Текст книги "Османы. Как они построили империю, равную Римской, а затем ее потеряли"

Мехмед I и Мурад II: возрождение и расширение империи

На самом деле, что напугало династию больше всего, заставив ее сторонников преувеличивать грехи шейха Бедреддина и его учеников, так это тот факт, что шейху удалось разжечь несколько народных, несектантских крестьянских восстаний – единственных досовременных движений в истории Османской империи, которые объединили христиан, евреев и мусульман в единое целое общее дело против империи. Словами современного турецкого поэта-коммуниста:

«Десять тысяч товарищей-еретиков Берклюдже Мустафы—

Турецкие крестьяне из Айдына,

греческие моряки с Хиоса

и еврейские ремесленники —

вонзились, как десять тысяч топоров, во вражеский лес.

Их красные и зеленые штандарты,

инкрустированные щиты, ряды бронзовых шлемов

были разбиты вдребезги;

когда день под проливным дождем превратился в вечер,

из десяти тысяч осталось только две тысячи.

Десять тысяч пожертвовали восемью тысячами,

чтобы иметь возможность петь в один голос

и вместе вытаскивать сети из моря,

вместе ковать железо, как кружево,

пахать землю вместе,

чтобы иметь возможность есть инжир с медовой начинкой вместе

и иметь возможность сказать:

везде,

все вместе

мы будем делить все, кроме щеки любимого!»[141]141
  Hikmet, ‘Simavne Kadısı Oğlu Şeyh Bedreddin Destanı’, 498.


[Закрыть]

Все, что османы построили за прошедшее столетие, оказалось под угрозой из-за восстаний шейха Бедреддина и его учеников. Отказ от более ранних основополагающих взглядов, которые способствовали приходу династии к власти в тринадцатом и четырнадцатом веках, и групп «священных воинов» гази, вызвал напряженность, усилившую поддержку восстаний. Эти выступления проиллюстрировали столкновение между интерпретациями ислама и тем, что происходит, когда претворяются в жизнь идеи Ибн Араби. Тот факт, что Берклюдже Мустафа изначально был христианином, а Торлак Ху Кемаль – евреем, демонстрирует неожиданные результаты обращения в ислам[142]142
  Michel Balivet, Islam mystique et révolution armée dans les Balkans ottomans: Vie du Cheikh Bedreddîm, ‘le Hallâj des Turcs’ (1358/59–1416) (Istanbul: Isis, 1995); Ahmet Yaşar Ocak, Osmanlı toplumunda zındıklar ve mülhidler (15.–17. yüzyıllar) (Istanbul: Tarih Vakfı, 1998), 136–202.


[Закрыть].

Все, созданное османами, было разрушено степными конными лучниками завоевателя-кочевника Тимура и предано османскими подданными, выступившими против Баязида I, покинув султана. В то время неудачи Османской империи, казалось, наводили на мысль, что опора на солдат-рабов, а не на гази, была фатальной ошибкой. Но после Тимура оседлые пороховые империи[143]143
  Пороховые империи – термин для обозначения трех мусульманских исторических государств раннего Нового времени – Османской империи, Сефевидской империи и Империи Великих Моголов, – которые добились политического успеха благодаря использованию артиллерии для захвата каменных крепостей. – Прим. ред.


[Закрыть], включая возрожденную Османскую империю, постепенно восстанавливали власть, что делало постоянную армию жизненно важной[144]144
  Morgan, Medieval Persia, 1040–1797, 92; William H. McNeill, ‘The Age of Gunpowder Empires, 1450–1800’, in Islamic & European Expansion: The Forging of a Global Order, ed. Michael Adas (Philadelphia: Temple University Press, 1993), 103–139; William H. McNeill, The Pursuit of Power: Technology, Armed Force, and Society Since A.D. 1000 (Chicago: University of Chicago Press, 1983).


[Закрыть].

Определяющими факторами дальнейшего существования империи были могущественные интересы, заинтересованные в ее восстановлении. Наряду с оставшимися членами самой династии, которых Тимур пощадил, к ним относились те, кто владел пожалованными земельными наделами (кавалерия и христианские семьи в Юго-Восточной Европе), а также слуги султана, которые завербованные через девширме (янычары и управленцы). Учитывая их заинтересованность в возрождении династии, казалось маловероятным, что они вернут империю к мистическим и воинственным корням. Вместо этого им следовало обуздать центробежную силу непокорных дервишей, которые в 1416 г. доказали, что представляют слишком большую угрозу выживанию империи.

Мехмед I восстановил большую часть территорий империи до того, как его раздавила собственная лошадь в результате несчастного случая в Эдирне в 1421 г. Согласно двум османским хронистам, через несколько дней после его смерти визири придумали жуткую уловку, чтобы успокоить дворец и заставить командиров янычар поверить, что султан все еще жив, пока они не посадят на трон нового правителя. Персидский врач султана поддерживал труп Мехмеда I, а паж стоял позади него, поглаживая бороду собственной рукой покойного. Врач умолял собравшихся разойтись и позволить султану поправить здоровье. Убежденные или нет, они оставили (умершего) султана в покое[145]145
  Aşıkpaşazade, Tevārīh-i Āl-i Osmān, 95, and Mehmed Neşri, Kitâb-ı cihân-nümâ, ed. F. R. Unat and M. A. Köymen (Ankara: Türk Tarih Kurumu, 1987), 2:552–554.


[Закрыть].

Труп Мехмеда I прятали в течение сорока одного дня, пока его 19-летний сын и назначенный преемник Мурад II (1421–1444, 1446–1451) не смог взойти на трон в Бурсе[146]146
  Aşıkpaşazade, Tevārīh-i Āl-i Osmān, 96.


[Закрыть].

Он еще больше расширил империю, но только после победы над двумя Мустафами. Первый Мустафа был братом Мехмеда I, который провозгласил себя султаном в Эдирне. Во время сражения между противоборствующими армиями племянника и дяди близ Бурсы Мустафа бежал, но был схвачен и убит. Затем Мураду II пришлось сражаться с армией своего 13-летнего брата Мустафы, осадившего Бурсу. После того как обе стороны вступили в бой под Изником, войска Мурада II захватили в плен младшего брата и задушили его.

В 1430 г. после восьмилетней осады Мурад II отвоевал Салоники. Османы разграбили город, превратили церкви в мечети и обратили в рабство большую часть населения. Однако, несмотря на взятие второго города Византии и господство над Юго-Восточной Европой и Северо-Западной Азией, территория Мурада II в центре была разделена надвое византийским Константинополем, который контролировал Босфорский пролив. Он также столкнулся с могущественными врагами на западе, особенно с Венгерским королевством, и на востоке, включая туркменское княжество Караман. Одновременное двустороннее военное вторжение венгров и караманидов, в то время как византийцы и их венецианские союзники могли заблокировать узкий водный путь, мешая армиям султана пересекать границу между Европой и Азией, означало бы конец османской династии. Такой кошмарный сценарий был почти реализован во время крестового похода на Варну 1444 г., который велся не на Ближнем Востоке, а в Юго-Восточной Европе. Битва стала одним из главных поворотных моментов в европейской и азиатской истории XV в.

Независимо от того, что каждая сторона формулировала это как «священную войну» против «неверных», Крестовый поход или Газават были не просто битвой между мусульманами и христианами. У крестоносцев были союзники-мусульмане, а у османов – христианская поддержка.

Главными героями крестоносцев стали папа Евгений IV, византийский император Иоанн VIII и король Венгрии Владислав I (который также был польским Владиславом III), а также бургундские рыцари, стремившиеся отомстить за разгром при Никополе полвека назад. Соперники Венеции, генуэзцы, базировались в своем анклаве в Пере – обнесенном стеной холмистом районе, отмеченном знаменитой каменной башней, построенной в середине XIV в. и через Золотой Рог обращенной к Константинополю, – и помогали османам, столкнувшимся с грозными врагами.

Противники Мурада II имели военное преимущество. Королевство Венгрия, возглавляемое королем Владиславом и правителем Трансильвании Яношом Хуньяди, смогло развернуть больше войск, чем османы. Значительным было и их технологическое преимущество. Венгры применили тактику Вагенбурга, «мобильное укрепление с пушками, установленными на повозках», и использовали броню, которую османское оружие не могло пробить[147]147
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân. Izladi ve Varna Savaşları Üzerinde Anonim Gazavâtnâme, ed. Halil Inalcik and Mevlud Oğuz (Ankara: Türk Tarih Kurumu, 1989), переведено в: Colin Imber, The Crusade of Varna, 1443–45, Crusade Texts in Translation 14 (Farnham, UK: Ashgate 2006), 50.


[Закрыть]. В одной стычке османская пехота выбила лошадь из-под Яноша Хуньяди, и он «рухнул на землю вместе с лошадью и оружием, как собака, упавшая с крыши базара»[148]148
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 60.


[Закрыть]. Но поскольку он был «закован в чистое железо», османы не смогли убить его, и ему удалось убежать. Во многих сражениях, независимо от того, использовали ли османы стрелы или аркебузы, венгры сумели отступить к своим вагенбургам, стреляя в ответ из пушек и аркебуз. Османам удалось остановить венгров на перевале Златица в Болгарии, но победить их они не смогли.

Мурад II понял, что необходим мир[149]149
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 70.


[Закрыть]. С помощью жены-сербки Мары, дочери своего вассала Георгия Бранковича, Мурад II летом 1444 г. заключил десятилетнее перемирие с Венгрией.

Однако Иоанн VIII, византийский император, не оставлял надежды спасти свое королевство от османов. Пообещав одновременное нападение Венгрии с запада (несмотря на перемирие) и блокаду Босфорского пролива, что помешало бы продвижению султана из Европы, император подстегнул караманидов к нападению с востока в том же году[150]150
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 71.


[Закрыть]. Хотя караманиды начали наступление, их лидер капитулировал, не вступив в бой с войсками Мурада II[151]151
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 73.


[Закрыть].

Полагая, что Османская империя находится в безопасности на западе и востоке, а перемирие в Европе и мир в Азии восстановлены, 41-летний султан удивил свой двор, отрекшись от престола, став первым османским лидером, сделавшим это[152]152
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 74.


[Закрыть].

По сей день историки не уверены, почему он принял такое решение. Двадцатью тремя годами ранее он решил провести церемонию вступления на престол в Большой мечети Бурсы, где опоясался мечом или был облачен в плащ суфийского шейха, как бы становясь посвященным в качестве его ученика[153]153
  Vatin and Veinstein, Le Sérail ébranlé, 309.


[Закрыть]. Возможно, устав от атрибутов власти в этом мире, он пожелал удалиться, чтобы созерцать загробную жизнь в шалаше дервиша. Мурад II также имел репутацию заядлого любителя вина. Самая ранняя из дошедших до нас строк, написанных на турецком языке османским правителем – «Виночерпий, принеси, принеси сюда еще раз [то, что осталось от] вчерашнего вина» – звучит как мольба алкоголика[154]154
  Lowry, ‘Impropriety and Impiety’, 36–37.


[Закрыть]. Когда он удалился от дел, чтобы проводить дни в мистическом уединении или наедине с винными кубками, Османское правление перешло его 12-летнему сыну Мехмеду II (1444–1446, 1451–1481), возведенному на трон в Эдирне.

Но мир был недолгим. Под давлением польских рыцарей и папского легата, освободивших его от необходимости выполнять свои обязательства, венгерский король быстро отказался от соглашения с султаном и возобновил войну[155]155
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 77–78.


[Закрыть].

Визири умоляли Мурада II, который в то время находился в Анатолии, вернуться на трон в Эдирне, чтобы выполнить свой долг гази. Он неохотно согласился[156]156
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 79.


[Закрыть]. Опасаясь неминуемой венгерской оккупации, османы срубили большие деревья, чтобы преградить вероятный путь венгерской армии, и вырыли ров вокруг Эдирне, эвакуировав сельское население и приказав гражданским лицам укрыться в цитадели[157]157
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 79–80.


[Закрыть]. Обстановка надвигающейся гибели побудила появиться в городе мусульманского ученого, проповедовавшего веру в Иисуса. Чтобы подавить внутренний переворот, османские власти казнили его и пытали его многочисленных последователей[158]158
  Gasparo Zancaruolo, Cronaca Zancaruola, неопубликованное, отрывок в: Franz Babinger, ‘Von Amurath zu Amurath: Vor– und Nachspiel der Schlacht bei Warna (1444)’, Oriens 3 (1950): 595–596, translated in Imber, The Crusade of Varna, 186.


[Закрыть].

Чтобы участвовать в кампании против венгерской армии вместе с анатолийским войском, Мураду II пришлось пересечь проливы. Но к октябрю 1444 г. венецианцы и другие силы блокировали Босфор. Чтобы преодолеть преграду, требовалось разместить османскую артиллерию на разных берегах, «чтобы пушки с обеих сторон могли целовать друг друга», обеспечивая безопасную переправу на европейскую сторону султану и его армии[159]159
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 83.


[Закрыть].

Части армии удалось переправиться дальше к югу от Константинополя в Галлиполи и установить зубчатые стены на европейском берегу. Султан использовал генуэзских канониров для размещения артиллерии на азиатском берегу. Византийцы спустили в Босфор два гигантских корабля, заряженных аркебузами, но османские пушечные ядра попали в один из кораблей и потопили его, а в другом проделали огромную дыру[160]160
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 84.


[Закрыть]. Переправившись на генуэзских лодках, закупленных специально для этого случая, султан с войском благополучно высадились в Европе.

Принц Мехмед дерзко потребовал возглавить кампанию против венгров, в то время как его отец защищал резиденцию султана Эдирне[161]161
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 85.


[Закрыть]. Мурад II увещевал его делать то, что он ему велел, защищать Эдирне и читать свои молитвы[162]162
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 86.


[Закрыть].

Когда десятки тысяч венгерских солдат пронеслись по Юго-Восточной Европе, османских защитников – мужчин и женщин – хвалили за их отвагу: они стреляли из пушек, аркебуз, бросали копья и стрелы со стен своих замков, – но поскольку венгры носили стальные доспехи, османские мечи, топоры, дубинки и булавы были бесполезны[163]163
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 89.


[Закрыть]. Когда венгерские войска сжигали османские цитадели, их защитники боролись насмерть. В одном замке победоносные венгры сбросили османских защитников замка в ров, где все выжившие погибли от стрел прежде, чем смогли встать[164]164
  Michel Beheim, ‘Türkenschlacht bei Warna’, in Hans Gille and Ingeborg Spriewald, Die Gedichte des Michel Beheim (Berlin: Akademie-Verlag, 1968), vol. 1, no. 104, 328–356, переведено в: Imber, The Crusade of Varna, 176.


[Закрыть]. Венгры все ближе приближались к своей цели – захвату Эдирне.

10 ноября 1444 г. обе стороны встретились в битве при Варне на побережье Черного моря. Венгры вышли на поле под звуки труб, в то время как османы вступили в бой под грохот литавр[165]165
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 60.


[Закрыть]. Мурад II, его янычары и пехотинцы заняли позицию в центре тыла, расположившись на горе, кавалерия из Юго-Восточной Европы слева от него, а анатолийская кавалерия – справа[166]166
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 92.


[Закрыть].

Битва началась с громкого шума. Можно было «услышать удары ножом, раздающиеся от обеих армий», и «стрелы начали вылетать, как кузнечики из травы»[167]167
  Beheim, ‘Türkenschlacht bei Warna’, 177.


[Закрыть].

Венгры разгромили анатолийское крыло кавалерии и убили командира. Поскольку венгры были «закованы с ног до головы в железо», османские мечи не наносили им вреда, поэтому те, кто находился на юго-восточном европейском фланге, использовали топоры, булавы и дубинки, чтобы избивать противников, но после непродолжительной борьбы они бежали с поля боя[168]168
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 96–98.


[Закрыть]. Мурад II и его янычары без кавалерии, остались в центре с небольшим количеством людей, включая дворцовых пажей. Это была кровавая баня, где «головы, ноги и пальцы рук, топоры и молотки, стрелы и копья, щиты и иное оружие сыпались на поле боя, как опилки у плотника»[169]169
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 100.


[Закрыть].

Согласно греческому хронисту, венгерский король Владислав был убит «в результате собственнной глупости»[170]170
  Peter Schreiner, Die byzantinischen Kleinchroniken (Vienna: Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 1975), I, chronicle 54, 13, 389, переведено в: Imber, The Crusade of Varna, 187.


[Закрыть]. Проигнорировав совет правителя Трансильвании Хуньяди дождаться подкрепления, король ввязался в битву, где янычар булавой сбил его с лошади, а другие янычары разрубили на куски своими топорами[171]171
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 100.


[Закрыть]. Они «отрубили ему голову и насадили ее на копье»[172]172
  Aşıkpaşazade, Tevârîh-i Âl-i Osmân, ed. Nihal Atsız (Istanbul: Türkiye, 1949), 183–185, переведено в: Imber, The Crusade of Varna, 185.


[Закрыть]. Венгерские рыцари падали вокруг него, «как осенние листья»[173]173
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 100.


[Закрыть]. Затем османская кавалерия из Юго-Восточной Европы вернулась, чтобы разгромить христианских рыцарей. Тысячи крестоносцев были уничтожены. Анонимный османский автор отчета о битве провозгласил:

 
«Там лежат его убитые враги,
Тело каждого из них без головы.
Долины полны ими,
так что никто не может найти путь.
Трупы плавают в крови.
Тот, кто их видит, сходит с ума»[174]174
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 102.


[Закрыть].
 

Победоносные османы казнили мечами пленников старше двадцати лет и обращали в рабство «парней с юными лицами»[175]175
  Anonymous, Gazavât-i Sultân Murâd b. Mehemmed Hân, 102.


[Закрыть]. Мурад II сохранил жизнь некоторым захваченным венгерским рыцарям, отправив их мусульманским правителям – мамлюкам, крымскому хану и караманидам – для унижения[176]176
  Beheim, ‘Türkenschlacht bei Warna’, 179.


[Закрыть].

Группа пленных рыцарей вызвала большой переполох в Каире, поскольку они ехали верхом на лошадях и были облачены в доспехи с «похожими на чаши шлемами на головах»[177]177
  Al-Sakhāwī, Al-Tibr al-Mabsûk fī Dhayl al-Sulûk (Cairo, n.d.), 98–99, translated in Imber, The Crusade of Varna, 187.


[Закрыть]. Некоторые из них, предположительно, приняли ислам[178]178
  Al-Sakhāwī, Al-Tibr al-Mabsûk fī Dhayl al-Sulûk, 188.


[Закрыть].

С победой османский контроль над Юго-Восточной Европой стал полным. Османы правили на западе до границ Сербии и Албании и на севере до Дуная. Затем Мурад II снова ушел в отставку, вернув Мехмеда на трон. Но восстание янычар в Эдирне в 1446 г. сократило последние годы правления Мехмеда. Мурад II снова отобрал трон у сына.

Недавно вернувшийся к власти Мурад II обратился к ученикам воинствующего шиитского суфия шейха Джунайда (ум. 1460), потомка Сафи ад-Дина (ум. 1334), современника Османа, который был изгнан из Ардебиля (северо-запад Ирана) туркменским правителем Кара-Коюнлу Джаханшахом (ум. 1467). Суфий искал убежища в османских владениях, прося Мурада II предоставить ему земельное владение. Ему было отказано, исходя из того, что «два императора не могут сидеть на одном троне»[179]179
  Aşıkpaşazade, Tevārīh-i Āl-i Osmān, 264.


[Закрыть]. Тогда Джунайд приобрел сторонников среди соперников османов – туркоманов в Центральной и Восточной Анатолии после того, как караманиды на короткий период предоставили ему защиту в Конье. В начале XVI в. его внук Исмаил основал династию Сефевидов – величайшего военного и религиозного соперника Османской империи, базировавшуюся в Иране. Она спровоцировала массовые восстания на османских территориях.

Появление другого суфия было предзнаменованием несчастья. Однажды в 1451 г., когда Мурад II ехал верхом на лошади по окрестностям Эдирне, дервиш преградил ему путь, когда он переходил мост. Суфий предсказал ему, что его смерть близка; он должен покаяться и попросить прощения у Бога. Когда султан вернулся во дворец после прогулки, он последовал указаниям суфия, а затем пожаловался: «У меня болит голова». Он пролежал в постели три дня, а потом скончался. Его визири держали эту новость в секрете и прятали труп почти две недели, пока 19-летний Мехмед II не прибыл в Эдирне, где снова взошел на трон[180]180
  Aşıkpaşazade, Tevārīh-i Āl-i Osmān, 139–140.


[Закрыть].

Следуя обычаю братоубийства, он приказал казнить своего единственного брата, годовалого маленького Ахмеда[181]181
  Kemalpaşazade, Tevârîh-i âl-i Osmân, ed. Ş. Turan (Ankara: Türk Tarih Kurumu, 1954), 7:9–10.


[Закрыть]. Не желая утратить трон в третий раз, он метил высоко и на этот раз хотел сделать то, чего не смогли сделать многие арабские и турецкие правители до него в течение предыдущих семисот лет: завоевать Константинополь.

4
Покоряя второй Рим
Мехмед II

В европейской истории принято считать, что секуляризм, терпимость и современность зародились в Европе с подписанием Вестфальского мира в 1648 г. Эта серия договоров положила конец религиозным войнам в христианской Европе и установила принцип терпимости к религиозным меньшинствам. Но почти на двести лет раньше, после османского завоевания Константинополя в 1453 г., меланхоличный завоеватель и решительный лидер Мехмед II институционализировал принципы и практику веротерпимости, которые были заложены столетием ранее при его предшественниках. Мехмед II принимал решения, оставившие след в османской и мировой истории. Он завоевал Константинополь, а затем попытался узаконить свою победу и править им, обращаясь как к мусульманам, так и к христианам. Он называл себя цезарем и претендовал на римское наследство, поставив памятники величайшим древним правителям Константинополя Константину и Юстиниану[182]182
  Gülru Necipoğlu, Architecture, Ceremonial, and Power: The Topkapı Palace in the Fifteenth and Sixteenth Centuries (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1991), 249.


[Закрыть]. Он восстановил город не только как центр османской династии и сердце новой имперской администрации, сформированной из новообращенных, но и как многоконфессиональный мегаполис. Как ему это удалось?

Осада и завоевание Константинополя

К тому времени, когда 20-летний Мехмед II начал осаду Константинополя, великая византийская столица уже не была предметом зависти всего мира. Когда-то она могла похвастаться полумиллионом жителей и была одним из самых богатых городов в мире. Но к 1452 г., когда население поредело из-за волн чумы, в ее стенах, возможно, проживало всего пятьдесят тысяч человек[183]183
  Halil Inalcik, ‘The Policy of Mehmed II Toward the Greek Population of Istanbul and the Byzantine Buildings of the City’, Dumbarton Oaks Papers 23/24 (1969/1970): 231–249; Encyclopaedia of Islam 2, s.v., ‘Istanbul’, by Halil Inalcik.


[Закрыть]. С трех сторон город был защищен водой, а с четвертой – массивными стенами высотой тридцать метров и толщиной десять метров, которые простояли тысячу лет. Но если смотреть на вещи шире, Константинополь был всего лишь маленьким островком Византии, затерянным посреди османского моря.

Преисполненный решимости захватить Константинополь, Мехмед II сыграл ведущую роль в осаде, приняв ряд блестящих тактических решений. Сначала он приказал построить Румели Хисары, новую крепость в пяти километрах к северу от города на крутом скалистом склоне на европейской стороне самого узкого места Босфора (всего семьсот метров в поперечнике), напротив Анадолу Хисары, османской крепости XIV в. на азиатской стороне. Анадолу Хисары был построен дедом Мехмеда II, Баязидом I, в ходе подготовки к его неудачной восьмилетней попытке захватить Константинополь на рубеже XV в.

Понимая, что падение крепости было предзнаменованием разрушения христианского города и крушения Византийской империи, жители последнего острова некогда могущественного королевства «трепетали в глубоком горе»[184]184
  Doukas, Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks, 194.


[Закрыть]. Склон холма, прежде покрытый густыми зарослями сиреневых иудиных деревьев, вскоре мог похвастаться каменной крепостью с тремя башнями. Говорят, что Мехмед II лично участвовал в его быстром строительстве. Крепость возвели менее чем за четыре месяца.

К августу 1452 г. доступ Константинополя к Черному морю был отрезан.

Отражая такой поворот событий, османы назвали крепость Боазкесен, что означает «Перерезающий проливы», или, более буквально, «Перерезающий горло». С греческого это переводится как «Обезглавливатель»[185]185
  Doukas, Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks, 196.


[Закрыть].

Мехмед II приказал, чтобы любой корабль, пытавшийся пройти мимо крепости, должен был остановиться, а любой не подчинившийся корабль был потоплен. Венецианский корабль, первое судно, пытавшееся доставить товары в осажденный Константинополь, был потоплен точными ударами массивных пушек османов. Его команда была доставлена на берег и обезглавлена, а капитан пронзен «колом через задний проход»[186]186
  Doukas, Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks, 200–201.


[Закрыть].

Несмотря на то что он отрезал доступ к черноморской стороне Босфора и использовал свой флот в Мраморном море для бомбардировки крепостных стен, Мехмед II все еще сталкивался с невозможностью подвести свои корабли достаточно близко, чтобы атаковать внутренний город. Ибо византийцы соорудили гигантскую цепь, которую они использовали как непроницаемые плавучие ворота, чтобы перекрыть доступ к Золотому Рогу – водному пути вглубь к городской гавани. Византийцы были настолько уверены в том, что город защищен от нападения османской империи с моря, что оставили стены вдоль Золотого Рога без охраны. Но у Мехмеда II был план. В апреле 1453 г. он приказал своим людям проложить гигантские балки, смазанные животным жиром, ведущие вглубь страны от Босфора до Золотого Рога. Пять десятков кораблей привязали к длинным тросам и руками тысяч солдат протащили по этим скользким рельсам вверх по крутому склону и по суше от Босфора до генуэзской колонии, отмеченной башней и многочисленными католическими церквями, а затем вниз по склону к Золотому Рогу. Это было невероятное зрелище: «Корабли неслись по суше, будто плыли по морю, с экипажами и под парусами»[187]187
  Kritovoulos, History of Mehmed the Conqueror, trans. Charles T. Riggs (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1954), 56.


[Закрыть]. Защитники Византии были ошеломлены, увидев османские военные корабли, стоящие на якоре в бухте Золотой Рог. Дурные предзнаменования – иконы, уроненные во время религиозных процессий, внезапные наводнения, град и густой туман, которые сигнализировали о том, что божественное присутствие покидает город, – приводили их в еще больший ужас[188]188
  Kritovoulos, History of Mehmed the Conqueror, 58–59.


[Закрыть].

Атакуя с суши и моря, османские войска окружили город, численно превосходя его защитников более чем в десять раз.

Более ста тысяч османских солдат – мусульман, принявших ислам христиан, и тех, кто остался христианами, – столкнулись с шестью или семью тысячами защитников Византии и их союзников, включая каталонцев, генуэзцев и венецианцев. Византийцам удалось продержаться еще месяц, но к маю судьба города была решена. Мехмед II приказал построить понтонный мост через Золотой Рог, который византийцы не смогли разрушить. Чтобы пробить городские стены с суши на западе, Мехмед II приказал построить одну из самых больших пушек, которые когда-либо видел мир. Отлитая христианским ренегатом из Венгрии, пушка позволила бы османским войскам прорваться[189]189
  Doukas, Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks, 200–201.


[Закрыть]. Это был первый случай, когда османы использовали порох для разрушения стен осажденного города.

Последний штурм османов начался перед рассветом и продолжался до позднего утра 29 мая 1453 г. Инновационные металлические ядра бронзовой пушки, наполненные порохом, пробивали дыры в древних земляных стенах со «взрывом и грохотом, подобными грому с небес», чей «пронзительный, раздирающий воздух звук» был слышен за десять миль и чей внезапный удар, как утверждается, был настолько мощным, что лишил ничего не подозревающих людей дара речи а у беременных женщин случились выкидыши[190]190
  Doukas, Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks, 201.


[Закрыть]. Прорвав стены благодаря безжалостным бомбардировкам, армия Мехмеда II вошла в город на 54-й день осады. Пороховое оружие вскоре приняли на вооружение по всей Западной Европе. Византийский император Константин XI Палеолог погиб в той последней битве, его труп, как сообщается, опознали по пурпурным туфлям.

Византийские и османские историки сходятся во мнениях по поводу дальнейших событий. Мехмед II позволил своим солдатам на один день разгуляться и бесплатно пограбить. Они не давали пощады простолюдинам и знати, насилуя любого, кто попадется[191]191
  Kritovoulos, History of Mehmed the Conqueror, 73.


[Закрыть]. Они убили или обратили в рабство выживших после осады и завоевания. Они грабили и мародерствовали, оскверняли церкви и гробницы – выкапывали трупы в поисках золота – расхищали богатства византийцев, уничтожали их иконы и сжигали их священные книги[192]192
  Kritovoulos, History of Mehmed the Conqueror, 74.


[Закрыть].

Действительно, «там была хорошая добыча. Золото, серебро, драгоценные камни и изысканные ткани… Они поработили города неверных, и гази обнимали [насиловали] женщин и девочек»[193]193
  Я изменил отрывок, процитированный в Bernard Lewis, Istanbul and the Civilization of the Ottoman Empire (Norman: University of Oklahoma Press, 1963), 8, сравнив его с текстом Friedrich Giese, ed., Die altosmanische Chronik des ‘Āşıkpaşazāde (Leipzig, Germany: Otto Harrassowitz, 1929), 132.


[Закрыть]. Как хвастались османы, «каждый шатер [армии султана] был раем, наполненным… сексуальными слугами рая, каждый из которых был величественной красавицей, кипарисом, из которого вырастают побеги, [предлагающие] сочный персик» (то есть любовный поцелуй)[194]194
  Tursun Bey, Târîh-i Ebü’l-Feth, ed. Mertol Tulun (Istanbul: Baha, 1977), 62.


[Закрыть].

Когда солдаты-завоеватели захватили город, тысячи христиан искали убежища в церкви Божественной мудрости (Айя-София), веря в пророчество. Ангел с мечом спустился бы к 35-метровой колонне Константина IV в., стоящей в центре Константинополя на его главной улице, и вручил бы оружие простому человеку, который в одиночку отомстил бы за греков, заставив османов бежать, одновременно рубя их и прогоняя прочь из Византии[195]195
  Doukas, Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks, 225–226.


[Закрыть]. Ангел не явился.

Османские солдаты добрались до церкви, взломали запертые двери и взяли в плен христиан, находившихся внутри. «Кто может описать плач младенцев, пронзительные крики матерей и причитания отцов?»[196]196
  Doukas, Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks, 227.


[Закрыть] Самый обычный солдат «искал самую нежную девушку. Прекрасная монахиня, которая до сих пор принадлежала только Богу, теперь была схвачена и связана другим хозяином. Насилуемых дергали за косы, обнажали им груди и соски, а также вытянутые руки».

Тогда Мехмед II пресек изнасилование. Когда он въехал через ворота Эдирне на западной окраине Константинополя и увидел «большое число убитых людей, разрушенных зданий и всеобщее разорение города, он преисполнился сострадания и сильно раскаялся». Когда его глаза наполнились слезами, он воскликнул: «Какой город мы отдали на разграбление и разрушение!»[197]197
  Kritovoulos, History of Mehmed the Conqueror, 77.


[Закрыть] Он проехал через город на белом коне к великолепной церкви Божественной мудрости VI в.

Собор Святой Софии был не только резиденцией Греческой православной церкви, но и самым большим зданием в мире с самым великолепным высоким куполом, когда-либо построенным. Мехмед II спешился с коня и вошел. Он поднялся на купол, чтобы взглянуть на завоеванный город. Сопровождавшие его восклицали: «Если ты ищешь рая, о, суфий, то самое высокое небо – это собор Святой Софии»[198]198
  Tursun Bey, Târîh-i Ebü’l-Feth, 63.


[Закрыть].

Мехмед II осмотрел «странные и чудесные» иконы, фрески и мозаики, украшавшие церковь, «возвышающиеся по мере того, как Иисус, дух Божий, возносился в четвертую сферу небес». Глядя вниз на разрушенные здания, «он думал о непостоянстве и нестабильности этого мира и о его окончательном разрушении». В печали он процитировал древнеперсидский стих поэта XIII в. Саади о преходящей и нестабильной природе власти: «Паук плетет занавес во дворце Хосрова [древнего персидского шаха] / Сова ухает в замке Афрасияб [Самарканд]»[199]199
  Quoted in Lewis, Istanbul and the Civilization of the Ottoman Empire, 7–8.


[Закрыть]. Жизнь коротка, и даже в моменты триумфа лидер должен помнить о собственной смертности.

После завоевания султан предложил Лукасу Нотарасу, верховному адмиралу и великому герцогу Константинополя, возможность стать главой оставшихся в городе греков. Но, будучи пьяным на пиру, он также потребовал, чтобы Нотарас отдал ему своего младшего сына, 14-летнего юношу. Мехмед II, возможно, в конечном итоге обратил бы его в ислам и обучал во дворце, чтобы он мог присоединиться либо к его бюрократии, либо к элитному пехотному полку, янычарам. Мехмед II приказал казнить других византийских вельмож, и «из числа их жен и детей отобрал некоторых и вверил их бдительной заботе главного евнуха»[200]200
  Doukas, Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks, 235.


[Закрыть].

История, написанная в угоду Мехмеду II сразу после завоевания, рассказывает, как он получил свою долю добычи людьми.

Он назначил некоторых отпрысков знати служить ему телохранителями «и постоянно находиться рядом с ним», а мальчиков, которые «действительно отличались поразительной физической красотой» и «великолепным телосложением» – дворцовыми пажами[201]201
  Kritovoulos, History of Mehmed the Conqueror, 85–86.


[Закрыть]. Возможно, однажды младший сын Нотараса будет служить султану в качестве великого визиря, главы его правительства.

При помощи старшего Нотараса, назначенного главой христиан, а его сына – верным слугой, обученным во дворце султана, Мехмед II обеспечил бы контроль над христианским населением, сохранил бы лояльность важной византийской семьи. Но этому не суждено было сбыться. Нотарас отказался отдать своего ребенка завоевателю, протестуя: «У нас не принято отдавать собственного ребенка на растерзание. Для меня было бы гораздо лучше, если бы палача послали за моей головой». И Мехмед II ответил тем, что убил Нотараса и его сыновей[202]202
  Doukas, Decline and Fall of Byzantium to the Ottoman Turks, 233–235.


[Закрыть].

Мехмед II, однако, использовал завоевание, чтобы приобрести легитимность как среди мусульман, так и среди христиан. Начиная с третьей четверти VII в. мусульманские империи посылали армии для захвата Константинополя, но ни одна из них так и не преуспела. Стремясь к исламской легитимности, Мехмед II убедился в достоверности хадиса – высказывания, приписываемого Мухаммеду: «Константинополь будет завоеван. Благословен полководец, который завоюет его, и благословенны его войска». Это было начертано на арабском языке у входа в комплекс императорской мечети в центре исторического полуострова.

Во время осады Мехмеда II сопровождал его духовный советник, суфий по имени шейх Акшемседдин, который утверждал, что в деревне за пределами крепостных стен на Золотом Роге он обнаружил гробницу Айюба аль-Ансари, сподвижника Мухаммеда, посланного завоевывать Константинополь в конце VII в. Предполагаемое обнаружение гробницы связывало Мехмеда II с пророком ислама и еще больше способствовало его исламской легитимности.

После завоевания он построил на этом месте мечеть и усыпальницу аль-Ансари, которая стала местом паломничества мусульман. Будучи самой священной мечетью города, она служила местом, где будущие султаны совершали церемонию «опоясывания мечом», эквивалент коронации, обнимая меч, который предположительно принадлежал Мухаммеду.

Однако вместо того, чтобы рассматривать свой подвиг просто как исламское завоевание, Мехмед II культивировал осознание своей связи с римским наследием. Его греческий советник, Георгий Амирутцес, написал султану более десяти лет спустя после завоевания: «Никто не сомневается, что ты император римлян. Тот, кто по праву занимает центр империи, является императором, а центром Римской империи является Константинополь»[203]203
  Письмо Амируциса Мехмеду II в 1466 г., цитируемое в Inalcik, ‘The Policy of Mehmed II Toward the Greek Population of Istanbul’, 233.


[Закрыть]. Греческие и османские хронисты Мех-меда II поместили его в длинный ряд великих лидеров, включавший Александра Македонского и Юлия Цезаря. Они сравнивали завоевание Константинополя с завоеваниями Трои, Вавилона, Карфагена, Рима и Иерусалима. Обращаясь к султану, один из панегиристов поинтересовался, не стали ли сравнительно мелкие деяния других людей более известными из-за того, что были совершены греками и вошли в греческую историю, в то время как огромные достижения Мехмеда II, сравнимые с достижениями Александра Македонского, не будут переданы потомкам на греческом языке[204]204
  Kritovoulos, History of Mehmed the Conqueror, 3.


[Закрыть]. Султанский историк изобразил Мехмеда II стремящимся править миром в подражание Александру, Помпею, Цезарю и другим знаменитым королям и полководцам[205]205
  Kritovoulos, History of Mehmed the Conqueror, 14.


[Закрыть]. Этот историк писал по-гречески, чтобы информировать не только греков, но и всю Западную Европу, даже население Британских островов, о деяниях Мехмеда II[206]206
  Kritovoulos, History of Mehmed the Conqueror, 4.


[Закрыть].