Текст книги "На 4 кулака"

Глава 10

После занятий я первым делом направилась к Катьке: мы не общались уже полтора дня, а мне нужно было многое ей рассказать. Она была счастлива меня видеть, потому что, как оказалось, ей тоже не терпелось поделиться со мной некими сплетнями. Попивая зеленый чай, мы обсуждали Женьку. Ходили слухи, что он завел себе любовницу намного старше себя. Катерина была подавлена этим, однако не в ее натуре обнажать свои слабости, поэтому весь день она скрывала переживания за широкой улыбкой и колкостями.

– Она, наверно, страшненькая, толстая и… и…

– И в очках минус десять, – присоединилась я к игре.

– Да! И… И…

– Старуха! – помогла я подруге.

– Да! Старая, как Мадонна. Или Деми Мур. Только…

– Страшненькая, – напомнила я.

– Да! И… И… – силилась она еще что-то придумать, но, когда душа в глубоком сыром колодце, фантазия работает не очень.

– Ходит с клюкой!

– Да! – Катька зааплодировала и даже потянулась через стол, дабы чмокнуть меня на радостях в щеку.

Наконец мы могли перейти уже к моим проблемам. Я рассказала Катьке про кафе и детектива. А еще про то, что у магазина меня, к несчастью, никто не ждал. К великому удивлению, Любимова стала оправдывать моего ненаглядного, что придало мне сил для надежды и веры, которых я почти уже лишилась.

– Может, ты перепутала чего? Или он не так понял? Всякое бывает. Помнишь, как мы договорились встретиться у памятника, и я ждала тебя у Ленина, а ты меня – у Пушкина?

Да, было дело. И все-таки вопрос «Где Коля?» остался без ответа. Вчера перед сном я попыталась до него дозвониться, но телефон был отключен. Других попыток я не предпринимала. Могла, конечно, однако гордость присутствует даже в моей натуре: это я выполняла его просьбу, это я его ждала на условленном месте, значит, звонить со словами благодарности и извинения должен как-никак он.

Чтобы меня (или себя) как-то отвлечь от дурных мыслей о Коле (Жене), Катька включила телевизор. И снова мы попали на новости (такое ощущение, что больше по телику вообще уже ничего не показывают), где нас пугали маньяком. Было обнаружено новое тело. В интересах следствия детали не разглашались, но было заявлено, что это работа того же монстра, на чьем счету и без того числилось как минимум восемь тел. Впрочем, новым труп был только для следствия, так как пролежал в земле больше недели, и ведущий новостей вслух задался вопросом, не остановился ли маньяк.

– Ага, прям сам по себе он остановится, держи карман шире, – Катька возмущенно покачала головой, удивляясь чужой наивности, и выключила телевизор.

– Может, кто-то убил его, – предположила я.

Подруга ответила ядовито, как и всегда:

– Конечно, будь позитивной! Чем хуже человек, тем сильнее он хватается за жизнь, так что остановить такого монстра будет ой как непросто. – В следующую секунду Любимова хлопнула себя по лбу, точно вспомнив что-то. – Я ж к Наталье ходила! Выдался свободный денек, и мы ей обещали, так что…

Странно было видеть Катино смущение, как будто я ей запрещала дружить с кем-то, кроме меня. На всякий случай я одобрительно кивнула.

– И как она?

– Более-менее, учитывая… Ну вот. Я взяла у нее фотографию Крюкова.

– Зачем? – Я совершенно не считала Крюкова красавчиком. Впрочем, я его видела уже трупом, что по обыкновению не отдает должное чьей-либо внешности.

– В фильмах сыщики всегда берут фото! Вдруг пригодится? Показать каким-нибудь свидетелям, или еще кому…

– Если бы у его убийства и были свидетели, – вздохнула я, – полицейские бы их уже нашли.

– Что если нам больше повезет? – подмигнула Катька, которая не далее как минуту назад высмеивала чужую наивность.

Я лишь отмахнулась, зная, что подругу не переспоришь, и вернулась к вдове.

– Что еще она тебе сказала? Может, у нее появились какие-то догадки?

– Типа того, – загадочно молвила подруга и, как назло, замолчала.

– Ну! – Заинтригованная, я даже отставила чашку и подалась вперед. – Говори же.

– Мне кажется, Наташа подозревает Ангелину. Говорила, что та ее избегает. Не отвечает на звонки. А вчера даже перешла дорогу, лишь бы не столкнуться с ней. Наталья уверена, что Ангелина ее видела и специально ушла. Говорит, та выглядела дерганной, будто сильно нервничала.

– Она думает, это из-за чувства вины?

– Возможно. Только мотив пока не вырисовывается. Вот я и подумала, почему бы нам не наведаться в «Грандо Тур»? Сегодня не Ангелинина смена. Помнишь, я специально ее спрашивала? Я еще тогда подумывала об этом.

– Что мы можем узнать интересного от ее коллег? Возможно, они не так близко общаются, как хотелось бы нам, – разумно заметила я.

– Попытка не пытка.

Туристическое агентство занимало всего две комнаты и располагалось в подвале самого обычного многоквартирного дома. Оформление было позитивным: плакаты с пляжами на всех станах, магнитики и прочие сувениры из разных стран, яркие цвета в интерьере – но как-то чувствовалось, что дела идут у фирмы ни шатко ни валко.

В первой комнате, куда мы попали сразу с улицы, сидела молодая девушка, которая, по ее собственным словам, работала всего пару дней, и ничем, соответственно, не могла быть нам полезла, поэтому она же перенаправила двух любопытных сыщиц-дилетанток в следующую комнату с табличкой «Юрочкина А.В., Кравчук В.В. Главные менеджеры» на двери с сопутствующими словами: «Вера Васильевна, возможно, сможет вам помочь».

Верой оказалась щупленькая светловолосая женщина лет тридцати пяти – тридцати восьми со стильной короткой стрижкой под мальчика и, как затем выяснилось, склонной к сплетням, что, в общем-то, было нам только на руку.

– Вы наши клиенты? – сразу заговорила она, оторвавшись от экрана монитора. – Ольга вас проконсультирует. – И она указала на стол первой девушки, видимый через проем двери.

– Вообще-то, – Катя закрыла дверь, прошла вперед и заняла серый вертящийся стул прямо напротив Вериного стола, – мы хотели пообщаться именно с вами.

– Чем могу помочь? – Было видно, что менеджер агентства заинтригована. Она взяла ручку со стола и стала вертеть ее в руках, не отрывая глаз от Катьки.

– Вы знаете, где ранее работала Ангелина Юрочкина? – начала Любимова.

– Она сидела дома с детьми… Да вы садитесь, – заметила она меня, все еще стоящую в нерешительности посредине комнаты. После того как я заняла стул по соседству с Катькой, женщина продолжила: – А до этого вроде была солисткой какой-то молодежной девичьей группы. А что?

– Именно! – щелкнув в воздухе пальцами, неизвестно чему обрадовалась Катя и принялась выдумывать уверенным голосом: – Мы представляем звукозаписывающую студию «Прайс». На днях нам попался один старый альбом группы «Созвездие Венеры», и мы остались очень довольны тембром и частотами голоса главной солистки, – ну полную чушь выдавала подружка. Откуда она нахваталась этой дребедени про частоту голоса? Однако Вера слушала нас, затаив дыхание. – Начальство изъявило желание записать с ней сольный проект и велело нам в срочном порядке обговорить с Юрочкиной это предложение.

– Это чудесно, я очень рада за нее. – Было видно, что Вера никак не могла вообразить, почему мы пришли к ней, а не Ангелине, и это ее убивало. Женщина была любопытна.

– Да, но продюсер настоял, чтобы перед собеседованием с ней мы выяснили, нет ли у девушки проблем, скажем, с дисциплиной или наркотиками…

Верино лицо просветлело: она поняла, чего от нее хотят, и это понимание доставило ей такое удовольствие, как если бы эпизод ее любимого сериала закончился на самом интересном месте, но телеканал смилостивился и тут же показал следующую серию.

– Что вы, какие наркотики, она же мать! – Мы с Катей переглянулись. Наивен был не ведущий новостей, а эта женщина, если считала, что один факт рождения детей превращает мать в святую. Заметив наши лица, она поспешила добавить: Ну я, конечно, не знаю ее хорошо, работаем посменно и видимся только на мероприятиях. Но при мне она всегда вела себя образцово. Вот что, – Вера полезла в свой телефон, – запишите ее номер, у меня есть и мобильный, и домашний. Она даст вам контакты своих друзей, и у них вы всё сможете узнать.

Катька беспомощно воззрилась на свою компаньонку. Я понимала ее печаль: сейчас Кравчук продиктует «представителям звукозаписывающей студии» номер Юрочкиной, который нам абсолютно без надобности. Но после этого нам придется уйти несолоно хлебавши.

Бразды правления в свои руки взяла я.

– Линда, думаю, нам не стоит звонить Юрочкиной.

Катьку аж передернуло: она терпеть не может имя Линда. Но я не могла назвать ее Катей. Болтливая Вера всенепременно расскажет о нас Ангелине при первой же возможности. Не связать таинственных Юлю и Катю, пришедших задавать вопросы на ее работу, с девушками, носящими те же имена, пришедшими задавать вопросы к ней домой, не сможет только умственно отсталый человек, коим Ангелина отнюдь не была. – Видите ли, – продолжила я, – Друзья Ангелины не расскажут нам правду, они поведают только то, что поможет ее карьере.

– Не говоря уже о том, – подхватила Катька, – что просить контакты друзей у самой Ангелины, согласитесь, неуместно. Так что Майя совершенно права, – отомстила «Линда». Мне вот не нравится имя Майя, и все тут.

– Я поняла, что от меня требуется. Вы хотите, чтобы я рассказала про Ангелину?

– Да, Майя именно это и имела в виду.

Зачем она все время повторяет это имя?! Ладно, Катя, это война.

– Да, Линда, именно это, Линда, я и хотела сказать. Поэтому, Вера, мы с Линдой и обратились к вам, Вера. Вы, Линда, очень нужны нам с Ангелиной. То есть с Верой. Ой, простите, наоборот, вы, Вера, нужны нам с Майей. Тьфу ты, Господи, с Линдой! – выкрикнула я и стукнула по столу. Ненавижу заговариваться.

– Но что я могу рассказать? Как я говорила, мы не слишком тесно общаемся.

– Скажите, – снова вступила Катька (то есть Линда), – как часто Ангелина нарушала график работы?

– Да не нарушала она никогда. И не опаздывала. Пару раз просила ее подменить, и все. Но предварительно всегда звонила и всегда задолго до смены, кроме разве что последнего раза.

– Расскажите, пожалуйста, о последнем разе, – заинтересовались мы. То есть мы с Линдой.

– Это было где-то три недели назад. Она прямо с утра пришла ко мне домой (я телефон на ночь отключаю и еще не успела включить), а на пороге маячил какой-то мужчина. Ну и говорит, дескать, извини, но нам срочно нужно в столицу, в ювелирный магазин. А на следующий день он на некоторое время закрывался на реорганизацию в связи со сменой владельца. А я спрашиваю, мало ли, что ль, магазинов ювелирных в нашем городе? А она мне, дескать, только туда привозят золотишко прямо из Эмиратов и какой-то конкретной пробы или сплава, я в этом не разбираюсь…

– Что за мужчина? Муж?

– Нет. Это точно был не муж.

– Почему вы так думаете? – усомнились мы. Ведь с кем еще Ангелина может куда-то ехать, кроме Юрочкина, из-за которого она бросила сногсшибательную звездную карьеру?

– Она недавно на работу фотографии приносила из Испании. Муж у нее высокий, худой. А этот был такой… крепенький. Я еще тогда заинтересовалась, что это за мужик, раз не муж. Может, брат? Но постеснялась спросить.

Катька зачем-то полезла в сумку, а я попыталась уточнить:

– Не вспомните, что за ювелирный в Москве? Может, они станцию метро называли?

– Я потом поняла, что это «Даймонд» на Каширке. В рекламе по телевизору пару дней назад сказали, что он вновь открылся, и теперь, поди, цены там кусаются еще сильнее.

Катька тем временем уже что-то нашла и протянула Вере.

– Он?

Женщина достала из кожаного футлярчика очки и, нацепив их на нос, взяла в руки фотографию Александра, заимствованную Катей у вдовы. Затем подняла на нас глаза поверх очков и, ни секунды не колеблясь, твердым, как скала, голосом произнесла:

– Да, точно. Он.

До «Даймонда» мы добирались почти два часа. Магазин встретил нас сверкающими камнями, претенциозным интерьером, ошеломляющими ценами, малочисленными покупателями (думается, вследствие предыдущего пункта) и шикарным сервисом, одним из представителей которого являлся молодой человек лет двадцати с простоватой внешностью и бейджиком «Антон», чьи глаза жадно перебегали с одной представительницы противоположного пола не старше тридцати на другую, не зная, на чьей фигуре остановить свой взор. Я хотела сказать, не знал, пока не увидал Катерину, которая сегодня в своей новой мини выглядела гиперпотрясно. Та быстро врубилась в ситуацию и смело ринулась в атаку, не забывая при этом усиленно покачивать бедрами и томно вздыхать. Таким вот образом она и подкатила к этому продавцу, который ну прямо обомлел.

– Ах, не могли бы вы мне помочь? – спросила она с видом невинной овечки и принялась теребить верх и без того расстегнутой донельзя блузки, изображая пожар внутри. – Что-то сегодня так жарко…

– Безусловно! – ответил Антон махом на обе реплики и, ненароком заглядывая за трепыхаемый Катей ворот блузы, зачем-то прибавил: – Для вас я сделаю что угодно!

– У меня есть одна проблема.

– Я весь внимание!

– Я живу с дядей и тетей. Семья наша очень обеспеченная. – Любитель дамского пола покосился на Катькин барахолочный прикид общей суммой в пару тысяч рублей, включая чулки и туфли. В глубине его глаз заплескалось недоверие. – Но в последнее время дядя стал к нам очень суров. Совсем не дает денег, говорит, их надо копить. Зачем, когда их и без того много? Нам теперь даже на нормальную одежду не хватает. – Недоверие сменилось жалостью и немного ужасом: как можно не одевать такую девушку? – Мы не верили, что он их копит, это просто отговорки. Соседка утверждает, что у дяди завелась любовница, которая и тянет из него все деньги. – Молодой человек закивал: да-да, такое бывает. – В подтверждение этому я случайно обнаружила в дядиных документах чек вашего магазина на довольно большую сумму. Может быть, вы вспомните, что и кому покупал дядя? Это было три недели назад, – завершила свой очередной любовный роман подруга и полезла в сумочку стоимостью четыреста пятьдесят рублей (полтинник ей сбавили «за красивые глаза», как сказал продавец-мужчина).

– Сделаю все, что в моих силах! – заверил Антон. – У вас сохранился чек?

– К сожалению, нет, – с болью за все отечество ответила подруга. – Но у меня есть его фотокарточка. Вот, взгляните.

– Это ваш дядя? Молодой такой, даже не знаю… Хотя нет… Ну конечно! Вспомнил! – Кажется, он обрадовался еще пуще нашего. – С ним была женщина, молодая. Ой, простите, – осекся продавец.

– Ничего, я догадывалась. Как она выглядела?

– Вам повезло, я хорошо запоминаю женщин. – Ой, да неужели? – Она была темноволосая, невысокая, вам по плечо будет, – обратил он на меня внимание. Я уж думала, что прозрачная. – Кстати, а вы подруга? – Вот те раз! Оказывается, я тоже очень ничего! – Или сестра?

– Тетя.

Это заявление его ненадолго деморализовало. Затем он продолжил описание «моей соперницы»:

– Она полная была. Я вообще предпочитаю худеньких. Впрочем, кому, может, и нравится!

– Что они купили? – напомнила о себе Катя и на всякий случай наклонилась якобы поправить застежку на туфлях.

– Потому я их и запомнил! Дело в том, что мы уже долгое время не можем продать одну вещицу – очень вычурное ожерелье из сапфиров. На вид – так себе, а цена – закачаешься! Сейчас я вам покажу. – Он подскочил к центральной витрине и ткнул пальцем в реально отвратительную вещь, в ней только на панель. – Правда ужас? А ваш дядя надумал купить. Многие состоятельные мужчины не разбираются в изысканности ювелирных изделий и готовы купить то, что первым бросается в глаза. Я уж понадеялся сбагрить наконец это сапфирное безобразие и получить законную премию, но увы! Дама оказалась утонченной и, обозвав выбранное мужчиной ожерелье полнейшей безвкусицей, отвела его к боковой витрине, заявив, что углядела кое-что получше. Вот так!

– И что они в итоге купили?

– Золотой браслет с россыпью изумрудов, в сумме шесть карат. – Мы присвистнули. Впрочем, чему удивляться? Убитый был банкиром. – Да, это действительно была симпатичная вещица.

– Вы ничего не можете еще припомнить? Вероятно, он как-то называл свою спутницу? – пора было расставить все точки над «i».

– Называл, конечно. Но разве я сейчас вспомню?

Тут Катерина решилась на отчаянный шаг. Сказав мужчине: «Всего доброго», – она направилась к выходу и при этом так вильнула задом, что случайно попавшийся на пути ее бедра старик, непонятно каким ветром пригнанный в столь дорогой магазин, улетел на несколько метров в сторону, приложившись физиономией к витрине, той самой, за которой надолго прижилось сапфировое ожерелье.

На продавца было жалко смотреть. Когда Катька дошла до дверей, которые добродушно перед ней разъехались в стороны, выпуская на этаж, Антон, не желая терять женщину своей мечты, подпрыгнул и выдал:

– Я вспомнил! Вспомнил, как он назвал ее! В тот момент, когда она позвала его к боковой витрине!

Подруга в один прыжок очутилась рядом с нами.

– Имя! Назови мне имя! – вопрошала она, будто бы являлась покоренным Миледи фанатиком из «Трех мушкетеров».

– Антон. А вас как зовут, прекрасная мадемуазель?

– Линда, – приняла игру Любимова. – Меня зовут Линда. А как зовут любовницу дяди?

– Нет, ее звали точно не Линда. – «И не Антон», – думала я, что он добавит, но ошиблась. – Вы поужинаете со мной?

– Что? А, ну да, разумеется! Так как ее звали?

– Ее имя тоже редкое. Ее зовут… А когда?

– Что это за имя? – изумилась Катя, ожидая услышать «Ангелина». А тут нагло подсовывают какую-то «Акогда».

– Нет, когда вы со мной поужинаете?

– Ах, это. Да прям сегодня! Вы до которого часа работаете?

– До восьми! – обрадовано воскликнул Антон.

– Вот тогда и поужинаем. Я приду в восемь. Так как ее имя?

– Точно на «а». Вроде Анжелика.

– Может, Ангелина? – хором переспросили мы. Хотя это противоречило нашей легенде: откуда нам знать, что не Анжелика, а именно Ангелина? Но продавец не заметил нашей оплошности.

– И вправду! Сто пудов! Он еще говорит ей: «Где, Ангелин, покажи», – когда она потащила его к боковой витрине.

Подруги издали победный клич, из-за чего все посетители разбежались кто куда, затем кинулись друг дружке в объятья и расцеловались, после чего, довольные и гордые собой, отправились на выход. Все встало на свои места, а именно: любовницей Крюкова была жена его единоутробного брата Ангелина. А Ленусик с телефоном из кармана пиджака, выходит, относится к чему-то иному. Возможно, у Крюкова их было будь здоров, этих любовниц.

– Линда! – окликнул Катю продавец. – Вы правда придете?

– Естественно! – последовал ответ, сопровождающийся воздушным поцелуем.

На улице, когда мы уже подходили к метро, мне вдруг вспомнилось лицо продавца Антона, такое грустное, жалостливое и верящее, когда он умолял мою подругу с ним поужинать.

– Кать, ты на самом деле собралась с ним поужинать?

Она тут же остановилась как вкопанная и посмотрела на меня точно на завсегдатая психбольницы:

– Ты что, совсем ку-ку?

Вымотанные давкой в общественном транспорте и бесконечными опросами свидетелей, мы настолько устали, что единственное, о чем мечтали – разместить наши бренные тела с комфортом и не шевелиться несколько часов, однако, как только мы вышли из метро, Кате позвонила Ангелина. Она сообщила, что Георгий вернулся в Россию и в данный момент находится дома, а утром он отправился на работу и пробудет там до позднего вечера, так что, если мы все еще хотим с ним побеседовать, мы должны это сделать сегодня. Она добавила, что муж сильно устал от длительного перелета, и наш разговор должен быть краток и только по существу.

– Это наш шанс выяснить, реально ли он в тот злополучный вечер был за границей, – сказала Катерина, когда мы шли на остановку автобуса. Ее глаза сияли и в целом она больше не выглядела уставшей. Любопытство в ее организме всегда играло роль лучшего катализатора.

– Теперь у него вырисовывается аж двойной мотив, – кивнула я, соглашаясь. – Карьерные амбиции и ревность, так как его жена крутила любовь с его братом, по совместительству его начальником. Но как мы это проверим?

– Нужно заглянуть в его паспорт. Я отвлеку его разговором и легким флиртом, пока ты будешь рыться в его вещах.

– Не могу я рыться ни в чьих вещах. Ты же знаешь, я не такой человек.

Подошел автобус, шедший в наш город, и мы полезли внутрь вместе с кучей других людей. Хорошо, что это была конечная, так что можно было проделать дальний путь сидя. Проходя в заднюю часть автобуса и оборачиваясь на меня, Катя сказала:

– Тогда это ты станешь усыплять бдительность Юрочкина, пока я пройдусь по его вещам.

Когда она наконец выбрала сидения, которые ее устроили, я, занимая место рядом с ней, прошептала:

– Но я не смогу с ним флиртовать. Ты же знаешь, я социофоб. Я неловко ощущаю себя в присутствии посторонних людей, я не смогу раскрепоститься.

– Боже, Юлёк, это уже смешно! Ты хочешь, чтобы я одновременно флиртовала с ним и искала его паспорт? Я фигею с тебя, – она досадливо покачала головой. Я в точности повторила ее движения, потому что не понимала, в чем была не права. Почему я должна стыдиться того, что я порядочный человек?

Сегодня был будний день, в эти вечерние часы десятки тысяч людей одновременно с нами пытались вернуться в наш город, в результате чего пробка была катастрофической. Из-за этого мы добрались до дома Юрочкиных сильно позже, чем рассчитывали, и застали Георгия выходящим из подъезда и шагающим в сторону припаркованной неподалеку машины. Наше счастье, что она не стояла в подземном гараже, иначе бы мы его упустили.

– Георгий! – покликала его Катька.

– Это вы, – остановившись, сказал он довольно дружелюбно, что добавило нам уверенности. Я успела подумать, что он нас пошлет. – Я решил, что вы уже не придете, и собрался съездить по делам.

– Простите, что заставили вас ждать, – сердечно молвила подруга, – мы попали в жуткую пробку на въезде в город. Вы не займем у вас много времени, обещаю.

– Хорошо, – кивнул Юрочкин, а я стала изучать его лицо. Странно, он носил очки, а на кладбище я этого не заметила. Наверно, из-за дистанции, которая разделяла нас тогда или из-за того что оправа была очень тонкая, а сами очки узкие. Несмотря на то, что его волосы были скорее коричневыми, нежели рыжими (почти как Катины, только она их красила, поэтому ее цвет выглядел ярче), он все же имел веснушки на носу и скулах. Георгий казался старше, чем был, учитывая рассказ Натальи, однако, это могло быть связано с моральным истощением и горем от потери брата.

– Блин, – выдохнула Катька. Как я уже говорила, она никогда заранее не посвящает меня в свои планы и игры, поэтому я просто молча стояла рядом, пока она продолжала стенать: – Сегодня так душно на улице, я, похоже, сейчас потеряю сознание… – Она снова потрясла верх блузки, случайно или специально демонстрируя бюстгальтер. – Простите, не могли бы вы нас подвезти, когда мы закончим? Я больше не вынесу переполненный общественный транспорт и палящее солнце…

К слову, сегодня было не так уж жарко, как-никак середина мая, и лето еще не властвовало над регионом. Тем не менее моей очаровательной подруге удалось уговорить несчастного Юрочкина, на секундочку, исполняющего обязанности директора крупного банка, пустить ее посидеть в его машине с включенным кондиционером, пока мы с ним пообщаемся на улице, а после довезти нас домой (точнее, высадить на перекрестке, откуда до дома рукой подать).

Вернемся к моменту, когда мы остались с Георгием наедине. Я онемела на пару секунд, потому что, как уже неоднократно говорила, была нелюдимой, но затем сумела собраться с духом и спросила его, не знал ли он, кто мог желать его брату зла.

– Как я уже сказал полицейским, он был в хороших отношениях со всеми, кого знал. Не считая бизнеса, недоброжелателей у него не было.

– А что по поводу бизнеса?

Георгий тяжело вздохнул.

– Ходили слухи, что некто Федоткин, владелец двух банков в Москве, положил глаз на наш бизнес, но я не вижу, как смерть Саши ему в этом бы помогла. – Он вздохнул еще раз. – Девочки, я понимаю, что вы делаете это из добрых побуждений, но все эти разговоры довольно болезненны для меня, и, сказать по правде, я не понимаю, чем вы можете помочь.

– А я и сама не понимаю, – ответила я смущенно, чем его вроде бы удивила, и с этим мы загрузились в джип.

Позже, идя от перекрестка в сторону дома, Катька сообщила с грустью: – Я проверила его загранпаспорт, он лежал в бардачке. Ангелина не врала, в ночь убийства Георгий был в Нью-Йорке, он возвращался всего раз на похороны. Жаль. Мы потеряли такого хорошего подозреваемого.

А я подумала, что это как раз не жаль. Георгий мне понравился. Еще я думала о том, насколько мы разные, и, если бы это Катьке захотелось пирога, она бы не испытывала стыд, воруя несколько монет из чужого бардачка.

Следующий день принес два сюрприза: приятный и не очень. С какого, как говорится, начать? Короче, хороший – это то, что температура не по-майски поднялась до отметки в двадцать восемь градусов (вот где бы Катьке стенать). Плохой – по этому поводу устроили субботник вместо двух последних уроков. Посреди недели. Субботник. Ну и логика у директора!

В общем, под лучами испепеляющего солнца классы разбрелись по участкам, оговоренным ранее, и принялись работать мусорщиками. Но мне-то не в новинку копаться на помойке! Участок, надо заметить, нам достался аховый, и всю дорогу ругающая на чем свет стоит школу и ее директора Танька, увидев его, участок, протяжно завыла. Живущие в этом дворе люди были настолько ленивы, что свой мусор вываливали прямо из окон во двор, который смело можно было назвать самой настоящей свалкой, а сам двор состоял из пяти полуразвалившихся трехэтажных домиков, которые так и напрашивались на снос.

Поругавшись для приличия минут пятнадцать и выслушав оправдательные речи Марии Николаевны, мы приступили к работе. У каждого в руках были большие мусорные мешки, в которые мы собирали окурки, фантики, банки из-под пива, а иногда даже шприцы или другие непотребные вещи: оказалось, что эта свалка также выполняла роль места для свиданий! Невероятно! Я в очередной раз задумалась над дурацкими традициями и хаосом, поглотившим нашу страну. Порядочные, ведущие здоровый образ жизни, зачастую целомудренные дети должны трогать то, что осталось от их полных противоположностей, да еще и приносить из дома собственные мешки и перчатки для этого, потому что, если не будет перчаток, учитель заставит собирать это голыми руками (во всяком случае, они всегда этим угрожают)! И это при наличии официальных дворников на зарплате…

Где-то через час изнуряющей каторги я выбилась из сил, Танька устала еще больше и прямо на глазах сдувалась, словно воздушный шарик, мало-помалу выпускающий через неплотно завязанный узел наполнявший его гелий. И в тот момент, когда газа оставалось менее трети, она шепнула мне:

– Знаешь, где бабка с дедом живут? – Я не знала. Посему покачала головой. – Через дорогу отсюда. Ах, если бы ты знала, как я устала! – громко воскликнула она, умоляюще заглядывая мне в глаза. Во всем, что касалось Грачевой, я была далеко не дурой и сразу сообразила, чего от меня требуется.

– Ладно уж, беги. Отдохнешь. Я тебя прикрою.

Татьяна аж подпрыгнула от радости.

– Образец, ты человек!

На этом мы разделились: Рыжая сделала вид, что идет по следам бросавшего на каждом шагу то обертку от жвачки, то пачку от сигарет, время от времени нагибаясь, чтобы все это собрать (но на самом-то деле она шла к дороге), а я направилась в совершенно противоположную сторону, помышляя примкнуть к Димке Хромову: вдвоем-то веселее.

– О, Юлька, гляди, че они, гады, повыбрасывали! – заметил меня Димка, единственный в классе, кто всегда обращался ко мне исключительно по имени. – Это ж почти новехонькая звушка! – «Звушкой», надо полагать, Дима кличет компьютерную звуковую карту. Он поднял ее и с интересом повертел в руках. – Зырь сюда, тут еще «клава» валяется, правда вконец раздолбанная, но пару винтиков можно себе вывернуть!

Я лишь лениво кивала: не питаю любви к электронике. Внезапно мой взгляд выхватил из кучи компьютерного хлама, валявшегося вперемежку с корягами и ветвями деревьев, симпатичную розовую тапочку с меховым помпончиком. Дивясь про себя, сунула ее в свой большой черный пакет. Тапочка была совершенно новая! Какой дурак выкинул ее из окна, да еще и в единственном экземпляре? Впрочем, через два шага стало ясно, что предположение об обеспаренности этой домашней обуви было неверным, ибо рядом с выброшенным старым холодильником под придавленными им корягами и ветками что-то розовело. Подойдя ближе и пригнувшись, смогла констатировать, что этим розовым была сестра-близнец предыдущей тапочки. Однако из-за бытового прибора сдвинуть коряги, чтобы достать тапочку, не представлялось возможным.

– Дим, помоги мне оттащить холодильник.

– Да ну! Зачем тебе это надо?

Шутка ли – я сама не знала зачем.

– Мы же должны мусор собирать!

– Ага, ты его в пакет положишь? Или так, под мышками носить будешь? – прикалывался он.

– Под ним есть мусор!

Короче говоря, я его уговорила, мы обступили холодильник с двух сторон и поднатужились. Не получилось.

– Довольна? Ничего не выйдет, он слишком тяжелый.

– Я так просто не сдамся! – выдала я, Димка покрутил пальцем у виска, а я отправилась искать Марию Николаевну и просить у нее помощи. Та дала нам в подмогу двоих ребят, и втроем с Хромовым они ловко справились с холодильником и, немного жмурясь то ли от солнца, то ли от усилия, поволокли его в сторону. Я восторжествовала: путь к заветной розовой тапке был открыт! Они должны воссоединиться! С этой мыслью я сделала шаг вперед и наклонилась за ней. Теперь ветки, перекрывавшие доступ к цели, можно было легко отодвинуть. Но вместо этого я пронзительно заорала: вышеописанная тапочка, оказывается, присутствовала не сама по себе, в отличие от первой, а на ноге. Нога эта принадлежала туловищу, которое, в свою очередь, принадлежало той самой девице в сиреневом из кафе. Тело было заброшено бесчисленными ветками и фантиками, точно оно тоже относилось к разряду помоечных вещей, выбрасываемых из окна по причине безнадобности, но даже сквозь сучья можно было разглядеть, что на сей раз детектив была не в сиреневом платье, а в бордовом пеньюаре. Руки были неестественно вывернуты, голова покоилась на какой-то железяке лицом вверх. От длинного тонкого носа к подбородку вела полоска запекшейся крови, широко распахнутые красивые прозрачные глаза смотрели невидящим взором куда-то в небеса. Без сомнений, женщина была мертва.

И тут почва медленно, но верно поплыла у меня из-под ног…