Текст книги "20 прошлых жизней. Регрессивный путь самопознания"

М: Тут жизнь примерно такая же, может, немножко более изобильная. Но в целом состояние ровное, уверенное, спокойное.

Р: Какие там есть события, ситуации, действия? Что ты делаешь?

М: Я вижу, что я работаю, работаю спокойно.

Р: В чём отличие, если обернуться назад на вчера? В чём отличие от этой точки вперёд? Что меняется?

М: Во внутреннем состоянии. И здесь внутреннее состояние – самое важное. Состояние, с которым жил Георг – какое-то спокойное, уверенное. Если это состояние привнести, то жизнь уже превращается в размеренную, приятную.

Р: Размеренная, приятная жизнь… И вот так проходит 10 лет. И какая ты в 42?

М: Я сейчас ничего такого не вижу, а выдумывать не хочется.

Р: А ещё дальше?

М: Я вижу старушенцию спокойную, сидящую где-то… Дом, я сижу в саду на шезлонге, загораю. Спокойно на душе.

Р: Это твой дом?

М: Да.

Р: Сама купила дом?

М: Не могу сказать, что я его сама купила, это мы семьёй его построили или купили.

Р: Какими качествами ты поделилась с семьёй, что это смогло случиться? Что ты делала для своей семьи? Какой ты была для них?

М: У меня фоном идёт это состояние Георга – уверенность и спокойствие и в семье, и везде.

Р: Ну, вот общение обычное с твоими окружающими людьми. Какая ты, когда ты применяешь опыт Георга в бытовой ситуации?

М: Абсолютно ровное, без претензий, без особых желаний, всё происходит само так, как должно происходить, вот и всё.

Р: Давай посмотрим третий вариант. Мы не знаем, что там. Ты нам сейчас расскажешь. Какой-то ещё возможный вариант развития событий? Из твоей точки сейчас куда-то ещё можно попасть, и как-то ещё может пойти твоя жизнь? И тебе сейчас открывается какой-то ещё вариант.

М: Этот вариант я уже видела. Я сижу в белом костюмчике, но костюмчик интересный: белые штаны и белая туничка с воротником-стойкой, типа шаолиньский костюмчик, только белый полностью, из простого материала, хлопка. Я рассказываю, вещаю.

Р: Что вещаешь?

М: Вещаю про возможности человека. Примерно то же самое, что и обычно вещаю. Но тут интересная работа не в вещании, а в каком-то полевом воздействии. То есть у меня здесь очень мощная энергетика, в этой жизни, в таком будущем. Люди не столько приходят ушами послушать, сколько посидеть в этом поле, облучиться.

Р: Это в какой момент у тебя это поле включается?

М: Причём я вещаю на английском языке, не в России.

Р: И что было поворотной точкой в этот вариант развития событий?

М: Тут поворотная точка – какая-то энергетическая работа, то есть какое-то изменение энергетического состояния моего тела, где-то лет в 35.

Р: Хорошо, идём дальше по линии жизни, дальше вперёд. Что ещё важное есть в этой жизни шаолиньской Марины?

М: Я вижу, что я сижу в другом белом костюмчике, у меня волосы седые, некрашеные, завёрнуты в бульбочку. Бабуля лет 60. Это какая-то тёплая Азиатская страна. Сижу, сзади пальмы какие-то, с переводчиком сижу. У меня по правую руку толмач сидит. Тоже рассказываю, прямо на улице.

Р: Как мир меняется оттого, что ты что-то рассказываешь?

М: Тут не оттого, что я рассказываю, а оттого, что я энергию провожу через своё тело. Это поле, в котором люди могут перезаряжаться, откровения какие-то даже получать. Поэтому хоть у меня переводчик и есть, но языковое вербальное общение очень мало составляет. Тут, скорее, энергетическая работа идёт. Люди переключаются в другое функционирование, какое-то время проведя в этом состоянии, поэтому тут очень важно не столько меня слушать. Просто чтобы не молчать, не в тишине сидеть, я что-то рассказываю. А так, в целом, людям просто важно подойти и присесть рядышком, или чтобы я руку на голову положила для более активного воздействия.

Р: И что ты таким образом приводишь в мир?

М: Энергию какую-то. Вокруг меня – большая распространяющаяся яркая сфера, визуально это выглядит так.

Р: Жёлтая?

М: Нет, белая, бело-серебристая, переливается.

Р: Дальше по линии жизни. Есть ли в этом какая-то примесь Георга или это вообще какая-то параллельная жизнь?

М: Тут Георговского я не чувствую. Тут какое-то отречение есть от человеческих качеств. Я вообще не чувствую человеческих качеств и эмоций, просто какое-то бесконечное потоковое состояние, причём я процесс не контролирую, он просто случается через меня. У меня нет желания или нежелания это делать или ещё что-то, просто оно как-то само происходит и всё. В целом, это похоже на состояние, как будто мы всё время в трансе. Это приятное состояние.

Р: В этом варианте развития событий у тебя есть семья, любимые?

М: Да, конечно. У меня есть моя семья. Иногда они даже со мной могут ездить, а иногда могут и не ездить со мной. Я вижу взрослого сына.

Р: То есть это тебе не мешает быть женщиной?

М: Нет, не мешает.

Р: Значит, состояние каким-то образом включается и выключается?

М: Оно как будто всё время есть фоном, но иногда усиливается.

Р: Ты говорила, что как будто перестаёшь быть человеком.

М: Ну, да. Я это делаю не для того, чтобы получить какое-то одобрение или чтобы услышать похвалу. Мне это неважно. Вот как будто сидит мой переводчик, и ещё есть какая-то команда, ещё есть несколько человек. Вот они занимаются организацией всего, решением всех бытовых проблем, всех вопросов. Они ведут видеосъёмки меня, выкладывают, а я даже с гаджетами не взаимодействую, даже их не трогаю, не прикасаюсь к гаджетам. Если надо кому-то ответить, то мои помощники меня спрашивают, а я им устно говорю, что ответить и всё.

Р: И как тебе такая жизнь?

М: Это необычно и интересно. Это похоже на состояния как в посмертии, но только ещё при жизни. Как будто ты Душа, но вроде как будто ещё тут, во плоти. Но если сильно хочется, то можно быть и не тут, можно и улетучиться. Но вроде пока полезна – посижу ещё в теле. Полезна, все получают пользу.

Р: Может, есть вариант промежуточный, который я тебе не предложила, но можно ещё что-то посмотреть?

М: Нет, в целом 3 направления. Очень необычное, среднее и обычное.

Р: Ты сама тогда сделаешь выбор, сделаешь выводы, используя эту информацию. И сейчас я предлагаю тебе вернуться к Наставнику и спросить у него, есть ли ещё какие-то важные моменты, наставления, которые мы не спросили. Что-то важное, что тебе нужно знать сегодня.

М: Да, он говорит, что надо очищаться от всех негативных эмоций. Я посмотрела ту жизнь, где я проводник, и чтобы достичь такого состояния, надо очиститься от человеческой составляющей, связанной с негативными эмоциями.

Р: Такое отречение от эмоций входит в план твоей Души?

М: Это как вариант развития событий. В целом моя основная задача, план Души – это наблюдение через себя, со стороны человека за развитием сознания человека. А помощь – это второстепенное. Поэтому можно и настолько сильно помогать, а можно и сильно не напрягаться. Это уже зависит от собственного выбора.

Р: А всё-таки из «сейчас» можно говорить о том, что у Марины, если она выберет быть уверенной, может быть достаток, благополучие и спокойствие по поводу денег и бытовых вопросов? Это возможно для неё?

М: Да.

Р: И для её сознательной части повторите, пожалуйста, как этого можно сейчас, здесь добиться на физике в реальном мире?

М: Это состояние внутреннего покоя, надо его культивировать. Надо взращивать в себе это состояние внутреннего покоя и уверенности.

Р: То есть действия Марины правильные?

М: Да, сегодня надо было пойти в этот сеанс, чтобы успокоиться и развеять это состояние накопившееся. Надо культивировать и выращивать это в себе, как мы возделываем грядку и выращиваем какое-нибудь растение. Надо это состояние в себе прорастить.

Р: А для чего это состояние беспокойства тебе сейчас пришло?

М: Беспокойство для того и пришло, что пришло время вырастить спокойствие через сравнение. Марина увидела, что она себя плохо чувствует в беспокойстве и, соответственно, что-то начинает в этом сравнении делать.

Р: Я ещё раз уточню: действия, которые Марина делает, правильные? Они приведут её к благополучию? Ей не нужно больше рекламы, меньше клиентов, дороже сессии или что-то ещё такое простое, понятное?

М: Нет, это всё нужно, но это будет происходить естественно. Не стоит сильно по этому поводу напрягаться. Надо расслабиться и позволить процессам происходить, не форсировать их.

Р: Ниша правильная? Направление правильное?

М: Да, ниша правильная. Это её абсолютно.

Р: Способ общения с клиентами?

М: Да, всё нормально.

Р: Благодарю. Марина, есть ли у тебя ещё вопросы к Наставнику?

М: Нет.

В этом сеансе, как вы смогли заметить, после просмотра прошлой жизни, ещё произошло слияние с опытом Георга и его интеграция. Кроме этого вы могли обратить внимание на технику прогрессии. Прогрессия помогает нам совершить ментальное путешествие в будущее и заглянуть вперёд, чтобы увидеть то, что нас ждёт. А будущее может быть многовариантным. Его развитие будет зависеть от того, какие жизненные выборы мы сделаем, и какие внутренние состояния будем в себе культивировать. Мы посмотрели вариации будущего без опыта Георга, с интегрированным опытом и нечто иное, о чём мы можем даже не догадываться. Так сказать, я всегда оставляю третий вариант, как вариант от Бога – рекомендации небесной канцелярии. И всех своих учеников я обучаю этим техникам прогрессии. Частенько именно третий вариант оказывается таким, который выходит за рамки нашего сознания, в котором мы сейчас прибываем. А это значит, что для его реализации ещё стоит произвести значительную трансформацию сознания. В моём случае это было ощущение слияния с Высшим Я, когда ты полностью осознаёшь себя как Душа в теле и реализуешь высший план через себя, как через проводника. Но чтобы иметь возможность это сделать реальностью, ещё предстоит очень много духовной работы над мусорными человеческими эмоциями и шаблонами эго. Есть куда расти в состояние бесконечной безусловной любви и принятия, чтобы раскрыть свой максимальный потенциал на Земле.

Караванщик Исмаил

Ещё одна из ресурсных жизней, подарившая мне море впечатлений – это жизнь караванщика Исмаила, который был очень мудрым и свободным человеком, путешествующим со своим караваном через половину земного шара. Его основные качества – честность и благонадёжность. У него было множество клиентов в различных городах, которые безоговорочно вверяли ему свои ценности и важные послания, чтобы передать их дальше. Исмаил был прекрасным предпринимателем и знал, в каких краях есть ценные товары, привезя которые можно разбогатеть. И в течение жизни он нажил себе прекрасную репутацию и очень приличное состояние на старость.

Р:…И переместись в какой-то важный момент твоей прошлой жизни, который значим для тебя сейчас.

М: Песчаная буря. Песок на губах. Глаза щуришь. Замотано всё лицо, только тоненькая дырочка для глаз, глаза щуришь, чтобы ресницы задерживали песок. Караван идёт. Я иду пешком. Ветрено так, надо с усилием идти, тело сопротивляется ветру. Веду верблюда за вожжи. Мужчина.

Р: Опиши мне себя.

М: Мужчина, смуглая кожа, глаза светлые при этом, волосы тёмные, борода, лет 40, родинка на правой щеке, много морщин. Телосложение – поджарый, стройный. Весь в белых одеждах: что-то на голове намотано, что-то вокруг лица обмотано, чтобы песок не задувал, белый длинный балахон, белые штаны. Ботинки, как у Алладина – с длинным подкрученным носом. Верблюд на ощупь как плюшевый. Я его по шее глажу, тяну его за собой.

Р: Куда вы направляетесь?

М: Мне кажется, это торговая экспедиция. Я чувствую, что сзади ещё идёт караван, вереница. По верхушке бархана идём через пустыню.

Р: А откуда вы вышли?

М: Из какого-то города вышли. Устали уже. Песчаная буря.

Р: Давно эта буря уже?

М: Несколько часов. Принято решение остановиться. Останавливаемся у подножья бархана, не на верхушке, а за ним. Верблюды ложатся. На них метёт. У нас есть что-то вроде шатра, пытаемся поставить этот шатёр, поставили одну стену с подветренной стороны. Сели за этим тентом, скажем так.

Р: Кто с тобой рядом?

М: Ещё несколько мужчин. Одеты так же, как и я, но только цвета одежды немного разные: у кого-то – с синим что-то, у кого-то – серое, у кого-то – коричневое, у кого-то, как у меня – беловатое. Неприятно, просто сидим и ждём, когда кончится ветер.

Р: Вы часто так ходите по пустыне?

М: Ощущение, что это образ жизни. Засыпает. Утром уже распогодилось, хорошая погода. Тент поднимает и песок скатывается. Завалило хорошо.

Р: А из чего тент?

М: Какая-то плотная ткань. Верблюды тоже все в песке, чистят их щёткой. Щётка жёсткая с ручкой. Стряхиваю с них песок. Есть щётка, чтобы снег с машины убирать. Примерно такая же (деревянная, с жёсткой щетиной, длинная ручка, большая щётка) – с верблюдов песок убирать.

Р: Как ты сейчас чувствуешь, какой это год или век?

М: Тяжело сказать, не знаю.

Р: Давай отправимся туда, куда вы направляетесь.

М: Залез на верблюда, теперь сверху. Они отдохнули, можно теперь и сверху поехать. Верблюд встаёт. К моему верблюду привязаны ещё двое, они – без всадников, навьюченные. Ещё 5 человек за мной. Я во главе иду как проводник. У меня ещё какие-то предметы есть, чтобы ориентироваться по звёздам.

Р: А что за предметы? Давай посмотрим.

М: Есть какой-то металлический круг. А есть ещё что-то вроде циркуля. Он им мерит расстояние по небу… странно. Я чисто визуально вижу, что стоит ночью и этим циркулем по небу водит (показываю руками): раз, раз, отмерил – сюда вот курс.

Р: А с чем сверяет?

М: У него никаких записей нет, просто он знает. Просто знание какое-то. Ночью прохладно в пустыне, даже холодно, я бы сказала. Они ещё заворачиваются в шерстяные одеяла, жгут костёр, пьют чай. Чайник с длинненьким носиком.

Р: А что в нём заваривают?

М: Чай травяной, трава какая-то. Вместо кружек – маленькие глиняные пиалочки. На ладошку берёшь, пиалочка небольшая из красной глины, без рисунка. У него есть пояс, на поясе есть изогнутый кинжал, сильно изогнутый, толстый кинжал.

Р: Для самообороны?

М: Ну, да, для защиты.

Р: Тебе приходилось его применять?

М: Наверное, да.

Р: То есть в пустыне небезопасно?

М: Может встретиться кто-нибудь.

Р: Человек или животное?

М: Насчёт животных нет опасения. Скорее всего – человек, который неблагонадёжный. Они везут товар, и его надо защищать. Караван в пустыне – это достаточно желанная добыча. Они вооружены и даже обучены – умеют драться, защищаться.

Р: А что вы везёте?

М: Идём, посмотрим. Вижу тюки с тканью, специи (красный перец или паприка) – что-то красное, молотое. Мне кажется – есть ещё соль. Ковры есть ещё, несколько штук. Ещё какие-то специи – жёлтые. Не пойму, что ещё… Визуально это выглядит, как медные монетки на нитке. Это похоже на деньги, но это не наши деньги. Это похоже на китайские монеты с дыркой посередине. И они навязаны на нитку цепочкой, чтобы не потерялись, так их носят.

Р: Как к вам попадают эти монетки?

М: Это деньги для обмена. Получается, что мы ещё и в Китае были. Сейчас мы не в Китае, сейчас мы где-то в пустыне.

Р: Дорога проходит спокойно?

М: В целом да, идём.

Р: Давай переместимся к моменту, когда вы приходите туда, куда вы намеревались прийти.

М: Сейчас мы в оазисе. Верблюды пьют. Из колодца достаю воду в вёдрах и даю верблюдам. Вода с примесью песка и земли, коричневатая. Поим верблюдов, они много пьют, их надо хорошо напоить. Тут небольшой участок, есть колодец, несколько пальм, тенёк, есть место для привала. Едим сушёные финики, опять чай пьём.

Р: В этом оазисе кто-то живёт или он пустой?

М: Нет, здесь никто не живёт. Он небольшой, маленький, как перевалочная станция. Здесь отдыхают только. Воды можно здесь набрать.

Р: Сколько времени вы проводите в оазисе?

М: Мне кажется, мы пришли после обеда и остаёмся до утра. Часа в 4 пришли, вечереет, остаёмся до утра здесь отдохнуть.

Р: Как проходит ночь в оазисе?

М: Так же. Всё одинаково. Смотрю на звёзды. Тут очень красиво. Звёздное небо, очень темно и очень хорошо видно звёзды. Даже Млечный Путь видно.

Р: Ты как-то применяешь здесь свои инструменты для наблюдения за небом?

М: Сейчас – нет. Я знаю куда идти. Просто наслаждаюсь и смотрю на звёзды.

Р: Знакомый маршрут, да?

М: Да, знакомый, не новое что-то.

Р: Сколько целиком занимает этот путь – дней или недель?

М: Долго, месяца 1,5. Это если не спешить. А если спешить, то можно за месяц уложиться. Но это тяжело. Легче размеренно идти, отдыхать. Это такой образ жизни: идут – отдыхают, идут – отдыхают, идут – отдыхают, одно и то же каждый день.

…Теперь уже идём по другой местности. Здесь земля илистая, глинистая, потрескавшаяся на солнце, с красным оттенком. Погода жаркая, земля красная. Идём то верхом на верблюде, то рядом с верблюдом… через какое-то ущелье, то есть по бокам – скалы. Мы теперь движемся через ущелье. Почва с красным оттенком. Выходим из ущелья. Это где-то на возвышенности. Вдалеке виден город, мы туда идём. С возвышенности смотрю на этот город. Он на горизонте, глиняный, жёлто-красно-коричневый весь. Здания квадратные, глиняные, мазанные какие-то. Но есть там что-то из белого камня – какой-то храм. Движемся к городу. Входим в город. Мы знаем куда идти, к торговцу. Он нас ждёт, ждёт поставку товара. То есть мы не сами торгуем, мы конкретно к кому-то привезли это всё. Выгружаем. Торговая лавка, снаружи стоят товары и внутри тоже. Сгружаем это всё торговцу, он нам даёт золотые монеты. Всё, мы идём отдыхать.

Р: Сколько нужно отдыхать после такого пути?

М: Наверное, мы несколько дней будем, 3–5 дней. Нам надо будет спланировать, куда мы пойдём дальше. Они будут идти не пустые, то есть нужно что-то теперь закупить здесь, в этом городе, чтобы на обратном пути привезти что-то нужное. Хотя это не обратный путь, это другой путь. Они пойдут в другой город. Они пойдут дальше. Они двигались снизу вверх по карте, сейчас пойдут тоже вверх в правую сторону. То есть они продолжат путь, не будут здесь останавливаться и возвращаться обратно тоже не будут. Они, похоже, ходят кольцом, не по прямой, а по кругу. Закольцованный торговый путь… Спят на кроватях на этот раз, это что-то вроде гостиницы. Стрижёт верблюдов.

Р: А чем стрижёт?

М: Ножницы какие-то большие. Укорачивает шерсть ему. Понимаю, жаркий сезон, наверное. Можно делать сборный груз – у нескольких торговцев что-то взять и повезти дальше. А можно – какой-то большой заказ, когда только от одного торговца везёшь. Вот они отдохнули, на следующий день он занимается тем, что пошёл на рынок разговаривать с местными торгашами – нужно ли кому-то что-то в следующий город отправить? Тут есть договорённости между городами: пришлите нам то или это, и вот они ждут караван, чтобы вместе с караваном это отправить. Я какие-то записи веду, у меня есть блокнот, листы сшиты сверху и переворачиваются, и он пишет на этих листах пером с чернилами. И вот он на рынок с этим блокнотом пошёл – сбор заказов. Многие знают, что это караван, так как это у них регулярная работа. Но они тут не сильно часто бывают, мне кажется, раз в полгода. То есть этот кольцевой путь примерно на полгода проходит, может, больше. Он знаком со многими, кто давно торгует – все его знают. Сейчас сидит в лавке у кого-то, пьют чай, обсуждают, что надо отвезти и в какой город. Он записывает, что взял такое-то количество товара у такого человека, имя пишет, количество, куда, кому отдать надо. И они это как-то визируют, чем-то типа печати.

Р: А куда они их ставят?

М: Да прямо туда и ставят, в чернильницу макают и ставят.

Р: На товары или какие-то бумаги?

М: На бумагу, где он записывает. Вот он записал, и торговец ставит печать, что это правда – подтвердил запись. А потом, когда он отдаёт товар, то другой, кто принимает, тоже ставит печать. И всё, сделка закрыта. И вот в этом блокноте можно отследить, что, когда и кому он возил, довёз или не довёз. Транспортная накладная.

Р: А как зовут этого мужчину?

М: Исмаил.

Р: А где он родился? Вот он путешествует между странами. А где его дом? Где его место рождения?

М: Я не знаю, мне почему-то идёт – в Багдаде. Но у него нет дома. Он живёт в пути. У него нет какого-то пристанища своего собственного.

Р: И что происходит дальше?

М: Несколько дней он проводит так. Он обходит все торговые лавки, проводит беседы, его угощают, они пьют чай, договариваются о том, что и куда он повезёт. Соответственно, когда караван начинает снаряжаться, они проходят и всё, о чём договорились, забирают, упаковывают, навьючивают верблюдов и отправляются дальше в путь. Они ходят до самого Китая. Вот откуда эти деньги на нитке.

Р: А сколько до Китая идти?

М: Долго. Это крайняя точка. Даже не знаю. Несколько месяцев они идут. В Китае они берут товар практически один и тот же, они всегда шёлк берут (это ценный товар) и везут его в другие страны.

Р: Давай отправимся ещё в какой-то важный момент жизни Исмаила. Время и пространство сжимаются, и мы перемещаемся.

М: Сейчас зелёная местность, я так понимаю – это Китай. Зелёные рисовые поля, влажно. Я вижу, что нас сопровождают с охраной, охранники с копьями, они – в доспехах пластинчатых, а ещё у них шляпы треугольные большие.

Р: А кого охраняет охрана? Вас или от вас?

М: Мне кажется – нас. Не столько охраняют, сколько сопровождают. Мы как послы-караванщики, то есть, кроме товаров, он передаёт какое-то важное сообщение. С караваном можно отправить какие-то сообщения, вести. У меня есть опечатанный свёрток, его нужно доставить местному китайскому правителю. Эти охранники нас провожают, то есть мы их встретили, мы сказали, что у нас есть послание, и они нас ведут как послов. Интересная жизнь. Ему тут интересно. Культура необычная для него. С интересом всё рассматривает, изучает. Даже, кажется, он знает несколько языков, но китайский явно не знает. Он не знает, как общаться с этими людьми.

Р: А какие знает?

М: Не знаю, какие-то знает. Восточные какие-то, но китайский не знает.

Р: Как часто он бывает в Китае, или сколько раз за жизнь он был в Китае?

М: За жизнь – раз 15, наверное. Мы приходим в комплекс за воротами, с большим забором. Открывают ворота. Проходим. Большая квадратная площадь внутри перед каким-то комплексом. Можно сказать, это замковый комплекс местного правителя. Здесь здания в китайском стиле, китайская архитектура, с крышами изогнутыми, красиво очень, ярусами как-то. Вот мы прошли во внутренний двор. Верблюдов убрали в конюшню. Нас проводят в помещение. Нам выделили какие-то покои. Мы ещё не встречались с правителем, нам сначала дают отдохнуть. Купают нас. В квадратный бассейн наливают горячую воду. Мы купаемся, приводим себя в порядок, надеваем красивые одежды, чтобы к правителю идти. Исмаил надевает красивый шёлковый костюм, на голове – что-то вроде чалмы. Штаны, рубаха, сверху что-то удлинённое – кафтан или жилет из красивого красного шёлкового материала с каким-то рисунком. Туфли красивые, как у Алладина, только эти ещё богато расшитые. Ну, вот, Ну вот. Он оделся в красивый наряд. Проводят к правителю. Китаец – с длинными усами, лысый, в очень дорогих одеждах. Я не умею с ним говорить. Просто достаю свёрток и ему преподношу. Он смотрит печать свёртка, он опечатанный, ломает восковую печать, открывает, читает. Понятия не имею, что там. Наверное, на китайском что-то. Улыбается, доволен новостью, благосклонен. Нас кормят, типа небольшого пира. Очень хорошо кормят, дают монеты, ночуем здесь и уходим. Здесь интересно было, такое волнение и страх одновременно: думаешь, а вдруг там какая-нибудь плохая новость, вдруг этот китайский правитель сейчас как разбуянится! Но он начал улыбаться, расслабился. Всё нормально. Всё, уходим. Грузим шёлк.

Р: Ты получил понимание, о чём было послание?

М: Нет.

Р: Грузите шёлк?

М: Да, и уходим по кругу куда-то вниз, в арабские страны. Я вижу в этих городах мечети, здания, плиточкой выложенные. Тут мы продаём шёлк. Кстати, это не так, как привезти от одного к другому, это именно мы сами за свои деньги покупаем и сами его потом продаём и очень хорошо на этом зарабатываем. Это очень дорогая ткань, и мы за счёт этого богаты. Ну, и всё, мне кажется, из этой же точки опять пойдёт путь через пустыню куда-то выше. Я не вижу ничего особенного, важного. Вся жизнь такая – ходит, ходит, продаёт, собирает заказы. В целом, спокойно. Хорошо знает свою работу. Уважаемый человек, обеспеченный, путешествует.

Р: Давай посмотрим ещё какое-то важное событие из этой жизни.

М: Обезьян вижу. По мне скачет стая диких обезьян.

Р: Это где ты встретил таких обезьян?

М: Мне кажется, мы теперь в Индии. Ему так необычно. Эти обезьянки его облепили, финики таскают.

Р: Откуда?

М: Из руки. Он достаёт из кармана, поднимает, они допрыгивают и забирают.

Р: А что он привозил в Индию?

М: Не знаю, тяжело сказать, надо смотреть. Сейчас он в стае обезьян. Всё, убежали.

Р: Сколько ему сейчас?

М: 57. Мне кажется, здесь важен тот момент, что он решает закончить свои странствия, тяжеловато ему уже. Он думает, может, здесь остановиться – в Индии. Тут зелено, тепло, приятная погода, влажно. У него есть деньги, чтобы осесть. Мне кажется, он здесь остаётся. Сейчас я его вижу в каком-то индийском костюме.

Р: Он выбирает остаться здесь?

М: Да.

Р: Как он себе устраивает жизнь?

М: Домик (то ли построил, то ли купил) – глиномазанный, двухэтажный. Я не вижу вокруг много домов, это не город, а пригород. Есть сад.

Р: А что ты выращиваешь?

М: Я не выращиваю, есть кто-то наёмный, кто выращивает – садовник.

Р: Чем ты решаешь заняться, когда ты осел?

М: Да ничем. Денег много, много за жизнь скопил. Просто отдыхать.

Р: А как выглядит «много» скопленных денег в то время?

М: Как сундук золота.

Р: И он их всё время с собой возил?

М: Приходит такое, что он не всё время этот сундук золота с собой таскал. Они были у доверенных лиц в разных городах. Как банковские вложения, инвестиции куда-то. У него были в разных городах доверенные лица, торговцы, которые с ним работали. Займы иногда мог дать кому-то, например. То есть он ходил налегке и сундук золота с собой не таскал. А потом в последний свой караван он это всё собрал и всё. Собрал долги.

Р: Было ли ещё какое-то важное событие в его жизни после того, как он осел в Индии?

М: Нет. Просто стоит, с балкона дома смотрит в сад, птицы чирикают, тихо, спокойно. Семьи у него нет, семью он не завёл. Он уже старый, у него есть только слуги. Семьи нет. Наверное, от этого немного грустно, оттого, что нет никого близкого. То есть на старости лет печаль оттого, что нет близких людей. Слуги есть, со слугами он дружит, он очень добр с ними, но это не то, это не семья. И есть некоторая тоска, что вот он один на старости остался.

Р: О чём он жалеет – что нет наследников или что нет женщины?

М: И то, и другое. Женщину хотелось рядом и детей. Вижу, ведёт беседы с каким-то тоже пожилым человеком, дома сидят, какие-то философские темы. Он рассказывает о том, что прожил, а семью не нажил. Хорошо, говорит, прожил, многое увидел, заслужил уважение, но нет семьи. Говорит, уже и не будет: «Я стар, кому я нужен?». Ещё я вижу, как он проводит дни то в саду, то гуляет, то мастерит что-то, по дереву режет. В старости, чтобы скоротать дни, режет по дереву.

Р: Мебель какую-то?

М: Нет, не мебель, мелкие предметы какие-то.

Р: Шкатулочки?

М: Шкатулочки, тарелочки, ложечки, блюда. И плетёт ещё корзины. Просто так, чтобы чем-то заниматься. Ну, и всё, и умирает.

Р: Давай посмотрим последний момент жизни Исмаила. Тело делает последний выдох, Душа отделяется от тела.

М: Это похоже на сердечный приступ. Боль в сердце. Он хватается за сердце на балконе, становится на колени и падает. В белых одеждах. Всё.

Р: Давай начнём подниматься вверх вместе с Душой сквозь слои в то место, где Душа отдыхает между воплощениями, в дом Души. И, возможно, тебя встречает Наставник – возможно, старший Наставник, возможно, младший Наставник. Давай с ним немного пообщаемся.

М: Да.

Р: Здравствуй, Наставник.

М: Это младший Наставник, и он сейчас зеркалит меня. Я пришёл в виде старца, в белых одеждах, с седой бородой, каким был Исмаил в старости. Он ко мне вышел тоже как старец с длинной седой бородой. Это вроде шутки, он меня зеркалит. Чего, мол, такой помпезный вид? Всё, в нормальный вид переделался.

Р: Какой у него нормальный вид?

М: Нормальный вид у него – молодого парня, лет 25. Всё.

Р: Дорогой Наставник, напомни, пожалуйста, этой части Души, какой опыт она проходила в этой жизни?

М: Опыт про ценности в жизни. Можно странствовать всю жизнь, это не плохо, это хорошо. Но в итоге – остаться в одиночестве. Скорее всего, это о том, что всему своё время, и надо успевать в нужное время заниматься какими-то важными этапами жизни. То есть когда он ушёл на пенсию в 60 лет, ему уже было поздно заводить семью. Он мог параллельно в каком-нибудь из городов завести семью. Конечно, у него такая работа вахтовая, он пропадает на полгода, но тем не менее… или как-то пересмотреть маршрут, укоротить его или что-то другое. Неоднозначное ощущение. С одной стороны, он очень хорошо напутешествовался, и это полезный опыт. Сильного сожаления о том, что не было семьи, нет. Но как будто чего-то не хватило – такой осадочек. Не оставил после себя ничего.

Р: И есть какое-то сожаление по этому поводу в Душе?

М: Да, есть небольшое сожаление, что не оставил наследников.

Р: А он правда не оставил наследников или какие-то наследники остались в городах?

М: Мне кажется, бастарды оставались.

Р: Это как-то утешает его?

М: Ему всё равно. Имеется в виду, что нет кого-то близкого. Не просто ребёнка, а именно близкого, которого он бы любил, растил, лелеял, кто был бы духовно близок – таких нет.

Р: Есть ли ещё какой-то ценный опыт, который Душа обрела в этом воплощении?

М: Ценный опыт тут был в его деловом хвате, то, что он человек достаточно свободный, при этом рассудительный, уважаемый, богатый, путешествующий. Вообще сам его образ мыслей, образ жизни мне достаточно импонирует. Какое-то внутреннее состояние уверенности в себе. Он честный, все знали, что он выполняет свои обязательства, не боялись давать ему свои товары, чтобы он их куда-то отвёз. Честь и благородство в нём были, и ум, несколько языков знал, писать умел, по звёздам ориентироваться умел, мог в жизненных ситуациях на себя опереться, выйти из пустыни мог.

Р: Умница, короче.

М: Ну, да, мужик, на которого можно положиться. Вот это важное. Умение без привязанности к чему бы то ни было полагаться на себя и создавать самому своё богатство, своё имя, свои знания, впечатления от жизни и так далее. То есть жизнь нетривиальная, не сидение где-то в доме, а с впечатлениями – много странствий, разных мест. То есть для тех времён – мало кто видел разные страны, и это его выдавало как человека культурного. В нём какая-то культурность была. Он умел найти общий язык с разными людьми, с разными народами.