Текст книги "100 обещаний моему ребенку. Как стать лучшим в мире родителем"

45. Обещаю напоминать тебе, как важно быть скромной

«Посторонись!»

Хануман, бог обезьян, повернулся, чтобы взглянуть, кто это так грубо обращается к нему.

Перед ним, руки в боки, стоял огромный широкоплечий человек. «Ну!» – сказал он. Хануман засмеялся; это был Бхима, самый сильный человек на земле: благодаря своей силе он помогал нуждающимся, а недавно избавил одну проклятую деревню от злого демона, который годами держал ее жителей в страхе, но никто не мог победить его – кроме Бхимы. Хануман снова засмеялся и повернулся к Бхиме спиной.

«Не смейся надо мной, ты, глупая обезьяна, просто убирайся прочь с моего пути», – не отставал Бхима; он не мог поверить в такое бесстрашие обезьяны – большинство людей не только отходили в сторону, завидев его, они ему еще и кланялись. А Хануман, в свою очередь, не мог поверить, что Бхима так глуп. Он понятия не имеет, кто я, думал Хануман.

И он был прав – Бхима не понимал, что эта обезьяна – великий Хануман, один из самых уважаемых богов на земле и на небе, который, кроме прочего, считался одним из самых милосердных.

«Хорошо, что люди любят меня, – думал Хануман, – но почему люди не любят друг друга?»

Хануману не раз приходилось сталкиваться с грубостью людей, но Бхима стал последней каплей. «Хорошо, – решил Хануман, – пришло время преподать ему урок».

«Ты меня слышал или ты глухой? Я сказал, посторонись!» – взревел Бхима. После того как Бхима потребовал посторониться в четвертый раз, Хануман повернулся к нему и сказал: «Ты что, не видишь, как я слаб? У меня больные кости, я еле двигаюсь. Я вижу, ты человек сильный, так почему сам меня не подвинешь?» Бхима выпучил глаза и снова прогремел: «Просто убирайся с моего пути, ты, ленивая гадкая обезьяна!»

В ярости Бхима потянулся, чтобы схватить обезьяну за хвост и отшвырнуть в сторону, но, к его удивлению, не смог сдвинуть ее с места – как он ни толкал ее, как ни тянул за хвост, все было бесполезно. Уже через несколько минут Бхима, весь потный, прикладывал последние силы, но не сдвинул обезьяну с места ни на дюйм, и наконец ему пришлось сдаться. Поверженный и обессиленный Бхима понял, как беспардонно он себя вел и насколько недооценил силу этой обезьяны.

А обезьяна улыбнулась, как ни в чем не бывало поднялась и освободила дорогу. В этот момент Бхима увидел Ханумана в его истинном божественном облике – как великого и сильного бога обезьян. Он понял, что Хануман преподал ему урок. Посрамленный Бхима поклонился богу обезьян и извинился, перед тем как войти в пещеру; он пообещал всегда и ко всем относиться с тем же уважением, какое он оказал бы богу.

Для размышления

Каковы самые важные качества, которые вы хотели бы воспитать в своем ребенке? Почему они важны для вас?

46. Обещаю показать тебе, что дружба священна

Бхара Папа, дед Суманта, был лучшим другом своего домовладельца: их свадьбы состоялись примерно в одно и то же время, их жены были как сестры, и их дети выросли вместе. Каждый день эти двое друзей по традиции пили вместе чай и болтали о том, как прошел день, о своих семьях и о происходящем в мире. Мать Суманта и ее братья и сестры относились к домовладельцу так, как будто это родной брат их отца.

Законы, касающиеся управления имуществом в Индии, в те дни претерпели множество изменений, и возникла неразбериха с тем, сколько денег дед Суманта был должен своему другу за аренду дома. Его друг годами не уделял этому вопросу особого внимания, поскольку его дружба с Бхара Папа была для него важнее, чем какие-то лишние деньги. Но однажды у домовладельца случился конфликт с сыновьями, которые считали, что их отца «надувают» на крупную сумму денег; ничего не сказав отцу, они подали в суд на Бхара Папа, требуя повышения ренты. Сам домовладелец был совершенно подавлен этими новостями, но не был готов отвернуться от своих сыновей.

Так начались долгие годы судебной тяжбы по определению суммы ренты, и так закончились годы бесценной дружбы, которая была основой жизни этих двоих людей. Бхара Папа был в ярости из-за нелепости этого судебного процесса и того, как он начался, а домовладелец не хотел выставлять своих сыновей в невыгодном свете. Эти двое больше не пили вместе чай, вели обособленную жизнь, избегая встреч друг с другом у входа в здание, а также запретили видеться своим женам.

Трагичнее всего было то, что, когда мать Суманта выходила замуж, домовладельца с семьей даже не пригласили на свадьбу – это было действительно печально, поскольку мать Суманта буквально росла на глазах жены домовладельца и была ей как родная; жена домовладельца, прячась в укрытии, заливалась слезами, глядя на то, как мать Суманта отправляется на свадебное торжество. Она тихо попросила слугу сбегать туда и передать бабушке Суманта анонимный подарок для его матери. Когда мать Суманта вскрыла пакет, она обнаружила в нем одно из самых дорогих и любимых украшений своей дорогой подруги.

На протяжении многих лет двое бывших друзей ходили в суд каждую неделю, воюя с бюрократической системой, чтобы наконец закрыть это дело. Они смущенно поглядывали друг на друга, и каждому хотелось спросить, как дела у другого, но они сдерживали себя, чтобы «сохранить лицо» и угодить своему эго.

Наконец, однажды днем, когда Бхара Папа сел в машину, чтобы опять ехать в суд, домовладелец постучал ему в окно. Когда Бхара Папа открыл окно, домовладелец сложил ладони в знак уважения и сказал: «Я хотел спросить, не подбросите ли вы меня до суда – зачем нам обоим тратить столько бензина, чтобы доехать в одно и то же место?» Бхара Папа кивнул и предложил ему сесть в машину; они ехали в полной тишине, но первый барьер между ними был сломлен.

И так появилась новая традиция – каждую неделю ездить вместе в суд, чтобы там судиться друг с другом. Мало-помалу эти двое снова начали разговаривать, обсуждать последние события, рассказывать друг другу о детях и делиться прочими новостями своей повседневной жизни.

Вскоре оба они уже с нетерпением ждали еженедельной поездки на слушания дела и каждый раз выезжали чуть пораньше, чтобы было время поговорить.

47. Я обещаю играть с тобой всегда

По мере того как мы с Готамом взрослели и становились зрелыми людьми, наши родители тоже претерпевали определенные трансформации: во многом они становились менее серьезными, более беззаботными и более спокойными за свое место в этом мире.

Огромный стресс иммигрантов, недавно прибывших в незнакомую страну, бессонные ночи моего отца, работавшего врачом-стажером, одиночество моей матери, которой пришлось буквально в одиночку воспитывать двоих детей, потому что папа все время работал, и наши финансовые затруднения – все это с годами постепенно забывалось. Усердный труд, напористость и постоянно расширяющийся круг друзей и родственников в Соединенных Штатах обеспечили нашим родителям ощущение стабильности жизни, что позволило им ярче проявить себя в личностном плане. Их духовный путь, начавшийся с медитации и продолжившийся в карьере моего отца как автора, оратора и мирового лидера, также сделал их жизнь счастливее.

Во многих смыслах мы с Готамом по-настоящему подружились с отцом именно в эти последние годы, когда он меньше выматывался на работе, был счастливее и увереннее в отношении своего места в этом мире. Мы обнаружили, что наш папа – очень веселый, озорной человек, умеющий рассмешить нас и увлечь чем-то новым: общаясь с ним, мы обычно становились участниками какой-нибудь новой игры или приключения.

Некоторые из моих любимых воспоминаний подросткового периода связаны с нашими семейными лыжными увеселениями: Готам, мой отец и я вместе брали уроки езды на лыжах, а потом мчались наперегонки по склону горы; после мы встречались за обедом с мамой, и каждый из нас наперебой хвастался ей своими успехами. Отец, конечно, больше всех стремился произвести на нее впечатление, и его длинные истории смешили нас до колик.

Однажды днем мы стояли в очереди на подъемник, и, по обыкновению, некоторые люди подходили к другим, спрашивая: «Вы одни? Вы одни?», в поисках партнера для подъема на вершину горы. Мой отец ответил на это самым серьезным тоном: «Нет, счастливо женат уже больше 15 лет, а вот мои дети!» На тот момент мы с Готамом уже привыкли смеяться над выходками отца, а не смущаться ими, и не без удовольствия наблюдали замешательство лыжников, не знавших, что ему ответить.

Добравшись до вершины горы, мы устроили соревнование – кто придет первым, и устремились вниз по склону; вскоре я потеряла Готама и папу из виду – для меня существовал только снежный склон впереди. Когда я домчалась до подножия горы, я увидела, что Готам опередил меня на финише, но папы все еще не было видно, и мы стали ждать, предвкушая, как будем дразнить его. Мы ждали, ждали и ждали.

Примерно через полчаса мой отец показался у подножия склона; он был весь в снегу – его шапка, перчатки, очки, куртка и все части его тела были покрыты белыми хлопьями. Мы с Готамом тут же спросили, не упал ли он, и он тут же ответил: «Нет, ни разу!» И стал рассказывать нам, что заметил человека, которого сильно занесло на склоне так, что он мог сломать ногу, и отец не мог не остановиться и не помочь этому человеку до прибытия скорой помощи. Он сказал, что мы должны почитать его как героя, а не дразнить, и предложил посостязаться еще раз. Мы с Готамом посмотрели друг на друга с сомнением, но отец выглядел совершенно серьезным, и мы начинали ему верить.

Пока мы снова стояли в очереди на подъемник, к отцу подошел какой-то молодой парень. «Приятель, – сказал он, – ну и грохнулся же ты на трассе, удивительно, что ногу не сломал. Ты в порядке?» Отец скромно ответил, что с ним все нормально. Потом повернулся и, озорно глядя на нас с Готамом, сказал: «Он, наверное, перепутал меня с тем человеком – я вспомнил, у него куртка такая же была».

Мы с Готамом разразились смехом, но отец продолжал делать вид, что говорит правду. Когда мы готовились к следующей гонке, его решительное выражение лица так рассмешило нас с братом, что мы не могли сосредоточиться на соревновании, и папа пришел к финишу первым.

48. Обещаю показать тебе, какой силой обладает чистота помыслов

В Индии наступление нового года, Дивали, отмечается множеством огней, игр и веселыми гуляньями по всей стране. Дивали – это время чествования богини Лакшми, приносящей добрую удачу и богатство тем, кто ей поклоняется.

Во время Дивали мы расставляем зажженные свечи и фонари в доме и вокруг дома – это знак для Лакшми, что мы вспоминаем ее этой ночью. По легенде, она заходит в такие дома и благословляет хозяина и его семью.

Есть одна история об очень богатом человеке, который хотел устроить на Дивали самое впечатляющее зрелище, какое только видел мир, и тем самым покичиться своим богатством, похвастаться успехом и показать другим, что им никогда не превзойти его в завоевании благосклонности Лакшми. Этот человек заказал уникальные фонари в разных уголках мира и даже организовал фейерверк, осветивший все ночное небо. Вся деревня пришла посмотреть на это, и, без сомнения, в толпе было много людей, которые позавидовали богатству этого человека, – они не сомневались, что Лакшми должна любить этого человека, который устроил такой праздник в ее честь.

У того человека была служанка, жившая через улочку от его дома; у женщины был сын, но он был болен, поэтому каждый день ей приходилось тяжело работать, чтобы обеспечить ему пропитание и лечение. Ее хозяин плохо обращался с ней и со всеми остальными слугами, платил им мизерные деньги, зная, что они в отчаянном положении и все равно будут работать. Несмотря на то, что он был одним из самых богатых людей в мире, он не дал этой женщине ни одной лишней копейки для ее больного сына.

Та женщина тоже хотела показать свою преданность Лакшми той ночью, но она не могла себе позволить купить что-нибудь для освещения дома. Она видела, как мерцали в ночи огни, освещавшие роскошный дом ее хозяина, и вспышки фейерверков в небе, но это не отвлекло ее от собственных дел: готовя ужин сыну, она обнаружила, что у нее осталось масла только на порцию еды для себя либо на одну свечу. Без колебаний женщина приготовила еду для сына и сохранила остатки масла, раздобыла немного воска и сделала самую простую свечку.

В ту ночь, пока хозяин устраивал самое грандиозное в мире зрелище, его служанка поставила у окна одну маленькую свечу; она тихо прочла свои молитвы и отправилась спать.

На следующее утро богатый человек выскочил из постели и увидел кипы газет с репортажами о его торжестве; его также ждала пачка счетов, которые нужно было оплатить. А по другую сторону дорожки проснулась женщина и обнаружила настоящий подарок от богов: ее сын выпрыгнул из постели здоровым и полным жизни – каким-то чудом ему стало лучше. В тот день, когда ее сын отправился на рынок, к нему там подошел один торговец, которому нужен был помощник; этот торговец предложил юноше работу. С тех пор женщина и ее сын больше не нуждались – Лакшми благословила их семью за смирение, преданность и чистоту.

49. Обещаю объяснить тебе, что защита своего достоинства – фундаментальное право человека

После того как мы с Сумантом поженились, мы несколько лет прожили в Индии, и, несмотря на то что я и раньше почти каждый год ездила туда, постоянная жизнь там стала для меня совершенно новым опытом и временами была весьма напряженной.

В то время как Индия, несомненно, одно из самых красочных, духовно богатых, динамичных и полных жизни мест на земле, в городах вроде Нью-Дели полно грязи, разврата, они перенаселены и угнетающе действуют на психику. Время в Индии течет как будто медленнее, пространство воспринимается по-другому, а напряженный ритм жизни, к которому в Западном мире все уже привыкли, здесь настолько затихает, что для чужеземца это бывает просто невыносимо.

После одного особенно тягостного дня мы с Сумантом ужинали с дядей Премом (братом моей бабушки) и его женой, тетушкой Соней. Мы часто называем дядю Према «Доном» нашей семьи, потому что он не только один из самых старших членов бабушкиной семьи, но и один из мудрейших. Он также один из наиболее успешных бизнесменов своего поколения, и он, на пару с тетушкой Соней, всегда был для остальных членов семьи воплощением элегантной роскоши, стиля и искушенности.

Во время этого ужина мы с Сумантом жаловались на Индию – на невыносимую ситуацию на дорогах, на вонь, источаемую мусором, сваленным в кучу за нашим домом, на нервотрепку с оформлением простейших документов и на криминогенную активность, которая последнее время обострилась в нашем районе. Я была так раздражена, что не удержалась и спросила дядю Према – а стала ли Индия хоть немного лучше, чем была во времена правления британцев? Может, жизнь в стране была бы более благоустроенной, если бы не было демократии? Произнося эти слова, я уже понимала, что задела дядю Према за живое, – он молчал в течение невыносимо долгой минуты, прежде чем заговорить.

Наконец, он заговорил, медленно, но уверенно: «Я очень горжусь тем, что я индиец, и мы, как народ, достигли многого, чем можно гордиться. Вы, дети, принимаете свободу как должное. Мы в этой стране теперь знаем, что такое свобода – мы сами можем выбирать свою судьбу и брать на себя ответственность за свои успехи и поражения. А было время, когда мы были лишены этих основных прав – когда белый человек мог плюнуть нам в лицо, если ему захочется, когда нам нужно было спрашивать разрешения, чтобы посетить свои святые места. Я с гордостью признаю то, что тебя так расстраивает, и знаю, что теперь у нас есть возможность все это изменить».

Дядя Прем рассказал нам еще о ежедневных притеснениях, которые испытали на себе люди его поколения и предыдущих во времена британского господства, и какие раны это оставляло глубоко в душах людей.

Потом он напомнил нам, как Махатма Ганди воодушевлял людей, утоляя жажду их душ, внушая им самоуважение и уверенность в себе, напоминая им о том, что они равны в правах со всеми остальными, и подарив им мечту о том, чего они могут достигнуть. Индия подала пример всему миру, доказав, что мирный протест – эффективный способ осуществить глубокие изменения. Будучи представителем поколения, не столкнувшегося с нарушением прав человека, легко забыть о тех сражениях, которые приходилось вести людям до нас, чтобы обеспечить нам свободу. Дядя Прем напомнил мне о том, что мое стремление сделать этот мир лучше ради своих детей является, по сути, следующей главой великой эпопеи с участием многих поколений.

50. Обещаю всегда помнить, что твои увлечения так же важны, как и мои

Бостон 80-х годов XX века был лучшим местом для фанатов команды «Келтикс»: в это десятилетие «Бостон Келтикс» и «Лос-Анджелес Лэйкерс» были главными командами в американском баскетболе, а между их лидерами Мэджиком Джонсоном и Ларри Бердом шла судьбоносная борьба.

Во многих смыслах соперничество «Келтикс» и «Лэйкерс» стало поводом для объединения, сближения и совместных радостей нашей семьи. При том что мои отец, мать и я сама не были настоящими поклонниками спорта, мой брат питал всепоглощающую страсть к баскетболу, отчего было ощущение, что наш дом окутан аурой «Келтикс». К счастью для Готама, он нашел среди своих братьев и дядей единомышленников, разделявших его энтузиазм: Готам часами обсуждал с другими родственниками статистику игр, забитых мячей, прогнозы и обзоры прошлых, настоящих и будущих игр; наш дом также стал для всех наших друзей и родственников местом для просмотра игр.

Мои воспоминания о жизни в Бостоне во многом связаны с просмотрами игр «Келтикс» по телевизору в окружении всей семьи. Я с нетерпением ожидала этих моментов, потому что это означало вкусную еду, много смеха и веселого времяпровождения с моими братьями, сестрами, друзьями, тетями и дядями. Моя мать, будучи человеком тонким и восприимчивым, быстро поняла, что спорт – одна из настоящих страстей Готама, и поэтому прилагала все усилия, чтобы разбираться в различных играх, запоминать имена игроков и удовлетворять его потребность делиться с окружающими мельчайшими деталями.

Для моего отца, однако, страсть Готама к спорту была чем-то непостижимым. Помню, как однажды мы пошли в Legal Seafood, популярный в Бостоне ресторан, и там за соседними столиками в полном составе обедала команда Philadelphia 76ers. Готам был так потрясен, что потерял дар речи, глядя, как многие из его героев поглощают суп из моллюсков и рыбу. Мой отец искренне расстраивался из-за того, что Готам почитает молодого парня, который может забросить мяч в корзину, больше, чем писателя, врача или общественного деятеля, политика, способного изменить жизнь людей во всем мире. Спорт ничего не значил в жизни моего отца: он питал страсть к книгам, медицине и духовным практикам и просто не мог понять, почему Готам так помешан на этих спортсменах.

В 1987 году, во время финальных игр НБА, Берд и Мэджик вступили в прямое противостояние – эта серия игр подарила бостонским фанатам весь спектр драматических и волнующих переживаний, какие только можно было ожидать, но в конечном итоге бостонцы проиграли «Лэйкерс» в седьмой игре, когда Мэджик забросил мяч в последние секунды матча. Готам и мои кузены были потрясены, и поднявшаяся волна молчания и уныния тут же омрачила семейное собрание в нашем доме. Готам молча наблюдал за тем, как игроки «Лэйкерс» открывают шампанское, смеются и танцуют, радуясь своей чудесной победе.

Мой отец, который читал книгу в другой комнате, вошел в помрачневшую атмосферу комнаты и понял, что произошла какая-то драма. Когда дядя все ему рассказал, отец тут же воскликнул: «Но этого не может быть – вчера вечером я настроился и визуализировал, как Мэджик Джонсон забрасывает трехочковый мяч в последние несколько секунд игры; „Келтикс“ никак не могли проиграть». Мы все потрясенно смотрели на него, не зная, на что реагировать – на то, что его визуализация в целом сработала, или на то, что он считал Мэджика Джонсона игроком «Келтикс».

Готам тут же разразился слезами и выбежал вон из дома.

Прошло много недель, прежде чем Готам снова начал разговаривать с папой, не упоминая о том, какой ущерб он причинил ему лично, городу Бостону и фанатам «Келтикс» во всем мире. Однако, когда однажды вечером мой отец вернулся из больницы с баскетбольным мячом с автографом Ларри Берда, сердце Готама дрогнуло. В следующем году Готам и папа вместе ходили на игры «Келтикс». Папу баскетбол все равно не интересовал, но он хотя бы искренне попытался изобразить интерес – он понял, что куда важнее установить близкие отношения со своим ребенком, чем осуждать его.

Для размышления

Пообещайте себе найти способы установить близкие отношения со своим ребенком; обещайте непредвзято относиться к новым способам сближения и позвольте ему самому показать вам, благодаря чему вы можете стать ближе.