Текст книги "Без дураков"

Уик-энд

В самом начале мая небольшая компания, в большинстве своем журналисты, решила покинуть надоевшую столицу Билеты в трехдневный тур по Волге от Москвы до Углича и обратно достались случайно и недорого.

Свежий, вымытый после зимы четырехпалубный теплоход, носивший имя одного из великих русских писателей, ждал путешественников у причала Речного вокзала. Среди прочих пассажиров в его уютные двухместные каюты, с удовольствием поплутав в коридорах палуб, заселились Аркадий с подругой Людмилой, дизайнер Александр с женой Анной и ее родственники – совсем юная пара еще влюбленных молодоженов.

Кроме них, где-то в многоэтажном пространстве затерялись мелкий чиновник Родион со своей случайной спутницей и Вадим Николаевич, солидный человек, заместитель главного редактора известной городской газеты, с супругой.

Спиртное с собой решено было не брать принципиально, чтобы традиционно дерзкие цены на пароходе отбили желание опять превратить отдых в пьянку Стабилизировать винопотребление и приблизить компанию к восприятию культурных ценностей должны были высоконравственная жена Александра, чутко воспринимающие окружающий мир молодожены и, конечно, степенный Вадим Николаевич. Выпивать же договорились только совместно, не прячась по двое-трое в тесном туалете каюты или на технической палубе. Употребить пару стопок водки или бокал вина следовало в ресторане перед обедом или вечером, закутавшись в пледы на палубе. Тосты и философские беседы приветствовались.

И первый вечер прошел очень душевно: действительно выпили в пледах на палубе, потом танцевали на дискотеке, причем все больше со своими женщинами. После танцев участвовали в каких-то викторинах и, выиграв одни на всех тапочки и мохеровый шарф, разошлись по каютам. Анна была довольна.

– Вот, Саша, можно ведь отдыхать как люди, без этого угара. Разве тебе не весело было вчера? – говорила она утром, поглаживая своего мужа по широкой, чуть заплывшей жирком спине.

– Конечно, милая. Да это все Аркадий меня в соблазн вводит, а сейчас он с женщиной, тихий, ну и я… – Александр, как всегда, умело сваливал всю ответственность на друга.

– А ты сам не соображаешь, что ли? Аркашка твой шалопутный, давно ему жениться пора. И нечего тебе с ним шляться.

После завтрака дышали на палубе, любовались видами и к обеду приплыли в Углич. Пешеходная экскурсия по историческому центру входила в стоимость тура, и немолодая женщина – местный экскурсовод уже ждала на берегу Несколько часов она, разводя руками в разные стороны, указывала на достопримечательности города и утомила так, что от нее захотелось сбежать и просто посидеть где-нибудь в тени древнего храма, по щиколотку вросшего в репей и крапиву Но, посмотрев на часы, она нашла способ взбодрить уставших туристов.

– Ну и конечно, в конце нашей экскурсии я не могу не пригласить вас в один из самых популярных наших музеев – Музей русской водки. Там вы сможете провести остаток свободного времени, продегустировать и купить в дорогу, – тут Александр и Аркадий невольно и мучительно переглянулись, – всевозможные напитки старинной рецептуры, которые наши предки-славяне готовили на основе ягод, трав и орехов.

– А дорого там? – спросил молодожен и, как бейсбольной битой, был огрет взглядом родственницы.

Положение спас Вадим Николаевич, глаза которого как-то странно оживились.

– Ну, дегустация не пьянство. Да и раз предки готовили. Да и что там пить, по наперстку, наверное! А попробовать надо, это тоже часть культуры, которую мы, кстати, и приехали познавать.

Авторитетное мнение определило общественное настроение в пользу дегустации, и возражения смолкли.

Ударную группу дегустаторов составили сам маститый журналист, Александр с Аркадием и Родион, крепкий широколицый парень, давно про себя удивлявшийся непонятному полусухому закону. Музей встретил изобилием, которое можно было потрогать и попробовать. Купив билеты «с дегустацией», ядро коллектива начало со «Старки».

– «Старка» – старинный русский напиток, обладает очень полным, глубоким вкусом, – говорила экскурсовод, дама в годах с честно припудренными, чуть дряблыми щеками, сразу видно – музейщик со стажем.

Все попробовали, выдохнули, закивали.

– Я бы хотела продолжить нашу дегустацию на контрасте: от мягкого вкуса «Старки» давайте теперь перейдем к более терпкому «Зверобою», настоянному на лечебной траве, которой на Руси традиционно лечили всякие хвори…

– Эх, чтоб все хвори долой! – вдруг гаркнул заместитель главного редактора, первым опрокинул стопку «Зверобоя» и неожиданно глубоко гортанно чихнул, закашлялся, выпучивая глаза и напрягая на шее какие-то прямо нечеловеческие жилы, и был оттерт супругой в задние ряды дегустаторов.

– Да, наши напитки забористы! – не без удовольствия прокомментировала экскурсоводша.

За «Зверобоем» пробовали перцовки, потом «водки на меду», затем на каких-то уже плохо различимых на вкус ягодах. Правда, Вадим Николаевич – заместитель – пил уже без озвучки, солидно выдувая воздух ноздрями и только краснея и становясь все серьезнее от рюмки к рюмке.

Зато все веселее делались Александр, Аркадий и Родион, которые с удовольствием смаковали и обсуждали вкус водок, настоек, наливок… Подруги Аркадия и Родиона, купив одну дегустацию на двоих, уже что-то говорили, говорили между собой, и только законная супруга Александра периодически все тыкала его в бок:

– Саша, не увлекайся! Возьмем лучше с собой к обеду или вечером с закуской на палубе. Погода, смотри, какая хорошая…

– Да, погоду-то водкой не испортишь! Ха-ха!

– Александр!

– Да шучу я, дорогая, не переживай ты! Мы и к обеду возьмем, и к ужину, как же тут не взять!

Анна поняла свою бесполезность и начала надуваться.

После дегустации прошли к прилавку выбирать. Дружески обняв Родиона за плечи, Александр очень настойчиво сунул ему в руку немалую купюру и почти простонал в ухо:

– Ты не жалей, возьми на свой вкус, а там разберемся.

– Ну, так, – Родион радостно заулыбался, – наконец-то!

После этого Александр, пока все увлеченно разглядывали витиеватые буквы на бутылочных этикетках, незаметно продефилировал к Аркадию и заговорил быстро, глядя куда-то в сторону:

– Ну, что, друг мой, надо бы продолжить дегустацию на плавсредстве…

– Так продолжим.

– Да, только жена моя уже на меня дуется…

– Так надо ей водки в вино подлить, как в прошлый раз…

– Что ты! Она же тогда поняла потом, скандал был дикий! Мы три дня не разговаривали! А ты все подливал…

– А кто мне это подсказал?!

– Ну, это детали. Короче, настроение ей надо как-то поднять. Пусть твоя с ней поговорит как-нибудь, по-женски, скажет, что все мужики козлы и надо выпить по этому поводу, ну, как это обычно бывает у них. А то я выпаду совсем и меня спать уведут.

– A-а, как ты заговорил. Ладно, попробую я.

Из музея все вышли с небольшими свертками. Тем эффектнее смотрелся Родион в обнимку с картонной коробкой, наспех перехваченной липкой лентой. В ответ на одобрительный взгляд Вадима Николаевича, восхищенный молодожена и снисходительный Анны Родион сказал просто:

– Это я в подарок друзьям, в Москву.

– Конечно, надо же друзей угостить, а я вот только одну бутылочку и купил. Не все же пить! Правда, милая?! – И Александр прихватил свободной рукой жену за талию.

– Тебе бы болтать все, а сам вон уже…

– Да ладно, Аня, брось! Пусть мужики расслабляются. С теплохода все равно бежать некуда, – начала с другой стороны лукавая, проинструктированная Аркадием Людмила. – Я вот «клюковки» взяла. Пойдем, посидим сами.

– Действительно, а то с ними весь отдых превращается в пьянку.

Утром все бодрились как могли. Хорошо еще, что Анну все-таки удалось расслабить, выговорить в женском коллективе, где она поносила слабовольного мужа Сашу, «этого безудержного пьяницу Аркашку» и замаскировавшегося под интеллигента алкоголика Вадика, и Аня мирно заснула, не зная, что москвичи – друзья Родиона – так и не дождутся от него подарков.

С левого борта, на высоком берегу Волги показались купола, а за ними и сам Мышкин, обычный уездный русский городок, который, почти не изменившись, дожил до нашего времени и уже поэтому, неожиданно для самого себя, стал музеем. Летом мышкинцы жили за счет любопытства туристов, а зимой замирали и набирались сил в ожидании очередной навигации.

У трапа, на широкой деревянной пристани, где торговали всякими домашностями местные жители, туристов встречала очередной экскурсовод – на этот раз молодая симпатичная девушка.

– Город наш, – начала она, – совсем небольшой – всего три тысячи жителей. Зато не много районных центров могут похвастаться таким количеством музеев, как у нас. А у нас есть и краеведческий музей, и Музей мыши, и Музей валенка…

– Мышатница-то ничего… А ты, Аркаша, видишь, со своим самоваром, точнее, мышью приехал, а мог бы ведь… – начал Александр.

– А Музей водки у вас есть? – вскользь поинтересовался Вадим Николаевич.

– А еще лучше пива, холодного! Вот Александр все спрашивает после вчерашнего, – выкрикнул Аркадий, подтолкнув друга вперед и спрятавшись за его широкую покатую спину

– A-а, Саша… Все-таки набрался вчера, да? – укоризненно протянула Анна.

– Да кого ты слушаешь, этого балабола! Отойди от меня вообще. – И он демонстративно отстранился от Аркадия.

– Я смотрю, у вас уже много впечатлений набралось во время путешествия. Да, угличский музей мало кого оставляет равнодушным, а уж какие оттуда иностранцы приплывают иногда…

– Правильно, пусть знают, – закрепил мысль Аркадий.

– Аркадий, скажи, – затряслась Анна, – ну вот что, что они должны узнать? Как вы здесь нажираетесь и песни дурными голосами орете?! А потом весь следующий день похмеляетесь и ржете довольные, вспоминая, как вчера хорошо время провели?!

– Да они пьют больше нашего, только лица скучные скорчат, вот все и думают, что они трезвенники, – парировал Аркадий. – А мы весело пьем и вообще всякому чувству с чувством отдаемся. И побеждали мы их всегда, вот!

– «Чувству с чувством», да еще «отдаешься», сплошная тавтология! А ведь журналист вроде. – Анна отвернулась.

– Да вы не переживайте так, – обратилась экскурсовод к Анне, – у нас никаких таких музеев нет, вот мыши и валенка…

– И хорошо, пусть мышами закусывают, – отрезала Анна.

– Давайте все-таки продолжим нашу экскурсию. Сейчас мы прогуляемся по краеведческому музею, посмотрим, как жили наши предки, посетим Музей мыши, где вас уже ждут мышки размером от нескольких сантиметров до двух метров, – жену Вадима Николаевича передернуло, – посмотрим и померяем валенки, а на обратном пути, здесь же на пристани, вы сможете купить наши сувениры. Здесь, кстати, и пиво, и воблу у нас продают, – понимающе улыбнулась девушка.

– Дорогая, – вполголоса обратился к супруге Вадим Николаевич, – а мы ведь с тобой в Мышкине уже были, лет десять назад. Что здесь за это время могло измениться, если триста лет ничего не менялось? Давай сразу сувениры посмотрим, да и жарко сегодня что-то.

И достойные супруги незаметно отстали от группы, устало зашагавшей по тропинке на вершину холма, к старому барскому дому.

Когда поднялись на холм и сделали небольшую передышку, кто-то поинтересовался:

– А где же Вадим Николаевич, потерялся, что ли? И жены его нет.

– Да они сувениры остались смотреть, – подсказали наблюдательные молодожены.

– Ха, да он на пристани воблу нюхает! – закричала вдруг Люда, указывая рукой вниз к Волге, где придирчивый Вадим Николаевич неторопливо беседовал с местным мужичком, разминая в руках рыбину и время от времени поднося ее к носу.

– А Вадим-то Николаич наш не промах, – завистливо присвистнул Родион.

– Алкаш латентный ваш Вадим Николаич, как его еще на работе держат! – вставила Анна.

– А вот мы с Аркадием не такие, мы избы пойдем смотреть, веретена всякие трогать и прялки! – пропиарил свой трезвый настрой ее разоблаченный супруг.

И обнявшись, друзья поскакали, перепрыгивая с ноги на ногу, в сторону музея, обогнав по дороге слегка опешившую группу престарелых немецких туристов с соседнего теплохода, с очень скучными лицами.

– Надо быстро выполнить музейную программу, мышей этих пощупать…

– Эх, экскурсоводшу бы пощупать!

– Ничего, мышь войлочную двухметровую пощупаешь. И по пиву! А то накрывает меня совсем, – говорили между собой скачущие друзья.

Метров через тридцать Аркадий поинтересовался:

– Мы вприпрыжку-то долго так еще бежать будем? Вон немцы на нас, по-моему, уже странно смотрят.

– А могли бы ускакать сейчас за поворот, а там ложбинкой, кустарником, да и на корабль, а потом сказать, что потерялись… – мечтательно протянул Александр.

– Я-то могу, да только тебе потом кирдык наступит.

– Эх!

И они перешли на шаг.

На пристани в это время столичный гость Вадим Николаевич допрашивал торговца рыбой:

– Подлещик? Сам ловил-то?

– Сам, а кто же еще? Густерка это…

– А солитера-то нет? – Вадим Николаевич, как опытный врач, мял живот бедной рыбине.

– Не, солитерную мы не берем, ее сразу видно, – не сдавался мужик.

Но и Вадим Николаевич удовольствие продлевал, внутренности пучеглазой рыбине щупал, ноздрей, из которой выбивалось две-три кривоватые волосины, нюхал, плавник на язык пробовал.

– Не пересушена ли?

– Да нет! В самый раз, и соли в меру.

– Ну, ладно, давай три штуки возьму. И язя вон того копченого тоже. На ольхе коптил-то?

– Да на ольхе, на ольхе, – нервничал уже мужик.

– А вот у нас пиво холодненькое есть, недорого, – вступила в разговор соседняя торговка, на перевернутых деревянных ящиках у которой были разложены морковь, свекла и щавель.

– Где же у тебя пиво-то, да еще холодное в такую жару? – заинтересованно спросил Вадим Николаевич.

– Так из погреба. Вон дом-то, рядом, сейчас скажу Мишке, – она ткнула в плечо сидящего на земле мальчишку, – сбегает, принесет сколько надо.

– Ну, пусть бежит. Штук шесть-то донесет?

– Вадик, не много ли шесть? – встряла в торговлю жена.

– Ну ладно, ты еще! Плыть да плыть еще, иди вон сувениры посмотри, – повысил голос маститый журналист и, протянув мужику деньги, поинтересовался: – Пиво хорошо, конечно, а вот сами-то что-нибудь производите? Я люблю местного попробовать…

– A-а, первача, что ли? – догадался тот.

– Ну-у…

– А это мы сейчас организуем. Василий, Вась! – Он махнул рукой в другой конец торговых рядов. – Клиент к тебе! Вон у того дедка должно быть. Вкусная, – подмигнул рыбак, пряча в карман тщательно пересчитанные купюры.

Вадим Николаевич, преисполненный достоинства, держа в руке пакет с пивом, а под мышкой зажав газетный сверток с рыбой, подошел к указанному отечественному производителю и спросил с ходу:

– Горит хоть?

– Обижаете!

Дед раскрыл сумку и показал солидную, литра на полтора, бутыль с длинным горлом, в которой жила своей жизнью темно-розовая, как марганцовка, жидкость:

– Градусов семьдесят, не меньше!

– Господи, да из чего же он такой красный?! – изумился Вадим Николаевич.

– Так из свеклы! Очень хорош, попробуйте.

Вадим Николаевич оглянулся. Жена примеряла какую-то вязаную шаль.

– А, давай. Закусить-то есть чем?

Дед молча достал и разложил на тряпочке два свежих огурца, редиску и несколько гороховых стручков.

Вернувшись на теплоход с фигурками мышей, мелкими сувенирами, пивом и рыбой, экскурсанты застали Вадима Николаевича за столом на палубе, перед большой, на четверть примерно уже пустой бутылью с розовой жидкостью, и очень довольного.

– Нагулялись! А самый лучший сувенир купил все-таки я!

– Вадим Николаевич, ты желудок, что ли, промываешь после вчерашнего?

– Что вы понимаете! Пьете эту магазинную дрянь, а это же народное! Представляете, самогон из свеклы! Сколько всего перепробовал, а такой впервые пью. И ведь хорош! – сказал Вадим Николаевич и в подтверждение своих слов гулко рыгнул. – Простите, это после редиски.

Анна печально посмотрела куда-то за борт, вниз по течению великой русской реки.

Нагулявшаяся компания разместилась вокруг Вадима Николаевича, сдвинув к пластиковому столу, за которым он дегустировал продукцию народных промыслов, такие же пластиковые стулья. Кто-то открыл пиво, кто-то рассматривал купленные в городе сувениры. Александр выпил первую бутылку почти залпом и открыл вторую.

– Саша, ты помнишь, мы с тобой после обеда собирались почитать?

– Конечно, помню. Сейчас посидим полчасика и пойдем.

– Если ты полчасика такими темпами посидишь, то у тебя буквы будут расплываться, – заботливо предостерегла жена.

– Да он и букв-то не знает! – глумился над другом Аркадий, которому пить пиво никто не мешал. – А мы с тобой, Людмила, сейчас тоже пойдем, пару страниц перелистаем. Ты, главное, не очень громко кричи, когда до кульминации романа дойдем, а то здесь стенки у кают тонкие, всему пароходу захочется в книголюбы записаться.

– Дурак ты, Аркашка! – Люда довольно улыбалась.

– Да он вечно все опошлит! – не удержалась Анна.

Воспользовавшись моментом, под завесой чужого спора, Александр повернулся вполоборота к выходившим на палубу окнам ресторана, большими глотками допил вторую бутылку, небрежным жестом поставил ее на стол, подальше от себя, и, взяв уже открытую, но еще почти полную бутылку Аркадия, встал:

– Пойдем, Аня, что с ним разговаривать.

– Ань, я просто называю вещи своими именами, – примирительно сказал Аркадий и аккуратно придвинул к руке Александра, которой тот опирался на стол, отставленную другом пустую бутылку.

Александр вздрогнул от прохладного прикосновения и посмотрел на Аркадия, состроившего хитрую физиономию, означавшую, что он все видел, похищенное пиво не простил и сейчас с удовольствием сдаст его жене, а если и не сдаст, то уж нервы попортит точно.

– Друг мой, ты ничего не забыл? – вкрадчиво спросил Аркадий.

Теплоход заворочал, зашумел винтами, на пристани отмотали и бросили на палубу тяжелые плетеные чалки, и стол, за которым расположилась компания, стал постепенно отдаляться от берега. Путешествие повернуло обратно, в сторону родного города. Раздался мощный прощальный гудок, во время которого Александр быстро зашевелил бородатыми губами в сторону провокатора Аркашки.

Анна поднялась вслед за мужем:

– Ладно, мы пойдем, на ужине встретимся

– И все-таки, Александр… – не унимался Аркадий.

– Саша, может, ты правда что-то забыл?

– Пойдем, пойдем, милая, уже что-нибудь почитаем. Не слушай ты его! – говорил Александр, уводя жену.

Удаляясь от стола, он забросил за спину свободную руку и на ходу демонстрировал бессовестному подстрекателю, как ловкий биржевой маклер, меняя конфигурацию пальцев, то кулак, то кукиш, то средний палец.

Минут через пятнадцать, игриво переглянувшись, ушли к себе и молодожены. Потом жена увела Вадима Николаевича, который уже не очень сопротивлялся, но бутыль свою не оставил, вцепившись в ее стеклянную плоть редакторскими пальцами и пообещав заставить всех «распробовать настоящий народный напиток». За ними разошлись и все остальные.

Откинувшись на измятую подушку, Людмила несколько минут лежала молча. Потом повернулась на бок, лицом к лежащему на спине Аркадию:

– Ты меня любишь? – Она отбросила со лба прядь черных, некрашеных волос и подперла голову кулачком.

Раскосые глаза блестели и улыбались, вопрос был явно провокационным.

– Конечно… Особенно сзади!

– Я тебя когда-нибудь убью! – Она оставила голову без опоры и несколько раз ткнула его кулаком в плечо, в грудь, в живот. Он поймал ее руку, она стала, смеясь, вырываться… Потом они заснули.

Аркадий проснулся от стука в окно. Приподнявшись на кровати, он отодвинул занавеску и увидел Родиона, который манил его наружу.

– Хватит уже дрыхнуть. Пойдем, пообщаемся. А то Сашка не отзывается, ты тут спишь, Вадик ваш вообще так храпит, что мимо окна проходить страшно.

– Тихо ты, Людку сейчас разбудишь.

Родион жестом показал, что будет тише.

– Хватит, говорю, валяться. Пойдем, у меня смотри еще что осталось. – И он поднял на уровень оконного стекла пол-литровую бутылку виски.

– Запасливый ты. Ладно, ладно, сейчас я выйду. Иди.

Успокоенный Родион отошел.

Аркадий посмотрел на спящую подругу, тихонько выбрался из-под одеяла, оделся и вышел на палубу.

Устроившись под одной из открытых боковых лестниц, ведущих с палубы на палубу, они небольшими глотками, не торопясь, пили виски прямо из горлышка. Смотрели на медленно двигающийся в сторону кормы берег, посмеивались над Вадимом Николаевичем:

– Помнишь, как Анька его: «алкаш латентный ваш Вадим Николаич»! Ха-ха! А он, видно, и правда дорвался до свободы после кабинетной-то жизни. Такую гадость купил и в одно горло засаживает, – рассуждал Родион.

Через час умиротворенная беседа поднадоела, и Аркадий предложил проведать книгочея Александра:

– Пойдем, посмотрим, как он там без нас.

– Пойдем, принесем ему свободу.

Они прошли вдоль борта, подкрались к выходящему на палубу окну каюты и попытались заглянуть внутрь, но сквозь плотно сдвинутые шторы увидеть в темной каюте ничего не получалось.

– Спят, что ли. – Родион все пытался что-нибудь высмотреть.

– Может, и спят.

Прислушались. Из каюты раздавалось шуршание и не поддающиеся описанию звуки.

– Не-ет, не спят, – торжествующе прошептал Родион. – Смотри, окно неплотно закрыто, – показал он и поманил Аркадия в сторону, где можно было нормально разговаривать.

– Слушай, я когда к Сашке заходил, он жаловался, что окно плохо закрывается и почти не держится. Давай его резко опустим и напугаем их!

– Ну, давай. Надо ладони к стеклу плотно прижать и одновременно вниз потянуть!

– Точно!

Уже давясь от смеха, они вернулись обратно к окну, аккуратно прижали свои ладони к стеклу и, кивнув друг другу, резко двинули вниз раму, которая опустилась даже легче, чем они ожидали. Просунув головы в приоткрывшуюся щель и путаясь в шторах, они заорали что-то нечленораздельное. Шевелившаяся в каюте одеяльная масса с торчащими из нее ногами и руками сначала замерла, а потом дернулась к стене и хаотично задвигалась. Послышался приглушенный визг.

Довольные своим рейдом, Родион с Аркадием отскочили от окна и отступили под лестницу.

– Здорово, ха-ха! Похоже, мы сбили их с ритма. Надо выпить. – И Родион достал из-под лестницы бутылку виски.

Они сделали по хорошему глотку. Из каюты так никто и не вышел, и любители экстремального юмора, отдышавшись, решились на второй приступ.

Еще аккуратнее, чем в первый раз, они подобрались к окну, которое опять уже было прикрыто.

– Надо осторожней, а то Сашка хитрый. Теперь может нас и ждать, – предупредил Аркадий.

– Да этого книголюба уже опять в постель затащили.

– Только пугать теперь не интересно. Надо что-нибудь еще придумать… Слушай, давай брызгалку сделаем и устроим ему душ!

Заговорщики сходили в каюту Аркадия, где мирно спала его подруга, нашли там полуторалитровую пластиковую бутылку, допили из нее лимонад и наполнили водой из-под крана. С крышкой пришлось повозиться, но с помощью складного ножа, оказавшегося у запасливого Родиона, они все-таки проковыряли в ней несколько дырок.

– Все, готово. Теперь мы ему устроим послеобеденный сон вместе с его Анечкой. А то «там не пейте, здесь не выпейте»! Мы отдыхать поехали или что? – Родион несколько раз, для пробы, брызнул кривыми струями в раковину и остался доволен.

Они вернулись на палубу и снова подкрались к окну. Родион решил взять руководство операцией на себя.

– Давай, ты окно отодвинешь, а я ему волью как следует.

– Да без проблем.

Как только рама отъехала вниз и большое, удобное как мишень лицо Родиона оказалось на уровне открывшейся щели, штора распахнулась и яркий оранжевый апельсин как пушечное ядро влетел ему прямо в глаз. От неожиданности и боли Родион вскрикнул и отпрыгнул от окна. Аркадий же, предвидевший нечто подобное, успел отскочить в сторону, поэтому вылетевшее вслед за апельсином яблоко угодило ему только в плечо. Но потревоженный любовник на этом не успокоился и продолжал мстительно метать фрукты. Аркадий оказался в более выгодной позиции, рядом со стоявшим на палубе пластиковым столом, за которым и укрылся, а почти весь боезапас был выпущен в Родиона.

В результате такой контратаки им пришлось отступить на исходную позицию под лестницу

– Посмотри, у меня под глазом ничего нет? – спросил Родион, держась за ушибленную сторону лица.

– Пока нет, но скоро будет огромный фингал! А здорово он тебе заехал! Все-таки ждал нас, – прерывисто говорил Аркадий, перемешивая слова со смехом.

Родион приложил бутылку с остатками виски к скуле.

– Ну, Сашка! Я ему этого так не оставлю! Мне в понедельник на работу, а у меня тут зреет… – Родион отхлебнул вискаря и снова приложил стеклянную тару к зашибленному месту. – Он теперь у меня спокойно там не полежит! Надо собрать все фрукты.

– Давай, давай, собирай снаряды, а я пока посижу.

Родион, пригнувшись, выскочил из-под лестницы и стал быстро собирать раскатившиеся фрукты, чтобы начать очередную атаку. Но его уже ждали. Лишенный сна и супружеских утех Александр настроился решительно. Пока Родион собирал апельсины и яблоки, еще несколько плодов, в том числе увесистый жесткий гранат и похожий на изогнутый нож банан, обрушились на спину лазутчика. Родион попытался «отстреливаться», но позиция в каюте была почти неуязвимой: метнув два-три фрукта, Александр подымал забрало стекла и, закрывая амбразуру, оставался недосягаемым. Озлобленный очередным поражением, Родион вернулся под лестницу.

– Что ты расселся, помог бы лучше! – крикнул он красному, трясущемуся от смеха Аркадию. – Иди, отвлеки его, а я засажу ему яблоком в харю. Иначе я не успокоюсь! – Один глаз у Родиона уже заплывал красноватым отеком.

Но от Аркадия уже не было толка: он сидел на корточках у стены, закрыв руками мокрое от слез лицо, и захлебывался от смеха.

– A-а! – Родион махнул рукой, взял бутылку с водой и направился к каюте.

На этот раз он решил действовать осмотрительнее. Пробежав галопом мимо окна противника, он добрался до пластикового стола, за которым раньше прятался Аркадий. Для затеи Родиона конструкция стола оказалась очень удачной: легкий, диаметром чуть больше метра, на четырех вкручивающихся цилиндрической формы ножках, в центре он имел небольшое отверстие под пляжный зонтик. Подтащив стол к окну, Родион опрокинул его набок, ножками к себе, и, подняв одной рукой на уровень своей головы, стал наблюдать за противником в дырку.

А противник уже вошел во вкус: окно открылось, и в щель полетели мандарины. Калибр начинал мельчать. Глядя заплывающим глазом в дыру стола, Родион улыбался: ни один цитрус его не задел. Но и атаковать со столом наперевес было не очень удобно, поэтому Родион решился на вылазку. Собрав под прикрытием стола разбросанные фрукты, он откинул свой «щит» в сторону и, подбежав к окну, стал закидывать плоды в щель. Не ожидавший такого натиска Александр отступил в глубь каюты, не успев закрыть окно, и был вынужден отстреливаться.

Перестрелка, сопровождаемая гортанными криками, хохотом и воплями прячущейся под одеялом жены Александра, продолжалась несколько минут, но снарядов становилось все меньше, потому что фрукты, которые не попадали в Родиона, перелетали через палубу и падали в реку. Наконец их не осталось совсем. Зато в запасе у Родиона была еще брызгалка с водой, и, ощутив свое превосходство, он в пылу борьбы схватил бутылку двумя руками и, просунув ее в окно, демонически хохоча, начал поливать наугад всю каюту: злобного взъерошенного Александра, которому теперь уже пришлось отступить в санузел, лежащие на столике книги и висевшие на спинке стула вещи.

Но Александр, как оказалось, не бросил свою супругу на произвол бесноватого наглеца, а совершал хитрый маневр и теперь, выскочив из туалета с искаженным от ярости лицом, подбежал к окну и со всего маху плеснул из кружки в победную физиономию Родиона водой, которую он успел набрать, пока прятался в сортире. Уверенный в своей безоговорочной победе Родион такого подвоха никак не ожидал и отпрянул от окна. Ответить ему было уже нечем, вода в бутылке кончилась. И тогда он решился на отчаянный шаг: схватил валявшийся на палубе стол, быстрыми движениями отвинтил у него две ножки и, как «выстрелы» от гранатомета, метнул их одну за другой в обидчика, который в свою очередь подобрал их в каюте и швырнул обратно в окно. На секунды зависнув в завораживающем полете, белые продолговатые цилиндры спланировали за борт.

Разбазаривание чужой мебели, за которую теперь, возможно, придется еще и платить – за борт ножки, в конце концов, выбросил Саша, – стало последней каплей для Анны. Вскочив с постели, она чуть ли не по пояс высунулась в узкую щель окна и, вконец растеряв свою интеллигентность, сообщила Родиону, куда засунет ему следующую ножку стола, если тот решится ее открутить.

На этом и так уже почти выдохшееся сражение было закончено, а изувеченный стол вернули на место, облокотив для устойчивости его обезноженную часть на спинку одного из стульев.

Конец путешествия прошел тихо и даже чуть напряженно. Правда, никто из приятелей всерьез не поссорился, а Анна сделала философский вывод, что «мужиков этих не переделаешь, и пусть как хотят». Свекольный самогон был тайно допит на четверых – Вадим Николаевич все-таки добился своего и заставил Александра, Аркадия и Родиона в знак примирения распробовать розовую, гадкую на вкус жидкость…