Текст книги "Обратный счет"

правопорядка запротоколированы, он решил приступить к самому действию.

Сначала он следил за Дашей, стараясь выяснить, каким маршрутом чаще всего

она возвращается с работы. Не всегда, но все же бывало, когда она

направлялась в сторону метро через плохо освещенный двор. Для его целей

это было идеальным местом. Вероятно, он потратил несколько вечеров, сидя

безрезультатно в засаде, пока, наконец, ему не повезло, хотя везение оказалось

обманчивым. Именно в тот вечер Даше заблагорассудилось поменяться

верхней одеждой с подругой, Ксенией Ульяновой, и это Ксению погубило, а

Дашу спасло. Зубов ждал Дашиного появления, притаившись в глубине

подворотни. Он подготовился, переодевшись в старушечье пальто и надев под

капюшон черный патлатый парик. В темноте двора даже и грима особенно не

понадобилось бы, хотя я не исключаю, что он гримировался. Именно плохое

освещение, да еще то, что девочки поменялись одеждой, да еще то, что ждал

он увидеть именно Дашу, сыграло с ним такую шутку. Он понял не сразу, что

убил не ту, но все-таки понял. Потому что та застала его на месте злодеяния,

появившись минутой позже со стороны освещенного переулка. Ей захотелось

непременно забрать мобильник из кармана пальто, которое в то время было на

Ксении, за ним и вернулась. Зубов, возможно, и решился бы напасть уже на

Дашу, но в это время на ее крик подбежал Андрей. Поэтому Зубов был

вынужден спешно покинуть место преступления, не забыв, однако, оставить

возле трупа смятый буклет Центра коррекции. В полутемном дворе он

обнаруживает мусорный контейнер и засовывает в него плащ-дождевик и

бахилы, которые были нужны ему, чтобы не выпачкать одежду в крови жертвы и

не оставить рифленых следов ботинок на асфальте. Но старушечье пальто и

парик остаются на нем. Затем он скорее всего побежал к метро. Тут я вам точно

сказать не могу. Я бы на его месте так и сделала.

– И вы угадали. От той подворотни до дома Врублевских два перегона

подземкой. Он заблаговременно оставил свой «Фольксваген» за квартал от их

дома, с тем, чтобы после совершения убийства доехать туда на метро. В

машине он снял старушечье тряпье и поспешил в квартиру Игоря, который его

уже ждал на дружеский ужин. Планируя покушение, он рассчитывал, что никто

его не сможет заподозрить, так как возможные свидетели увидят старуху,

полицейские обнаружат буклет, а если все же потребуется алиби, то и здесь он

был спокоен. Он намеревался, оставаясь в обличье нищей пенсионерки,

пошарить возле супермаркета и добыть чек с подходящим временем на нем.

Кстати, чек он тогда нашел. Но даже если бы нужного чека не нашлось, он был

уверен, что под подозрение не попадет, так как, повторяю, будут искать старуху.

– А потом ему подыграла судьба.

– Да, – проговорил Сергей невесело, – судьба подыграла. И ведь ничего

не сделаешь, никого не накажешь. Если в кармане у трупа лежит документ,

следует убедиться, что документ принадлежит данному трупу. Собственно, для

этого и вызывают родственников на опознание.

– Мне сын сказал, что девушки были совершенно не похожи, только рост

и немножко фигуры.

– Мне нечего сказать, – сухо отрезал Кутузов. – Что касается меня, то я

на лица смотрю. И это не я был у патологоанатома тем вечером. Однако, на

минуточку, в кармане убитой был обнаружен еще и мобильник, и

зарегистрирован он был тоже на имя Врублевской. Если господину

Врублевскому будет угодно, пусть затевает расследование по факту. Только

зачем? Сам он идет на поправку, а сестра его, по-любому, была обречена.

– Что вы имеете ввиду?!

– Потом объясню. Продолжайте.

– Значит, ваши эксперты обнаружили следы пороховых газов?

– А вы и об этом догадывались?

– Да вот… предполагала. Уж очень способ был суровый – пуля в висок. Я

потом девчонок на работе опросила. Так вот, они все без колебаний сказали, что

уж лучше вены порезать, но лишь в том случае, если снотворного под рукой нет,

а сильно приспичило. У меня есть одна подруга, Катя Демидова, она

замечательно стреляет из всех видов оружия. Ей муж столько всего надарил,

просто маньяк. И то она проголосовала за таблетки. Чисто гипотетически,

конечно. И потом, что за странный текст в эсэмэске все-таки?

– А что с эсэмэской? – заинтересованно спросил опер.

– А вы ее не читали? А мне Андрей показал, ему тоже такая приходила. В

ней написано, якобы Дашей, что она винит себя за то, что брат попал в

больницу, и что вместо нее убили подругу. И поэтому она не может больше

жить. Так вот, я хочу сказать, что болезнь брата не мотив для самоубийства.

Виделась я с Дарьей в тот день, нормально она на все отреагировала, без

истерик. Из-за Игоря переживала, но все в рамочках. Да и чего убиваться-то,

если он жив, хоть и не очень здоров? Мы с ней так и порешили, что, мол,

поправится брат, и все будет нормально. А по поводу второй причины для

суицида, то с какой стати она решила, что подругу убили вместо, а не просто

так? Разве она не была уверена, что на Ксюшу набросилась случайная

сумасшедшая старуха? Откуда вообще из-за подруги такой надрыв? Я даже

подумала поначалу, что Даша и есть тот самый инициатор «Седьмой», оттого

она и терзалась чувством вины, оттого и с собой покончила, но и тут не все

сходилось. Во-первых, в этом случае, она должна была как-то иначе оформить

свою мысль, то есть, примерно так: « Из-за меня убили другую». А во-вторых,

что важнее, переписка настоящего инициатора с «пантерой Галой» была им

удалена из Интернета, когда Даша была уже мертва. Тому мы с Катериной были

свидетели. По всему выходит, что данное эсэмэс-сообщение сочинял человек,

который знал, что вместо Дарьи убили другую. Причем, сочинял в спешке,

иначе не допустил бы такой косяк. А кто это мог знать и почему он спешил?

Только тот, кто не смог убить Дашу в подворотне, но зато инсценировал ее

самоубийство дома. Логично?

Кутузов покрутил головой и сказал:

– Ну вы, Надежда Михайловна, даете…

– Сергей Михайлович, не преувеличивайте мои заслуги, – кокетливо

улыбнулась Киреева. – Я предположить не могла, что все это сделал бизнесмен

из провинции. Иначе не села бы к нему в машину. Вы не представляете, что я

испытала, когда он поставил меня в известность, что является родственником

Врублевских. Это же прямой мотив, а я даже никого не предупредила, с кем

отправилась покататься по Москве. Жуть. И что Зубов? Признался?

– Не сразу, но признался. Что касается убийства Ксении, то признаться

его вынудили улики – нож с микрочастицами крови и буклет Центра коррекции,

который он забыл выбросить из своей машины. С ножом жадность его подвела

конкретно. Избавился бы от орудия убийства, мы бы его еще долго щучили,

буклет – улика косвенная. Правда, ножик хорош, немецкое качество. Но я не об

этом. Нам стало интересно, а зачем он вообще пошел на это преступление?

Неужто и вправду маньяк? Ведь с Ксенией Ульяновой он раньше нигде не

пересекался, и мотивов для убийства у него не было. Я ознакомился с

показаниями, которые вы, Надежда Михайловна, дали коллегам из другого

района, и обратил внимание на одну подробность. Похоже, что покушение

Зубова на вас посредством жидкого цианида было спровоцировано вашим же

ему рассказом о некоем завещании Игоря Врублевского. Это натолкнуло меня

на мысль подробнее ознакомиться с контактами Зубова и проследить цепь

последних событий. Таким образом я выяснил, что Зубов, будучи проездом в

Москве, часто захаживал в гости к другу детства Игорю Врублевскому, а также

то, что сестра Игоря недавно покончила собой. Я запросил у коллег дело об

этом самоубийстве и внимательно в нем покопался. Прежде всего, мне

показался существенным тот факт, что Ксения Ульянова и Дарья Врублевская

были знакомы и работали в одном месте. Могло ли быть совпадением то, что

убийца Ульяновой был вхож в дом Врублевских? Настораживающий факт, не

так ли? Далее. На оружии, из которого Дарья в себя стреляла, никаких

отпечатков пальцев не обнаружили. Странно? Мне тоже так показалось.

Поэтому я и попросил провести экспертизу верхней одежды Зубова. Экспертиза

показала остатки на ней пороховых газов, и Зубов не смог объяснить, как они

там оказались. Улики и здесь его приперли к стене, и он был вынужден

признаться, что застрелил Дашу, а потом инсценировал ее самоубийство. Вот

как, с его слов, это было. После того, как Игоря отвезла неотложка, Зубов

отправился к себе в гостиницу и оттуда принялся названивать Дарье домой, но

трубку так никто и не взял. На следующий день он продолжил ее поиски по всем

телефонным номерам, которые нашел в органайзере Игоря. Он проявлял такое

упорство, так как хотел по интонациям ее голоса определить, узнала она его в

старухе-убийце или не узнала. Феликса беспокоил факт, что Дарья не пришла

ночевать домой, а не пришла она, возможно, именно из-за того, что его

заподозрила. Это серьезное осложнение могло помешать разобраться с Дарьей

в дальнейшем. Для начала ему нужно было с ней поговорить и запудрить мозги.

Он был уверен, что сможет это сделать, девчонка-то глупенькая. Однако в

целом ситуация радовала: Игорь в тяжелом состоянии, так и не пришел в себя,

а когда и если придет, то Феликсу ничего не будет стоить огорчить его чем-

нибудь снова. Или правильно преподнести известие, что сестрица жива.

Радость тоже может стать стрессом. А потом и с Дашкой можно будет неспеша

управиться. Но прежде ее надо найти и развеять все ее страхи, ежели таковые

имеются. Когда после тщетных попыток до нее дозвониться, он услышал по

телефону ее голос, то просто возликовал. Она ему звонила откуда-то с пути и с

чужого мобильного. Я так понял, что звонила она как раз в то время, как вы,

Надежда Михайловна, перевозили ее с вашей дачи. Зубов с ней договорился,

что подъедет и вернет ключи от квартиры. Что он задумал на самом деле, мы

теперь не узнаем. Сейчас-то он говорит, что все вышло почти без его воли, но

верится с трудом. Когда он приехал и позвонил в дверь, звонка Даша не

услышала, потому что в квартире громко играла музыка. Он вошел,

воспользовавшись ключами, и нашел ее в кабинете брата, сидящей в кресле

спиной ко входу. Он понял, что это хорошая возможность. По его словам,

музыка грохотала так, что он не расслышал бы даже собственного голоса. Где

Игорь держит свой пистолет, Зубов знал – в шкафу, сбоку от двери. Вот так это и

произошло. Потом, когда Даша была уже мертва, на полу рядом с креслом он

увидел мобильник, проверил список контактов и понял, что этот мобильник

Дашин, корпоративный, то есть, служебный. Там было много имен с указанием

должностей: корректор, главред и так далее. Сочинил сообщение и отправил

всем сразу.

– Значит, сообщение вы читали?

– Как вам сказать… Зубов сам про него рассказал на допросе, когда

выкладывал все на чистоту. Но мы же и без текста нашли виновного? Надежда

Михайловна, вы согласны?

– Поздравляю, Сергей Михайлович, – сказала Киреева, – хорошая,

профессиональная работа. Не удивлюсь, если и светило психологии он тоже

отправил на тот свет, хотя не представляю, как это было бы возможно.

– А я вам объясню.

– Вы не шутите?! – ахнула Надежда.

– А чего мне шутить? Я серьезен. Вы же нам наводку дали на его

гардеробчик?

– В смысле, чемоданчик?

– В смысле, чемоданчик. Так вот, там удивительная подборка вещей

нашлась…

– Прикид рок-музыканта?

– Да. Но это сверху. А на самом донышке совершенно неуместный

пиджак, джинсы и рубашка, все мятое и чрезвычайно ношеное. Возможно, не

обратил бы я на эти детали никакого внимания, если бы не комплект – седой

парик, борода, усы, которые были засунуты в общий тюк с этим тряпьем. Не там

они должны были лежать, вовсе даже не там. Зубов, он же педант и вещи свои

любит. Парику надлежало быть нанизанным на пластмассовую голову и

уложенным в холщовый мешочек вместе с черным собратом, а получается –

голова катается по багажнику отдельно, а парик в куче с обносками – отдельно.

Что-то у меня внутри засвербело… Я попросил наших ребят проверить эту

одежду тоже. Представьте себе, свербело не напрасно, на пиджаке

обнаружился длинный рыжий волос. Женский. Вспоминаю, с чего все началось.

Вспоминаю, какого цвета были волосы у самоубийцы Шевчук. Правильно,

рыжие. Эксперты проверили – волос принадлежал ей. Значит, Зубов встречался

с ней лично, хоть и категорически это продолжает отрицать. Более того,

уверяет, что в ее центре тоже не был, а буклеты ему Шевчук прислала по почте,

вот только конверт он не сохранил, не видел необходимости. Значит, врет!

Зачем? Подняли материалы по тому самоубийству. Все чисто, не придерешься.

Тогда я вызываю его на допрос, надеваю на себя злобную морду и ору прямо в

харю, что мы все знаем, потому что волос, вот он. Сработало, не выдержали

нервишки, раскололся. Там что вышло? Эта дурында, хоть о мертвых плохо не

говорят, написала ему одно сообщение по электронке, несколько нервное. О

том, что намерена обратиться за помощью к лицам, компетентным в данном

вопросе. Мы теперь можем предположить, что она имела в виду помощь

священника, если все же с ним имела впоследствии беседу. И вопрос ее был

связан с мистической составляющей этой истории, в которой она так

запуталась, а не с криминальной. Про криминальную Галина, по всей

видимости, и не думала. А этот псих решил, что она грозит обратиться в

компетентные органы, то есть к нам. В тот вечер, когда он совершил убийство

Ксении, Зубов уже был на взводе. Во-первых, убивал он все же не каждый день,

понервничал, а тем более потом оказалось, что готовился и нервничал

понапрасну, убил-то все равно не ту, огорчился, наверно. В таком заполошном

состоянии приехал к Игорю на ужин. Потом звонок из полицейского морга. С

Игорем случается приступ, и он практически у Зубова на руках впадает в кому.

Вроде бы что-то обнадеживающее засветило для нашего злодея, да? Отправил

друга в больничку, приехал к себе в гостиницу, понабирал несколько раз Дашу,

не дозвонился, открыл ноутбук развеяться. И в электронной почте обнаружил

затерявшееся непрочитанное письмо, то самое, как раз про компетентные

органы. Он сразу же решил, что это нужно срочно урегулировать. Позвонил по

телефону центра коррекции и убедился, что Галина все еще на месте и будет

там до позднего вечера, переоделся, изменил внешность при помощи парика и

прочего, и рванул по пустым вечерним улицам на автомобиле до ее офиса. И

урегулировал. У него, кстати, это легко получилось. Зубов ведь уже провел

дистанционно психообработку своей марионетки. Она хоть и бодрилась, однако

все мы немного суеверные. Да еще и специфика места. Вы там не были? Оно и

к лучшему. Жуткий кабинетик.

– Я была, – пискнула Инесса.

– И как впечатления?

– Давящие, – призналась Инесса, – но нам всегда казалось, что Галина

Васильевна там, как рыба в воде. Она так держала себя, словно была

вершительница судеб и повелительница тонких материй. Ну, нам так казалось.

– А у этой властительницы оказались расшатанные нервы и податливая

психика. Феликс Зубов ее принялся пугать. Во-первых, заявил Галине, что он

есть не кто иной, как теперешний хозяин ее души, а во-вторых, приказал

умереть. Прикиньте, Надежда Михайловна, вот, например, я вам приказываю

умереть. Ваши действия?

– Пошлю вас на фиг, извините, Сергей Михайлович.

– А эта дамочка сразу же поняла про себя, что подчинится. И что по-

другому – никак. Ей этого здорово не хотелось, она отступала от этой сволочи

вглубь учебного класса, пока не задела плечом висящую веревку с петлей на

конце, а потом послушно полезла на подставленный стул. Он довольно

живописно все рассказал, подонок. Такое впечатление, что хвастался. Он даже

приказал ей стул отпихнуть самой, после того, как петля была спущена на шею.

Что она и выполнила.

Надежде сделалось жутко. И к такому сладострастному убийце она

бестрепетно села в машину? Она посмотрела на содранные костяшки. Кажется,

ей повезло даже больше, чем она полагала.

– А зачем он к ней в старом пиджаке явился? Из предосторожности?

– Естественно. Борода и седой парик как раз и были призваны ввести в

заблуждение вероятных свидетелей. Но дело не только в этом. Уж видно такая

у него натура, тянет на фарс с переодеваниями. Вы представляете, дамы, эти

пиджак и брюки он возит с собой постоянно, на тот случай, если произойдет

какая-то незапланированная деловая встреча или переговоры, на которых

полезнее выглядеть бедным, а не богатым. В этом случае он изображает

опустившегося интеллигента. Но седой парик и борода из другой оперы. Они как

раз принадлежность его концертного костюма, когда он желает создать образ

рок-музыканта в годах, этакого ветерана и монстра рока. А Дашу убивать он

отправился в черном парике – исключительно из-за длины волос. Черный

парик, как вы понимаете, тоже из его передвижной костюмерной.

Инка вдруг сказала:

– Надь, а я ведь его видела. Ну, убийцу этого, Зубова. Точно, как вы его

описали, Сергей Михайлович. В рябом пиджаке и борода нечесаная.

– Ну-ка, ну-ка, – произнесла заинтересованно Надежда.

– Если можно, поподробнее, – тоже заинтересовался капитан.

– Примерно месяц назад это было, а может, чуть больше. Я как раз на

очередной тренинг шла. Вот. Вхожу в фойе, а этот козел меня тормозит.

«Здравствуйте, говорит, Галина Васильевна дорогая. Не запишите ли на ваши

знаменитые курсы мою старшую сестру, а то она совсем, говорит, опустилась,

за собой не следит, и нам с женой жизнь бесконечными скандалами портит. Ей

нужно заново смысл жизни открыть, а я знаю, что на своих курсах вы как раз

этим и занимаетесь». Я ему отвечаю, что я не Галина Васильевна, и что

поднимайтесь, гражданин, к нам на второй этаж и с ней разговаривайте. Но тут

он неожиданно обеспокоился, что непрезентабельно одет, и попросил меня

вынести ему из офиса Галины хоть какую-нибудь визиточку с контактами, и

тогда он с ней созвонится и договорится заранее о дне, когда можно будет к ней

прийти.

– И ты все это скушала?! – возмутилась Надежда.

– А что такого?! – возмутилась Инка в ответ. – Что особенного? Эти

буклеты у нее в холле на журнальном столике навалены высокой кучей! И

именно для того, чтобы желающим раздавать. Она, кстати, один раз даже нас

просила, чтобы мы их по почтовым ящикам распихнули. А на первый этаж не

выносила, потому что толку не было. Местная уборщица всю макулатуру сразу

сгребает и в мешок. А Галина к полиграфии бережно относилась, на тиражах

экономила.

– Вот оно как… – удовлетворенно протянул Кутузов. – Отличненько.

Теперь вообще все на своих местах. Не люблю белых пятен, знаете ли.

– Но мне все-таки непонятно, – вернулась к предыдущей теме Надежда. –

Как-то очень кстати оказались у него под рукой все эти театральные

принадлежности. Он что, никогда с этим чемоданом не расставался? Зачем?

Кутузов пожал плечами:

– Говорит, забыл вытащить из багажника после последней вечеринки. Но

я думаю, возил специально. Он же не с бухты-барахты пошел на преступление,

он к нему готовился. И с нетерпением ждал возможности, когда представится

случай уничтожить этого друга детства, который так бесил его своим

благосостоянием.

– А пенсионерский набор для старушки Зубов нашел на помойке? Или в

секонд-хенде приобрел?

– Вот не уточнял, Надежда Михайловна, извините, – усмехнулся опер. –

Думаете, с этим у него были большие проблемы? А хотите узнать, за что он на

вас так взъелся?

– Ну чего же тут непонятного? Объявилась наследница еще одна, лишнее

звено, нужно устранить. Сама себе удивляюсь, как это я так сымпровизировала

безошибочно?

– Страшно не было?

– Сначала не было. Все-таки среди бела дня, в центре города.

– Не хочу вас огорчать, но вы ошибаетесь. Хотя я сам поначалу думал,

что дело именно в этом мотиве. Но – нет. Что объявилась наследница, его

напугало не очень. Ведь даже если такое завещание и существует, его легко

можно будет оспорить, или, по крайней мере, попытаться что-нибудь оттяпать в

свою пользу. Но то, что вы Киреева, это его не просто напугало, а напугало

сильно. Иначе он не стал бы так торопиться с этой синильной кислотой.

– При чем тут моя фамилия по мужу?

– Дело в том, что, когда Феликс явился в офис к Галине, чтобы

окончательно с ней разобраться, он видел списки пациенток и читал их.

Помните, была ее предсмертная записка, распечатанная на принтере? И

приложенный к ней перечень кандидаток на роль бабушки-потрошительницы?

Вы, конечно, уже догадались, что и письмо, и приложение состряпал наш

одаренный преступник? Этот список обнаружить ему было нетрудно, он лежал в

компьютере у Шевчук прямо на рабочем столе. А вы поняли, зачем вообще

понадобилось ему предъявлять полиции этот список? Правильно, чтобы увести

нас по ложному следу. И у него это почти получилось, если бы не ваши,

Надежда Михайловна, трезвый скептицизм и настойчивость. Так вот, в том

списке была и ваша фамилия, а какие инициалы, он вряд ли запомнил. Поэтому

Зубов не просто испугался, его охватила настоящая паника. Смотрите, что

получается. Вы ему объявили, что знакомы с Игорем Врублевским,

рассказываете ему подробности, которые должны были его в этом убедить, а

потом он слышит, какой фамилией вы представляетесь по телефону. И

вспоминает, где именно встречал точно такую же! Какой вывод он должен был

сделать? Правильно. Что вы имеете отношение и к Галине Шевчук тоже. В

таком случае, вернуть вещицу покойной Дарьи Врублевской – не единственная

ваша цель и уж точно, не основная. Он предположил, и не без основания, что

вы заподозрили какие-нибудь нити, связывающие семью Врублевских и Галину

Шевчук, и теперь ищете тому подтверждение. Если уже их не обнаружили, а это

катастрофа. Поэтому он и решился на новое убийство. Кстати, вы можете меня

звать просто Сергеем.

– Потому что вы мне годитесь в сыновья? – сорвалось у Надежды, но она

тут же пожалела об этом.

– Что за бред несете? Какие сыновья, если разница у нас лет двенадцать,

не больше? Просто теперь вы должны сказать, чтобы я называл вас Надеждой.

– Это еще зачем? – развеселилась Киреева. – Вы что же, намерены

продолжить знакомство?

– А что, разве с ментами не дружат? Или это вы принципиально с

ментами не дружите? – ощетинился опер Кутузов.

– И при чем тут, скажите, мент? Ненавижу это слово… Только какие точки

соприкосновения могут быть между нами, а, уважаемый Сергей Михайлович?

Дело-то вы закрыли, не так ли? А других общих дел у нас с вами нету.

Кутузов приподнялся из-за стола, помолчал, посопел носом. Сказал:

– Круто вы меня отшили. За чаепитие спасибо. Пора мне. От души желаю

больше ни в какие истории не вляпываться. Но если что, то вот вам моя

визитка.

И положил на край стола визитку. Потом посмотрел в упор на Надежду и

проговорил:

– Бывает, что встретишь интересного человека, а потом жалеешь, что

мимо прошел. Я это не о себе говорю, интересным себя не считаю. Но если

решите мне как-нибудь позвонить, с Новым годом поздравить или с двадцать

третьим февраля, то мне будет приятно.

– Дела… – протянула Инесса, когда дверь за ментом Кутузовым

захлопнулась. – Когда ты успела его закадрить, а, Надежда? Он же тебе в

сыновья…

Она не смогла договорить и едва успела прикрыть голову от летящей в

нее чашки. У Киреевой Нади сдали нервы.

Инесса заверещала на нее, а она на Инессу, потом они одновременно

сдулись и начали хлюпать носами, потом просто сидели обнявшись на кухонной

кушетке. Потом Инка встрепенулась:

– Надь! А на дачу-то к вам кто залезал?

– Представления не имею, – пожала плечами Надя.

– Игорь Павлович, к вам посетитель.

Это дежурная сестричка заглянула. Ее зовут… Наташа. Она рыженькая.

А темненькая с длинным носом – это Света. Хорошие девочки. Простые, без

жеманства.

Игорь кивнул. Улыбаться не хотелось. Они знают, они привыкли.

Если бы было здоровье и силы, он бы забылся в работе. Работая по

четырнадцать часов в сутки, можно забыться.

Он лежал и завидовал наркоманам.

Ему для жизни всегда хватало работы и Дашки. Он был не очень

общителен, скорее наоборот.

Вчера, кажется, или позавчера, заходил Пахомов. Сказал, чтобы Игорь не

волновался, с магазинами все в порядке. Поставщики не разбежались, торговля

идет хорошо. Банк, конечно, уже пронюхал, что клиент дважды за десять дней

побывал в реанимации. Но раз волну гнать не спешит, значит, от шпионов

получил сведения, что состояние здоровья у господина Врублевского вполне

удовлетворительное. Это Пахомов так пошутил. Игорь криво ему улыбнулся.

Давно что-то Феликса не видно. Хотя Игорь его не ждал. В смысле, не

скучал он о Феликсе. И без Феликса. Дашка его не любила. Он так и не понял,

за что. Возможно, что Зубов в отсутствии Игоря вел с ней как-то иначе. А может,

просто Дашка придиралась.

Игорь стиснул покрепче зубы. Опять заболело. Хватит, не надо, только не

сейчас. И вообще, больше не надо. Он должен ей могилку как следует

обустроить, оградку, то, се… Что там еще полагается? Памятник? И памятник

тоже. И дерево посадить нужно будет. А если он сейчас подохнет, то ничего

этого у Дашки не будет. Не Пахомов же заниматься этим будет? И не Феликс.

Вошел повар. Игорь даже сразу не смог вспомнить, кто стоит в дверях, а

это, оказывается, повар. Временный, он им с Дашкой еду готовил, вместо

заболевшей Эльвиры. А потом… Потом Игорь оказался в больнице.

«Зачем он здесь? – подумал про повара Игорь. Потом догадался. Хочет

получить свою зарплату. Нужно отправить его к Пахомову.

Повар подошел ближе, остановился. Заговорил.

Как только повар заговорил, Игорь вспомнил, что тот повар был немой.

Игорь совсем запутался. Тогда, значит, это кто-то другой?

– Ну, здорово, Баскетболист, – произнес повар хриплым голосом Бэтээра,

а потом сдернул парик. И залез сардельками пальцев за плотные щеки, чтобы

вытащить изо рта какую-то белесую гадость. Марлю, что ли? Или вату? А потом

помассировал всей пятерней нос и отодрал от него, поочередно с каждой

стороны, два лоскута неизвестно чего, цвета кожи и противно дрожащее. И

оказался полностью Бэтээром.

– Здравствуй, Макс, – сказал Игорь напряженно. – Ты классно готовишь.

У тебя ко мне дело?

Макс Стычкин по прозвищу Бэтээр сказал:

– Хреново выглядишь, Баскетболист. Тебе, наверно, гонят, что хорошо,

только не верь, врут, подонки. Выглядишь, как труп.

– И чего же тебе от трупа нужно? Пойди в мой дом и возьми, что хочешь.

Разве у тебя нет ключа, стряпуха? – проскрипел Баскетболист, не отводя взгляд.

Макс хищно усмехнулся.

Годы на зоне не прошли понапрасну. Его пирожки и пельмени кум ставил

на стол, когда приезжали проверяющие из Москвы. Кулинарной премудрости

учил Макса желчный и мстительный зэк Филимонов по прозвищу Филин,

который отбывал за бытовуху. Борзой был, кого-то порезал, соседа, что ли.

Лагерный начальник, прознав, что тот работал на гражданке шеф-поваром в

ресторане, сразу же назначил его готовить жратву для себя. Филину

потребовался подручный, и он присмотрел Макса. Филин не был падлой.

Сволочью был, но падлой не был. Он заставлял Бэтээра готовить, когда ему в

лом самому было возиться со стряпней. Так и натаскал.

А сосед Стычкина по нарам, которого все звали Гаврей, хоть лет тому

было под шестьдесят, в минуту тщеславного откровения научил менять

внешность простыми приемами. Гавря на воле имел хорошую специальность,

он ловил на бабки лошар, желающих погнуть пальцы перед друганами, и толкал

им всякое фуфло под видом костей тиранозавра или статуй древних божков из

окаменевшего дерьма мамонта. При такой работе без умения перевоплощаться

Гавря долго на этом свете не задержался бы.

Когда Макс понял, что от Баскетболиста ему ничего добром не

обломится, он решил выкрасть у него план лабиринта. Вот просто так, взять и

выкрасть у скурвившейся сволочи каракули, которые тот выводил, прижав к

покрытой зеленой плесенью холодной стене старый замызганный блокнот.

Макс выследил тетку, которая каждый день приходила в Игорькову

квартиру наводить чистоту и готовить, и позвонил в дверь ее хаты. Дура

открыла, Бэтээр ввалился. Он был спокоен, так как знал, что тетка живет одна,

соседи подсказали.

Денег у него оставалось немного, но он отдал ей половину из того, что

осталось, пообещав столько же потом. Он сказал ей: «Ментам сольешь – потом

найду и урою», и как аргумент показал наколку на руке.

Одуревшая экономка часто кивала головой, потом все же спросила, а

зачем это Бэтээру нужно, но тут же прикусила язык.

– Не парься, мамаша, – сказал ей Стычкин, – ничего твоему буржую не

сделается. И потом, разве у тебя есть выбор?

В его присутствии женщина набрала номер работодателя и забубнила,

зажав нос двумя пальцами, что свалилась с высокой температурой. И что

непременно пришлет на эти дни себе замену. «Это очень хороший повар, он

прекрасно готовит, а остальное я все сама потом переделаю, хорошо? Игорь

Павлович, хорошо? Вы не обидитесь? В агентство не сообщите? Этот повар

тоже из агентства, но это как бы… частным порядком», – волновалась

экономка, чувствуя себя последней гадиной.

Макс все продумал и взвесил. Баскетболист его давно не видел, да и

зона людей меняет. Но кое-какие меры принять все-таки стоит,

воспользовавшись бесплатными советами Гаври. А вот голос… Придется

побыть немым.

И Бэтээр вошел в дом бывшего друга, и его не узнали. Хороший грим и

хороший парик. Целых два дня, с утра до вечера, он находился в квартире один,

но так и не смог найти то, ради чего все это затеял, то, на что надеялся, как на

свой последний шанс.

Он был уверен, что Врублевский не станет доверять такие секреты

компьютеру. Компьютеры ведь часто взламывают. Значит, следует искать тот

самый старый блокнот или вырванный листок из него. Но где? Макс все

перерыл. Не в банковскую же ячейку запрятал записи Баскетболист? Если так,

то дело тухлое, ему никогда до него не добраться.

Потом надежда вновь засветила, когда Бэтээр вспомнил про старую

кожаную папку на молнии, с клацающим замочком на боку, которую видел у

Баскетболиста еще в Редникино, и эта затертая коричневая папка попадалась

вчера Максу на глаза. Он ее даже открывал, а потом отбросил в сторону,

придурок, не прощупав хорошенько подкладку. Мог Игорек прятать записи в

ней? Однозначно. Именно в ней он их и прятал.

Но, когда Макс, опомнившись, кинулся ее искать, чтобы проверить

догадку, он ее не нашел, папка исчезла! Кто мог ее взять? Феликс Зубов,

который тоже не признал в умственно отсталом поваре Макса? Кстати, что

общего у Врублевского и этого шакала? Зубов всегда был гнидой, только

Баскетболист этого не замечал. Хотя, может, замечал, да ему было это по фигу,

они особо никогда не корешались.

Зубов здесь крутится с каким-то своим резоном, о той истории он знать

ничего не может. А если эта папка ему понадобилась просто как тара для

переноски каких-нибудь бумаг? Вот это вряд ли. Такой распальцованный фраер

погнушается даже на пути от подъезда до машины держать подмышкой