Текст книги "Мы не говорили об этом, мама"

Как сложно было сказать «люблю», мама

Евгения, редактор, 33 года

Мое эссе – это напоминалка и для меня самой, и для других: не ждите особого повода, праздника, чтобы сказать человеку о своих чувствах. Сделайте это ритуалом, говорите о любви в конце каждого телефонного разговора и перед выходом из дома. Мы не знаем, что может произойти с нами в любой момент. Любовь – это то, что помогает нам дышать, двигаться дальше, да и просто жить.

Лучшего времени, чтобы сказать: «Мама, я тебя люблю», чем сейчас, вы не найдете. Не ждите, когда будет поздно.

Видели ролик в TikTok, где человек предлагает прохожим позвонить маме и сказать «Я тебя люблю»? Практически все избранные явно смущаются, но звонят, включают громкую связь и произносят три заветных слова. Реакция матерей удивляет еще больше, чем смущение прохожих. «Что случилось?», «Почему ты это говоришь?», «Что ты натворил?». Почему мы так боимся говорить «люблю» самому дорогому человеку? Может, думаем, что эту любовь надо заслужить или не услышим в ответ того же самого?

Однажды подруга меня спросила, почему я почти никогда не отвечаю на ее «люблю» и в лучшем случае ставлю в ответ смайлик-сердечко. И я задумалась, стала вспоминать. В нашей семье не было такой привычки – говорить об этом по случаю и без, казалось, что все и так понятно. Мы выражали любовь не словами, а делом: помню, как мама спала на составленных рядом стульях в больнице, чтобы ночью дежурить у моей кровати; как хвасталась всем знакомым и друзьям, показывая имя редактора в выходных данных первой моей изданной книги; как приносила новые платьица, чтобы порадовать меня. Я же выражала свои чувства через подарки, даже когда была ребенком, всегда старалась что-то придумать, как-то порадовать маму. Но фраза «Я тебя люблю» звучала в основном по праздникам и вызывала волнение, словно перед экзаменом. Нормально ли это? Не думаю. У меня никогда не было сомнений в родительской любви, но почему, почему это было так сложно?

Уже будучи взрослой, я стала обращать внимание, что во многих семьях нет такой проблемы и говорить «люблю» принято по тридцать три раза на день. По телефону, лично, между делом, в радости, в гордости и даже в печали. Такое простое, согревающее и приободряющее слово «люблю». Как же я жалею, мама, что когда-то не спросила, почему так сложилось, как было принято у нее с родителями, жалею, что сама так редко говорила и всегда ждала какого-то повода.

Прошло уже восемь лет, а сказать: «Мама, я тебя люблю», – теперь могу только запрокинув голову в небо. Сказать и надеяться, что ты слышишь меня, мама.

Фабула дела о моем взрослении

Татьяна, 27 лет, юрист, репетитор, человек в творческом отпуске

У меня сложная история отношений с мамой. Она в целом с хеппи-эндом, но некоторые части сюжета очень хочется забыть.

Я принимаю участие в этом проекте, чтобы систематизировать свою историю; поделиться ею наконец с кем-то; осознать то, какой путь прошли мы с мамой в наших отношениях. И чтобы лучше понять, что делать с теми вопросами, которые мы пока с мамой еще не обговорили.

Мое эссе пережило в процессе написания несколько итераций – и с каждым разом оно становилось все более откровенным, личным и пугающим даже меня саму.

Какая моя мама? Человек очень эмоциональный в обществе и очень холодный для близких. Что я к ней испытывала в детстве? Страх, уважение, вот любви не очень помню. Да она и сама так говорила: «Не надо меня любить – меня надо уважать». Папа – человек, очевидно, мягкий, ну а как тут иначе? С такими женщинами ты либо под них подстраиваешься, либо уходишь от них, либо пытаешься забыться в алкоголе, а можно и чередовать все это. Внешне я похожа на папу, а вот по характеру больше в маму, поэтому дальше по жизни мы схлестнулись не на шутку. И спасибо ей за привитую жесткость, иначе я бы не выстояла.

Чтобы лучше представить себе царящую в доме атмосферу, расскажу самые въевшиеся в память истории из детства.

Лето, мне лет пять, во дворе девчонки прыгают через резиночку – и я хочу. Но накануне я забыла помыть свою обувь, и мама убрала всю мою обувь, кроме зимних сапог. И в июле я иду прыгать через резиночку в сапогах. В процессе мне, естественно, стало жарко, и я их сняла. Ноги я поранила, конечно, – не совсем в мясо, но поранила. Мораль для меня была в том, что, если не ценить вещи, их можно лишиться.

Мне лет двенадцать, я, кажется, потеряла ключи от маминого кабинета. Она учитель в школе, и я оставляла верхнюю одежду и обувь у нее в кабинете. Я в панике ищу! Мама еще говорит: «Ну все, теперь меня посадят из-за твоей рассеянности, ведь из кабинета могут все украсть!» Я часа четыре ходила по району, обыскала все, что можно было. А вечером мама вынула эти ключи из своей сумки. Это прямо по фильму «Место встречи изменить нельзя», где Жеглов учит Шарапова убирать в сейф уголовные дела. Вот такая мораль: у каждой вещи должно быть свое место.

Мне лет четырнадцать. У меня для школы одна пара брюк, одна юбка и две кофточки. И я сказала маме, что хотелось бы больше, но основная мысль ее ответа была в том, что я вообще ни на какую одежду еще пока не заработала. И она собрала все мои небольшие пожитки в пакет, закрыла меня в квартире на хитрый замок, который открывался только снаружи, вышла из подъезда, а когда я выглянула в окно и увидела, как она уходит, пакета у нее с собой уже не оказалось. Я смотрела в окно и понимала, что у меня больше вообще нет одежды, я плакала и не знала, как быть. Конечно, я была готова рыть помойки в поисках того мешка и целовать эти кофты, только бы их вернуть. Вечером оказалось, что пакет стоял прямо за входной дверью в квартиру. Больше про кофты я не заикалась. Мораль: если за тебя платит кто-то другой, то твои права ограниченны.

Я переживала гамму чувств к маме: в основном, конечно, это были страх, злость и отчаяние, потому что альтернатива жизни с мамой – это детдом, а там бывают истории и похуже. Обнадеживало только то, что мое совершеннолетие неизбежно наступит, а вместе с ним придет и долгожданная свобода. От меня требовалось хорошо учиться, прилично одеваться, не позорить ее в обществе взрослых и не создавать ей юридических проблем – и я все это неплохо делала.

Справедливости ради скажу – было очень много и хорошего: я знала, что мама за меня всегда заступится; она привила мне любовь к путешествиям; она научила меня быть пунктуальной и ответственной. Вообще, как школьного учителя и особенно как классного руководителя все очень уважали маму. Ей в классное руководство давали обычно самые сложные классы – с конфликтами, с детьми на учете в детской комнате милиции, и она отлично справлялась, становясь «вожаком стаи». Она умеет находить общий язык с проблемными детьми, а я, как мне кажется теперь, доставляла слишком мало проблем в детстве, поэтому ей было не очень понятно, как быть со мной.

Конечно, у нас был конфликт и по поводу выбора направления моей учебы, но я настояла на своем варианте – игнорирование в качестве наказания меня уже не особо пугало. Я выбрала юридический факультет – и это одно из самых правильных моих решений. Дальше будет практически драма с элементами детектива!

Итак, я поступила в престижный университет на бюджет, а родители мои в это время все-таки решили развестись. Очень важно было не оставить меня «безотцовщиной» до совершеннолетия. Таким было требование моих бабушек. Но «развестись» пришлось и мне тоже: мне нужно было выбрать, с кем остаться жить. Ну уж точно не с мамой, поэтому я решила уйти с папой жить к его маме, моей бабушке А.

В тот день из-за меня впервые вызвали полицию. Я, правда, уже не помню, на что именно в моем поведении жаловалась мама, но полицейские быстро приехали и так же быстро уехали. Мне было противно и стыдно, что к нашему конфликту присоединяется общество – полиция, соседи. Мамин рассказ новоприбывшим о моих злодеяниях становился все гуще и страшнее. В тот вечер мы с папой уехали жить к бабушке А.

Первый курс, моя первая сессия и первая взрослая любовь по имени В., а у меня тут такой раздрай – ну ничего, приходилось совмещать. Новая любовь достаточно быстро случилась и у папы, поэтому мне с его стороны доставались пьяные страдания, а его новой любви по имени О. – позитивные эмоции. Но это все равно было намного лучше, чем раньше, – я впервые почувствовала свободу! Ничего криминального делать я не начала, правда, в какой-то момент поняла, что совершенно не знаю, кто я – какая мне нравится одежда, еда, прическа? Я только было начала погружаться в мир самопознания, как через несколько месяцев приехала мама вроде бы даже мириться. В тот вечер у нее были какие-то жуткие метания: от объятий до опрокидывания кастрюли с супом, а под занавес опять полиция – вот и зрители приехали.

Родители делили имущество через суд, и я ездила на заседания поддерживать папу. Реакцию мамы можно было предугадать: конечно, она злилась на меня и очень жертвенно вела себя в суде, а я наслаждалась своей взрослостью, и мне было ее не особо жаль. Она тоже была поддерживаема – своей новой любовью, всеми нашими общими знакомыми и на 50 % Семейным кодексом, в соответствии с которым всё в итоге и разделили.

С моей первой любовью В. мы расстались. Наши отношения строились на том, что я помогала ему с учебой, а он помогал мне периодически забывать обо всем происходящем. Но в какой-то момент я поняла, что больше не могу тянуть одновременно работу репетитором, свою учебу и его учебу. Хоть он был и старше меня и тоже имел неидеальную семью, но понять меня не мог, да и не особо старался. Я не печалилась из-за него – у меня было очень плотное расписание, и печаль туда не вписывалась.

Наступил второй курс, папа съехался со своей новой любовью и деньгами мне не помогал, месяцами не звонил и не встречался со мной. Когда он сказал, что не сможет выполнить свое изначальное обещание по финансовой поддержке, я ехала в поздней электричке с занятия. И я так плакала, что меня утешал какой-то бомж из этого вагона. Вот уж где не ждешь моральной поддержки! Я, кстати, последние несколько лет под каждый Новый год помогаю благотворительным фондам, которые поддерживают бездомных, потому что добро надо помнить.

Мама, конечно, тоже не собиралась мне финансово помогать, высылала только треть оплаты коммунальных платежей за квартиру, остальное я платила сама. Высылала она почтовыми переводами, чтобы, если что, это можно было бы счесть доказательством в суде. Я ежемесячно выстаивала огромные очереди на почте и для получения денег заполняла какой-то бланк, где разве что группу крови не спрашивали.

Я вообще перешла на самообеспечение. Это было очень нелегко: очная учеба, которую нельзя прогуливать, работа по вечерам, подготовка к семинарам, которая проходила в основном где-то в дороге. Жили мы в квартире с бабушкой А., поэтому бытовые обязанности делили пополам, еще что-то из денег мы брали на жизнь из ее пенсии, остальное непременно всегда откладывалось ею «на смерть». Как-то надо было встраивать еще и домашнее хозяйство в мой график. Вот убиралась я всегда хорошо, а с готовкой было не так просто – иногда получался синий суп, иногда задымление на кухне от неудачной пахлавы.

Но о спокойной жизни можно было только мечтать: мама подала на меня в суд для оспаривания моего права собственности на квартиру. Я в это не верила какое-то время и пару дней пребывала в ступоре. Конечно, хотелось приобрести юридический опыт, но не такой же ценой. Мне не хотелось осознавать реальность происходящего, но пришлось – нужно было продумывать стратегию защиты. Суд я в итоге выиграла.

Я помню, что, когда заседание закончилось, я сказала маме, что так больше не может продолжаться и нам нужен психолог. Мы встретились втроем – мама, я и психолог. Нам с мамой дали задание: написать на листочках претензии друг к другу, чтобы их потом обсудить. Мы написали – и я свои прочитала: у меня получилось одиннадцать пунктов, а у мамы один: «Ты меня не уважаешь». Еще она сказала, что эти одиннадцать претензий я могу выгравировать потом на ее могильной плите. Очень ловко – и меня унизила, и вопрос не решила, и получила письменный артефакт для коллективного страдания с подругами.

В начале третьего курса случилось много важных событий: со мной захотела общаться, дружить, а потом еще и съехаться папина новая жена О. Я так хотела заботы и ласки, похожей на материнскую, что была совершенно не против. А еще у меня появился молодой человек Ю. Кажется, жизнь стала налаживаться: я живу с папой, хорошо общаюсь с О., строю отношения с Ю., учусь, работаю, и никто меня ни в чем не ограничивает.

У папы с О. были отличные отношения, правда, не лишенные манипуляций со стороны О., но я смотрела на это с замиранием сердца – как хорошо, оказывается, жить без скандалов, а еще я увидела, как мужчины падки на похвалу. Но счастье длилось недолго: папина жена О. не работала, ее дочь была школьницей, а папу через пару месяцев уволили. И оказалось, что обеспечивать всех должна я, двадцатилетняя студентка. Я была с этим категорически не согласна.

Был декабрьский вечер, и для разговора на кухне собрались я, папа и О. Она что-то кричала, в чем-то меня обвиняла, а я смотрела на папу. Смотрела, как я на него похожа: цвет волос и глаз, высокий рост, широкие плечи. Только он такой слабый – сидит и молчит – и никак меня не защищает, эх…

В итоге по возвращении после новогодних праздников от подруги я поняла, что мой ключ к нашей съемной квартире не подходит, а вещи, как мне сообщили, были вывезены к маме, то есть по месту моей прописки. Менял личинку двери и вывозил вещи мой папа. По традиции самые кризисные моменты приходились на время сессий, которые я продолжала закрывать на «отлично», хотя никто не расстроился бы, если бы я вообще бросила университет.

С мамой мы пытались вместе жить месяц, но все осложнялось тем, что многие вещи в квартире по решению суда о разделе имущества принадлежали ей, и пользоваться ими она мне не разрешала. К слову сказать, среди этих вещей был и унитаз.

Как тебе такое, Илон Маск? Надо было съезжать, но куда? Бабушка А. мне в проживании отказала по просьбе сына, моего отца на секундочку.

В итоге я переехала жить к моему молодому человеку Ю. в Подмосковье. Когда я туда ехала, я думала, что все проиграла, но на самом деле я приобрела кое-что, что помогает мне и сейчас каждый день. Жил Ю. с родителями и сестрой. Я прожила с ними восемь месяцев и обратила внимание на то, как строят отношения его родители. Я никогда такого не видела. Они были вместе больше двадцати лет, а общались так, как будто только поженились. Сейчас я замужем (не за Ю.), и я строю свои отношения с мужем именно так.

Что у нас там по юридической части в том году? Теперь папа решил подать на меня в суд с целью оспаривания моего права собственности на квартиру. Кроме того, родители зачем-то пытались объявить меня в розыск. А еще мама, папа и его жена О. как-то узнали адрес квартиры, где я жила с Ю., и приехали туда со скандалом. Как видите, противостояние общему врагу, то есть мне, объединяет в неожиданные коалиции.

Я до сих пор не поняла, какова была цель их визита, но в тот день, когда эти трое приехали, я остро прочувствовала фразу о том, что зверя не нужно загонять в угол, он начинает кусаться. Так вот, я готова была кусаться. Я ощутила, что искренне не понимаю, как могла родиться у этих людей, за что они меня так гнобят и преследуют, и что отныне все моральные принципы не имеют значения. Я решила продавать квартиру, жить в которой не могла, а коммуналку за нее платила. Выписать родителей из квартиры я по закону, к сожалению, не могла, даже будучи собственником. Я понимала, что родители на продажу квартиры не согласятся, но мне было все равно, я, в принципе, знала обходные пути. Моей целью было получить хоть какие-то деньги с продажи, купить в глубоком Подмосковье маленькую однушку и затаиться там от всего мира. Так в моей жизни появилась риелтор И. Как выяснится позже, И. совместила в себе функции риелтора, а еще частично мамы и ангела-хранителя.

Итак, четвертый курс. Мою бабушку А. положили в психиатрическую больницу – это папина жена постаралась, напрягла связи. Судя по всему, это было сделано для дальнейшего оформления опеки над бабушкой и переоформления 5/6 квартиры, которой владела бабушка, на папу как на опекуна. Бабушка А. позвонила мне с просьбой о помощи. Мы с И. спрятали бабушку от ищущих ее папы и его жены О. на даче у И. и переоформили эти 5/6 бабушкиных долей на меня, чтобы решить вопрос с опекой. Все это происходило в сентябре, я слабо помню себя в это время, но если к нему был бы нужен саундтрек, то, наверное, он был бы из фильма «Миссия невыполнима».

Меня очень поддерживала риелтор И., без нее я бы не справилась. Я помню, как она везла меня к бабушке А. для разговора о переоформлении на меня тех 5/6 частей в квартире. Мы заехали на заправку, она купила мне сок в стеклянной бутылке и шоколадку. Это было так трогательно и… похоже на праздник в концлагере. Риелтор И. стала для меня опорой в то время, я многому научилась у нее, в том числе поведению в конфликтах. Мы и сейчас общаемся, и ее мнение для меня очень важно.

Пока я прятала бабушку на даче в глубоком Подмосковье (а еще училась и работала, конечно же), сестра моего молодого человека Ю., до сих пор впечатленная приездом моих родителей, решила, что я действительно неблагонадежная девушка: мои родители обо мне плохо отзываются, а я еще и пропадать куда-то стала. В общем, дело кончилось моим расставанием с Ю., а чуть позже мы вернулись с бабушкой А. в ее, а теперь уже, получается, на 5/6 мою, квартиру. Расставание в этот раз я переживала больнее: снова этот разговор на кухне, снова выбор не в мою пользу.

Как выяснилось, в то же время оставшуюся 1/6 долю бабушкиной квартиры у дальних родственников выкупил папа. Он оформил эту часть на имя своей новой тещи – знакомьтесь, новый герой нашего драматически-детективного рассказа – Л. Н., опытная в вопросах дожимания людей женщина, которая всегда могла прикрыться преклонным возрастом и имитацией маразма.

Юридическая сводка: Л. Н. угрожает продать свою долю в квартире бог знает кому и регулярно приезжает со скандалами; у меня по закону преимущественное право покупки 1/6, но нет денег – и, судя по динамике продаж, деньги будут нескоро; моя мама на всех потенциальных покупателей квартиры вызывает полицию. Я поняла, что Л. Н. наши с ней скандалы, скорее всего, записывает на диктофон, поэтому открыто говорить с ней я не хотела и нашла гениальное решение: соседи из квартиры напротив, алкоголики со стажем! Во время приездов Л. Н. я просто стучалась к ним, обещала «накрыть поляну», и все: люди с маргинальной внешностью и мастерски владеющие русским матом приходили меня защищать! Что касается мамы, риелтор И. вела с ней переговоры, которые в целом немного улучшили ситуацию. Правда, в маме проснулась ревность по отношению к И., я такого поворота событий не ожидала и не очень понимала, что же делать дальше.

Помогла случайность. Папа почему-то решил, что О. беременна, и сказал об этом бывшей жене, то есть моей маме, которая испугалась перспективы получить прописанного в квартире ребенка, поэтому согласилась на продажу квартиры с условием отдать ей половину денег или даже больше.

Кстати, отдельная форма издевательства – это то, как моя мама покидала уже проданную квартиру: в день икс она позвала в квартиру многих наших общих знакомых и собирала последние вещи под страшные рыдания, а знакомые подходили ко мне и матюкали за то, «до чего я довела мать». Причем на передачу ключей в тот день мама специально пригласила меня на раннее время, а я в силу своей пунктуальности, к сожалению, не опаздываю.

Продажа была очень сложной, но в итоге удалась: маме купили квартиру, мне осталась примерно треть денег, из которой я оплатила стоимость 1/6 нашей с бабушкой А. квартиры (кстати, мне пришлось тоже обратиться в суд, чтобы он назначил адекватную цену этой доли и заставил Л. Н. продать ее мне); остаток денег я положила на вклад.

Ну что, финал драмы с элементами детектива?! Извините, если утомила. Итоги: красный диплом, неплохие заработки как репетитора и квартира, где никто уже не мог меня достать.

Я не стала включать в рассказ еще нескольких персонажей, которые просто словесно оскорбляли меня все эти четыре года (другая моя бабушка, например); несущественные для описываемой темы юридические разбирательства, в которые я так или иначе оказалась втянутой; и мои путешествия с друзьями, которые стали настоящей отдушиной в то время.

После этой истории на меня еще несколько лет валилось немалое количество проблем и вызовов, но с ними я справилась достаточно легко – у меня теперь высокий уровень толерантности к жизненным трудностям. Проблемы разрешены, и вот уже две недели, как я живу свою новую жизнь – заботу о материальном вопросе полностью взял на себя мой прекрасный муж, а я «ушла в отпуск», которого мне так не хватало все эти годы. Я сейчас временно живу одна в теплой стране, высыпаюсь и хожу на море загорать, купаться и плакать. Может быть, я даже наплачу новый небольшой водоем. Написание этого эссе пришлось как нельзя кстати по времени!

Теперь от драмы с элементами детектива вернусь к жанру эссе «Мы не говорили об этом, мама…». Отношения у нас с мамой сейчас хорошие (неожиданно, да?). Я вообще человек, который ни на кого не держит зла. И у меня есть некий страх деанонимизации, потому что она могла бы навредить нашему хрупкому миру с мамой. Знаете, иногда люди как бы молча договариваются не ворошить прошлое. Вот это наш случай. К тому же многими детьми замечено, что на неудобные факты из прошлого родители часто говорят: «Не было такого, чего ты придумываешь?» С другой стороны, я хотела бы поделиться своей историей, чтобы вдохновить на прощение тех, кто сомневается. И еще чтобы вдохновить на борьбу за свои права тех, кто боится.

После всего этого я так же люблю свою маму: она воспитала меня так, что я все могу выдержать. У нас по-прежнему не принято говорить о чувствах, но иногда я говорю, что люблю ее, а она отделывается шуткой, потому что по-другому не умеет. Но это очень приятные мгновения.

Пару лет назад мы были в путешествии вдвоем с мамой, и я увидела совсем другую женщину: не такую уж рациональную и холодную, а очень даже кокетливую и милую. Мне даже показалось, что ученик превзошел учителя: я во многом рациональнее и холоднее, чем она. Мы прожили месяц и ни разу не поругались – я считаю, что это грандиозный успех!

Мы много о чем не говорили, мама. Даже историю, рассказанную выше, ты знаешь не полностью. И не надо. И мы много о чем, скорее всего, и не поговорим, потому что это больно или заранее понятно, что мы придерживаемся разных точек зрения. Думаю, мы вряд ли когда-то поговорим о сексе, например. А что касается того, могут ли быть правы более молодые, точно разойдемся во мнениях. Ну и давай тогда говорить, скажем, о тортиках – я признаю твою экспертность в этом вопросе и готова со всем соглашаться. Просто я больше не хочу воевать!

Какая моя мама сейчас для меня? Красивая и сильная женщина, которая всю жизнь шла к тому, чтобы любить того, кого хочет она сама. Она чрезвычайно пунктуальна, например, перед вылетом может за семь часов приехать в аэропорт. Я хотела бы спрашивать у нее совета по воспитанию моих будущих детей, она, конечно, будет брюзжать о том, что молодые ничего сами не умеют, но будет участвовать в этом с радостью и знанием дела. Она и сама все еще пытается выстроить отношения со своей мамой: моя бабушка умеет хорошо сочувствовать проблемам, но совершено невыносима «в мирное время», поэтому сама создает нам всем проблемы. Моя мама очень вкусно готовит и умеет шить; она яркая, любит красиво и строго одеваться, любит украшения. Ее уважают на работе – коллеги, родители детей, ученики. Моя мама готова всегда отстаивать свои права, она достаточно авторитарна, и ее не переделаешь. При этом она кокетлива и умеет производить впечатление на мужчин. Она интересный собеседник и обладает отличным чувством юмора. Мама классная, а я во многом на нее похожа: у меня ее форма носа и губ и костяная шишка под коленкой, а еще я такая же сильная и ответственная.

Но во многом я и не похожа на нее: я смогла довериться своему мужу, в том числе в финансовом плане; я умею прощать, просить прощения и говорить о чувствах; я более демократична в общении.

Я считаю, что достаточно сепарировалась от родителей. Мне нравится, что у них есть личная жизнь, свои интересы. И что интенсивность нашего общения может быть любой – от 0 до 100 %. Мне, в принципе, при любой комфортно.

Мне приятно, если ты, мама, одобряешь мои действия, но это не влияет решающим образом на принимаемые мною решения. Более того, я заметила твою удивительную особенность: те решения, которые вначале ты особо остро критикуешь, в итоге чаще всего ты больше всех и поддерживаешь. Ты, конечно, странная женщина, но что-то мне подсказывает, что за все то, что я делала для борьбы за свои права в судах, ты мною тоже гордишься.

Мне в жизни повстречалось немало людей, от которых я взяла что-то, чего нельзя было перенять от моей мамы или моего папы. Я им всем тоже благодарна. И мне нравится, что есть такая возможность: черпать информацию, поддержку и модели поведения из других источников, а значит, ничего не предопределено тем, какая у тебя семья. Чужие по крови люди тоже могут иногда становиться самой важной твоей опорой, источником сил и вдохновения.