Текст книги "Аксиомы бега. Хроника рубежа тысячелетий"

Первенство ВУЗа

Вселенная может подождать. Что ей миллион или сто тысяч лет, тем более ничтожное мгновение человеческой жизни? А у меня в распоряжении было менее трех месяцев, чтобы подготовится к соревнованиям. Первенство великого института физкультуры подразумевало борьбу на самом высоком уровне. Мой же личный уровень оставлял желать лучшего. Я, конечно, желал этого лучшего, но для его достижения одного желания было мало. Нужны были тренировки. Причем напряженные тренировки. Вместе с Димой-марафонцем мы наметили план и приступили к его выполнению. Самая длинная дистанция зимнего первенства – 3000 м. Как ни крути, ее требуется бежать быстро. Необходимы скоростные тренировки. Согласно нашему плану, мы тренировались пять – шесть дней в неделю. Один или два дня – работа на отрезках, один темп и одна длительная. В остальные дни – легкие кроссы в свободном темпе. Чаще всего бегали в манеже, поскольку на переодевание и дорогу к месту тренировки не надо было тратить лишнее время. После пары, например, футбола или гимнастики, мы уже были и переодеты, и разогреты. Оставалось только встать на дорожку и отжигать по полной. Бег ведь практически тот же танец: перебираешь ногами в определенном ритме, только вперед, сильнее продвигаешься, а ловить от этого занятия кайф тебе никто запретить не может. Хотя настроится на такое восприятие затруднительно, но еще сложнее поддерживать бодрость духа на последних ускорениях.

Октябрь уже кончался, когда мы подошли к нормальным тренировочным нагрузкам. Десять по двести через двести (10×200/200). Темп задавал опытный Дима, а моей задачей было держаться за ним и не отставать. Для разминки пробежали 3 км. Потом поделали немного упражнений на растяжку и специальные беговые упражнения. Завершили разминку пятью ускорениями по 100 метров. Ну и погнали по двести метров. 38 сек, 37,5, 37,0, 37,5. На руке у Димы новые электронные часы с секундомером. По тем временам редкость и дефицит. У меня обычная механика с секундной стрелкой. После 6 ускорений, ложимся на маты и отдыхаем, минут пять. Смотрим на тренировку спринтеров и прыгунов. Как все-таки со стороны интересно за процессом наблюдать! Уж они то отдыхают после ускорений минут по пятнадцать-двадцать. Но мы не спринтеры, труба зовет, нам пора. Бежим, добираем оставшиеся разы. Сердце у меня колотится где-то в горле. Пульс мерили за 10 сек сразу после ускорений – у меня был в районе 190. Скорее всего – больше, явно пару-тройку ударов не успел зафиксировать.

В ноябре уже катали по 300 и 400 метров. За две недели до старта – три раза по тысяче.

Учеба, тренировки, усталость. Но в гости к гимнасткам регулярно наведывался. Откуда только силы брались? Впрочем, отношения наши были чисто дружеские и платонические. День соревнований неумолимо приближался, и я отчетливо понимал, что хотя и сильно прибавил по сравнению с летом, но для конкуренции явно недостаточно. Утешало одно: некоторые студенты забросили тренировки, всецело отдавшись вечному празднику студенческой жизни. Но таких было немного.

В конце декабря начались зачеты, а затем и Новый год. А сразу после него – 5 января, и долгожданный день соревнований. Вернее, два дня. Потому как в первый день проводились забеги спринтеров, толкание ядра и прыжки. Во второй день – финалы спринта и забеги-финалы на средние дистанции и 3000 метров. Забег на 3000 метров был всего один. Четырнадцать участников решили выяснить, кто самый выносливый. Маловато для великого института, но далеко не все горели желанием постоянно и много тренироваться. То ли дело спринт, где почти все зависит от прирожденной быстроты. Там выступали не только легкоатлеты, но и гимнасты, и игровики, и боксеры – все, для кого важна быстрота. Но у меня быстроты не было, а значит не было и выбора. С увеличением длины дистанции пропорционально уменьшалось число участников. Мы стартовали уже вечером, после финалов на 60, 200 и 400 м. После забегов на 800, которых, кстати, было четыре, после двух забегов на 1500 метров, после всего и всех.

Почти час я пытался сконцентрироваться на предстоящем забеге. Физически я был явно к нему не готов, оставалось надеяться на психологию. Я пытался медитировать и заниматься самовнушением. «Надо только десять минут потерпеть», – говорил я сам себе, – «скорость не запредельная для меня. Я же 400 метров так бегал, ну еще 2600 потерплю. Возможности человека беспредельны, надо задействовать скрытые резервы организма». Но в глубине души, глубоко-глубоко, копошился червячок сомнения, норовя мгновенно превратится в огромную анаконду. Да, я старался поверить в силу самовнушения, но до конца я и сам себе не верил. Реальность была совсем другой. Я был только начинающим, малотренированным и неопытным бегуном, со средними способностями. Всего месяц назад знакомая девчонка-средневичка, тоже первокурсница, увидев меня еле-еле трусящим после 400-метрового ускорения ехидно спросила:

– Это ты так ускоряешься?

И хотя я уже бегал отрезки по 1.15–1.16, но до желанных 1.10 мне было еще далеко. Я это прекрасно осознавал. Оставалось надеяться только на самовнушение и силу воли. И вот я на линии старта. Мои соперники в основном первокурсники и второкурсники. Со старших курсов – всего три или четыре человека. С педагогического факультета я, кажется, вообще единственный. Выстрел стартового пистолета ознаменовал завершение эпохи психологии и возвестил начало эры действия. В голове одно мысль – не отставать! Толкучка на первом круге, никто не хочет уступать, а бежим-то быстро. Волей-неволей на виражах растягиваемся, я где-то сзади. Лидер уже метрах в двадцати от меня.

– Первый круг – 35 секунд! – кричит судья.

Как быстро! Слишком быстро, понимаю я. Остается только терпеть. 14, 13, 12 кругов. После половины дистанции я – последний. А вот и лидер обходит меня на круг, потом второй бегун, третий. А сил уже не осталось. Наконец и финиш. Я последний. И даже без личного рекорда, который обязан был установить, но результат на 4 секунды хуже личника. Несколько минут прихожу в себя. Болезненный удар по самолюбию, но вполне предсказуемый и закономерный. Что ж, продолжим тренировки. А там видно будет, куда судьба вывезет.

Потомок Чингисхана

Неисповедимы пути судьбы, она влечет человека через непреодолимые препятствия и заводит в такие дебри, о которых он и подумать не мог. Никогда бы не поверил, что мне придется жить целый год в одной комнате с настоящим монголом. Как я уже говорил, Батырху – был сыном какого-то большого монгольского начальника, чуть ли не министра спорта, но нисколько этим не кичился. Среднего роста, худой и скромный, он вообще больше молчал. Особенно первое время, прока русский язык не освоил. А освоил он его на удивление быстро. Он всегда внимательно и вдумчиво смотрел на собеседника, словно хотел понять не только, то что тот говорит, но и думает. Наша комната располагалась на первом этаже и, открыв окно, можно было свободно и беспрепятственно проникнуть в общагу, не беспокоя вахтера. Мы периодически пользовались этой возможностью, на глазах у молчаливого Батырху. Под Новый год настал и его час. Мы с удивлением узнали, что в Москве имеется большое и дружное землячество студентов – монголов. Они периодически собирались в общежитиях разных Вузов, а вот сегодня настал черед принимать гостей и нашему соседу. Пришлось быстро соображать, где скоротать вечер, дабы не мешать общению земляков. Андрюха и Миша быстро испарились, а я, движимый любопытством, решил дождаться прихода гостей. Сначала, через проходную пришли два монгола из нашего главного общежития. С ними я уже успел познакомиться раньше. Через полчаса раздался условный стук в окно.

Батырху раскрыл окно, и в него, окруженные морозным паром стали влезать гости. Один, второй, третий…, пятый… Вернее, пятая, потому что это была девушка. Шестой, седьмой… Всего в нашу комнату набилось человек десять. Все они оживленно общались между собой на чистейшем монгольском языке. Я предпочел удалиться, чтобы не мешать и не занимать, ставшее драгоценным, пространство.

Эту ночь я провел в гостях у Димы. Благо он жил неподалеку, на Щелковской, всего в четырех километрах от института.

– Как повеселились? – этот вопрос задал Андрюха на следующий день, когда мы все снова собрались в нашей комнате.

– Классно! – ответил Батырху и расплылся в улыбке.

– Ничего не поломали, никто вас не застукал?

– Все путем!

– Ну, молодцы, что тут скажешь, – подытожил Андрюха.

Вообще Батырху был крайне любознательным. Его интересовали не только учебные занятия и быт, но и советская и русская культура. Благо здесь я мог во многом удовлетворить его любопытство. Песни, музыка, литература, фильмы… Но больше всего ему нравились стихи Есенина. К весне Батырху уже не только понимал смысл и красоту русской поэзии, но и улавливал тончайшие оттенки интонации. В свою очередь я интересовался культурой Монголии, так что этот культурный обмен был взаимовыгодным. Батырху рассказывал мне о буддийских ламах, монгольских обычаях и даже подарил мне монгольскую открытку с изображением Чингисхана. С картонки на меня смотрел толстый человек с неопределенным выражением лица. Да, совсем не таким я представлял себе завоевателя мира. Для монголов Чингисхан – отец нации, герой и святой в одном лице, поэтому каждый стремится возвести свою родословную к великому хану. Или, на худой конец, к его ближайшему окружению. Вот и Батырху приходился каким-то дальним потомком завоевателю мира. И хотя не кичился этим фактом, но и не забывал.

Лыжные сборы

Тренировки были продолжены, как и ранее, без отрыва от учебного процесса. После первого семестра, зимней сессии и коротких каникул мы с новой энергией взялись за учебу. Но теоретическим дисциплинам пришлось отойти на второй план. Студенты педагогического факультета должны владеть всеми видами спорта, в том числе лыжами. Причем владеть не абы как, не теоретически, а что ни на есть практически, если и не на уровне разряда, то на уровне золотого значка ГТО наверняка. Ради достижения нужного результата ежегодно организовывались лыжные сборы для первокурсников. Это были самые настоящие сборы, на которых мы вели жизнь настоящих лыжников. Разве только нагрузки у нас были поменьше. Нам выдали лыжи, палки, крепления и ботинки. На складе преподаватели помогли каждому подобрать нужный размер, затем мы погрузились в автобусы, и вперед. Утром – зарядка, километра 2–3 бегом, упражнения. Я, конечно, добавлял к этой норме еще пару-тройку километров. Для удобства обучения нас разделили на несколько групп, за каждой из которых был закреплен свой тренер. У нас был бородатый Володя, строгий, спокойный и хорошо знающий свое дело тридцатилетний преподаватель кафедры лыжного спорта. Мы с ним даже подружились, и уже после сборов я частенько обращался к нему за тренерской консультацией, по развитию выносливости. После завтрака – передышка минут сорок и первая тренировка. Освоение техники лыжного бега, классика, коньки, спуск с горы, подъем… Потом обед, отдых и еще одно занятие, уже теоретическое. Далее ужин и свободное время, частенько заполнявшееся импровизированной дискотекой. Танцы, танцы… Преподаватели понимали, что студентам необходимы не только тренировки, и следили лишь за тем, чтобы музыка выключалась не позже 22.00. Режим служил гарантией дисциплины. Мало находилось охотников выходить на утреннюю зарядку в мороз после бессонной ночи. Хотя, раздвигатели возможностей и рамок дозволенного периодически обнаруживались. Молодость, избыток сил… Однако на регулярное нарушение режима сил не хватало ни у кого. Да и желания тоже.

Как бы там ни было, а находились мы в прекрасных условиях. Двух и трехместные комнаты в пансионате. С отдельными санузлами, мягкой мебелью и телевизорами. С условиями совхоза, в которых мы побывали полгода назад, не сравнить. Я жил вместе с Димой-марафонцем и Женей-игровиком. Нас объединяла дружба еще с подготовительного отделения и общие интересы. В совокупности это позволяло нам по вечерам мы обсуждать не только спортивные науки, прекрасные ножки и личики сокурсниц, но также философские проблемы, тайны мироздания и тонкости понимания буддизма.

– Сэр, – вопрошал я во время церемонии вечернего чаепития, – не кажется ли вам, что красота, долженствующая спасти мир, может также погубить наши молодые жизни? Я имею в виду красоту наших сокурсниц. Не отвлечет ли она наш разум от познаний тайн бытия, обратив его внимание на вещи житейские и преходящие?

Медленно отхлебнув из ароматно парящей чаши, Дима начинал сосредоточенно разглядывать люстру, освещающую нашу комнату. После некоторого размышления он изрекал:

– Не думаю… То есть теоретически, такая возможность имеется, но срединный путь и строгий режим должны воспрепятствовать такому несчастию.

– А мне думается, богатый личный опыт может даже и поспособствовать нам в познании жизни. – Это уже Женя вставил свое веское слово.

После такого философского диалога мы могли с чистой совестью спуститься в холл, этажом ниже, где вовсю гремела дискотека и включиться в процесс всеохватного единства движения и ритма.

Так или иначе, на овладение практическими навыками лыжного спорта нам был отведено 16 дней. После чего предстояло выдержать экзамен – гонку классическим ходом, 10 км для мужчин и 5 – для женщин. На время, разумеется. Тот, кто не укладывался в норматив, получал «неуд», и над ним нависала угроза отчисления из института. В связи с вышеизложенным мы занимались добросовестно. В более выгодном положении оказались циклические виды спорта, как ни крути, а без выносливости 10 км не пробежишь, да и 5 – тоже. Гимнастам, игровикам и единоборцам пришлось сложнее.

По соседству с нами проводили свой сбор и наши лыжники. У них-то тренировки шли в полную силу. Периодически мы встречались в лесу и обменивались приветствиями. Андрюха, мой сосед по комнате, разумеется, тоже тренировался. Он всегда весело кричал нам:

– Привет, салаги! Лыжню!

И проносился мимо нас, сверкая белозубой улыбкой. Однажды, когда мы с нашей группой отрабатывали спуск и подъем на крутом склоне оврага, появился и Андрюха, как всегда он ехал быстро, а тут, еще, желая произвести впечатление на девчонок, заложил особо крутой поворот и, не удержавшись, свалился прямо к нам под ноги. И тут же, оценив всю комичность ситуации, захохотал.

– Вот как я на вас, девчонки, загляделся! – прокричал он, поднимаясь на ноги. Все заулыбались, а Андрюха раза два хлопнув себя по бокам, чтобы стряхнуть снег, покатил дальше.

Но время сборов пролетело быстро и настала пора зачетной гонки, назначенной на 10 марта. Теоретический экзамен накануне все прошли успешно, тем более никому не хотелось портить радужную картину ближайшего будущего. Утро гонки встретили взволнованно и по-боевому. С утра морозец – ниже -12. К моменту старта чуть потеплело, но все равно минус держится. Это хорошо, нет каши под ногами и скольжение почти идеальное. Плохо, что время сразу не узнаешь, надо ждать финишного протокола, что ж, посмотрим. Покатавшись на лыжах километра два, в качестве разминки встаю на старт. Впереди два круга по 5 км. Томительно тянутся минуты, ожидаю своей очереди. Старт раздельный, нас запускают с интервалом в одну минуту. Наконец-то и я на линии. Толчок в спину, и я помчался. Впрочем, полукилометровый подъемчик, начинавшийся со старта, несколько отрезвил меня. Взобравшись на него, я уже запыхался, а впереди было еще 9,5 километров. Я решил рационально расходовать силы и уделять внимание технике. Что и позволило мне успешно финишировать. Но еще часа три меня терзали сомнения, уложился ли я в норматив? В такой неопределенности прошел и обед. Наконец протоколы были готовы и были вывешены в холле, на всеобщее обозрение. Сразу же их обступила плотная толпа, жаждущих узнать свой результат. Кое-кого постигло и разочарование, но в основном из массы вырывались ликующие студенты, готовые тут же бежать в магазин и праздновать успех. Но магазина в радиусе ближайших четырех километров не было. Поэтому решено было отложить праздник до возвращения в Москву. Наконец и я смог протиснуться к заветным спискам. Торопясь ищу свою фамилию и вот оно: 46.16 – отлично! Норматив превышен почти на 4 минуты. И чего я так волновался? Все встало на свои места. Сборы закончились. Мы уложили вещи и отправились обратно в Москву.

Первый марафон

Передохнув примерно неделю после лыжных сборов, я снова начал увеличивать беговые нагрузки. А что еще делать весной, когда душа поет и хочет летать? Вот я и летал, пусть невысоко, зато долго. Выносливость была на приличном уровне. Пробежав на тренировке в начале апреля 30 километров, я понял, что готов на большее. Конечно, недельный километраж оставлял желать лучшего, но уже приблизился к 100 километрам. Но разве километры определяют успех? Главное – состояние духа, в этот постулат я верил свято. На такую благодатную почву и упало предложение пробежать марафон. Марафон! Именно о нем я мечтал почти десять лет. И теперь, когда представляется шанс, неужели я его упущу? Дело было в том, что человек, который должен был бежать марафон, заболел. А его место, номер и главное справка оставались невостребованными. Не пропадать же такому счастью! Мне предложили, я согласился. Мой энтузиазм несколько омрачало сознание того, что свой первый марафон я пробегу под чужим именем. Но это неважно, главное – что это буду я, собственной персоной, своими ногами. Важен сам факт. Я проконсультировался с Димой, он меня поддержал.

– Ты готов! Главное – не превышай темп и потерпи последние километры.

– В каком темпе бежать?

– В тренировочном, к которому ты привык.

– Значит по 4.40–4.50 на километр?

– Да, конечно. Можешь даже по 4.35 начать. В итоге набежишь где-то на 3 часа 15 минут. Неплохо для первого раза.

Апрельский марафон клуба бега «Мир». В конце 80-х, это был известный, и в чем-то даже престижный, старт. Тогда трасса марафона была проложена в два круга по 20 км.

По случаю предстоящего мне первого марафона Дима вызвался помогать мне и выполнял роль тренера. Как всегда, перед крупным стартом в раздевалке царила толчея.

Как опытный марафонец, Дима отыскал в этой неразберихе свободное место, где можно было присесть и переодеться. Затем стал тщательно осматривать мои кеды, носки и футболку.

– Пальцы ног смазывай вазелином густо. Они прямо должны плавать в нем. Вазелин не жалей. Соски, подмышки, пах – самые уязвимые места.

Шнурки завязывай наглухо, концы прячь, чтоб не развязались. Самое последнее дело, если на дистанции обувь развязывается. Трата времени и нервов.

Наконец я был готов. Мы вышли на улицу. Стоял пасмурный апрельский день. Порывы холодного ветра с Москва-реки и температура около 10–12 градусов.

– Нормальная погодка, марафонская, – изрек Дима, – зато не перегреешься. После первого круга я тебя из термоса горячей настойкой шиповника подпитаю. И сейчас, перед стартом глотни.

Напиток был горячим и терпким. Для разминки я потрусил метров двести, поделал наклоны.

И вот я уже на старте, и передо мной – дорога в неизведанное. Легендарная, заветная дистанция. Выдержу ли? Должен! Внутренняя уверенность переполняет меня, но все же вечный ее противник, здравый смысл, напоминает, что в жизни бывает всякое, а дорога предстоит длинная. Наконец, побежали! Стараюсь не заводиться и бежать спокойно, как на тренировке. Однако это сложно выполнить в несущейся окрыленной толпе. Наверное, более 300 бегунов стартовало, а может и все 500. Правда, многие бегут 20 км и десятку. Темп контролирую по наручным механическим часам с секундной стрелкой. Первая пятерка пролетела незаметно. Начинается подъем от набережной до смотровой площадки университета. Достаточно крутой и длинный. Километра три, наверное. Надо экономить силы. Стараюсь расслабиться и поглядываю по сторонам. Вот уже и конец подъема. Какой вид на Москву открывается! А что справа? Ага! Родное здание МГУ, где прошли первые годы моей жизни. Это знак! Непременно мне будет сопутствовать удача. Вот и разворот. Все-таки университетская высотка – прекрасное и величественное здание. Символ науки, возвышающейся над обыденностью и устремленной в небо.

Рядом со мной бегут два мужичка-любителя. Переговариваются между собой, посматривают на меня. Что ж, вместе веселее. Один обращается ко мне:

– Какой раз марафон бежишь?

– Первый!

– Молодец! Не быстро ли?

Смотрю на часы.

– Вроде нет, по плану.

– На втором круге все понятно будет, – изрекает другой.

Вот уже и поворот на второй круг, сразу за ним – пункт питания. Дима ждет меня с термосом и стаканчиком чуть поодаль. Чуть сбавляю темп, хватаю протянутый стаканчик, пью теплый напиток. Одновременно получаю информацию.

– Не останавливайся, немного пройдемся! Идешь отлично, чуть быстрее плана, но вижу, ты не устал. Держись! Не забудь на дальнем повороте подпитаться. Если будут силы, в конце можешь прибавить!

Все это на ходу, не теряя времени. Протягиваю пустой стаканчик. Дима останавливается.

– Удачи, давай, беги!

Продолжаю бег. Снова догоняю своих попутчиков, ушедших вперед, пока я подпитывался. Они одобрительными кивками головы приветствуют меня. Вот и опять самый длинный подъем. Работаю в него но, не на полную мощь. Впереди еще больше 10 км. А вот мои спутники стали уставать. Снова университет. Вид родных мест придает силы. Наконец, разворот. Осталось 10,5 км. Рядом со мной остался только один любитель. Он внимательно смотрит на меня и выдыхает:

– Давай, убегай вперед! У тебя еще полно сил.

И правда. Чувствую, что сил хватит. Под горку начинаю раскатывать и сразу же остаюсь в одиночестве. Начинаю догонять уставших. Один, второй, пятый… Вот и набережная. Осталась пятерка. Теперь точно добегу и можно не сдерживать себя. Прибавляю еще. Похоже, что каждый километр бегу в районе четырех минут. А может и быстрее. Все время обгоняю уставших. Даже со счета сбился, кажется, больше двадцати человек собрал. Но не до них теперь. Накатываю на финиш. Вот и Дима, увидев меня, он издает ликующий крик:

– Давай, жми!

Последние десятки метров… все! Останавливаюсь, пытаюсь отдышаться. Подбегает Дима.

– Не стой! Чуть потруси и в раздевалку, а то замерзнешь! Я тут закоченел, пока тебя ждал.

– Какое время? Сейчас у судей узнаю. Где-то на 3:05 набежал. Сильно добавил на второй половине!

В раздевалке накатывает усталость. Дрожат руки, стоять трудно, ноги ноют. Но радость сильнее. Появляется Дима, выливает в крышку термоса остатки шиповника и протягивает мне. Пью, напиток уже чуть теплый.

– Какой результат?

– 3:04.28!

Ого, неужели?! Третий разряд в марафоне! Да, да, тогда для получения третьего разряда недостаточно было просто закончить дистанцию, как сейчас, требовалось показать время 3:05. Первый старт на марафоне можно считать удачным. Значит, я тренируюсь правильно.