть и ровное биение внутри. Неужели сердце? Но их сердца остановились давным-давно…

– Пришли! – сказала Джиа в башенной надстройке.

Ужас Северной башни вяло копошился у ног.

«Я не знаю, что делать дальше!» – подумала Лита.

«Ты знаешь, – раздался голос в ее голове. Будто бы искажаясь в стенах акустической комнаты, звук проникал точно в мозг. – Придумай нас. Представь нас такими, какими мы станем».

«Хорошо, – не разжимая губ, сказала Лита. Зажмурилась сильно-сильно. – Я попробую».

Слизни вытягивались и подрагивали. Цеплялись за штанины. Создание в руках Литы вибрировало.

– Не получается! – отчаялась Лита. А когда разлепила веки…

Слизняк таял, линял… Под отваливающимся киселем плоти мотылек, размером с кулак, махнул прозрачными крылышками, избавляясь от пленки.

– Перерождение, – прошептала Лита.

– Ну, подруга…

Зачарованная Джиа смотрела, как слизняки распадаются, а из лужиц вспархивают мотыльки. Так души покидают хладное тело. Но разве мир за чертой не был мраком, кишащим голодными чудовищами? Разве не отправлялись эти несчастные души в пекло?

Или… мы сами придумываем загробный мир? И вариантов множество, как островов на Реке. Для каждого свой…

«Тогда пусть ваш пункт назначения будет прекрасным садом».

Тончайшие крылья коснулись ее волос. Мотылек с человеческим лицом, крошечным личиком в пыльце, совершил круг над оцепеневшими девушками и выпорхнул в синеву снаружи надстройки. За ним вылетели десятки мотыльков. В лучах закатного солнца они казались золотыми.

Души покинули Северную башню, а Литу покинули силы. Она плюхнулась в подсыхающую лужу и разревелась. Она думала о матери, летящей в вышине, о матери-птице.

– Боги! – всхлипнула Джиа, растирая влагу по щекам. – Мои читатели будут в восторге! Эту книгу надо печатать на водонепроницаемой бумаге, иначе их слезы…

Она не договорила. На лестнице загрохотало, и через минуту разномастная группа ворвалась в надстройку. Там были люди и бывшие люди – гуттаперчевые зомби. И парочка духов.

– Вийон! – воскликнула Лита. – Как я рада тебя видеть!

Дух-ласка вильнул пушистым хвостом, взобрался на бедро старой знакомой, позволяя гладить себя по загривку. Упитанный енот подозрительно обнюхивал липкую лужу.

– Фу! Гром, фу!

Толстяк колдун щипал свои слоистые подбородки миниатюрными пальчиками:

– Что тут произошло? Что вы, черт подери, делали в моей башне?

Лита сморгнула слезы и указала на черные косички, гневно трепещущие в толпе.

– Этот вопрос я переадресую Веноне Банти.

– Венона? – Толстяк Гарри Придонный, законный хозяин башни, повернулся к управляющей. – Это твоих паучьих рук дело?

– Гарри, поверь, я…

– Поверить? Женщине? – Гарри хохотнул. – Моя мать рожала горбунов и двухголовых монстров, но дураков она не рожала. И ежели эта, в соплях, окажется простолюдинкой Литой, чтоб мне сесть на диету, я догадываюсь, почему дверь была заперта снаружи.

Венона одарила Литу испепеляющим взглядом. Та достойно отразила ментальную атаку и ухмыльнулась торжествующе. Почему же ей не торжествовать сегодня?

Управляющая поспешила вниз по ступенькам.

– Задержать, – шикнул Гарри Придонный. Зомби повиновались. – А ты кто такая? – Колдун зыркнул на невзрачную востроносую служанку в серых одеяниях.

– Никто. Не обращайте внимания.

– Гром! Фу! – Гарри потопал обратно, бурча под нос что-то про проходимцев и про женщин в чертогах башен.

– Джиа!

– Тише, моя девочка. – Служанка подмигнула. На секунду в ее «мышиной», прилизанной прическе полыхнул рыжий локон. Полыхнул и исчез, как исчезает пламя в угасшем костре, как исчезают следы поцелуев с разнеженного тела. – Если захочешь снова увидеться или покушать грибного супа, ты знаешь, где меня искать.

– Нет, не знаю.

– Логично, – согласилась «служанка», она же – известнейший писатель Оазиса. – Тогда я сама тебя найду.

Джиа растворилась в сгущающихся сумерках. В бойницы проникал пахнущий рекой воздух, вечерняя прохлада остужала кожу.

– Ну и где он? – спросила Лита.

Вийон повернул к люку треугольную мордашку.

– Лита? – Нэй выбрался в акустическую комнату.

За время расставания он еще сильнее истощал. Аккуратная такотская коса расплелась, и волосы падали на лицо, но не скрывали темных мешков под глазами. Жалкие клочки шерсти, претензия на бороду, росли там и тут, на заострившихся скулах и подбородке, а вислые усы придавали колдуну простоватый вид.

– Что тут произошло? – растерянно огляделся Нэй.

«Ты будешь учить его», – вспомнила Лита слова новообретенной подруги. Подразумевала ли она что-то предельно простое, обыденное, человечное?

Вместо ярости Лита испытала почти материнское чувство. Будто перед ней был не могущественный придворный колдун, а мальчик, нуждающийся в заботе. Но вслух она сказала:

– Какая же ты сволочь.

Летучие мыши ринулись из щелей и забарабанили градом по спине и голове Нэя. Вийон наблюдал, приоткрыв рот, как хозяин выплясывает, отбивая перепончатокрылую атаку.

– Стой, хватит, стой!

Мольбу, искаженную и стократно усиленную стенами комнаты, казалось, слышали по обе стороны от крепостных стен.