Текст книги "Диалог с тайным советником Сталина"

Поспешили на помощь учёным-пропагандистам пьянства и промышленникам виноделия и борзописцы-верхогляды. Скрупулезно подсчитали статистические данные убытков, нанесённых экономике страны за короткий период действия указа. И, на радость армии выпивох, вывели на страницах периодических изданий цифры, доказывающие, «во что обходится трезвость».

Более того, отдельные писаки, пытаясь «научно обосновать» пользу от употребления спиртного, ссылаясь на сообщения «виртуозов-аналитиков» с невежеством дилетантов, утверждают, что спирт необходим организму человека, потому что он обнаруживается в крови людей, даже никогда не пробовавших алкоголя.

Вывод напрашивается сам собой – среди людей нет ни одного абсолютно трезвого.

Да, такие горе-аналитики правы. Спирт в организме человека и, наверное, у животных образуется в результате сгорания белков, углеводов, жиров, в так называемом цикле Кребса. Молекула спирта образуется перед тем, как произойдёт распад её на углекислоту и воду – то есть конечные продукты сгорания, выводимые из организма.

Беда заключается в том, что искусственно производимый алкоголь, часто либо постоянно употребляемый, нарушает естественный цикл клеточного обмена веществ. Клетки организма, и в первую очередь мозговые, а также клетки печени и других паренхиматозных органов и систем, начинают «предаваться лени», привыкая к готовому промежуточному клеточному продукту, то есть молекуле спирта, которую остаётся только расщепить на Н₂О и СО₂ и вывести из организма.

Но не только лени предаётся клетка, привыкнув к «полуфабрикату». Она начинает настоятельно требовать спирт наряду с белками, жирами и углеводами.

Это требование выражается в непреодолимой жажде, толкающей безвольного, деградировавшего субъекта на любые проступки и преступления ради выпивки. Причём чем моложе организм, тем быстрее происходит процесс привыкания с последующей гибелью, не щадящей даже элитарные слои населения.

Примечательной особенностью алкоголя является и то, что, воздействуя на центры, заведующие координацией движения человека и на кору головного мозга, это одуряющее зелье может также оказывать избирательное действие на её отдельные участки, скажем, на центр речи, расположенный в левом полушарии головного мозга. И тогда пьяный становится неудержимо болтлив.

Некоторые люди, выпив, умиротворяются, их клонит ко сну, другие под воздействием спиртного возбуждаются, становятся злыми, агрессивными.

Любителями хмельного зелья, убеждёнными в его благотворном влиянии на человека, становятся те, кого алкоголь веселит, радует, вводит в состояние кайфа.

Не будем умалчивать и о воздействии алкоголя на половую потенцию – угнетающем на одних, возбуждающем на других. Последние в пьяном состоянии, потеряв рассудок, могут бросаться на первых встречных женщин, девушек, девочек и с жестокостью садистов глумиться над жертвами.

Феноменальным в этом отношении был император Нерон. Переодевшись простолюдином, загримировавшись, сопровождаемый гурьбой хмельных дружков, он мог ворваться в увеселительное заведение, упиться там до одури, учинить погром и ограбить владельца.

Вернувшись во дворец, он кидался на первую встречную и насиловал.

Не зря подвластные Риму мудрецы-иудеи, подавленные страхом перед тираном, не называя его имени, обозначали таинственным знаком нечистой силы.

Алкоголизм – тяжёлый недуг, в возникновении которого наряду с алкоголем повинен и сам человек. Это заболевание, как и всякое психическое расстройство, обнажает самые низкие, самые пошлые, самые грязные пороки человеческого естества, генетически заложенные в каждом индивидууме и в норме подавляемые такой мощной силой, как разум. Однако у алкоголиков, даже у кажущихся вполне нормальными людьми, пороки выходят из-под контроля сознания.

Например, клептомания – тяга к воровству безо всякой нужды, когда безразлично, где, у кого и что украсть. Так она проявляется уже в малом возрасте, но, повзрослев, клептоман начинает действовать с расчётом.

Или, например, склонность ко лжи. В детском возрасте это невинные болтуны, выдумщики, фантазёры. Но, повзрослев, они могут стать опасными – как лгуны, клеветники или доносчики. Опасность их заключается в том, что они лгут в глаза, не моргая и не отводя взора, так что в зобу обвиняемого спирает дыхание, и он начинает заикаться. Беда ещё в том, что лгун такого рода сам верит в свою ложь.

Можно себе представить, во что могут превратиться такие типы при постоянном употреблении алкоголя.

Быть покорным тем, кто сильнее

Итак, Николай Алексеевич, за три десятка лет своего царствования ваш покровитель, именуемый «великим вождём», создал по своему образу и подобию хмельную империю лжи, разбоя, насилия и разврата. Не зря ведь испокон веков народная мудрость гласит: «Вождю уподобляется племя во всём».

Пьянство, охватив страну, приобрело катастрофический характер.

Ложь звучала и с высоких трибун, и со страниц печатных изданий, и в прочих средствах массовой информации.

Разбой, на заре советской власти называемый «экспроприацией экспроприированного», породил мафию, рэкет, озверевших «народных мстителей».

В потайных притонах, в номерах фешенебельных гостиниц, на пляжах и в тенистых парках, за столиками уютных ресторанов и кафе торжествуют валютные проститутки, на улицах, сопровождаемые сутенёрами, порхают «ночные бабочки» и трутся дешёвки, сообразив на двоих-троих.

А надо всем этим господствует коррупция, стяжательство и просто воровство, охватившее все сферы жизни и деятельности целой страны.

Начало этому положила сталинщина. Но тогда пороки общественного строя носили скрытый характер, также как и действия вождя и его команды.

Пришедший к власти Хрущёв, глядя на Запад, потрясал кулаком и говорил: «Я догоню и перегоню Америку в течение трёх дней, обратившись к согражданам с просьбой прекратить на три дня воровство». Это, конечно, анекдот, но отнюдь не лишённый глубокого смысла.

Кстати сказать, за подобный анекдот при Сталине можно было схлопотать десять лет тюрьмы. Никита Сергеевич любил анекдоты, особенно о себе, и, слушая, от души смеялся, в отличие от «отца народов» – угрюмого, тупо глядящего воловьими глазами из-под низкого лба.

Массовые хищения государственного и общественного имущества не могли не возникнуть в стране строящегося социализма, где людям постоянно внушали, что они являются хозяевами средств производства. А потому начальники везли себе всё, что хотели, возами и машинами, не считая это воровством, а рядовая братия уносила на себе, сколько могла. Первых окрестили «везунами», вторых – «несунами».

О том, что советская торговля, общепит и разные отрасли лёгкой промышленности у нас превращены в монополию жуликов и мошенников, давно знают все. Об их «комбинациях», махинациях и «схемах» повседневно ведут разговоры окружающие и покупатели.

Об их делишках, приводящих в кабинеты следственных органов, повседневно информирует периодическая печать, радио, телевидение.

Сфера внутреннего товарного обращения Советского государства, пожалуй, самая порочная по сравнению с дореволюционной и зарубежными странами. Обвес, обмер, обсчёт, обман – факторы, кажущиеся неотъемлемыми в делах купли-продажи и обмена. Укоренились они в торговой сфере со времён, когда наши предки перешли к оседлой жизни и стали что-то производить.

Частная торговля имеет свои положительные стороны по сравнению с государственной. Частник вежлив. С ним можно сторговаться. Он позволит вам выбрать, а взвесив, не потребует копейки, если у вас не окажется мелочи. Он заинтересован в реализации товара. Через определённый срок скоропортящийся продукт реализует дешевле. Его подстёгивают конкуренты.

Продавцы же советской госторговли в своём большинстве грубы, хамоваты, мошенники, которые не просто обсчитают, обвесят, но прибавят половину гнили, подлежащей списанию.

Им наплевать на покупателей. Они могут сгноить тонны продуктов, зная, что всё спишут, а их собственные карманы не пострадают, причём и конкурентов у них нет.

В этом отношении можно провести аналогию между советской торговлей и дореволюционными казёнками. Пётр I, обратив внимание на их специфику, заметно отличающуюся от частной, вынужден был издать указ, который гласил: «Торговое ведомство – исконно воровское, а потому сажать их на самое мизерное довольствие и в год по одному вешать – дабы неповадно было».

Казёнки в России были редкостью, разве что единицы в столицах. А в нашей стране – всюду одни казёнки. Частная торговля с ликвидацией НЭПа была искоренена, вернее, она стала носить подпольный характер, если не считать колхозных рынков и толкучек, где половина продуктов и товаров составляет ворованное или дефицитное, скупленное на базах или в магазинах.

Для наглядности приведу в пример овощной ларёк. Продавец здесь – бесконтрольный хозяин. Завезли, скажем, ему лук или картофель. Выгрузили. На это время, естественно, торговля прекращена. Следующий день «санитарный» или «учёт».

Тем временем в складском помещении идёт пересортица. Родственники или компаньоны с рынка перебирают товар. Лучшие, крупные клубни складываются в мешки и с наступлением темноты на собственных машинах или машинах «своих людей» увозятся в дома, чтобы утром в воскресный день вывезти на колхозный рынок и сбыть по тройной цене. Это мелкие дела ларёчников.

А теперь представьте, что делается на складах больших магазинов и на всяких торговых базах? Там система чётко отработана: от продавца – к бригадиру, от бригадира – к завмагу, от него – к горторгу и так далее.

Из объектов общественного питания самыми наглядными в смысле обсчёта являются рестораны.

Ни один честный труженик не имеет возможности не только провести, скажем, субботний вечер в ресторане с семьёй, но даже один раз в год отметить свой день рождения. Эти заведения являются местом сборищ и гулянок дельцов, бизнесменов и всякого рода преступных элементов высшего класса, которые ворочают миллионами и швыряют на стол тысячи.

Каждая из официанток и официантов имеет свою постоянную клиентуру. Но и залётных они узнают с одного взгляда. К их услугам всё, начиная с «заказанных накрытых столов», заканчивая изысканными блюдами, напитками и даже красотками ослепительной внешности.

Такие клиенты не просят посчитать после окончания пиршества, а поднимаются с шумом и откланиваются. А что касается оплаты, она произведена кем-то заранее, за кулисами. И это считается шиком, позволительным для порождённой нашей структурой «финансовой аристократии».

Навар от них кельнеры и кельнерши имеют приличный. Но и от «второсортных» не остаются внакладе. Обалдевший от поданного в розлив порции «ерша», да ещё при даме, приглашённой на ужин, уважающий себя джентльмен не станет сверять счёт с прейскурантом меню. Да и без того всё равно его в чём-нибудь да обманут. Это строго отработанная система «сбивания шабашек».

Каждый официант или официантка, за которой зорко наблюдает метрдотель, обязан отдать большую часть «шабашки» главному официанту, ведающему столами и кухней.

Он, в свою очередь, делится с завпроизводством.

Последний «отваливает» энную сумму директору ресторана, который ежемесячно относит дань директору треста.

Это не считая бесплатного питания и обеспечения продуктами своих семей.

Таким образом, обладатели больших состояний порождаются и из этой среды, причём не вкладывая ни во что своего рубля.

Большую поддержку им оказывали местные городские власти, снабжаемые в предпраздничные дни и дни семейных торжеств весомыми коробками дефицитного, а то и просто конвертами с ощутимым содержимым.

Аналогичную картину в смысле ступенчатых хищений и махинаций во всех отраслях пищевой и лёгкой промышленности с соответствующими характеру производства нюансами можно описать в самых ярких красках.

Такое же положение складывалось и во многих отраслях сельского хозяйства, где большинство руководителей колхозов и совхозов, не имея никакой собственности, не вкладывая в дело ни гроша, присваивая после госпоставок весомую долю урожая, реализованного на рынках, превращались в самовластных собственников, эксплуатировавших рядовых трудящихся хлеще, чем иные помещики крепостных крестьян.

И держались они крепко, вернее, их поддерживали со всех сторон местные партийные правители, начиная с райкомов и райисполкомов и кончая аппаратом обкомов, крайкомов и ЦК союзных республик – за постоянное и бесплатное снабжение всеми видами продуктов.

У всех советских властителей, начиная с центра и до периферии, не имелось частной собственности. Так что при наличии больших накоплений и передать по наследству своим потомкам было нечего, кроме денежных накоплений, драгоценностей и движимого имущества. Думая о будущем своих малых домочадцев, они старались вывести их на престижную стезю перспективных отраслей наук и общественной деятельности.

Наученные отцами, как надо жить, пользуясь связями и куначеством, потомки элитарных слоёв нашего общества тоже во многом преуспевали во всех отраслях народного хозяйства, науки, предпринимательства, не брезгуя ничем. Например, жёнам правителей прямо с баз доставлялся дефицит на дом и в неограниченном количестве. Лишнее они сбывали с помощью родственников на «толкучках» или разносили по домам знакомых и приятелей, удвоив стоимость.

Спекуляцию идеологи коммунизма трактовали как неизбежное порождение капиталистического производства, связанное со скупкой и перепродажей с целью наживы. Но ведь и в социалистической стране существовала спекуляция двух видов.

Одна – государственная, когда организации Внешторга, скупающие в социалистических и капиталистических странах товары ширпотреба, продавали своим гражданам за двойную, а то и за тройную цену.

Вторая – подпольная, когда свои крупные спекулянты, связанные с базами на местах и в столичных городах, скупали импорт и отечественные товары высокого качества и устраивали в собственных домах и квартирах целые универмаги, развесив дефицит в многостворчатых шифоньерах, разложив на полках и шкафчиках огромных «стенок».

Культура обслуживания в этих частных домашних магазинах превышала уровень самых внимательных к покупателям восточных купцов, которые, усадив клиента в удобное кресло, поставив перед ним прохладительные напитки, раскладывали товары так, чтобы ласкали взор.

В подпольных домашних магазинах советских спекулянтов были предусмотрены гостиные, где клиенту подавали кофе и усаживали перед экраном телевизора, дабы не скучал, пока пришедший ранее покупатель расхаживал по «супершопу», разглядывая товары и прицениваясь к ним.

Надо сказать, что круг покупателей у дельцов этого рода был строго ограничен представителями элиты, связь с которой подпольный спекулянт осуществлял с помощью телефона, приглашая ознакомиться с поступившим ассортиментом.

Ну а третий разряд спекулянтов составляли всем известные барышники вездесущих толкучек, доставлявших хлопоты сотрудникам ОБХСС и прочим правоохранительным органам.

Коррупция, характерная для западных стран с её продажными должностными лицами и политическими деятелями, как трактует Советская энциклопедия, словно какой-то вирус прорвалась через «железный занавес» и заразила все слои нашего общества.

Возьмём, например, представителей городской власти, ну, хотя бы горисполком, горкомхоз и взаимно связанное с ними бюро технической инвентаризации.

Обращаясь в эти организации, граждане могли лишь по знакомству решить за день-два самый пустяковый житейский вопрос. Обычно основная масса просителей вынуждена была ходить неделями, а то и месяцами, днями простаивая в очередях после заблаговременной записи на приём к начальникам, чтобы получить разрешение на постройку тёплого туалета вместо выгребной ямы, пристройку кухоньки, прихожей или ещё чего-нибудь в этом роде.

В деятельности этих учреждений коррупция занимала главное место. При этом существующие посредники могли предложить вам таксу с нормами оплаты, начиная с техника-проектировщика, инженера до начальника геобюро, горкоммунхоза и других чиновников, после платы которым посредник мог вручить вам готовую документацию.

В противном случае никакие ваши заслуги, ходатайства авторитетных инстанций не оказывали должного воздействия и честного, принципиального клиента могли довести до белого каления. И он начинал самовольно действовать в нарушение дурацких постановлений и законодательств.

Таким же образом ни в одном предприятии или учреждении, где у дверей приёмных начальников, словно церберы у врат ада, рычали секретарши, вы без презента не могли решить ни одного частного либо служебного вопроса, разумеется, если не являете собой инстанцию выше той, в которую обращаетесь. В этом случае перед вами расшаркивались, растянув рот до ушей, широко распахивая звуконепроницаемую дверь под искусственной кожей.

Не обошла коррупция и храмы наук. Посулы, подкупы начинались со школьных учителей и администраций – за аттестаты с отличием, за золотые медали. Но в данном случае дело касалось в какой-то мере успевающих учеников.

Хуже обстояли дела с недорослями состоятельных родителей, которых за большие взятки устраивали в высшие учебные заведения. Из-за них продажные члены экзаменационных комиссий и ректората оставляли за бортом способных, а порой и одарённых учеников – детей честных родителей, едва сводивших концы с концами, живя на нищенскую зарплату.

Предусмотрительные папаши и мамаши, не надеясь на успехи недорослей, в высшем учебном заведении нанимали покровителей-толкачей из числа вузовских преподавателей. На договорных началах, по принципу «ты мне, я тебе» они обеспечивали сдачу зачётов и экзаменов своих подопечных.

Проникали в высшие учебные заведения и тупицы категории элитарных, это так называемые «телефонные», то есть по звонкам высокопоставленных папаш, разумеется, из правительственных верхов. Их деток, еле-еле на тройки одолевших среднюю школу, беспрепятственно зачисляли в институты. И таким же образом во время зачётов и экзаменов выставлялись проходные баллы.

Возмутительным было и то, что недорослей влиятельных родителей не просто оставляли в городе после окончания института, но и пристраивали при кафедрах, сначала в ординатуре, а затем, согласно плану подготовки научных работников, давали тему научной диссертации. Глядишь, через годика три-четыре вылупится, как глупый цыплёнок из яйца, на радость папаше и мамаше, кандидат наук.

Впрочем, учёными степенями и званиями, особенно в застойный период, стали увлекаться и партийные работники высших эшелонов власти, даже преклонного возраста.

Спрашивается, зачем?

Сначала выдвиженцы с начальным и средним образованием, пользуясь высоким положением, спешили обзавестись дипломом об окончании высших учебных заведений в республиках, где они стояли у власти.

Делалось это до банального просто – поступали на заочные отделения исторических факультетов институтов или университетов. По договорённости с заведующим кафедрой в определённый час подъезжали на персональных машинах и «сдавали» зачёты и экзамены в его кабинете.

«Жрецы» храмов наук если где-то в душе и осуждали свою беспринципность и непристойность власть имущих, то в общем-то считали за честь само посещение высокого лица.

Таким же образом, только в иной форме достигались и учёные звания в случае, если отстранят от руководства в партийной сфере.

Добивались научных степеней и для своих жён, близких, вплоть до званий профессоров и академиков. А научные работы писать им помогали, а то и полностью писали настоящие учёные.

Будущему «светилу науки» оставалось только поставить свою подпись, явиться с оппонентами на заседание Высшей аттестационной комиссии, зачитать и «обмыть» успешную защиту диссертации на пышном банкете.

Наряду с подобными были, конечно, стационарные аспиранты, которые по-настоящему грызли «гранит науки», честно годами работали над темой, и труды их представляли определённую ценность в соответствующей отрасли науки.

За представителей высших эшелонов власти писались и произведения исторические, художественные, поэтические, военные мемуары. Но это не было опасно для народа и государства. А вот новоиспечённые профессора и академики, перебрасываемые с партийной работы на руководящую в какой-либо отрасли производства, конечно, «наломали дров».

Как наломал «корифей всех наук» Иосиф Сталин с их помощью в деле создания тяжёлой индустрии – люди и сегодня задыхаются, а молодое поколение с детства пополняет ряды инвалидов.

Ни для кого не секрет, что экономическая обстановка во многих регионах страны крайне напряжена, и не только экономическая. Учёные-генетики, медики, социологи, обществоведы, психологи обеспокоены состоянием генофонда. Проводятся медико-демографические исследования.

Однако отдельные социологи приходят к выводу, на основе непонятных «измерений», что всё в порядке и никакой дебилизации русского народа не происходит, также нет «алкоголизации», просто есть довольно сильное бытовое пьянство, «русский народ жив, он только изранен», спасти его можно межнациональным общением и межнациональными браками.

Хорошо, пусть общаются, пусть роднятся – Бог один. Консолидация с народами сопредельных стран есть естественная историческая неизбежность, но нельзя искусственно смешивать народности. И как будет называться эта не исторически, а искусственно сложившаяся общность людей на одной территории? На каком языке они будут говорить? Какую веру исповедовать? И улучшит ли селекция «породу русского народа», если, судя по измерениям некоторых социологов, сильное бытовое пьянство безвредно и следует продолжать спаивание голодных людей?

Вы, Николай Алексеевич, герой романа-исповеди, с удивительной безапелляционностью утверждаете: «К гонениям, которые обрушились на православную церковь сразу после Октябрьской революции, Сталин отношения не имел. Кому-то другому очень важно было уничтожить духовный источник, тысячу лет питавший народные массы, кому-то другому понадобилось перевести известное утверждение «Религия – опиум для народа».

Говорили бы прямо: Ульянову-Ленину. Это он издал декрет «Об отделении церкви от государства» в апреле 1918 года.

Далее вы пишете: «За осуществление декрета, засучив рукава, принялись сотрудники пятого отдела наркомата (?), среди которых не было ни одного православного». Этим сказано, что вера в Бога среди основного народа, исповедующего православие, была слишком глубока, чтобы кто-либо осмелился поднять руку на святая святых – церковь.

Это было самочинство со стороны Ленина, демократические игры с народом, «пускание пыли в глаза», а его слова «каждый свободен исповедовать любую религию» – фикция.

К тому времени Ленин был неизлечимо болен. И болезнь его бурно прогрессировала. А страдал он сифилисом, которым заразился в Париже от своей кухарки.

Болезнь эта имеет три стадии. Нелеченый или залеченный, он в первой и второй стадии существенных отклонений в физическом и психическом смысле не проявляет. Но третичный весьма опасен, если процесс локализуется в головном мозге.

В таких случаях появляются признаки и физических, и умственных сдвигов, широко известных медикам, как, например, мания величия, приступы резких головных болей с последующими парезами, параличами – в зависимости от того, в каких центрах головного мозга локализуются опухолеподобные узлы.

Сифилис – не позор, а несчастье, им можно заразиться не только половым путём, но и бытовым способом.

Далее вы, господин Лукашов, приводите цифры, констатирующие, что «только с 1918 по 1922 год по суду был расстрелян 2691 церковнослужитель, 1962 монаха, 3447 монахинь и послушниц. А без суда и следствия по меньшей мере 15 000 духовных лиц. Уничтожались монастыри, рушились храмы».

Но позвольте вас спросить, Николай Алексеевич, разве гонения коммунистов обрушились только на православие? Разве оно не коснулось католиков, мусульман, иудеев?

Ведь и с восшествием Сталина на престол Русского государства убийства, гонения, аресты священнослужителей и разрушение церквей, молельных домов не были прекращены.

По крайней мере, у нас на Кавказе они продолжались до конца тридцатых годов.

И какие это головотяпы, без ведома вашего Сталина, который к концу тридцатых годов прибрал всю власть к рукам, могли позволить себе рушить старинные храмы – бесценные творения русских зодчих, сбрасывать золочёные купола с крестами, разбивать колокола?

Вы, Николай Алексеевич, утверждаете, что до революции и после неё Сталин был не только одним из верных последователей Ленина, но, что ещё важно, одним из самых деятельных и дисциплинированных его соратников.

Это неправда! Он, как и вы, всю жизнь вёл двойную игру и в начале своего пути был сторонником Троцкого.

Джугашвили к тому же умел приспосабливаться, быть покорным тем, кто сильнее его, и даже услужливым, когда это выгодно, но грубым и беспощадным по отношению к тем, кто слабее и от него зависит.