Текст книги "Право на девочку. Том 2"

Ещё бы… Мирон сосредоточился на её теле. Одной рукой собрал руки девушки, сначала завел за голову Лиды одну, потом вторую. Вконец зафиксировал их обе, лишив Лиду возможности двигать ими.

Паника, давно забытая и, казалось, похороненная, на мгновение всколыхнулась в девушке, напомнив про неприятные эмоции беззащитности. Но Лида быстро собралась и не позволила окунуться в прошлое. Ну уж нет! Она не могла знать, что будет завтра, но сегодня не позволит сама себе испортить ночь!

Мирон навис над ней, ничего не делая. Точно выжидая или что-то решая.

Секунда… вторая… третья…

Герои фильма фоном продолжали сражаться за жизнь, покорять планеты и выживать в ухудшающихся условиях. Всё внимание Лиды сосредоточилось на мужчине. Иначе и быть не могло. По-другому бы он и не позволил. Его тело источало тепло и сосредоточенность. Мышцы напряглись, готовые к движениям. К проникновению. К контролю.

Лида осторожно потянула правую руку из захвата Мирона. В голубых глазах, находящихся так близко от её глаз, вспыхнуло знакомое пламя, которое на этот раз не испугало Лиду. Она снова потянула руку, давая понять, что хочет её освободить. Мирон разжал пальцы, но только с одной стороны. Лиде этого оказалось достаточно. Собственное сердцебиение оглушало. Девушка не была уверена, что наступит день, когда она сможет спокойно реагировать на этого мужчину, на его близость.

Да и наступит ли этот день…

Облизнув губы и заметив, как тотчас к ним метнулся алчный взгляд Скифа, Лида положила руку на его плечо и надавила, стремясь направить его вниз.

Она сошла с ума… Честно…

Мужчина едва заметно повел головой. В его глазах что-то изменилось. Если бы было больше освещения, больше опыта в общении между ним и Лидой, возможно, она и поняла бы, что именно. А так лишь словила откат.

Лида снова надавила.

Мужчина как-то рвано, судорожно втянул в себя воздух.

И подчинился. Начал приспускаться вниз, при этом не целуя Лиду, не скользя губами по её покрывшемуся испариной телу. Наоборот, он продолжил смотреть ей в лицо. Наблюдать.

Лида не верила себе, в свою смелость. Её рука жила отдельно от разума. Тело – тоже. Оно точно знало, что хотело.

Его губ.

Там.

Снова.

Мирон спустился ниже. Его дыхание обожгло живот Лиды. Щетина царапнула нежную кожу.

До лона, до раскинутых, разведенных в стороны бедер, до её естества оставалось нет ничего. Лида одернула руку назад. Почему, зачем – она не знала. Дыхание сбилось внутри, затрепыхалось испуганной птахой.

На её действие последовала реакция Мирона. Верхняя губа мужчины гневно дернулась, сам Скиф не выбирал выражения:

– Если хочешь, чтобы я тебя вылизал, так и скажи! Нехер шугаться и останавливаться на полпути, подавая неясные знаки!

Сказал и устремился вниз.

Глава 7

Где-то ближе к полуночи Лида засобиралась домой. Встала хмельная, полусонная и буркнула:

– Мирон, а ты мне можешь вызвать такси?

Лучше бы она промолчала. Честное слово.

Потому что мужчина одарил её таким взглядом, от которого подкосились ноги, и в голове промелькнула шальная мысль, что лучше не вставать на пути Мирона Скифского, никогда не попадать в разряд его недругов.

– Какое… такси, красивая? – мужчина пружинисто поднялся, желваки на его скулах предупреждающе заходили.

– Мне домой надо.

– Ты. Спишь. Со. Мной, – чеканя каждое слово, проговорил он, не оставляя ей возможности на спор и дискуссию.

Ехать на самом деле никуда не хотелось. На работу завтра ближе к обеду, Лида всё успеет. Поэтому вернулась в кровать, где её сразу сграбастали в объятия и уложили набок.

– Я могу лунатить, – отчего-то с улыбкой на губах сказала Лида, закрывая глаза.

– Я тебе полунатю, – в тон ей ответил Мирон, и вскоре послышалось его ровное дыхание.

Лида уснула следом.

Проснулась от ощущения тяжести на бедрах и наполненности в лоне. Мирон разбудил её толчком. Уже возбудился. Уже вошел. Уже подстраивал её под себя.

Боже…

Оргазма Лида не достигла, немного не успела, но долю удовольствия словила.

Увидев себя в зеркале, Лида прикрыла рот рукой. Хороша, ничего не скажешь. Одного взгляда на неё достаточно, чтобы сказать, чем она занималась даже не полночи, а всю ночь! Глаза шальные, расфокусированные, губы припухшие, почти бордовые. На шее несколько нечетких линий, оставленных щетиной Мирона. Надо будет дома замазать тональным кремом, прежде чем пойти на работу. Руководству до её шеи нет дела, а вот девчонки живо заметят отметины. Такие вещи в подростковом возрасте фиксируются четко.

Мирона Лида обнаружила на кухне. Успев вчера побродить по квартире, она не перестала удивляться её размерам. Здесь даже не сто метров. Больше. Такое ощущение, что квадратов сто пятьдесят – сто восемьдесят. Лида прошла на кухню и неловко застыла, оглядываясь по сторонам.

– Мебели почти нет. Как-то не до неё, – по-своему истолковав её взгляд, сказал Мирон. Он стоял у кухонного гарнитура, что-то нарезал. Мирон тоже успел принять душ. Значит, ванных комнат как минимум две. На мужчине были только спортивные штаны, сидящие неприлично низко на торсе, и майка-алкоголичка.

– У тебя большая квартира, – Лида озвучила мысли вслух.

– Сто семьдесят квадратов, кажется. Я уже не помню точно.

Мужчина сказал с пренебрежением, не явным, но оно царапнуло Лиду. У неё – сорок четыре и в ипотеку.

– Давно покупал? – постаралась поддержать беседу.

– Покупал Барс.

– Кто?

– Степан Барсов. Пока я сидел.

– Это твой друг, правильно же, да?

– Угу, – Мирон кинул овощи на сковородку. – Так, на завтрак у нас яичница с беконом и овощами.

– Хорошие у тебя друзья, Мирон.

Скиф обернулся к ней и спокойно сказал:

– Ты у меня тоже хорошая.

Одна реплика, фраза, и атмосфера в помещении менялась на глазах. У Лиды в душе – тоже. Девушка сделала вид, что не заметила смещение акцента в разговоре. Она не у него, но стоит ли сейчас об этом говорить?

– Пахнет очень вкусно. Давай я тебе помогу, – предложила Лида, направляясь к мужчине, одновременно продолжая разглядывать кухонный гарнитур. О таком Лида не смела и мечтать. Под потолок, в сдержанных серых тонах, ничего лишнего. Много закрытых шкафов, современная техника. Захотелось заглянуть в каждый, посмотреть объем по вместительности. Лида ничего не могла с собой поделать, когда она видела подобные интерьеры, в ней пробуждалась хозяйка. Она по-белому завидовала тем, кто мог себе позволить подобную мебель.

– Давай.

Лида встала рядом. Мирон не продолжил шинковать овощи, посмотрел на неё и задорно хмыкнул:

– Какая же ты низкая по сравнению со мной.

Кажется, у кого-то хорошее настроение с утра.

– Ты только заметил? – в тон ему ответила Лида, пряча смущение за деловитостью. – Где у тебя хлеб?

– Где-то есть. Я его точно покупал. И точно вчера, так что будет относительно свежим.

– И я не низкая, – продолжила девушка, не удержавшись. – У меня нормальный рост. Мы это, кстати, обсуждали.

– Сто шестьдесят сантиметров, я помню.

– Да! А такое восприятие у некоторых… потому что эти самые некоторые в детстве слишком много витаминок кушали и выросли амбалами, – Лида открыла первый шкаф, куда бы лично она положила хлеб.

Бинго!

Достала хлеб и потянулась за ножом.

– Значит, я амбал? – Мирон дорезал помидорку черри и отправил вслед за перцем.

– Ты раздался за прошедшие дни. Видно, что набрал мышечную массу.

– Спасибо, что хоть не жировую прослойку.

Лида сжала губы, чтобы не прыснуть со смеху.

Они общались! Подтрунивали друг над другом! Даже не верилось… Может, не всё так критично?

Лида вернула хлеб на место, после чего потянулась к широкому шкафу сверху. По её предположению там находилась сушилка. Прежде чем открыть шкаф, девушка не удержалась и провела рукой по фасаду.

– Нравится? – к чему адресовался вопрос Мирона, она поняла.

– Да, очень. Красивая кухня.

Мужчина отложил приборы и подошёл к Лиде сзади, положив руки на талию, потянул на себя и поцеловал в шею. По телу Лиды побежали мурашки. Мирон был слегка возбужден, она чувствовала его эрекцию.

С этим мужчиной что-то надо делать. Откуда в нем столько страсти и потребности в плотских утехах?

Объятия длились недолго. Мирон ещё раз поцеловал Лиду, демонстративно жадно втянул запах её кожи, отчего девушку бросило в краску, и отошел.

– Кофе сделать или потом? – уточнил он, направляясь к черной блестящей кофемашине.

Сердце Лиды замедлило ход. Стук… стук…

– Лучше чай.

– Чай? – Мирон усмехнулся. – Ты же кофе любишь.

Вдох. Выдох.

Иногда человек, прежде чем сказать что-то важное, взвешивает все. Каждое слово, последствия. Продумывает мельчайшие подробности, детали. Даже пути отступления. Человек привыкает к подобному анализу.

И оступается. Поддается легкости, настроению, сиюминутному порыву.

Лида всегда относила себя к перестраховщицам.

Но, видимо, не сегодня. Девушка робко улыбнулась и сказала:

– Я беременна, Мирон, а кофе беременным противопоказано.

Мирон стоял к ней в профиль рядом с кофемашиной.

Услышав слова девушки, ощутимо напрягся. Лида видела, как каменеет его спина, плечи, торс.

Что-то не так.

Не то.

Лида моргнула. Потом ещё раз, до конца не понимая, насколько сильно просчиталась, поспешив с откровением, которое рвалось наружу. О мечте, лелеемой долгими ночами. О том, о чем не могла молчать.

Вчера подтвержденная новость немного притупилась в ней от близости Мирона. Человека, давшего ей надежду. Подарившего счастье, рай на земле. То, на что она не могла больше надеяться. Но и то, отчего её сердце каждый раз замирало, стоило увидеть девушку в положении.

Лиду рвало от желания обсудить, поделиться. Особенно сегодня, когда легкость бытия витала в воздухе. Когда все получалось с полуслова, полувзгляда.

– Беременна, значит, – негромко проговорил Скифский, медленно поворачивая к ней голову. На его лице не отразилось ни одной эмоции. – И кто отец ребенка?

* * *

Беременна.

Красивая…

И говорит с такой легкостью, с такой улыбкой, словно счастлива.

Бл*дь! А почему она не должна быть счастлива!

В голове Скифа разом взорвались несколько мин. И все полетели в него.

Такого он не ожидал.

В одночасье стало понятно, почему она отказывается от содержания! Ни одна девушка не пойдет на договор с чужим мужиком, нося под сердцем ребенка!

Мирон ничего не понимал.

Перед глазами возникла красная пелена. Как он не начал крушить всё вокруг – хороший вопрос. Сработала многолетняя выдержка, когда в экстренных ситуациях срабатывали выученные, вбитые в него кровью и потом рефлексы. Каждая мышца, каждая жила напряглась, готовая в любой момент дать ответ.

Красивая… Твою ж мать… Как же так…

Пока в голове мысли формировались с трудом. Зато картины, рвущие Мирона изнутри, воображение подкидывало щедро и с удовольствием. Вот Лида сидит на диване и гладит выпирающий животик, улыбается так, как никогда не улыбалась Мирону, и о чем-то тихо напевает. Или другая… Как она гуляет с коляской, невыспавшаяся, но нереально счастливая. Или…

Мирон выпрямился и медленно повернулся в сторону девушки.

Что-то не так.

Не то.

Лида утром свела его с ума. Легкая, доступная, она была другой. У Мирона возникло ощущение, что она, наконец, пустила его в зону своего личного пространства, на границе которого выстроила непробиваемую стену, через которую он если и проходил несколько раз, то каждый раз ему указывали на дверь.

Красивая шутила, смущенно улыбалась и тут… Беременна.

Как гром среди ясного неба.

Мирону дыхание перекрыло.

– И кто отец ребенка? – вопрос сорвался с губ самопроизвольно.

По большому счету ему было похер. Если этот мудак причинил боль Лиде, он его лично четвертует и сделает всё, чтобы он не только к ней не подошел – в её сторону посмотреть не смел!

Девочка теперь с Мироном. Поняла она это ещё или нет.

Стоп… А на зону Лида к нему ехала уже беременной или… как?..

По спине прошелся холодок. Потом Мирона взяла некая оторопь. Лида проходила медицинское обследование! У них был договор о сексе без презерватива. Но в этом вопросе Мирона больше волновали ЗПП. Не беременность…

После его вопроса Лида замерла. Он видел, как она застывает. Как округляются её глаза, из которых медленно исчезает задорный, довольный блеск. На лице девочки отражается недоумение и… обида. Чисто женская, которую раньше она себе не позволяла. А тут не сдержалась, и обида проступила вперед.

Мирон нахмурился.

Лида облизнула губы и негромко сказала:

– Ты.

Одно слово, и мир взорвался вторично.

Мирон раньше, когда ещё верил, что сможет справиться с демоном, представлял свою семью. Мечтал о большой и крепкой. Хотел много детишек. Троих как минимум. У них с парнями в этом плане туговато было, ни у кого детей до тридцати так и не появилось. Другие знакомые рассказывали, как им сообщали жены и подруги о беременности. Сначала был шок, потом приходила радость. Или не приходила – это уже кому как повезет.

Мирону такого никогда не говорили.

До сегодняшнего утра…

Растерянность ударила по сознанию ярче, чем злость и ярость, с которыми он за последние недели сроднился.

Мирон моргнул и упустил момент, когда Лида, поддавшись обиде, вздернула подбородок кверху и сделала шаг в сторону двери. Он сорвался с места, преграждая ей путь.

– Я? – сегодняшним утром Мирон Скифский установил личный рекорд по дебильным вопросам.

Но его тоже можно понять! Не каждый день любимая и такая чужая, недоступная девочка говорит, что носит под сердцем ребенка.

ЕГО РЕБЕНКА!

У Мирона перед глазами черные мушки замельтешили.

Он обо всем подумает потом… через минуту… честно… сейчас отойдет… поймет…

Остановит Лиду, которая, черт её возьми, с решительным видом намылилась из комнаты!

Мирон встал у неё на пути. Его одновременно захлестывала нежность и ещё что-то. Растерянность. Да-да, она, сука, никуда не хотела уходить, снова и снова накрывала его. А Мирон не привык чувствовать себя растерянным. Это деморализовало его.

– Дай. Мне. Пройти.

Негромко, четко выговаривая каждое слово, произнесла Лида.

В глаза ему она не смотрела.

И голос у неё звучал странно… точно дрожал…

– Лида, подожди…

Договорить ему она не позволила.

Вскинула голову, задирая подбородок выше, и яростно заговорила, сверкая глазами, в которых на самом дне затаилась влага.

– Пошел ты на хрен, Скифский, понял? Дай пройти! И… приближаться ко мне больше не смей! Я тебе что-то осталась должна? За половину суток? Или как ты считаешь? Говори, какая сумма! В банке кредит возьму, отдам тебе твои чертовы деньги! Ты…

Договорить не успела.

Ее рванули на себя, девушка не смогла выставить вперед руки, врезалась в мужскую грудь. Врезалась с такой силой, что дыхание сбилось. Восстановить не получилось, потому что Мирон впился в её губы злым поцелуем, не несшим ни удовольствия, ни капли ласки. Лида сразу же забилась в руках Мирона, силясь вырваться.

Он не позволил.

Не мог позволить.

Ни себе.

Ни ей.

– Всё сказала? – процедил сквозь зубы, разрывая поцелуй, чтобы в следующую секунду снова накинуться на губы Лиды.

Та сопротивлялась. Не пускала его к себе, пыталась вырваться, хотя они оба прекрасно понимали, что она с ним не совладает. Но Лида впервые сопротивлялась, и её сопротивление било по самолюбию Скифа похлеще пощечин. Он держал Лиду максимально осторожно, опасаясь оставить синяки на её нежной коже.

Беременна…

Она…

От него…

Но как?..

Нет, он знал, конечно, как. Но почему?..

Его губы пытались умаслить Лиду, сделать ей приятно. Не получалось. Самого Мирона тоже хватало на жалкие мгновения, потом снова эмоции, рвущие душу на части, брали верх. Он вжимал хрупкое тело Лиды в своё, пытаясь позорно не скатиться в дрожь от осознания происходящего.

Хотя… ни черта он пока ничего не осознавал!

Лида умудрилась укусить мужчину. Кровь не остановила его. К ней Скиф привык.

А вот девочка, кажется, нет. Потому что мгновенно стихла, замерла в его руках.

Мирон опасался выпускать её. Сейчас… ещё секунду… выдохнет…

Черт! Да что же это такое!

Рук он не разжал. Наоборот, сместил их на хрупкие плечи, пытаясь заглянуть в глаза Лиды, но та настырно отвела взгляд в сторону, отвернувшись. В отличие от него девочке не удалось совладеть с дрожью.

– Лид…

– Выключи плиту, яичница пригорает, – буркнула девушка и как-то по-детски шмыгнула носом, отчего Мирону хотелось врезать себе по лбу.

– Красивая… послушай меня. Я тупанул. Отреагировал не так, как надо. Но… Черт! Лид… Давай без истерик, без обид и прочей хрени. Мы взрослые люди. Из квартиры я тебя не выпущу, пока мы не обговорим этот вопрос, даже не надейся. Поэтому… – он никогда не отличался красноречием, но и не страдал косноязычием. Слова застревали в горле, Мирон их едва не выталкивал. – Нам надо поговорить. Ты и сама понимаешь. Я делаю тебе долбаный чай, ты накрываешь на стол. Всё.

Глава 8

Ни хера не всё.

У Мирона новость не укладывалась в голове.

Сердце билось в груди с такой ошалелой скоростью, что отдавалось в ушах и висках.

Он никак не мог собраться. Смотрел на Лиду, на её отстраненное, по-прежнему настороженное лицо и не мог свести мысли воедино. Они взрывали мозг.

Мирон всегда считал себя человеком, способным быстро адаптироваться к изменяющимся условиям. Жизнь и армия научили. Одно из лучших качеств в любом человеке.

Но сейчас…

Лида сделала, как он велел. Достала тарелки и разложила на них еду. Мирон смотрел на, казалось бы, спокойные движения девушки, и его разрывало на части.

И крыло с новой силой. Снова и снова.

Он не выдержал. Встал за спиной Лиды, обволакивая её своим телом, положил руки на тонкую талию девушки, потянул на себя. Лида в первые секунды воспротивилась, но потом поддалась.

Мирон ничего не говорил, прижимал её к себе, прикрыв глаза.

Ему нужна эта минута…

Потом они сели за стол, как и обговаривали ранее. Лида тоже не спешила начинать разговор. К еде не притрагивалась. На него не смотрела, прятала взгляд, хмурилась.

Скиф понимал её. Где-то…

Тогда, когда она сказала про беременность, ему было не то чтобы всё равно оттого, что она беременна… Он готов был, как говорят в народе, взять её и с чужим ребенком. Хотя какой чужой! О чем он! Ребенок Лидин, а значит, чужим априори быть не может.

Сейчас приходило осознание, что ребенок его.

Они не предохранялись. Трахались, как кролики, без презерватива. Последние он терпеть не мог. Договариваясь о девочке на неделю и заказывая секс без защиты, он имел в виду отсутствие ЗПП. Оральные контрацептивы или спираль подразумевались, как нечто само собой разумеющееся.

Почему Лида ими не пользовалась? Или пользовалась, но они не сработали?

Мирон не мог смотреть на еду. Кусок в горло не лез. Поэтому не придумал ничего лучшего, как встать и вернуться к кофемашине. Доза кофеина ему необходима. Он и от настойки Архая не отказался бы, но ему нужна свежая голова.

– Красивая, готова к разговору? – постарался говорить помягче.

– Да, Мирон. Если уж начала, то, наверное, готова.

– Сожалеешь, что сообщила? – ещё один вопрос, который не следовало озвучивать вслух.

– Нет, не сожалею, – ровно ответила Лида. Эта ровность не особо приходилась Мирону по душе. Он даже не знал почему. Скорее, чувствовал, что такая уравновешенная и на первый взгляд спокойная Лида снова спряталась от него за высоченной стеной. – Давай я сразу тебе расскажу, почему и как всё получилось. Хорошо?

– Давай.

У Мирона дрогнула рука, когда он брал чашку с кофе.

Лида тоже притянула к себе чашку и некоторое время не начинала говорить, изучая её содержимое.

– Я не нарушала договор о предохранении. Вернее, как… Наверное, всё же нарушила, если посмотреть непредвзято и не знать моей истории, – заговорила негромко, Мирону пришлось напрячься, чтобы слышать её слова.

И снова сделала паузу.

Давай же, красивая, говори… Впусти меня за эту чертову стену… Сама.

Он уже думал про то, что на днях окончательно разгребется с делами и вплотную займется Лидой. Собрать на неё информацию – плевое дело. Но он медлил… Почему – ответ лежал на поверхности. Лида непростая девочка. В её жизни было то, что сделало Лиду ершистой, замкнутой.

Он, конечно, узнает что. Но вначале хотелось, чтобы она сама сказала ему. Чтобы пустила ближе…

Ему это очень важно. Особенно в свете новых событий.

– Я считала себя бесплодной, Мирон, – наконец, сказала она, поднимая голову и смотря прямо на него.

Как Скиф не разбил чашку – вопрос. Он сжал её с такой силой, что костяшки побелели.

Бесплодна…

Услышать такой диагноз для мужчины – трагедия. Для женщины – подавно. Тем более Мирон видел, как Лида общалась с девочками в студии, как смотрела на них, разговаривала. И с какой теплотой они тянулись к ней в ответ.

Лида любила детей, тут не о чем и говорить.

– Были медицинские основания?

– Да. В подростковом возрасте я часто простужалась. По-женски… Воспаление придатков и прочее. Не лечилась, к сожалению. Подобная беспечность аукнулась, когда встал вопрос о беременности. Мы с Олегом хотели детей, но у нас не получалось. Обратились к врачу. Сначала один доктор подтвердил, что я не могу иметь детей. Потом второй.

Она говорила, а у Мирона перед глазами снова вспыхивало кровавое марево. Смесь проклятой ревности, оттого что когда-то в прошлом Лида хотела родить ребенка другому мужику! И ничего он с этим чувством поделать не мог! Взять под контроль и усилием воли запихать куда подальше! У Лиды была жизнь до него! И главная задача Скифского сейчас – не оттолкнуть девочку настолько, чтобы у неё продолжилось без него и дальше.

– Мне очень жаль.

Лида рвано улыбнулась и поднесла чашку с чаем ко рту.

– Мне тоже… Поэтому, Мирон, направляясь к тебе, я проверилась на заболевания, передающиеся половым путем, и только. Я слышала, конечно, истории про то, что от одного мужчины девушки годами не могут забеременеть, а от другого – после первого раза… – Лида мотнула головой. – Но, честно, не верила. Мы столько раз с Олегом пытались, что… – она оборвала себя на полуслове, выдохнула и быстро продолжила: – Поэтому я даже мысли не допускала, что смогу забеременеть. Для меня это было что-то из фантастики. Из неосуществимого.

Лида не удержалась, поднесла пальчики к губам. Боль, терзающую её годами, девушка не скрывала. Эта боль сквозила в каждом слове, в каждом взгляде. Слушая признания Лиды, Мирон верил каждому слову, пропуская через себя эмоции, которые она испытывала в прошлом.

– Мирон, я рассказываю это для того, чтобы ты понимал: ничего намеренно я не делала. Я не буду сейчас говорить про анализы, сдаваемые мной в прошлом, и…

– Тебе не надо меня ни в чем убеждать, красивая. Почему ты думаешь, что я тебе не поверю?

Лида едва заметно повела плечами.

– Не знаю. Мало ли… И ещё, – она быстро облизнула губы. – Я вчера была у гинеколога… Несмотря на положительные тесты, я до конца не верила, что могу забеременеть. Те из женщин, кто проходил через это, меня поймут. Бывали и ложные тесты, и непонятные… Словом, много чего было.

– То есть, получается, ты вчера окончательно убедилась, что носишь под сердцем моего ребенка?

– Да. УЗИ делала. В сумочке результат, направление на другие анализы, общие рекомендации.

Мирон отставил чашку в сторону. От греха подальше. Ещё не хватало, чтобы он её всё-таки разбил. Хватит зеркала. Оно произвело на Лиду впечатление. Этого достаточно. Мужчина направился к столу. Всё, Мирон немного выдохнул, можно подходить к Лиде ближе.

Вчера узнала… Сегодня сообщила.

Не стала таить. Не промолчала. А могла…

От последней мысли начинало корежить, поэтому Мирон поспешно засунул её куда подальше. Смысл накручивать себя, тем более от того, что уже не свершится, и скатываться в негатив?

– Спасибо, – хрипло проговорил Мирон, усаживаясь напротив Лиды. Больше всего хотелось схватить её, прижать к себе, усадить на колени и зацеловать. Но Мирон знал: прикоснется к ней – и разговор накроется медным тазом. Разложит Лиду прямо на кухне.

А им сейчас позарез как нужно продолжить говорить.

– За что? – Лида немного встрепенулась, искренне не понимая его.

– За то, что сообщила о беременности.

Теперь пришла её очередь удивляться. Девушка заморгала, видимо, тоже пытаясь собраться с мыслями.

– То есть ты на меня не сердишься, что… так получилось?

– А должен? – Мирон всё же взял вилку и подцепил дольку черри, после чего отправил её в рот.

Вкусно…

Безумно.

– Не знаю… Честно. Я… Я и сама ещё толком не поняла, что случилось, Мирон. Я так долго и отчаянно хотела ребенка, а потом так же долго и отчаянно выскрябывала из себя мысль о том, что когда-либо стану мамой, что для меня эта новость сродни чуду. Даже не сродни, а это и есть чудо. Знает только Алиса, это она меня заставила сделать тест, я бы ещё долго не поняла, отчего у меня задержка. А у меня задержка была… Господи, Мирон, извини, я путаюсь и…

Замолчала, прикрыв рот на этот раз обеими ладошками. Тонкие пальчики едва заметно подрагивали, выдавая её робость. Несмотря на вспышку, когда Лида отталкивала и хотела от него сбежать, поддавшись эмоциям, яростно выплеснув на него обиду от глупого вопроса, она ещё никогда не выглядела такой беззащитной.

И никогда ещё не была такой его.

Осознание того, что он получил красивую, накрывало медленно.

Такие новости надо давать дозированно. Даже самому себе.

– Тебе не за что извиняться, Лид. Может, всё-таки кофе?

– Нет-нет, не надо. Я… Я, наверное, пойду, да?

– Красивая, мне тебя отшлепать или как?..

Девушка снова заморгала.

– За что?

– За то. Мы только начали разговаривать, и ты уже второй раз пытаешься от меня сбежать. Напомнить, что дверь заперта и тебе её при всем желании не открыть?

Мирону оставалось надеяться, что его голос не звучит критично довольным.

Сейчас, когда первый шок начинал отступать, приходило понимание.

Всего.

– Мы цветы вчера в машине оставили, – негромко продолжила Лида. – Обидно. Цветы красивые.

– Другие сегодня купим.

Лида, черт побери, теперь его!

ЕГО! Понимаете?!

Мирон из последних сил сдерживался, чтобы не заулыбаться, как идиот. А хотелось! Ещё как хотелось! Но если он сейчас сорвется, подхватит Лиду на руки и закружит по комнате, она сбежит от него через пожарную лестницу! Надо держать лицо, Скифский! Надо!

– Ты такой спокойный. Можно, я ещё раз уточню?

– Уточняй.

– То есть ты на меня не сердишься. Ты не будешь обвинять, что я забеременела для каких-то непонятных мне, но, возможно, критичных для тебя целей и прочее, правильно? И не будешь предлагать мне деньги на аборт?

Мирон откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Знаешь, красивая, нам надо больше общаться. Говорить. А то наши отношения напоминают разговор глухого с немым.

Лида немного нервно улыбнулась.

– Наверное, да. Просто всё так странно. И не по-человечьи, что ли. Не знаю…

– Почему не по-человечьи? – этот вопрос не понравился Мирону. Царапнул его изнутри.

Видя, что Лида снова не спешит отвечать на вопрос, решил надавить.

– Лида, не молчи. Начала говорить – говори.

– Твоё предложение о содержании. Не об отношениях. Это первое. Второе. Нас же изначально ничего не должно было связывать. Предполагалось, что мы расстанемся по истечении недели и никогда не увидимся. А сейчас…

Она снова замолчала, облизнув губы, выдавая волнение, с которым не могла справиться. Мирон же, смотря на неё, испытывал какое-то неправильное, извращенное удовольствие от волнения Лиды. Оно воспринималось, как откровение, которое Скифу жизненно необходимо.

– А сейчас мы вынуждены будем продолжить общение – ты это имела в виду?

От слова «вынуждены» снова засвербело внутри, полыхнуло огнем. Мирон ничего не мог поделать с расшатывающими его эмоциями. Только-только успокаивался, и снова хлестало со всей дури.

Лида поставила локти на стол, норовя спрятать часть лица в ладонях.

Но не спрятала, продолжила смотреть на Мирона.

– Мне не нравится слово «вынуждены».

– Мне тоже.

– У меня такое чувство, что, если я скажу, что мне от тебя ничего не нужно, то ты взорвешься, – уголки губ Лиды дернулись кверху.

– Правильное чувство, красивая.

– Поэтому говорить не буду.

– Не стоит, уверяю тебя, – он недобро сверкнул глазами.

– Сложно всё, Мирон.

– Ничего сложного нет, Лид. Будем рожать и воспитывать ребетенка.

Он едва не сказал, что потом сразу же пойдут и за вторым. Тормознулся вовремя. От счастья мозги пока неправильно работали. Отдышаться надо.

Лида всё же улыбнулась. Натянуто, нервно.

– Рожать я буду в любом случае, Мирон.

– Конечно, будешь. Черт! – он тоже улыбнулся в ответ, запуская пятерню в короткие волосы. – Я буду отцом. Круто! Кстати, у Паши девушка тоже беременна. У вас разница в сроке, насколько я понимаю, несколько месяцев.

– О-о, – протянула Лида.

– Да.

За столом снова повисла недолгая пауза, которую первой нарушила Лида. Мужчина молчал, опасаясь снова ляпнуть лишнего.

Он знал другое: теперь на законных основаниях заграбастает Лиду себе, и пусть все катятся по одному давно проложенному пути!

– Ты говоришь, что будем рожать… Это звучит немного странно, учитывая, что вчера ты мне говорил, что не готов к отношениям, что у тебя много работы.

Значит, вот что её терзало. Так по-женски, а он не догнал.

– Что ж… Откровенность за откровенность, Лида. Я немного лукавил, когда говорил, что не могу завязывать отношения из-за работы. Работы будет до хрена, тут я не соврал. Недоговорил в другом. Я давно ограничил себя в развитии отношений с девушками. Потому что патологически ревнив, красивая.

Ну вот, сказал.

Потолок не рухнул им на головы, и пол не ушел из-под ног.

Лида слегка вздернула брови кверху.

– А при чем тут ревность, Мирон? По крайней мере, ко мне.

И правда, при чем?

Мужчина подался вперед, минимизируя расстояние между ними и заглядывая в глаза самой желанной женщине на свете.

– Ты, правда, не понимаешь?