Текст книги "Бароны и баронессы"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мередит скакала почти до изнеможения. Лошадь тоже была измучена. Из-за нее Мередит решила сделать остановку у ручья. Ее любимое место, особенно после того как именно там они со Стивом открыли друг другу свои чувства. Это красивейшее место всегда ее успокаивало, здесь можно знакомить приезжих туристов с красотами австралийской природы, с невероятным богатством ее животного мира. Только попугаев разных видов здесь огромное множество, и все такие разные, так ярко раскрашены.

Но сегодня даже это место не приносило ей покоя. Как жестоко ее отец оскорбил Стивена! Его мать согрешила с Ланкастером, но он-то в чем виноват? Она вспоминала их первый поцелуй. Для нее это было началом чего-то большого. До сих пор Мередит не удавалось увлечься кем-нибудь всерьез. У нее было несколько романов, была и физическая близость, но того, что она чувствовала к Стивену, не было никогда. Да, много времени ей потребовалось, чтобы влюбиться по-настоящему. Он первый человек, за которого она готова бороться, даже с отцом. Сейчас ее поражало, как она могла терпеть такие бесцеремонные вмешательства отца в свою жизнь.

Она должна поговорить со Стивеном.

С этой мыслью Мередит поскакала к конюшням, чтобы оставить там лошадь.

По дороге к его бунгало она молилась, чтобы Стивен оказался дома, пусть даже он укладывает вещи.

Стив встретил ее у входа.

– Привет, – сказал он; лицо было абсолютно бесстрастно.

– Можно мне войти? – она нервничала, ей было очень не по себе.

– Конечно. Ты устало выглядишь.

– Я не могла спать после вчерашнего.

– Хочешь кофе? Кэл заходил, мы с ним пили, но я сделаю свежий.

– Если ты сам хочешь, а иначе не беспокойся, пожалуйста. Я не видела Кэла. Я скакала с утра, чтобы прийти в себя. И что вы с Кэлом решили?

– Садись, пожалуйста. – Она вдруг показалась ему гораздо более хрупкой, чем всегда.

Мередит опустилась в кресло, оглядывая его жилище. Бунгало было обставлено удобно, стильно и уютно.

– Ты уже два года здесь, а я у тебя первый раз. О чем это говорит? – она неуверенно засмеялась.

– О том, что ты мисс Маккендрик, а я управляющий, – отрезал он.

– Можно попить чего-нибудь холодного? – от волнения у нее пересохло горло.

– Минеральной воды? – ему отчаянно хотелось обнять и прижать ее к себе.

– Прекрасно. Что вы все-таки решили? Я должна знать.

– Что же мы все-таки решили? – повторил он, подавая ей запотевший стакан воды.

– Стивен, ответь, пожалуйста. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

– Так что? Ты уедешь со мной сегодня? – он выжидательно смотрел на нее.

– На грузовом самолете? – ее сердце подпрыгнуло.

Могла бы она поехать с ним? И что взять с собой? И куда? Случись такое, полстраны будет обсуждать это.

– Да ты занервничала.

– Но ты меня оглушил, Стивен.

– Поехала бы, если бы любила меня.

– Правда? Надо быть готовой к этому? – Но ей нужно было время.

– Не знаю, Стивен, просто не знаю.

– Да ладно, – ответил он таким тоном, как будто и не ждал, что она скажет да.

– Я помогу тебе. Кэл предложил мне поехать в Джингол, а Кэш Хэммонд вернется сюда.

На минуту ей показалось, что она расплачется. Но разве она не привыкла скрывать свои чувства?

– Джингол ведь возле Алис-Спрингс?

– Да, и что? – от ее отчаяния ему стало немного легче.

– Как же я сумею видеть тебя? Я не управляю самолетом, папа не хотел и слышать об этом, даже Кэл не мог его уговорить. А на автомобиле туда ехать не одни сутки.

– У тебя же есть деньги. Ты можешь договориться с пилотами, они доставят тебя ко мне. Пробудешь пару недель.

Черт побери все! Пусть! Ей будет легче порвать со мной.

– Ты любишь меня, Стивен? Или это просто легкая влюбленность? Мы же почти не знаем друг друга.

– Не знаем, ты права, – благоразумно сказал он.

Да, не так уж сильно она им дорожила, чтобы решиться на поступок. Понятно. У него даже нет репутации, которую надо беречь. А она – Мередит Маккендрик.

– Мне надо закончить сборы, – безразлично сказал он.

– Может быть, мы еще встретимся? – ей стало жутко.

– Наверное: бывают же всякие родео, гонки, скачки, ну мало ли что.

– Прости, Стивен, прости за все.

Мередит пошла к двери, не позволяя себе зарыдать. Когда она проходила мимо него, он прижал ее к себе и впился губами в ее губы. Поцелуй был долгим, крепким, страстным. Наконец он отпустил ее, и она положила руку на грудь – сердце колотилось так сильно, что ей стало страшно.

– Чтобы было чем меня вспомнить, – невыразительно сказал Стивен.

Место, куда направлялся Стив, находилось строго южнее Коронационных Холмов, близко к Красному Центру с его фантастическими природными красками. Здесь ландшафт был совершенно иной, чем на тропическом севере. Красный Центр казался таким же древним, как само время, ошеломляюще мистическим. Естественно, здесь культивировались совсем другие породы коров, чем там, на севере.

Работники в Джинголе приняли его легко и хорошо. Все знали, что Стив успешно работал старшим менеджером флагмана владений Маккендриков, и решили, что он прислан сюда Кэлом Маккендриком, чтобы сделать Джингол еще лучше.

И Стив действительно сразу включился в трудовую жизнь. Он любил свою работу, никогда не жалел для нее своего времени, но сейчас старался уйти в нее с головой, чтобы хоть немного отвлечься от мыслей о Мередит. Не помогало. Господи, лучше бы не было этого ее наследства, ведь оно только все усложняет.

Первые несколько недель Стив иногда вечерком заезжал в Алис-Спрингс, деловой и торговый центр огромной территории с массой животноводческих станций под названием Красный Центр. Алис-Спрингс еще и туристический центр. Сюда приезжали люди из Австралии и из-за границы посмотреть диковинные монументы, которых в Красном Центре в изобилии, и места потрясающей природной красоты. Такие виды бывают только в Австралии. Стив впервые приехал в эти места, и его ошеломила тропическая яркость и пышность природы посреди красной пустыни.

В этот день Стив, закончив дела на станции, сидел у стойки бара, попивая пиво с бутербродом.

Рядом с ним сидел у стойки местный парень Пит. Они болтали о том о сем.

Внезапно в бар ворвался старик с длинными седыми волосами, похожий на пророка. Он что-то возбужденно кричал. Присутствующие долго не могли понять, о чем он, пока не вмешался владелец бара Потом ввалилась шумная толпа. И только когда всеобщее возбуждение немного улеглось, владелец бара объявил, что разбился самолет, на борту которого был Гевин Ланкастер с сыном, его менеджер и кто-то еще, пока не опознанный.

– Вот так, Гевин Ланкастер мертв, а многие из нас думали, что он доживет до ста лет, – закончил он.

Пит повернулся к Стиву, внимательно вгляделся в его лицо и сказал:

– Послушай, парень! А ведь он, кажется, твой отец? Ты и впрямь как две капли воды похож на него. Ну, я в шоке. Я в шоке!

Стив не ответил. Он боялся, что голос не послушается его. На него всегда внимательно смотрели, он уже привык к этому. Но сейчас ему захотелось немедленно уйти.

Вернувшись к себе, Стив обнаружил телефонные сообщения. Все они касались происшедшей трагедии. Кэл очень переживал, что погибло так много людей. Конечно, семья будет на похоронах. Это входит в кодекс приличий.

Конечно, приедут могущественные Маккендрики, но я точно не поеду, думал Стив. Новость сильно расстроила его оттого, что погибли люди. Один из погибших был его биологический отец, другой – его брат по отцу, Брэд. И все равно он не пойдет ни на какие похороны. Он никогда ничего не значил для семьи. И семья ничего для него не значит.

Но он ошибся.

Снова вмешалась Судьба.

Дочери Гевина Ланкастера, Кэтрин и Сара, обе немного старше сорока, высокие элегантные женщины, не позволяли себе плакать на похоронах отца и брата. Рядом с ними у могилы стоял их брат по отцу, Стивен. Старшая, Кэтрин, смогла убедить его присутствовать на прощании с отцом. Стив был тронут их вниманием. Все трое были внешне очень похожи, это как-то объединяло их. Мужья сестер не смогли приехать. Один, видный экономист, выступал на симпозиуме за границей. Второй, известный кардиолог, не мог отложить серьезную операцию.

Очень многое произошло за неделю, прошедшую с момента ужасной катастрофы. Человек, который всю жизнь игнорировал само существование Стива, оставил ему огромную часть своего состояния. Поскольку и старший брат Стива погиб, суммарно это составило почти шестьдесят процентов всего имущества Ланкастеров. Со Стивом связался семейный поверенный Ланкастеров, который отнесся к нему по-отечески. Он рассказал Стиву, что Гевин Ланкастер тайно всю жизнь поддерживал своего внебрачного сына, организовал и оплачивал его обучение в престижной школе, а после окончания учебы, также оставаясь за сценой, помог ему с работой.

В запасе было еще много удивительных сведений. Оказалось, что Гевин Ланкастер хранил все отчеты о его, Стива, учебных и спортивных успехах. Такое и вообразить было невозможно. Глядя на фотографии, Стив глотал горький ком в горле. Человек, которого он всю жизнь презирал, потихоньку внимательно наблюдал за его жизнью. Правда, этот же человек сам выбрал жизнь без своего другого сына.

Может быть, его жена не хотела терпеть меня под своей крышей, думал Стив. Кто знает?

Поверенный говорил Стиву, что никогда не мог понять, почему Гевин поступал так, как он поступал:

– Вы же такой замечательный молодой человек, он решил компенсировать все в конце. С вашими сестрами у вас не возникнет никаких проблем, они обе тонкие и глубокие личности с сильным характером. Интересы обеих женщин и их выдающихся мужей лежат в других сферах, поэтому Эврока – гигантская станция, основа владений Ланкастера, – в вашем полном распоряжении. Кэл Маккендрик очень хорошо о вас отзывается, вы зарекомендовали себя высококвалифицированным специалистом в животноводстве. Наша фирма рада будет оказать вам любую помощь. И позвольте мне первому поздравить вас. И еще: ваш отец хотел, чтобы вы взяли имя Ланкастер. Мне кажется, он абсолютно прав.

Слава богатым, подумал Стив. Но богатство не может заменить отсутствие отца.

После похорон, на приеме, происходившем в большом доме Гевина Ланкастера в Эвроке, Стивен обнаружил, что теперь относиться к нему лучше просто невозможно. Вот что делает большое наследство, цинично думал он. Некоторые участники траурной церемонии проявляли к нему глубочайшее почтение. В его руках оказались могущество и власть. Стив и его сестры расхаживали по двум огромным залам, в которых проходил прием, пожимали руки, произносили принятые слова. Дурной сон, думал Стив, но они трое были вместе, и от этого становилось легче. Он видел, что Кэтрин и Сара любили отца, несмотря на все сложности его характера. Они очень любили и брата Брэда, которого, по их словам, всегда угнетала перспектива владения огромной станцией.

– Он хотел спокойной жизни. Спокойней могилы нет ничего, – со слезами на глазах сказала ему Кэтрин.

Повернувшись, Стив лицом к лицу столкнулся с Маккендриками. Для сторонних наблюдателей – а таких было немало – это выглядело так, как будто наследнику Ланкастера выражают сочувствие близкие друзья семьи. Эвен произнес несколько прочувствованных слов, даже Джоселин участливо положила руку ему на плечо.

Понятно, я теперь один из них, думал Стив, уставший от всего этого чудовищного лицемерия.

Кэл и Джинна, подойдя к нему, сказали именно то, что ему хотелось услышать. Они отошли, и Стив остался вдвоем с Мередит.

– Ну не удивительна ли жизнь? – с горькой иронией произнес он.

– Может быть, поэтому она так интересна? – Она не отрывала от него взгляда.

На Стиве были превосходно сшитый черный костюм, белоснежная рубашка и черный галстук. Все сидело на нем великолепно, он выглядел особенно красивым и будто укрощенным. Словно другой человек.

– Как ты, на самом деле – как ты? – спросила она, почему-то чувствуя себя отвергнутой и борясь с этим чувством.

– Главное, я богат. Даже твои родители готовы принять меня. Кто старое помянет, тому глаз вон, и всякое такое. – Он взглянул туда, где стояли Кэл и Джинна в центре небольшой группы. – Кэл и Джинна очень красивая пара. А где юный Робби?

– Он дома с Розой и дядей Эдом. Похоже, дядя Эд собирается жениться после десятилетнего вдовства. Благодаря Розе он припомнил о радостях жизни, которые забыл.

– Отлично, мне очень нравится твой дядя Эд. Он заслуживает счастья. А Кэл и Джинна все выяснили в своих отношениях?

– Кажется, да, но думаю, у каждого еще множество болезненных воспоминаний. Обнаружилось, что был целый заговор, чтобы разлучить их. Больно говорить, но моя мама и тетя Лоринда устроили его.

– Что-то меня это совсем не удивляет.

– Ты получишь приглашение на свадьбу, – продолжала Мередит, чувствуя себя под его взглядом неловко.

– Думаю, да, теперь – да.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – из-за его скептического настроения ей было очень трудно с ним.

– Ты и представить себе не можешь, что я чувствую. Это невозможно, – от ее близости его нервы плясали.

– Кстати, тебе очень идет черное, – она была похожа на грациозного черного лебедя.

Мередит взглянула на своего брата и Джинну.

– Я полечу с Кэлом. Я сделала ошибку, приехав сюда. Семья представлена. Прости, Стивен.

– Это не ошибка, Мередит. Нам надо поговорить, – сказал он совсем другим тоном.

– О чем? Ты в странном настроении.

– Конечно. За эту неделю на меня свалилось столько, что я с трудом справляюсь с собой.

– По-моему, ты хорошо держишься. И твои сестры очень внимательны к тебе. Я с ними обеими разговаривала.

– Они славные женщины, – его лицо смягчилось. – Никогда не забуду, как тепло они отнеслись ко мне. Очень много потеряно в моей жизни.

– Ты можешь все изменить, Стивен.

– Конечно, я все могу. Все мои проблемы решены. У меня деньги, положение, одна из легендарных станций страны принадлежит мне. У меня может быть девушка, о которой я давно мечтаю. Я не могу купить ее, но уверен, ее отец мне не откажет.

У нее дрожали руки.

– Тебе нужно только одобрение моего отца?

– Ну почему ты решила, что я о тебе? Я могу составить почетный список. Даже скандала не будет. Пресса постарается обыграть это, как библейский сюжет. Блудный сын возвращается домой. Всех волнуют только деньги и те, кто их имеет.

– Меня совсем не волнуют деньги, Стивен. Боюсь, и ты тоже. Ты весь пропитан желчью.

– Тебя не волнуют деньги потому, что ты богатая женщина, которая еще не научилась стоять на своих ногах.

Напряжение росло, скоро появятся искры.

– Странно, что ты вообще что-то видел во мне. До свидания, Стивен. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Искренне желаю тебе всех благ.

– Как мило! – Он поразил ее, схватив за запястье. – Если ты сейчас уйдешь, то никогда меня больше не увидишь, – он говорил очень спокойно.

– Но ты не можешь просить меня остаться?

– Именно: я прошу тебя остаться, – властно сказал он. – Неужели ты думаешь, что я позволю тебе так просто уйти? – он притянул ее так близко к себе, что люди в зале не могли этого не заметить.

– Ты сума сошел!

– Ничего подобного. Скажи своим, что ты останешься здесь, потому что мне многое надо тебе сказать. Скажи им, что с этого момента у тебя начинается новая жизнь.

При таком событии невозможно было не встретить Ким. И это произошло. Ким держалась доброжелательно, но Кэл видел скрываемую ревность. Конечно, встреча с Джинной не доставила ей ни малейшего удовольствия, но она хорошо прятала это, правда, не от Джинны. Джинна обладала редкой интуицией. Ким тайком внимательно осмотрела Джинну в поисках изъянов. Ни одного не найдешь, думал Кэл.

Ему бы так хотелось, чтобы горечь пережитого покинула его. Но на это нужно время. У него оставался вопрос к Джинне: почему она, узнав о своей беременности, не сообщила ему об этом? Он еще не был помолвлен с Ким, но, если бы и был, разорвал бы помолвку и женился бы на Джинне. Наконец решившись, он спросил Джинну. Ее ответ поразил его: она боялась, что он отнимет у нее ребенка.

– Как ты могла даже подумать такое?

– Я боялась тебя, боялась твоей семьи. Почему ты все время обвиняешь меня?

Это печальная правда, он обвинял ее.

Что касается Ким, она была очень несчастна после разрыва помолвки. И сейчас вновь чувствовала себя ужасно. Она верила – и Джоселин убеждала ее в этом, – что время пройдет и все наладится. А сейчас Кэл знакомил всех с предметом своей давней страсти, которая к нему вернулась. Да еще и с готовым наследником, по словам Джоселин – вылитым Кэлом. В одно мгновение человек, с которым Ким почти всю жизнь связывала свое будущее, Кэлвин Маккендрик, оказался для нее потерянным. Она перестала существовать для него. Встретившись, он смотрел на нее так, как смотрят на чужих. Но, знакомясь с этой женщиной, которая украла ее любовь, Ким нашла в себе силы произнести:

– Надеюсь, мы подружимся, Джинна. Желаю счастья вам обоим.

– Это твоя бывшая невеста? – спокойно спросила Джинна, когда Ким отошла.

– Она все еще любит тебя, – ее голос звучал грустно, она хорошо знала, что такое боль потери.

Кэла это не тронуло. Он искал кого-то, с кем хотел познакомить Джинну.

– Ким встретит хорошего парня и будет счастлива. Она и так потеряла слишком много времени на меня, – сказал он.

Сначала Ким должна забыть тебя, подумала Джинна. Нет, они никогда не станут друзьями с Ким. Какое счастье, что есть Мередит. Замечательный человек, умный, тонкий и добрый. Их дружба крепнет день ото дня.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Часам к пяти участники похорон покинули станцию – на самолетах, вертолетах, грузовиках, автобусах и прочем четырехколесном транспорте. Кэтрин и Сара тоже уехали. Перед этим они несколько часов беседовали со Стивом обо всем: об ужасной трагедии, унесшей жизни их отца и брата, о семейных делах, о его и их жизни. То, что Стив оказался в семье, не уменьшало для сестер боль утраты, но было само по себе радостью. Он вызывал большую симпатию. К тому же они понимали, что он возьмет на себя управление Эврокой и остальными станциями, а это для них огромное облегчение.

– Бог знает, что было бы, не приведи тебя Судьба в лоно семьи, – сказала Кэтрин.

У каждой из сестер было по две дочери, к которым они торопились вернуться. Они не взяли дочерей на похороны их деда и дяди, чтобы не прерывать школьных занятий, но, по правде говоря, погибшие не слишком интересовались ими, ведь они девочки. Печальный жизненный факт, и Мередит говорила об этом: некоторые отцы видят мало пользы от дочерей.

– К счастью, наших дочерей отцы обожают, – сказала Кэтрин.

– Мне бы хотелось познакомиться с вашими семьями при первой же возможности, – искренне сказал Стив.

– О, они полюбят тебя, – сказала Сара, смахивая навернувшуюся слезу.

Мередит и Стив, проводив сестер, вернулись в опустевший дом в полной тишине. Им очень непросто было вдвоем. Они, можно сказать, ходили на цыпочках, чтобы не открыть своих сердец и не обидеть другого. Удивительно, как любящие люди могут мучить друг друга из страха натолкнуться на равнодушие. Какая это мука – любовь.

Мередит остановилась у балюстрады и засмотрелась вдаль. Над ней было раскаленное добела небо с гигантскими перьями штормовых туч немыслимых цветов: пурпурного, фиолетового, цвета индиго, черного с полосками серебра. Сквозь тучи пробивались лучи солнца. Это было фантастическое зрелище в сочетании с пирамидами ярко-красного песка, которые окружали станцию с севера и юго-востока. На горизонте разыгрывал свои трюки мираж. Силуэты высоких тонких деревьев, лагуны со свежей прохладной водой в тени пышных пальм, суетящиеся люди. Из-за миражей в давние годы освоения Австралии погибало множество людей. Если им везло, они встречали племя аборигенов, которые знали дорогу из пустынь, знали, где есть вода, и всегда охотно помогали встречным. Ей было известно о многих пионерах, жизнь которых спасли аборигены. И ее семью в том числе.

Дом, в котором последние годы жил только Гевин Ланкастер со своим сыном Брэдом, производил странное впечатление. В его архитектуре английский ампир сочетался с викторианским стилем. Внутри были просторные комнаты с правильными пропорциями. Но дом явно нуждался в ремонте и в том, чтобы его любили, чтобы им интересовались. Тогда он производил бы благоприятное впечатление, в нем появилась бы аура. А пока он пугал своей заброшенностью.

– Скажи мне, наконец, что я здесь делаю? – спросила Мередит у Стива, когда он завел ее внутрь.

– Это же очевидно – составляешь мне компанию, иначе ты бы уехала с семьей.

Стив, как и всю предшествующую неделю, двигался словно во сне. Они шли по огромному пустому и неуютному дому. Мередит затаила обиду на Стива, она была здесь с ним совершенно одна, поэтому предприняла некоторые шаги для своей защиты. Они вошли в гостиную.

– Итак, дом в Эвроке, здесь жил мой отец. Довольно мрачный старый дом, да? Не удивлюсь, если здесь есть привидения, – он оглядывался вокруг себя.

– Да, и в нем жуткий холод, – кивнула она, содрогнувшись.

– Нет женщины. Не чувствуется прикосновения женской руки. Когда умерла его жена?

– Думаю, лет двадцать назад. Твои сестры вышли замуж в очень раннем возрасте, – Мередит знала истории семей.

– Наверное, спешили удрать отсюда.

– Теперь это твое место. Обычно у одиноких мужчин все разрушается. У дома запущенный вид, но все можно поправить.

– Он не просто запущенный, он неестественно тихий.

Действительно, их шаги были не слышны, потому что на полу лежал персидский ковер.

– Дом понял, что одна эра закончилась и началась новая, – произнесла Мередит в полнейшей тишине.

– Может быть, он не одобряет меня. Я полностью изменился, или это все же я?

Мередит не требовалось думать над ответом:

– Ты изменился.

– Как?

– Ты теперь коровий барон и держишься соответственно. Вернее, ты получил возможность стать самим собой.

Он сжал губы.

– Возможно, вас это удивит, мисс Маккендрик, но я всегда был самим собой.

– Ой, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть. Я имела в виду, что деньги дают уверенность.

– Тебе деньги уверенности не дали.

– Хочешь мне отомстить?

– Да, немножко, – он криво улыбнулся. – Это место нервирует меня. Как можно жить здесь?

– Сможешь, – она продолжала оглядывать все вокруг.

Он мог бы пригласить ее дизайнером, так хорошо, до мелочей, она представляла, как можно здесь все устроить. Благо тут немало по-настоящему красивых вещей, дорогих произведений искусства.

– Все можно привести в порядок и сделать очень красиво. И оригинально. Я люблю смешение разных стилей… Сегодня ужасный, очень тяжелый день. – В другое время она могла бы рассказать ему подробно, что нужно сохранить, что заменить, что переделать.

– Да, жуткий день, – Стив глубоко вздохнул. – Я похоронил отца и брата, с которым был незнаком. Мой брат мог бы постараться встретиться со мной, как ты думаешь?

Мередит чуть не заплакала, так горько он произнес это.

– Мы же слышали, каким странным и тяжелым человеком был Гевин Ланкастер. Уверена, он был тираном в семье. Наверное, не разрешал никому видеться с тобой, хотя все знали о твоем существовании, – ей очень хотелось утешить его.

– Я рад, что сестры пожелали встретиться со мной. Но все могло быть совсем иначе. Да что об этом говорить!

– Вмешалась Судьба. Тебе суждено было вернуться в свой дом.

– Дом? Ты говоришь, Эврока – это дом? – Мередит кивнула.

– Ты не можешь проклинать отца за все. В конце он вернул тебе свой долг. Теперь твой долг – все сохранить. Судьба, Стивен. Давай не будем об этом.

Они перешли в другую комнату.

– А тебе не кажется, что кто-то из прошлых веков идет за нами?

– У тебя слишком богатое воображение, – коротко ответила Мередит, хотя ей стало страшно и захотелось взять его за руку.

– Ты ведь тоже это чувствуешь.

Ему было не по себе, но ей, наверное, еще хуже. Стив знал, что стоит ему взять ее за руку или только притронуться к ней – и он не даст ей идти дальше.

На стене комнаты, в которую они вошли, висели семейные портреты.

– Посмотри, ты унаследовал фамильное лицо, – заметила Мередит.

– Я слышу это многие годы, – с оттенком сарказма ответил Стив.

– Очень красивое лицо. Могло быть и гадким.

– Лицо не беспокоило бы меня. Мне нужно было имя.

– Все это очень печально, но в прошлом. Сейчас имя у тебя есть.

– Да, и мой новый статус имеет огромное значение для твоих родителей.

– Где бы найти что-нибудь попить? Не отказалась бы от стакана вина.

Нервы Мередит были напряжены. Она понимала, что не устоит против его желания. Чувствовала, что ее трепещущее тело принадлежит ему. Разве это не доказательство любви к нему?

Они долго бродили по огромному пустому дому в поисках питья и еды – оба здорово проголодались.

– В какой комнате ты хочешь спать? – спросил Стив.

Мередит еще днем располагалась в комнате Кэтрин. Она сказала, что эта комната ей подойдет. О предстоящей ночи они говорили просто, словно двоюродные брат и сестра. Стив решил ночевать в комнате напротив, чтобы быть поближе.

– Ты не признаешься, что нервничаешь и побаиваешься, но я знаю, это так, – объяснил он.

– Я ведь в незнакомом доме. К тому же в такие дни все нервничают.

Стив кивнул, и они продолжили свой обход. Случайно они обнаружили обжитую и приятную комнату в подвале – отделанную и обставленную в деревенском стиле, с камином и двумя большими кожаными креслами. Там еще был длинный узкий обеденный стол и восемь стульев в стиле эпохи короля Якова I. И даже реалистическая картина над камином, изображавшая стадо у ручья.

– Лучшая комната в доме, – Стив удивленно осматривал помещение.

– Здесь кто-то проводил много времени, – заметила Мередит.

В подвале они обнаружили вино, как выяснилось, очень неплохое, и холодильник с продуктами: яйца, овощи, грибы, масло и бекон. Мередит приготовила яичницу с беконом. Некоторое время они ели, потом еще посидели, попивая вино и неспешно беседуя. От резкого порыва ветра распахнулась дверь, ведущая из подвала прямо наружу.

– Будет дождь, – сказал Стивен, закрывая ее, – я точно знаю. Все приметы и прогнозы предвещают сильную грозу. Если будет страшно, не жди приглашения, заходи.

– Извини, Стивен, ты не забыл, что я приехала из Коронационных Холмов?

– Может быть, это удивит вас, мисс Маккендрик, но здесь грозы намного страшней.

Молнии освещали комнату таким сильным и резким белым светом, что становилось больно глазам. Но ей не хотелось задергивать шторы, не хотелось остаться в кромешной тьме. Она прятала голову в подушках. Было холодно, возможно, надо пойти поискать одеяло. Почему бы и нет? Стивен не собирался приходить к ней. Он ждет, чтобы она низко поклонилась ему. Не может простить ее отказа.

Поехала бы, если бы любила меня.

А если нет, я исчезну из твоей жизни.

И вот что следует из всего этого. Что она сделала? Постаралась встретиться с ним. Это ее ошибка. А он? Попросил ее остаться с ним здесь, а потом держался с ней очень холодно.

Спокойной ночи, Мередит.

Спокойной ночи, Стивен. Она была несчастна, произнося это, но постаралась, чтобы голос звучал спокойно.

Оба были голодны, ни крошки не осталось на тарелках. Они нашли еще мороженое и консервированные персики. Когда выпили вино, Стивен приготовил кофе. Затем они говорили о том, как вести финансовый учет на станции. Мередит хорошо в этом разбиралась, она сделала несколько ценных предложений. Он шутливо пригласил ее работать у него. Поговорили о том, кто и как сможет заменить его в Джинголе. Говорили о многом, только не о своих отношениях.

Он не мог не понимать, что она не сумела бы сразу уехать с ним из Коронационных Холмов, у нее как-никак обязательства перед родными, да и ее дела на станции требовали завершения. Стивен с детства был лишен родительского внимания. По отношению к нему ни у кого не было никаких обязательств. Такой ужас для ребенка! Ее ответ да все бы для него изменил. Где-то в подсознании он считал, что она бросила его, хотя умом понимал ее обстоятельства.

А это его требование сегодня – чтобы она не возвращалась с родителями? Он же не мог думать, что для нее столь важно изменение его положения? Но она решилась выйти из-под родительского контроля. Судьба вмешалась и помогла ей.

Около трех часов ночи начался сильный ливень. Налетевший порыв ветра распахнул окно в ее комнате, через него хлынул поток дождя, заливая штору и пол. Мередит зажгла лампу у кровати и встала, чтобы закрыть окно. Это оказалось трудным делом, ее сразу залило водой, насквозь промочив пижаму, которую оставила ей Сара. Неожиданно разбилось стекло в средней створке окна, она отскочила, чтобы не порезать босые ноги.

– Мередит? – Стивен встревоженно стучал в дверь.

– Открыто.

Стив ворвался в комнату без рубашки, в наспех натянутых джинсах.

– Не двигайся, – он сразу оценил ситуацию.

– Ты тоже босой, – предупредила она.

Он сорвал штору, быстро собрал ею осколки на полу и отодвинул всю кучу в угол. Затем одной рукой приподнял ее и перенес подальше от окна.

– Ты совсем промокла.

– Ты тоже.

– Пойдем, у меня есть полотенца.

Она пошла за ним в ванную, мокрая пижама прилипла к ней, как вторая кожа. Он накинул на нее большое банное полотенце.

– Сними-ка все мокрое.

– Извини, но не под твоим взглядом.

– Я отвернусь.

– А что будем делать, там ведь вода льется в окно? – спросила Мередит, стягивая с себя мокрую одежду.

Обернув вокруг тела полотенце, она старалась успокоиться, но все в ней было напряжено до предела.

– Мы должны молиться, чтобы ураган кончился или ветер сменил направление. Либо я как-нибудь заделаю окно. Можно повернуться?

– Да.

– Я бы мог и в зеркале тебя увидеть. – Она вспыхнула от этих слов.

– Да я пошутил. Правда, сегодня мне совсем не до смеха. Ох, у тебя кровь на ноге.

– Я не знала, – она не заметила пореза.

– Дай мне посмотреть.

– А мы не собираемся заделать окно? – она понимала, куда обстоятельства могут их завести, но не отказалась бы от этого даже из-за торнадо.

– Подождем, когда дождь кончится, а сейчас я посмотрю твою ногу Сядь. А, маленький порез, заклею пластырем, только сначала остановлю кровь.

Присев на корточки, Стив бережно взял в руки ее ступню. Взглянув на нее с искорками в глазах, он добавил:

– Пальчики на ногах у тебя такие же красивые, как на руках.

Вероятно, это был лучший комплимент в ее жизни, потому что Мередит показалось, что ее всю охватило пламя. Он поднял ногу повыше, прижал губы к чувствительной коже на подъеме и нежно провел языком до кончиков пальцев.

Она простонала:

– Стивен!

– Боже, как ты красива! – он сказал это так нежно, что она заплакала.

– Мередит! Что ты? Что с тобой? – он был трогательно озабочен и расстроен.

Она опустила голову ему на плечо и глубоко вздохнула.

– Я так скучаю по тебе. Господи, как мне тебя не хватает. Я хочу тебя обратно.

– И я хочу тебя обратно, – он встал и прижал ее к себе. – Скажи, что любишь меня, иначе не отпущу.

Она приникла к этому удивительному стройному телу, волосы на его груди щекотали ее щеку. Удовольствие, которое она испытывала в его объятиях, было безмерным. Все хорошо. Здесь я счастлива. Здесь я на своем месте. Она сладостно вздохнула, утопая в своей любви.