Текст книги "Холодная война 2.0. Стратегия русской победы"

4. Ещё одним источником эйфории был контраст между финансовыми приобретениями США и материальными утратами СССР в результате Второй мировой войны: он был поводом для попыток манипулировать Советским Союзом, нуждающимся в финансовой и технической помощи. Платой за такую помощь, с точки зрения команды Трумэна, должны были стать геополитические уступки СССР по всем направлениям и отказ от претензий на сферу влияния, созданную в результате победы в войне. Надо сказать, что в этом пункте стратеги Запада были не очень далеки от истины: СССР действительно был обескровлен и не желал продолжения войны и жёсткой конфронтации [78]78
  По точной характеристике В.М. Фалина, «в послевоенные планы Сталина не входило выстраивание по периферии СССР кольца государств-сателлитов. Он отдавал предпочтение «мирно-соседским отношениям» к взаимной выгоде. До середины 1947 г. правительства в Румынии возглавляли выходцы из «Фронта земледельцев». Партия «мелких сельских хозяев» находилась у власти в Венгрии. Президентом Чехословакии являлся Э. Бенеш, далёкий от прокоммунистических идей. В Польше у руля – коалиционное правительство. ‹…› В 1947 г. Вашингтон приступил к сколачиванию военных блоков, в которые вознамерились включить сепаратное Западногерманское государство, перевооружённое к очередному «дранг нах Остен». Как надлежало действовать Советскому Союзу? Ждать чуда, достоверно зная об уготованной ему участи?» (Фалин В.М. Запад и Россия в XX веке: Связь времен – в сб.: На пространствах империи: традиция, история, культура. Изд. серия ИДК. – М., 2012. С. 247–248.)


[Закрыть]. Однако из этого тяжёлого состояния нашего государства были сделаны неверные выводы.

Недооценка русских как нации и СССР как государства имела необратимые последствия: во всех четырёх перечисленных выше пунктах англо-американскими идеологами были допущены серьёзнейшие просчёты, а наша страна, несмотря на тяжёлое положение, на первом этапе «холодной войны» сумела не только восстановить народное хозяйство, но и разрушить большую часть планов Трумэна, Черчилля и К°.

Советское атомное устройство было испытано в августе 1949 года, что стало шоком для верхушки Запада. Надо сказать, что нереализованность планов нанесения атомного удара по СССР во второй половине 40-х годов была связана не с миролюбием западных держав, а с недостатком числа зарядов, необходимых для действительно ощутимого и действенного урона. До 1948 г., как отмечал председатель комиссии по атомной энергии Д. Лилиенталь, США «не имели ни годных к применению бомб, ни их запасов». Первый план атомного нападения на Россию был подготовлен ещё в ноябре 1945 года под кодовым названием «Тоталити» (для него требовалось 30 бомб, тогда как в наличии имелось только две). Американские военные за четыре следующих года подготовили еще 15 планов атомной войны против СССР, самый чудовищный план «Дропшот», подразумевавший бомбардировку Советского Союза тремястами бомбами, – в 1949 году. Согласно этим планам предполагалось нанесение атомного удара по главным административным, промышленным и стратегическим центрам СССР [79]79
  Просчитывая прогнозы по ведению подобной войны, американские аналитики приходили к выводу, что, несмотря на большие потери от атомных бомбардировок в первые дни, СССР сможет в течение 20 суток занять Западную Европу, а через 60 суток с помощью интенсивных бомбардировок вывести из строя главного американского союзника – Англию, с её базами, имеющими первостепенное значение. (Во время берлинского кризиса 1948 года США разместили свои атомные бомбардировщики именно на британских базах.) К исходу 6 месяцев боевых действий СССР может захватить северное побережье Средиземного моря от Пиренеев до Сирии, станет контролировать Гибралтарский пролив и захватит нефтяные районы на Ближнем Востоке. К тому же американцы прогнозировали способность СССР разжечь масштабную партизанскую войну на территории США.


[Закрыть]. Американцы не успели развить своё превосходство до состояния неуязвимости. Поэтому и сама «холодная война» оказалась столь долгой и не раз на следующих витках своего развития ставила под сомнение возможность победы над СССР.

Отказ от выплаты репараций из Западной Германии, которые были обещаны СССР в Ялте, – так же, как и отказ от помощи в восстановлении советского хозяйства, – с точки зрения американских политиков и финансовых олигархов, должны были сломить волю русских к сопротивлению и заставить их пойти на уступки. Однако ответ СССР на выстраивание западного блока и экономического кордона оказался жёстким. Сталин, исходя из собственной логики, был вынужден изменить свои миролюбивые и лишенные экспансионизма планы и начал сколачивать собственный блок. Он отказался от идеи поощрения умеренного демократического пояса в Восточной Европе и сделал ставку на коммунистов. СССР принудил восточноевропейские страны, в частности, Польшу и Чехословакию отвергнуть американскую помощь по «плану Маршалла», который был объявлен попыткой «изоляции Советского Союза». В ответ, вместо того чтобы сделать шаг назад, Запад пошёл по пути обвинений и эскалации напряжённости.

Тактика «балансирования на грани войны» (Дж. Ф. Даллес) и геополитического давления на СССР оказалась проигрышной по всем направлениям. Новый американский интервенционизм проиграл и в Восточной Европе, где был создан в противовес НАТО мощный военно-политический блок, и в ЮгоВосточной Азии, где режим сателлита американцев Чан Кайши пал, а к власти пришли коммунисты. Идея Тихого океана как «американского озера» была похоронена. Победа Мао в Китае в 1949 году – важнейшее геополитическое достижение СССР ранней «холодной войны», судьбоносный исторический поворот, сделавший в дальнейшем возможным и рост могущества независимой КНР в конце XX века. В противном случае Китай развивался бы как экономика, системно зависимая от евроатлантической цивилизации и направляемая ею. Не удалось американцам взять под контроль и всю территорию Кореи.

СССР не снижал темпов военно-технического развития, первым испытал водородную бомбу, создал в середине 1950-х годов межконтинентальные баллистические ракеты и вывел в космос первый спутник. В результате США оказались уязвимыми – и это перевело холодную войну в новую плоскость. В 1957 году провозглашается так называемая доктрина ЭйзенхауэраДаллеса, согласно которой Соединённые Штаты присваивали себе право применения военной силы для навязывания своего господства на Ближнем и Среднем Востоке. Со времен Кеннеди Запад окончательно перенес центр тяжести «холодной войны» в развивающийся мир, сделал ареной силового противоборства мировую периферию.

Уже в самом начале «холодной войны» на Западе наряду с военными разрабатывались планы и «мирного» уничтожения противника. 18 августа 1948 г. Совет национальной безопасности США утвердил Директиву NSC 20/ 1 «Цели США в отношении России». Гриф секретности самый высокий – «Совершенно секретно». Процитируем некоторые выдержки из этого исторического документа: «Нашей первоочередной задачей в мирное время является планомерное ослабление влияния и мощи России при балансировании на грани войны, а также преобразование нынешних сателлитов России в независимые государства, самостоятельно действующие на международной арене… Нашей второй задачей в отношении СССР в мирное время является осуществление тайных операций, направленных на развенчание мифа, который заставляет народы… быть в подчинении Москвы… Мы не должны рассматривать войну как неизбежность. Мы не должны отрицать возможность достижения всех наших целей в отношении СССР без развязывания войны» [80]80
  Цитируется по: Главный противник. Под ред. И.М. Ильинского. М., 2006. С. 175.


[Закрыть]. Более того, «мирному» варианту отдавалось явное предпочтение, военный же – не исключался, но только в случае, если не сработает «мирный». Что также весьма интересно: даже после разрушения советского противника «холодная война» должна была продолжаться. Цитируем дальше рассекреченную, но пока ещё не отменённую Директиву 20/1: «Даже если установившийся режим будет некоммунистическим и формально дружественным по отношению к нам, мы должны будем обеспечить следующее:

• отсутствие у подобного режима большой военной мощи;

• его сильную экономическую зависимость от внешнего мира;

• соблюдение им прав национальных меньшинств;

• отсутствие попыток установить подобие железного занавеса при контактах с внешним миром».

Всё это мы наблюдали, начиная с 1991 г. Но в директиве есть положения и про 2014-й. Во-первых, это Украина. Ей уделены целые страницы: «В случае с украинцами ситуация иная. Они слишком близки к русским… Тем не менее, мы также не должны препятствовать какому-либо независимому режиму на Украине. Украина должна быть освобождена от влияния России, она должна развиваться как самостоятельное независимое государство» [81]81
  Там же. С. 204.


[Закрыть]. Во-вторых, если возникнет неподчинение на какой-то части СССР, то вариант тоже предусмотрен в виде особых «дипломатических отношений и договорённостей»: «Условия подобных договорённостей должны быть жёсткими и носить явный оскорбительный характер… Они должны быть подобны условиям Брест-Литовского договора».

Параллельно с реализацией Директивы 20/1 развёртывалась гонка вооружений, провоцировались напряжённость и конфликты вблизи границ СССР, нарушалось советское воздушное пространство, территория окружалась сетью военных баз («стратегия анаконды» А. Мэхэна). Была запущена тактика изматывания противника. В апреле 1949 г. был образован блок НАТО, цель создания которого чётко прозвучала из уст первого генсека альянса: «Держать Америку в Европе, Россию вне Европы, Германию под Европой».

Нельзя не признать, что НАТО – чрезвычайно удачный геополитический проект США и Британии в эпоху холодной войны, поставивший на многие годы Западную Европу под англосаксонский контроль, вынудивший Советский Союз держать более чем миллионную группировку войск в Восточной Европе, что вело к огромным материально-финансовым затратам.

Дополнительным экономическим бременем для СССР стали расходы на военное сдерживание Китая – прямой результат личного конфликта Хрущёва с Мао, неизбежный после утилитарного пересмотра Хрущёвым государственной идеологии. Разрыв с Китаем, а впоследствии и с Албанией резко ухудшил наше международное геополитическое положение. Морские и воздушные коммуникации Китая и Албании имели большое стратегическое значение для развития обороны нашей страны [82]82
  Со времён Хрущева в аппарате ЦК формируется целый клан закулисных политиков, ориентирующихся на Запад. К числу подобных политиков следует отнести таких, как Бурлацкий, Арбатов, Иноземцев, Бовин. Именно этими деятелями, впоследствии проявившими себя как агенты влияния США, по поручению Хрущёва было составлено печально известное «Открытое письмо ЦК КПСС» китайскому руководству, в котором по сути дела Китаю объявлялась малая холодная война. (Арбатов Г.А. Затянувшееся выздоровление (19531985). Свидетельство современника. М., 1991. С. 93–100.) Идеологическим содержанием перерождения этой группы, как и большинства гуманитариев-«шестидесятников», была т. н. теория конвергенции – в её советском, вторичном и по существу низкопоклонническом варианте.


[Закрыть].

В ходе так называемой «разрядки» Запад по-настоящему оценил внутреннюю слабость и духовную несостоятельность советского партийного руководства. Достигнув паритета в ядерном оружии, СССР сдавал позиции на концептуальном уровне, всё больше и больше отдавая инициативу идеологам конвергенции, которая среди американских советологов объяснялась как возможность «задушить противника в объятиях». Серьёзным поражением советской дипломатии был Заключительный акт Хельсинкского совещания в 1975 году [83]83
  В документе, хотя и утверждались послевоенные границы в Европе, что внешне можно трактовать как успех СССР, но, вместе с тем, допускалось их изменение «мирными средствами». Именно эта формулировка была впоследствии использована Западом при ликвидации ГДР, демонтаже СССР и Югославии. В вопросах гуманитарного сотрудничества, свободы передвижения людей, обмена идеями и информацией, трактовках базовых прав и свобод советская сторона уступила установкам Запада, что фактически легализовало его подрывную работу против СССР.


[Закрыть].

Постсоветская эпоха явилась продолжением прежней политики холодной войны, но имела ряд особенностей. Первая из них: эта война велась в условиях отсутствия сдерживающего противовеса и баланса сил, что полностью развязало руки англосаксонской элите и мировой олигархии в их безудержном стремлении к глобальному господству. Вторая особенность – целенаправленное разрушение системы международных отношений и безопасности, созданных в условиях баланса сил. Третья – вмешательство в дела суверенных государств приняло ранее невиданные масштаб и многообразие, дошло до откровенного цинизма.

В марте 2002 г. своего рода момент истины наступил на форуме стран НАТО и государств-претендентов в Бухаресте. В условиях деятельного участия России в Антитеррористической коалиции западный блок без особого вреда для своих интересов мог объявить мораторий на приближение военного союза к границам России. Ничего подобного не последовало. Присутствовавший заместитель государственного секретаря США Р. Армитэдж с благосклонностью высказался за вступление в альянс трёх прибалтийских государств – и даже ранее не планировавшихся Болгарии и Румынии. Нельзя отрицать того, что в 2013–2014 гг. непосредственные поводы к новой «холодной войне» были даны российским руководством, но эти поводы были даны исходя не из агрессивности и экспансионизма, но из восстановления нормальной позиции, адекватной образу мышления суверенного государства, минимальной твёрдости, без которой РФ оставалась бы бессловесным ассистентом атлантистского произвола. Первым шагом, ясно давшим понять, что Россия возвращается к твёрдости, стала позиция по сирийскому вопросу, готовность не позволить воспроизвести в Сирии ливийский сценарий. Россия не выдала США Э. Сноудена, косвенно приложив руку к его разоблачениям АНБ и западных политических элит, – тем самым излюбленным новейшим символам западного могущества и прогрессивности был нанесён огромный репутационный ущерб. Виртуозная операция по возвращению Крыма, поддержка восставшего Донбасса и ответные санкции на санкции Запада подвели черту под эпохой политической бифуркации. Высокой оценки заслуживает и перестройка информационной работы России в связи с украинским кризисом [84]84
  Совет управляющих по вопросам вещания США (Broadcasting Board of Governors) – основной штаб внешнеполитической пропаганды – на очередном заседании пришёл к выводу, что нужен «перезапуск» американской пропаганды в России. Так, замгоссекретаря США по публичной дипломатии Ричард Стенгел был удивлён высокой организацией работы российской стороны по доведению своей позиции, особенно в соцсетях. «Как и вы, я считал, что США доминируют в этой сфере, но на самом деле это не так». Опасения у США вызывает то, что Москва инвестирует «значительные ресурсы в свое вещание, прежде всего – по каналу Russia Today, но также активно используя другие платформы – YouTube и Twitter, социальные сети, телевидение».


[Закрыть].

О методологии разветвлённой войны

Упреждающая стратегия Запада

В 1991 г. Ельцин и Буш-старший объявили об окончании «холодной войны», и в 1993 г. в российскую военную доктрину был вписан вывод об отсутствии у России внешних противников и военных угроз. А в условиях отсутствия таковых не нужны армия, оборонно-промышленный комплекс, мобилизационная система, оборонное сознание населения.

Между тем в целом термин «холодная война» акцентирует активизацию в определённые исторические моменты геополитического противоборства между цивилизациями суши и моря. Геополитическое противоборство есть непрерывная борьба за контроль над пространством во всём его многообразии (географическое, духовное, ресурсное, экономическое и т. д.).

Западные «союзники» мыслили и действовали именно в этом, геополитически оправданном ключе: увеличивали состав и расширяли НАТО, ориентируя его по-прежнему на Восток, увеличивали военные расходы, задавали невиданные ранее программы вооружений и зорко следили за процессом демилитаризации России. Одновременно с наращиванием военной мощи США в 1990-е и 2000-е годы разрабатывали, апробировали и внедряли в политическую практику новые виды операций мирного времени. В числе таковых отметим следующие.

Комплекс операций по формированию глобального управления – создание миропорядка, где все страны и континенты будут выполнять функции периферии («глобальной деревни»), обслуживающей интересы правящей суперэлиты, корпоратократии и финансового олигархата. Инструментарий для решения этих стратегических задач – превосходящая военная сила, информационно-психологическая сеть воздействия, финансовая система с жёсткой привязкой других валют к американскому доллару, политическая наглость, страхуемая на местах активностью «пятых колонн» и НПО, существующих благодаря системе западных грантов, установление тотального контроля за экономическим, политическим поведением ключевых объектов (сообществ, организаций, предприятий, политически активных фигур).

Операции по ограничению субъектности государств. Цель – разрушение традиционной роли государства в мировой и региональной политике, формирование единого планетарного пространства без границ и самостоятельных национальных правительств, усиление влияния транснациональных структур, регионализация, ослабление ООН и других международных организаций, созданных на государственной основе, замена их «клубными» политическими структурами и форумами (сконструированные и срежиссированные вне международного права «семёрки», «двадцатки», Давосский форум, сеть парамасонских клубов, учреждённых крупными финансовыми олигархами).

Операции по экспорту нестабильности – подогревание длительных вялотекущих конфликтов; наиболее распространённые в конце ХХ – начале ХХI вв. на Балканах, Ближнем Востоке, пространстве СНГ, в Латинской Америке, Африке. Россия столкнулась с ними на Северном Кавказе.

«Операции на основе эффектов» – системная дестабилизация базовых политических, экономических, информационных, инфраструктурных, социальных и военных основ государств посредством «мягкой» силы. В ходе учений Вооружённых сил США и НАТО как следующий этап операции отрабатываются вопросы наращивания «жёсткой» силы по просьбе местных органов власти дестабилизированных районов, определённых политических и социальных групп.

И наконец, выходя за рамки «мирной» ползучей трансформации миропорядка, должна быть упомянута и Концепция быстрого глобального удара (2003 г.), в основе которой лежит внезапный обезоруживающий удар несколькими тысячами высокоточных крылатых ракет по стратегическим ядерным силам и другим особо важным объектам противника с целью воспрещения ответного удара и принуждения страны-объекта (России) к капитуляции. Для страховки от ответного удара развёртывается глобальная система ПРО. Все операции обеспечиваются мощным информационно-психологическим сопровождением и политическим давлением от имени «мирового сообщества».

Прочитывается ещё один процесс (сложная многоходовая операция), не закреплённый в официальных американских документах, – подмена элит в государствах-соперниках. Мы можем наблюдать, как сегодня к управлению странами, международными институтами и политическими процессами приводятся элиты с ограниченным мышлением, самыми низменными мотивами, не способные не только управлять сложными системами, но и не понимающие смысла этого управления, не обладающие методами геополитического анализа и стратегического планирования. Это просто пешки в большой игре глобальных сил. Их приводят к мнимой власти, чтобы создать иллюзию демократии, порядка и заботы о государствах и народах. Подмена ферзей пешками, создание механизмов воспроизводства пешек в политике – надёжный и эффективный способ поставить под контроль страны, внешне кажущиеся суверенными [85]85
  При этом «мирные» операции в эпоху пересменки между открытыми холодными войнами сопровождаются военными действиями по «добиванию» обречённых государств и народов, пытающихся сохранить свою самобытность и независимость. Исчезли с политической карты мира Югославия, Ирак, Ливия, Сомали и т. д. Рубежами, до которых докатилась волна подрывной экспансии Запада, стали Сирия и Украина.


[Закрыть].

В целом стратегию военного давления на современную Россию необходимо описать как системную совокупность сложных процедур и технологий идеологического и информационно-психологического воздействия на управляющие центры и уязвимые общественные среды в России, которая лишь на конечном этапе предполагает высокоинтенсивное применение «обычных» вооружённых сил. Весь этот комплекс можно обозначить как стратегию масштабной разветвлённой войны, в которой львиную долю работы возлагают на технологии применения организационного оружия.

Концепция национальной безопасности США 2006 года, одним из названий которой является «упреждающая стратегия», исходит из того, что победы будущего американцы должны одерживать в превентивном порядке, ещё до того, как актуализировалась та или иная угроза (заметим, угроза даже не безопасности США как таковой, а угроза самому превосходству, незамутненному «комфорту» США как супердержавы). Потенциальный противник должен быть заблаговременно вычислен, в нём должна быть осуществлена, желательно без применения обычных вооружённых сил, смена и деинсталляция режима. Основные задачи США предполагают решить в «мирных» сферах: это информационная борьба, дипломатия, борьба через внутриполитические сообщества стран-мишеней, борьба в финансово-экономической сфере, подрывающая способность государства к сопротивлению, и так называемые «поведенческие войны», суть которых – подталкивание к участию в политическом процессе и смене режима широких масс населения страны-мишени. Исчерпывающее описание применяемого оргоружия вряд ли возможно, поскольку сетевые технологии новейших подрывных операций предполагают уникальность каждого сценария, с опорой на культурную, ментальную и конкретно-ситуационную специфику каждого из обществ-мишеней. Вместе с тем в последние годы стали наблюдаться случаи явной «халтуры» в разработках американских сценариев подрывной работы, когда применяемые методики в разных странах исполнялись как «под копирку» [86]86
  Нашумевшим примером такой «халтуры» стали листовки, распространяемые во время беспорядков в Турции в 2013 году и на Евромайдане в Киеве. Так же нетворчески повторялись разработки лозунгов, «кричалок» для протестов в разных странах в 2011–2014 годах.


[Закрыть].

Одной из ключевых характеристик «холодной войны» является стремление сторон нанести поражение противнику или добиться стратегического превосходства на как можно более ранней стадии развития «конфронтационной спирали». Именно поэтому мы наблюдаем стремительно растущую мировую «конфликтность», которая является прямым следствием системного кризиса мирового хозяйства, в центре которого находятся Соединённые Штаты Америки.

Постепенным продвижением НАТО на восток, созданием плацдармов своего влияния в Восточной Европе и на Кавказе Запад целенаправленно осуществляет взлом естественных геополитических границ, вторгается в зону влияния России. Силовым фоном и условием «холодной войны» является «обвешковывание» России системой военных баз, выдвижение к границам России стратегических наступательных систем ПРО.

Ответные шаги России в сфере оснащения и подготовки Вооружённых Сил

Каковыми же должны стать наши ответные шаги в военной сфере на угрозу погружения мира в новую холодную войну? Попробуем разобрать важнейшие моменты.

Возобновление и удержание стратегического паритета – важнейший параметр государственной устойчивости в новой холодной войне.

Угроза глобальной ракетно-ядерной войны, доминировавшая в эпоху недавнего открытого противостояния двух мировых социально-экономических систем и блоков: СССР и США, ОВД и НАТО, – в целом ослабла. США сегодня стремятся максимально исключить применение своими противниками ядерного оружия и других видов оружия массового поражения, поскольку демографический порог «неприемлемого ущерба» для их вооружённых сил чрезвычайно низок и исчисляется на уровне от десятков тысяч (в случае «локальной войны») до миллиона (в случае «большой войны») человек. Определённые угрозы подобного формата гипотетически исходят сегодня от других ядерных стран: КНР, Израиля, Пакистана и некоторых других. Но реальная угроза массированного ракетно-ядерного удара по территории России на ближайшие десятилетия сохранится лишь со стороны США и их союзников. При этом вероятность такой войны на данном этапе можно считать минимальной в силу сохранения Россией своего стратегического ядерного потенциала и потенциала гарантированного нанесения ответного ракетно-ядерного «удара возмездия». Всё это делает ядерное оружие потенциалом «последнего аргумента» и объектом непрерывного военно-технического соревнования сверхдержав в попытках нейтрализовать данный силовой фактор. При этом в локальных и местных войнах тактическое оружие приобретает новый приоритет.

Однако в последние десятилетие США и страны НАТО активно разрабатывают концепцию обезоруживающего неядерного удара по системам управления и стратегическим ядерным силам России такой силы и масштаба, который полностью исключал бы возможность какого-либо ответного применения российского ядерного оружия с нанесением США «неприемлемого ущерба» [87]87
  С точки зрения постоянного члена Изборского клуба генерала Ивашова, в ходе быстрого глобального удара, даже без применения ядерного оружия, может быть уничтожено до 70 % наших ракетно-ядерных средств. Одновременно предполагается нанесение удара по нашим спутникам – разведывательным, навигационным и т. д. При этом американские стратегические ядерные силы достаточно надежно защищены системой ПРО. Особенно эффективна информационно-управляющая система «Иджис». В целом, по оценкам Ивашова, американская система ПРО качественно превосходит российскую, что лишает Россию былого паритета.


[Закрыть].

Непропорциональный ответ – военные системы будущего

Одним из самых эффективных ответов на военные угрозы США и НАТО сегодня является разработка и внедрение в оборонной сфере новейших технологий и принятие на вооружение систем, позволяющих компенсировать превосходство США и НАТО, достигнутое в 90-е годы и удерживаемое на протяжении последнего десятилетия. Сегодня сложилась уникальная ситуация, при которой, с одной стороны, окончательно определены параметры военных технологий ближайшего тридцатилетнего цикла и самая передовая армия мира – американская армия – активно вступила в фазу нового перевооружения, а армии НАТО только готовятся к вступлению в этот цикл; а с другой стороны, российский ОПК после многолетней деградации и упадка снова выходит на пик своих технологических возможностей. При этом в мире произошла диверсификация доступа к упреждающим технологиям. Если во второй половине XX века самые передовые технологии были сосредоточены в двух противостоящих блоках, и защита доступа к ним являлась частью холодной войны, то сегодня на рынке наукоёмких технологий произошли серьёзные подвижки, и передовыми технологическими державами выступают такие страны, как Китай, Индия, Корея плюс ещё целый ряд стран. Это позволяет российскому ОПК получать доступ к необходимым технологиям и комплектующим и, как следствие, сосредоточиться на разработке самых современных опережающих систем вооружений, сводящих на нет былое превосходство США и НАТО.

При этом необходимо отдавать себе отчёт, что плодотворная работа по созданию и внедрению новых военных технологий требует радикального изменения отношения к науке как таковой [88]88
  Необходимо, во-первых, не выходя за границы нынешнего уклада, попробовать сократить сегодняшнее отставание в военных разработках путём определённого повтора главных достижений в области обнаружения, коммуникаций, автоматизированного управления и связи, тем самым подтянуться до мирового уровня по возможностям дистанционного, бесконтактного ведения боевых действий.
  Во-вторых, нащупать точки роста уже в рамках Шестого техноуклада, другими словами – уйти от «режима повтора» и перейти к «работе на опережение». В этой связи следует вспомнить о проблеме т. н. «закрывающих технологий». К настоящему времени значительная часть перспективных технологий или патентов, необходимых для их воссоздания и развертывания, скуплена глобальными монополиями и либо заморожена, либо применяется «для внутреннего пользования». Однако в области развития ВПК сегодня у России есть все основания перейти к широкомасштабному внедрению комплекса «закрывающих технологий».


[Закрыть].

Главные направления дальнейшего развития:

• углубление и совершенствование методологии информационного обеспечения и управления войсками, авиационно-космическими и морскими ударными группировками, когда все информационные потоки «завязываются» в единую автоматизированную систему и управление боем осуществляется в реальном масштабе времени;

• создание новой роботизированной боевой техники (от беспилотных летательных аппаратов – БПЛА, до управляемых на расстоянии роботов-«пехотинцев» и роботов – боевых машин);

• разработка разнообразного ударного оружия высокой точности;

• разработка гиперзвуковых управляемых беспилотных летательных аппаратов, против которых пока не существует эффективных средств ПВО;

• разработка микроволнового, кинетического и лазерного оружия; сегодня прототипы этого оружия проходят лабораторные испытания, и их появление в арсеналах возможно уже в течение следующего десятилетия;

• разработка и совершенствование технологий «стелс» – невидимости в различных диапазонах, в том числе и в оптическом.

Война информационных и ментальных вирусов

Информационно-психологическая война не является изобретением ни XXI, ни даже XIX века. Опыт старых разведок и подрывных организаций современные теоретики осмыслили в концепции меметического оружия. Тактику «право-левой игры», восходящей по крайней мере к политике средневековой Венеции, а также Ордена иезуитов, сегодня осмысляют в терминах sock puppet revolution, которые стали особенно актуальны в свете событий, произошедших в арабском мире и получивших общее название «арабская весна», где «меметическое оружие» стало основным фактором воздействия.

Меметика (memetics) как наука о подражании и о мемах (memes) как единицах подражания – может заниматься такими явлениями, как мода в целом, определённый тип и стиль одежды, музыки, идеи, политические убеждения, религиозные воззрения, конкретные социальные практики, виды развлечений и т. д. [89]89
  Dawkins R. The Selfish Gene. Oxford University Press, 1976.


[Закрыть] Особую остроту придаёт сопричастность масс к мемам, которые разрушают устои, отменяют старое, ломают сложившиеся стереотипы, изменяют социальное поведение. Именно это ощущение сопричастности толкает человека к тому, чтобы включиться в процесс распространения, ретрансляции деструктивных и «прогрессивных» мемов. По мнению разработчиков этой технологии, «сражение XXI века – это бескровное сражение между информационными червями».

Если некий мем берётся на вооружение мощными институтами, в частности, спецслужбами и СМИ, он ретранслируется по медийным каналам и способен вызывать огромный резонанс. Меметическая война может привести к тому, что рухнет экономика той или иной страны, возникнет и прокатится по ряду стран волна погромов, протестов, революций, вплоть до смещения действующей власти. Такие мемы уже определяются понятием «медиавирусы», подробно разработанным в книге Дугласа Рашкоффа [90]90
  Рашкофф Д. Медиавирус. М., 2003.


[Закрыть]. Здесь чистым объектом их применения является влияние на результаты выборов, на смену общественных убеждений, их переориентации в пользу западных ценностей, в том числе на смену государственных режимов. Чем более раскрепощено, открыто, податливо, в конце концов, просто морально разложено общество, тем оно более подвержено воздействию со стороны медиавирусов.

Важно отметить, что в ситуации отсутствия доминирующей идеологии и вообще какой-либо идеологии на её место становится то, что является предметом массовой серийной сетевой ретрансляции. Меметический контекст становится квазиидеологией на каждый текущий момент, что избавляет современную социальную систему от необходимости в разработке и внедрении базовой, фундаментальной идеологии, придавая обществу текучесть. Квазиидеологии удобны тем, что их можно легко менять и забывать.

Одной из методик новейших революций является реализация относительно быстрых сценариев «праволевой игры», позволяющих вовлекать в разрушительные процессы большие массы людей и носителей различных идейных течений. «Sock puppet revolution» – это качественный апгрейд «цветных революций» [91]91
  Sock puppet – дословно – тряпичная кукла-носок, которая надевается на руку. На две руки одного человека надеваются две куклы, они начинают друг с другом бороться, разыгрывается сценическая драма, напряжение, накал страстей. Но вы не видите того, что за покрывалом обе они управляются одним человеком.


[Закрыть]. Характерно, что огромную роль в этих революциях играют в том числе и такие силы, которые принято демонизировать на самом Западе, как то: правые радикалы (Украина) или исламисты (мусульманские страны). Общественное мнение и настроение в средах формируется небольшой, довольно локальной группой людей, находящихся, возможно, в одном центре, но, тем не менее, у каждого отдельного юзера сети создаётся ощущение, что именно он и есть движущая сила революционных изменений в обществе. При виде единодушия среди остальных участников, у него складывается определённое настроение, основанное на том, что его собственные настроения, мысли, оценки – общий тренд. В результате возникает эйфория сопричастности и иллюзия солидарности между единомышленниками.

Ставшее главным участником мировых скандалов Агентство национальной безопасности (АНБ), установившее, по словам его бывшего сотрудника Эдварда Сноудена, тотальный контроль над всем человечеством, вовлечено в процесс глобального сетевого управления самым непосредственным образом. Перехваченная и записанная АНБ информация автоматическим образом сегментируется и обрабатывается. Суммируя полученный контент и выделяя в нём ключевые повторяющиеся смысловые группы, АНБ получает картину интересов и настроений всех пользователей исследуемого сегмента. С помощью такой обработки можно понять, какие взгляды и социальные тенденции преобладают в тех или иных государствах, социальных пространствах и даже локальных социальных группах. Проанализировав соответствующий объём, можно понять, каким образом можно «зайти» в это сообщество, с какими тезисами, смысловыми и мировоззренческими посылами можно начать формировать нужный контекст в том или ином государстве. Целый ряд западных мозговых центров исследует поведение и особенности сетевой среды в потенциальных странах-мишенях, в частности, этим занимается Беркмановский центр при Гарвардской юридической школе.

Безусловно, у России сегодня нет средств и ресурсов для симметричного ответа на подобные вызовы. Соответственно, в начинающейся новой холодной войне придётся прибегать к методам асимметричным и в первую очередь необходимо подвергнуть ревизии бытовавшие до сих пор представления о национальной безопасности, состоянии политических элит и поведении неправительственных организаций, сеть которых создавалась Западом на территории России еще в 90-е годы.

В то же время мы можем с достаточной степенью точности предвидеть содержание той меметической войны, которая готовится против России, тем более что ряд «козырей» этого замысла уже предъявлен на Украине в ходе Майдана 2014 года и последующей антироссийской информационной кампании.

Утверждения о внеидеологичности и «всеядности», содержательной относительности современной транснациональной сети, из которой рождаются новейшие протестные течения и революции, являются маскировкой подлинного положения дел. Если проанализировать проходящие по всему миру «цветные революции», молодёжные протестные акции, повестку множества работающих на «демократизацию» всего мира НКО и ряд идей, уже вошедших в официальный мэйнстрим в виде норм и законов в некоторых западных странах, можно выделить составные части этого мировоззренческого стереотипа – отрицание любой иерархии, освобождение от авторитетов (государственных, военных, религиозных), семейных ценностей, экологизм (как доктрина равенства «прав природы» над правами человека и даже приоритета над последними), защита сексуальных и этнических меньшинств, антиклерикализм, информационная прозрачность, оборачивающаяся тотальной электронной слежкой, и, в конечном счёте, отказ от суверенитета государства в пользу глобальных наднациональных структур. В обязательном порядке присутствует указание на то, что уже отжили, не подходят для современной жизни и полностью дискредитировали себя все структуры, характерные для национального государства, – вертикаль власти, традиционные институты – такие, как церковь, семья, система образования.