Текст книги "Полеты над пропастью"

Я вышла из гостиницы и набрала Косторамова.

– Алло, Игорь Анатольевич? – спросила я.

– Да, это я, – отозвался густой бас.

– Вас беспокоит частный детектив Татьяна Александровна Иванова. Я расследую убийство журналиста Прикладниковского, которое произошло в гостинице «Верена». Мне необходимо с вами встретиться, Игорь Анатольевич. Кроме того, у меня находится одна вещь, которая принадлежит вам.

Косторамов минуту молчал. Потом он отозвался:

– Да, хорошо.

– Где вам удобнее будет встретиться? – спросила я.

– Давайте у администрации Ноябрьского района, – предложил он.

– Ладно, как я вас узнаю?

– Подходите к парковке, я буду у машины номер… – чиновник назвал цифры.

– Я поняла вас. Через пятнадцать минут вас устроит? – спросила я.

– Да, вполне.

– Значит, до встречи.

Я отключилась. Администрация Ноябрьского района города Тарасова находилась совсем недалеко от «Верены». Наверное, и номер для свиданий Косторамов здесь снимал именно поэтому.

На парковке у администрации около серебристой «Тойоты» с означенными номерами стоял высокий атлетического телосложения мужчина в сером костюме и солнцезащитных очках. От него исходил тот самый парфюм «Эгоист».

– Вы Игорь Анатольевич? – на всякий случай спросила я.

– Да, а вы Татьяна Александровна? – осведомился он, видимо, с той же целью.

– Да, это я.

– Давайте поговорим в машине, – предложил Косторамов и открыл дверцу.

– Можно посмотреть вашу лицензию? – спросил Косторамов, когда я села рядом с ним.

– Пожалуйста. – Я протянула ему ее. – Кроме того, вот договор, подписанный матерью убитого Прикладниковского.

– Возьмите, – протянул он мне бумаги. – Так о чем вы хотите поговорить?

– Прежде всего я хочу возвратить вам вашу вещь. – Я протянула Косторамову зажигалку. – Скажите, Игорь Анатольевич, вы были в номере в день убийства один?

Косторамов повертел в руках зажигалку.

– Нет, не один. Полагаю, Татьяна Александровна, вам ведь это уже известно? – спросил он.

– В общих чертах, да. Меня ни в коей мере не интересует ваша личная жизнь, да и жизнь вашего спутника тоже. Однако мне необходимо задать вам некоторые вопросы, касающиеся расследования.

– Спрашивайте.

– Скажите, с какого и до какого времени вы находились в тот день в гостинице? – задала я вопрос.

– Примерно с восьми часов вечера и до восьми утра, – прозвучал ответ.

– Вы пришли вместе с молодым человеком? Кстати, как его зовут?

– Его зовут Владимир Броненосцев. А пришел я в «Верену» один.

– Владимир уже был там или он подошел позже?

– Нет, он уже дожидался меня в номере.

– И его пропустили? – удивилась я.

– Была договоренность с администратором, – чуть помолчав, ответил Косторамов.

– Хорошо. Все это время вы вместе находились в номере или кто-то из вас выходил? – спросила я.

– Нет, мы никуда не выходили.

– А к вам кто-нибудь приходил?

– Нет.

«Значит, Константин, которого видел Белоцерковский входящим в номер, забронированный Косторамовым, входил до его прихода. Там в то время был только Владимир».

– Игорь Анатольевич, а после убийства журналиста вы встречались с Владимиром? – спросила я.

– Нет, с тех пор мы с ним не виделись. – Косторамов отрицательно покачал головой.

– Но, может быть, созванивались? – продолжала уточнять я.

– Я позвонил ему один раз, но номер был вне зоны доступа.

– А Владимир вам звонил? – спросила я.

– Нет, от него звонков не поступало.

– А где работает Броненосцев? Или он учится?

– Ни то и ни другое. Кажется, он работал где-то… дай бог память… то ли в пиццерии, то ли в шашлычной, или еще где-то… Нет, не могу сказать ничего определенного. Я, правда, пристроил его консультантом в магазин мужской одежды «Сибарит», но вроде он там долго не продержался, как-то так.

– Дайте мне номер телефона Броненосцева, – попросила я.

Косторамов назвал цифры.

– Хорошо, вот вам моя визитка, Игорь Анатольевич. Если вы встретите Владимира или узнаете о нем что-нибудь, то сообщите мне, пожалуйста.

– Хорошо, – пообещал он и ушел.

Я проводила его взглядом и задумалась. А мог ли Владимир Броненосцев убить Александра Прикладниковского? Владимир ведь находился в номере не один, а с Косторамовым. Перед приходом Косторамова у Владимира был Прикладниковский. Что-то между ними произошло такое, что Броненосцеву необходимо было избавиться от журналиста. И вот Владимир, дождавшись, когда Косторамов был чем-то занят – был в туалете, например, – надевает куртку с капюшоном, отправляется в номер Прикладниковского и убивает его. Да, но для этого у Броненосцева должна быть с собой заточка. А зачем она ему нужна? Он же не знал, что встретит в гостинице журналиста. Или знал? Может быть, Владимир сам ждал нападения и носил заточку для самообороны? Да, что-то эта версия довольно хлипкая.

После разговора с Косторамовым я заехала в супермаркет, прикупить продукты. Сложив упаковки в корзину, я подошла к кассе. Народу было сравнительно немного. Передо мной стояли две женщины лет пятидесяти на вид. Одна из них, в кокетливой шляпке с бантом, оплатила свои покупки и уже отошла в сторону. Но не успела кассир начать пробивать товар второй даме, как вернулась женщина в шляпке.

– Девушка, вы почему пробили мне яблоки как «красные», а не как «сезонные»? – на повышенных тонах начала она.

– Потому что они и есть «красные», – ответила кассир.

– Ничего подобного! Они лежали в ящике с ценником «сезонные»! – эмоционально настаивала на своем женщина.

– Тамар! – крикнула кассир. – Иди сюда!

Тамара пришла через несколько минут.

– Что случилось? – спросила она.

– Да вот, говорит, – кассир кивнула на покупательницу, – что яблоки «сезонные». Они ведь «красные»?

– Конечно, «сезонные», – подала реплику женщина в шляпке, – стану я покупать «красные». Если они в два раза дороже «сезонных»! На вид-то они выглядят одинаково!

– У «красных» должны быть желтые точечки. – Тамара взяла в руки одно яблоко и осмотрела его со всех сторон.

– Вы что же, собираетесь его под микроскопом рассматривать? Мы так тут будем до вечера стоять! – возмутился какой-то мужчина из очереди.

– Лариса! – Тамара позвала еще одного консультанта. – Иди сюда!

– Ну вот, теперь они устроят консилиум! – подал голос мужчина.

– У них всегда так, – в разговор вступил еще один покупатель, – ценники всегда перепутаны, просрочка опять же.

Наконец вопрос с ценой яблок был разрешен в пользу «сезонных», и довольная женщина ушла. Я тоже оплатила свои покупки, вышла из супермаркета и пошла домой.

Около входных дверей меня встретила моя соседка Ирина Васильевна, очень деловая и эксцентричная дама средних лет.

– Татьяна, тут такое дело, такое дело! – возбужденно затараторила она. – Ты представляешь, наш дом хочет отжать управляющая компания! Такой ужас, просто кошмар! Это же самое настоящее рейдерство! Ничего себе, столько лет дом находился в статусе жилищно-строительного кооператива, и вот на тебе: наезжает какая-то управляшка! А все потому, что некоторым нашим жильцам не нравится председатель кооператива! Вот они и мутят! Особенно из шестьдесят четвертой квартиры, уродка недоделанная! А этой «укашке» наш раздор только на руку! Я-то уже загуглила, и что ты думаешь? У этой управляющей компании и ИНН фальшивый, и электронного адреса нет, и сайта собственного тоже нет! Есть только почти два миллиона долга, и учредители меняются, как носовые платки во время насморка! Ты, Татьяна, смотри, не подписывай никаких документов! Будем разбираться! Ну, я побежала, предупрежу других!

Я вошла в квартиру, выгрузила продукты и быстро соорудила легкий ужин из творога с зеленью укропа и адыгейским сыром.

Потом набрала Владимира Броненосцева. Механический голос ответил, что абонент недоступен или отключен телефон.

Я пошла в ванную и приняла душ.

Я уже совсем собралась спать, но в это время позвонили в дверь.

Я подошла и посмотрела в «глазок».

– Татьяна, это я.

В тамбуре стояла соседка Ирина Васильевна.

– Татьяна, слушай последние новости. Значит, так. Оказывается, об управляющей компании речь уже не идет! Представляешь? Наши смутьяны моментально «переобулись», прямо в воздухе! «Что вы, что вы, Ирина Васильевна, вы ошибаетесь, никто и не рассматривал всерьез управляющую компанию». Прямо открещиваются, как черт от ладана. Типа «я не я, и лошадь не моя». У меня внутри прямо все кипит! Такие наглые и подлые хабалки!

У Ирины Васильевны прямо страсть навешивать ярлыки на всех и вся.

– Ну, вот видите, как все благополучно завершилось, – зевая, сказала я.

– Ладно, пойду своим бабам расскажу.

– Идите. Спокойной ночи, – пожелала я.

– И тебе приятных снов.

* * *

Утром я проснулась, немного полежала, а потом выполнила ряд упражнений для поддержания физической формы и отправилась в ванную.

Сначала я планировала принять ванну с моей любимой пеной, но поскольку я занялась расследованием, то времени на то, чтобы разлеживаться и нежиться, не было. Поэтому я решила отложить ванну с пеной на потом и в темпе приняла контрастный душ.

После водных процедур я энергично растерлась жестким махровым полотенцем и отправилась на кухню. Там я приготовила себе омлет с ветчиной и сварила кофе.

С пачкой сигарет и чашечкой кофе я вышла на балкон.

Сегодня я решила поехать в Первомайск. В самом деле, съехавших постояльцев гостиницы лично мне опрашивать было незачем. На мой взгляд, вряд ли музыкант из Калифорнии или нижегородский юрист нанесли Прикладниковскому смертельный удар заточкой. Тем более Белоцерковский утверждал, что визитер, которого он видел выходящим из номера журналиста, в гостинице не проживал. Гораздо больший интерес представлял для меня сейчас любовник чиновника из ноябрьской администрации Владимир Броненосцев.

Я вновь позвонила Броненосцеву. Он по-прежнему был недоступен.

Ладно, у меня есть дела в Первомайске.

Я причесалась, нанесла дневной макияж, надела джинсы и пуловер и, взяв сумку, спустилась в подъезд. Заведя машину, я настроила навигатор и отправилась в Первомайск.

Офис газеты «Первомайские вести» располагался практически в самом центре районного города.

Я припарковалась и поднялась по ступенькам, которые вели в шестиэтажный коммерческий центр. Миновав «вертушку», я прошла по коридору, следуя указателям-стрелкам, нарисованным на листках бумаги и прикрепленным к стенам, и вскоре оказалась перед дверью с табличкой «Главный редактор Аркадий Владимирович Солодовников».

Постучав и услышав приглашение «войдите», произнесенное глуховатым баритоном, я открыла дверь.

Помещение, которое занимала редакция районной газеты, было довольно просторным. Прямо напротив входной двери находился письменный стол. За компьютером, стоявшим на нем, сидел худощавый мужчина лет пятидесяти в больших очках. Его довольно длинные седые волосы были схвачены резинкой. Справа сбоку стоял еще один стол, за ним на компьютере работала молодая девушка с русыми волосами, рассыпанными по плечам. Поодаль был еще один стол с компьютером, но в данный момент он пустовал.

– Здравствуйте, – сказала я.

– День добрый, – отозвался мужчина.

– Здравствуйте, – отозвалась девушка.

– Мне нужен Аркадий Владимирович Солодовников, – сказала я.

– Он перед вами, – сказал мужчина и спросил: – Чем могу быть полезен?

– Меня зовут Татьяна Александровна Иванова. Я частный детектив, приехала из Тарасова. Я расследую убийство вашего сотрудника, журналиста Константина Евгеньевича Прикладниковского. Вот моя лицензия.

– Присаживайтесь, – сказал Солодовников и пододвинул мне стул.

– Благодарю. – Я села на стул. – Аркадий Владимирович, вы, конечно же, в курсе того, что Прикладниковский был убит в Тарасове несколько дней назад.

– Увы, это прискорбное событие, к сожалению, имеет место быть, – несколько витиевато отозвался главный редактор.

Впрочем, возможно, литераторам свойственно так изъясняться.

– Я, Аркадий Владимирович, сейчас занимаюсь выяснением обстоятельств гибели Прикладниковского, поэтому у меня к вам будет ряд вопросов.

– Отвечу на все ваши вопросы, Татьяна Александровна, – с готовностью отозвался Солодовников.

– Скажите, Константин Евгеньевич отправился в Тарасов в служебную командировку? По делам редакции? – спросила я.

– Никак нет, Татьяна Александровна, – покачал головой главный редактор. – Константин попросил отгул на один день и поехал в Тарасов по своим личным делам.

– Вот как? То есть, иными словами, вы Прикладниковского в Тарасов не отправляли и не знаете, с какой целью он туда поехал.

– Совершенно верно, – подтвердил Солодовников.

– Но хотя бы какие-то догадки у вас имеются на этот счет? – спросила я.

– Увы, совершенно никаких нет. Видите ли, Костя был человеком достаточно скрытным. Он четко разделял дела редакторские, журналистские и свои собственные, – пояснил редактор.

– А что, они никак не пересекались? – спросила я.

– Понимаете, Константин выполнял свои должностные обязанности добросовестно, ничего не могу сказать. Он писал статьи по намеченному плану, вел целую колонку, освещал главные события города. Но в свободное время он занимался своими проектами.

– А вам известно, что это были за проекты? – спросила я.

– Только в общих чертах.

– Аркадий Владимирович, можно, я уже пойду? – вдруг подала голос девушка.

– Идите, Наденька, идите, – разрешил Солодовников. – Вы ведь маму хотели посмотреть?

– Да, Аркадий Владимирович.

Девушка взяла сумку и вышла.

– У Наденьки мама после инсульта, – объяснил Солодовников, – вот она и курсирует туда-сюда, благо что живет почти рядом. Так, на чем мы с вами остановились?

– Мы остановились на том, что у Прикладниковского были свои собственные проекты, которыми он занимался в свободное от редакционной работы время, – напомнила я.

– Да, да, совершенно верно. Видите ли, Костя был увлечен идеей борьбы со злом во всех его проявлениях. Ну, может быть, это звучит слишком обобщенно, но в целом его проекты можно обозначить именно так.

– Значит ли это, что Прикладниковского убили, потому что он в борьбе со злом перешел кому-то дорогу? – спросила я.

– Вы знаете, Татьяна Александровна, не могу однозначно ответить на ваш вопрос, – Солодовников развел руками. – Вполне возможно, вполне.

– А как вы считаете, речь идет о каком-то конкретном человеке?

– Нет, не думаю. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно. Вы поймите, Татьяна Александровна, у нас официальное издание, лояльное местной власти. Вы ведь именно это имели в виду, задавая вопрос?

– Да, я хотела узнать, было ли что-то, с чем Прикладниковский, как человек непримиримый ко всякого рода несправедливости, мог выйти на печатные страницы, – пояснила я.

– Такого рода несправедливости в нашей жизни в целом и жизни нашего Первомайска хоть пруд пруди! Да что я вам рассказываю, Татьяна Александровна, разве в Тарасове все гладко да сладко? Нет, разумеется. Да и во всей стране примерно то же самое. Разбитые, никуда не годные дороги еще со времен царя Гороха, коррупция, беспредел чиновников, – принялся перечислять редактор «Первомайских вестей».

– Вот, кстати, о последнем. Пожалуйста, поподробнее, – попросила я.

– Вы имеете в виду нашего главу администрации Первомайска, Анатолия Георгиевича Простовойтова? – уточнил Солодовников.

– А разве в борьбе с местной несправедливостью Прикладниковский не разражался обличительными статьями в адрес Простовойтова? Я полагаю, что Анатолий Георгиевич вполне мог применить административный ресурс и…

– Нет, Татьяна Александровна, – Солодовников покачал головой, – я еще раз повторяю: наша газета не выходит за рамки политкорректности. И лично я не давал Константину задания готовить материал, вскрывающий неблаговидные, так скажем, дела, которые происходят в Первомайске. Была у нас одна оппозиционная газета, называлась «Вариант». Вот там постоянно публиковались статьи-памфлеты о воровстве, «распиле» средств и так далее. А Константин, еще раз повторю, освещал жизнь города, причем нетенденциозно. Кто-то приехал с визитом, какое-то событие произошло, какая-то памятная дата – вот круг тем. Да вот сами убедитесь, я вам сейчас покажу наши газеты.

Солодовников встал из-за стола, подошел к стеллажам и взял с одной из полок стопку газет.

– Вот, ознакомьтесь на досуге.

– Спасибо, Аркадий Владимирович, вот мой сотовый. – Я положила визитку на стол. – Если у вас появятся какие-то новые факты, позвоните мне, – сказала я, вставая и направляясь к двери.

– Непременно, Татьяна Александровна, – пообещал Солодовников. – И удачи вам.

«Собственно, сейчас только ленивый и не ворует, – подумала я, направляясь к своей машине. – Вряд ли Прикладниковский был настолько наивен, что рассчитывал своими материалами, если он работал над этим, конечно, добиться снятия с поста Простовойтова. Вот в Тарасове зимой был целый митинг за отставку губернатора, поскольку город был просто завален снегом, и транспортное, да и пешеходное движение практически парализовало. И что? Губера нашего сняли? Ага, сейчас. Однако Прикладниковский мог хранить «острые» материалы у себя дома и никого не ставить об этом в известность до поры до времени. Возможно, он рассчитывал собрать материал со всеми доказательствами и только потом обнародовать. Поэтому сейчас мне надо отправиться к нему домой».

Я вынула из сумки телефон и набрала Екатерину Григорьевну Прикладниковскую.

– Алло, Екатерина Григорьевна?

– Да, это я, – ответила Прикладниковская.

– Здравствуйте, это Татьяна Александровна Иванова.

– А, Татьяна Александровна! Здравствуйте, я так ждала вашего звонка! Ну, что? Вы уже нашли ее? – В голосе Екатерины Григорьевны скользило нетерпение.

– Кого «ее», Екатерина Григорьевна? – недоуменно переспросила я.

– Как кого? Изольду, разумеется!

– Подождите, Екатерина Григорьевна. Я звоню вам для того, чтобы осмотреть квартиру вашего сына, я сейчас в Первомайске.

– А-а, вот оно что, – разочарованно протянула Прикладниковская.

Интересно, а что она себе думала? Что спустя сутки после нашего разговора я на блюдечке преподнесу ей убийцу ее сына? И это будет ее бывшая невестка?

– Екатерина Григорьевна, так куда мне подъехать? – спросила я.

– Приезжайте на улицу Маршала Рокоссовского, дом пять, квартира пятьдесят пять, второй подъезд. Я подъеду минут через двадцать.

Я села в машину и довольно быстро, минут за десять добралась до десятиэтажного дома, где проживал Константин Прикладниковский.

Десятиэтажка была типовой, крупноблочной и своими семью подъездами занимала почти всю улицу. В обустроенном дворе царили чистота и порядок. То ли сами жильцы не мусорили, то ли дворник попался добросовестный и трудолюбивый, а возможно, и то, и другое одновременно. Под сенью старых разросшихся деревьев стояли лавочки, на которых сидели две женщины пенсионного возраста. Они о чем-то беседовали. В стороне на качелях на детской площадке взмывали до небес две маленькие, по виду еще дошкольницы, девочки, отчаянно при этом визжа.

– А ну-ка прекратили! – С одной из лавочек поднялась пожилая женщина и подошла к девочкам. – Вы чего верещите как оглашенные, а? Пошли домой!

– Ну, баб, ну еще немножко, ну пожалуйста! – Теперь девочки перешли на жалобный тон.

– Нет, идем! – Бабушка была непреклонна. – Живо!

Внучки нехотя повиновались и поплелись за бабушкой. Они подошли ко второму подъезду.

Я поторопилась за ними, чтобы вместе войти в подъезд, ведь Прикладниковская еще не подъехала.

Мы вместе поднялись на шестой этаж и вместе вышли из лифта.

– Простите, вы ведь являетесь соседкой Константина Евгеньевича Прикладниковского? – спросила я женщину.

– Да, верно. Только, к сожалению, я являлась его соседкой, – печально сказала она, – Костю совсем недавно убили.

– Да, я знаю. Я частный детектив Иванова Татьяна Александровна, приехала из Тарасова. Меня попросила расследовать убийство Екатерина Григорьевна.

– Ну, и правильно Катя сделала. А то наша полиция будет сто лет расследовать, а толку-то. – Она махнула рукой. – Меня зовут Клавдия Герасимовна, – представилась женщина и скомандовала внучкам: – А вы чего застыли, как истуканы? А ну марш мыть руки!

Внучки тут же исчезли за входной дверью своей квартиры.

– Какие они у вас послушные, – заметила я.

– Потому что держу в строгости, не даю безобразничать, – объяснила строгая бабушка. – А вы, Татьяна Александровна, уже что-то выяснили по поводу Кости?

– Пока очень немногое, Клавдия Герасимовна, – призналась я. – Пока собираю информацию, анализирую факты, беседую с людьми, которые общались с Константином Евгеньевичем.

– Ах, Костя, Костя, – вздохнула женщина. – Ну кто мог его убить? Кому он перешел дорогу?

– Вот я это и выясняю. Скажите, а вы давно знакомы с Константином? – задала я вопрос соседке Константина.

– Несколько лет, – ответила женщина.

– А насколько хорошо вы его знаете?

– Ну, не могу сказать, что мы с ним плотно общались, все-таки разница в возрасте. Он мне скорей уж во внуки годится, да… Я ведь вот почему никак не могу понять, как такое могло с Костей произойти.

– Да, почему же? Почему вы так думаете?

– Он ведь парень такой обстоятельный, серьезный, уравновешенный… был, – начала объяснять Клавдия Герасимовна. – Опять же семейный человек, дочка у него, Ариша, постарше моих внучек будет. Правда, с женой ему не повезло, но тут уж кому как на роду написано. Ну, что я еще могу сказать? Костя был очень воспитанным молодым человеком, всегда поздоровается при встрече, поможет сумки донести, поинтересуется, как дела, как жизнь. Он ведь журналистом работал в нашей газете. Ну, что еще? Хотя он и очень занятой был, но дочке всегда уделял внимание. Было видно, что он очень ее любит… любил. – Женщина смахнула слезу.

– А кто-нибудь к нему приходил домой? – спросила я.

– Ну, наверное, приходил, как же без этого? Но чтобы какие-то там шумные компании, нет, такого не было. Скорее можно сказать, что Костя с дочкой жили тихо, обособленно. Ариша девочка воспитанная, несмотря на сложную обстановку в семье.

– Вы имеете в виду болезнь ее матери? – уточнила я.

– Да. Я, правда, знаю об этом только в самых общих чертах. Не вдавалась в подробности, сами понимаете, тема очень тяжелая.

– Скажите, а бывшая жена Константина здесь появлялась? – задала я следующий вопрос. – Ведь он с дочкой въехал сюда после развода.

– Нет, никогда ни одной женщины я здесь не видела, – уверенно сказала Клавдия Герасимовна.

Наш разговор с соседкой Прикладниковского стал складываться из общих фраз. Я решила прервать общение, тем более что вот-вот должна была появиться Екатерина Григорьевна.

– Ну что же. Спасибо вам, Клавдия Герасимовна, – сказала я.

– Бабуль, ты скоро там? – раздался голос одной из внучек.

– Уже иду! – крикнула женщина. – До свидания и удачи вам!

– Спасибо, до свидания, – ответила я.

Минут через пять подошла Прикладниковская. Мы еще раз поздоровались, мать Константина открыла входную дверь, и мы вошли в квартиру.

– Скажите, Екатерина Григорьевна, у Константина был автомобиль? – спросила я.

– Да, серая «Хонда».

– А вы не помните, он на ней отправился в Тарасов?

– Мм-м… Вы знаете, не могу сказать ничего определенного. Наверное, он мог поехать на машине.

«Но ведь машину Прикладниковского у гостиницы «Верена» никто не видел, – подумала я. – Да там и нет парковки, насколько мне известно. Может быть, Прикладниковский оставил автомобиль на автобусной стоянке, когда приехал в Тарасов? Надо будет позвонить Кирьянову, пусть проверит. Вдруг в «Хонде» окажется что-то интересное, что прольет свет на причину поездки Константина в Тарасов».

– А вы когда видели сына: непосредственно перед его отъездом или раньше? – стала спрашивать я дальше.

– Раньше. В день отъезда Костя мне просто позвонил. И попрощался… как оказалось, навсегда… – Ее голос задрожал.

Я промолчала, потому что считала, что постоянное выражение соболезнования нисколько не смягчает, а лишь усиливает остроту горя.

Из узкого, но довольно длинного коридора, мы прошли в просторную комнату.

– Это комната Кости, – сказала Прикладниковская.

Я окинула взглядом обстановку. Было заметно, что ремонт здесь был сделан пару лет назад. Обои, шторы и тюль были подобраны в тон, пол покрыт ламинатом, натяжной потолок, на удивление, был не традиционного белого цвета, а приятного нежно-розового. Из мебели в комнате Константина находились кушетка, застеленная шерстяным клетчатым пледом, компьютерный стол с креслом и стеллажи с книгами вдоль одной из стен. Все остальное пространство было свободным.

– Костя любил, чтобы было просторно, – объяснила Прикладниковская, уловив мой взгляд.

Я подошла к столу и села за компьютер.

– Мне необходимо ознакомиться с материалами, которыми занимался ваш сын, – сказала я.

– Конечно, делайте, что считаете нужным, – отреагировала женщина.

Легко сказать «ознакомиться с материалами», они ведь находились в компьютере, который наверняка был запаролен.

Я подумала, какое слово может быть ключевым. Навскидку набрала «Ариша». Ура! Подошло!

На рабочем столе было много папок. Вникать во все сейчас у меня не было никакой возможности.

Я вынула из сумочки флешку и начала перебрасывать на нее файлы.

– Екатерина Григорьевна, а раньше Константин ездил в Тарасов? – спросила я.

– Думаю, да, ездил.

– Но вы в этом не уверены?

– Ну, видите ли, Татьяна Александровна, Костя был уже в том возрасте, когда родителям не докладывают о своих перемещениях. К тому же сын очень щепетильно относился ко всем моим расспросам. Он считал, что я ограничиваю его свободу. Поэтому еще во времени его учебы в университете я старалась не затрагивать эту тему. Обычно он мне звонил и сообщал, куда и насколько собирается уезжать.

– А этот раз как было? – спросила я.

– Костя позвонил и сказал, что поедет на пару дней в Тарасов, чтобы повидаться кое с кем.

– Но точно он не назвал этого человека или этих людей? – начала уточнять я.

– Нет, не назвал. А я не стала устраивать допрос с пристрастием, помня, как он реагирует на подобные вещи.

– Поэтому вы и не стали спрашивать, где именно он остановится в Тарасове, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я.

– Да, я не стала заострять на этом внимание. Мне гораздо важнее было завершить наш разговор на позитивной ноте, чем потом выслушивать его раздраженные тирады о том, что я контролирую его. Да и что бы мне дало знание места, где он остановится?

– Да, действительно, – согласилась я с ней.

В принципе убийство могло произойти где угодно. Просто оно случилось в частной гостинице «Верена».

– Скажите, Екатерина Григорьевна, а друзья у вашего сына были? – задала я следующий вопрос.

– В школе он дружил с двумя-тремя мальчиками. В университете, должно быть, тоже были, – ответила Прикладниковская.

– А из школьных друзей Константина с кем бы я могла сейчас поговорить?

– Практически только с одним, с Владиславом Шерстобитовым.

– А с остальными разве нет? – удивилась я. – Вы ведь сказали, что их было несколько.

– Да, но их в Первомайске в данный момент нет. Алексей Куранов выбрал военную службу, я даже и не знаю, где он служит сейчас. А Матвей Жничков работает вахтовиком на Севере. Единственный, кто остался здесь и с кем Костя поддерживал дружбу, это Владик.

– Хорошо, дайте мне его телефон, – попросила я.

– Сейчас. – Прикладниковская достала свой сотовый.

Пролистав его, она назвала мне цифры.

Вдруг у меня возникла идея.

– Екатерина Григорьевна, а вы можете дать нам возможность пообщаться с Владиславом здесь?

– Конечно, я могу его пригласить. Тем более он живет через пару кварталов.

– Пригласите, – попросила я.

Мать Константина набрала номер, и на том конце провода ответили.

– Владик, это я, Екатерина Григорьевна, да… Слушай, ты сейчас свободен? Тогда приходи в дом к Косте… да… на Рокоссовского… Здесь сейчас находится частный детектив, который ведет расследование. Она хочет с тобой поговорить… да… ждем.

– Сейчас он придет, Татьяна Александровна, – сказала Прикладниковская, отключив связь.

– А чем он занимается? – спросила я.

– Владик – очень востребованный плиточник, он специально ездил за границу учиться, и теперь ни один ремонт в Первомайске практически не обходится без его услуг. Кроме того, он не только выкладывает плиткой стены и полы, но и может сделать ремонт от начала до конца, «под ключ», что называется. Владика даже вызывают на ремонты в Тарасов. И еще…

Пока Прикладниковская расписывала знания, умения и навыки Владислава, пришел он сам. Это был высокий, рослый мужчина в рабочей спецовке и джинсовом комбинезоне.

– Здравствуй, Владик, еще раз, – сказала Прикладниковская, – ты, наверное, сейчас на объекте был?

– Да. Заказ один выполняю. Но сейчас у меня перерыв.

– Я вас долго не задержу, – вступила в разговор. – Меня зовут Татьяна Александровна, и я занимаюсь расследованием убийства вашего друга.

– Я вас покину, – сказала Прикладниковская. – Владик, ты потом просто захлопни дверь.

– Хорошо, тетя Катя.

– Так о чем вы хотите со мной поговорить? – спросил Владислав, когда Прикладниковская ушла.

– Скажите, Владислав, когда вы в последний раз виделись с Константином?

– За пару дней до его отъезда в Тарасов, – ответил друг Константина.

– А он сказал вам, что собирается уезжать? – спросила я.

– Нет, не говорил. Я об этом, ну, о его поездке, узнал только тогда, когда это все… случилось.

– Как вы считаете, Владислав, по какой причине могли убить вашего друга? – задала я еще один вопрос.

Владислав покачал головой.

– Черт ее знает, – вздохнул он. – Хотя…

– Ну? Что такое? Говорите.

– Да знаете… я вот все это время думал… а вдруг я явился причиной? Ну, не прямо, конечно, а косвенно.

– Поясните свою мысль, – попросила я, – я не понимаю.

– Ну, видите ли, возможно, Костик поддался на мою агитацию, что нужно активнее вскрывать недостатки нашего руководства.

– Это вы имеете в виду Простовойтова?

– Ну да, его в основном, – подтвердил Владислав. – Он же руководит городом. А Костя, как правило, занимался, на мой взгляд, более частными вещами. Ну, там помочь кому-то получить то, что полагается по закону, а то ведь чинуши тормозят, как всегда. Я понимаю, что это тоже очень много значит, но… вот вы знаете, когда я учился в Германии у местных плиточников, я поразился, насколько там все законопослушные и как рационально тратятся средства. У нас же только пускают пыль в глаза, наводят внешний лоск, а настоящие проблемы годами не решаются: дороги, коммуникации, жилье. Вот я Косте все время об этом говорил и… возможно, он все-таки решился написать обличительную статью, и вот…

– Но ведь наверняка вы об этом не знаете? О том, что Константин работал над такого рода статьей.

– Нет, не знаю, – ответил он.

– То есть, я имею в виду, Константин вам не объявлял, что вот он планирует написать о творящихся нарушениях в городской администрации? – внесла я уточнение.

– Да нет, такого разговора у нас с ним не было.