Текст книги "Диалог с тайным советником Сталина"

И кто? Уничтожал моральный уродец из бывших тифлисских базарных «кинтошек».

Где были при этом лидеры международного сионизма, которых единственно побаивался Сталин?

Вам, Николай Алексеевич, конечно же, известно, что инициаторами создания Государства Израиль были Сталин, Каганович и Молотов, последний – как министр иностранных дел.

Главы тогдашних правительств Америки, Германии, некоторых других стран были против этой затеи.

Наши правители в лице грузина, еврея и русского свои намерения оправдывали железной логикой, изложенной Молотовым: «Мы – сторонники интернациональной свободы, почему мы должны быть против, когда, собственно говоря, отказать – значит повести какую-то враждебную политику в национальном вопросе».

Причём инициаторы, благодетельные интернационалисты, предлагали два варианта – либо создать арабо-израильское объединение, поскольку живут те и другие вместе, а если не договорятся, то создать отдельное израильское государство.

Спрашивается, если представители арабского народа и палестинские евреи с некоторых пор снова стали жить вместе – так зачем создавать то, что существует?

Но, видимо, за этими «лыком шитыми» дипломатическими потугами была одна цель – создать отдельное Государство Израиль с целью избавления от евреев, которые в течение всего периода властвования заботили Сталина.

Генералиссимус, ни разу не нюхавший на фронте пороха, после победы над Гитлером глава сверхдержавы, второй после США, считал позволительным для себя решать судьбы народов всего мира.

Вот только у нашего министра иностранных дел, при всём его «таланте дипломата», просочился намёк на то, что «в противном случае Советскому Союзу пришлось бы начать войну с Англией и с Америкой». Поскольку «евреи давно борются за создание своего государства под сионистским флагом, и мы, конечно, были против, но, если народу отказать в этом, значит, мы на них давим».

Выходит, что существовал-таки заговор, в осуществление которого втянули наше правительство? Может быть, когда-нибудь какой-нибудь другой тайный советник вождя оставит мемуары и внесёт ясность в этот тёмный вопрос.

Но как бы там ни было, в 1947 году на Генеральной Ассамблее Организации Объединённых Наций было вынесено решение о создании в Палестине двух независимых друг от друга государств – арабского и еврейского.

Первопоселенцами, составившими первое правительство Государства Израиль, были люди Сталина, Кагановича и Берии, как, например, Бен-Гурион, Моше Даян, Эшкол, генсек компартии Израиля Самуил Микунис и ещё плюс к ним двенадцать Героев Советского Союза, разумеется, еврейской национальности. И это вам, Николай Алексеевич, хорошо известно.

Как и то, что Сталину и лидерам великих держав нужно было иметь «своих людей» на берегах тёплых морей, Суэцкого канала, Тигра и Евфрата, на развалинах великого Арабского халифата и Персидского залива.

Ведь сразу после разгрома Германии в душе генералиссимуса забурлили агрессивные страсти. Его тяжёлый, как свинец, взгляд был обращён в турецкую сторону.

Командование Черноморской флотилии получило негласный приказ: двинуть армаду кораблей на Стамбул, но с этим актом запоздали. Англо-американские корабли успели заякорить бухты Мраморного моря, проливов Босфор и Дарданеллы, откуда союзники приветственно махали нам флажками.

Пройдя сорок километров по турецкой земле, наши сухопутные войска вынуждены были убраться восвояси.

Неудача постигла заговорщиков во главе с генсеком и во вновь народившемся на чужой земле Государстве Израиль. Все их ставленники, за исключением секретаря компартии С. Микуниса, изменили своим хозяевам и переметнулись на сторону англо-американцев, увидев в них более могущественных, а главное – надёжных хозяев.

Переполох в Кремле случился ужасный и вскоре перехлестнул за древние стены – волной страшного гнева и мести еврейскому народу за неблагодарность, измену и предательство.

Но надо было и это чем-то объяснить.

Так возникло громкое «Дело врачей-отравителей».

Начали хватать видных учёных-медиков, начиная с тех, кто обслуживал Кремль, правительство, кончая руководителями рангом ниже – в республиках, краях и областях.

Вместе с врачами изгоняли со службы партийных работников, специалистов, которые, зная, что в центре начались массовые аресты, с тревогой ждали своего часа.

Естественно, сионисты Америки и Англии, а с ними и общественность этих стран поднялись на защиту советских евреев. Но Сталин в своей слепой мести был неустрашим.

В ответ на требование лидеров международного сионизма поднять «железный занавес» и дать возможность советским евреям выехать из Союза и поселиться на земле предков он через Берию предложил министру иностранных дел Израиля, одесситке Голде Меир, требовавшей разрешения выезда евреев, составить списки желающих с указанием имени, отчества и фамилии, возраста, образования, занимаемого положения.

Эта работа Голдой была проделана основательно, с опросом и согласием желающих покинуть Страну Советов. В списки попали не какие-нибудь местечковые, а московские, ленинградские или одесские евреи, люди образованные, составляющие мозг страны.

Когда имена желающих отбыть в первой партии 1300 человек были представлены в НКВД, а затем переданы Сталину, последний, пробежав глазами по фамилиям, швырнул список Берии и коротко бросил: «Всех за решётку!»

Ситуация в стране накалялась. Отношения Сталина с Молотовым и Ворошиловым стали натянутыми. А с Кагановичем вообще вышел конфликт.

В мятежной душе грозного вождя взыграл дух антисемита. Он считал, что в провале еврейского дела в Израиле большей частью виновен Лазарь Моисеевич, который к тому же осмелился в дерзком тоне говорить с ним, упрекая и обвиняя в беззаконии, самочинстве и издевательстве над еврейским народом.

Конопатое, испещрённое оспой лицо вождя побагровело. Жёлтые, кошачьи глаза заискрились гневом, узкий лоб стянули глубокие морщины. Вобрав голову в плечи, словно хищник, изготовившийся к прыжку, сначала изрёк площадную брань, а потом заорал:

– Жидовская морда! Я выведу тебя из состава бюро и превращу сначала в мартышку, а затем, сняв с тебя шкуру, сошью себе унты!

– Что? Сосо вонючий! Да плевать я хотел на тебя и твоё бюро! Я тебе не Лейба и не Бухарин! На, бери!

Каганович выхватил из нагрудного кармана удостоверение члена политбюро, изорвал его в клочья и, швырнув на стол, вышёл из кабинета вождя.

Сталин побелел, качнулся и, пятясь назад, опустился в кресло. Лицо его перекосило, руки повисли как плети. Постышев и личный телохранитель уложили хозяина Кремля на диван, вызвали врача.

Диагноз – тяжёлый гипертонический криз с признаками пареза левой половины лица и левой руки. Режим строго постельный с неотлучным дежурством медперсонала.

Сталин был гипертоником, кровяное давление в течение нескольких дней держалось на высоком уровне. Лекарства, предлагаемые ему, не пил, боясь отравления.

Со дня той бескровной дуэли с Кагановичем он уже не мог оправиться, часто впадал в ступор, который сменялся сильным возбуждением. Он нервно старался спрятать в карманы трясущиеся руки.

От лечения наотрез отказался, сам без контроля врача пил лекарства, разжижающие сгустившуюся кровь, – они хранились в его домашнем сейфе. Вождь забыл о том, что принимать лекарства нужно под пристальным оком медиков, постоянно проводить анализ крови, говоря простым языком, чтобы сгустившаяся кровь чрезмерно не разжижалась и не привела к кровоизлиянию внутренних органов, что, собственно, и произошло.

5 марта 1953 года страна и мир избавились от тирана, который усеял нашу землю костями по меньшей мере пятидесяти миллионов соотечественников.

Кардиналы коммунистического папы

По сей день вы, Николай Алексеевич, и подобные вам сталинцы трубите и не стыдитесь того, что вам при Сталине жилось не просто хорошо, а комфортно, – это и есть эгоисты высшей марки, чуждые сопереживанию, состраданию, заботящиеся о собственном чреве и благополучии, наплевав на судьбы своего народа.

Не верится, что в их расчётливой душе и холодном сердце сегодня в это критическое время пробудилось милосердие по отношению к тем, кто оказался за чертой бедности.

У этой черты, и более грозной, русский народ оказывался не раз. Но обуреваемые ностальгией по сталинщине почему-то раньше не поднимали свои голоса в защиту невинных жертв, бесконечных насилий, расправ и убийств, совершаемых тираном.

Неубедителен и аргумент, что Сталин принял в управление Россию с сохой, а превратил её в индустриальную державу с атомной бомбой. Кстати сказать, Россия и без социалистических преобразований, задолго до революции считалась могучей державой, перед которой трепетали многие страны Европы. А от сохи к трактору она шла и пришла бы рано или поздно, без насилий, минуя путь, указанный Марксом, как пришли за более короткий срок не только страны Европы, но и самые отсталые страны Ближнего Востока.

Тому пример – арабский эмират Катар.

Эта небольшая страна, расположенная на западном полупустынном побережье Персидского залива, даже не числилась на карте Европы до начала XX века.

В описаниях же Арабского Востока в XVI веке встречались лишь упоминания о полуострове Катар, служившем транзитным пунктом для завоевателей, устремившихся к богатствам восточных стран.

В те времена на этой пустынной земле стали появляться арабы, перешедшие к оседлой жизни. Они занимались рыболовством, добычей жемчуга. Но обитали здесь и кочевые племена бедуинов, разводившие мелкий и крупный рогатый скот, а также верблюдов – основной транспорт песчаных пустынь.

Позднее, с появлением промысла и развитием нефтяной промышленности, небольшое поселение превратилось в город Доха – столицу эмирата, расположенную в сорока минутах полёта от Эль-Кувейта.

С открытием богатых месторождений нефти эмират Катар превратился в монополию американских, английских и французских промышленников.

Современная столица княжества Доха (Вида) – это огромный город с высотными домами, разделёнными широкими проспектами, по сторонам которых теснятся наряду с жилыми зданиями государственные учреждения, банки, учебные заведения и городские районы, отдалённые от индустриальной части, где белеют величественные мечети с высокими минаретами, устремлёнными в синь безоблачного неба.

Город, выросший на песке, утопает в зелени садов и парков. Среди деревьев, окаймляющих обочины дорог и пространные площади, струятся журчащие воды фонтанов. А на берегах залива высятся огромные здания морских вокзалов, у причалов которых пришвартованы гигантские пассажирские и грузовые корабли, меж которых хлопотливо снуют моторные лодки, шхуны и простые рыбацкие парусники.

В Катаре насчитывается более двухсот начальных и средних учебных заведений. Большое внимание здесь уделяется подготовке национальных кадров в высших местных и зарубежных учебных заведениях.

Не ограничиваясь ростом нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности, правительство страны уделяет особое внимание развитию скотоводства, рыболовства, земледелия, используя каждый клочок плодородной земли оазисов.

Учёные Катара постоянно следят за экологической обстановкой в стране, заботясь об охране окружающей среды.

Таким образом, за каких-нибудь три десятка лет промышленность, экономика и культура этого маленького государства достигли уровня передовых европейских стран.

Достаточно сказать, что в этой стране, где почти нет пресной воды, теперь на душу населения в сутки предусмотрено 150 литров опреснённой воды. А у нас, даже на Северном Кавказе, где из-под ледников и заснеженных вершин гор сбегают бурлящие потоки, образуя множество рек, где из земли бьют фонтаны минеральных и пресных вод, до сих пор не могут решить проблему водоснабжения не только населения, но и промышленных и лечебных учреждений.

Что касается социальной стороны жителей эмирата, то и здесь немало преобразований, направленных на благо народа.

Уже одно то, что образование и медицинская помощь осуществляются бесплатно, говорит о многом.

Также государственным служащим и рабочим, достигшим преклонного возраста или потерявшим трудоспособность, назначаются пенсии.

Правительство Катара не ограничивается княжеской формой управления, а стремится привлечь коренное население к общественно-политической деятельности. Причём старается укрепить традиционные исламские и местные национальные устои арабов, ограждая население от тлетворного влияния худших сторон европейской цивилизации, словно зараза проникающих в страну с наплывом иностранцев, придерживающихся простоты нравов.

Конечно, все эти величайшие преобразования в жизни катарцев произошли в связи с развитием нефтяной промышленности. В конце сороковых здесь были обнаружены крупные месторождения «чёрного золота», в связи с чем была начата коммерческая разработка и заложены основы нефтеперерабатывающей промышленности.

Но ведь и в нашей стране ещё задолго до революции существовали богатые месторождения нефти, развитая нефтедобывающая и нефтеперерабатывающая промышленность, которая начала развиваться ещё с 1806 года.

За годы советской власти добыча нефти выросла в несколько раз и была начата эксплуатация новых районов месторождения.

А можем ли мы сказать, что Азербайджан за последние сто лет, занимая благодатные земли, лесистые горы с плодоносящими деревьями, зелёные степные просторы, по которым катят свои пенные воды реки и древний Каспий щедро одаривает лучшими видами морских обитателей, может сравниться по своему социально-экономическому развитию с Катаром?

А ведь Азербайджан стоит не на песке, на его полях возделываются лучшие сорта пшеницы, ячменя, риса, бобовых, не говоря о плантациях хлопка, виноградниках и садах, где зреют в условиях субтропиков экзотические фрукты.

Азербайджан – страна древнейшей культуры, прославившаяся своими учёными, зодчими, ювелирами, мастерами-ремесленниками, хлеборобами, садоводами, рыболовами.

Этим лишний раз я хочу подчеркнуть, что Сталин со своим бездарным окружением пришёл на всё готовенькое, начал разрушать до основания всё созданное в течение столетий людьми одарёнными, мыслящими. И всё для того, чтобы воздвигнуть бездумно новые гиганты индустрии, порой и без надобности, в ущерб окружающей среде, ради показухи.

Катарские скотоводы и пастухи теперь кочуют со своими стадами по пастбищам на собственных автомашинах, а чтобы не скучать, пользуются радио, телевизорами, магнитофонами. Скажите, азербайджанский чабан может себе позволить такое?

Естественно, возникает вопрос: кто правит Катаром? Оказывается, не большевик, не коммунист, а почтенный шейх Халифа бин Хамад аль Тани.

Как известно, шейхи в арабских странах относятся к высшему духовному сословию, люди учёные, а не из пастушьего племени.

Шейх Халифа «бин» – означает сын Хамада, происходит из старейшего рода катарцев. Его предки ещё в XVIII веке занимались добычей и торговлей жемчугом.

Катарский жемчуг по качеству и радужной игре красок считается лучшим в мире. Но добыча его тяжела и опасна.

Человек этой профессии должен быть сильным, волевым, отличным пловцом и ныряльщиком, умеющим продержаться на морском дне столько времени, сколько необходимо для поиска раковин. И всё-таки многие из этих ловцов жемчуга не доживают до старости, и потому жемчужное ожерелье называют «ожерельем слёз». Значит, путь этот к обогащению – честный.

Шейх Халифа – высокообразованный правитель. Укреплению его авторитета среди подвластного народа, помимо всестороннего повышения уровня экономики, культуры, способствовали принятые им меры по установлению государственного контроля над природными богатствами страны и в особенности его решение об отчислении части доходов из эмирской казны в казну государственную, расходуемую на нужды и процветание народа.

Шейх не ограждается от народа, доступен деловым людям, приветлив и прост в обращении, гостеприимен.

Не окружает себя легионом телохранителей потому, что не боится своего народа и не устраивает сборищ бездельников и болтунов, круг его советников узок – состоит из представителей высшего мусульманского духовенства, учёных и старейшин всех округов эмирата.

А сталинский геноцид начался со дня его восхождения на партийный пост – в 1918 году.

Для Сталина не существовали ни государственные, ни общественные, ни религиозные законы, а значит, и законы чести и совести.

Принуждаемый с детских лет к насильственному их соблюдению, он испытывал чувство высшего удовлетворения при насильственном подчинении своей дьявольской воле окружающих.

Устраивал громкие процессы, вначале открытые, а затем закрытые. И всё разнообразие групповых и массовых обвинений тысяч и миллионов людей сводилось к одному – стремлению обвиняемых к захвату власти в стране, покушению на жизнь его величества генсека и его приближённых.

Фальшивые процессы тщательно готовились, сценарии разыгрывались, ведущие герои соответственно ролям обрабатывались.

Сочинитель, он же режиссёр, не выходя из кабинета, млел от удовольствия, следил за ходом драматических представлений.

Перечислю самые громкие, нашумевшие спектакли:

Союз марксистов-ленинцев (группа Рютина);

Московская контрреволюционная организация – группа рабочей оппозиции;

Ленинградская контрреволюционная зиновьевская группа Сафарова, Залуцкого и других;

Московский центр;

антисоветский объединённый троцкистско-зиновьевский центр;

параллельный антисоветский троцкистский центр;

антисоветский правотроцкистский блок;

антипартийная контрреволюционная группа правых – Слепкова и других (Бухаринская школа);

антисоветская троцкистская военная организация в Красной армии – «Ленинградское дело»;

Еврейский антифашистский комитет.

Если инквизиция, составлявшая сыскные и судебные органы католической церкви в XIII веке, была создана с целью истребления еретиков, подозреваемых в ереси лиц, составляющих оппозицию католическому вероучению, то нечто аналогичное было создано Сталиным при органах ОГПУ и НКВД в условиях советской власти.

«Кардиналы коммунистического папы» точно так же, как папы Иннокентия III – вдохновителя крестоносцев и вершителя судеб европейских монархов, чинили беспощадный суд, только не над истинными противниками, а над единоверцами, посмевшими возразить Сталину

В остальном всё делалось так же, как в застенках католических храмов.

Если вначале, когда отрепетированные громкие процессы проводились в открытом суде и обвиняемым выносились смертные приговоры под громкие аплодисменты и одобрительные овации толпы, жадной на зрелища, пробуждающие острые ощущения, то позднее Верховный жрец решил проводить судилища в тайне, осведомляя легковерных подвластных лишь о результатах процессов.

Схваченного по доносу либо по подозрению уведомляли, что его подозревают в шпионаже, вредительстве, измене родине, троцкизме либо ещё в чём-то подобном, соответствующем занимаемой должности, не называя имени обвинителя.

Следствие проводилось без привлечения свидетелей и защиты. В случаях отрицания вины жертву произвола избивали тут же либо отправляли в камеры пыток, оснащённые новейшими орудиями, где мучительными способами физических воздействий ломали волю мужественных людей, доводя до умопомрачения.

Чтобы избавиться от кошмара, жертва готова была возвести на себя и других любые обвинения.

И, наконец, суд троек или «особого присутствия».

Опять-таки без привлечения сторон – обвинителя, защиты и свидетелей.

Обвиняемый должен был говорить правду, и только правду о своей «преступной политической деятельности», о родных, близких, друзьях, сослуживцах и даже детях – в зависимости от того, какой оборот необходимо придать делу.

И это в цивилизованном XX веке! И не где-нибудь в захолустных глубинках Азии и Африки, а в первой в мире стране социализма, пришедшей революционным путём на смену «загнивающему капитализму» и «разложившейся монархии».

Помните, Николай Алексеевич, как вы, будучи участником каких-то проверок, бывали на Лубянке и в полуобморочном состоянии от ужаса увиденного уходили оттуда? Но чем вы помогли тем несчастным, которые умоляли вас помочь, сообщить Сталину о своей невиновности?

Хотя бы тому же Н.М. Хлебникову, у которого были изувечены пальцы во время пыток, или бывшему комкору М.Ф. Букштыновичу, совершенно белому, как полотно, – то ли от потери крови, то ли от «нервного перенапряжения».

Вы продолжали участвовать в проверках: нужно было поднять душевные силы несчастных, чтобы, признаваясь, терпели, не возводили на себя напраслины, не подписывали фальсифицированные показания, и что, мол, слова ваши были адресованы не только страдальцам, но и косвенно их мучителям.

И это вы считаете помощью? Да ведь после ваших добрых советов мучители ещё больше ожесточались, зная, от кого это исходит и кому это нужно.

Далее вы пишете, что не разбираетесь в юриспруденции, но убеждены, что «законы гораздо чаще защищают власть, нежели справедливость. И чем власть сильнее, деспотичнее, тем заметнее перетягивает на свою сторону чашу весов правосудия».

Это, конечно, верно и в особенности проявилось при сталинском абсолютизме, когда вся власть безраздельно была сосредоточена в его кулаке, вооружённом кастетом, и законом были его слова, а советская Конституция – фикцией.

Вы могли плохо знать юриспруденцию, историю Древнего мира, Средних веков, но, как всякий образованный человек дореволюционного периода, должны были знать историю государства Российского хотя бы в объёме общеобразовательной школы и сравнить великого строителя первой фазы коммунизма с императором Александром II в отношении утверждения и соблюдения правовых норм, регулируемых властью.

Александр II тоже был самодержцем, наречённым народом царём-освободителем. И со дня восшествия на престол первым долгом приступил к отмене крепостного права.

Следующим волеизъявлением императора была судебная реформа. В одном из своих манифестов государь известил о своём требовании – утвердить нравственные нормы судопроизводства с гласностью, участием сторон и присутствием обывателей, дабы водворить в Отечестве суд скорый, правый, милостивый.

Зря вы, Николай Алексеевич, пытаетесь неуклюже валить вину с больной головы Сталина на пустые головы его опричников, опутавших страну с его ведома и диктата густой сетью сыска советской жандармерии, адских следствий, целенаправленных судилищ с безапелляционными приговорами, приводимыми в исполнение сразу после суда, если 58-я статья соответствовала высшей мере.

Он, и только один он был инициатором, провокатором, направляющим исполнителей и выносящим приговоры.

Остальные, скованные страхом, а потому не в меру старательные, были механическими, образно говоря, роботами могущественного злого духа.

Ни один из вышеперечисленных процессов не был начат без его прямого указания, ни одна участь обвиняемых не была решена без его непосредственного вмешательства, ни один приговор не был вынесен судом.

Приговаривал Сталин!

И лишь после этого печатался окончательный текст обвинительного заключения за подписями членов «специального» военного присутствия Верховного суда СССР.

Поскольку вы, Николай Алексеевич, особое внимание в своей книге уделили «Делу военных», в частности делу Маршала Советского Союза Тухачевского, а вместе с ним командармам Якиру, Корку, Эйдеману, остановлюсь на заключительной части этого процесса.

Судьба подсудимых была решена до оформления приговора. Документы свидетельствуют, что бывший секретарь суда И.М. Зырянов в 1962 году сообщил, что «о ходе судебного процесса В.В. Ульрих информировал Сталина 11 июня 1937 года в присутствии Молотова, Кагановича и Ежова». Сталин приказал: по отношению ко всем подсудимым применить высшую меру – расстрел.

Более того, в день суда Сталин направил во все края, республики и области директиву: «В связи с проходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими ЦК предлагает вам организовать митинги рабочих, а где возможно, и крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, 12 июня 1937 года».

В 23 часа 35 минут 11 июня 1937 года председательствующим В.В. Ульрихом действительно был оглашён приговор о расстреле всех восьми представителей высшего командования Красной армии – героев Гражданской войны, боровшихся за власть Советов, которая теперь их и убила.

Карательные меры по отношению к тысячам священнослужителей, мелких промышленников, землевладельцев, лавочников, домовладельцев Сталин применял со дня своего прихода к власти. Затем последовали циркуляры репрессионного характера, охватывающие массы народа.

Как известно, с января 1935-го по июнь 1941 года подверглись аресту 19 миллионов 840 тысяч ни в чём не повинных людей разной национальности – государственных деятелей, учёных, изобретателей, военнослужащих, инженеров, врачей и простых тружеников. Из них 7 миллионов были расстреляны.

В апреле 1935-го последовал циркуляр за подписью Сталина «Об очистке 2 2-километровой приграничной полосы Ленинградской области от кулацких и антисоветских элементов». В течение 24 часов под рёв детей, плач матерей и стоны стариков были изгнаны с мест обитания сотни тысяч финнов, поляков, латышей, литовцев, эстонцев.

В тридцать седьмом с земель предков в пустынные степи Средней Азии переселены тысячи китайцев и корейцев.

После заключения пакта о ненападении с Германией Сталин без всякого повода обрушил свой дьявольский гнев на 15 тысяч польских офицеров, оказавшихся в регионах, отошедших к Союзу после дележа «польского пирога» между Германией и СССР.

По приказу Сталина всех офицеров тайно расстреляли люди Берии под Смоленском – в Катыни. А когда массовые захоронения были обнаружены, бесстыжий вождь, с наглостью закоренелого преступника, свалил содеянное на немцев, вернее, фашистских молодчиков такого же, как сам, дьявола – Гитлера.

В 1941–1942 годах один за другим последовали правительственные постановления о выселении в Казахстан более трёхсот тысяч немцев Поволжья, за ними немцев Ленинграда и всей области с берегов Ладожского озера.

В этот список попали не только «социально опасные» лица немецкой национальности, но и финской – они осваивали Омскую область, Красноярский и Алтайский края.

В начале войны немецкое командование вывезло в Германию из оккупированной зоны семьдесят тысяч ингерманландских финнов. Сразу после Победы большинство из насильственно вывезенных народов стало возвращаться на свои прежние места проживания. Но их встречали войска НКВД, которые хватали возвращенцев и без суда и следствия погружали в товарняки и отправляли туда, куда Макар телят не гонял.

Говорить о «лесных братьях» прибалтов или бунтарей Западной Украины не приходится, если шестьдесят тысяч «жертв Ялты», то есть переданных Сталину союзниками после Ялтинской конференции жертв фашистских концентрационных лагерей, вождь одним росчерком пера отправил в распоряжение ГУЛАГа сроком на 25 лет.

Немногие выжившие в советских концентрационных лагерях с грустью вспоминали Освенцим, Дахау, Маобит, Бухенвальд, где всё же не было людоедства.

Непостижимым уму казалось и то, что в самый разгар решающих битв с гитлеровскими захватчиками кровавый палач обрушил свой звериный гнев на целые народности Кавказа.

В зимнюю стужу в горские республики были введены войска НКВД. По приказу Берии они окружали города и аулы Чечено-Ингушетии, Карачая и Балкарии, степные сёла Калмыкии. По-разбойничьи, по-бандитски сгоняли мужчин и подростков в клубы и под дулами автоматов гнали к железнодорожным станциям – там их ждали товарные вагоны.

Детей, немощных стариков, лежащих в больницах, женщин в роддомах оцепляли отдельно, дав на сборы 24 часа, разрешая взять с собой не более одного пуда пожитков.

Грузили в те же пульманы, и несчастные жертвы сталинского произвола, охваченные страхом, не знали, куда их увозят. А на землях предков остались дымящиеся очаги, мычащие коровы, блеющие овцы, голодные собаки.

Только тот, кто умеет сочувствовать, сострадать, может понять, что значит набитый до отказа ледяной вагон, где нельзя оправиться, и мочевые пузыри лопаются. Кормящие матери, оцепенев от безутешного горя, прижимали к груди мёртвых младенцев. А эшелон мчал и мчал их в безвестность.

Нелегко было видеть карачаевцам, как по горным дорогам в их аулы въезжают с песнями, выставив вперёд портреты Сталина и Берии, жители приграничных грузинских селений. Они и стали хозяевами их жилья и имущества.

На захват чужого добра устремились не подлинные труженики, у которых своего барахла достаточно, а паразитирующие бездельники, лодыри, пьяницы, готовые поживиться за чужой счёт. А ведь у большинства депортированных на фронтах сражались отцы, мужья, братья, сыновья. Многие из них сложили головы, защищая Советскую Родину.

И кто может представить себе состояние тех чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкар, крымских татар, калмыков, которые, излечив тяжёлые раны в госпиталях, опираясь на костыли, спешили к родным очагам. А у родного порога их встречали с холодным безразличием чужие люди.

Но то был второй удар судьбы, а потом, в официальных учреждениях с них срывали погоны, ордена и медали, а взамен выдавали бронь на поезда, следовавшие в том же направлении, куда увезли их отцов и матерей.

Такая же участь ждала и народы Дагестана. Как только чеченцев и ингушей изгнали с родных мест, войсковые части с танками взяли курс на Махачкалу. Войска, род которых трудно определить, появились сначала в Буйнакске, и никто на них не обращал внимания – в годы войны Дагестан, как и Чечня, Ингушетия, был концентрацией армий и войсковых тылов. Люди узнали о назначении тех войск случайно, когда они уже собрались уходить.

На постое у моих родственников жил молодой майор – суровый, замкнутый, молчаливый – отказывался от любых услуг и внимания приветливых хозяев, даже когда те предлагали поесть чего-нибудь домашнего или попить вместе чайку. Постоялец был неприступен, угрюм, и это угнетало хозяев.

И вдруг в один из дней он вбежал в дом, кинулся к престарелому хозяину, затем к старушке-хозяйке, обнимал и целовал, кружась от радости: «Всё! Всё! Слава богу! Завтра снимаемся, и выселять вас не будем!»

Старики с недоумением смотрели на постояльца, ничего не понимали, думая, что он сошёл с ума. Наконец майор успокоился, схватил со стола кусок кукурузной лепёшки и, жуя, стал объяснять:

– Понимаете, нас прислали сюда вас выселять.

– За что? Куда? – недоумевали дагестанцы.

– А за то и туда, куда выселили чеченцев, – объяснил майор и добавил: – Очень прошу, никому ни слова о том, что я сказал.