Текст книги "Диалог с тайным советником Сталина"

Приход Антихриста

Сталин как личность, конечно же, сыграл огромную роль в истории Советского государства в первой половине XX века. Роль страшную, сатанинскую. Его явление можно сравнить с приходом Антихриста.

Конечно, в бедах, обрушившихся на народы, повинен не только Сталин. Он лишь один из злых гениев, которому удалось дольше всех правителей удержаться у власти – и всё благодаря своей дикой воле, не знающей пощады.

Сознание отверженности, отчуждённости от мира окружающих его людей, даже самых близких, породило в душе юноши с ущербным самолюбием, с нездоровой психикой жестокие чувства, неверие ни во что святое.

Никого в своей жизни Сосо не любил и сам не был любим.

А во всенародную любовь вообще не верил, знал, что порождена она больше страхом, замешенным на алчности и первобытных инстинктах, что она сегодня вознесёт его, а завтра с таким же пылом низвергнет.

Но чувство страха, тревожно-мнительное состояние осело в его душе на всю жизнь и с годами обострилось.

Теперь уже не ожидание прихода жандармов (как в пору его «абречества»), а параноидальный страх, порождённый постоянной угрозой потери власти, ожидаемых измен, покушений.

Тревожный сон, кошмарные сновидения, вскакивание с постели при каждом шорохе и бессонница привели его к крайней раздражительности, вспыльчивости и грубости ко всем подряд, невзирая на лица, на родство.

Собственная жизнь для него была дороже всего на свете, и потому, узурпировав власть, наслаждаясь своей диктатурой, он прежде всего обеспечил собственную персону армией телохранителей, каких не имел ни один тиран мира.

Сталин не рисковал пройтись свободно даже по кремлёвскому двору. И когда покидал рабочий кабинет, десятки охранников в штатском торопили обитателей Кремля и их слуг разойтись по своим рабочим местам, невзирая на чины и звания.

Его подмосковные и причерноморские дворцы и дачи денно и нощно охранялись сотрудниками НКВД, дежурившими в три смены.

По размеру манекена, скопированного с его неуклюжей фигуры, в Берлине изготовили пуленепробиваемый жилет, который он постоянно надевал. «Его величество» являлось на официальные торжества, проводимые на Красной площади, в сопровождении не только телохранителей, но и отборных частей войск специального назначения.

На трибуне мавзолея, чтобы «возвеличить» Сталина над соратниками, под его ноги ставили табурет, а её мраморные стены и пол имели специальный подогрев.

Чтобы обеспечить личную безопасность во время частых поездок на ближние и дальние загородные дачи, Сталин приказал соответствующим органам переселить жителей близлежащих сёл и разместить в них части НКВД, осуществляющих охрану.

Стража исчислялась сотнями вооружённых «опричников», шнырявших днём и ночью по малым и большим дорогам вокруг резиденций кремлёвской элиты.

В Москве на запасном пути стоял персональный поезд генсека с хорошо оборудованными спальными вагонами, кабинетом, салоном, рестораном, соединённым с вагоном поваров и официантов, прочей обслуги.

В городе Горьком на причале покачивался на волнах персональный теплоход.

Но ни спецпоезд, ни спецтеплоход не снимались с места, если по пути следования вождя не шёл впереди охранный поезд или пароход-лоцман.

Такой же транспорт замыкал торжественную процессию.

Задолго до этого очищались многокилометровые водные пространства и железнодорожные пути от любых курсирующих пароходов и поездов.

Трудно сказать, насколько были освоены вождём философские труды Маркса и Энгельса, но что касается основ, на которых зиждется международный терроризм и учения дореволюционных террористов, совершивших убийства доверчивых русских самодержцев, то их Сталин изучил основательно и сам участвовал в организации терактов.

Просто диву даёшься проявлению трусости «героя» Гражданской и Отечественной войн, любимого отца народов и боготворимого даже теми соратниками, которые, обвинённые в несовершённом, после диких пыток инквизиторов Лубянки, словно обезумевшие шли на смерть с именем Сталина, быть может, в последние минуты надеясь на прощение того, кому от роду было чуждо великое чувство прощения, основанное на милосердии христианства.

Охрану Сталина составляли полковники, генералы, в основном вышедшие из денщиков, конюхов, спившейся солдатни, составившей Красную гвардию – такие как Власик, – неожиданно осыпанные званиями, наградами, бытовыми благами.

Эти типы с оловянными лбами готовы были не только служить верой и правдой вождю и учителю, но и не щадить ради него родную мать и отца.

Историю момента, когда судьба впервые свела Сталина с Надеждой Аллилуевой, вы, господин Лукашов, описываете примерно так.

…Берег моря. Женщина с рельефными формами кокетничает с усатым франтом. А в это время набежавшая волна смывает двухлетнюю дочь отвлёкшейся кокетки.

Гибель ребёнка казалась неизбежной.

Но тут оказавшийся рядом молодой грузин бросается в кипящий вал, ныряет, а затем, всплыв, выносит на берег прекрасное дитя.

Великолепная сценка, но только неубедительная и даже смешная для тех, кто знал героя – Джугашвили.

Вы, Николай Алексеевич, уже в самом начале повествования позволили себе допустить вымысел, сделав из непутёвого, неуклюжего новобранца Джугашвили солдата формирующегося в Сибири полка. Это зная, что левая рука его не действовала, а значит, он был не годен и не подлежал мобилизации.

По этой же причине Сталин не умел плавать и боялся воды. При дворцах генсека на черноморском побережье, предназначенных для отдыха и приёма морских ванн, к нижним этажам апартаментов пристраивали специальные закрытые бассейны с проточной водой, где он купался под наблюдением медиков и спасателей.

К великому удивлению, и ваш герой, прослушав этот отрывок вашего сочинения, с многозначительной улыбкой заметил: «Было нечто подобное», только не добавил, что «кипящий вал» – воробью по колено, а я добавлю – если этот факт вообще имел место.

В 1917 году в Петрограде, будучи впервые введён в дом революционера-подпольщика Сергея Аллилуева своим земляком, революционером Серго Орджоникидзе, Сталин увидел «спасённую» им когда-то, теперь шестнадцатилетнюю красавицу-гимназистку Наденьку Аллилуеву.

Конечно же, девушка, увидев тридцативосьмилетнего кавказца, только что освободившегося из Туруханской ссылки, ничем не примечательной внешности, не могла оторвать восхищённых глаз.

Когда волею неотвратимых судеб герой грузинских сказок, рядом с которым блекнет образ Автандила из «Витязя в тигровой шкуре», встал у кормила бывшей Российской империи, юная гимназистка была привезена в Москву и поселена в личных апартаментах генсека. А сорокавосьмилетняя мадам Сталь, связанная со Сталиным тайной многолетней дружбой и любовью, отошла в тень, однако продолжала исполнять роль писаря и главного редактора сочинений Иосифа.

Вскоре в Москву перебрались и родители Надежды Аллилуевой.

На самом деле, по рассказам очевидцев, чудом переживших преследования, летом 1918-го Сталин отправился в Царицын для реквизиции зерна у крестьян Поволжья.

В группе с ним ехал Сергей Аллилуев с семнадцатилетней дочерью Надеждой, работавшей секретарём у Сталина.

Однажды ночью Аллилуев услышал плач в соседнем купе и бросился туда с револьвером. Надежда, рыдая, сказала, что Сталин её изнасиловал.

Сталин уговорил Аллилуева не устраивать скандала и обещал жениться на его дочери. Из-за её несовершеннолетия регистрация брака состоялась через полтора года, незадолго до рождения сына.

Вначале, когда в мятежной душе Сталина ещё бурлили любовные страсти, их жизнь складывалась счастливо.

Но вот родился сын Василий. Инстинкт материнства у Надежды Аллилуевой возобладал над иными чувствами, и супруги поостыли друг к другу.

К тому же был сложный период внутрипартийной борьбы, страшной послевоенной разрухи, мора, охвативших всю страну.

Люди, поверившие в обещанное народовластие, увидели, что вместо рабочих и крестьян в органы власти прорываются ловкачи, проходимцы, уголовники.

Утверждался военный коммунизм – с продразвёрсткой и продналогом, сопровождавшимися насилием, грабежом крестьянских хозяйств, вплоть до физического истребления лучших хлебопашцев страны.

Начались ропот и возмущение, вылившиеся в бунты.

Восстали крестьяне Тамбовской губернии, донские и кубанские казаки, астраханские рыбаки. Они уже не хотели обещанного коммунистического рая, земли и воли. Они требовали одного – хлеба!

В свою очередь, воцарившийся голод и рост преступности требовали крайних мер. Разоряли всех имущих в городах, отбирали церковное имущество, монастырские земли.

Голод косил всех. Толпы разорённых сельчан российских губерний стекались в города в поисках хлеба и работы. Смерть царила на железнодорожных вокзалах, пристанях, базарах, в подворотнях, просто под заборами.

В некоторых регионах съели всех собак, кошек и крыс…

Дошли до людоедства.

Человек в крайней степени истощения, с отёками, в том числе и мозговой ткани, теряет рассудок.

Характеризуя Сталина как человека, автор романа-исповеди «Тайный советник вождя» постоянно акцентирует внимание читателей на его странностях, не свойственных человеку нормальному. Пишет: «В этой усилившейся борьбе Сталину мешала замкнутость, неумение быстро сходиться с людьми».

На партийных съездах он встречался со многими сторонниками и единомышленниками, но ни с кем не сближался.

Давно знакомые Калинин, Фрунзе, Артём оставались для него партийными товарищами.

Даже на Кавказе, где Сталин вёл работу до революции, у него не было верных друзей. Кстати сказать, верных друзей не бывает у тех, кто не умеет быть верным сам.

Далее автор пишет, что, когда Сталин стал генсеком, пошли разговоры о его грубости, резкости, непредсказуемости.

А вы, господин тайный советник вождя, считаете, что «по натуре своей Сталин не был груб, невнимателен к людям»?

Вы сами описываете встречу генсека с крестьянами, с трудом пробившимися на приём к нему. И вот разговор.

Сталин: «Какая у вас жалоба или просьба ко мне?»

Крестьянин: «Видишь, мил-человек, деревня у нас хоть и небольшая, и покрупней есть в уезде, да три корня в ней. От трёх семей она зачалась, и три фамилии…»

Сталин: «У меня нет времени выслушивать родословную вашей деревни. Конкретно, что привело вас сюда?» Он (разумеется, Сталин) уже клокотал внутри.

Мужик: «Это самое, значит, привело. Потому как три корня и каждый за себя», и дальше в таком духе.

Сталин: «Вон!» – и указал на дверь.

Скажите, разве это не есть ничем не прикрытое хамство дорвавшегося до власти?

У кремлёвской «кормушки»

А теперь посмотрим, как жили в это время проповедники свободы, братства и равенства во главе с Лениным, Сталиным, другими вождями партии.

Может, они разделили с любимым народом холод, голод, нужду в жалких лачугах, как подобает святым праведникам?

Нет! Они, всю жизнь зарившиеся на чужое добро, жаждущие власти и славы, не замедлили изолироваться за неприступными стенами Кремля, оградами дворцов, вилл, дач, утверждая свои права железной логикой: «Они пожили, теперь мы поживём».

И стали жить. Только не так, как их предшественники, придерживающиеся веры и милосердия, а как истинные безбожники, твердящие: «День мой – век мой, пусть неудачник плачет».

В 1922 году, когда – голод убивал каждого второго жителя Центральной России, а людоедство стало носить распространённый характер, новоявленные правители, заботясь о себе и своих близких, не просто довольствовались хлебом насущным, но и могли придерживаться диетического питания.

Так, например, генсеку Сталину помимо всего прочего спецпайком было предусмотрено пятнадцать тушек кур на месяц – для соблюдения диеты.

Но и их оказалось мало, хозчасть добавила еще пять. В состав меню генсека входили и лучшие сорта вин.

Надо сказать, что, несмотря на не отменённый Лениным сухой закон, утверждённый в стране последним монархом, вина, коньяки и водка в обилии находились в складских помещениях закрытых правительственных распределителей.

А что касается диетического мяса домашней птицы, то любовь к этому продукту Джугашвили испытывал с детства, когда, безнадзорный, с такими же, как сам, дружками, нанизав на суровую нитку несколько кукурузин, выходил на «охоту» на окраину Гори, где куры, гуси, индюки и утки паслись на приусадебных участках, а то и просто на воле.

Пойманную на наживку птицу уносили подальше от глаз людских, разделывали и, поджарив на костре, с жадностью съедали.

За такое своеволие шарлатану Сосо (уже тогда прилепилось к нему это прозвище) от отца Виссариона влетало больше всех.

С того времени сохранил он любовь к шашлыку из мяса птицы.

Многочисленные мастера кавказской кухни знали о вкусовых пристрастиях хозяина. На ближних и дальних дачах, при подсобных хозяйствах специально для вождя разводили кур, индеек, фазанов, куропаток, рябчиков. Правда, это было позже, когда страна оправилась от голодного мора, хотя народ долго ещё не знал, что такое сытая жизнь.

Простых смертных кремлёвский властелин держал впроголодь, чтобы «не гас революционный дух», «стремление к действиям» в условиях «обостряющейся классовой борьбы».

Его забота о кадрах не только кремлёвских, но и на периферии была воистину всеобъемлющей.

Изолированные от народа, партийные чиновники получали роскошные квартиры репрессированных в правительственных домах со спецстоловыми, откуда трижды в день за несколько кварталов тянуло ароматом жареного мяса, дразня нищих и голодных.

Так было даже на моей родине – в Махачкале, когда в 1933–1935 годах голод гнал в Дагестан людей с Кубани и Дона.

Толпы оборванных, чумазых, истощённых детей и подростков умирали под заборами у вокзалов и пристаней. На рассвете их тела подбирали, укладывали на подводы штабелями, как брёвна, покрывали брезентом, везли за город и сбрасывали в глубокие ямы.

Заботился «отец народов» не только о благоустройстве, быте, полноценном питании партийных работников, но и об их драгоценном здоровье.

Нарком здравоохранения даже издал указ: «Ввиду крайнего переутомления ответственных работников ЦК ВКП(б), предлагается ввести порядок предоставления возможности использовать отпуск для отдыха и поправления здоровья».

Поправлять здоровье было где. Все курорты страны были предназначены для лечения трудящихся, но фактически – для правящей элиты. Лучшие здравницы Кавказа и Черноморского побережья, Подмосковья были открыты только для «слуг народа».

Кое у кого из правителей, возвысившихся из пролетарских слоёв, не замедлили проявиться «барские» замашки. Не довольствуясь отечественными здравницами, они потянулись на фешенебельные курорты Европы.

Тратили валюту, предназначенную для закупки зерна голодающим.

И этот элитарный сброд ехал отдыхать в Карлсбад, Висбаден, в Австрию, к подножию Альп, на другие всемирно известные курорты. Воистину, эгоизм и себялюбие у большевиков превышали груз навеянных марксистами передовых идей!

В период НЭПа страна немного воспрянула после экономического кризиса, но начавшаяся коллективизация опять ввергла молодую республику в водоворот крестьянских бунтов, насилий и террора.

Новая волна голода захлестнула регионы, производившие зерно, которым кормилась не только вся Россия, но и заграница.

Повинный во всём этом Сталин, со свойственной ему способностью и умением сваливать собственную вину на других, стал выискивать «козлов отпущения», обвинив активно действовавших по его же заданию партократов в «головокружении от успехов».

В аппарате ЦК ещё были люди мыслящие, образованные, которые критически оценивали диктат и сумасбродство генсека и открыто высказывали своё мнение, критикуя его необдуманные и не согласованные с членами ЦК действия. И не только высказывали, но и публиковали на страницах печати свои соображения и предложения.

Возьмём, например, Бухарина. Как известно, Николай Иванович – коренной москвич, член РСДРП с 1906 года, кандидат в члены ЦК ВКП(б), член Президиума Академии наук, главный редактор газеты «Известия», соратник Ленина. Я хорошо помню газетные публикации, в которых обвиняли Бухарина за его теорию «врастания кулака в социализм». На самом же деле, как я с трудом разобралась позже, эта теория называлась «Теория устойчивости мелкотоварного производства».

Глубоко не вникая в политику, но хорошо зная жизнь села, я не сомневалась в правоте теории Бухарина, который, как я понимаю сегодня, был против того, чтобы у крестьян отбирали всю землю.

Что ж в том плохого, что Николай Иванович настаивал на том, чтобы людям были оставлены приусадебные участки наряду с создаваемыми колхозами. Что также нужно оставить крестьянину хотя бы минимальное количество крупного и мелкого скота. Что крестьянин привык кормиться и кормить семью за счёт собственного хозяйства – эту привычку он вобрал в себя с молоком матери.

Коллективные хозяйства можно создавать на добровольных началах и даже где-то в принудительном порядке.

Крестьяне будут отдавать часть своего труда коллективным хозяйствам.

Они сами и члены их семей найдут время для обработки своих участков, для ухода за скотом и будут кормиться за счёт собственного хозяйства.

Но если мы отберём у крестьян всё, они превратятся в иждивенцев колхоза, то есть государства. Общественное – значит, ничьё, а раз ничьё, значит, его можно брать, нарушая законы.

А брать будут те, кто станет во главе хозяйства. Глядя на них, станут воровать и рядовые.

В конце концов, лишившись заинтересованности собственников, часть крестьян предастся лени, безделью.

И ещё надо учесть, что, если крестьянам будет оставлена часть земли и скота, у него могут образоваться излишки, которые он будет реализовывать на рынках или сдавать в приёмные пункты при колхозах.

Вот так я поняла «Теорию устойчивости мелкотоварного производства», созданную Бухариным.

Но «корифей всех наук» обвинил Николая Ивановича в связи с Троцким, шпионаже в пользу иностранных государств и подготовке покушения на его бесценную жизнь. Хотя известна странная привязанность Сталина к Бухарину, к Бухарчику, как он его называл. Возможно, это была та самая ситуация привязанности палача к жертве.

Известный в семидесятых годах писатель и журналист Леонид Лиходеев, отдыхая в Кисловодске, поделился на встрече с местными литераторами замыслом написания романа о Николае Бухарине. Он говорил, что вероломный Сталин предложил ничего не подозревающему Бухарину написать проект Конституции и командировал его в Париж – как раз накануне процессов по Каменеву и Зиновьеву, обвиняемых в убийстве Кирова.

Сталин не хотел возвращения Бухарина в страну, чтобы громогласно объявить: «Бежал, спасая свою шкуру от гнева народа, к своему хозяину Троцкому». Сталин хотел оказаться в роли доверчивого и обманутого благородного вождя, что давало ему возможность ещё раз подчеркнуть свою прозорливую настороженность к Бухарину. Но Бухарин вернулся, и, как мы знаем, вернулся на верную смерть.

Было сфабриковано дело «антисоветского правотроцкистского блока» – обвинялись два десятка человек.

Все они под воздействием невыносимых пыток признались не только в означенном выше, но и в убийстве Кирова, умерщвлении Горького, Менжинского, Куйбышева и подготовке террористического акта в отношении Ежова.

Восемнадцать обвиняемых во главе с Бухариным были расстреляны, остальные получили сроки.

Расстрел – высшая кульминация, развязка в «игре жизни», с мистической точностью разыгранная режиссёром Сталиным. А новую Конституцию, написанную Бухариным, приняли без изменений, назвав «сталинской».

Что можно было ожидать от правителей, если сельскохозяйственный отдел ЦК возглавлял сапожник – Лазарь Каганович.

Благословляемые Сталиным «сапожники», неспособные отличить лопух от подорожника, ликвидировали кулачество как класс, вместе с подкулачниками.

Часть из них, наиболее сопротивляющиеся, были расстреляны, а большинство выселены на Север, в голодные, безводные степи и обречены на вымирание.

Но те, кто выжил, унаследовав от предков завидную смекалку и трудолюбие, зарылись, спасаясь от стужи, в землянки, вырыли колодцы, куда собирали снеговые и дождевые воды, построили избы и заставили землю родить такие урожаи, каких не давали колхозы плодородного Черноземья.

Партийный делёж

Вот вы сами, товарищ Лукашов, не могли взять в толк, почему такие деятели, как Сталин, руководствуются не простыми человеческими понятиями порядочности, добра и зла, а обязательно подводят «классовую платформу». Ну, расстреляли врага, это закономерно и понятно каждому: борьба идёт. Элементарную вежливость большевики забыли в пылу борьбы – вот тут и надо искать разгадку.

Имя Сталина до революции и в годы переворота никем и нигде не упоминалось. Даже в Закавказье он как политический деятель до 1910 года заметной роли не играл. В предоктябрьский период и после переворота он искусно лавировал между Троцким и Лениным.

В личных побуждениях Сталин не останавливался ни перед какими моральными и нравственными устоями. Его отличало внешнее спокойствие, немногословие, исполнительность перед теми, кто стоял выше его, и высокомерие, грубость и пренебрежение по отношению к подчинённым.

В дискуссии, возникавшие между сторонниками Ленина и Троцкого, он не вмешивался, но внимательно следил за их ходом и становился на сторону большинства.

Одно время, перед Октябрьским переворотом, когда Троцкий проявлял более активную и решительную деятельность, Сталин постоянно увивался возле Троцкого.

Позднее, когда убедился в том, что ведущая роль в революции семнадцатого года и после неё принадлежит Ленину, стал сторонником Ильича.

До 1922 года, то есть до случайного, необдуманного назначения Сталина генсеком, среди окружения Ленина и старых революционеров-подпольщиков его имя не котировалось, и многие с ним просто не считались.

В свою очередь, Сталин терпеть не мог смелых, принципиальных, прямых ветеранов партии.

В те первые годы становления советской власти тяжёлая обстановка сложилась не только в стране, но и внутри большевистской партии.

Видя, что её ряды засорили всякого рода перерожденцы, карьеристы, двурушники и морально разложившийся сброд от люмпенов, компрометирующие советскую власть, Ленин решил провести чистку партии в 1921 году.

Для этого при городских и районных организациях были созданы специальные комиссии. «Комиссары», заручившись биографическими данными стоящих на учёте партийцев, в присутствии коллективов, где работали большевики, занимались разбором их деятельности в прошлом и настоящем.

Таким образом правящая партия в какой-то степени очистилась от людей, недостойных в ней состоять.

В непогрешимости своих соратников Ленин не сомневался. Их заблуждения прощал – после того как они сами, осознав свои ошибки, соглашались с его доводами.

Надо сказать, многие из них были людьми, увлечёнными благими идеями Маркса, где-то идеалистами. Но большинство тех большевиков – соратников Ильича, как и он сам, были люди образованные, культурные и по-своему оценивали проявления «красного террора» в ответ на «белый террор».

В отношении Сталина, к которому он вначале относился с некоторым доверием, у Ленина появилась настороженность и беспокойство, в особенности когда Ильич заболел, а близкие люди стали говорить ему о высокомерном, грубом, пренебрежительном отношении новоиспечённого генсека к деятелям Советского государства, перед которыми он ещё недавно лебезил.

И Ленин понял, что совершил ошибку, выбрав на пост генерального секретаря партии Сталина.

Не желая обидеть соперничавших между собой достойных претендентов на этот пост, он остановил свой выбор на личности, занимавшей индифферентную позицию, в надежде, что продержится Сталин недолго.

Но, как изволите видеть, индифферентный оказался бестией.

Он не только перестал считаться с теми, кто ещё недавно превосходил его во всех отношениях, но и, воспользовавшись болезнью Ильича, позволял себе разговаривать грубым тоном с женой Ленина Крупской и оскорблять её.

А после смерти Владимира Ильича генсек, начавший постепенно прибирать власть к рукам, окончательно обнаглел.

Тогда Надежда Константиновна Крупская извлекла пакет-завещание Ленина, в котором Ильич предлагал освободить Сталина от должности генсека, как человека, по своему характеру, низкому уровню культуры и знаний не соответствующего занимаемой должности. Пакет Крупская отправила в секретариат ЦК.

Пронырливый служака – технический секретарь Мехлис, схватив пакет, содержавший последнюю волю Ленина, бросился к хозяину.

Сталин, ознакомившись с завещанием, разволновался и, не скрывая негодования, поспешил к Крупской.

Обложив площадной бранью верную жену, друга и ближайшего помощника Ленина, прошедшую с ним по этапам ссылки, Сталин пригрозил ей: «Если будешь заниматься болтовней и подрывом моего авторитета, я «назначу» Стасову официальной женой Ленина, а ты останешься на задворках партии». Это произошло накануне XIII съезда партии.

В мае 1924-го состоялся пленум ЦК.

Заседание открыл Каменев и сразу приступил к чтению ленинского завещания.

После окончания чтения в тишине застывшего зала слово попросил Зиновьев.

Свою речь он начал с заверения, что предсмертная воля вождя для него и остальных ленинцев свята. «Мы останемся верными клятве, данной у гроба Ильича, – заверил он и добавил: – Но есть один пункт, по которому мы счастливы констатировать, что опасения Ильича не оправдались. Я говорю о нашем генеральном секретаре».

Брови Сталина, сдвинутые в суровом напряжении, взметнулись, он поднял голову и обвёл сидящих в зале сковывающим взглядом.

А надо сказать, что Сталин после смерти Ленина осознал опасность Троцкого как претендента на лидерство в партии. И, конечно же, не сидел сложа руки, а со свойственной ему хитростью и коварством умножал своих сторонников.

Ему удалось противопоставить Троцкому Каменева, несмотря на родство между ними (Каменев был женат на сестре Троцкого), и Зиновьева – людей более интеллигентных и степенных, чем истероидный Лейба Давидович.

После выступления Зиновьева председательствующий Каменев, который вместе со Сталиным и другими подготовил весь этот сценарий, рассчитанный на раскол партии, в свою очередь стал убеждать участников пленума в целесообразности оставления Сталина генсеком ЦК.

Троцкий, прекрасно понимая ход этой игры, сидел молча, спокойно взирая из-под полуприкрытых век на говорящих. Конечно же, он был уверен, что Сталин по сравнению с ним, Каменевым и Зиновьевым – пешка, которая будет со временем сброшена с «шахматной доски»!

Но и Троцкий, и Каменев, и Зиновьев ошиблись. «Пешка» неожиданным образом превратилась в «королеву» и объявила «мат» всем троим игрокам в политику.

Сначала Сталин с помощью Каменева и Зиновьева расправился с Троцким. Он был бит, лишился власти, которой когда-то обладал.

Последнее выступление Троцкого состоялось на пленуме в октябре 1927-го. Расстроенный, он говорил невнятно бессвязные слова, направленные в основном против главного врага – Сталина.

Сорвалась и попытка Троцкого провести демонстрацию в день десятой годовщины Октября вместе со своими сторонниками. По приказу Сталина демонстранты были разогнаны.

Троцкому предъявлено обвинение в попытке покушения на Сталина. Однако взять Троцкого и уничтожить внутри страны Сталин не осмелился. Имя Троцкого было слишком известно не только среди старых большевиков, но и среди многих деятелей страны и командования Красной армии.

Вот яркая характеристика, которую дал автор романа-исповеди одному из вождей революции: «Скрывать свои цели, врать, изворачиваться Лев Давидович был великий мастер. Безудержное многословие, беспринципность и ложь – вот свойства его натуры, и они же – его оружие в политической борьбе. Он мог произносить речи по восемь-девять часов, затапливая, изнуряя слушателей словесами».

Исключённому из рядов большевистской партии, снятому с руководящего поста Троцкому предложили покинуть Советский Союз.

Казалось бы, сионисты западноевропейских стран должны были встретить соплеменника с распростёртыми объятиями. Но многие государства отказали ему в приюте.

В Стамбуле существовала еврейская диаспора, которая наравне с представителями других народностей пользовалась какими-то правами, она и позаботилась об изгнаннике. С разрешения президента Турции Мустафы-Кемаль-паши (Ататюрка) Троцкий поселился в Стамбуле.

Не знаю, насколько это правда, но один из старых коммунистов уверял меня, что Троцкий даже был членом турецкого парламента.

Позже, когда Сталин сосредоточил в своих руках всю власть в стране, он очень пожалел, что выпустил своего непримиримого врага, который там, за рубежом, на свободе выплёскивал наружу всю его подноготную, характеризуя как матёрого преступника, убийцу, зверя, бесчеловечного тирана, в котором не было и нет ничего коммунистического и интернационального.

Агентура Сталина сумела пустить глубокие корни в Испании, компартия которой была на полном обеспечении Советского Союза и вела широкую антитроцкистскую пропаганду. В своих рядах она готовила террористов, которые не раз пытались покончить с Троцким. В конце концов тайный агент сумел добраться до него и уничтожить.

Каменев и Зиновьев недолго торжествовали под крылом «горного орла». Многоопытный хищник не доверял своим союзникам по борьбе с Троцким, тем более что внутри руководимой им партии продолжался раскол, одна за другой возникали оппозиции, во главе которых становились коммунисты ленинской гвардии.

В лице Каменева и Зиновьева Иосиф Сталин со свойственной ему подозрительностью узрел претендентов на власть, заподозрил их в создании оппозиционных групп и, решив избавиться от них, отстранил от занимаемых должностей.

На пленуме, где решалась судьба обоих, Зиновьев, обескураженный, напомнил генсеку о том, как он и Каменев на внеочередном пленуме, перед XIII съездом партии, фактически спасли его от сокрушительного приговора, вынесенного Лениным в своём завещании.

На вопрос Зиновьева, а знает ли Сталин, что такое благодарность, узурпатор, гордо откинув голову, глядя свысока, медленно вынул трубку изо рта, с саркастической улыбкой и с подчёркнутым акцентом протянул: «Ну как же, очень хорошо знаю, это такая собачья болезнь».

Каменев и Зиновьев были исключены из партии, осуждены за антипартийную троцкистскую деятельность и сосланы.

После убийства Кирова оба были возвращены из ссылки под конвоем и водворены в следственный изолятор. Им было инкриминировано участие в покушении и убийстве Кирова, а также в руководстве замаскированной белогвардейской террористической организацией.

И это в период их нахождения в ссылке!

Обоих расстреляли.

Много неприятных хлопот стремившемуся к безраздельной власти генсеку доставляли неугомонные, строптивые старые большевики, никак не желавшие признать его «неоценимый вклад в революционную борьбу в Закавказье и героические подвиги в годы Гражданской войны». В их лице Сталин узрел оппозиционеров, много знающих и непоколебимых в убеждениях.