Текст книги "Кухарка тайного советника"

10. По пятницам не подавайте

Льера Софья Лисовская прибыла поутру. Верхом. Не девица – гренадер!

Разумеется, мы все прилипли к окнам. Я здесь новенькая, Лиску приняли на работу не так уж и давно, она хозяйку еще не видела ни разу, а остальным просто любопытно.

Для начала девица оказалась высокой: на первый взгляд, как я. Я со своими 179 см здесь чувствую себя оглоблей, так я прислуга. Льере Софье, вероятно, тоже несладко приходится. Итак, представьте себе девицу высокого роста, в кавалерийских сапогах до колен и ярко-синей юбке с разрезами, в высокой меховой шапке– боярке и пушистой шубке, с двумя черными косами до пояса – и всё это верхом на тонконогом жеребце. Такова наша хозяйка. Красавица, не отнять. Лицо, хоть и грубовато, но глаза большущие и губы яркие. Модельные агентства Москвы за такую фактурную дамочку бы передрались.

Демьян и экономка встречали ее на крыльце. Маг пытался помочь амазонке спуститься с коня, но не успел. Спрыгнула Софья легко и изящно, взметнув пушистый снежок, смерила наглеца надменным взглядом и неожиданно звонким голосом заявила:

– Льер Зеленов, не боитесь, что зашибу? Хотите помочь – коня сведите на конюшню. Девочки мои прибудут через пару часов, дороги замело, сани где-то там в пути застряли. Ух, какая я голодная! Я слышала, у нас кухарка новая? Надеюсь, кормят теперь как в столице? Лирра Рябина, распорядитесь подавать обед!

Я вздохнула и строго посмотрела на Беляну. Софья примчалась раньше, чем ее ждали, но у меня с утра в духовке прело жаркое. Сырный крем-суп вчерашний, ничего, льера об этом не знает. Свежие овощи на столе – быстро нарубить, заправить соусом. Хлеб свежий, масло в масленке, чай, варенье, мед. Надеюсь, достопочтенная Софья не слишком прожорлива.

Обед понесла сама – покажусь на глаза. Тем более, что лакеи как-то Софью Батьковну побаивались. Теперь-то я поняла, почему.

– Ого, ну ты и длинная, – прокомментировала кавалеристка. – Звать-то как?

– Лирра Ольха, – представилась я, расставляя приборы и улыбаясь про себя. Слышать подобные шутки от девицы, не уступающей мне по росту, совсем не обидно.

– Лирра Ольха, а выглядит отменно и пахнет просто одуряюще. Вы где раньше работали?

– Трактир у меня был в Руане. Потом сюда к деду приехала.

– Ммм… Неужто трактир? Не ресторан?

– На ресторан денег не хватило.

– Вдова?

– Да.

– Вижу по осанке и манерам, что ты с воспитанием. Отчего в кухарки пришла? С твоей-то внешностью можно и замуж выйти было.

Вот тут я, признаться, рот раскрыла: с какой моей внешностью? Мне ж сорок лет, ни кожи ни рожи. Кому я вообще нужна? Это я двадцать лет назад красавицей была – ну примерно как сама Софья, а сейчас… ну, не жаба, конечно, но и интерес как женщина представляю только для маргиналов. Выпивших. Сильно выпивших. Ох, ну ладно, для своих лет я неплохо сохранилась, чего уж прибедняться, особенно, если накраситься, но в моем мире совсем уж не котировалась, особенно в Москве. Там в моде совсем другие типажи: птички маленькие с накачанными губами и попами. Кто нравился мне – те больше на молоденьких внимание обращали, а мне оставалось то, что никому не нужно было. Поэтому, когда мне кто-то говорил, что я еще могу замуж выйти (чего я в принципе не планировала) – я всегда удивлялась. Видимо, вся моя мыслительная деятельность отразилась на лице, потому что брови у Софьи весело поползли вверх. Она махнула рукой, улыбаясь.

– После поболтаем, идите, лирра.

Я обалдело кивнула и удалилась. Странная барышня, странная. Ну и черт с ней, где кухарка и где она.

Кухня гудела, будто улей. Все уставились на меня с ожиданием.

– Льере всё понравилось! – объявила я торжественно.

– А в прошлый раз она изволила ругаться непотребно, – вздохнула Беляна трагически. – Она вообще девушка капризная и вздорная!

– Ша, – одернула ее я. – На моей кухне хозяев не обсуждаем. Это неэтично! Поняли?

–Да, лирра Ольха.

Покивали, но как-то кисло. Но я уже заработала себе репутацию грозной и упертой бабы, и спорить со мной никто не решился. А сплетни я терпеть не могла, потому что много раз сталкивалась с ситуацией, когда твои (или даже и не твои) слова доносили тому, кого обсуждали – и потом было мучительно стыдно. Словом, жизнь научила меня не говорить за спиной людей то, что я не могла бы сказать им в лицо.

Ближе к вечеру прибыла карета с прислугой льеры. Камеристка и секретарь (причем женщина, в очках, вся такая из себя деловая) – безусловно, очень нужные для барышни высшего света люди, – решили мы всей кухней. Думали, что новенькие зазнаваться будут, как-никак, личные Софьины «девочки». Ошиблись. Что секретарша, что камеристка оказались скромными и милыми, у них не было никакого предубеждения против «черной» прислуги – обе заявились на кухню и обе с удовольствием поужинали с нами. Про Софью не сплетничали, а про себя рассказывали охотно. Сами из простых семей, немного магички, Софья их буквально облагодетельствовала, взяв на работу, и обожали они ее без памяти. Ну вот, не такая уж она и грымза, эта льера Лисовская.

К слову, камеристка еду вызвалась хозяйке носить в комнаты, а значит – нам не нужно накрывать стол три раза в день в столовой. Так что ничего особо и не изменилось с приездом Софьи. Ела она то же, что и все – я и сама люблю всякие вкусности, и прислугу какими-то людьми второго сорта не считаю. Поэтому блюда в меню всякие – и простые, и изысканные. Меню, кстати, Софья одобрила, причем горячо хвалила нововведения, уверяя, что они соответствуют столичным обычаям. Ну еще бы, я ведь – столичный житель, пусть и не этого мира.

Когда в один день хозяйка вызвала меня в свои комнаты, я не удивилась. Мало ли, чего ей может понадобиться – не то ужин обсудить, не то пожелания высказать. Я даже блокнот взяла, чтобы записать, если много наговорит.

Но Софья хотела другого. Царственно кивнула мне на постель, где была навалена куча самых разных вещей и сказала:

– Забирай себе всё, что нужно. Роста и телосложения мы примерно одинакового. Вещи хорошие, просто Милена шкафы разобрала, лишнее вот…

Я задумчиво посмотрела на пеструю кучу. Платья, я вижу, там: яркие и темные, шелковые, шерстяные, бархатные. Что-то меховое. Перчатки вон лежат. Сразу видно, все дорогое, вероятно, шитое на заказ. У меня такая красота когда-то в прошлой жизни была… но редко. А здесь на жалование кухарки я и вовсе могу купить себе одни лишь перчатки. И то, что вещи попользованные – совсем не страшно. Особенно после кальсонов с покойника (хорошие, кстати, кальсоны, теплые). Постирать, где надо подшить – всяко лучше, чем мой гардероб. Только в животе противное чувство беспомощной злости. Я, может быть, и кухарка, но не побирушка.

– Спасибо, льера Софья, но нет. Мне не нужно, – как можно спокойнее и ровнее говорю я. Чтобы голос не дрожал и не дай Бог какие-то нотки лишние не проскользнули.

– Как это нет? – растерянно переспрашивает Софья. – Но почему? Ольга, я же от чистого сердца, не думай!

У нее начинают дрожать губы. А я понимаю, что она назвала меня не на простонародный манер. Ольга, а не Ольха. Что хочет от меня эта странная девушка?

– Льера, я всего лишь кухарка, – устало говорю я. – Мне некуда носить ваши платья. К тому же униформа. И жалование у меня неплохое, грех жаловаться.

Про жалование я, конечно, зря. Гордость все равно прорвалась. Не стоило.

– Послушай, Ольга, – мягко улыбается Софья. – Ты очень красивая. И воспитанная. С манерами. Я бы даже сказала – изысканная. Не место тебе на кухне. Тебе бы мужа приличного найти. Я хочу, чтобы ты стала моей подругой. Хочу, чтобы ты свой ресторан открыла.

– А вы, льера, спросили, чего хочу я? – тут меня уже начало трясти. Благодетельница какая нашлась, ты подумай! – Может быть, меня в своей жизни всё устраивает? Может быть, я не хочу замуж? Зачем мне это нужно?

– Ольга…

– Простите, льера. Я пойду. У меня ужин. В смысле, готовить.

Я позорно сбежала. Обидно было до слез. Я ведь не  воспринимала ее, как хозяйку. Никакого пиетета к вышестоящим у меня нет. Мне, в конце концов, сорок. Что с того, что она аристократка? Такой же человек, как и я. Или не совсем, если она магичка, допустим. Но в целом ничем не лучше меня. Все люди созданы Всевышним равными.

Мой работодатель – вот кто она. Но это я так ее воспринимаю, а она, видимо, решила милостыню подать. Никогда не побиралась и не стану! Даже за какие-то подарки и услуги я всегда расплачивалась, да, порой своим телом, но никогда должна никому не оставалась.

На кухне решили, глядя на мое покрытое пятнами лицо, что льера устроила мне разнос. Стали допытываться, жалеть, утешать – дескать, вздорная она баба. Доутешали до слез, я расплакалась там, всех разогнала работать, а сама пошла резать лук: все равно реву, так хоть по делу.

11. Каковы слуги, таков и хозяин

В белой части дома сегодня было шумно и весело. У льеры Софьи именины. Кажется, вся молодежь Кобора здесь, да еще и из окрестностей съехались. Праздновали с размахом, хохотали, бросались снежками, бегали по саду. Вино лилось рекой, еду, к счастью, заказывали в ресторане, потому что наши супы и жаркое – это слишком просто. Господам подавай морепродукты и заморские соусы. Если бы льера попросила меня придумать что-то экзотическое, я бы ей запросто навертела роллы или суши, да и картошку фри сделала бы. Да и вообще я всякую экзотику умею готовить, и даже коктейли алкогольные. Но поскольку меня не спросили – мне же и легче. Проблемы у меня будут завтра – когда всю эту студенческую братию нужно будет накормить. На своих ногах уехали далеко не все: часть вповалку спит в гостиной.

Я разогнала своих девочек спать – осталась на кухне сама. Толк оставлять Лиску – что она скажет, если юные идиоты вздумают совершить набег на продукты? А я и кашу на рассвете задвину в духовку, и омлет приготовлю. Справлюсь. В конце концов, на то я здесь и главная, чтобы брать на себя ответственность за подобные ситуации.

В большой печи уютно гудит огонь, в доме сонная тишина. Я взяла с полки любимую чашку из тончайшего, почти прозрачного фарфора и заварила себе чая с мелиссой и апельсиновыми корками. Из печи достала подогретые утренние булочки с корицей и изюмом. Жизнь была прекрасна.

– Есть кто? – заглянул в кухню немолодой мужчина с приятным простым лицом. – Хозяйка, а чаем не поделитесь?

Судя по обычной, ничем не примечательной одежде, слуга или камердинер, наверное, кого-то из золотой молодежи. Усталый какой-то, помятый.

– Конечно, проходите, – пригласила его я. – Голодны?

– А что, еще что-то осталось? – было в этом человеке какое-то располагающее к себе обаяние. К тому же он был довольно высокого роста – никак не ниже меня, а я к высоким мужчинам всегда была неравнодушна.

– Суп с лапшой есть, – вспомнила я. – Хотите?

– Не откажусь, – обрадовался мужчина. – Как вас звать, прекрасная незнакомка?

– Лирра Ольха.

– Ольга, значит… а по батюшке?

– Ольга Дмитриевна, – удивленно ответила я, присматриваясь внимательно. – А вы?..

– Александр. Можно просто Алекс.

Я кивнула и принялась хлопотать. Суп подогрела, хлеб нарезала, мясо копченое выставила. Люблю людей кормить. По тому, как они едят, можно многое о человеке узнать. Льер Александр ел аккуратно и как-то элегантно, за ним было приятно наблюдать. Вообще очень интересный мужчина, какой-то спокойный, уютный что ли. Я обхватила тонкими пальцами горячий фарфор и пила чай мелкими глоточками, улыбаясь.

Мне хотелось ему понравиться. Я прекрасно знала, что кисти рук у меня красивые: длинные пальцы, аккуратные ногти, изящная форма. Аристократические у меня руки. Здесь, в кухне, я была без чепца – какой смысл соблюдать правила приличия наедине с собой? И без шерстяной безрукавки, и рукава закатаны, обнажая белые гладкие предплечья – от печи веяло жаром. Отросшие почти до плеч волосы мягко спадают на плечи, закрывая лицо. Я не откидываю их, не желая привлекать внимания. Кроме того, вдруг проснувшаяся женственность уверяет меня, что в полутьме я хороша. Не видно ни усталости, ни морщин вокруг глаз, ни седины в темных волосах (кстати, надо зайти в аптеку и купить краску для волос), а при слабом свете масляной лампы кожа мягко светится.

– Чаю, льер Лисовский? – мягким низким голосом спрашиваю я. Всё-таки когда-то я умела очаровывать мужчин. – У меня успокаивающий.

– Благодарю, Ольга Дмитриевна, – взгляд мужчины стал неожиданно острым, но лишь на мгновение. – Не откажусь.

Я поставила перед ним большую чашку. Откинула волосы с лица, склонилась изящно, понимая, что в полурасстегнутом вороте видна шея и часть груди. Взяла большой заварочный чайник – красивый, с нарисованными на нем пастушками, с позолотой (и с отколотым носиком). И нарочно дернула рукой, плеснув горячую темно-коричневую жидкость на колени льера.

– Какого дьявола вы творите? – взвыл он, подскакивая. От его обаяния не осталась и следа, оно рассеялось, словно пар над чашкой.

– А вы какого дьявола творите? – рявкнула я. – Включили тут… свою любовную магию! Да кто вам позволил чары на меня накладывать? Думаете, если я – лирра, то не человек вовсе, а подопытная свинка?

Сразу же до обидного четко вспомнилось, что точно так же при первой встрече повели себя Демьян с Никитой. Ну что ж, какой хозяин – таковы и слуги!

– Какие чары, что вы истерику устраиваете?

– Льер Лисовский, вы закончили? Если нет – я прикажу подать вам ужин в столовую. Простите, что сразу не признала, я здесь новенькая, – поднялась, со стуком ставя на стол чайник.

– Оно и видно, – так же сухо ответил мужчина, колюче сверкая глазами. – Никакого уважения к хозяину.

– А вы мне не хозяин, а работодатель, – запальчиво ответила я. – Уважать я вас не обязана. Свою работу я исполняю исправно, а большего вы требовать не имеете права.

– Я и вижу, как исправно, – он явно злился. – Из мэйсонского фарфора пьете чай среди ночи. Не стыдно хозяйское добро брать?

– Эта чашка последняя из разбитого сервиза, – вскинула голову я. – У нее даже блюдца нет. Но если вы настаиваете, я, конечно, буду ставить ее гостям.

Он молча посмотрел на меня, раздувая ноздри, а потом вышел, хлопнув дверью.

Последнее слово осталось за мной, но спокойнее от этого не стало. Зря я, наверное, так резко. Он ведь не предполагал, что я почувствую. Просто… зашел посмотреть на новую кухарку, немного ее прощупал. А плевать! В первую очередь я женщина, а уже потом – кухарка. Отчего-то мне вдруг стало очень важно знать, что я не так уж плохо выгляжу. Бросив быстрый взгляд на печь с томящейся в ней кашей, я вынула из кармана маленькое зеркальце, которое купила за какие-то прямо уж баснословные для моего финансового положения деньги, и пристально вгляделась в него. Лица, конечно, целиком не разглядишь, даже глаза видно по одному. Глаза как глаза: чуть раскосые – где-то в предках у меня были монголы, карие, совершенно не выдающиеся.

Нос короче не стал, разве что кожа от свежего воздуха и здоровой пищи стала ровнее. Мне показалось, что даже морщинки немного разгладились, но, скорее всего, это из-за отсутствия приличного освещения. А вот седина в темных волосах прекрасно видна, увы. Нет, волосы непременно покрашу, безобразие какое!

Дверь открылась, и я застыла в нелепой позе с зеркальцем в руках, ощущая острое смущение. Кухарка – и с зеркалом! Что может быть смешнее? Льер Лисовский смотрел на меня как-то странно, а я почувствовала, как мои щеки заливает жаркая волна, и стиснула зубы, ожидая ядовитого комментария. Но мужчина, кажется, смутился не меньше меня (словно голую бабу увидел, в самом деле!), буркнул «Извините» и снова исчез.

За что он извинялся – за свое поведение до этого или за то, что застал меня сейчас врасплох, я так и не поняла, но все равно было приятно. Сам факт того, что он вернулся и попросил прощения, очень хорошо его характеризует. Ну и вообще… красивый мужчина. Не как киноактеры, не глянцевый. Настоящий. Усталый, с сединой в темных волосах, с кругами под глазами, но порода чувствуется. И высокий – а для меня рост всегда был важен.

Беляну я растолкала еще до рассвета. Она вставать не хотела, но услышав «Льер Лисовский приехал», подскочила, как миленькая. Льера здесь побаивались.

– Он же менталист, – пояснила Беляна, споро взбивая яйца на омлет. – В голову умеет залезать. И не только в голову.

– А куда еще? Под юбки? – легкомысленно хихикнула я.

Вот сама же запретила на кухне сплетничать, но про Лисовского интере-е-есно! И не сплетни это вовсе, а разведка. Мне просто нужны сведения о своем работодателе.

12. О ценности красивого женского белья

В воскресенье у меня выходной день. На самом деле, у меня уже три свободных дня накопилось. Не особенно-то я утруждалась на службе, все же какая-никакая, а начальница, просто раньше мне некуда было и пойти. Все, что нужно, я заказывала в ближайших лавках, мелочи покупала во время периодических походов на рынок. Мясо нам теперь привозили прямо домой, рыбу, яйца и молоко тоже. Так выходило дороже, но быстрее и качественнее, в ежемесячную сумму, выдаваемую на расходы, мы не то, что укладывались, а еще немало оставалось. Обычно избыток денег я тратила на специи, сахар, мед, сушеные травы и прочие долговременные запасы. На рынке покупались лишь овощи, фрукты и что-то скоропортящееся.

Сегодня я бегу из дома, где стало слишком шумно. Постоянно ходят толпы людей, которых нужно кормить, во дворе чужие сани и кони, слуг великое множество – кучера, курьеры, секретари и прочая братия – и все они трутся на кухне. Мой маленький спокойный мирок буквально взрывался чужаками, не всегда приятными и вежливыми, но всегда голодными. Пришлось даже нанять двух временных служанок, чтобы справляться с возросшим объемом работы.

Брать выходной в такую пору – по меньшей степени неловко. Но я посчитала, что я тоже человек – ничуть не хуже льера Лисовского, к примеру. И вообще – погода прекрасная, небо голубое, снежок искрит, скрипя под ногами. Город чистый, ясный.

Давно уже я не скучала в обществе самой себя, и теперь была счастлива, просто гуляя по улицам. Зашла в кофейню, выпила чашку кофе с миндальным пирожным, поглазела на дам с детишками, радуясь, что я не нянька и не гувернантка. То еще удовольствие – вытирать сопливые носы чужим детям. У меня и с Машкой плохо выходило, а чужих малышей я и вовсе боюсь. То ли дело подростки, вроде Лиски – вот с ними интересно, они уже не зародыши личности. В следующий раз Лиску с собой возьму, уж на лишнее пирожное денег мне хватит.

Потом отправилась по магазинам и даже купила новые жутко дорогие кожаные перчатки – к слову, почти такие, какие предлагала мне Софья. Сейчас я уже не понимала, почему тогда психанула – льера явно не желала меня оскорбить. И ладно себе ничего не взяла, но Лиске могла бы выбрать что-то. Но теперь уже поздно. Надо бы, наверное, извиниться, но это оказалось слишком сложно. Так и мучаюсь – и стыдно от этого, и горько. Что ж, может, забуду со временем.

Перед витриной лавки белошвейки я остановилась и зависла. На деревянных распорках (видимо, заменяющих тут манекены) были такие красивые пеньюары – шелковые, с кружевами… Здесь явно продавались чулки и бельё, а у меня с этим конкретная проблема.

Нижнее белье прислуга вовсе не носила, у меня были единственные приличные трусы и те самые мужские кальсоны. Может быть, здесь найдется что-то по демократичным ценам?

Воровато оглянувшись, проскользнула в лавку. Мда, нескромно. Здешний сервис явно не по моему кошельку. Обитые цветочным шелком диванчики, столик, на котором стоит ваза с конфетами, образцы тканей. Красивая тетрадь на столике нарочно открыта на картинке полуобнаженной дамы. Хозяйка (вряд ли продавщица выглядит столь изысканно и строго) приветливо улыбнулась мне, а я испуганно захлопала глазами. Потом вспомнила, что давно уже не школьница, а вообще-то старшая прислуга в приличном доме, и расправила плечи.

– Добрый день. Не смогла удержаться, – со смущенной улыбкой сообщила хозяйке. – У вас не лавка, а сказочный ларец. Столько красоты!

– На любой вкус, лирра, – тут же сориентировалась женщина моих лет. – Что вас интересует?

– Белье, лирра. Самое простое.

Она окинула меня внимательным взглядом и выложила вполне себе симпатичные коротенькие панталончики из батиста, корсаж с чашечками и пояс для чулок. Всё это было невыносимо изящно, я мысленно прикинула, сколько у меня вообще денег. Все же два месяца работаю, а жалование почти не трогала.

– Десять серебрушек за панталоны, – угадала мои сомнения хозяйка. – Восемьдесят за весь комплект. В подарок батистовая сорочка. Прекрасно! У меня всё жалование – сорок в месяц! Прикусила губу и выложила честно заработанные монеты, купив трое панталон. Без остального переживу, а это даже не роскошь.

– Я оплачу, – раздался за моей спиной знакомый голос, и я быстро обернулась.

Вот только Лисовского мне и не хватало в лавке для белья!

– И чулки добавьте, льера Маргрет, – кивнул он продавщице. – Шелковые.

– Вам по размеру не подойдет, – ядовито заметила я, пододвигая хозяйке монеты.

– А я не себе, я дочке, – прищурился этот гад. – А вы о чем подумали?

Я, наверное, отчаянно покраснела. Так стыдно мне еще не было никогда. Действительно, с чего бы ему покупать МНЕ чулки? Я – всего лишь прислуга, причем не в меру наглая.

– Вы сложением похожи на Софью, – продолжал Лисовский, явно насмехаясь. – Вот я и подумал, что точно угадаю с подарком.

– Не угадаете, – выдавила из себя я. – Для молодой девицы такое белье не годится. Если позволите, я дам совет.

– Вы так считаете? Почему? Вы же себе взяли! – он приподнял брови, но я уже перестала смущаться. Хотя, видимо, должна была. Как-никак, в приличном обществе всё, что находится под платьем, не обсуждается.

– Я прислуга, льер Александр, – кротко ответила я. – К тому же мое жалование не позволяет мне купить что-то выдающееся. Но для дочери вы, вероятно, хотите самое лучшее?

– Разумеется, – он прожег меня взглядом. – А сколько вы получаете?

– Достаточно, чтобы жить без забот. Не извольте беспокоиться.

– Да? Ладно, не буду, – он посмотрел на меня пристально, улыбнулся уголками губ и добавил. – Беспокоиться.

Он что, флиртует? С кухаркой? Впрочем, многие хозяева всегда не прочь были полапать прислугу, но ему-то это зачем? Он вполне может найти себе любовницу своего круга – с его-то внешностью!

– Так вам требуется совет, или справитесь сами?

– Готов полностью положиться на ваш выбор.

О, это он зря! Любой женщине только дай возможность, она так развернется! Мы понимающе переглянулись с льерой Маргрет и принялись перебирать белье, не обращая внимания на усевшегося на диванчик Лисовского. Боже, какое здесь было бельё! Шелковое, кружевное, батистовое, откровенное и обманчиво скромное, подчеркивающее фигуру, скрывающее недостатки. Комплект для Софьи выбрали в меру скромный – все же подарок отца, но безумно красивый, с вышивкой и кружевами.

– Примерять не будете? – лениво подал голос льер. – Уверены, что сядет?

– Тут шнуровка и утяжки, не волнуйтесь, – отмахнулась я. – Всё подойдет.

– Благодарю в таком случае, Ольга Дмитриевна. Вас проводить?

–Нет, не нужно. У меня выходной день. Я еще не нагулялась.

Он кивнул, а я забрала свою красивую коробочку и предовольная отправилась гулять дальше.

–

«Сдается недорого внаем домик садовника приличной барышне без детей» – я смотрела на это объявление и нервно стискивала руки, вздыхая. Цена указана не была. Но до чего ж заманчиво! Недорого – это, конечно, не по моим деньгам. Моей зарплаты, условно говоря, хватает на четыре пары трусов. Куда уж мне свой домик! Потопталась на месте, зябко притопывая ногами, поудобнее подхватила свою драгоценную коробку и поплелась домой. На душе отчего-то было муторно. Подумать только, какое жадное существо – человек! Еще пару месяцев назад я была рада водопроводу и отоплению в доме, а сейчас хочу несбыточного.

Пришла, пробралась в свою комнату, растянулась прямо в одежде на неудобной узкой постели и уставилась в потолок. У льеры Софьи снова гости. Кричат, хохочут, звенят посудой. Хорошо, что стрелять не начали, как в прошлый раз. Открылась дверь, заглянула Беляна:

– Лирра Ольга, раз уж вы все равно вернулись, помогите на кухне! Приходящие уже сбежали, а гости требуют чего-нибудь поесть.

– Пусть в ресторане закажут.

– Так уже заказывали – кончилось всё.

– Твою мать, – пробормотала я, поднимаясь и ахая от боли в гудящих ногах. – Выходной у меня.

– Лирра Ольга! – Беляна смотрит умоляюще, и я сдаюсь.

Бутерброды, соленья, запечённая целиком рыба – она быстро готовится, а печи горячие. К ней вино – белое, разумеется, Софья – барышня изысканная. Вино, впрочем, я велела разбавлять. Все равно уже лыка не вяжут, никто и не заметит. Сколько же может слопать здоровый молодой парень? Оказывается, очень много. И девушки отнюдь не птички-малоежки, а, скорее, голодные лошадки. Словом, дюжина гостей пробила изрядную брешь в наших запасах продовольствия, придется завтра снова на рынок бежать.

В свою постель я вернулась только на рассвете. Поспать удалось всего пару часов, а потом по новой. И так каждую неделю! А жалование у нас фиксированное.

Немного подумав, я надела самое лучшее платье (черное, с белым воротничком), нахлобучила чепец и отправилась на второй этаж белой половины. Там было тихо, словно вчера не шумели здесь и не раскидывали мебель. Мне было ужасно жаль горничных.

Льер Лисовский нашелся в кабинете. Увидев меня в дверях, он отчего-то слегка покраснел и принялся нервно перебирать бумаги.

– Льер Александр, я к вам с просьбой, – сразу начала я. – Вы, как я поняла, не знаете, какое жалование положено прислуге? А между тем, работы с вашим приездом существенно прибавилось. Денег на расходы мне выдают больше, а людям жалование не увеличилось ни на тарэ. Я хотела бы просить прибавку поварихам и посудомойке.

– И сколько же жалование у кухарки, лирра Ольга? – внезапно успокаиваясь, спросил Лисовский, не моргая, глядя на меня.

– Сорок серебрянных, льер. Аккурат на четверо панталон. А у поварих и того меньше.

– На сколько панталон?

– На трое. У судомойки и на двое не хватит. Я понимаю, что питание, проживание, но согласитесь…

– Довольно, лирра, я понял, – поднял руки ладонями кверху мужчина. – Мне казалось, что Софья заказывает еду в ресторане? Разве это не так? Отчего же у вас прибавилось работы?

– Гости льеры Лисовской часто остаются на завтрак. Вечерами требуют напитки и закуску. К ней постоянно приезжают ужинать подруги. Да и ваши гости, льер… Они ведь с прислугой являются. Всех надо кормить. В приемный день на кухне не протолкнуться бывает. Сегодня мои девочки работали почти до рассвета. А завтрак никто не отменял.

– Ясно. Я прикажу выписать вам премию.

– Всем?

– Всем, всем, лирра. Но с одним условием.

– С каким?

– Вы позволите мне иногда ночью пить чай в кухне.

– В вашем доме вы вольны делать всё, что пожелаете.

– Вы меня поняли, Ольга, – Лисовский смотрит спокойно и строго, а я понимаю, что щеки снова заливает краска.

– Поняла, – не отвожу глаз я. – Приходите. Чаем угощу.

А когда я наконец-то нашла время распаковать свои покупки, то обнаружила в коробке не только панталоны, но еще и тот самый корсаж, сорочку и пояс для чулок. Так вот почему он так всполошился, думал, я скандалить буду! Наверное, я бы так и сделала, если бы сразу узнала. Но махать кулаками через неделю после драки совсем глупо, да и премия обещанная опять же…