Текст книги "Контроль, успех, поражение"

Нежданно-негаданно

Вы когда-нибудь сталкивались с тем, что кто-то безумно жаждет и ищет счастья, а оно никак не соглашается идти к нему в руки? Но как только про счастье забывает, встречает что-то отдалённо похожее на него или просто успокаивается, оно само направляется к человеку с распростёртыми объятиями и настойчивыми предложениями принять. Да ещё и не одно, на выбор. Кажется, счастье – прямой родственник беды и имеет такие же семейные привычки, как и та, – не ходить поодиночке. Вспомните хотя бы истории безуспешных попыток несчастных женщин завести собственных детей при наличии проблем в этой жизненно важной сфере. Тратятся годы, километры дорог, миллионы денег на лечение, операции, попытки искусственно сделать чудо. Всё впустую. И вот они отпускают из головы эту невозможность и боль, смиряются с силами мира, посвящают себя чему-то другому или берут ребёнка из приюта. Возможно, расстаются с тем, с кем прошли этот нелёгкий путь и потерпели поражение. Теперь эти женщины «про другое», они согласны быть счастливы и так, без детей. И что бы вы думали? Неожиданные две полоски.

9:30.

Мария вошла в кабинет, в котором старалась бывать как можно реже. Отец, понимая нелюбовь дочери к его приглашениям в компанию, звал сюда нечасто. Но сейчас его здесь уже не было, и даже ничего о нём не напоминало. Казалось, что за один день нахождения в должности новый хозяин изменил кабинет до неузнаваемости. Ничего не передвинув, не переставив и не поменяв, просто наполнив своим тестостероном атмосферу. Воздух в ноздрях девушки горел огнём.

Кабинетом место работы отца назвать было сложно. Это было рабочее пространство, очень большое, отец любил простор. Панорамные окна во всю длину противоположной от двери стены говорили о том, что они находятся высоко. Очень высоко над бренными обывателями этого мира. Основной офис компании отца располагался на шестидесятом этаже в одной из высоток семейства небоскрёбов бизнес-квартала. Дорогого и престижного. Компании нужно было демонстрировать, что дела идут хорошо. А дела шли действительно очень хорошо. За те небольшие часы, которые Мария успела на этой неделе посвятить изучению материалов, стало понятно, что успех дела её отца уже давно носит миллиардные масштабы. Обычно он никогда ей не хвастался достижениями, ибо разговоры о работе с ним она пресекала на корню. Просто говорил, что «всё идёт в гору». И кажется, этой горой был Эверест. Она стала всерьёз задумываться, что сильно просчиталась, так долго не принимая его предложение. С должности в такой компании можно было самой подняться до заоблачных высот. Ну ничего, теперь она здесь и этим и займётся.

Вид парящего простора, открывающийся за спиной руководителя, всегда производил на гостей, входивших в кабинет в первый раз, неизгладимое впечатление. Но она здесь бывала и вида восхищения не подала. К тому же главы компании на своём месте, в кресле за столом, не было.

Входом в кабинет являлась массивная широкая двухстворчатая деревянная дверь, никак не вязавшаяся с современным интерьером из стекла и металла холла приёмной перед кабинетом. Для того чтобы свободно пройти вдвоём, достаточно было открыть одну из её частей, которые распахивались вовнутрь.

Стол руководителя стоял по центру напротив входной двери, так, чтобы отец с большого расстояния сразу смотрел в лицо входящему на фоне перехватывающего дух вида с высоты птичьего полёта. И посетителю приходилось пройти немало уверенных или не очень шагов под прицелом его пристального взгляда.

Чуть сбоку между столом и входом располагалась уютная группа двух мягких бежевых кресел со стеклянным столиком между ними для более приватного общения с посетителями лицом к лицу.

Справа от входа была пустая серая стена с ещё одной дверью поменьше. А слева большое свободное пространство с длинным столом, стульями и доской для записей. Они больше подходили для переговорной, чем для кабинета. На этом же этаже был ещё один больший зал для переговоров. Но отец предпочитал самые важные собрания проводить именно у себя. Демонстрируя расположение и доверие, пуская гостей в своё личное пространство. Но с другим расчётом: на давление и их внутреннее понимание, что они в его кабинете и главный здесь он. И расчёт всегда оказывал нужный ему эффект. Отец был великолепным стратегом.

Сейчас воспоминания о нём улетучились из этого освещённого утренним солнцем места. В кабинете не пахло излюбленным отцовским кофе, который именно он приучил пить Марию литрами в день. Пахло чем-то свежим и натуральным. Стол отца пустовал, и свободное кресло руководителя с высокой кожаной спинкой выглядело осиротевшим. На переговорном столе были разбросаны бумаги, стоял большой, но тоненький серый ноутбук и бутылка с водой и стаканом. Кажется, новый хозяин не спешил занять рабочее место старого. Что это, страх или дань уважения?

Сам новый управляющий стоял громадной чёрной фигурой на фоне окна к ней спиной, заливаемый небесным светом. У Марии слегка заслезились глаза, нужно было прищуриться, чтобы настроить фокус на такие контрасты. Она поздоровалась. Он не ответил. Пройдя по мягкому ковролину кабинета без звука её звонких каблуков, она села в одно из кресел перед столом отца, села без приглашения, он бы и не пригласил, поставила сумочку на пол рядом с собой, закинула ногу на ногу и стала ждать. Он простоял в тишине ещё минуту, что-то словно решая, спрашивая ответа у неба. И возможно, его получив, резко развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл к ней уверенно и еле заметно улыбаясь.

Улыбка у него была другая. Ну совершенно другая, в сравнении с отцом и Майком, тоже откровенная, но и холодная одновременно. Демонстрирующая не расположение и доверие, а тонкий расчёт. Улыбка социопата, такая же, какую часто она видела у себя самой в зеркале. Сердце забилось чаще в груди. От приближения этого громадного по сравнению с ней самой мужчины волоски у неё на руках встали дыбом. Старинные животные механизмы её организма готовились бежать или к чему-то другому, намного более страшному и здесь неуместному. Она сглотнула слюну и скрестила руки на груди. Он остановился на полпути у стола, нажав кнопку вызова секретаря. В кабинет тут же вошла молодая девушка, та, что встречала её у лифта и провожала до двери. И это была не многолетний секретарь её отца. «Что ещё он успел здесь поменять за один вчерашний день?»– подумала Мария. Кажется, ему удалось с невероятной скоростью освоить новую подвластную территорию, сделав её максимально своей. Так поступают все альфа-самцы, отвоевавшие трон, выжигают память о старом владельце с корнем.

«Но тебя поставили временно! – грубо подумала про себя девушка. – Не слишком ли большая наглость?»

– Вам что-нибудь предложили? – спросил он достаточно низким, но не грубым, а очень приятным бархатистым голосом.

– Нет, – чётко и громко ответила Мария. Взгляд, который он бросил на свою помощницу, сказал ей очень о многом. – Можно мне воды без газа, лёд и пару долек лимона, – продолжила она, обращаясь к секретарю, но к ней не повернувшись.

Та ушла молниеносно и без звука, даже не сказав положенные «сейчас принесу» или что-то подобное, располагающее. Она производила не лучшее впечатление. А секретарь руководителя – это его руки, лицо и запах. Первое, что видят посетители, клиенты, конкуренты, и впечатление должно быть безупречным. Эта девушка безупречной не выглядела. Она скажет ему об этом чуть позже.

Он продолжил движение и, дойдя до кресел, сел напротив неё, закинув ногу на ногу так, как это делают мужчины, а не женщины – положив щиколотку одной ноги на колено другой, оставляя бёдра на одной высоте, уводя колено поднятой ноги в сторону.

Про то, что это может значить, ей рассказывал Алекс. Если мужчина кладёт ногу на ногу, как женщина, говорил он, то, считай, его доминантная жизнь окончена, так садятся только маменькины сынки и подкаблучники, перенимающие манеру поведения в жизни у значимых женщин. Если мужчина широко расставляет ноги, то, значит, играет в мачо, но, как им быть, совершенно не представляет. Выставляя своё мужское хозяйство напоказ, он скорее ожидает его оценки извне и всеобщего одобрения. Но альфа-самец чужого одобрения не ищет, он всё про себя знает сам. Он садится с расставленными ногами просто потому, что его стальные яйца не могут располагаться в сдавленном положении, но при этом одну ногу закидывает на другую, ставя заградительный барьер между собой и собеседником. Чтобы добраться до его хозяйства и быть его достойным, тебе ещё надо хорошенько постараться и заслужить.

– А если кладёт ноги на стол? – с ехидной усмешкой тогда спросила Мария.

– А если кладёт ноги на стол, то перед тобой полный негодяй, и либо ты в процессе разговора заставишь его их со стола снять, либо сразу разворачивайся и уходи.

«Ну хоть на стол не положил!» – подумала с облегчением Мария и решила подождать начала диалога от него.

А он начинать не торопился. Он разглядывал её пристально, внимательно, откровенно. Ей стало почти неловко.

Дверь открылась, вошла секретарь с подносом, на котором стояли маленький графин с водой, высокий стакан и тарелочка с нарезанными дольками лимона. Она поставила поднос на стол между ними, налила в стакан воды, аккуратно, зубочисткой, которая тоже лежала на тарелке, поддела дольку лимона и опустила в воду. Закончив, выпрямилась, посмотрела на своего босса, на его гостью и медленно вышла из кабинета. Всё в полной тишине.

Мария расцепила руки, всё ещё сложенные у неё на груди до того момента, и наклонившись взяла стакан. Вырез на её тончайшей шёлковой белой блузке был V-образный и достаточно нескромный для того, чтобы показать чуть больше, чем нужно, при подобном наклоне. В момент, когда дотронулась до стакана, она резко подняла взгляд ему прямо в лицо, получив ожидаемую информацию, что смотрит он куда ей нужно. Улыбнулась и медленно вернула спину в ровное сидячее положение. Трофеями её маленького манёвра были стакан с водой и очаровательнейшая улыбка на его лице.

Он слегка съехал в кресле, усевшись намного более вальяжно. И ощутимо расслабился.

– У меня странное чувство, Мария, – ласково начал он разговор первым, дав ей победить в этом молчаливом противостоянии.

Она это оценила, попивая прохладную воду с лимоном.

– Будто я смотрю на божество, – продолжил он, – ко встрече с которым готовился годами постов и молитвы, а вижу своё отражение.

Интересное начало, она думала, всё будет более официально. Но его откровенность ей понравилась.

– А у меня ощущение, что я смотрю на инопланетное существо в первом внеземном контакте, а мне нужно добавить его в члены своей семьи после первой же встречи.

– Отец не рассказал вам ничего обо мне? – он сделал вопросительную интонацию, но вопроса не задавал.

– Нет, и вы знаете об этом. Он до последнего усыплял мою бдительность другими ежедневными новостями, так и не раскрыв тайну имени своего преемника.

– Меня зовут Эдуард, – просто ответил он, о чём Мария, конечно, прекрасно знала.

– Мария, очень приятно, – и повисшая пауза наполнила воздух кабинета жаром, исходящим от их тел, ещё немного сильнее.

– Я пришлю вам всё, что вам нужно знать, уверяю вас. Это что касается дел компании, – в официальном тоне прервал новый управляющий затянувшуюся паузу.

– Мне нужно знать всё, – резко поправила его Мария, – поэтому вы пришлёте мне всё, – добавила она и посмотрела на него в упор.

Он еле заметным кивком согласился.

– У нас ещё будет много времени на обсуждение ведения бизнеса, стратегий управления и разделения полномочий. Я настроен на сотрудничество, поверьте.

Верить ему ни капельки не хотелось.

– Свою стратегию я представлю вам в понедельник, – сказала Мария. – А она у меня есть. Есть некоторые планы, которые я намерена осуществить в ближайшее время. И кому-то они могут не понравиться.

– Например? – он слегка поднял правую бровь.

– СЕО пары филиалов в других городах, – Мария сделала паузу, предоставив ему подумать, каких например.

– Обсудим, – деловой разговор он вёл односложными предложениями с чёткой постановкой интонации.

– Хорошо, позже. – И она сделала новый глоток воды. – Что вы хотели бы обсудить сейчас?

Его напряжённые до состояния камня мышцы кистей рук слегка расслабились.

– Я хотел бы поговорить о нас, – более мягко ответил он.

Это «нас» прозвучало так интимно, что девушка слегка вздрогнула от волнения и неожиданности. Эта фраза напомнила ей ту, что вчера вечером сказал Майк, но для данной ситуации показалась совершенно не уместной.

– Я понимаю, что сейчас вы в намного более проигрышной позиции, чем я. Вы можете знать обо мне только то, что доступно в Сети или газетах, мои дела, мои выступления. Возможно, то, что успели посмотреть из моей деятельности в компании вашего отца, отражённой в бумагах. А я знаю о вас всё.

– Я сама не знаю о себе всё, – парировала, волнуясь ещё больше, Мария.

– То, что знает о вас ваш отец, – поправился он.

– То, что представляет обо мне мой отец. А это совсем не одно и то же.

Эдуард медленно кивнул и согласился:

– Давайте тогда развенчаем мои мифы, а я постараюсь вам предоставить всю информацию обо мне, насколько это возможно.

– С чего начнём? – Мария поменяла положение скрещённых ног с одной на другую.

– С вашего отношения к болезни отца…

– Только не спрашивайте «Как ты?» – перебила его Мария и демонстративно закатила глаза. Он улыбнулся, по-доброму. – Этим вопросом меня вчера достаточно замучили со всех сторон.

– Я думаю, пока вы сами не знаете «как», с этим можно будет определиться и позже. – Он перестал улыбаться и смотрел холодно и расчётливо. – Я хочу знать, что вы думаете, какими видите прогнозы, каким хотите сделать ваше будущее в связи с данным фактом. Ваш отец считает, что вы серьёзно настроены бороться, но возможность поражения в голову ещё не впускаете.

Впускает ли она? Мария задумалась. Поражение – значит его смерть, смерть её отца. Нет! Пока точно нет.

– Я не готова, – ответила она с абсолютной откровенностью. – Вы считаете, он сюда больше не вернётся?

– Не вернётся, – дерзкая уверенность в голосе, – но из-за смерти только на пятьдесят процентов возможности, а пятьдесят на то, что он справится, но в процессе нового экзистенциального опыта поймёт, что на работу здесь он больше не станет тратить своё время. Зная вашего отца, я ставлю на вторые пятьдесят процентов, он боец. Но то, что не вернётся, – сто процентов.

«Ещё один психотерапевт», – возмутилась про себя Мария, снова поменяв ноги.

Он стал следить за ней более внимательно, чем до этого. Во всяком случае, ей так показалось. Внутри нарастало незнакомое чувство неуверенности.

– И в связи с этим?… – перевела разговор на него Мария, предлагая продолжить.

– В связи с этим я хочу, чтобы с этого дня вы понимали, что это наша компания. Ваша компания, – поправился он. – И все решения должны быть уже не для него, а для себя.

– Мои решения всегда для меня, – парировала она.

– Это я понял, – жёстко прервал Эдуард, – например, вчера. Ваши игры на бирже ни для кого не остались незамеченными.

Так вот к чему он ведёт. Девушка насторожилась:

– Я и не планировала сохранять это в тайне, просто сделала, и всё. Что в них такого?

– Это было весьма опрометчиво с вашей стороны. За торговлю инсайдерской информацией у нас предусмотрены уголовные наказания. Даже ваш отец не стал спекулировать акциями компании на рынке.

– Это вызвало бы странные подозрения, – ответила она, – а мои действия были тогда мало кому интересны.

Он прищурился и посмотрел на неё с нового ракурса.

– И никакой информацией я не торговала. Она была моя, и воспользовалась ей только я. Попробуйте обвинить меня в этом.

– Я уже не обвинитель. Да и с их стороны никто не попробует, это понятно. Уголовного преследования здесь бояться не стоит. А вот общественного…

Была очередь Марии удивлённо поднимать брови.

– Вы наживаетесь на горе семьи– так могут увидеть это люди со стороны. Наши люди – наши инвесторы, наши партнёры. Им это может не понравиться, тем более, что теперь вы во главе управления компанией.

«Он меня проверяет?»– подумалось весьма напуганной внутри его железным официальным тоном девушке. Сразу вспомнилось его прокурорское прошлое. Она почувствовала себя как на допросе.

11:02.

Мария посмотрела на часы машинально, для успокоения нервов. «Ничего себе, сколько уже прошло времени!» Она и не заметила. Эдуард смотрел на её движение и часы на руке с алчной жадностью и какой-то даже завистью, будто он знает всю их значимость для неё и историю появления.

«Что вообще он знает обо мне? Что рассказал ему отец? Что он нарыл сам со своими прошлыми связями?» У неё слегка вспотели ладони, сердце забилось ещё чаще, она явно нервничала, сильно, в первый раз в жизни чувствуя себя рядом с другим человеком также, как в детстве со своим отцом. Беспомощной.

Очень давно она дала себе слово, что никогда и ни с кем так себя больше чувствовать не будет. Она не сможет себя защитить, она будет нападать сама, и это им придётся отбиваться и переживать. Но сейчас она поняла, что проиграла.

Потерянная девушка снова поменяла положение скрещённых ног, но перед этим ощутила, что их сначала нужно сознательным усилием расслабить. Ноги были сжаты так, что мышцы паха заметно заболели. Она подумала, что таким образом прячет страх и растрачивает адреналин, выплеснутый для спасительного бегства. Но поняла, что пыталась унять не это. А что?

Возбуждение.

Оно стало вдруг так очевидно и так неожиданно для неё.

Весь разговор он сидел неподвижно. Периодически сводя руки вместе, соединяя широко расставленные пальцы и снова разводя по бокам, кладя ровно и чётко на подлокотники кресла. Но в остальном он не двигался, всей своей каменной фигурой демонстрируя непоколебимость и стабильность. Только глаза выдавали активную умственную деятельность, бегая по её фигуре, мимике, движениям, будто ведя слежку, наблюдая за ней из засады. А наблюдать было за чем: сначала она вела себя хладнокровно, демонстрировала респектабельность и спокойствие, но в процессе диалога заметно занервничала. Причём он понял это намного раньше, чем она сама. Мелкая невербалика, которую он читал, как и положено настоящему профессионалу, с безошибочной точностью, говорила ему, что скрытые от неё самой мысли в её голове посвящены чему-то совершенно другому, не в формате диалога. Она поменяла положение скрещённых ног, потом снова, он начал следить за частотой. Где-то внутри его неподвижной фигуры начинал зарождаться дерзкий первобытный огонь. Он постепенно понял, что наблюдает за ней не как сыщик в засаде, а как хищник за добычей. Добычей, которую он хочет.

Бойся своих желаний

Их встречи Эдуард ждал давно и с большим нетерпением. Отец Марии в процессе работы рассказывал ему о ней каждый день. Много, откровенно, с удовольствием, с гордостью. Молодой человек в глубине души ревновал. Он тайно любил своего низкорослого, с небольшим свисающим животиком босса как родного отца.

Будучи ещё в должности прокурора, пару лет назад он случайными наводками и зацепками вышел на непроверенные махинации с деньгами в компании отца Марии и начал вести розыскную деятельность. За пару недель активной работы он раскопал много тайн и секретов, но ни одна из них не подходила под серьёзные судебные разбирательства. Зато все они пробудили у молодого и амбициозного прокурора живой интерес к личности руководителя. Самым восхитившим его фактом была история психологической расправы над врачом, погубившим при родах его старшую дочь. В записях была только история суда и последовавшей компенсации и лишения нерадивого эскулапа частной практики. Но Эдуард не поленился съездить к нему за тысячу километров, и стареющий бывший доктор рассказал, в какой ужас и кошмар превратил тогда его жизнь этот сумасшедший несчастный. Слуга закона основательно готовился встретиться с отцом Марии и в один из дней вошёл в этот залитый небесным светом кабинет под пристальным взором его хозяина также, как сегодня сюда вошла его знаменитая дочь.

У мужчин завязалась искренняя дружба. Сразу же. В процессе присматривания и принюхивания к друг другу, в нападках и неприкрытых угрозах первой встречи они оба почувствовали, что связаны какой-то незримой, но прочной энергетической нитью. У Эдуарда как такового не было отца, а у отца Марии – сына. И в этот день они нашли друг друга. Прозорливый глава компании достаточно быстро переманил талантливого юриста к себе на работу за большие деньги и приличный пакет акций, но главное – посулив возможность учиться у него и когда-нибудь даже стать преемником и главой компании.

Отец Марии втайне считал, что его старшая дочь займёт его место после неминуемого ухода. Но как бы он ни гордился её мужской хваткой и последствиями его железного воспитания, он понимал, что она женщина. И в этом суровом мире мужчин она всегда будет ниже на одну ступень, чего бы ни совершала. Поэтому он хотел подготовить для неё надёжного советника, защитника, правую руку – им и должен был стать Эдуард. Вот почему в каждом разговоре, в каждом решении он упоминал свою дочь, как бы она мыслила в данной ситуации, какое решение бы приняла. Он приучал его бессознательное поддерживать её выборы, принимать её сторону, думать также, как она, и никогда не допускать мысли о возможном предательстве. Со временем парень знал все ходы в голове Марии наизусть, так, как видел их её отец. А он видел их достаточно объективно и отчётливо, потому что всю жизнь сам делал из дочери своё отражение. Его старшенькая была полностью его проектом и гордостью. Младшая, Эль, особенно отца никогда не интересовала. Она была рождена скорее для успокоения страдающей матери, для того чтобы та переместила свой печальный взор с выжившей близняшки, при каждом взгляде на которую она видела первого младенца, задыхающегося у неё на груди, на другой любимый объект. Он освободил мать от Марии, а Марию от матери, и сам полностью занялся её воспитанием, а точнее, настройкой и подготовкой к жизни в реальном враждебном мире большого бизнеса, в котором он сам всему учился самостоятельно. Выбившись из грязи в князи, как говорят люди, своим трудом, потом, страхами, ошибками и разочарованиями. Компания отца в то время только начала своё существование и прокладывала себе дорогу в жизнь тяжело и постепенно.

Стареющий мужчина, безумно беспокоящийся за будущее сотворённой им дочери, не случайно выбрал молодого и дерзкого юриста для своего плана. Он видел в нём себя в молодые годы, видел в нём несуществующего сына и гордился как своим собственным. Единственное, чего во всей этой своей затее прагматичный отец боялся, – это того, что они влюбятся друг в друга, когда наконец встретятся. И испортят все его планы трудностями гендерных отношений. А шансы, по всей видимости, были велики.

11:15.

Мария и Эдуард сидели друг напротив друга не двигаясь, ошеломлённые новым неожиданным откровением. Страсть – вот что они сейчас видели в смотрящих друг на друга глазах. Волны сексуального возбуждения плескались между ними с разгорячённым воздухом, наполненным запахами их тел.

Она чуть выпрямилась вперёд, поведя шеей, будто разминая её, затёкшую от долгого сна, и попыталась как можно медленнее расцепить ноги и поставить их обе под ровным углом близко друг к другу.

И тут он опустил свою вторую ногу на пол.

Её обдало жаром, как из резко раскрытой печи. Она задохнулась от хлынувших в её уже воспалённый мозг образов, желаний и эмоций. Девушка поняла, что краснеет. Он приковал её пристальным взглядом к спинке кресла, следя за мелкими движениями её зрачков. Она изо всех сил старалась контролировать свои глаза, но обуздать бессознательное желание посмотреть ему между ног не смогла. Он язвительно улыбнулся, а скорее, обнажил клыки.

«Это приглашение?» – пронеслась молнией отчётливая мысль в её голове.

Ещё более медленно и осознанно она поднесла ко рту стакан, который всё это время был у неё в руках с оставшейся парой глотков воды, и выпила, обнаружив, что вода горячая. Также медленно опустила руку с ним на колени.

Он не двигался, пытаясь обуздать учащенное горячее дыхание.

И тут она встала. Резко, ровно, уверенно. Со стуком поставила стакан на стеклянный стол, наклонившись и выпрямившись невероятно быстро. И пошла к столу своего отца, за несколько шагов оказавшись сзади него, выставив между ними реальный деревянный барьер. Оставив его так и сидеть неподвижно в кресле, одного в полном недоумении.

– Он забрал наши фотографии. – Она провела пальцем по полированной крышке стола. – Компьютер, я думаю, новый. В ящиках ничего? – проверила она тут же, не дожидаясь ответа. – А кресло его, старое. Почему оставил?

Она перешла на «ты» также резко, как сменила локацию своего расположения.

Он медленно повернул голову в её сторону и смотрел, как она водит указательным пальцем правой руки по поверхности дорогой потёртой кожи. Мягкие плавные движения, эротичные и откровенно зовущие. Эдуард сглотнул, удивившись, насколько молниеносно она сменила тактику и манеру поведения. Как только ему показалось, что он немного загнал её в угол, она вывернулась так отчаянно и быстро, что теперь ему снова придётся долго и планомерно кругами подходить к ней на расстояние удара. В боксе она была бы гениальна. И какова она в постели, он даже не хотел представлять, но остановить себя уже не смог.

– Оно мне всегда нравилось, я его очень хотел, но просто не влез. Оно мне не по размеру. Скоро доставят новое. Хочешь, себе забирай, – он дружелюбно и заигрывающе улыбнулся, поддерживая её переход в обращении на «ты».

– Да, хочу, – Мария задумчиво кивнула. – Пусть в понедельник будет в моём кабинете. А секретаря зачем поменял? Эта молоденькая девушка просто некомпетентна, а у папиной многолетний опыт.

– И безграничное количество секретной информации, – холодно констатировал он. – Она на пару месяцев в самом заслуженном в мире отпуске, работать с твоим отцом ни разу не увеселительная прогулка, тем более без перерывов и выходных много лет. А там решит, либо выберет из пары руководящих должностей, которые ей предложил твой отец, либо уйдёт на покой с максимально возможным выходным пособием и подписанием соглашения о неразглашении.

– Меня такое тоже ждёт? – презрительно спросила девушка, опершись обеими руками на стол.

– При уходе да. Могу составить проект прямо сейчас, если хочешь. Для ознакомления. – Мужчина по-прежнему не менял своё положение в кресле, но согнул левую руку в локте, поставив её на подлокотник и положил подбородок на свой мощный, большой кулак. Смотрел он на неё мерзкими сальными глазами, очевидно раздевая взглядом в фантазиях в своей голове.

«Какой он всё-таки огромный», – подумала Мария, рассматривая его руку. В ней самой всего было 164 сантиметра роста, стройная, если не сказать худая, она казалась просто сухой тростинкой по сравнению с этим громадным двухметровым великаном. И она вдруг представила, как он оказывается сзади неё, наклоняет с силой грудью на стол, задирает юбку и берёт что хочет так, как это положено делать главному самцу в стае.

Представила и поняла, что не будет сопротивляться, даже пытаться, да она хотела бы, чтобы он прямо сейчас это сделал. Все клетки её тела внизу живота сжались и ощутили наполненность от его желанного проникновения. И ей стало со всей ясностью этого мира очевидно, что когда-нибудь так и случится.