Текст книги "Коварство дамы треф"

– Старший следователь Саврасов, – ответили мне.

– Это Женя. Ловушка захлопнулась. Птичка в клетке, – вкрадчиво произнесла я в трубку.

Глава 2

С Саврасовым я была знакома с незапамятных времен. Тогда я еще только-только заканчивала школу – а может быть, уже поступила на первый курс Ворошиловского училища. В общем, было это так давно, что ни я, ни Саврасов уже не можем восстановить точную хронологию событий. А Саврасов не был тогда еще никаким старшим следователем, а работал обычным стажером после школы милиции. Он был щуплым, патлатым и жутко стеснительным. В нашем доме он впервые оказался по долгу службы: боевые наставники из убойного отдела прислали его с архивной папочкой, которую полагалось передать лично в руки моему отцу – полковнику в отставке. У отца был настолько высокий авторитет среди коллег, что даже после его ухода на пенсию доблестные служители порядка нет-нет да и прибегали к его помощи. Стасик Саврасов до обморока робел перед суровым полковником Охотниковым. В тот первый визит к нам в дом он, жутко конфузясь и сипя, вручил отцу беленькую папочку, перетянутую тесемкой, а на мое предложение войти и выпить чашечку кофе покраснел до самых ушей и, пробубнив нечленораздельное «Не положено, простите!», выпал за дверь. Во второй визит к нам с очередными бумагами для отца он хоть и краснел беспричинно, но на кофе остался и даже решился завести разговор о том деле, которое помогал распутать мой отец. А потом Стасика как-то неожиданно зачислили в штат милиции, и он и вовсе зачастил к нам – то за советом, то помочь оформить очередной протокол, а то и вовсе просто так. Все вокруг видели в этих частых визитах Саврасова в наш дом некий особый подтекст и, многозначительно хмыкая, косились в мою сторону.

А я между тем окончила Ворошиловское училище, помоталась по всему миру, побывала в нескольких горячих точках со спецзаданием. Повидав многое за несколько лет, я раз и навсегда отказалась от затеи искоренить все зло на земле и в конце концов осела в Тарасове в двухкомнатной квартире, где жила моя тетя Мила. А Стасик за это время успел дослужиться до старшего следователя и со дня на день ждал нового повышения по службе. Но все эти годы, вопреки всяческим домыслам, меня с Саврасовым ничего, кроме теплой дружбы, не связывало. Правда, после того как я стала работать телохранителем, к товарищеским чувствам прибавился еще и чисто профессиональный интерес: Стасик периодически снабжал меня информацией, важной для моей работы, иногда пробивал по своей базе людей, которые обращались ко мне за помощью (охранять бандитов и криминальных авторитетов я не собиралась ни при каком раскладе!), а порой и сам подкидывал мне работенку. Поэтому когда я услышала по телефону: «Жека, для тебя есть работа», то среагировала мгновенно: «Сейчас буду у тебя».

Однако в этот раз Саврасов не пожелал встречаться со мной в своем кабинете на Челюскинцев, как делал обычно. Мне пришлось катить до самой привокзальной площади и отыскивать крошечное кафе под названием «Восток-Запад», где за одним из дальних столиков меня уже поджидал мой приятель. Он дожевывал жирный кусок отбивной, глотал кофе из пластикового стаканчика, а в пепельнице рядом с ним тлела уже третья сигарета.

– К чему такая конспирация? – спросила я, усаживаясь напротив него и подпирая подбородок ладонями.

– У-у-у, – замычал приятель в знак приветствия, тут же отодвигая от себя тарелку с мясом. – Пришел раньше времени и решил перекусить. Дома совершенно пустой холодильник: времени нет даже на то, чтобы по магазинам прошвырнуться.

– Как сказала бы моя дорогая тетушка, тебе давно пора завести семью, – заметила я.

– Поздно! Кому нужен стареющий полицейский, которой целыми сутками пропадает на работе?

– Так, значит, ты назначил мне встречу в кафе исключительно потому, что дома у тебя шаром покати?

Стас тщательно вытер жирные пальцы о салфетку, схватил со стола нераспечатанную пачку «Мальборо» и сдернул с нее фольгу.

– Нет, Женя, не только поэтому. Просто дело важное, – сказал он, зажимая губами сигарету и наклоняясь над зажигалкой. – И о нем никто не должен знать, – он сделал затяжку, поднял голову и, пристально глядя на меня, добавил: – В том числе и в моем отделе.

По тому, как прямо смотрел на меня Стас, по его сурово поджатым губам и сухому тону я сразу поняла, что разговор будет долгим. Поэтому я стянула с плеч кожаную куртку, попросила у официанта чашку двойного эспрессо и коротко велела:

– Излагай.

Собственно говоря, все оказалось просто.

– Месяц назад мы поймали одного афериста, Ника Ветлицкого, – быстро вводил меня в курс дела Стас. – Мужик долгое время занимался тем, что собирал информацию о командированных. Разумеется, его интересовали только обеспеченные люди. И надо отдать ему должное, делал он свое дело профессионально, о приезжем узнавал буквально все: когда и каким рейсом прибывает, откуда, где останавливается, сколько наличных у него будет при себе. Вынюхивал каким-то образом даже то, сколько денег у человека на банковском счету. Все эти данные Ник кропотливо собирал и… продавал шайке картежников.

– Да ну? – покачала я головой. – И как же вы отловили такую рыбку?

– Случайно! Один товарищ заметил, что за его счетом следят, и обратился в полицию. Мы начали разматывать клубок – и вышли на Ника Ветлицкого. Но нужно понимать, что Ник – это всего лишь пешка. Поначалу он пел песню, что вышел из шайки и больше на картежников не работает. Но в нынешней ситуации это уже не имеет особого значения. – Саврасов перевел дыхание и продолжал: – Нам сейчас намного интереснее сама эта компания – а вернее, их главарь Прохор Федосеев.

Я непонимающе моргнула, и Стасу пришлось пояснить:

– В мире тарасовских картежников это фигура номер один. Причем он – давняя головная боль не только нашего отдела полиции, но и федеральных спецслужб. Долгое время он колесил по всей стране и бывшим союзным республикам, отыскивал богатеньких простаков, садился с ними сыграть партейку-другую в покер – и в итоге те лишались и денег, и имущества. Впрочем, он и в Европу частенько заглядывал. В архивах до сих пор хранятся сведения об аферах, которые он проворачивал в Париже, Лондоне и Берлине. Самое интересное, что долгое время было даже непонятно, кого, собственно, ловить: то ли высокого блондина атлетического телосложения, то ли тучного дядечку предпенсионного возраста. А может, под личиной Прохора Федосеева и вовсе скрывалась женщина. Никто толком не знал, что это за фигура, – скорее всего, на него работали разные подставные лица. Но в какой-то момент Прохор утихомирился. Исчез. Испарился. Несколько лет о нем не было ни слуху ни духу, и все уже начали потихоньку забывать эту загадочную личность. Но год назад…

Стас сделал паузу, раскурил очередную сигарету и продолжил:

– Год назад начали всплывать разрозненные факты. Картина вырисовывалась такая, что тарасовские спецслужбы схватились за голову: в Тарасове и близлежащих городах орудовала целая банда картежников. Они буквально выпотрошили карманы сразу нескольких местных предпринимателей. Но основной их добычей были богатенькие приезжие и командированные. Действовало человек пять (может, даже меньше), и работа была поставлена на широкую ногу. Существовала целая группа информаторов, которые вычисляли потенциальных клиентов, и была команда профессиональных игроков. Ник был одним из информаторов. Когда мы его поймали и упрятали за решетку, он долго не шел на контакт, отпирался, говорил, что ушел из команды Прохора. Потом сменил пластинку и стал рассказывать, что Прохор его непременно вытащит из беды, потому что своих никогда не бросает и к тому же у него имеются рычаги давления на полицейских.

Тут Стас снова сделал паузу, поиграл желваками, затянулся пару раз и заговорил дальше:

– Видимо, Ник преувеличивал свою важность в кругу приближенных Федосеева. Могущественный босс как-то не спешил выручать из неволи своего информатора. И в конце концов Ник понял, что молчать смысла нет. Пару недель он провел в одиночке и после этого пошел на контакт. Его пообещали отпустить, и тогда Ник продал своего босса со всеми потрохами: во всех подробностях рассказал, как действует шайка, как искали клиентов, как знакомились с ними, как происходила передача денег за каждого отработанного клиента.

Я пожала плечами:

– Ну тогда вам и карты в руки – ловите Прохора, сажайте в тюрьму!

– Э-э-э, нет! – покачал головой Стасик. – Вот тут-то и кроется главная загвоздка. Информаторы с Прохором никогда не виделись. Данные на клиента Ник передавал человеку по имени Антон Кронштадтский, и от него же он получал деньги. Этот Кронштадтский, похоже, был правой рукой Федосеева. И, по слухам, он и сам иногда мог виртуозно обставить в покер какого-нибудь зазевавшегося игрока.

– Так арестуйте этого Кронштадтского, – беспечно посоветовала я, все еще не понимая, чего Саврасов хочет от меня. – Тряхните его – и мужик наверняка расскажет всю правду.

– Повода для ареста и допроса нет, – осадил меня Стас. – Да и не факт, что Кронштадтский окажется словоохотливым. Если мы арестуем его, это может только вспугнуть Федосеева.

Он замолчал и внимательно посмотрел на меня.

– И какова моя роль в этом деле? – спросила я, сделала очередную затяжку, выдохнула и помахала у себя перед лицом рукой, чтобы разогнать сизое облачко табачного дыма.

– Получается, что единственный выход на Прохора у нас через Антона Кронштадтского.

Мой приятель вновь сделал многозначительную паузу и выразительно на меня посмотрел. Но я по-прежнему ничего не понимала, и ему пришлось объяснить:

– Если бы мы смогли выйти на этого человека, втереться к нему в доверие и заручиться поддержкой, да так, чтобы в итоге он выхлопотал для нас аудиенцию с хитрым Прошкой…

– Да как же это возможно? – развела я руками. – Думаешь, Кронштадтский такой дурак, что собственноручно приведет крысу прямехонько в апартаменты к своему боссу?

– Думаю, да. Нужно всего лишь сделать так, чтобы он был в этом заинтересован, – вкрадчиво произнес Саврасов.

– Ты собрался подкупить кого-то из его окружения? – удивленно вскинула я брови.

Стасик подался ко мне через стол, я машинально тоже к нему приблизилась, и тогда он заговорщически произнес:

– Собрался с ним подружиться.

Я отпрянула и беззлобно хохотнула:

– Думаешь, он не словит мышей и так вот запросто заведет знакомство с ментами?

– Думаю, нет, – покачал головой Стас.

Мне стало вдвойне интересно, я склонила голову набок и приготовилась слушать дальше. А Саврасов развивал свою мысль:

– Понимаешь, нужно сделать так, чтобы Кронштадтский сам захотел познакомиться с нашим человеком и по доброй воле обеспечил ему встречу с Прохором.

– Да ладно! – усмехнулась я.

– Для этого нужно только одно-единственное условие.

– Какое?

– Ну посуди сама. Кто входит в число приближенных Прохора Федосеева? Карточные игроки, матерые шулеры и аферисты. Так вот, я и подумал… Что, если на пути Антона Кронштадтского как раз и повстречается такая незаурядная личность?

– Ну допустим… – начала я, все еще ничего не понимая.

– А если эта личность сама будет искать контактов с Федосеевым – например, в разговоре с Кронштадтским как бы невзначай обмолвится, что знает его как аса и мечтает с ним познакомиться…

Я одобрительно кивнула, и Стас воодушевленно продолжал:

– А может быть и другой вариант. Скажем, нашей темной лошадке надоела прежняя служба, серая и унылая жизнь, состоящая из походов из дома на работу и обратно. Захотелось риска, азарта, веселья… банально денег захотелось! И внезапно наш таинственный Мистер Икс натыкается на информацию о Прохоре Федосееве (откуда именно – неважно) и решает использовать свои способности картежника на полную катушку: начинает шляться по игорным клубам и играть в карты, выходит на Антона Кронштадтского…

– Понятно, – прервала я монолог своего приятеля. – Это мог бы быть неплохой вариант, но есть одна загвоздка.

– Какая?

– Ты сам сказал: чтобы вызвать интерес у Кронштадтского, ваша подсадная утка должна обладать незаурядными способностями в плане игры в покер. Что-то не припомню я таких умельцев среди вашего брата.

– А я и не думал подсылать к нему кого-то из отдела, – развел руками Саврасов.

– А кого тогда? – удивилась я.

– Мне кажется, что с этой ролью неплохо могла мы справиться ты, – неожиданно выдал он.

Несколько секунд я просто молча смотрела на Стасика, пытаясь сообразить, шутит он сейчас или говорит всерьез. Но мой приятель был хмур и суров как никогда.

– Не-е-ет! – замахала я руками и даже немного отодвинулась от стола. – Это бред! Ну какой из меня шулер? Я только в детстве в подкидного дурака играла с мальчишками во дворе! Тогда немножко мухлевала, да. Но и то они меня обыгрывали.

– Не беда! Неделька тренировок – и будешь асом!

– И кто же меня будет учить? – хмыкну-ла я.

Не то чтобы я прониклась желанием принять участие в этой афере – скорее во мне заговорило праздное любопытство.

– Ник Ветлицкий. Мужик настолько отчаялся ждать подмоги от Прохора Федосеева, что теперь сжигает все мосты и даже согласен научить нашего человека играть в карты.

– И как он будет это делать, сидя за решеткой?

– Ты легко сможешь попасть на свидание с Ником под видом адвоката. Я обеспечу все условия, чтобы вам никто не мешал: можете хоть сутки напролет оттачивать мастерство игры в покер.

– Ты с ума сошел? – искренне возмутилась я.

Но, очевидно, и сама оказалась такой же сумасшедшей…

И вот теперь, много дней спустя после того разговора со Стасом Саврасовым, ровно в 8:00 я переступила порог кафе «Маркони».

Вдоль стен здесь тянулись книжные полки, окна были занавешены тяжелыми портьерами, а тесный зал едва вмещал пять столиков. Похоже, это было местечко для своих. За самым дальним столиком расположились три дамочки бальзаковского возраста, столик у окна оккупировала парочка влюбленных, а за ближайшим ко мне столиком восседал тучный господин с газетой в руках и фетровой шляпе на голове.

– Добрый день. Заказывали у нас столик? – материализовался рядом со мной молодой человек.

Поверх льняного костюма у него был надет фартук с вышитым лейблом «Маркони», на губах – дежурная улыбка.

– У меня была назначена встреча.

– Евгения Охотникова? – ни на секунду не переставая источать улыбку, уточнил официант. – Вас ожидают в вип-зале. Прошу за мной.

Мы миновали крошечный зал, и сопровождающий, откинув тяжелый полог, жестом пригласил меня пройти в потайную дверь. Еще буквально пять шагов прямо, через коридорчик с винтажной подсветкой на стенах, и передо мной распахнули еще один занавес:

– Прошу.

Я сделала шаг вперед и оказалась в маленькой комнатке с глухими шторами на окнах. Плотная парча не пропускала ни лучика солнца с улицы, а источниками света здесь служили торшер и искусственный камин. Выбеленный электрический свет отражался в стеклянных витражах, украшающих стены, и неровно преломлялся об углы мебели – чайного столика темного дерева, пары кресел и небольшого дивана на кривых ножках. На диване, закинув ногу на ногу, сидел Антон Кронштадтский. Несмотря на ранний час, он потягивал виски и довольно щурился.

– Я заказал для тебя двойной эспрессо, – вместо приветствия произнес он. – Кажется, ты пьешь двойной эспрессо? Его только что принесли, он должен быть горячим. Угощайся.

Этот человек всегда все знал наперед: что я пью крепкий кофе, что я никогда не опаздываю на встречи, что я вообще приду на это рандеву. Как, черт подери, ему это удается? Я сглотнула комок поднимающейся внутри неприязни и сделала вид, что все в порядке: уронила на ближайшее ко мне кресло свой плащик, стянула с шеи шифоновый шарф и присела к столу. Антон коротко глянул в сторону официанта и обронил:

– Если что – мы позовем.

Тот услужливо кивнул и скрылся за дверью.

– В наше время крайне редко можно встретить девушку, которая отличается пунктуальностью. Думаю, что с тобой мы сработаемся, – сказал Кронштадтский, как только мы остались одни.

Я внимательнее прежнего глянула на своего собеседника. Слово «сработаемся» меня несколько напрягло, но до поры до времени я решила молчать и просто глотнула кофе, совершенно не чувствуя его вкуса.

– Ну раз ты убедился в моей пунктуальности, то мы можем идти? – спросила я. – Или Прохор придет сюда?

– Прохор? А зачем тебе Прохор?

– Как это зачем? – пожалуй, с излишней горячностью вскинулась я. Ситуация нравилась мне все меньше и меньше. – У нас был уговор: я рассказываю тебе всю правду о себе, а ты обещаешь замолвить за меня словечко перед Федосеевым и свести меня с ним.

Напоминать о каком-то уговоре в данном случае, конечно, было по меньшей мере наивно. Сейчас я находилась в полной власти этого человека – точно так же, как той ночью, когда он сидел в моей комнате, наведя на меня пистолет. Но что мне еще оставалось делать?

– Да, у нас был уговор. Ты проходишь проверку, и только в том случае, если все пройдет гладко, я, может быть, сочту нужным познакомить тебя с Федосеевым, – изложил Кронштадтский свое видение ситуации.

Я скрипнула зубами и машинально потянулась за сигаретами. Вот гад! Посмотрим, как ты запоешь, когда господин Федосеев окажется за решеткой! Я выцепила тоненькую сигаретку, взяла ее губами и пощелкала зажигалкой.

– И что же это за проверка? – спросила я вслух.

– Нужно будет выполнить одно поручение. Работать будешь в паре со мной. Если справишься с заданием, то можешь считать, что знакомство с Прохором тебе обеспечено. Как тебе такой вариант? По рукам?

Я почувствовала себя загнанной в угол. Что еще за поручение такое? А если… Впрочем, жизнь научила меня одному простому правилу: в любой непонятной ситуации главное – сохранять спокойствие и делать хорошую мину даже при самой плохой игре. Так что я закинула ногу на ногу, в точности отзеркалив позу своего собеседника, выдохнула сигаретный дым и, глядя прямо Кронштадтскому в глаза, деловито поинтересовалась:

– Что за поручение?

– Значит, согласна! Я так и думал, – удовлетворенно улыбнулся он.

Откровенно говоря, мое задание до сего дня состояло только в одном – вывести правоохранительные органы на Прохора Федосеева. Ради этого я могла себе позволить обыграть пару-тройку заядлых картежников, чтобы в итоге познакомиться с легендарным Кронштадтским. Но вот выполнять задания покерных мошенников в мои планы никак не входило. Разумеется, признаться в этом моему собеседнику я не могла, а идти на попятную было уже поздно. Так что пора было отчаянно блефовать.

Я сделала еще одну затяжку, тщательно раздавила окурок в пепельнице и только после этого снова подняла глаза на мужчину, сидящего напротив меня, протянула ему руку и уверенно сказала: «По рукам!» В этот момент я четко понимала, что подписываюсь под каким-то гнилым делом. Кронштадтский только хмыкнул, стиснул мою руку в ответном рукопожатии, придвинулся чуть ближе к столу и заговорил:

– Сегодня в двенадцать часов дня в Тарасов из столицы приезжает Марк Полонский – банкир, достаточно известный в своих кругах брокер и неплохой биржевый игрок. То есть деньги у него есть. – Он выдержал паузу, подумал и добавил: – Много денег. А еще он чертовски азартен, любит рискнуть и не прочь сыграть партейку-другую в покер. А это значит, что… – он снова сделал многозначительную паузу и выразительно на меня посмотрел.

Я склонила голову набок, сделала хитрые глаза и постаралась как можно убедительнее сыграть навязанную мне роль авантюристки:

– …что он наш клиент, – закончила я фразу.

– Верно мыслишь, – одобрительно кивнул мой собеседник.

– Так за чем дело стало? Нужно выяснить, в какие игорные заведения он любит наведываться, оказаться с ним за одним игральным столом, а уж дальше…

– Э-э-э, стоп! – прервал меня Кронштадтский. – Если бы все было так просто! Полонский приезжает в Тарасов по делам, пробыть в городе он намерен буквально несколько дней. График у него более чем насыщенный, заглядывать ни в какие казино он не намерен. Более того, господин Полонский не любит открыто появляться в злачных местах, где кишат рядовые покерные игроки. Он вообще редко играет и уж если садится за покерный стол, то предпочитает это делать в узкой компании и, так сказать, в закрытых стенах: у кого-то дома или в частном ресторанчике, хозяин которого становится его соперником по игре. Понимаешь, о чем речь?

Я внимательно слушала, но пока не очень понимала, куда именно клонит Кронштадтский.

– Наша с тобой задача – заинтересовать его и сделать так, чтобы он сам предложил нам с тобой сыграть, – закончил мой будущий подельник.

– Но как? – ахнула я.

– Слушай внимательно. – Мой собеседник бросил косой взгляд налево-направо, еще ближе придвинулся к столу и подался вперед так, что стал казаться еще более сутулым. – Мы с тобой должны заселиться в гостиницу «Реванш».

– А как же… – хотела было спросить я, но он продолжал:

– Номер уже забронирован. Поселимся вместе, для всех мы будем супружеской парой – Антон и Евгения Абрамовы.

– А-а-а…

– Паспорта на новые имена готовы, – предупредил Кронштадтский мой следующий вопрос. – По легенде мы муж и жена, приехали из Варшавы навестить могилу моей русской прабабки и пройтись по историческим местам, где когда-то жили мои предки. Ты, разумеется, вызвалась сопровождать супруга в этой поездке.

– Зачем все эти детали? – поморщилась я, боясь, что запутаюсь в этом обилии лживой информации.

– Затем, что в нашей работе важны выверенные и тщательно подтасованные факты.

– Мы что, не могли приехать откуда-нибудь из России? Я не знаю польского! – недовольно возразила я.

– Прости, но паспорта удалось сделать только с польским гражданством. А язык тебе знать вовсе и не обязательно. Если что, ты всю жизнь жила в России, вышла замуж за меня, коренного поляка, и переехала в Варшаву. Запомнила?

– Запомнила.

– И еще один момент, – добавил Кронштадтский напоследок. – В нашей работе каждый сам за себя. Если попадешься или провалишь задание, то пропадай одна и о знакомстве с Федосеевым уж тогда точно забудь. Поняла?

– Поняла.

– Тогда едем. Нам нужно успеть заселиться в «Реванш» до приезда Полонского.

С этими словами он решительно встал из-за столика и накинул на плечи пальто.

Его предусмотрительность и оперативность повергли меня в шок. Полчаса назад еще не было даже точно известно, приду я или нет, и уж тем более соглашусь ли я на то, что мне будет предложено. А между тем когда я пришла, на столе меня ждал мой любимый эспрессо, а на мое имя уже был заготовлен фальшивый паспорт и забронирован номер в гостинице. Сам Кронштадтский, как выяснилось, для заселения в «Реванш» прихватил спортивную сумку и чемодан с вещами для подтверждения легенды о путешествующих супругах-поляках.

И вот теперь мы стояли с ним вдвоем на невысоком крылечке «Маркони»: он впереди, я (по привычке, выработанной за годы работы телохранителем) чуть в стороне. Студеный ветер путал его черные как смоль волосы, хлопал полами его длинного пальто, швырял прямо под ноги давно опавшие потрепанные листья. «До чего же уставший и одинокий этот человек», – уже в который раз пронеслось у меня в голове при взгляде на Кронштадтского. Он зябко повел плечами, откинул со лба длинные пряди растрепанных волос и обернулся ко мне.

– По твоей вине я вчера остался без колес. Так что теперь придется передвигаться на твоей тачке, – сухо сказал он.

Мимолетное ощущение, что передо мной не аферист и мошенник, с которым нужно держать ухо востро, а обычный человек, смертельно уставший от тягостных будней, тут же рассыпалось, как накануне в машине. Я вдруг почувствовала, как сыро и слякотно на улице, и поплотнее запахнула полы своего плаща.

– Мой «фольк» на той стороне улицы. Только мне нужно будет заглянуть на пару минут домой, – предупредила я.

Почти до самого дома мы ехали в абсолютной тишине. Кронштадтский смотрел в окно и думал о чем-то своем, я настраивала себя на пребывание в обществе малоприятного мне мужчины в течение нескольких дней, что было для меня тяжелейшим испытанием. Только когда мой «фольк» свернул с основной дороги, юркнул в арку и замер точно у родного подъезда, я обернулась к своему попутчику.

– Если поднимешься вместе со мной, то обещаю угостить чашечкой кофе, – пообещала я, лучезарно улыбаясь.

По сценарию мне полагалось изображать восторг от предстоящей махинации и пребывать в легкой эйфории, предвкушая знакомство с Прохором Федосеевым. На полный восторг и придыхание моих актерских способностей не хватило, но быть любезной с неприятным мужиком мне удалось.

– Нет, уж лучше подожду тебя здесь, – отозвался Кронштадтский.

– Отчего так? Привык являться в гости к женщинам исключительно глубокой ночью, без приглашения и через окно? – съязвила я, не удержавшись в рамках своей роли. – Еще, поди, и пошарить по их вещичкам не прочь?

– Ты о чем? – вскинул брови Кронштадтский.

– Где ты раздобыл мое фото для поддельного паспорта? Не иначе как шарился по шкафам! – припечатала я. И, спохватившись, что слишком увлеклась обличительными речами, уже мирным тоном добавила: – Ладно, сейчас быстренько соберу вещи и вернусь. Буквально пять минут.

Я пулей взвилась по лестнице на третий этаж, на раз-два открыла дверь в квартиру и крикнула с порога:

– Тетушка Мила!

Но никто не вышел встречать меня в коридор, и в тетушкиной комнате тоже было пусто. В кухне на обеденном столе я нашла клочок бумаги, на котором знакомым размашистым почерком было написано: «Ушла за вещами в химчистку. На обед будут котлетки. Надеюсь, мне не придется их разогревать для тебя. Тетя Мила». Ах, милая моя тетушка! В мире, где люди давно уже звонят друг другу на мобильный в любое время дня и ночи, если необходимо срочно что-то сказать, пишут друг другу эсэмэски и вовсю общаются в мессенджерах, такие записочки, случайно найденные на кухонном столе, выглядят особенно трогательно. На самом деле у тетушки, конечно, тоже есть мобильный телефон. Только он очень простой, и пользуется она им крайне редко. А эсэмэски и вовсе писать не умеет.

Впрочем, мне сейчас было не до сантиментов. Я ворвалась в свою комнату, распахнула шкаф и стащила с верхней полки дорожную сумку. Одной рукой я стала лихорадочно сдергивать с вешалок вещи и швырять их на дно сумки, а второй тыкала в кнопки телефона. Как только на том конце линии взяли трубку, я затараторила:

– Стасик, это Женя! Кое-что пошло не по плану. Мне придется пару дней поработать в компании с Кронштадтским. Он согласился вывести меня на Прохора только при таком условии.

– Что за черт! – выругался мой приятель.

Я схватила с полки пару теплых свитеров, на автомате сунула их поверх остальных вещей, вжикнула замком, опустилась на кровать и устало выдохнула в трубку:

– Мне пришлось согласиться. Иначе Кронштадтский заподозрил бы неладное.

– И что он от тебя потребовал за встречу с Прохором?

– Ничего особенного, все в рамках сценария: нужно просто оставить без денег очередного командированного.

Стас еще раз крепко выругался и озабоченно сказал:

– Женя, прости, что втянул тебя в эти дела.

– Да брось! Ты же столько раз выручал меня.

– Держи меня в курсе дела, ладно?

– Хорошо, буду звонить тебе по мере возможности.

– И, пожалуйста, будь очень осторожна, – попросил Саврасов напоследок.

– Не волнуйся, все будет в порядке, – пообещала я скорее себе, чем ему, и отключилась.

На обратном пути я снова заскочила в кухню, схватила тетушкину записочку и внизу наскоро приписала: «Меня не будет несколько дней. Не волнуйся. Целую. Женя».

Несмотря на неприязненное отношение к Кронштадтскому, я вынуждена была признать: организовывать дела он умел мастерски! Мы не только без труда заселились в гостиницу по поддельным паспортам, но и апартаменты у нас оказались шикарные: нам был предоставлен номере люкс с двумя спальнями, гостиной и кабинетом.

Обойдя его весь, я удобно устроилась в большом мягком кресле, которое мне особенно понравилось, закинула ногу на ногу и блаженно закурила. Что ж, если госпоже Абрамовой по сценарию полагается жить в такой роскоши, то мне определенно нравится эта роль! Несколько минут я пребывала в блаженном забытьи, глубоко затягиваясь едким табачным дымом, а затем медленно выдыхая одно сизое колечко за другим. Но потом мои мысли приняли иной, тревожный оборот: ведь к госпоже Абрамовой прилагается псевдомуж!

Я открыла глаза и уперлась взглядом в Кронштадтского. Мой «супруг» разбирал свою дорожную сумку: вытаскивал из ее глубокого нутра тщательно наглаженные брюки, цеплял их на крючки и вешал в платяной шкаф. Не то чтобы меня смущал факт предстоящего сожительства с малознакомым мужчиной – нет, я вовсе не ханжа! Но кое-какие моменты, связанные с Кронштадтским, меня все-таки напрягали.

Я раздавила в пепельнице недокуренную сигарету, решительно поднялась с места и подошла вплотную к нему. Он даже не глянул в мою сторону, когда я остановилась за его спиной, – так и продолжил цеплять свои брюки и рубашки на вешалки и что-то напевать под нос. Мой подельник явно пребывал в отличном расположении духа!

– Ты сказал, что Полонский предпочитает садиться за карточный стол только с избранными, – начала я разговор издалека.

– Есть такой момент, – кивнул он, продолжая одну за другой доставать из дорожной сумки рубашки и тщательно развешивать их в шкафу.

Меня бесила его манера общения. Если не он начал разговор или тема беседы ему неинтересна, то он даже головы не повернет, чтобы выразить хотя бы минимальное уважение к собеседнику.

– По казино и прочим злачным местам Полонский не шляется, – продолжила я.

– Верно, – все так же не оборачиваясь, кивнул Кронштадтский.

– Частный клуб, хозяина которого он хорошо знает, или квартира надежного человека – вот и все варианты, когда он готов сесть за покерный стол. Так?

– И это так.

– Но тогда как, черт возьми, мы сможем заставить его сыграть с нами? – выкрикнула я наконец тот вопрос, который все это время вертелся у меня в голове.

Кронштадтский наконец-то оторвал взгляд от распахнутого шкафа и уставился на меня пронзительными серыми глазами.

– Очень просто, – спокойно ответил он. – Нужно вызвать у него интерес.

– И как это сделать?

Он невозмутимо достал из шкафа новую вешалку и начал надевать на нее кипенно-белую рубашку.

– А вот это уже твоя забота.

– То есть? – ахнула я.

На этот раз мой собеседник отложил в сторону очередную шмотку (я успела заметить на ней лейбл «Армани») и обернулся.

– Ну меня же ты как-то умудрилась зацепить, – ухмыльнулся он. – Выследила, заработала репутацию чертовски везучей особы, так что в «Темной стороне» все только о тебе и говорили… Думаю, что охмурить Марка Полонского тебе тоже не составит особого труда.

На практике моя задача заключалась в следующем. Ровно без двадцати двенадцать мне предстояло спуститься в гостиничный холл, занять место в одном из мягких кресел в зоне отдыха, откуда открывался прекрасный вид на ресепшен, заказать чашечку кофе и неспешно изучать прессу. Учитывая мой достаточно замкнутый характер, патологическую боязнь делать первый шаг в знакомстве с мужчинами и тошноту при мысли о том, что придется кому-то строить глазки, флиртовать и заводить интрижки, задача оказалась не из простых. Гламурное чтиво мало волновало мое воображение, и хотя взгляд исправно бегал от строчки к строчке, а пальцы аккуратно перелистывали страницы глянцевого издания, на самом деле все мое внимание было приковано к входной двери. Всякий раз, когда на ней звякал колокольчик, я машинально бросала взгляд поверх журнальных страниц – не Марк ли это Полонский прибыл собственной персоной?