Текст книги "На 4 кулака"

Глава 15

– Ты что делаешь? – проснувшись, спросил меня в половине десятого Николай, застав возлюбленную за чтением. Сама возлюбленная проснулась куда раньше и успела натянуть на себя позабытую вчера ночную рубашку, так как стеснялась предстать голышом.

– Изучаю эволюцию биогеоценозов.

– Эволюция, эволюция… Биология, что ли? – проявил чудеса смекалистости Колька, вспомнив давно ушедшие времена и, как мне показалось, об их уходе жалея. Ну ничего себе, я-то уверена, что никогда по этой тюрьме под названием «школа» не заскучаю.

– Угу, – подтвердила я его догадку. – К экзамену готовлюсь.

– Я тоже в школе сдавал биологию. Кажется… – Он перевернулся на спину. – А когда экзамен сдаешь?

– В середине июня. – Я перелистнула страницу, переходя к следующему параграфу.

– Так нескоро! Всегда заранее учишь? – изумился возлюбленный, поворачиваясь снова на бок, чтобы лучше меня видеть.

– Да. – Я захлопнула книгу. Похоже, выучить сегодня что-нибудь мне так и не удастся.

Я встала и потопала к сумке, чтобы убрать учебник до лучших времен. Когда мне готовиться к экзаменам? Наверно, вместо долгожданной золотой медали – а иначе за что страдать? только за медаль – меня отчислят из сего заведения с позором.

– Хорошая ночнушка, – похвалил мое одеяние Хрякин, разом направив мои мысли в иное русло. Я стала себя разглядывать. Он что, издевается?! Да рубашка на черта похожа, да и ленточки куда-то посеялись… Боже!

– Ленточки, ленточки-и-и! – запрыгала я.

Но мой парень истолковал это восклицание по-своему и вдумчиво произнес:

– Да, с ленточками было бы лучше. Но так тоже ничего.

– Да нет же. Ленточки! Я знаю, где сейчас маньяк!

Николай спрыгнул с кровати.

– Что?! – Пришлось рассказать ему про ночной поход и про то, откуда взялся в доме участковый. – Нужно сходить к Даниле, – авторитетно заявил Хрякин, выслушав меня от начала до конца и ни разу не перебив. Акунинскому следовало бы поучиться!

– Нет времени! Нужно бежать туда!

– Но мы даже без оружия. А он псих. А тебе, кстати, после того что произошло, лучше вообще оставаться здесь. Я один схожу.

– Нет, идем вместе!

– Вот упрямая…

Мы навестили участкового, но, к сожалению, он уже вернулся к своим дурным привычкам – наверно, начальство настучало по мозгам за то, что упустил маньяка, или сам чувствовал себя виноватым. Он оказался настолько пьян, но с ним не то идти на поимку особо опасного преступника нельзя – невозможно было даже разговаривать. Даниил нас вроде бы и не узнал. Мы пытались донести до него мысль, что нужно вызвать подкрепление, но все было тщетно. Приняв нас за демонов, он начал кидаться чашками. Пришлось ретироваться.

Когда мы вернулись к коттеджу, Коля попросил меня подождать пару минут возле ворот, в течение которых, как выяснилось, ходил к машине, и в итоге предстал передо мной с до боли знакомым баллонным ключом в руке.

…Обе ленты оказались на месте, и мы без труда обнаружили самодельное пристанище маньяка. Грязная и зашитая в некоторых местах на скорую руку палатка уже довольно сильно покосилась. Приблизившись к развалюхе, я расстегнула молнию. На полусгнившем тряпье, составлявшем подобие пола этой «хижины в лесу», лицом вниз лежал мужчина с простреленной головой. Я тут же отвернулась, зажав рот руками, чтобы не закричать.

– Кто это? – тихо спросил спутник, прижав ко лбу холодный баллонный ключ.

– Девочкин.

– С чего ты взяла?

– Бежевая футболка. Вчера на нем точно такая же была. Я хорошо ее запомнила.

И все-таки неверующий Фома Хрякин перевернул убитого (мы уже знаем, что он любит поступать так с телами). Все сомнения отпали, перед нами был труп загубившего десять (как минимум!) жизней маньяка-насильника Вадима Дмитриевича Девочкина.

Девочкин. Эта фамилия навсегда врежется мне в память, порождая следующие ассоциации: страх, ужас, насилие, смерть, расчлененные тела, топор… Топор? Вот оно. Неужели все это время я боялась топоров, потому что знала, что на меня будет совершено нападение?…

Я почувствовала, что схожу с ума.

– Господи, эти трупы меня преследуют! Ну сколько можно?! Крюков, Колесникова, Дина, теперь еще этот… – Я пнула тело ногой.

– Интересно, кто его убил? – вдарился в гадания на кофейной гуще Коля.

– Ясно же как день! – Как я уже говорила, в мозгах у меня что-то переклинило, поэтому уверенным голосом изрекла: – Его убил Крюков! За то… за то, что тот его убил!

– Чего?! – Хрякин пребывал в здравом уме, посему, в отличие от меня, нашел вышеозвученное предположение лишенным всяческой логики.

– Это я его убил, – хриплым, низким голосом произнес кто-то у нас за спиной.

От неожиданности мы вскрикнули и резко обернулись. Одного взгляда на говорившего мне хватило, чтобы от всей души пожелать себе провалиться сквозь землю. С тем я, облокотившись на дерево, стала не спеша спускаться вниз по стволу. А все потому, что перед нами предстал… Вадим Девочкин, облаченный в темно-серый плащ с обширным капюшоном, закрывавшем лицо почти до подбородка, и вооруженный ружьем, тот, которого я выследила позавчера ночью, и тот, который сейчас признался в убийстве самого себя. Любопытно, его за это посадят? Или решат, что он имел полное право распоряжаться своей жизнью по собственному усмотрению?

– Девочкин, Девочкин… – бурчала я себе под нос, достигая сырой от утренней росы почвы, но трепетала я не от страха (что нам сделает маньяк, коли он уже умер?), а скорее от непостижимости происходящего (как такое вообще может быть?).

Хрякин стоял молча. Да оно и понятно: тяжело говорить с открытым ртом.

– Успокойтесь, мадам. Исчадие ада Девочкин мертв.

– Но… Но… – поняв, что ничего не смогу вымолвить, просто ткнула в Плаща пальцем.

– Кто вы на хрен такой?! – перевел ему Хрякин.

Неизвестный снял капюшон. Ничего общего с маньяком. Н-да, воображение может сыграть злую шутку. Почему я была так уверена, что человек в плаще и маньяк-насильник одно лицо?

– Я – каратель! – высокопарно представился мужчина лет сорока пяти типичной славянской внешности.

– Но почему?

– Одной из первых жертв была моя жена. Ей было всего тридцать восемь. Молодая, жизнерадостная, красивая женщина. Мы так любили друг друга! И вот ее не стало. Ушла на день рождения к подруге и не вернулась. Я нашел ее в парке. Вы бы видели то, что от нее осталось… – губы мужчины затряслись, по щеке пробежала одинокая слеза. – Сначала я хотел покончить с собой, но дочь придала мне сил для борьбы. Я нашел свое предназначение – уберечь других людей от этого выродка, стерев его с лица земли. Ведь от полиции никакого толка. – Так как я все еще безмолвно открывала и закрывала рот, словно аквариумная рыбка, Каратель понял, что у меня накопились вопросы, и вручил мне старомодный диктофон с кассетой внутри, сказав, что, если меня интересует его история, все ответы я найду на ней. Или я могу ее просто выбросить, так как ему эта запись больше не нужна.

– Как вы его нашли? – полюбопытствовал Хрякин, оглянувшись на труп.

– Его нашел рок. Видимо, от кого-то эта мразь пряталась, и приглянулась ему моя ночлежка. Искал эту гниду, искал, а он взял и сам ко мне пришел. Ирония судьбы… Ну вы идите, а мне еще тут нужно поработать.

С этими словами мужчина легонько раздвинул нас и протиснулся к телу, достав откуда-то пилу и отбойный молоток, а ружье отбросив подальше.

– Э-э… Ну мы пошли? – видя такое дело, испуганно молвил Хрякин, и, взявшись за руки, мы торопливо ретировались.

Пообедав, стали готовиться к отъезду. Диего уехал раньше. Перед этим он вошел в гостиную и торжественно попрощался.

– Спасибо вам всем, – говорил он, – мне хорошо здесь жилось. Я обязательно приглашу вас на выставку моих работ, – он горделиво пригладил прядь длинных иссиня-черных волос, – ведь в этом доме родилось целых четыре великих картины!

– Четыре? – изумились все (кроме Куприна, уехавшего еще вчера вместе с труповозкой), в уме быстро пересчитав «Сосну у озера», «Дуб у озера» и «Дерево с ленточкой у озера». И так и эдак, вопреки всяческим стараниям и различным математическим комбинациям и преобразованиям, выходило три. Причем не только у меня. Что же, все повально разучились считать?

– Как, вы еще не видели «Пень у озера»?! Хотя я закончил работу где-то в полночь, а с утра… Нет, почему вы смеетесь?

Мы не просто смеялись, мы хохотали до икоты, чуть ли не катались по полу, как смайлик «ROLF». Скорее всего, в этой истерии был виноват сильный стресс предыдущего дня. Диего махнул рукой и уехал, так и не показав нам своей последней работы и, наверное, обидевшись. Очевидно, приглашение на его выставку, если та когда-либо состоится, мы все же не получим.

Покинуть поселок нам удалось только ближе к пяти: хозяйка коттеджа и Петровы просто не хотели нас отпускать, до того мы породнились в эту страшную ночь.

– И не забудьте позвать на вашу свадьбу! – попросила тетя Поля. Я покраснела и выразительно посмотрела на потенциального мужа – он и усом не повел, то есть щетиной (бритву взять, растяпа, забыл).

Всю дорогу я еле сдерживалась от вопросов типа: «А какие приглашения будем рассылать – с голубями или с сердечками?», «А какой будет торт – трехэтажный или двухэтажный, с фигурками влюбленных или без?», «Будем отмечать в Москве или в нашем скромном городе?» и… «Как зовут твою маму?».

Пробки были жуткие, и порог своей квартиры я переступила ровно в десять. Родители уже лежали в кровати, но, услышав, как хлопнула дверь, мать вскочила, подбежала ко мне и обняла.

– Как ты? Все нормально? Как отдохнула? Как кушала? Не заболела? – вопросы посыпались как из рога изобилия. И, заметьте, ни одной «овцы»!

– Успокойся, мам, все просто отлично. – Я прошла в комнату. – Ели много и вкусно, катались на лодке, рыбачили.

– Никто не обижал? – грозно спросил отчего-то сердитый отец и тут же захрапел, не дожидаясь ответа. Будить его и рассказывать про маньяка мне не сильно хотелось, потому я пошла в ванную принимать душ с дороги. А выйдя, обнаружила родителей, о чем-то тихо перешептывавшихся на кухне за плотно прикрытой дверью.

– Вы чего не спите? – изумилась я, заглядывая внутрь. Что это, совещание «Тройственного союза» против «Антанты»? А как же храп?

– Юль, – позвал отец, – поди сюда. Потолковать нужно. – Я покорно прошла в кухню и села на табурет, приготовившись к длительному «саммиту». – Ты ведь с этим парнем ездила, как его, Николаем? – Я кивнула, пусть запомнит имя будущего зятя. – А где он?

– Уехал, – моргнула я глазами. Что за дурацкий вопрос? Не за вешалками же в прихожей он заныкался!

– Что, просто высадил у дома и уехал? А почему он не поднялся и с нами не поздоровался? Сдается мне, это потому, что у него не слишком серьезные намерения. Тебе не кажется?

– Нет, не кажется! Что происходит? – Я почувствовала, что начинаю раздражаться. Почему, когда ты только находишь в чем-то счастье, приходят родители и говорят, что этого делать нельзя? «Не слушай так громко музыку!», «Не ешь так много мороженого!», «Не смотри этот сериал!» и, наконец, «Не встречайся с этим парнем!»…

– Понимаешь, доча, сегодня у нас был Володька… Владимир Павлович, как ты его называешь. И он поинтересовался, где ты. Когда узнал, что ты и в самом деле уехала с этим типом, то кое-что нам о нем поведал. Плохие вещи…

– Дай угадаю: что он бандит? – Я эмоционально всплеснула руками, что не было на меня похоже. Они меня так до припадка доведут когда-нибудь. – Это мы уже слышали. Он сочинит что угодно в надежде избавиться от конкурента и занять его место! Это не Колька мафиози, а сам Владимир Павлович! Как это можно не понимать?! – Я вздохнула, чувствуя, что полностью выбилась из сил. После долгой дороги я не могу считаться полноправным бойцом, и они не имеют права вовлекать меня в такие серьезные дебаты. – Ладно, я иду спать, а то завтра в школу.

– Иди, иди, – одобрила мать. – Спокойной ночи.

– Нет, стой! – приказал папаня.

Я села обратно и в недоумении на него уставилась.

– Ну что еще?

– Ты что, не слышала? Твой Николай – темная личность! И встречаться ты с ним больше не будешь! Все поняла?!

– Нет! – Этого я допустить никак не могла, хотя и предрекала. – Нет, буду! Я не могу с ним не встречаться!

– Это почему же? Или… – Лицо папы преобразовалось в спелый помидор. – …У тебя с ним что-то было?!! – так рявкнул он, что стаканы на столе зазвенели, окна потрескались, а соседи снизу усердно застучали швабрами по потолку.

– Нет-нет!! – молниеносно слицемерила я и так закачала головой, что та едва не отвинтилась от туловища. – Ты что? Как ты мог подумать?

Было ужасно стыдно, но лучше жить с позором в сердце, чем вообще не жить.

– В таком случае разговор окончен! – Стук кулаком по столу означал конец полемики. Что-то вроде решающего гонга.

И я пошла в кровать, ощущая, как стыд резко сдает позиции другому не менее сильному чувству – ярости. Ах ты, бритая скотина! Сам ведь форменный бандит, и рожа протокольная, так нет, будет приходить к моим доверчивым родителям и вешать лапшу на уши! Ненавижу! Ничего, ты мне за это ответишь!

Эх, жалко Танька переехала с родителями в новую квартиру. Так хотелось кому-нибудь шепотом пожаловаться на жизнь! В итоге я просто уткнулась лицом в подушку и тихо заплакала.

В школу я не пошла – были другие, более важные, дела. Поднявшись в десять, начала обдумывать свой гардероб. Что надевают грабители, вламывающиеся в квартиры? Детективы учат: только черное. Достав брюки и водолазку этого наилучшего для данной ситуации цвета, стала раздумывать над остальным. Обувь должна быть удобной. М-м… кроссовки? Но они же белые! Ладно, фиг с ними, пусть будут белые. А еще нужны перчатки, чтобы не оставить отпечатков. Сегодня обещали жаркую погоду, и мои кожаные не подойдут – вызовут подозрения. Я задумчиво почесала макушку. Одноразовые полиэтиленовые перчатки! Хорошо, что мама красит волосы.

Одевшись подобным образом и сунув в черную сумку перчатки, я для пущей маскировки убрала волосы под такого же цвета бейсболку и пошла обуваться. Колька прислал мне смс с адресом, еще когда я спала, и, запомнив его, я ушла, оставив телефон в квартире. Я знала, что полиция сможет потом установить локацию моего мобильного.

Найдя нужный дом, я с некоторой опаской вошла в последний, он же третий, подъезд. Средняя дверь на верхнем этаже действительно была опечатана. Чувствуя себя самой что ни на есть отпетой преступницей, я аккуратненько отодрала ногтем белую бумажку с печатями и подписями и, воровато оглянувшись по сторонам, беззастенчиво вторглась в чужую частную собственность, подивившись про себя, как же Хрякин так сделал, что дверь была оставлена незапертой.

Надев перчатки, принялась за работу. Первым делом обследовала все тумбочки, гардеробы и шкафы. Ничего. Это заняло час, поэтому я изрядно выдохлась и, решив немного отдохнуть, присела на кровать. Где-то через минуту резко зазвонил телефон. Я так и подскочила. Не знала, что сей неприятный район телефонизирован. Только где же кричащий аппарат?

Он обнаружился на кухне, на полу под табуреткой – самое подходящее место! Конечно, снимать трубку в квартире, куда проникаешь вполне криминальным способом, довольно глупо, но я подумала, что это, может, какой-нибудь дальний родственник или давнишняя подруга, которым еще не потрудились сообщить страшное известие, и ответила:

– Алло.

– Вас беспокоит капитан полиции Любимова! – гаркнула мембрана Катиным голосом. Ну дела!

– Катя?!

Долгая пауза.

– Юль, ты, что ли?

– Ну разумеется, я! Привет, Катька! Давно не виделись. Как дела? А я вот вчера с озера приехала… – кинулась я делиться последними новостями со своей закадычной подружкой, но та невоспитанно перебила:

– Господи, Юлёк, где ты?

– Как где? – искренне удивилась я. Торможение продолжается. – На квартире у убитой Колесниковой. Ну той, что я на субботнике нашла.

– Да быть этого не может!

– Почему? Подожди, а куда ты звонишь? Я ж не по мобильному говорю! – наконец дошло до меня. – Как ты узнала номер?

– Я звоню по номеру, который был найден Наташей в кармане пиджака Крюкова. Сечешь теперь?

– Какая я тупая! – осенило меня. – Девица в сиреневом в кафе, валявшаяся впоследствии мертвая под холодильником, и таинственный Ленусик, предположительно любовница Крюкова, одно лицо! То самое лицо, кому я звонила от тебя, кому передала в кафе папку, в чьей квартире я сейчас нахожусь и куда ты сейчас позвонила!

– Слава богу, все еще не так запущено… – Это она про меня? А сама-то! Капитан полиции, блин! – Но как ты тут очутилась?

– Кать, мне некогда, потом расскажу! Только ответь, куда бы ты в своей квартире положила то, что надобно ото всех скрыть?

– Хм… Под ковер или матрац. А что?

– Спасибо. Отбой.

Вряд ли на планете есть нормальный, здравомыслящий человек, который засунет отнюдь не плоское портмоне под ковер, а тем более под потрепанный тонкий палас, что имел место быть в комнате Колесниковой, поэтому я не медля сунула руку под матрац единственного лежбища. Сначала я ничего не нащупала, но сдаться так просто не могла и, скинув на пол облезлое покрывало, перевернула матрац. Рассматривая сантиметр за сантиметром, я обнаружила выделяющийся квадрат. Взяв ножницы, сделала там надрез. Оказалось, что это и был тайник! Находчивая Елена вырезала кусок матраца, как будто это был подгнивший фрукт, и закрыла эту часть заплаткой из обычной ткани такого же белого цвета. Ее счастье, что матрац был беспружинным, иначе бы трюк не удался.

Найдя в хитром тайнике не один, а целых два предмета, я необычайно обрадовалась и вытащила на свет божий первый. Им оказался длинный плоский футляр, обитый черным бархатом, содержащий внутри приятный глазу золотой браслет с несколькими симпатичными зелеными камушками и чек магазина «Даймонд» с недосягаемой для простого рабочего класса ценой.

Значит, браслет, который Крюков покупал Юрочкиной, каким-то загадочным образом попал ко второй его любовнице и по совместительству шантажистке Хрякина. Понятно на данный момент, как она оказалась в Березовке, – у Крюкова было с ней свидание. А вдруг это она и убила его? Тогда получается, что Ангелина отомстила за своего любовника и убила убившую его любовницу? А зачем она отдала ей свой браслет? Неужто та и ее шантажировала, и так Ангелина расплатилась? Но почему после убийства не забрала? Не нашла?

Второй вещью, спрятанной в самобытный тайник, оказался перемотанный скотчем непрозрачный пакет, в котором в свой черед хранилось еще два предмета: мягкий и твердый. Я порвала пакет ногтями. Твердым предметом было, как я и предполагала, Колино портмоне. Мягким – пестрый шифоновый шарфик. Я развернула его. На оригинальном рисунке, выполненном оранжевыми, малиновыми и фиолетовыми абстрактными фигурами, кое-где обнаружились темно-красные пятнышки, явно в этот рисунок не вписывающиеся. Что это такое? Кровь? И что мне с этим делать? Ведь если его сунули в один пакет с Колиным портмоне, значит, это имеет какое-то отношение к убийству, или нет?

Так ничего путного и не придумав, я сунула шарф и портмоне в свою сумку. Ну все, дело сделано, можно выметаться отсюда.

До своей самой близкой подруги добежала в считанные минуты. Не знаю почему, но мне казалось, что, если чуть замедлю шаг, ко мне подбегут представители властей, закуют в наручники и спровадят в СИЗО.

– Что у тебя с руками? – удивленно спросила Катька, бросая мне под ноги тапки.

Я посмотрела на свои ладони. Во дура! Забыла снять перчатки. И что, я так всю дорогу шла?

Стягивая их, начала с чувством оправдываться:

– Со мной столько всего произошло! Это извиняет мою рассеянность.

Следующие два с половиной часа я самозабвенно рассказывала Катерине о произошедших со мной за последние дни событиях, в самых мельчайших подробностях, упустив лишь по естественным причинам ночь, про которые говорят «незабываемая», и нападение маньяка – не хотелось это снова пережить, пусть даже на словах.

Попивая чай, мы делились мыслями по поводу обоих убийств.

– Значит, так, – сказала Катька. – Крюкова убили в половине одиннадцатого, а за пару часов до этого он уехал из банка, сообщив напоследок Николаю, что у него свидание. Кого он имел в виду? Лену или Ангелину?

– Елену, наверно, – пожала я плечами неуверенно, затем все же решила доказать свою точку зрения: – Во-первых, она была там во время убийства. Во-вторых, говоря о любовнице, Крюков сказал что-то вроде «у меня такая девушка, ты б ее видел, конфетка», что предполагает, что Коля с ней не был знаком, а Ангелину он знает.

– Хорошая логика, – похвалила меня Катерина. – Будем считать доказанным, что это была Елена. Но мы не можем исключить ее из списка подозреваемых только потому, что она и сама отбросила коньки. – Я кивнула, соглашаясь. – Она могла убить его из ревности или по какой-либо иной причине. А также, мы обязаны учитывать, что оба убийства могут быть вообще не связаны. Так что продолжим думать вот над чем: если Елена убила Крюкова, то кто тогда убил ее?

И мы продолжили. Убийцей должен оказаться человек с наибольшим мотивом. А мы знаем как раз одного такого, которому очень выгодно видеть ее мертвой, – Николая Хрякина.

– Что?! – вскочила я, жутко обозлившись на Катьку, хотя, в общем-то, до этого додумались мы вместе. – Ты, верно, чокнулась! Он не мог этого сделать!

– Но почему? Ему она больше всех мешала!

– Откуда тебе знать? У нее могло быть полно врагов – зная эту леди, я не удивлюсь. Я думаю, в то время как одна половина города спала с ней, вторая мечтала придушить. И потом, твоя версия, что убийства не связаны, вообще гроша ломаного не стоит. Подумай сама, какое совпадение: умирает Крюков и через девять дней вслед за ним отправляется его любовница. Связь должна быть! Вдруг она шантажировала и настоящего убийцу? Или кого-то еще, кому быстро надоело платить. Я ведь нашла в ее тайнике еще и шарф, который явно не принадлежит Хрякину.

Я достала из сумочки скомканный шарф и передала Катьке. Та его развернула и с интересом стала рассматривать.

– Боже, это кровь? – брезгливо сморщившись, она вернула мне находку. – Плохо, что мы оставили свою ДНК. Так недолго и самим в подозреваемых превратиться.

– Блин! – дошло до меня то, что она говорит. – В квартире я трогала его через перчатки. А тут ты меня заставила!

Попытка оправдаться вышла неудачной и, качая головой в досаде на саму себя, я сунула улику обратно в сумку, беря ее уже через салфетку.

В следующую секунду туристическая передача, которую мы попутно и крайне невнимательно смотрели, сменилась выпуском новостей. От того, что я услышала, мои глаза выпучились, а рот приоткрылся.

– Специальный выпуск новостей из поселка Круглово Щукинского района Московской области, где развернулся настоящий триллер с продолжением. Напоминаем, что в эту субботу была найдена очередная жертва маньяка – Куприна Дина Олеговна, двадцати трех лет, которая снимала комнату у местной жительницы вместе с мужем и дочкой. А сегодня утром был обнаружен труп другого жильца этого же дома – Девочкина Вадима Дмитриевича. Впрочем, от трупа осталась только голова с выколотыми глазами, отрезанными ушами и выжженной на щеке надписью «Гори в аду». Если возле телеэкранов есть дети, просим увести их подальше… – Телевизор продемонстрировал голову Девочкина, слава богу что размытую. – Остальные части тела не найдены. О причинах такой жестокости поведала та самая жительница, что сдавала обоим комнаты. – На экране появилось бледное лицо Анны Михайловны на фоне ее коттеджа. Дрожащие губы безмолвно двигались, объясняя что-то корреспонденту. Голос диктора продолжал: – По ее заявлению, убитым был не кто иной, как печально знаменитый «Щукинский маньяк». Следствие прорабатывает версию мести. А сейчас почтим память всех жертв маньяка минутой молчания… – далее под грустную музыку пошли фотографии и список имен.

– Они сказали «Круглово»? – спросила Катя, выключая телевизор. – Не то ли это место, куда вы ездили отдыхать?

– Ну… да.

– Какой ужас. Прикинь, если бы ты попала в руки этого ублюдочного садиста! Жесть…

Меня всю передернуло от вызванных ее словами воспоминаний.

– Давай не будем об этом говорить… Вернемся лучше к расследованию. Или не вернемся… А то опять похитят. А я и так уже… – Я чуть не добавила «столько пережила».

– Что – и так уже? – Я лишь отмахнулась. – Пока тебя не было, у меня, кстати, из головы не уходили эти гады. Я все думала, с какой целью нас похитили и кто они. И те ли это ребятки, что требуют деньги с Наташи?

– Слушай, – придумала я, – вдруг это они и убили банкира?

– Оспорю. Зачем кредиторам убивать дебитора? Кто им деньги вернет?

– Во-первых, чтобы другим неповадно было. Во-вторых, деньги может вернуть его жена. Вот они на нее и набросились.

– Быстрее от безысходности, – не сдавала позиций подруга. – Что им еще оставалось делать? Махнуть на денежки рукой?

– Ну не знаю. Мне кажется это вполне логичным. Ладно, – снова отмахнулась я, чтобы не ссориться. – Что еще ты надумала, пока меня не было?

Откусывая от бутерброда, подруга усиленно закивала, мол, да-да, кое-что есть. Прожевав и запив чаем, сообщила:

– Завещание Крюкова! Мы должны заглянуть в него.

– Зачем?

– Затем, что о его содержимом можно наврать. Я хочу знать наверняка.

– Ну и как ты узнаешь?

У Любимовой загорелись глаза. Ой, не к добру…

– Мы можем украсть его!

Ну вот, я же говорила. Когда у нее так горят глаза – жди беды.

– Ты в своем уме? Откуда украсть? Как?

Но у нее и на это был ответ. Подготовилась, зараза.

– Слушай. Мы пойдем к Наташе, и, пока ты будешь ее отвлекать разговорами или совместным просмотром семейных фотографий (я знаю, вдовы любят это делать), я выйду из комнаты якобы в уборную, а сама обыщу квартиру!

В качестве ответа я лишь покрутила пальцем у виска. Мне казалось, что для одного человека я уже сделала предостаточно, чтобы быть помещенной в места не столь отдаленные довольно надолго.