Текст книги "Куликово поле"

– Церквей в Москве много, а образа и дома есть. Просил бы там, зачем тебе сюда-то ехать, в такую даль да глушь?

– Не надо, Сергий. Ты прекрасно понимаешь, зачем я приехал. Я тебе уже сказал, мне любая помощь нужна. Но это не совсем так. Бога просить надо, а кое-кому только намекни! Не-ет, вот такой помощи мне не нужно! Но моей молитвы Бог не слышит. Или делает вид, что не слышит. Вот потому и приехал я к тебе, у тебя помощи просить, чтобы ты помолился за меня!

– Ну, я Богу не указ. Я ведь только помолиться могу. А услышит ли Бог мои молитвы или нет, не знаю…

– Твои услышит.

– А если и услышит, то всё равно поступит так, как сочтёт нужным.

– А ты всё равно его проси. Вспомни, что Иисус говорил! Вот то-то! Бог милостивый, услышит твои молитвы и смилуется, поможет мне.

– А если рука уже начертила свои слова?

Дмитрий вскочил. Бессильная ярость и обида буквально разрывали грудь, сбивая дыхание.

– То есть ты мне отказываешь в помощи? Эх, знал же, что зря сюда еду! Не будет Киприан митрополитом, слышишь Сергий, не будет! Митяй будет!

– Митяй не будет митрополитом.

– А я говорю – будет!

– А Бог говорит – нет.

– Не Бог решает, кто будет митрополитом, а люди! Церковные, но люди! А люди любят золото! А давать золото я умею!

Сергий не стал настаивать далее. В конце концов, спорить с глухим глупо, а с глухим князем – опасно. Особенно, когда тот взбешён!

– Но Киприан уже митрополит. Он уже назначен. А Митяй? Чернец! Когда он захотел стать епископом он шепнул об этом тебе. И весной прошлого года ты именно для этого собрал всех наших епископов, чтобы они его избрали. Ты высказал своё пожелание, намекнув и на награду, и на наказание, в случае ослушания. И все собравшиеся покорно согласились с твоим желанием. И лишь мой друг Дионисий, епископ Суздальский пошёл против твоей воли. И даже собрался было в Царьград, чтобы сообщить патриарху о действиях Митяя. Но ты приказал схватить его и арестовать.

Дмитрий, опираясь кулаками на стол, навис своим грузным телом над тощим старцем. И подражая спокойному тону Сергия, съязвил:

– А твой друг Дионисий как поступил? Пообещал не ходить в Царьград без моего разрешения, а поручителем назвал тебя!

Указательный палец Дмитрия чуть не упёрся Сергию в нос.

– И когда я его отпустил, не прошло и недели, как Дионисий бежал по Волге в Царьград, подставив тем самым тебя!

Сергий печально вздохнул и пару раз кивнул головой.

– Да, он поступил не хорошо. Но его понять можно. И я его прощаю. Но ты… Скажи мне, и как же это при живом митрополите изберут ещё одного?

– Изберут! Не знаю я как, но изберут! И Митяй будет митрополитом! А этот пустослов-балабол Киприан мне в митрополиты не нужен!

Брови Сергия удивлённо поползли вверх.

– Ух, как ты его! Но он же умный человек. За что ты его так?

– За то, что он оторван от жизни! Идеалист! Мечтатель! Ты же слышал, что он говорил – и Дмитрий ловко передразнил Киприана, смешно пародируя его манеру говорить, жесты, и особенно мимику – Надо пойти к татарам и сказать, «не надо грабить, не надо воевать», и они не будут грабить и воевать. И князьям надо сказать, «живите в мире», и они будут жить в мире…

– Ну, он так не говорил… – улыбнулся Сергий.

– Конечно, так не говорил! Он говорил часа два или три, цитируя и святое писание, и труды богословов! О, это он умеет, он же образованный человек! Но смысл его слов был именно такой! Или ты будешь спорить?

– Нет, не буду.

Лицо Сергия одновременно посерьёзнело и погрустнело. Дмитрий, не сдерживаясь, стал ходить из угла в угол, усиленно жестикулируя в возмущении.

– И ты будешь мне говорить, что он прав? Что стоит сказать русским князьям – «помиритесь», и они помирятся? Татарам сказать – «не деритесь» и они перестанут драться? Что слово, сказанное его устами это слово Божье. А слово Божье подчинит всех даже против их воли? Ха! Да Бог дал волю человеку не для того, чтобы её потом отнимать своим словом! Пусть Киприан тогда уж начнёт с меня! Что? Не получилось? Нет! Люди будут слушать слово, но только тогда, когда оно подкреплено силой! А если за его словом стоит только слово Бога, то он должен доказать это! Вот за твоим словом стоит Бог, а за его нет! И потому его слово ничего не стоит!

– Нет, ты не прав. За моим словом Бог не стоит.

– Не говори мне так. Не верю. А все те чудеса, что происходили?

– Случайность…

– А последнее? Явление тебе Богоматери? И её обещание оберегать монастырь?

– Могло присниться.

– Но ты ранее говорил обратное!

– Тогда бы Митяй обитель разорил.

– Значит, ты слукавил?

– Вот потому и не достоин быть митрополитом.

Такого Дмитрий не ожидал. На миг ему показалось, что слова Сергия, подобно мечу, пронзили его сердце. Даже больно стало. Да, старец мудр. И свят. Хоть и отрицает этого, но это очевидно. Без сил Дмитрий опустился на скамейку за стол, напротив Сергия.

– Не будет Киприан митрополитом.

– Но почему?

– Я же сказал. Это же очевидно. Ты что, не понимаешь?

Сергий посмотрел в глаза Великого князя. Смотрел долго, как будто хотел что-то прочесть в его душе. Дмитрию показалось, что прошла целая вечность, хотя объективно прошло не более десяти секунд. Старец не спеша опустил свои глаза на стол, взял кружку, и поставил её между собой и князем.

– Ты что видишь?

– Кружку.

– А какая она? – и Сергий провёл своей ладонью по кружке со стороны Дмитрия.

– Обычная простая деревянная кружка. Гладкая.

– Гладкая?

– Да.

– Точно?

– Точно.

Сергий развернул кружку и указал на ручку.

– А вот мне кажется, что она не гладкая. Тут есть ручка. Вот видишь, Дмитрий. Кружка одна. Мы с тобой два нормальных взрослых человека, сидим в шаге друг от друга, за одним столом, смотрим на одну и туже кружку, но видим разное. Ты видишь гладкий бок. А я – бок с ручкой. Ты с пеной у рта будешь мне доказывать, что кружка гладкая. А я – что у кружки есть ручка. Кто из нас прав? Оба. Потому, что ты видишь, что кружка гладкая, а я вижу, что у неё есть ручка. Кто не прав? Оба. Потому, что тебе не видно, что с моей стороны, а мне не видно, что с твоей. И это несмотря на то, что, повторюсь, мы сидим за одним столом, в шаге друг от друга!

Князь усмехнулся. Сергий оторвал взгляд от кружки и вновь посмотрел Дмитрию в глаза.

– Киприан законный митрополит Руси. Объясни, почему ты противишься воли церкви?

Дмитрий поднял глаза на Сергия.

– Я не иду против церкви. Против людей, что стоят во главе церкви – да, но не против церкви! Для абсолютного большинства людей священники и церковь – это одно и тоже. Но митрополит Алексей научил меня отличать одно от другого, и ты не смешивай эти два понятия. Церковь это святое. Идти против святого есть безрассудство и глупость. Но церковные люди – это люди. Такие же, как и все остальные. Со своими страстями, грехами. Во время поста они пьют, едят мясо. Воруют, блудят, убивают. Кто тайно, а кто явно, да ещё и прикрываясь именем Бога.

Дмитрий опять встал, заходил по комнате. Он понимал всю абсурдность ситуации – преданный анафеме князь рассуждает на религиозные темы, о грехе, о людях, с человеком, которого все, в том числе и он сам, хотели бы видеть на посту митрополита. Поймёт ли тот правильно слова Великого князя? Всё-таки тема слишком скользкая, а образования, особенно по церковным вопросам, у Великого князя маловато. Но деваться было уже некуда, и Дмитрий продолжал.

– Там, на западе, они выбирают из своей среды «самого святого» и ставят его во главе церкви. Называют его «папой Римским». И его грехи, тем самым начинают дискриминировать церковь. Но это не грехи церкви! Это грехи людей, стоящих во главе церкви! Вот потому-то мы, православные, в корне расходимся с католичеством! Возглавлять митрополию, максимум патриархию, но не церковь! Потому что человек – это человек. Неважно кто он по национальности – немец, фрязь, русский, татарин, булгарин – это человек. А человек грешен по своей природе. И будет грешить, не важно, будет это обычный холоп, или барин, или поп, или патриарх, или папа римский! Будет грешить! Потому что природа у него такая! И лишь единицы, вроде тебя, способны идти против природы! Единицы во всём мире! А греша, люди, стоящие во главе церкви, вызывают ропот. Ропот против себя. А глупцы оборачивают ропот против них, людей во главе церкви, слуг церкви – в ропот против самой церкви, против святого! Но это, повторяю, глупость, безрассудство! Повторяю – я не иду против церкви!

Сергий молча кивнул. Он, безусловно, мог бы поправить отдельные неточности в словах Великого князя. Но зачем? Великий князь не затем сюда приехал, чтобы спорить. Дмитрий успокоился и опять присел на прежнее место. Похоже, старец понял его.

– Допустим, ты прав, и твои действия не идут против церкви, по крайней мере, с твоей точки зрения. Но не с моей. Поэтому, поясни их поподробней.

– Это долго рассказывать.

– А я никуда не тороплюсь. Ты тоже, раз приехал ко мне в такую даль.

Дмитрий посмотрел на образа.

– Даже не знаю с чего начать…

– А ты начни с начала. Чем раньше, тем лучше. Так мне будет легче понять тебя.

– С начала…

Дмитрий задумался. Пожав плечами, глубоко вздохнул.

– Ну что ж, с начала, так с начала. Как ты знаешь, в настоящий момент, Русь, по большому счёту, разделена на три части. Самая крупная часть, в настоящий момент объединившая в себе более половины территории бывшей Киевской Руси – Великое княжества Литовское и Русское. Возглавляю её Гедеминовичи – княжеский род одного из литовских племён, а именно – аукшайтов, поднявшегося благодаря князю Миндовгу. Миндовг же и определил внешнюю политику Литвы – стать государством, сплотившим вокруг себя русские княжества, подчинить, таким образом, территории бывшей Киевской Руси.

Сергий согласно кивнул. Благоговение литовцев-аукшайтов перед русскими было настолько велико, что те переняли у русских всё – и политический строй, и культуру, и религию. Потому и стремились аукшайтские князья расширить свои владения за счет, прежде всего русских земель, а не за счёт земель иных литовских народов. И далеко не всегда расширение шло путём войн. Русские князья скрепляли союз с Литвой, с охотой выдавая своих дочерей за литовских князей. А литовцы-аукшайты с радостью брали их себе в жены, с презрением глядя на княжеских дочерей из других литовских племён.

– Территория Литвы сейчас, благодаря русским землям разрослась так, что сами литовцы-аукшайты растворились среди русских. Русь поглотила Литву. Даже у себя дома, общаясь друг с другом, литовские князья говорят на русском, а не на литовском языке. Собственно, сейчас именно Литву многие и называют Русью, ведь она контролирует практически все русские земли бывшей Киевской Руси, за исключением её северо-восточной части, отвоёванную когда-то у Волжской Булгарии. По татарскому обычаю, эти территории условно разделены на две части – на западную – Чёрную Русь и восточную, основную – Белую Русь. Чёткой границы между ними нет, но всё-таки под Чёрной Русью понимают, как правило, земли Галиции и территорий, что севернее и южнее её, за которые вот уже лет сорок как идёт война между Литвой и Польшей. А всё остальное – это Белая Русь, которая целиком и полностью входит в состав Литвы и, по татарскому обычаю, является главной над Чёрной Русью.

Сергий в задумчивости опять кивнул. Что ж, похоже, Дмитрий действительно решил копнуть поглубже. И разговор действительно затянется. Но зато, чем больше будет сказано, тем меньше будет недосказано.

– Вторая часть – наша часть, северо-восточная Русь, которая состоит из независимых великих русских княжеств, которые управляются князьями из рода Рюрика. И, наконец, третья часть, самая малая – Малая Русь, принадлежит Польше. Как известно, эта территория является своеобразной переходной границей, как славянского мира, так и татарского, и потому иногда её презрительно называют, окраина.

Дмитрий остановился, улыбнулся. Ведь теперь разговор был более приятен, затрагивал те темы, которые были ближе ему, а не Сергию.

– Наша часть Руси сама по себе разделена на независимые великие княжества, управляемые своими, родовыми, великими князьями – Московское, Ярославское, Смоленское, Рязанское, Тверское, и Суздальско-Нижегородское. Но помимо этих княжеств есть ещё два, которые, собственно и у нас, и у татар названы просто Русью – это Новгородская республика, управляемая народным вече и приглашённым им князем, а также Владимирское княжество, управляемое назначаемым князем. Великий князь Владимирский назначается Ордынским ханом из великих князей и является Великим князем всей Руси. Он не только является главным над всеми великими князьями, собирает дань со своего княжества, но, и благодаря Ивану Калите с 1339 года обладает исключительным правом собирать дань со всей Руси – то есть с Владимирского княжества и Новгородской республики, с которых ранее собирали дань только татарские баскаки.

Дмитрий с оживлением потёр руки. Как будто право сбора дани с Руси было выбито не Иваном Калитой, а лично им.

– Естественно, Великий князь Владимирский получает причитающийся ему процент за свои услуги – не много не мало, а почти половина всех собранных средств идёт ему в казну. Поэтому быть на престоле Владимира это не только честь и слава, как было до Батыя и во времена баскаков, но и очень выгодно – ведь князь собирает дань не с одного своего княжества, а с трёх!

И Дмитрий, протянув руку, показал Сергию три пальца. Старец, в знак понимания, молча кивнул головой.

– В три раза больше денег! А это серьёзный аргумент для борьбы за великокняжеский престол! Но чтобы стать великим князем, претенденту надо ехать ставку к хану, где надо доказать своё законное право на великокняжеский престол, предъявив соответствующие документы. Впрочем, как ты понимаешь, иногда документов недостаточно, а, если уж откровенно, то скорее наоборот, документов более чем достаточно и у конкурентов, и поэтому здесь приходится подкреплять свои аргументы золотом, серебром и мехами, ну и, безусловно, верностью Великому хану.

– Насколько я могу судить, в борьбе за Владимирский престол эти аргументы является основными…

– Ты прав. Но это уже детали. Каждое княжество на Руси – и у нас, и в Литве, и в Польше – так же разделено на множество мелких независимых княжеств, которые управляются удельными князьями. Их владения подтверждаются докончальными грамотами – это наш основной юридический документ. Здесь подробно описаны границы и установлено взаимоотношение между князьями. Границы чётко определены и утверждены Великим ханом или его представителем. Здесь же указывается старшинство одного князя перед другим. Удельные князья связанны с великим князем крестным целованием, признавая его старшинство, и действуют так, как будто они являются его сыновьями или «младшими братьями». При этом власть «старшего брата» оговаривается подробно, до мельчайших деталей. Но, при этом, как правило, ограничивается лишь внешнеполитическими интересами, и «младший брат» обязан им подчиняться. По большому счёту это означает, что во время войны «младшему брату» надо выступить во главе дружины, собрать ополчение, содержать своё войско и отдать его под командование «старшего брата». Если «младший брат» вдруг сам лично не может возглавить свою рать, то должен назначить ей командира, и оплатить его услуги. И всё. Во внутренние дела «младшего брата» «старший брат» не имеет право совать свой нос, давать какие-либо указания, и уж тем более приказывать что-либо. Великие князья могут быть связаны крёстным целованием с великим князем Владимирским. Но это, к сожалению, не обязательно. Большинство великих князей предпочитают быть независимыми. Также все русские князья, включая тех, чьи земли входят в состав Литвы и Польши, связаны крёстным целованием с Великим ханом – главой Орды, и должны платить ему дань. Если князь идёт против князя, с которым он связан крёстным целованием, то это считается изменой, осуждается всеми и жестоко наказывается победителем. Но если князь снимает с себя крёстное целование, то он на законных основаниях может воевать со своим бывшим господином. И это не осуждается.

– Это наш закон. Он стар и потому мудр. Он был принят ещё до татар. Он действует на территории всей Руси и Литвы, он действует в Орде. Так всегда было. Возьмём Олега Рязанского. Посмотри, какую политику он проводит на своей земле. Он не подминает под себя окружающие земли. Не желает объединения Руси вокруг Рязани, подобно тебе и Литве. Скажу даже больше. Он ярый противник подобного объединения, называя его откровенным порабощением. Ты посмотри, что он делает! Да, он расширяет территорию своего княжества, но как! Он действует теми же приёмами, которые использовали его деды – одни становятся его союзниками через родственные связи, другие – через подписание взаимовыгодных соглашений и договоров. Такое объединение является честным, по правде! Конечно, мечом он тоже пользуется. И когда ему не удаётся добиться мира, он, не колеблясь, начинает войну. И добивается своих целей проверенными временем способом, заставив противника склонив голову и признать его власть. А если этого не происходит, тогда, физически устранив его, сажает на опустевший престол нужного, союзного ему князя. Но, заметь, он не садится на него сам! Принципиальная разница между вами заключается в том, что ты покоряешь чужие земли, присоединяя их к своим землям, а он увеличивает мощь своего государства за счет увеличения числа своих союзников. Он не захватывает и не присоединяет к себе побеждённые города, не сажает туда своих слуг-наместников, как это делаешь ты!

Дмитрий послушно кивал. Горькая улыбка исказила его черты. Он не желал спорить со старцем. Но он видел слабость системы. А слабость системы ведёт к слабости государства. Не может быть сильным государство при слабой системе! Эту-то мысль в него в своё время и вбил митрополит Алексей. Эту-то мысль и хотел донести он сейчас, горячась и распаляясь, до Сергия.

– Да, так всегда было. Ты прав – этот закон стар. Но далее мы с тобой во мнении расходимся. Ты утверждаешь, что он мудр, а я утверждаю, что он ветх. Он устарел! Здесь та же самая ситуация, что с Евангелием и Библией! После того, как Иисус, дал нам Новый завет, старый завет стал Ветхим!

Дмитрий позволил себе на мгновение улыбнуться, проведя удачную, с его точки зрения, аналогию. Но только на мгновение. И вот уже не улыбка, а сталь блестит в глазах Великого князя.

– Князья, снимая с себя крёстное целование в подходящий для них момент, наносили удар в спину своему бывшему «старшему брату» на законных основаниях! И очень часто этот удар достигал своей цели. Система беспроигрышная! Ударил, и если получилось, ты получаешь своё, а если нет, то имеешь возможность замириться! И даже ничего при этом не потерять, а иногда даже и приобрести! Таким образом, вся Русь представляет собой лишь формальное объединение реально независимых княжеств. А единства постоянного нет! Наша страна стоит на распутье.

Обеими руками Дмитрий сделал такое движение, будто собирает невидимый снежный ком, и в самый последний момент, сжав кулаки, посмотрел с вызовом в глаза Сергию.

– Я хочу, чтобы центром объединения русских земель стала не Литва, а Москва. А объединение Руси возможно лишь вокруг жёсткой авторитарной власти, такой, как власть московского князя. Конечно, это в свою очередь лишает власти, имущества, жизни очень многих. Русь может объединиться только одним путём – путём расширения власти одного доминанта – Москвы, уничтожая свободу городов, князей, бояр, народа! Народное вече – сборище баранов! Идёт туда, где больше орут! А орут больше там, где больше заплатили! А отсюда вывод – хочешь чего-то достигнуть – заплати побольше. А слабость здесь в том, что у тебя денег может и не быть, да и твои противники могут заплатить и раньше, и больше. И чернь пойдёт за ними! Чернь слепа! И глупа! А всё управлять лезет! Да ещё и удивляется, а почему, несмотря ни на что, она остаётся всё такой же голодранной! И почему её презирают! И почему её бьют все, кому не лень! И невдомёк ей, что каждый политический шаг имеет вполне конкретные политические последствия. И нельзя жить, подчиняясь сиюминутным требованиям. Надо и о будущем думать! А чтобы хорошо жить дальше, иногда надо чем-то жертвовать в настоящем!

Дмитрий что есть силы ударил о стол кулаком. Кружка, подпрыгнув, гулко стукнулась о доски стола. Да, изрядно попортил кровь Великому князю последний московский тысяцкий с командой единомышленников!

– Ты понимаешь это, Сергий? Государство – это такой же организм, как и мы с тобой! А вот скажи, что будет, если, к примеру, у человека начнёт гнить рука? Вот попала в рану какая-то зараза, и что тогда? Молиться? Нет, Сергий! Ну, тебе, может быть это и поможет, а вот остальным – нет! Её резать надо! Отрубать, пока зараза на всё тело не перекинулась! Потому что тогда уже поздно будет! А ведь резать надо по живому телу, по здоровому, да ещё с запасом, чтобы наверняка! А это больно! И всегда найдутся те, кто будет доказывать, что достаточно просто молитвы. Будут приводить к примеру случаи исцеления, где реальные, людей вроде тебя, например, а где и выдуманные. Будут и те, кто заявит, что, мол, нет, не надо резать, это бесчеловечно! Это больно! Это пытка! Издевательство над человеком! А будут и те, кто поставит вопрос о том, как же жить человеку без руки! Что с ними будет? Как без руки полноценно работать?

И Дмитрий опять что есть силы ударил по столу. Но уже обоими кулаками. И зло прошипел:

– Сдохнут! Все сдохнут! И лишь те, кто осмелится резать, выживут! Понимаешь это, Сергий? Выживут те, кто, несмотря на боль, несмотря на увечье, несмотря на последствия в дальнейшем, добровольно лишат себя руки!

Старец кивнул. Пример, приведённый Дмитрием, был предельно понятен, а сопровождающая слова жестикуляция так очевидна, что Великого князя понял бы даже ребёнок.

– Вот так и государство. Это такой же организм. И когда он начинает гнить, то гниль надо вырубать! С корнем вырубать! Чтоб никакая зараза не распространялась! А гниль в государстве – это люди. Всегда люди! И их надо либо казнить, либо сажать, в монастырь или в поруб, неважно куда, но их в любом случае надо изолировать от общества! А иначе нельзя. Иначе запустишь болезнь, и начнётся смута. А тогда… Тогда уж как много крови прольётся! Сколько людей погибнет! Да что там люди, государство погибнуть может!

Сергий опять кивнул, молча соглашаясь с Великим князем. Он уже догадывался, что услышит далее, и был полностью согласен с этим.

– И потому правитель должен идти на жесткие меры! Но чтобы ты не делал во благо государства – ты всегда в глазах черни будешь выглядеть плохо! Да ладно бы черни, бояре и те будут осуждать тебя, а осуждая – роптать! «Это слишком»! Слишком жестоко, слишком сильно, слишком слабо! Что бы ты ни делал – всё плохо, всё не так!

Сергий был полностью согласен с Великим князем. В отличии от большинства, он считал власть бременем, тяжелым бременем, не каждому по силе. И потому сам не желал её. А Дмитрий всё продолжал говорить.

– Все хотят жить хорошо! И сейчас, и потом. И не хотят идти на жертвы. Готовы рисковать будущем, лишь бы не в ущерб настоящему! Но это глупо! Вспомни, как Булгарский эмир упрашивал своих беков, требовал повысить налог, чтобы оплатить содержание гарнизонов во вновь отвоёванных у нас городах! Чуть ли не на коленях молил их! Но согласились ли они? Нет! Как же! Ведь их доходы уменьшатся! Им на очередную любовницу денег не хватит! Коня лишнего не купят! Ещё одну саблю, украшенную драгоценными камнями, в свою копилку не положат! И чего они добились? Баба стала стара, конь сдох, а оружие отдано в залог за сохранение своей жизни тому или иному русскому князю!

Дмитрий, хитро прищурившись, посмотрел на старца.

– А согласись они тогда, что было бы? Эти города сейчас были бы частью Булгара, налог с них шел бы к ханам в казну, народ с них шел бы к ним в войско. А с этим войском они бы и красавиц новых захватили, и коней, и мечей, да и новых земель!

Дмитрий замолчал. Оглянувшись по сторонам – не подслушивает ли кто, он наклонился поближе к Сергию. Положив локоть правой руки на стол, поднял руку вертикально вверх так, что его раскрытая ладонь оказалась на уровне их глаз, Дмитрий несколько мгновений смотрел на неё, а затем, сквозь сильно растопыренные пальцы – прямо в глаза Сергию. Взгляд Великого князя стал твёрдым и холодным как сталь. Продолжая смотреть в глаза старцу, он медленно сжал пальцы в кулак.

– Вся власть должна стекаться в одни руки – руки московского князя. Старые боярские роды, кичась своим происхождением и закреплёнными за их родами должностями, передают их по наследству, а не по достоинству! Да, безусловно, когда-то тот или иной боярин был достоин той или иной должности. Но это не означает, что его сын её достоит! А уж тем более внук! Да на каком основании?!

Дмитрий в возмущении опять встал и расходился по комнате.

– Ну, если должность мелкая, то ладно, любой, может быть, справится, лишь бы не дурак. А, к примеру, должность тысяцкого! Это тебе не мелкий чинуша! Второе лицо после князя! Высшее выборное лицо, судья и командир городского ополчения! И занимать её должен достойный – умный, хитрый, честный. Любой, а не Веньяминов! Не вижу я среди Веньяминовых достойных, хоть мы с Микулой и женаты на родных сёстрах! А вот скажи мне, что произошло, когда их род с этой должности сместили?

Сергий это помнил. Давно это было. Об этом событии долго говорили. Когда при князе Иване Ивановиче Красном в благодарность за преданность тот назначил Алексея Петровича Хвоста Босоволкова московским тысяцким, сместив с этой должности Василия Васильевича Вельяминова.

Как возмутило всех московских бояр это событие! Ведь род Вельяминовых один из сильнейших боярских родов. Если не самый сильный. И конечно же бездействовать не стал. И 3 февраля 1356 года Хвост был убит прямо среди бела дня Михаилом и Василием Вельяминовыми. Тело Хвоста демонстративно бросили на площади, а его убийцы вместе с детьми и жёнами спешно бежали в Рязань, и оттуда просили поддержки и защиты у хана.

И хан их поддержал. И приказал Ивану Красному их простить и вернуть Василию его должность. И князь подчинился. И вновь стал Василий Васильевич Вельяминов московским тысяцким. Не посмел князь идти против ханской воли. И даже при смене ханов его больше не трогал. И его сын тоже. Так Василий и сохранил свою должность до самой своей смерти в 1373 году.

По этой причине Дмитрий и решил вовсе упразднить должность тысяцкого, что, впрочем, тут же вызвало сопротивление со стороны обделённого Ивана Васильевича Вельяминова, которого поддержал Некомат Сурожанин. Сын тысяцкого не желал сдавать свои родовые позиции, требовал своей правды и в Твери, и в Орде. Но, в конце концов, он был схвачен, и 30 августа 1379 года был публично казнён. Казнь Ивана Вельяминова станет первой публичной казнью в Москве. Впоследствии, через четыре года, Некомат Сурожанин также будет схвачен, осуждён и казнён.

– Но Дмитрий, наша система местничества самая справедливая в мире! Она сложилась с незапамятных времён. И с годами только ещё больше оттачивалась! Боярские рода имеют установившийся порядок старшинства. На пиру и в совете все соблюдают свой порядок, и сидят в соответствии с ним. Чем ты более знатен, тем ближе к князю. А это не только почётно. Если не дурак – используй своё место с умом. Кого князь первым услышит? Кто рядом с ним. У кого совета спросит? Да уж не с дальних рядов! А если отличился, то князь наградит тебя. Приблизит к себе в прямом смысле этого слова! Самолично выведет из-за стола и покажет на новое место. Конечно, остальные бояре должны подвинуться на место подальше от князя, поближе к краю. Так всем наглядно видно, кто как служит. Хорошо служишь – князь постепенно передвигает тебя поближе к себе. А плохо – передвигаешься постепенно к дальнему краю стола. Это и заставляет бояр стремиться отличиться перед князем, чтобы иметь возможность, в благодарность за службу сесть к князю поближе.

– Но уже сейчас складывается обычай, который мне не нравится! – с жаром перебил его Дмитрий. – Передача по наследству и должности, и места за столом! Это за какие такие, интересно, заслуги? Отец, не жалея сил, служил верой и правдой всю свою жизнь, и сел рядом с князем на заслуженное место, а его непутёвый сын, всю жизнь просидев сиднем, теперь, после смерти отца занимает его место! А как он будет служить? Так же, как и отец? Или, может быть, больше будет заботится о своём, шкурном? Заглушая и не давая высказаться тем, кто сидит за столом подальше. Они называют это «служение рода»! Мол, вот, наш род боярский так вот служит роду княжескому! Ха!

– А в чём плохо служение рода? Боярин не желает опозорить свой род и стремится служить так же, как и его предки.

– К сожалению, не всегда. К тому же, одного стремления мало! Нужны ещё и возможности. Сила, ум, хитрость. А это, к сожалению, по наследству не передаётся.

Дмитрий опять сел.

– Понимаешь, уже сейчас я вижу, что, когда у бояр возникает дилемма – свои интересы или государевы, они рассуждают следующим образом. Мой род древний, может быть даже идёт от такого-то великого князя, да я, по большому счёту, являюсь почти ровней великому князю, а значит, мои интересы имеют такой же вес, как и у князя. Да и, в конце концов, я право имею! А что мне будет, если вдруг это раскроется? А ничего! Моя должность она моя! И князь ничего не сможет мне сделать. Мой род, моё имя, другие бояре – все меня поддержат! А в случае чего, уйду к другому князю! Каково тебе, а, Сергий? И знаешь, они правы! Все правы!

Внезапно Дмитрий перешёл на шёпот:

– А знаешь, чего я боюсь? Того, что, эти-то вот бояре, из древних боярских родов возомнят себя выше князя! А возомнив, захотят его власти. А захотев власти, убьют его! Будет смута, или же тайное убийство, не важно. А если князь будет с ними бороться, охают князя, очернят его, оклевещут. И всё время будут давить на древность рода! На то, что их род так долго служил верой и правдой! Замалчивая, конечно, что их лично служение было не верным и не по правде! Вот потому-то я и окружаю себя больше не боярами, а дворовыми. Эти не кичатся своим родом. У них и рода-то нет! Нечем кичится. Вот и стремятся они заслужить моё внимание. Заслужить по правде, а не по роду.

Дмитрий встал, подошёл к окну и поманил к себе Сергия. Во дворе свита Великого князя ожидала возвращение своего господина. Кто-то молча сидел, кто-то молился. А молодёжь… Ну что поделаешь с буйной, горячей молодой кровью, которая бурлит и пенится?

Михаил Акинфов и Мишка Бренок на заднем дворе, чтобы не дай Бог не помешать своим шумом разговору святого с Великим князем, устроили потешный бой друг с другом. Сняв с себя оружие и брони – чтоб не звенели, они боролись, умело сочетая приёмы борьбы с ударами руками и ногами. Впрочем, по лицу не били – не дай Бог синяк поставишь! Им никто не мешал – хоть какое-то развлечение!