Текст книги "На 4 кулака"

Глава 11

Из обморока меня вывел один из оперов, до приезда которых я, бедная, несчастная и никому не нужная, так и валялась на земле, в груде хлама. Причина кроилась в том, что в суматохе обо мне попросту забыли. А в чувство он меня привел одним недовольным замечанием:

– Что ж вы наврали? По телефону сказали – один труп, а на деле-то их два!

Я резво вскочила на ноги: мне совсем не улыбалось быть утрамбованной в черный пластиковый мешок и позже быть вскрытой в морге. Чтобы убедить стража порядка в своей полной живости-здоровости, нужно было попасться ему на глаза, но полицейский уже успел отвернуться от меня к другому трупу (ой, то есть к единственному трупу, конечно), поэтому пришлось подходить сзади и трогать его за плечо. Сделала я это бесшумно, так как сама еще пребывала в шоке и кричать не могла. Машинально обернувшись на постукивание и вдруг увидев перед собой «второй труп», он резко дернулся в противоположную сторону и со словами «чур меня» принялся самозабвенно креститься, но, нарвавшись на здоровый ребяческий смех, понял, что произошло. Почему-то он обиделся и погрозил мне пальцем. – Эх… Нехорошо!

Мы долго не могли разойтись по домам. Вначале полиция брала у нас показания, затем приехал фургон с местного телеканала, что сильно разозлило полицейских, и они принялись выпытывать у нас, кто им сообщил, а самих журналистов стали прогонять. Представители СМИ, в свою очередь, пытались взять интервью у нашей классной руководительницы и некоторых одноклассников. Предвосхищая их интерес к моей персоне (я была уверена, что кто-то непременно укажет на меня, как человека, нашедшего уже два трупа), я решила по-английски удалиться, повторив Танькин путь почти след в след.

По дороге домой позвонила взволнованная мама.

– Ты чего так долго?

– У нас субботник был вместо двух последних уроков.

– Значит, ты должна была вернуться еще раньше! – Мама все еще помнила, что представляли собой субботники, несмотря на то, что давно уже не работала в госучреждениях и тем более не училась. – Что-нибудь случилось?

– Ну как сказать… Я труп нашла. Опять.

– А-а, труп… – протянула мама. – Я уж думала, что-то серьезное стряслось!

Вот так. Получается, трупы в нашей семье перестали считаться достопримечательностью.

Через некоторый период времени я вновь сидела перед Акунинским в его кабинете, по которому, признаться честно, успела соскучиться. Оказалось, интерес местных СМИ к происшествию вызвал переполох среди высоких чинов, и моего ненаглядного следователя скоренько прикрепили к делу. А уж он-то быстро выведал, кто обнаружил тело.

– Образцова, опять труп! Как не стыдно? – выразил он свое отношение. Да, в человеке явно присутствует редкостное чувство юмора. Он так говорит, как будто я специально их ищу.

– Борис Николаевич, а разве она не выпала из окна? Ее что, убили?

– Откуда знаешь, что убили? – прищурил один глаз следователь.

– Иначе бы я тут не сидела, – проявила я чудеса логики.

– Верно. Преступник обставил все так, точно она выпала из окна и ударилась затылком о металлический предмет, которых на участке, точно собак, что и повлекло за собой смерть. Но так могло показаться лишь на первый взгляд. В ходе выполнения экспертизы выяснилось следующее: ее ударили сзади каким-то тяжелым тупым предметом, затем, уже мертвую, скинули вниз. А потом преступник или его сообщники, или кто-то еще, забросали тело ветками и придавили холодильником, чтобы скрыть, – это установили эксперты. Вот такие пироги.

– Пироги? – Мне сразу захотелось есть.

– Да. Ну рассказывайте, Юлия Сергеевна, при каких обстоятельствах вы обнаружили очередной, – он сделал особое ударение на слове «очередной», словно их было не два, а все восемьдесят, – труп.

Я решила не обращать на его колкости внимания.

– Ну иду я, значит, себе, никого не трогаю, фантики собираю и вдруг натыкаюсь на тапочку.

– Какую, позвольте, тапочку? – по обыкновению перебил он даму.

– Обычная розовая тапочка с пушистым помпоном. А тут еще эта громадина! Сколько мы с ним натерпелись! Но вторая же тоже нужна!

– Погоди, что за громадина? С кем натерпелись? Ты о чем? Какая вторая?!

Почему это так часто происходит? Это во мне дело или в том, что следователь медленно думает и не очень внимательно слушает? Вздохнув, я осознала, что все-таки во мне, и рассказала историю еще раз, старясь теперь звучать вразумительно, логично и последовательно. Так как Акунинский кивал и слушал не перебивая, я заключила, что справилась с задачей, но подтвердить вслух он это не успел: зазвонил старенький телефонный аппарат, заваленный кучей бумаг, из-за чего его даже вначале не было видно. Борис поговорил всего минуту, записав что-то на листочке. Как оказалось, установили личность убитой. И сейчас он задал вполне прогнозируемый вопрос:

– Ты знала Колесникову Елену Олеговну?

– Кого? – искренне не поняла я сначала.

– Ту женщину, труп которой ты обнаружила. Разумеется, ты и никто другой. Почему все время ты?

– Так на какой вопрос мне отвечать? – строго спросила я.

Он вздохнул.

– На первый.

Ну вот, приехали. И что прикажете делать? Если сознаться, что я ее однажды уже видела, нужно будет рассказать, где и при каких обстоятельствах. Это означает одно – подставить Колю. Он даже сотрудников банка боится. А если информация о частном расследовании дойдет до Федоткина?

Внезапно меня посетила мысль, от которой я похолодела градусов на двадцать. В последний раз я видела Николая перед встречей с этой Колесниковой. Теперь она мертва. А Хрякин не явился на стрелку к магазину. Господи, что с ним? Что с ним случилось? Боже, сделай так, чтобы он был жив!

– Юля, что случилось? Ты вся побледнела! – перепугался за меня Борис Николаевич. – Тебе плохо?

Да, плохо. Так плохо, как ты даже не можешь себе представить. Именно плохо, если так можно назвать тот непостижимый, неописуемый ужас, что охватил меня в ту минуту. Страх за жизнь любимого человека. Но тебе я об этом не скажу, все равно не поймешь.

– Нет, – еле слышно прошептала я. – Со мной все в порядке.

– Ты знала покойную? – еще раз задал он свой тупиковый вопрос.

– Нет, – опять-таки произнесла я.

– Может, просто видела когда-нибудь? Ее лицо ни о чем тебе не сказало?

– Нет, – повторила я и почувствовала, как запылали щеки. Да, не умеешь достоверно врать – не берись.

– Ладно, вспомнишь чего важного – доложишь. Иди. А то какие-то тапочки, громадины…

Своим горем я могла поделиться только с одним человеком, туда я и держала путь. Перед тем как зайти в подъезд, попробовала дозвониться до Хрякина еще раз. Безрезультатно.

– Ты че такая бледная? Полотном в кинематограф заделалась? – поразилась Катя цвету моего лица, но мне было не до шуток. Выпив чашку горячего чая и не забыв поклацать об нее зубами ввиду напавшего на меня озноба, я принялась делиться своей бедой.

– Ага… Стало быть, вы наняли детектива, и ее тут же убрали. Интересно, – вдарилась в размышления Катерина. – Чего ж ты своему Хрюшкину не позвонишь?

– Ты думаешь, я не пыталась?!

– Ладно, не рыдай, найдется он. Живет он хоть где, знаешь?

– Знаю! – обрадовалась я.

Катя сделала последний глоток и отставила кружку.

– Ну так пошли! Какой адрес?

– Адрес? Адреса я не знаю. Он показывал мне свой дом, когда мимо проезжали. – Я вытерла рукавом слезы.

– Ладно. Куча квартир, но если пойдем прямо сейчас и будем звонить в каждую дверь, – Катька сверилась с часами, – найдем его до заката. Где этот дом находится?

Моя счастливая улыбка погасла.

– Не знаю! – Я завыла в голос, точно героиня кинофильма «Москва слезам не верит», потерявшая своего Гошу. Он же Гога, он же Гора, он же Жора…

– Что?! Как это?

– Ты же в курсе, как плохо я знаю свой город!

– Силы небесные! Ты не шутишь часом? – Я не шутила. Через несколько минут, в течение которых Катя изучала плитку над раковиной, а я грызла ногти, она повернулась ко мне и спросила: – Ты знаешь, где он работает?

– Знаю! – Я так и подпрыгнула от радости. – Банк «Тэмпо»!

– Это который Грачевых разорил? Понятненько. Где ему еще такому хитрому работать? – Я возмущенно сцепила кулаки, готовясь бороться за честь возлюбленного, но Катька лишь махнула на меня рукой. – Ладно, чего с дурами спорить. Где он есть-то, этот банк? На какой улице, знаешь?

– Нет, конечно. Откуда? То есть я могу у Таньки спросить, но как я ей объясню свой интерес?

– Так и скажешь, что встречаешься с парнем, который замешан в разорении ее семьи! – Я молчала. – Нет? – Я покачала головой. – Ясно. Что ты вообще думаешь об этой ситуации? – взялась Катя за роль Фрейда. Или Юнга. Я выразительно закатила к потолку глаза, показывая тем самым, что ничего хорошего об этом не думаю. – Да уж. Начинаю за тебя беспокоиться. Здесь явно прорисовывается цепочка: Хренов – Образцова – Колесникова. Два крайних звена сняли. Остается только… кто?

– Боже мой!! – Я вскочила со стула, едва его не опрокинув.

– Вот я и об этом!

– Только я-то не об этом! Это восклицание – не испуг за собственную шкуру, а крайняя степень недоумения! Я и без того за него волнуюсь, а ты так говоришь «сняли звено», будто бы… будто бы… – я долго не могла произнести это слово, наконец: – Его убили! А ты так рассуждаешь, слово это ерунда!

– Уж извини, для меня Хрюкин – ерунда, а вот ты – нет. Этот Федоткин не знает, что конкретно тебе успел растрепать твой бойфренд, и может перестраховаться. Советую посторонних в дом не пускать и по темным переулкам не бродить.

– Не смей мне ничего советовать!

С этими грубыми словами я упорхнула из квартиры. Задним умом я понимала, что поворачиваться спиной к единственному человеку, которому могла доверять, было не лучшей затеей. Но ничего, как-нибудь выкарабкаюсь. А вот выкарабкался ли Коля?

Уже сворачивая в свой двор, я была сражена отличной идеей. Я достала телефон и набрала Наталью. Это единственный человек, который мог мне дать Колин адрес или хотя бы просто сообщить, в порядке ли он.

– Але, – весьма грустно отозвались динамики.

– Наташ, это Юля.

– Юля? Привет. У меня недавно Катя была.

– Да, я знаю. Слушай, у меня проблемка… э-э… м-м… Ты случайно не знаешь, где Коля Хрякин? Видишь ли, мы должны были встретиться на днях, но он не пришел.

– А что у вас за встреча?

Вопрос мне не понравился.

– Встреча? Деловая. Я подумываю воспользоваться услугами его банка. То есть кода стану совершеннолетней… А он пропал. И телефон отключен. Я решила, с ним что-то ужасное случилось… Вот.

Я не приготовилась к разговору заранее, поэтому изъяснялась немножко глупо. Но кого любовь делает умнее? Стучась в наш дом, она радует; попав туда, отупляет; покинув дом, чуть повышает иммунитет к боли и добавляет каплю мудрости в его общий интерьер. Самые сильные умы человечества, попадаясь на крючок Любви, теряли все: разум, честь, гордость и достоинство, друзей, семью и состояние… А тут я – не слишком умудренная опытом этой циничной жизни наивная школьница простой среднеобразовательной школы. Уж кому-кому, а мне вступать в открытый бой с самой Любовью – только кур смешить. И сколько их должно пройти через мой дом, чтобы я могла похвастать опытом своей души? Явно не одна.

– Ничего он не попал, – удивилась Наташка. – Телефон отключен, говоришь? Это странно, потому что мы виделись утром в банке. Он был в порядке.

Я встала как вкопанная. Вот такие пироги, как сказал бы Акунинский. Выходит, третий вариант с попкорном и плазмой был верным. Он просто меня бросил. За что?

Крюкова дала мне адрес и телефон банка, я, сделав вид, что записала, распрощалась с ней и повесила трубку. Я была в гневе.

Через пятнадцать яростных шагов по направлению к дому я остыла-таки и начала мыслить как буддийский монах. Главное, он здоров, с ним ничего не случилось. Лучше пусть обманет меня еще тысячу раз, но будет жить долго и счастливо.

Около девяти вечера этого же дня раздался звонок. Посмотрев на дисплей, я взяла трубку.

– Юлечка, – радостно произнес долгожданный голос и заговорил так быстро, что я не успела вставить ни одного матерного словечка (потом порадовалась, кстати): – ну наконец-то! Ты представляешь, у меня вытащили в магазине телефон! Я только-только вернулся из сервис-центра, был сильно занят на работе и не мог пойти туда сразу, мне восстановили SIM-карту. Хорошо, что я дублирую все номера в записную книжку, а то бы твой был для меня навсегда потерян. Однако почерк у меня отвратительный, и в итоге я потревожил пять невинных граждан, пока не разобрался, что это за цифра в конце…

У меня пересохло во рту. Он не бросил меня! Но что же тогда? Не дождался? Наоборот, не успел?

– Я после «Гвоздики» ждала тебя два часа. Почему ты не явился? Это некрасиво, – позволила я себе все же сделать ему замечание.

– Это я не явился? – окрысился он. – Юля, это ты не стала меня ждать! Мы же договаривались!

– Я ждала! У магазина, как ты и сказал. – Что же это творится? Может, я очутилась в параллельном мире на пару часов?

– У какого магазина ты ждала? – уже спокойнее спросил он, поняв, что за мной также нет вины, и это просто какое-то недоразумение.

– Магазин «Продукты». Тот, что через дорогу.

– Господи, Юля, какие продукты? Магазин через дорогу – это «АШАН». А твои «Продукты» – это так, ларек. Я ждал тебя там дольше часа. Даже внутрь зашел, думал, ты там. Тут-то у меня телефон и вытащили, гады. Я все больше по сторонам смотрел, тебя выискивая, а надо было за вещами следить.

– «АШАН» – это гипермаркет, а не магазин!

– А какая разница? Ладно, прости, это я виноват. Надо было уточнить, что за магазин. Но мне на ум не могло прийти, что огромный «АШАН» можно спутать с чем-то еще!

От этих слов у меня словно камень с души свалился. Вот те раз! Ни первое, ни второе и ни третье. Он всего-навсего ждал меня у другого магазина. Цирк настоящий! А я-то себе напридумывала: халат, попкорн, кино…

– Где ты была весь день?

«Ага, уже право собственности предъявляет!.. Ура!» – счастливо подумала я.

– Ой, Колечка, тут такое случилось! Представляешь я труп нашла на свалке! Той самой специалистки по расследованиям, которой я папку отдала.

– Что-о?! Ты обалдела, какой еще труп?!

– Мертвый, – вздохнула я. – А ты не знал, что ее убили? Прости, мне жаль, она же вроде твой друг…

– Выходит, она мертва? Ты ничего не путаешь, ты ведь видела ее всего раз?

– Нет, – отвергла я эту возможность. – У меня хорошая память на лица.

– Господи, ужас какой… – Я отчетливо представила, как Николай беспомощно проводит ладонью по лицу, пытаясь стереть это событие, точно дурной сон. Сразу захотелось его пожалеть.

– Колечка, не переживай, все наладится! Вы так хорошо дружили?

– Да не то чтобы… Просто знакомая… Но дело-то в том, что мы, оказывается, вышли на верный, но опасный путь. Видишь, я был прав, когда запретил тебе расследовать. А ты еще слушаться не хотела!

Мне так понравилось это «мы», что я решила сознаться:

– Видишь ли, мы с Катей продолжили расследование…

– Что?! – Николай звучал не столько разозленным, сколько обиженным. Как будто я ему изменила. – Ты же обещала!

– Да, но мы выяснили одну интересную вещь насчет любовницы Александра!

– Ты сведешь меня с ума, честное слово! Юля, мы же договаривались! Мне что, перестать тебе верить? – «Нет-нет, только не это!» – забилось у меня в голове. – Это же опасно! – продолжал тем временем гневаться принц. – Вдруг с тобой что-нибудь случится? Как я буду с этим жить? – «Как я буду жить, если с тобой что-нибудь случится?» Вот это да! Я ему небезразлична! – Знаешь, что сделаем? Пообещай мне прямо сейчас, нет, поклянись, что бросишь это занятие! Или я… я… убью твою Катю! Уверен, что это она зачинщица!

– Не надо, только не Катю!

– Тогда обещай! – приказал он. Что ж, имеет право.

– Обещаю, – выдавила из себя я.

– Почему таким грустным тоном? Слушай, у меня тут дела возникли в районе Щукинска. Я должен уехать на выходные. – Уехать? Почему? Зачем? Только не это! – Нет, ну как же я тебя одну оставлю? Таких дел натворишь… Вот что. Поедем-ка вместе.

– Я? С тобой? – в такую удачу верилось с трудом. Неужели фортуне надоело выставлять мне свой, извините, зад и она повернулась лицом?

– Ну да. Ты как на выходные, свободна? Там озера, леса, места красивые, поверь мне. Я знаю коттедж, где комнаты сдают приезжим.

– Даже не знаю. Мне хочется, но отпустят ли родители? – В тот момент это беспокоило меня больше всего. Экзамены, расследование – все ушло на второй план.

– Отпустят. Ну так как? Давай мы завтра прибудем к твоему подъезду в пять, пойдет?

– Мы? – Все, это конец. Жена. А я так, в роли Вань-принеси-подай. Буду накрывать им на стол и стелить постель.

– Мы, – ничуть не смущаясь, подтвердил мои догадки Хрякин. – Я и «БМВ».

Я засмеялась, и мы простились.

Подходить сейчас к родителям было несподручно: у нас в гостях сидел бритый Палыч. Но в итоге я плюнула на него и прошла на кухню.

– Добрый вечер, Юлечка! – пропел Вован и почесал лысый затылок. Вернувшись от Катьки и услышав с кухни знакомый бас, я посчитала за благо не показываться ему на глаза и сидела все это время в комнате. – Как поживаешь? Не собираешься на выходные в «обезьянник» на тусовку? – Папа залился раскатом хохота, оценив юмор гостя, а я обиделась. – Или следующей целью посещения намечается вытрезвитель?

– Не угадали. На выходные я отбываю на озеро с молодым человеком. – Папа тут же перестал гоготать. Так вам всем, получите! – Кстати, вы его неплохо знаете.

– Ты все-таки с ним встречаешься? – Бритый даже не попытался скрыть своего разочарования, приправленного для остроты обидой.

– О-о, каждую ночь! – восхищенно закатив к потолку серые глазки, таящие в своей глубине неописуемые воспоминания, обрадовала его я. – Ах, какой мужчина!

Лещенко чуть не заплакал.

– Я тебе щас дам каждую ночь! – злобно пригрозил отец и выставил вперед внушительный кулак.

Мать испугалась назревающего конфликта и, поднявшись, тихо вывела меня в коридор.

– Ты должна кое-что для меня сделать! – предупредила я ее упреки (она успела открыть рот, по всей видимости, чтобы отчитать свою дочь) своей просьбой.

– Что? – заинтересованно хлопнула она глазами.

– Уговорить папу отпустить меня в Щукинск на озеро.

– Почему я должна это делать?

Отличный вопрос! Шах и мат.

Подумав пару секунд, я заговорила:

– Потому что я уеду в любом случае. Ты меня знаешь, упрямства мне не занимать. Но папа мой еще более упертый, чем я. Видимо, я у него это унаследовала. Так что скандал разразится тот еще. Я могу оказаться на улице с фингалом под глазом. А некоторая посуда может оказаться разбита в процессе. О папину голову.

Мама приложила руки к груди и начала что-то тихо бормотать, возможно, молитву. Я переоценивала возможные последствия потенциального конфликта, но правда была в том, что я действительно очень упряма и, если надо будет, я и в окно вылезу. А живем мы на втором этаже. Родительница хорошо это знала, поэтому в итоге согласилась помочь.

Авторитетный папа может послушаться лишь одного человека на планете – свою жену. Если она всерьез возьмется за спецзадание, то уик-энд, поведенный с мужчиной моей мечты, мне обеспечен.

Занятий в школе не было, только репетиция «Последнего звонка», и домой я вернулась в половине одиннадцатого, однако Любимова уже сидела на моей кухне, и они вместе с мамой пили чай.

– Ну ты даешь! Во сколько же проснулась? – подколола я подругу, присоединяясь к чаевничеству. – В десять?

– Без десяти. По будильнику, разумеется. Оделась, подкрасилась и вперед – к тебе, охранять! Даже завтракать тут пришлось. А то вокруг тебя количество трупов растет буквально по часам.

– Я рада, что у меня теперь есть бесплатный телохранитель. Или…? – приподняла я бровь. Кстати, я действительно была рада, но тому, что Катерина сделала первый шаг к примирению.

– Для своих бесплатно. Только завтраки! – Катька шумно отхлебнула горячий чай. – До меня дошли слухи, что прекрасный принц вернулся?

Они с мамой весело хмыкнули. Это значит что, коалиция? Против меня, да? Короче, чтобы сравнять число противников, я отправила маму в магазин за конфетами. Когда за ней закрылась дверь, начала выбалтывать подруге все подробности моей недавнишней беседы с Хрякиным.

– Значит, где, говоришь, он ждал? У «АШАНа»? Там неподалеку действительно имеется «АШАН», но чуть дальше по улице и немного во дворе, и если он действительно ждал тебя там, то никак не мог увидеть у продуктового. Может статься, что он и не врет.

– Конечно, не врет! – уверенно заявила я. – Как считаешь, в чем мне ехать?

– Ну уж не в джинсах и свитере! Надень что-нибудь приличное, скажем, вечернее платье! – Катя, разумеется, шутила, но я, будучи влюбленной балдой, не поняла юмора и в порыве энтузиазма одним прыжком достигла гардероба в комнате, раскрыла несчастный и принялась ожесточенно потрошить.

– Вечернее, вечернее… – как заклинание повторяла я, но так и не сумела найти того, что можно было бы классифицировать как вечерний туалет.

В общем, когда пришла мама, мы вовсю углубились в доскональное изучение моих тряпок, и тема конфет к чаю, став разом неактуальной, более не поднималась.

Внезапно зазвонил телефон. Не выпуская из рук любимые экземпляры одежды, которыми до этого трясла перед Катькиным носом, отстаивая их право быть надетыми в знаменательный час отбытия (а подруга усиленно протежировала незнамо откуда взявшиеся в моем вроде как гардеробе короткую юбку и ярко-красную кофточку на молнии), я ответила абоненту, которым оказалась чем-то ужасно напуганная и встревоженная Наталья.

– Юля, ты? Юля…

– Да. Что стряслось?

– Юля… меня убьют! – Я раскрыла рот, Катька приблизилась и принялась вслушиваться. – Пожалуйста, ты можешь приехать? – донеслось до наших ушей крайне взволнованное.

– Что с ней? – спросила меня шепотом Катя, но я помахала пальцем у лица, показывая этим, что и так плохо слышно, не мешай.

– Наташ, с чего ты взяла, что тебя хотят убить? Тебе угрожали?

– Да. Я… я не могу говорить. – Она расплакалась. – Пожалуйста, приезжай!

В барабанную перепонку ударили омерзительные короткие гудки: Наталья зачем-то повесила трубку.

– Наташ! Наташ! – напрасно кричала я им, но они не желали издавать ничего, кроме коротких бесконечных «У, у, у, у».

– Едем! – подтолкнула меня к действиям Катерина, мы схватили сумочки и пулей вылетели из дома.

Подбежав к остановке, стали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, мысленно подгоняя автобус. Но он не жаждал нас слушать.

– Давай пешком, – предложила подружка. – Когда еще будет этот автобус! А бегом через парк – минут десять.

– Давай, – согласилась я, хотя знала, что подруга была не из спортивных и это невозможно для нее бежать целых десять минут без остановки. На такие вещи нужна подготовка. Впрочем, я сама уже давно забросила и бег, и зарядку, спорт для меня существует только на уроках физкультуры.

Мы начали бодро, но, когда свернули в парк, Катерина уже задыхалась, а меня посетило странное предчувствие. Странное – потому что раньше я вообще таких вещей не испытывала. Может, это был страх? Но почему на ровном месте? Впрочем, в рабочие часы парк был почти пуст. Только две девушки с одной коляской на двоих плавно двигались в направлении выхода.

Мы остановились, и, пока Любимова пыталась отдышаться, я внимательно и чуть даже испуганно озиралась по сторонам. Затем я все же подумала, что среди бела дня ничего ужасного с нами случиться не может, а вот с Наташей – очень даже может, и поэтому надо торопиться.

– Тебя еще не посетило второе дыхание? – спросила я подругу.

Та кивнула, но неуверенно. Так или иначе, я продолжила бег, и ей пришлось последовать за мной. Мы приближались ко второму выходу из парка, когда увидели ржавую, потрепанную «семерку» с тонированными стеклами и заляпанными грязью номерами, притормаживающую возле калитки. Этот вход был дополнительным, и мало кто им пользовался, так как он вел в тихий переулок, и тем не менее мы вовсе не насторожились, решив, что это какая-то парочка выбрала неудачное место для свидания. Поэтому я испытала настоящий шок, когда «семерка» при нашем приближении высыпала наружу двух парней, которые, не медля ни секунды, подбежали к нам с Катей и, зажав обеим рты своими потными ладонями, поволокли в свой автомобиль. Катька сопротивлялась как могла, пуская в ход и когти, и шпильки – самое эффективное оружие любой женщины, – за что и получила локтем под ребра. Я же была менее бойкой и позволила запихнуть себя в машину, следом – завязать глаза, однако активировала весь набор органов чувств (исключая по понятным причинам зрение) и внимание. Это дало некоторые плоды, в смысле я разжилась кое-какой информацией: похитителей всего трое. Один был за рулем и раздавал указания (он был лидером шайки), двое сидели сзади, поставив нас на четвереньки к себе в ноги. Один из них сильно картавил, второй слегка шепелявил, будто прикусил себе кончик языка.

Катьке процесс завязывания глаз и сажания между сиденьями на четвереньки по душе не пришелся, и она принялась громко возмущаться:

– Че ты стряпаешь с моими глазами, уродец? У меня ж тушь размажется!

Но мужчины не прониклись чисто женскими проблемами красоты.

– Саткнифь! – рявкнул тот, что шепелявил. Катька не поняла, что он имел в виду «заткнись» и продолжила общение:

– Как вы с дамами обращаетесь, свиньи паршивые?! Я вас в тюрьму засажу, у меня все прокуроры и судьи в друзьях ходят! – Послышался смачный шлепок. – Ой!

Похоже, он отвесил моей подруге оплеуху. Вот гад!

– Ах, ты, лошадь полковая! С бабой дерешься, хрен безусый! – никак не могла угомониться Любимова, привыкшая, чтобы мужчины с трепетом в сердце ловили каждое сказанное ею слово. – Да по тебе Кащенко плачет, психопат шизонутый! Я ж тебе…

В эту секунду Катька непредвиденно замолчала. Я очень удивилась, а потом испугалась: вдруг ее бесшумно умертвили? Но осязательным путем установила, что подругу заткнули элементарным кляпом.

– Отклоешь лот, получишь такой же, – пообещал картавый и заржал.

Ослушаться я не рискнула.