Текст книги "Отражение не меня. Сердце Оххарона"

Арви сделал ей подсечку, и они оба упали на траву. Камилла рассмеялась. Тисса яростно прищурилась и, натянув тетиву, спустила еще одну стрелу. К счастью, по мишени.

– Он просто ее обучает, – негромко сказала я. – Мне кажется, ты зря злишься…

– Вижу я, как он ее обучает! – Еще одна стрела с силой вонзилась в деревянный круг. – Убила бы! Обоих!

Она засопела, спустила сразу три стрелы и резко опустила арбалет.

– Ладно, – повернулась ко мне Тисса, сверкнув глазами. – Можешь не стесняться и назвать меня дурой! Я знаю, что не имею права ревновать. Арви ничего мне не обещал. У нас даже ничего не было. Ну, почти…

Она вдруг залилась краской, а я открыла изумленно рот. Вот уж не думала, что наша суровая охотница умеет краснеть! Уточнять, что это было за «почти», не стала, постеснялась. Захочет – сама расскажет.

– У нас война на носу, а я о парне думаю, – грустно сказала Тисса. – Мама меня за это по щекам бы отхлестала! И заставила на муравейнике сутки пролежать!

– О, сурово у вас, – впечатлилась я.

– Это еще ерунда, – отмахнулась Тисса. – Хотя после этих жалящих мелких насекомых такой распухшей и красной становишься, что уже совсем не до любви!

– Кажется, мне бы тоже не помешал муравейник, – пробормотала я. – Нигде не видела поблизости?

Тисса хмыкнула, окинув меня внимательным взглядом.

– То-то я смотрю, у тебя отметины такие… Говорящие. Явно не от тренировок. Такие только мужской рот оставляет. Жадный и ненасытный.

Теперь краской залилась я, да так, что даже уши загорелись. Тисса снова хмыкнула.

– Да не смущайся так, я же говорю, у нас с этим делом проще как-то… нравится парень – хватаешь и в угол тащишь. Темный и безлюдный. – Она кинула на Арви хмурый взгляд. – Главное, не влюбляться в него. Вот любовь все удовольствие портит, это я тебе точно говорю!

– Ну да. Портит, – подтвердила я. – Даже странно, что ты с таким отношением в Хандраш невинной приехала.

– А я настоящего мужчину ждала, – помрачнела Тисса. – Дождалась вот… – Она пнула ногой ком земли и тряхнула головой. Посмотрела с любопытством. – Это наш красноволосый магистр так над тобой постарался? – совершенно обыденным тоном поинтересовалась Тисса. Я, кажется, снова вспыхнула, как маяк. Но бойкую охотницу это совсем не смутило! – А что, он к тебе неравнодушен, отсюда видно!

Я слегка испуганно обернулась, ожидая где-то за спиной увидеть Райдена. Но на поле его не было, лишь толпа орущих, бегающих, прыгающих и дерущихся учеников.

– С чего ты это взяла? – буркнула я.

– Да ладно, что, я не вижу, как он тебя смотрит? – пожала плечами Тисса. – Разве что не облизывается. И понимаю, почему ты не устояла, магистр мимо проходит, а у меня внутри все обрывается. И в животе такое… томление… А я ведь Арви… того. И вообще, мы, охотники, к инкубам мало восприимчивые. Какое-то расовое несоответствие, точно не знаю.

– К кому? – ошалело переспросила я. Тисса пощелкала пальцами перед моим носом.

– Лея, ты меня слушала? Я ведь тебе намекала! Наш магистр – инкуб, тот, кто способен влиять на женщин так, что они… ну, можно сказать, влюбляются. По уши. Ну и в темном углу с таким хорошо так, что потом другие кажутся пресными и простыми, словно древесный гриб. Вот мне моя прабабка рассказывала… – оживилась Тисса и склонилась к моему уху, – я от нее про этих красноволосых и узнала. Так вот, был у нее один такой. Мимо нашей деревушки проезжал да задержался на несколько дней. Ну, бабка его и приютила… А он… поблагодарил. Да как! Не представляешь, что он с ней делал! Вернее – ей…

– Тииисса! – взвыла я. – Я не хочу знать, что делал какой-то там инкуб с твоей прабабкой! Фу, у меня аппетит испортился!

– Так она тогда была молодой и красивой! – обиделась Тисса. – Я статью в нее пошла! И, кстати, очень интересное он с ней делал! Такое… очень даже любопытное и завлекательное! Я вот не против, чтобы мне тоже кто-нибудь… так сделал!

Она вновь посмотрела в сторону Арви и нахмурилась.

– Ничего такого магистр со мной не делал, – мрачно бросила я, не желая вникать в личную жизнь родственницы Тиссы. – И ты ошибаешься насчет него. Никакого интереса он ко мне не испытывает, просто надеется вернуть Искру.

– Ну да, – фыркнула Тисса.

– Да!

– Может, тебе просто хочется так думать?

– Нет!

– Со стороны виднее!

– Тогда мне виднее, что Арви скоро станет косоглазым от того, что постоянно в нашу сторону косится! – разозлилась я.

– Правда? – обрадовалась Тисса. – Ничего, косоглазый – это мелочи. Главное, чтобы все остальное работало!

Я схватилась за голову.

– Руки с ногами, – захохотала охотница. – А с остальным у него и так порядок!

Я уже хотела уйти, пока неисправимая Тисс не начала меня вновь посвящать в интимную жизнь своей прабабки или свою собственную, но кареглазая сама сменила тему.

– Слушай, Лея, а что это с нашей Ельгой творится?

– А что?

– Да странная она какая-то, – прищурилась подруга, высматривая на поле фигурку Ельги. Я тоже обернулась. Та стояла с края и улыбалась. А потом ее губы шевельнулись, словно она что-то сказала. И снова.

– Тебе не кажется, что она болтает сама с собой? – осведомилась Тис.

– Кажется. – Возле Ельги никого не было даже близко.

– Вот-вот. И мне так кажется. Кстати, уже не первый раз. Как считаешь, может, наша зазнайка умом тронулась? Ну, на почве того, что никто замуж не берет?

Я фыркнула, не сдержавшись.

– Не знаю. В этом Хандраш мы все скоро с ума сойдем. Ой, мне бежать надо! – воскликнула я и решительно двинулась с поля. Тисса перевела взгляд на появившегося магистра Райдена и понимающе хмыкнула.

– Давай, давай, беги. Мужики страсть как догонять любят! Ты, главное, не слишком быстро, смотри…

– Тисса! – возмутилась я. – А Арви снова Камиллу уронил, кстати.

Кареглазая злобно зашипела, а я метнулась в сторону, пока Райден меня не заметил. После произошедшего на лестнице общаться с ним как-то не хотелось.

Правда, убежать особо далеко не получилось, меня перехватил магистр, только не Райден, а Зрячий. Он возник передо мной так неожиданно, что я чуть не уткнулась магу в грудь и отскочила.

– Светлой Искры! – выпалила я.

– Ну, я тоже на это надеюсь, – улыбнулся магистр, внимательно рассматривая меня своими удивительно молодыми глазами. – Возможно, вы сможете нам всем в этом помочь, Элея.

– Вы тоже верите, что Искру еще можно возродить? – поняла я и пожала плечами. – Мне не хочется вас разочаровывать, но, кажется, во мне ничего такого, искристого, не осталось. Ни капельки. У меня даже способности крови пропали! Так что мне жаль…

– Не будем торопиться, – мягко ответил Зрячий. Он вообще говорил очень мягко и дружелюбно, спокойно и располагающе, так и хотелось ему довериться, обнять, уткнуться лбом в серую мантию с вышитым глазом и все-все рассказать. Даже то, что я не собиралась рассказывать никому и ни за что. Вот только мне подобные желания не свойственны, а значит, магистр пользуется магией. И осознание этого заставило меня нахмуриться и отойти от него на шаг.

– Так-так, – заинтересовался магистр, – значит, магия на тебя не действует! Любопытно. Очень любопытно!

Он обошел меня по кругу, рассматривая, как забавного и редкого зверька. Я нахмурилась еще больше.

– Знаете, я была бы вам благодарна, если бы вы не осматривали меня, словно экспонат на выставке уродцев! – огрызнулась я, а Зрячий улыбнулся.

– А ты не из робкого десятка, Элея, – он склонил голову, продолжая буравить меня яркими глазами. – Не расклеилась, не мучаешься чувством вины и угрызениями совести…

– Я мучаюсь лишь от того, что нахожусь в разлуке с сестрой! – я ответила ему таким же прямым взглядом. – Не пытайтесь повесить на меня чувство вины, магистр! Я ни в чем не виновата! Это вы должны были за тысячелетия найти способ сохранения Искры без убийств невинных девушек! И не моя вина, что вы его не нашли!

– А что, если этого способа просто нет, Элея?

Маг вздохнул и отвел глаза.

– Не будем спорить, – примирительно сказал он. – Поверь, нам тоже было нелегко принимать такие решения…

– Отправлять на смерть ни в чем не повинных девушек? Да уж, наверняка трудное решение! Не вам же надо было умереть ради Искры! – снова разозлилась я. Глаза магистра стали еще ярче.

– Если бы я мог умереть, чтобы спасти чужие жизни, то сделал бы это, не задумываясь! Если бы это мог Алларис, то он был бы первым! – сказал маг, и я отвернулась, слишком искренними прозвучали его слова. – Но увы, наша жизнь или смерть не способна возродить Искру. Не думай, что послать кого-то на смерть легче, чем умереть самому. Ты ошибаешься, Элея. Это гораздо сложнее – решить чужую судьбу… И надеюсь, тебе не доведется этого испытать, – Зрячий помрачнел, и я вдруг поняла, что маг очень стар. Я даже представить не могла, сколько ему лет.

– Много, – словно услышав мои мысли, подтвердил он. – И нет, я не способен слышать твои мысли, просто у тебя очень выразительное лицо. Ты еще так юна, девочка… Составишь мне компанию? В моем возрасте полезны прогулки на свежем воздухе.

Я медленно кивнула, задумавшись над словами Зрячего. Что, если бы мне пришлось принимать решение и отправлять кого-то на смерть? Выбирать, кому жить, а кому умереть? Я содрогнулась от этой ужасной мысли. Лучше уж действительно – самой…

– Это правда, что вы провидец? – спросила я.

– Иногда у меня получается что-то увидеть, – улыбнулся старик. – К сожалению, лишь увидеть, но не изменить.

– И вы видели, что я – Отражение?

– Нет. Такие видения мне не под силу.

Мы неторопливо шли по мокрой дорожке. Мимо с жужжанием, словно рой ос, пронеслись ахои, устремляясь на тренировочное поле. Это означало, что там перерыв, и во время него эти светящиеся создания наведут порядок и восстановят все, что успели разрушить ученики. А я впервые подумала о том, что станет с ахои без Искры? Ведь эти маленькие крошки тоже живут благодаря силе света!

Я скрипнула зубами. Боги! Ну почему все так сложно?

– О, на самом деле все просто, – кажется, старик вновь прочитал мои мысли! – Законы мироздания очень просты, Лея. Жизнь, развитие, познание себя и окружающих, стремление к своей сути… Но люди слишком все усложнили. – Он грустно улыбнулся. – Вот ты знаешь, какова твоя суть, юное Отражение?

– Я уже не отражение, – мотнула я головой.

– А кто же ты?

– Просто… девушка. – Я слегка растерялась. – Обычная. Как все.

– Все разные, дорогая. Вон твоя подруга Тисса пылает, словно пламя, ее сжигает все сразу: и ревность, и первая любовь, и азарт битвы, и жажда жизни. Удивительно яркая суть. Или вон та, – он кивнул на фигурку Полины. – Настоящий боец с душой целительницы. Природа не наградила ее сильным телом, но сполна отмерила духа и доброты. Или вон та, Ельга. Все мысли о себе, любимой, и она твердо уверена в своей правоте. И даже права. По-своему. Так что все разные. А ты какая?

– А я хочу вернуть сестру! – выпалила я.

– Хочешь, но это ли главное в тебе? Большинство людей так и проживают всю жизнь, не понимая себя, а ведь они приходят в мир лишь за этим знанием… – протянул магистр и повернулся ко мне, взял за руку. – Ты позволишь?

Он посмотрел мне в глаза, не мигая и так пристально, что я успела пересчитать редкие светлые ресницы на его веках. Несколько минут мы так и стояли, глядя друга на друга, а потом маг моргнул и отпустил мою ладонь.

– Вы что-нибудь увидели? – потребовал я.

– Занятно, очень занятно… – пробормотал магистр.

– Что именно?

– Твоя суть находится в плотном коконе, Элея. Но вот что оттуда вылупится – бабочка или нечто ужасное? Это и будет ответ на вопрос, кто ты. Занятно, очень занятно…

Он развернулся и пошел прочь, не прощаясь и не обращая внимания на мой сердитый взгляд.

Глава 9

Магистр Райден и магистр Корвелл Зрячий

Однако стоило магистру Зрячему подойти к Райдену, как вся его напускная медлительность и задумчивость слетели в мгновения ока!

– Что ты увидел? – вскинулся Алларис.

– Это потрясающе, мой друг, – почти весело проговорил Зрячий. – Это просто невообразимо! Ибо я не увидел… ничего! Совсем! Вся суть этой девушки, ее мысли и эманации разума остались мне неведомы! Я лишь догадался, что она жалеет эхои и переживает за своих подруг и сестру. И это все!

– Ты пытался вскрыть ее ментально? – недовольно бросил Райден. – Я же просил!

– Ну конечно пытался, – без капли раскаяния ответил Зрячий. – В конце концов, это просто потрясающе интересное явление!

– Она не явление, она живой человек! – разозлился Райден. – И Лея уже достаточно пострадала от наших действий! К тому же я все еще глава ковена, Корвелл, если ты забыл!

– Не злись, друг мой, – Зрячий примиряюще поднял ладони. – Я лишь попытался просмотреть ее суть, но ничего не вышло. Словно наткнулся на плотную стену! – он слегка устало прикрыл глаза. – Все, что касается сути Элеи – скрыто. Но в одном ты прав, Алларис. На девушке – метка зверя.

Магистр Райден сжал зубы, и зеленые глаза стремительно потемнели.

– Метка односторонняя, но Темный зовет ее. Очень… яростно зовет. И если учесть то, что Элея – ходящяя сквозь миры, а наши реальности все ближе… Боюсь, он сможет выдернуть ее из нашей. Вероятнее всего – во сне, когда сознание перестанет сопротивляться зову зверя.

Райден стоял, сжав зубы и невидящим взглядом уставившись в пространство перед собой.

Корвелл Зрячий помолчал.

– Буду откровенен, мне не нравится то, что я вижу, Алларис, – негромко добавил он. – Мы не знаем, что происходит с этой девушкой. Ее суть скрыта за плотной оболочкой, и тьмы там не меньше, чем света. Ты ведь тоже это видишь, мой друг? Ее волосы белеют, а в глазах дрожит тьма Оххарона. И эта связь со зверем… Возможно, будет лучше…

– Замолчи! – ледяным тоном оборвал Райден. – Не говори того, что заставит меня усомниться в нашей дружбе, Корвелл. Лея ни в чем не виновата, и на территории Хандраш она будет в безопасности. Надеюсь, я смогу ей это обеспечить. Так же, как и всем остальным…

– Ты стал забывать свой долг, Алларис, – мягко сказал старик, прикрывая свои набрякшие, тяжелые веки. – И меня это пугает…

– Верь мне, Корвелл, – тихо сказал магистр Райден. – Прошу тебя.

Он развернулся и пошел к группе боевых магов, что уже ожидали его.

– Верю. Но боюсь за тебя, мой друг, – печально пробормотал Зрячий. И подумал, что не станет говорить Алларису о том, что наложил на метку зверя временное ограничение, не позволяя Темному выдернуть девушку из Хандраш. – Должно хватить на несколько ночей, – довольно прищурился Зрячий, – хотя, это смотря, как звать будет. А потом и обновить можно… – он посмотрел на небо. – Ну вот. Снова снег начинается, а у меня петуньи расцвели! Непорядок! Эй, стихийница, иди сюда! Ты, ты, Камилла, кажется? Ну-ка, давай поработаем, девочка! Прогоним хмурую тучку…

Шариссар

Сна не было. Тело, уставшее за день, не желало проваливаться в сон, и Шариссар знал, почему. Он ждал. Целый день. Проверял, требовал, наблюдал или карал – и ждал. Того момента, когда войдет в свою комнату. И злился от этого ожидания, этой потребности, нарастающей с каждой минутой и не дающей ему отвлечься, забыть, не думать о ней! Он думал. Он вспоминал. И почти рычал, не зная, как избавиться от того, что с ним происходило. Не понимая этого и не желая принимать.

Возле Ледяного Полога росли заросли колючих кустарников, и внимательно слушающие его стражи не поняли, почему дарей-ран вдруг замолчал и замер, уставившись на них. А он смотрел, ощущая вкус сладкой ягоды на языке и нежный голос, что звучал в голове: «Открой рот, Шариссар… Вкусно? Какой глупый обычай… Первая ягода…»

Глупый обычай. Часть ритуала избрания. Женщина, отдающая мужчине первый кусочек еды, признает его силу и право ее защищать. Всегда. А он кормит в ответ, обещая беречь и заботиться.

Паладин скрипнул зубами. Он так давно живет войной, что совсем забыл об этих нелепых обычаях. Подобному не было места в его жизни, и сейчас время, проведенное в Хандраш, вызывало смятение внутри него.

Непонимание. И ярость.

Он велел вырубить кусты под корень, уничтожить огнем, чтобы о них не осталось и воспоминания. Он велел спалить все кусты красницы, какие только найдутся вдоль Ледяного Полога. И пообещал вырвать Айку кадык, если он еще раз посмотрит на господина, как на помешанного. Оруженосец весь остаток дня не смотрел на него вовсе и дышал через раз.

Но избавление от кустарников ничем ему не помогло. Под черным мундиром его тело пылало, а внутри поселилась тоска, которую он не мог унять.

И теперь лежал с закрытыми глазами, а сам прислушивался, жадно втягивал воздух, надеясь ощутить ее присутствие. Но Леи не было. И он не понимал, почему это его так злит. Почему это вообще имеет значение. И почему он не может выбросить из головы то, что произошло в Обители Искры.

Да, его тянуло к этой девушке. И ничего странного в этом не было. Она молода и красива, а инстинкты невозможно заглушить полностью. Они брали вверх, когда она была рядом, и паладин отдавал себе в этом отчет.

Всего лишь желание тела. Удовлетворенное желание.

Он взял то, что хотел, получил ее и должен был успокоиться. С ним всегда было так – после первой же близости интерес полностью пропадал. Но эти воспоминания получились слишком яркими. А ведь он намеренно брал Лею грубо, так, как стражи берут блудниц, хмельных от забродившей настойки и давно ко всему равнодушных, словно Бездушные. А он так же поступил с нежной невинной девушкой. Лишь отворачивался, не желая смотреть в ее лучистые, сияющие глаза, от взгляда которых ему хотелось выть. Он должен был просто уничтожить ее, развернуться и уйти. Должен. Но не сдержался.

И совершил ошибку.

Лучше бы он не знал того, как пахнет ее кожа во время близости. От одного запаха ее желания у него отказывал разум, оставляя лишь оголенный инстинкт, сводящий с ума. Она оказалась такой страстной. И такой нежной. И то, что он испытал, погружаясь в податливое и горячее тело, не давало паладину покоя. Память снова и снова подбрасывала воспоминания о ее руках, трогающих, ласкающих… сначала робко, потом все более уверенно. О губах, которые он терзал поцелуем. Хотя трудно назвать то, что он делал, этим словом. Он просто вбивался в ее рот своим языком, желая ощущать этот вкус до бесконечности. С Леей он потерял свой вечный контроль, он перестал сдерживаться, он забылся, ощущая лишь необузданную дикую страсть, что вела его. С ним что-то произошло в этой проклятой Обители, что-то изменилось…

И он укусил Лею.

Шариссар сглотнул, чувствуя, что даже сейчас его клыки удлинились, царапая губу, а слюна наполнила рот. Укусил, когда был в ней, когда вдалбливался в ее тело, с рычанием и безумной похотью, не в силах сдержаться и тем более остановиться. И она отвечала ему. Проклятие! Она ему отвечала!

Почему? Почему не испугалась, не сбежала от него? Почему позволила брать ее? Какого кантаххара она ему отвечала?!

Он снова перекатился на другой бок и встал, не в силах оставаться на месте. Его тело хотело эту девушку. Даже сейчас, когда он лишь думал о ней, нутро выворачивало наизнанку, требуя хоть малейшего прикосновения к ней. Его клыки упирались в нижнюю губу и зудели, слюна наполняла рот, а в паху все стояло колом от неудовлетворенного и болезненного желания. Паладин издал короткий рык и помотал головой. И вновь посмотрел на кровать.

Проклятый Мрак и ненавистная Бездна!

Какого демона он смотрит на эту кровать так, словно сейчас сдохнет, если Лея не появится? Какого смрадного рохра он так себя чувствует?

Паладин ударил кулаком по каменной стене, сбивая костяшки в кровь и приказывая себе не оборачиваться на эту ненавистную кровать!

Обернулся.

Но она была пуста.

Смятое покрывало еще хранило еле уловимый запах ее тела. Но Лея была здесь слишком недолго, чтобы аромат удержался. Шариссар мрачно закрыл глаза. Лучше бы он не знал, какой может быть близость с ней! Лучше бы не испытывал этого. Слишком трудно теперь об этом не думать, не вспоминать, не сходить с ума от невозможности это повторить!

Он мрачно посмотрел вниз и скривился. И с его желанием надо что-то делать. Проклятый Мрак! С самим его существованием надо что-то делать!

Паладин потянулся к изогнутому клинку, провел пальцем по зазубренному лезвию, разодрав кожу. Боль слегка привела его в чувство. Глаза мужчины стали совершенно черными, он в упор смотрел на пустую постель, желая, чтобы девушка появилась. На миг. Ему этого хватит. Один удар – и он избавится от причины своей злости.

– Ну, давай же, – яростно прошептал он, не отрывая глаз от постели. – Давай, кошечка. Иди ко мне. Иди, Лея!

Его метка на спине горела огнем, призывая избранницу сквозь грани миров, а сам Шариссар уже рычал, желая содрать эту отметину вместе с мясом, но понимая, что это ничего не изменит. Метка лишь проявляется на коже, а знак стоит на его сущности, связывая с той, что его… ненавидит.

– Иди ко мне… Прошу…

Но ничего не происходило. Его смятая постель была по-прежнему пуста и холодна, как могильная плита.

– Мрак тебя забери! – закричал он, уже не в силах сдержаться. Острые клыки распороли губу, и паладин сглотнул собственную кровь. – Мрак тебя забери, Лея!

Незабудка

Шариссар вошел в комнату Незабудки, когда рассвет лишь мазнул Колючий Острог солнечным светом.

– Подъем, – хмуро сказал он. Сиера зевнула, показав розовый язык, но глаз не открыла. Во сне она замоталась в меховое покрывало, и теперь на полу лежал один пушистый комок, из которого с одной стороны торчал нос, а с другой – голая пятка.

– Подъем! – рявкнул Шариссар.

– Лея, еще минуточку, – пробурчала Незабудка. Паладин помрачнел еще больше и схватил за розовую пятку, вытаскивая девочку из мехового кокона.

– Я сказал – встать! – Он выдернул ее и отпустил, убедившись, что Сиера открыла глаза. Пару минут девочка смотрела на него с недоумением, пытаясь понять, чего хочет от нее этот злой и странный человек. Вспомнив события вчерашнего дня, Незабудка моргнула. Моргнула еще раз. И полезла снова в мягкое и теплое нутро покрывала.

– Уже иду, – пробормотала она. – Я одну минуточку полежу и иду…

Паладин зашипел сквозь зубы и вновь дернул девочку за ногу.

– Не минуточку, а сейчас.

– Ага, – согласилась Незабудка, не открывая глаз.

Шариссар криво улыбнулся. Взял с прикроватного столика кружку воды и вылил на голову Сиере. Та мигом проснулась и завизжала, изумленно хлопая мокрыми ресницами. Ее губы скривились, а личико вытянулось…

– Заревешь – из окна выкину, поняла? – взбешенно предупредил паладин.

Она медленно кивнула головой и плакать не стала. Лишь насупилась.

– Лея придет за мной и убьет тебя!

– Слышал уже, – хмуро отозвался паладин. – Да уж, пусть твоя сестра только появится. Я ее горячо встречу.

Он швырнул на постель сухую холстину и сверток, отошел к окну.

– Одевайся. Живо. Мне некогда с тобой возиться. Смотришь щенков и идешь обратно. Давай, пошевеливайся, ребенок.

– Я уже большая. – Сиера стерла с лица капли воды, стянула промокшую рубашку. В свертке оказались штанишки, сорочка и меховая куртка, а также шапочка и ботинки. Одежда была непривычная, но красивая и добротная, к тому же – теплая. Незабудка попрыгала на одной ноге, чем заслужила неодобрительный взгляд мужчины.

– Долго возишься, – бросил он.

Сиера ответила сосредоточенным пыхтением. Штаны и рубашонку она натянула, а вот с курткой разобраться не смогла. Съемные рукава нацепила наоборот и теперь с недоумением смотрела на многочисленные кожаные завязки и пояски.

– Дурацкая какая! – сердито топнула она ногой.

Шариссар стремительно шагнул к ней и дернул завязку, от чего рукав слетел. Он выругался про себя.

– Руку протяни! – со злостью приказал паладин. Незабудка, недовольно сопя, подняла левую ладонь. Шариссар натянул рукав и ловко завязал кожаные полоски. – Другую! – Со второй рукой произошли те же манипуляции.

– А тебя как зовут? – неожиданно заинтересовалась девочка.

– Дарей-ран Шариссар Даметхар.

– Ого, – восхитилась она, послушно поднимая ногу на шипение мужчины. Он всунул ее ногу в плотный чулок, потом в ботинок. – А дар… рей – это что, имя?

– Звание.

– А имя?

– Я тебе уже сказал. – Раздражение паладина бурлило внутри, требуя прибить это маленькое создание, которое по какой-то странной прихоти Мрака он сейчас одевал.

– А я не запомнила! – ничуть не смутилась Незабудка. – Шар?

– Шариссар.

– Ар?

– Шариссар!

– Ша-ррр-сар?

Он остановился и с подозрением уставился в блестящие зеленые глазищи.

– Нет.

– Я буду тебя называть Рей, – подумав, нелогично постановила она.

– Ты будешь называть меня «мой господин», – мрачно изрек паладин. – И никак иначе.

– Не буду.

– Будешь.

– Не буду.

Он дернул кожаный пояс, запаковывая девочку. Потом недовольно осмотрел ее растрепанные косички.

– А ты все неправильно сделал, – поучительно сообщила малышка. – Все перепутал! Сначала надо было умыться, почистить зубы золой и расчесаться. Десять раз с одной стороны, потом десять с другой! Потом принести благодарственную молитву Богам и пресветлой Искре. Потом скушать завтрак. А только потом…

Паладин вытащил из ножен короткий кинжал и молча отхватил темную косичку девочки возле шеи.

– Ой! – изумилась Незабудка. И посмотрела радостно. – Ну все, Рей! Теперь Лея тебя точно убьет!

Он так же молча отрезал вторую косу и бросил ее на пол. Натянул на короткие кудряшки Сиеры меховую шапочку и скомандовал:

– Рот не открывай. Надоело тебя слушать.

– Так ты не слушай, – буркнула Сиера. – Я же не виновата, что ты слушаешь?

Но под взбешенным взглядом мужчины примолкла, продолжая сопеть себе под нос, но уже без слов.

Правда, ее молчания хватило лишь до того момента, когда Шариссар открыл дверь, ведущую во внутренний двор. Здесь было тихо, прохладно и ничего не видно. Потому что солнце, нагрев иней, превратило его в густой белый туман, что покрывалом укрыл Острог от основания до смотровых площадок на башнях.

Незабудка издала восхищенный вопль и, вытянув руку, растопырила пальчики.

– Смотри, у меня нет пальцев! – завопила она. Поднесла ладонь к лицу. – А так есть! А так – нет!

Она радостно засмеялась и принялась играть с туманом, то вытаскивая вперед руки-ноги, то притягивая их обратно и восторженно рассматривая.

– Хватит. – Шариссару это быстро надоело, и он дернул девочку за шиворот. Но Сиера вывернулась и отскочила в сторону, тут же пропав в густом тумане.

– Не поймаешь! – хихикнула она.

Паладин прищурился, сделал вдох и безошибочно выдернул Незабудку из белого марева.

– Ой! – изумилась она. – А как ты меня нашел?

– Ты воняешь девчонкой на весь Острог, – фыркнул он.

Сиера попыталась собрать в ладошки густой туман. Он расползался под ее пальцами, словно живой, оставляя на коже влагу.

– А Лея говорит, что это Боги разлили с неба молоко. Наверное, это Легкокрылая Богиня, она вечно все путает, то молоко у нее убежит, то каша. – Она покосилась на мрачного мужчину и пояснила: – Если каша, то будет снег! Понимаешь?

– Кантаххар, – мрачно выругался Шариссар.

– А что такое…

Он смерил девочку хмурым взглядом, развернулся и молча пошел через двор. Густой туман моментально сомкнулся вокруг Сиеры, и, пискнув, она бросилась за удаляющейся темной фигурой. Шариссар шел быстро, и пришлось бежать, чтобы поспевать за его широкими шагами. Незабудка и бежала, иногда подпрыгивая от нетерпения. Молчать у нее не получалось, поэтому она сыпала вопросами, хотя паладин не отвечал. Но девочке это почти не мешало.

Длинное строение выросло перед ними так неожиданно, что Сиера чуть не врезалась в него лбом. Но тут паладин дернул ее за руку, втаскивая под навес, и зажег масляную лампу у стены. Здесь стояли какие-то уборочные инструменты, с потолка свисали пучки трав, а в углу были сложены тюки соломы.

– Там, – ткнул он пальцем за один из них. – Смотри, и уходим.

Но если Незабудка ожидала увидеть обычных щенков, таких, как бывали у соседской подзаборной собаки Тявки, то ее ждал большой сюрприз. Она обогнула тюк и присела на корточки. Ее глаза расширились, когда она увидела…

– Пресветлая Искра! – выдохнула девочка. – У них… у них же крылышки! Самые настоящие!

Мужчина окинул четверых пятнистых щенков с полупрозрачными крыльями равнодушным взглядом. Щенки были беспородными, чистокровная хмера нагуляла где-то от обычного пса и улетела. Это часто случается: у хмер отсутствует инстинкт защиты своего потомства.

Сиера осторожно коснулась пальчиком пятнистой шкурки, и слепой щенок тявкнул и потянулся к ее руке. А потом жадно присосался беззубым ртом к свисающему с куртки кожаному ремешку.

– Он голодный! – ахнула Незабудка. – А где их мама?

– Нет у них мамы. – Шариссар нетерпеливо постучал ногой. Туман за стенами уже рассеивался, тая под лучами восходящего солнца. Еще несколько минут, и от него останется лишь легкая дымка.

– Совсем? – Глаза Незабудки наполнились слезами, и паладин с досадой окинул взглядом ее дрожащие губы. И подумал, что надо срочно найти кого-нибудь присматривать за этим созданием. Только вот кого? Женщин в его замке не было, если не считать десятка блудниц, проживающих в бараке возле казармы солдат. Еще было несколько кухарок и старая экономка, но все они были заняты своим делом. Даже личный прислужник у Шариссара был мужчина. Бездушных Шариссар не жаловал и в своих владениях не держал, считая, что он достаточно видит мертвых тел и на полях сражений.

Он вновь с сомнением осмотрел девочку. Сиера же тем временем решительно поднялась и куда-то направилась.

– В какой стороне кладовая? – деловито осведомилась она. – Щенят надо накормить.

– А я что, разрешал тебе их кормить? – нахмурился паладин.

Губы Незабудки вновь скривились, но от слез она удержалась.

– Значит, так. – Он подошел ближе. – Разрешу тебе присматривать за щенками и кормить их, если будешь слушаться.

Девочка торопливо кивнула.

– Есть все, что тебе будут приносить. Делать, что я скажу. И не злить меня.

Сиера снова кивнула. Паладин позволил себе улыбнуться. А потом сжал ее ворот и притянул еще ближе, так что зеленые глаза девочки оказались как раз напротив его черно-синих.

– Отлично. И запомни, Сиера: болтать о том, откуда ты, я тебе запрещаю. Разговаривать с незнакомцами – запрещаю. И вообще разговаривать. Лучше всего делай вид, что ты глухая и немая. Одна хоть малейшая провинность, Сиера, и я скормлю этих маленьких пушистых крошек зверю. На твоих глазах. Они будут пищать и дергать своими крылышками, а зверь будет их жрать. – Шариссар улыбнулся, когда глаза девочки наполнились ужасом. – Вижу, ты меня поняла. Кухня вон там, я прикажу дать тебе молоко. Пока меня нет, за тобой присмотрит Айк. Если он на тебя пожалуется… – Он хмыкнул. – Надеюсь, ты меня поняла. Свободна.

Незабудка подпрыгнула от нетерпения и сорвалась с места.

– Ты кое-что забыла. – Сухой тон мужчины заставил ее остановиться, подпрыгивая на одном месте от нетерпения.