Текст книги "Диалог с тайным советником Сталина"

«Революцию в белых перчатках не делают – только террором»

Прежде чем взяться за освещение еврейского вопроса, которому вы, Николай Алексеевич, в своём романе-исповеди посвятили множество страниц антисемитской направленности, считаю необходимым коснуться судеб четырёх ведущих адмиралов Военно-морского флота, до которых жрецы, преуспевавшие в жертвоприношениях кровавому молоху, не успели добраться до войны.

В разделе, относящемся к описанию первого дня нападения фашистской Германии на Советский Союз, много сказано, что единственным из всех родов наших войск не оказался застигнутым врасплох Военно-морской флот, возглавляемый адмиралом Н.Т. Кузнецовым.

Несмотря на то что вражеские силы стремились нанести по нашим морским базам и флотам мощные бомбовые удары в Кронштадте, Севастополе, Измаиле, Полярном и других приморских регионах и морях, в первый день войны не был потерян ни один корабль.

Почему?

Во-первых, потому, что в генералитете и правительстве, к счастью, не было ни одного человека, элементарно разбиравшегося в вопросах военно-морского дела, чтобы из бункера Ставки давать команду морякам.

Во-вторых, предоставленный сам себе в оперативных вопросах адмирал Кузнецов, будучи наркомом МВФ, внимательно следил за событиями, происходящими на аренах начавшейся Второй мировой войны, и, учтя надвигающуюся угрозу, направил все усилия на повышение мобильности флотов и боевую подготовку личного состава.

Он не внял неоднократным официальным заверениям вождя о том, что войны не будет, и с готовностью номер один во всеоружии встретил врага.

В течение всего периода военного лихолетья наш флот был на высоте.

Неоценим вклад и наших моряков в дело Победы над фашистской Германией. О них не все сказы сказаны, не все песни сложены. И только те, кто решился идти на абордаж или схватку с морской пехотой, знают, какая сокрушающая сила, какой испепеляющий гнев вырывался из-под их полосатых тельняшек. А законы чести морские офицеры теряли только вместе с жизнью.

Адмирал Кузнецов, обвиняя Сталина за репрессии в отношении ни в чём не повинных военных и политических деятелей, в том числе и к себе, не отрицая такой причинный фактор, как душевная болезнь, считал, что феномен вождя объяснят историки. Куда же ещё, разве недостаточны объяснения учёных-психиатров?

Да ведь и сам адмирал Кузнецов, подвергнутый вначале суду чести, а затем суду военного трибунала, вместе с адмиралами Галлером, Алафузовым, Степановым, честно отвоевавшими от начала до конца войны, понимал, что председатель военной коллегии Ульрих всего лишь слепое орудие в руках генералиссимуса и его приспешников.

Несмотря на отсутствие фактов в предъявленных обвинениях, Сталин вынесет им всем приговор – свой собственный.

Но самым ужасным в ходе разбирательства дел было несоблюдение элементарных норм культуры, когда обвинитель Н.М. Кулаков не просто называл подсудимых врагами народа, но и позволял себе, как спившийся завсегдатай базарного духана, обзывать адмиралов непристойными словами – точнее, крыл матом.

Этот громкий процесс, затеянный министром обороны в 1948 году Н.А. Булганиным, с ведома Сталина, был прелюдией к очередным громким репрессионным делам в отношении безродных космополитов, врачей-отравителей и деятелей Еврейского антифашистского комитета.

Сказать, что вы, Николай Алексеевич, великодержавный шовинист, признающий национальную исключительность русского народа, нельзя.

Напротив, читая вашу исповедь, убеждаешься, что судьбы Отечества и соотечественников вас не интересовали вовсе. А вот антисемит вы убеждённый, без разбора ненавидящий всё еврейство. И в этом вопросе вы являлись единомышленником великого вождя.

Чтобы не быть голословной, позволю себе привести краткие выдержки из описанного вами, свидетельствующие о деяниях иудеев в России в разгар Октябрьского переворота, Гражданской войны и становления народовластия.

Начнём с Льва Давидовича Троцкого (Лейбы Бронштейна), имя которого накануне Октябрьской революции, в дни вооружённого восстания со штурмом Зимнего и в годы Гражданской войны звучало на одном уровне с именем Ленина.

Заслуги бывшего меньшевика, примкнувшего в середине семнадцатого года к большевикам, – председателя Реввоенсовета, наркома обороны были высоко оценены Лениным как заслуги выдающегося вождя современного ЦК.

Но притязания Троцкого на лидерство в партии, явившиеся причиной интриг, раздоров и взаимной неприязни Троцкого и Сталина, серьёзно обеспокоили больного Ильича.

В нетерпимых отношениях хитрого, коварного, действующего тихой сапой, немногословного, сдержанного Сталина и взрывного, резкого, дерзкого, крикливого и высокомерного Троцкого Ленин увидел серьёзную угрозу для партии и в своём «политическом завещании» предупредил соратников.

О Троцком много сказано в наших и зарубежных политических, исторических, публицистических и мемуарных произведениях. Этот тип относится к волевым, эмоциональным, наделённым от природы даром лидерства людям.

Самовлюблённые, завистливые недоучки, пророчествующие бродяги, чурающиеся общественно полезного труда, увлечённые бредовыми идеями философов-фантастов, многие из них способны увлечь и повести за собой деклассированных, обделённых и легковерные массы трудяг, скрывая за внешней добродетелью свои амбициозно-корыстные цели властолюбцев.

Охарактеризую Троцкого как человека не с позиций его ярых противников, а человека далёкого от политики, который один раз слышал зажигательную речь Троцкого, был потрясён и запомнил на всю жизнь. Это из воспоминаний князя А.Л. Ратиева – потомка русской ветви грузинского рода Ратишвили, эмигрировавшего в 1921 году в Болгарию, а затем во Францию.

В декабре 1918-го, оказавшись в Курске, двадцатилетний Ратиев с товарищем случайно попал на городское партийное собрание большевиков по случаю приезда в Курск председателя Реввоенсовета Льва Троцкого. Вершитель судеб страны – в центре полукольца президиума. Когда в помещении воцарилась тишина, Троцкий выступил на шаг вперёд. «Наглухо застегнутая тужурка-китель, бриджи, добротные сапоги. Характерная бородка. Блеск стёкол пенсне».

Вначале он коротко охарактеризовал сложное положение в стране. Говорил о необходимости создания регулярной Красной армии с привлечением в её ряды старых кадровых офицеров, действия которых будут неусыпно контролировать партийцы. А далее последовали горячие призывы к террору. Привожу отрывки из его выступления.

«Революцию, товарищи, в белых перчатках делать нельзя. Запомните, товарищи, – только террором! Террором последовательным и беспощадным. Уступчивость, мягкотелость история нам никогда не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожить десятки тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь физического уничтожения всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти».

Предупредить, подорвать возможность противодействия – в этом и заключается задача террора!

И далее оратор продолжает: «Есть только одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения, – это то, что, уничтожая массово и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов – учёных, инженеров, докторов. К счастью, товарищи, таких специалистов за границей избыток. Найти их легко. Если будем им хорошо платить, они охотно приедут работать к нам. Контролировать их нам будет, конечно, значительно легче, чем наших. Здесь они не будут связаны со своим классом и с его судьбой. Будучи изолированными политически, они поневоле будут нейтральны. Патриотизм, любовь к родине, к своему народу, к окружающим, к далёким и близким, к живущим именно в этот момент, к жаждущим счастья малого, незаметного, самопожертвование, героизм – какую ценность представляют собой все эти слова-пустышки перед подобной программой, которая уже осуществляется и бескомпромиссно проводится в жизнь».

Можно себе представить, с каким чувством покинул это сборище юный князь после приговора, вынесенного русской знати, интеллигенции, в том числе и ему, не просто инородцем, а извергом, шагавшим по кровавому пути в «добротных сапогах» к вершинам власти в России.

Ленина, видимо, устраивала способность Троцкого поджечь толпу своим ораторским даром и его грозная лексика:

«Расстрелять!»,

«Разрушить до основания»,

«Залить кровью и свинцом»,

«Дотла сжечь»,

«Беспощадно уничтожить»,

тем более что делать это легче и безответственнее чужими руками.

Троцкий проговорился как-то: «Чтобы выиграть Гражданскую войну, мы ограбили Россию». При нём страну грабили ради сомнительных перспектив «земшарной Республики Советов». Для этой цели создали Коминтерн. Но её руководители перековываться не хотели – они воевали. Против Сталина, против его планов, всякий раз оказываясь во главе всяческих оппозиций и уклонов.

«Коминтерновская мафия» перетягивала на свою сторону военных спецов европейских государств, агитируя за мировую революцию. Но вот борьбы за чистоту идеалов у них не было. Банда бездельников и трепачей ожесточённо боролась за свои немалые привилегии, за право распоряжаться миллионами на раздувание мнимого «всемирного пожара», красоваться в президиумах, пустословить с трибун.

Говорят, в тридцать седьмом году Сталин сказал на заседании политбюро: «Кто они, эти люди из Коминтерна? Ничего больше, как наймиты, живущие за наш счёт. И через девяносто лет они не смогут сделать нигде ни одной революции».

И тогда все они в поисках вождя сплотились вокруг Троцкого, хотя многие его в глубине души ненавидели. Но лучше такое знамя, чем никакого…

Сталин приступил к демонтажу чудовищного монстра.

Так кто же такой Троцкий как гражданин?

На этот вопрос можно ответить одним словом – отщепенец.

Свидетельство тому следующий факт. В первые годы становления советской власти, когда Троцкий с благословения вождя революции лютовал, чиня расправы над представителями религиозных культов, аристократии, учёными, миролюбивыми, не чуждыми здравомыслию и благоразумию, учёные евреи петроградской общины, с тревогой взирая на зарвавшегося соплеменника, собрали совет, на котором решили направить к Троцкому делегацию, чтобы наставить его на путь истинный, свернув с пути насилия и крови.

Старые, почтенные еврейские мудрецы пытались на горьких примерах убедить Лейбу, что из-за его политиканства в интересах каких-то классов внутри государства, где обитают его соплеменники, прежде всего страдает и будет страдать «Богом избранный народ», то есть евреи.

Троцкий, с горделивым пренебрежением выслушав посланцев, сухо заявил: «Вы обратились не по адресу, частный еврейский вопрос меня совершенно не интересует. Я не еврей, а интернационалист».

Вот вам образец космополита, которого в конце концов по указанию интернационального вождя Сталина ударом ледоруба сразит насмерть другой интернациональный проходимец.

Троцкий как политик – неустойчивый и беспринципный авантюрист. В 1905–1907 годах – оппортунист, вёл политику свёртывания революции, отрицая ленинскую идею гегемонии пролетариата, возможность и необходимость союза рабочих и крестьян. А при узурпировавшем власть Сталине, который начал претворять в жизнь «ленинский план строительства социализма», Троцкий противопоставляет ему свой план превращения СССР в аграрный придаток международного империализма.

Да, Россия, занимающая одну шестую часть суши, была страной аграрной, хранящей в своих недрах огромные богатства, и, может, на самом деле не следовало превращать её в страну индустриальную с возведением гигантских промышленных предприятий, поворотом рек, проведением каналов с ирригационными системами, созданием искусственных морей, в итоге превративших пастбища и плодородные земли в солончаки и болота, а экологическую обстановку во многих регионах в опасную для жизни.

А самое главное – матушка-Россия, кормившая не только себя, но и вывозившая ежегодно миллионы пудов зерна за границу, сегодня, доведённая до нищеты строителями коммунизма, не пошла бы с шапкой по кругу к проклятым капиталистам.

Вы правы, Николай Алексеевич, говоря, что два совершенно разных сильных характера – Сталин и Троцкий ужиться не могли, кто-то должен был взять верх.

Сталин оказался победителем, потому что он нашёл опору в лице более надёжных, преданных соратников, которых возвысил, приблизил к государственной власти и противопоставил Троцкому.

Особая роль в этом отношении выпала Ворошилову и Будённому.

В руках же Троцкого хоть и была большая часть вооружённых сил страны в течение определённого отрезка времени, но это была меняющаяся, нестабильная сила с текучестью бойцов и командиров.

Кроме того, для высшего армейского командования он, как человек сугубо гражданский, авторитета не представлял.

В то же время в годы Гражданской войны и интервенции, будучи председателем Реввоенсовета и наркомом обороны, он прилагал все усилия для укрепления республики, зная, что в случае поражения потеряет власть, а терять её не хотел. И на вооружённых силах мечтал укрепить свою власть.

Для этого Троцкий строил планы сокращения численности армий, с целью изгнания из них своих противников, неугодных ему людей, становившихся на сторону генсека, чтобы после этого поставить у руководства полками и дивизиями своих людей и стать во главе военной власти.

Таким образом, борьба за вооружённые силы между Троцким и Сталиным была вначале частью общеполитической борьбы.

Камнем преткновения стала 1-я Конная армия. Его действия в отношении её доходили до абсурда. Троцкий настаивал отправить 1-ю Конную через Афганистан в Индию, чтобы «произвести там революцию», конечно же рассчитывая на полную гибель в далёком, чужом краю, где изнурённых долгим путём русских конников встретили бы крупные силы англичан и формирования местных феодалов, которые превратили бы в кровавое месиво незваных гостей.

Вы, Николай Алексеевич, пишете о том, что даже представители вашего поколения, видевшие и слышавшие Троцкого, далеко не всегда понимали, за что он сражается, почему столь рьяно нападает на ленинскую, а потом на сталинскую линию партии.

Тем, кто интересуется внешней, чисто политической стороной событий, вы рекомендуете познакомиться с трудом Сталина «Троцкизм или ленинизм», то есть с речью, которую вождь произнёс в ноябре 1924 года, суть которой в следующем: «В данный момент, после победы Октября, в настоящих условиях НЭПа, наиболее опасным нужно считать троцкизм, ибо он старается привить неверие в силы нашей революции, неверие в дело союза рабочих и крестьян, неверие в дело превращения России нэпманской в Россию социалистическую».

Судя по тому, что произошло и происходит сегодня в нашей стране, выходит, что Троцкий и на сей раз был прав.

Говоря о Троцком как о гражданине и политическом деятеле, нельзя обойти молчанием его родословную вообще и биографию в частности, в которые вы, Николай Алексеевич, пытаетесь внести ясность, но неудачно.

Изложу вкратце: дед и отец Троцкого – крупные арендаторы земель на юге страны, где именно, не уточнили. Значит, были эксплуататорами, пользовавшимися наёмным трудом. «Все их ближайшие родственники – типичные представители еврейской буржуазии: торговцы, ростовщики, спекулянты. Они поддерживали постоянную связь с руководителями мирового сионизма».

Не мешало бы привести конкретные факты: кто, когда, с кем?

Далее, вы пишете, что до революции отец Троцкого успел сколотить почти миллионное состояние, а потом благодаря покровительству сына сохранил значительную часть своего богатства. В каком виде?

«В самое трудное для страны голодное время сынок устроил своего папу на тёплое место, верховодить хлебными делами в Москву».

Так поступали и поступают не только евреи. Что касается самого Лейбы, то нигде не сказано, где он родился, в каком реальном училище учился и какая нужда при таких богатых родителях заставила его с семнадцати лет зарабатывать на хлеб, одновременно занимаясь революционной деятельностью.

В общем, всё туманно, как у всех преступников.

В девятнадцать лет Лейбу арестовали и сослали в Сибирь. За что? Из ссылки бежал за границу, вернулся в 1905-м и вновь был арестован, сослан и снова бежал за рубеж, где вначале во Франции, затем в Испании и в Америке вёл праздную жизнь, невесть чем занимался.

Знакомясь с биографиями русских революционеров – политических и всяких преступников, не раз осуждённых и сосланных на каторгу, – диву даёшься, думая о деятельности царской жандармерии, полицейского сыска и условиях жизни политкаторжан, позволяющих преступникам не только скрываться внутри страны, сменив удостоверения личности, но и свободно разъезжать по заграницам и вновь возвращаться в Россию, когда заблагорассудится.

Итак, политкаторжанин Лев Бронштейн, которому было позволено жить в ссылке с семьёй, оставив жену с двумя дочерьми, бежал за границу, сменив фамилию на Троцкий, видимо, очень понравившуюся ему, когда он в Одесской тюрьме сблизился с надзирателем, фамилия которого была Троцкий.

Вам, Николай Алексеевич, это показалось странным – ничего странного. Вы же сами пишете о том, что Лев Давидович был великий мастер изворачиваться, скрывать свои цели, врать, не говоря о прочем, на что был способен этот далеко не ординарный тип. И подтверждаете своё мнение словами партийца М.С. Ольшанского, что Троцкий «врёт ради процесса вранья, соврёт и забудет или открестится от своих слов, вывернется как-нибудь. До чего же много общего с Иудушкой Головлёвым. Отсюда и точное, несмываемое клеймо – Иуда Троцкий».

А ведь это, Николай Алексеевич, болезнь, которая встречается у некоторых людей, вроде бы и нормальных и даже способных, но где-то психически ущербных. Такие люди врут на каждом шагу, без нужды, а главное – верят в свою ложь, на что я ранее обращала ваше внимание. К тому же, как вы свидетельствуете, Лев Давидович был эпилептиком.

За границей Троцкий женился повторно на дочери богатого торговца.

Казалось бы, живи припеваючи, так нет, дьявольскую душу бередит нечистая сила, высокое мнение о самом себе, тщеславие, честолюбие разжигают азарт политикана, и он вновь в гуще вандалов и варваров, посягающих на государственный строй России, на её древнюю культуру, духовный мир и всё, чем была сильна и горда наша страна.

Человек честный, правдивый должен быть справедлив даже по отношению к своим врагам и объективным в оценке своих близких и друзей. Вы же, Николай Алексеевич, устроившись не просто выгодно, но и роскошно в личной жизни и в роли тайного военного советника вождя, невесть зачем, как-то по-обывательски продолжаете сопоставлять и расценивать его действия.

Так, например, вы пишете: «Лев Давидович почти двадцать лет провёл в чужеземных странах. Что он знал о народах России, об их боли, нуждах, интересах? А ничего. Плевать ему было на русских, украинцев, татар и азербайджанцев, и на киргизов, чувашей, армян, всех других. Политический гастролёр. Намечалась удача – спешил в Россию, захватить пост повыше. А в опасное время отсиживался в отдалении, отдыхал на тучных капиталистических нивах, жирок накапливал. Ещё и Ленина поучать и направлять пытался».

А далее следует: «А вот русскому Калинину и грузину Сталину некуда было бежать, никто не ждал их за границей с распростёртыми объятиями. И не стремились они дезертировать с поля боя, мужественно несли тяжкий крест неравной борьбы с царизмом».

Начнём с цитат. Во-первых, для того, чтобы дезертировать с поля боя, в прямом смысле слова, надо участвовать в бою. Скажите, где, когда, в каком бою участвовал и мужественно сражался Сталин?

А если в переносном смысле, то чаще и больше его, пожалуй, никто не ретировался после разбойничьих актов, совершаемых против режима.

И при чём тут национальный ценз, если социальное положение вместе с общей культурой не позволяли малограмотному питерскому чернорабочему и тифлисскому шарлатану «накапливать жирок на тучных капиталистических нивах».

Кстати сказать, в этом деле русский Владимир Ульянов не отставал от еврея Троцкого, хотя дотошные современные биографы вождя революции, производя «раскопки» генеалогических корней Ульяновых, обнаружили даже в «поверхностных слоях отложения», состоящих из этнической смеси, еврейскую кровь от доктора Бланка – деда Ленина по материнской линии. Видимо, учуяв это, потомки сионских мудрецов при каждом бегстве Ленина из России за границу встречали его с распростёртыми объятиями.

Не скажу, что я питаю особые чувства к еврейской нации. Моё отношение к ним такое же, как к белым, жёлтым, чёрным расам, всем национальностям и народностям.

Среди евреев, как и среди всяких людей, есть порочные, умственно неполноценные, фанатичные националисты, шовинисты, фашисты и прочие мерзопакостные «исты». Но есть и замечательные, человечные и очень талантливые люди.

И не хуже и те простые еврейские работяги – кустари и ремесленники, которым ровным счётом наплевать на всякую политику и политиканов. Они живут мирно, не выпячиваясь вперёд, считаясь с условиями жизни того народа, среди которого живут и хотят жить, трудясь, довольствуясь тем, что имеют, и радуясь благополучию семьи.

И не считают они себя «богоизбранным народом», как и не стремятся в рай Земли обетованной до тех пор, пока им и их детям не пригрозили оружием только за то, что называются они евреями.

И в моей голове, неспособной всё осмыслить, никак не укладывается – как можно ненавидеть людей по национальному признаку, поднять руку на ребёнка потому, что он еврей, негр, азиат, русский?

Непонятна мне и ваша психология, Николай Алексеевич, – психология русского образованного человека. Вы хоть и с некоторой иронией относитесь к грузинам, но всё-таки миритесь со всеми национальностями и народностями России, а вот евреев не терпите.

Вы пишете, что евреи отвыкли создавать, производить такие первичные ценности, как зерно, мясо, уголь, железо. Им нужна нация, обосновавшись в которой они могут торговать, развлекать, советовать, руководить. И, конечно, ещё – ювелиры, маклеры, музыканты, часовщики, сапожники, портные, то есть «народ такой, что пенок не снимешь».

Но ведь такие специалисты тоже нужны народу. Живя в условиях Советского Союза, они работали в госучреждениях, на предприятиях, производствах. А что ещё делать в городе?

И разве представители других национальностей не занимались этими ремёслами, в том числе и русские?

Или среди простых евреев не было таких, которые откликались на призывы партии, комсомола и шли на тяжёлые индустриальные стройки?

Поймите меня правильно, Николай Алексеевич, я не против преимущественного положения аборигенов на своей земле и не за то, чтобы пришлые шли в «чужие монастыри со своими уставами», но стричь весь народ под одну гребёнку нельзя.

Демон, которого вы порой пытаетесь представить ангелом только потому, что этот хитрец в собственных интересах пригрел вас под своим крылышком, тоже ведь не без корысти примазывался к русскому народу. Он, в буквальном смысле, подчинил их своей воле, захватив власть в государстве, и тоже осмеливался судить евреев, на плечах которых вскарабкался на трон.

И этот интернационалист, лучший в мире знаток национального вопроса, коммунист, претендующий на звание вождя мирового пролетариата, был ярым антисемитом, знакомым с заповедями сионистов, одну из которых напомнил вам: «Нееврейское имущество – свободное имущество».

А сам-то вождь со своими единомышленниками и соратниками, чьё имущество объявил свободным, подгрёб самое ценное под себя и пользовался им неограниченно, как хотел сам, и позволял пользоваться своим близким и преданному окружению без счёта, с расточительностью грабителей, не только отвыкших, но отроду не приученных создавать, производить не только для общества, но даже для себя «первичные ценности, необходимые для жизни».

В своих беседах наедине со Сталиным вы, Николай Алексеевич, касаясь ограбления русского народа и страны в целом, говорили: «Во всех уездах и городах реквизировали, изымали драгоценности, вплоть до серебряных ложек.

И не секрет для вас, что занимались этим главным образом люди, близкие к Троцкому, его посланцы, умевшие заботиться не только о государственной казне».

Речь идёт о периоде Гражданской войны, когда близкими людьми к Троцкому были Сталин и Ленин, с ведома которых всё делалось, – это во-первых, а во-вторых, беседу со Сталиным вы вели после войны и смерти Ленина, когда пришёл к власти Сталин и продолжал, как утверждали вы, благословлять центральное правительство на грабежи, а также беззакония и произвол в русских губерниях.

– Не слишком ли громкое слово «грабёж»? – сказал Сталин, прищуриваясь.

– Другого слова не подобрать, – ответили вы.

Конечно, это было смело с вашей стороны, но вы не учли, что грабитель, пришедший к власти в такой могучей стране, начал приобщаться внешне к культуре, становиться важным, степенным и пользоваться лексикой соответствующих кругов. И вам следовало не называть вещи своими именами, а говорить об экспроприации экспроприированного из церквей, музеев, государственных и царских хранилищ, которое копилось в стране в течение многих столетий.

И ещё, коль вы говорили вождю: «Богата, очень богата была наша земля! Повсюду дворянские имения, дворцы, прославленные церкви, зажиточные купцы, справные мужицкие дворы, масса заводов и фабрик! Нет им числа!» – так на кой чёрт всё это было разрушать до основания и на костях загубленных, на страданиях и муках закабалённых строить новый мир для разбойных люмпенов и пролетариев, ударными темпами превратившихся в господ и правителей, похлеще тех эксплуататоров, которые придерживались рамок законности монархического строя!

И между прочим, эта новорождённая из тупого и бездельного хамья знать в центре, республиках, краях и областях вовсе не состояла из пронырливых «ловчащих и стяжающих» евреев.

О протоколах сионских мудрецов в последние годы в нашей стране говорилось немало.

Были публикации Нормана Кона, который «Диалог в аду» француза Мориса Жюли считал идентичным «Протоколам».

Предполагалось, что «Протоколы» есть подделка полковника царской охранки – антисемита Рачковского.

Вам же, Николай Алексеевич, удалось добыть документ, который Лев Давидович привёз с собой из Испании и содержанием которого постоянно руководствовался в повседневной практике. Цитирую полностью.

«Дорогие братья в Моисеевом законе. Мы получили ваше письмо, в котором вы извещаете нас о муках и горе, которые вы переносите и которые нас заставляют так же страдать, как и вас. Мнение великих сатрапов и раввинов таково: относительно того, что король Испании заставляет вас сделаться крестьянами, сделайтесь таковыми, ибо вы не можете иначе поступить. Относительно того, что вы говорите, что вас заставляют покинуть ваше имущество, сделайте ваших сыновей купцами, чтобы у них [испанцев] мало-помалу отнять их имущество. Относительно того, что вы говорите, что у вас отнимают вашу жизнь, сделайте ваших сыновей врачами, аптекарями, и вы отнимете у них жизнь. Относительно того, что вы говорите, что они разрушают ваши синагоги, сделайте ваших детей священниками, теологами, и вы разрушите их церкви. Относительно того, что они причиняют вам другие мучения, старайтесь, чтобы ваши сыновья были адвокатами, прокурорами, нотариусами и советниками, постоянно занимались государственными делами для того, чтобы, унижая их, вы захватили эту страну, и вы сумеете отомстить за себя. И не нарушайте совета, который мы вам даём, чтобы вы путём опыта увидели, как вы из презираемых станете такими, с которыми считаются» (Сберби Х.М. Всеобщий сборник испанских выражений. Т. 10. Мадрид, 1878).

Мудрецы, обитавшие в древней столице Иудеи – Сионе, расположенной на одноимённой горе близ Иерусалима, подобных наставлений давать не могли.

При императоре Траяне, покорившем Вавилон, Месопотамию, Армению и другие страны, в его тылу поднялось второе мощное восстание евреев Иудеи.

Одновременно возмутились евреи, жившие в Египте, на острове Кипре, в Кирине, государстве парфян.

Во время этих событий Траян умер.

Его преемник Элий Гадриан стянул в Палестину войска со всей империи и подавил мятеж (135 г.). Сион, Иерусалим и около тысячи еврейских поселений были разрушены, а евреи частью истреблены, остальные разогнаны.

Под страхом смерти им было запрещено ступать на землю Палестины.

С той поры у евреев не было больше родины, следовательно, и протоколов не могло быть.

Сионизм возник в конце XIX века среди буржуазии европейских стран. В Базеле (Швейцария) впервые была создана Всемирная сионистская организация, провозглашавшая переселение евреев в Палестину и в Сион, то есть на Землю обетованную.

А что касается «Протоколов сионских мудрецов» и «Письма константинопольских евреев к испанским», эти бредовые наставления сумасшедших фанатиков могли зародиться в мозгу шизофреников-сионистов либо таких же безумцев-антисемитов.

Допустим, что Сталин, как вы пишете, «хорошо знал идеологию и устремление руководителей мирового сионизма, таких как Герцель и иже с ним. Эти руководители мечтали о том, чтобы образовать постоянную богатую страну – базу для еврейства, рассеянного по всему свету».

Если душевнобольной вождь-властолюбец в каждом сильном, мужественном, несгибаемом человеке, ведущем себя независимо, видел соперника, претендующего на свою неограниченную власть, в том числе и сионистов, стремящихся к господству в России, то вы, Николай Алексеевич, как могли поверить в это? Ведь бескрайняя Россия не клочок палестинской земли, а многомиллионный русский народ, не сборище чужестранцев, переселённых императором Гадрианом на опустошённую землю иудеев.

Допустим, что Троцкий со своими сторонниками подготовил «потрясающий по цинизму» проект декрета «О самой угнетённой нации», требуя для евреев каких-то особых льгот – за то, что они были унижены и преследуемы при царизме.

О каких льготах могла идти речь в условиях советского строя, при равноправии и свободе? И как могли распоясаться сионисты на Правобережной Украине, ближе к польской границе, чувствуя поддержку из-за кордона, если они и в Польше подвергались таким же гонениям и были изгнаны?

Другое дело требование евреев создать свою автономию – от Одессы до Гомеля или в Крыму, чему противился Сталин, но всё же был создан Биробиджан.

Вы, Николай Алексеевич, считаете, что с русскими главами государства Троцкому сражаться было бы легче, а со Сталиным сложнее потому, что он грузин и великодержавный шовинизм ему не пришьёшь. И ярлык националиста не навесишь. Он не Грузией руководит.