Текст книги "Твое дыханье рядом... (сборник)"

Фирюза

 
Как ярки птичьи голоса!
В воде купают гривы кони,
И у чинары семь ладоней,
Протянутые в небеса.
 
 
Чинары, женщины, цветы —
Они похожи друг на друга.
Зеленая бушует вьюга
И мы с легендою на ты.
 
 
Давай, любимая, взойдем
На эту землю, как на ложе.
Благослови, всесильный Боже,
И нас, и синий водоем.
 
 
Давай, любимая, с тобой
Наполним радостно стаканы,
Мы на земле обетованной,
Она зовется Фирюзой.
 
 
Давай, любимая, любить,
Покуда роза не увянет.
Но нет тебя.
И мне в стакане
Уже тоски не утопить.
 
 
Приди, любимая!
 

Фирюза. 14 июня 1981

«Сколько женщин пленяло меня…»

 
Сколько женщин пленяло меня,
Старика!
Сколько женщин кружило меня,
Старика!
Но одну я любил,
Как огонь маяка,
Я любил ненаглядную Майю.
 
 
Я теперь я сижу
Среди братьев своих,
Среди старых друзей —
Сочинителей книг,
Старый Таллинн притих,
И рождается стих
Про мою ненаглядную Майю.
 

Таллинн. 19 февраля 1981

«Московский вечер…»

 
Московский вечер
Отражен водой
И лебеди плывут неторопливо.
И мы одни любуемся с тобой
На это зеленеющее диво.
 
 
Когда уже усталость
Валит с ног,
Забудем все,
Что нам недоставало
И он всегда найдется:
Островок,
Горбатый мостик,
Полумрак канала.
 

Москва. 8 июля 1981

«Не обижайся, ради Бога…»

 
Не обижайся, ради Бога,
Когда опять в моих стихах
Девчонка рыжая у стога
И небо в рыжих петухах.
 
 
Я видел дни любого цвета,
Но, откровенно говоря,
Мне снятся синие рассветы
И кареглазая заря.
 

Москва. 8 января 1982

«Опять весна заполонила…»

 
Опять весна заполонила
Мое печальное окно
И все, что не было иль было,
Все будет снова суждено.
 
 
И птицы грянули на ветках
Закоченевших тополей;
И пронеслись в квартирных клетках
Гудки далеких кораблей.
 
 
А ты с трудом раскрыла очи,
Не замечая ничего.
– Который час?
– Какой захочешь.
– А день?
– Рожденья твоего.
 

Москва. 10 мая 1982

Здравствуй!

 
Здравствуй, город стародавний,
Крон тяжелых красота…
Ярким лучиком сквозь ставни
Светишь мне, Алма-Ата.
 
 
И становится теплее,
И поют на все лады
Наши встречи на аллее
У смеющейся воды.
 
 
С каждым годом чаще, чаще
Оборачиваюсь вспять,
Чтобы в серой, гулкой чаще
Встретить молодость опять.
 
 
Будто сделается лучше
Этой жизни маета…
 
 
Яркий лучик,
Теплый лучик,
Город мой, Алма-Ата!
 

Алма-Ата. 6 ноября 1982

«Бродят веселящиеся пары…»

 
Бродят веселящиеся пары,
Медленно мерцают фонари…
 
 
– Мы еще с тобой совсем не стары.
– Старые мы, что ни говори. —
– Но ведь кровь бежит еще по жилам! —
– Но умчалась жизнь куда-то вскачь! —
– Ты меня опять приворожила.
Ты меня… Пожалуйста, не плачь.
 

Лиепая. 13 марта 1983

«Снова прошлое в голову лезет…»

 
Снова прошлое в голову лезет,
Настоящим никак не живу,
Словно нынешний день бесполезен,
Если ты не со мной наяву.
 
 
Т опять меня мучит и гложет,
Что еще лет каких-нибудь пять,
Ты была всех на свете моложе
И такою не будешь опять.
 
 
Как сгущались за окнами тени!
Как мы были с тобою пьяны!
Как мне хочется стать на колени,
Хоть не чувствую вовсе вины…
 

Рига. 13 марта 1983

«Я не воспел твоих волос…»

 
Я не воспел твоих волос,
Как говорят: не довелось.
Румянец щек
И губ овал,
Меня сразивший наповал…
 
 
И не воспел я стройных ног…
Но дальше чувства —
На замок!
Затем, что далее интим,
А мы интима не хотим.
 

Ленинград. 23 мая 1983

Сычевка

 
И где бы я по свету не кружил,
Едва повеет стылая прохлада,
Увижу я поля из рафинада
И в серебре морозном этажи.
 
 
И синее тугое полотно,
Пронизанное желтыми лучами,
Тела берез оплывшими свечами
И старенькое здание кино.
 
 
И я держу тебя за локоток,
И ты прижалась, чтобы не споткнуться…
А с высоты такие струи льются,
Что хочется на память хоть глоток.
 

Сычевка. 24 ноября 1983

Моя любовь

 
Моя любовь,
Мой круг спасательный!
Ты из такого полотна,
Что будешь рядом обязательно,
Едва обступит глубина.
Когда завоют ветры вражие,
Вздымая пенную гряду,
Я за тебя хватаюсь сразу же
И знаю:
Я не пропаду!
 

Москва. 14 декабря 1983

«Я атакован невезением…»

 
Я атакован невезением.
Бывает чертова пора,
Когда тебя с постыдным рвением
Куда-то тянет со двора.
 
 
Когда на все на свете зарится
Водоворот постыдных дел…
А ты уже сумел состариться
И откровенно поседел.
 
 
Опомнись, брат!
От мельтешения
Не превращалась никогда
В необычайные творения
Золотоносная руда.
 
 
Опомнись, брат!
Не утро раннее,
А жизнь проходит стороной…
Есть путь один,
Одно призвание
И нежность к женщине одной.
 

Москва. 25 марта 1984

«От Одессы до Москвы…»

 
От Одессы до Москвы
Облака,
Солнце скрылось черт-те знает
Куда.
Погуляй в районе Дюка
Пока,
Если поздно прилечу
Не беда.
 
 
Ты увидишь, как сияют
Огни,
Как прекрасны корабли
На воде.
Ты поймешь: они нам тоже
Сродни
И еще одной далекой
Звезде.
 
 
Скоро волны их возьмут
За бока,
Ураганы тишину
Раздробят…
От Одессы до Москвы
Облака,
А в просвете корабли
Говорят.
 

Москва – Одесса. 27 марта 1984

«Разве можно так терзать…»

 
Разве можно так терзать
Это маленькое тело?
Что тебе я, Боже, сделал?
Как себя мне наказать?!
 
 
Может биться головой
О чугунные ступени?!
 
 
Я впервые на колени
Опускаюсь пред тобой.
 

Измаил. 31 марта 1984

«А я не знал…»

 
А я не знал,
Вот в чем загвоздка,
Покуда ждал у перекрестка;
Когда входил в театральный зал
С тобою под руку —
Не знал.
Когда ты мне детей рожала,
Когда в походы провожала,
Встречать бежала на вокзал,
Я и тогда
Не знал,
Не знал.
Не знал, подумать только,
Малость,
Что мне красавица досталась,
Что так завиден мой удел…
Узнал,
Когда я поседел.
 

Алма-Ата. 5 июня 1984

«Форточки белый квадрат…»

 
Форточки белый квадрат
Синим платком занавешен…
Контур ствола.
Звездопад.
Я неожиданно рад,
Я на минуту утешен.
 

Сычевка. 4 сентября 1984

«Ах, провинция…»

 
Ах, провинция,
Дивное диво!
С двух сторон мостовой
Дерева.
Добродушно, тепло, молчаливо
И еще грустновато,
Слегка.
Оттого, что покой этот робок,
Как вечерний туман —
Невесом.
Проплываем с минувшим
Бок о бок,
Синеву не тревожа веслом.
 

Сычевка. 4 сентября 1984

«Ты по перрону шла одна…»

 
Ты по перрону шла одна,
А душу разрывала жалость,
Единственное, что осталось
Еще не выпитым до дна.
 
 
Ты по перрону шла одна,
А мне казалось,
Мне казалось
Твоя безмерная усталость
За тридевять земель видна.
 
 
Ты по перрону шла одна,
В Москве тихонько растворялась…
 

Москва – Феодосия. 16 декабря 1984

«Плывем при свете фонаря…»

 
Плывем при свете фонаря
Шуршащею лыжней,
Сквозит лимонная заря,
Уводит в мир чужой,
 
 
Где в окнах крохотных огни,
Где разожгли очаг,
Где за стеной, как искони,
Знай, ходики стучат.
 

Переделкино. 5 марта 1985

На взлете

 
Опять мы с тобой
Мой дюралевый друг,
На взлете.
Опять в мою грудь
Лихорадочный стук
Колотит.
Я снова отбился
От рук золотых
Любимой…
Но если б из плена
Не вырвался их —
Все мимо.
Не я так придумал.
Так было всегда,
Дружище.
Вот мы и рванулись
С тобой из гнезда,
Посвищем.
Авось обнаружим
На круглой земле
Площадки.
Не плачь, моя радость.
Я даже во мгле
В порядке.
 

Москва, Шереметьево, Борт ИЛ-62.

14 апреля 1985

«Не то, чтобы я меньше стал любить…»

 
Не то, чтобы я меньше стал любить,
Не то, чтоб годы
Чувства одолели,
Но я,
На отдаленной параллели
Уже не стану время торопить.
 
 
На койке,
В раскаленной тишине
Не буду я бессонницей захвачен.
Была бы ты здорова,
А иначе
Круша борта
Ворвется шторм ко мне.
 
 
Была бы ты здорова!
Ночью, днем
Готов молить
Кого не зная толком.
Была бы ты здорова в рейсе долгом!
Все остальное
Мы переживем.
 

«Я опять, сынок, с тобой…»

 
Я опять, сынок, с тобой
Старой улицей гуляю,
Стерегу и забавляю,
Говорю тебе:
– Постой.
Видишь, яблоки везет
По дороге черный ослик?
Он тебя прокатит после
И морковку погрызет.
Ты смеешься. И дрожит
На ресницах крошка хлеба.
Ослик,
Улица
И небо —
Все тебе принадлежит.
Даже папа —
Только твой.
И держась за флотский китель
Мимо солнышка в зените
Поведешь его домой.
 
 
И она откроет дверь
Всех красивей в мире целом!
 
 
Как все быстро отзвенело,
Как все помнится теперь…
 

Алма-Ата. 11 июня 1985

«Словно возле зияющих трещин…»

 
Словно возле зияющих трещин,
Словно грянул веселый набат!
О, июль,
Раздевающий женщин,
В этой одури ты виноват.
 
 
Еле-еле прикрытые тканью,
Проплывают одна за другой,
Откровенно-доступны желанью,
так мучительно-схожи с тобой.
 
 
С той далекой,
Безмерно-красивой,
Без которой ни ночи, ни дня…
Старый тополь зеленою гривой
От беды укрывает меня.
 

Алма-Ата. 14 июня 1985

«Я шагаю узкой тропкой…»

 
Я шагаю узкой тропкой,
Где какой-нибудь Ахилл
Продирался с девой робкой
И с богами говорил.
 
 
И не мелочи, которых
Накопилось на века…
Возвышают душу горы,
Окрыляют облака.
 
 
Прах летучий под ногою,
Краски жаркие дерев…
Ты пришла ко мне нагою,
Долгий путь преодолев
 
 
От неведомой Эллады
До райцентра Старый Крым…
Все под звездами как надо,
Каждый шаг неповторим.
 

Старый Крым, Щебетовка. 27 сентября 1985

«Никаких воспеваний природы…»

 
Никаких воспеваний природы,
Никаких объяснений в любви,
Если пляшут в округе уроды,
Как, соколик, душой на криви.
 
 
Не заздравная песнь – клокотанье!
Не живительный дождь – камнепад,
Если честность уходит в изгнанье,
А свидетели хлопают в лад.
 
 
Только ты мне ладони положишь
На пылающий лоб,
Чтобы я
Ощутил, что на свете быть может,
Не иссякнула песнь соловья,
 
 
Что не все искорежено рядом,
Что остались цветы на лугу
И хотя бы нечаянным взглядом
Я к тебе прислониться могу.
 

Москва. 22 февраля 1986

«Почему-то Колька Махин…»

 
Почему-то Колька Махин
Мне привиделся сегодня,
Человек он был что надо,
Дон-Жуан и весельчак.
Как отважно мы шутили!
Не боялись преисподней
И унылые заботы
Не весели на плечах.
 
 
Неподвижные руины
Багровели над Преголью,
Золотым казалось небо
В невесомых облаках…
Громыхающая гавань
Пахла парусом и солью,
И спешила королева
На высоких каблуках.
 
 
Знаю, не было такого,
Было все гораздо проще:
Ты в халатике домашнем,
Наш нетопленный очаг…
Но мне видится все то же:
Ветер крыльями полощет
И спешит навстречу Колька,
Дон-Жуан и весельчак.
 

Море Лаптевых. 28 июля 1986

«И вот уже полярный день…»

 
И вот уже полярный день
Пошел на убыль…
Не только рейд закрыла тень —
Глаза и губы.
 
 
Мне берег кажется чужим
И даже судно,
И что твой город достижим
Поверить трудно.
 

Восточно-Сибирское море, рейд Певека.

6 августа 1986

«На пляже, проветренном вдоволь…»

 
На пляже, проветренном вдоволь,
Опять заплутал ветерок
И чайки, печальные вдовы,
Садятся на мокрый песок,
 
 
И солнца зрачок воспаленный
Таращит на желтую тишь…
И я засыпаю влюбленный,
А ты безмятежно молчишь.
 
 
И хлопают волны в ладоши,
Вздыхают, песками скользя…
 
 
И полдень настолько хороший,
Что выдумать лучше нельзя.
 

Баку, Мардакяны. 19 октября 1986

«Я воздух вдыхал лекарственный…»

 
Я воздух вдыхал лекарственный
На улице завитой,
И вдруг,
Совершенно явственно
Голос услышал твой!
 
 
Откуда апрельским вечером,
Бесхитростным, как трава,
Таинственно и расцвечено
Выдохнулись слова?
 
 
Каким ты явилась облаком?
Где,
За каким углом?
 
 
О, если бы годы по боку,
О, если бы, рука об руку,
За радостью напролом.
 

Москва. 4 апреля 1987

«Я впервые заметил…»

 
Я впервые заметил:
Все, что зовется небо —
Безмолвие голубое,
Облако – белый гном,
На голубые ломти,
Словно краюху хлеба,
Разрезало ненароком
Дерево за углом.
 
 
А я на окошко это
Бывало, глядел часами,
А я ничего не видел,
Кроме нагих ветвей!
Но переполнен полдень
Добрыми чудесами,
Но повернулся дважды
Ключик в руке твоей.
 

Москва. 3 мая 1987

«Нам были узкими постели…»

 
Нам были узкими постели
От койки, выделенной КЭЧ
До белой роскоши в отеле,
Где как угодно можно лечь.
 
 
Летели на пол одеяла,
Нам не хватало простыни.
Нам было мало,
мало,
мало
В те приснопамятные дни!
 
 
И что ж теперь грустить об этом?
Твердить на мокром берегу,
Что вновь от нас уходит лето
И дни осенние бегут?
 
 
Да нет же,
Все у нас как надо
И там, где лист багровый смят,
Над желтым прахом листопада
Еще порой костры горят…
 

Москва. 20 октября 1988

«Как жаль, что нет тебя со мной…»

 
Как жаль, что нет тебя со мной.
Я переполнен чудесами,
Но я гляжу на шар земной
Твоими карими глазами.
 
 
Двойное зренье мне дано,
Душа дарована двойная,
Когда со мною заодно
Ты по земле идешь, родная.
 

Алма-Ата. 30 мая 1987

«Ветка сирени…»

 
Ветка сирени
На сумрачном камне,
Если бы знала,
Как ты дорога мне!
 
 
Солнечный лучик,
Добрая птица,
Как ты на круче?
Что тебе сниться?
 
 
Ты отвечаешь
Громко и гневно:
Не выключаешь
Свет ежедневно!
 

Москва. 7 марта 1989

«Прежде чем кануть в тяжкую мглу…»

 
Прежде чем кануть в тяжкую мглу,
Мечется пламя огарка…
Добрые люди свалят в углу
Все, что пропел и накаркал.
 
 
Нет никого, кто бы тронул листы,
Пыли и плесени кроме…
Годы пройдут.
И появишься ты
В развороченном проеме.
 
 
– Милый, я раньше никак не смогла…
Там,
Где бумага истлела,
Пальцы протянет тебе из угла
Ветка акации белой.
 

Переделкино. 28 марта 1989

Я утром шел…

 
Я утром шел по Малой Бронной,
По сохранившейся Москве,
Весною одухотворенный
И от любви на волоске.
 
 
Дома смотрели равнодушно,
Спешили люди по делам,
И сердце билось непослушно,
и пахло свежестью воздушной
С горчинкой вербы пополам.
 

Москва. 8 апреля 1998

«Господь, спаси мою жену и покарай меня!..»

 
Господь, спаси мою жену и покарай меня!
Ее болезнями меня,
Всеблагой, награди.
Пускай на потных простынях
Я до конца пожну
Все то, что сеял очертя,
И что нагородил.
 
 
Господь, жену мою спаси,
Мне без нее не жить!
А если жалости в тебе,
К несчастью нет на грош,
То тело бренное мое,
Как свечку погаси
И только кроткую, ее,
Пожалуйста, не трожь!
 

Москва. 25 августа 1989

Давным-давно на Балтике

 
И деревья и камни все те же,
И полно порыжелой травы…
Здравствуй,
Дней молодых побережье,
До сих пор незабытых, увы.
 
 
Это лето ласкало, звенело
В стороне от проезжих дорог,
И разлуку пускать не хотело
На еще необжитый порог.
 
 
И была наша мебель казенной,
И трофейной считалась земля…
И порой над волною зеленой
Возникал силуэт корабля.
 

Янтарное ‒ Калининград. 29 августа 1989

Сон о Балтике

 
Подойди тихонечко
К нашей маме, Ленечка,
Поиграй украдкою
С ее карей прядкою.
Притомилась мамочка,
Поостыла ванночка.
Но зато над печкою
Запахи колечками,
Просто невозможные
Запахи пирожные!
 
 
Словно роза алая
Спит жена усталая.
Ходят волны голыми
За входными молами.
 

1989

«Не пишу и почти не читаю…»

 
Не пишу и почти не читаю,
Только тянет уйти со двора.
Я себя из себя вычитаю,
Что поделать —
Такая пора.
Что поделать, такая планида,
Ведь не зря исчезают в дыму
Коктебель, Петропавловск и Нида,
Не завещаны мной никому.
 
 
Повезло,
Я их видел такими,
Как никто не увидит уже,
Потому что любимое имя
На любом различал этаже.
 
 
Потому что была ты со мною,
Даже если со мной не была…
В небывалое и голубое
Бьют воскресные колокола.
 

Москва. 23 марта 2002

«Это ж надо было…»

 
Это ж надо было,
влюбиться в моряка…
Из разговора
А я таких не слышал слов,
Наверно, сорок лет,
Когда я был вполне здоров
И в плащ-пальто одет.
 
 
Когда
Фуражка набекрень,
И важные дела,
И не выходишь целый день
Потом из-за стола.
 
 
Такие были времена,
Такие корабли…
Нас реки, полные вина,
Угробить не смогли.
 
 
И все у нас на высоте,
Любая ложь – права.
 
 
И ты шептала в темноте
Волшебные слова.
 

Москва. Март 2003

«Не стареет душа, как назло…»

 
Не стареет душа, как назло,
Тело дрябнет —
Душа не стареет.
Над осенними тучами реет,
Чудаки говорят:
– Повезло!
 
 
Обещают любовь, чудаки,
Если крылья видны в поднебесьи.
Ни к чему эти глупые песни
Обмелевшему руслу реки.
 
 
Только может быть есть правота
Даже в этой браваде нелепой,
Если снова, отчаянно, слепо,
Между нами гудят провода?
 

Москва. 21 сентября 1989

Вечеринка в декабре 1989

 
Без должностей и званий,
Морщинам вопреки,
Кружатся Зоя с Ваней,
Танцуют старики.
 
 
А в переулке старом,
Где дом полуживой,
Закоченевшей фарой
Луна над мостовой.
 
 
И пьют под звон хрустальный,
И смотрят в полумрак
Конструктор генеральный,
Пенсионер-чудак…
 
 
Гудит сегодня группа,
Прошло лишь сорок лет…
И не встречаться глупо,
И сил, конечно, нет.
 
 
Но вертятся в кассете
Студенческие дни,
Но ждать устали дети.
Что сделают они?
 

Москва. 11 декабря 1989

«Целýю фотографию твою…»

 
Целýю фотографию твою.
Безжизненную старую бумагу,
Как будто с коньяком заветным флягу,
Я в тишине из шкафа достаю…
 
 
Не все еще прошептаны слова,
А новые придумаю едва ли…
Но как же мы друг друг-друга целовали,
Пока не поседела голова…
 

Москва. 14 ноября 1990

«Мне бы зонтик, да побольше…»

 
Мне бы зонтик, да побольше
Сыктывкара или Польши
Чтобы самых дорогих
От дождя укрыть и града
И промозглого заряда,
Если шторм не стих.
 
 
Мне ли горбиться устало,
Потому что не пристало
Тех, кого люблю,
Взять и бросить в стылый вечер…
 
 
И бегу я к ним навстречу,
Время тороплю…
 

Переделкино. 31 марта 1991

«Как нам смеялось, черт возьми…»

 
Как нам смеялось, черт возьми,
Как нам шутилось!
Что от нуля и до семи
У нас творилось!
 
 
Червонцы сыпались на стол,
Соседи кисли,
И ночь глотала валидол
В буквальном смысле.
 
 
И ты вставала поутру
С бессонной синью,
И пахло липою в жару,
А не полынью…
 
 
Не повторится,
Я клянусь,
Такое с вами,
Хотя тогда тоску и грусть
Везли возами.
 
 
Мы просто жили днем одним,
Одною ночью.
А что за нею и за ним —
Мы рвали в клочья!
 

Москва. 24 мая 1990

«Любовные игры собак…»

 
Любовные игры собак,
Вода изо всех водостоков.
И небо глядит синеоко
На весь всероссийский кабак.
 
 
И радостно так на душе,
Как будто увидел впервые
Весну.
И лучи золотые
На нашем втором этаже.
 

Москва. 1996

«Весна приходит в переулки…»

 
Весна приходит в переулки,
Не в улицы, а в переулки.
Они обглоданы, как булки
И пахнут коркою ржаной.
Их грызли годы-горемыки,
И у часовен стерты лики,
Но здесь, нисколько не великий,
Я с молодой гулял женой.
 
 
Не камни помню,
А фасады
И воздух, радостней рассады,
И даже облако над садом
Казалось чашей расписной…
Все жду:
Калитка отвориться —
И ахнет древняя столица!
 
 
…Домов морщинистые лица
Умыты девочкой-весной.
 

Москва. 7 апреля 1991

«…Да…»

 
…Да,
Время было непростое:
На стенку стенка,
Зуб за зуб…
Вся эта суетность не стоит
Твоих горящих, нежных губ!
 

Москва ‒ Симферополь. 8 Сентября 1991

«Трясешься на чем не попало…»

 
Трясешься на чем не попало,
Бредешь по колено в грязи
И слышишь,
Как рев самосвала:
– Куда побежал?!
Тормози!
 
 
А я, как и прежде, все еду
За некой мечтою вдогон,
Кружу по туманному следу,
Меняю крыло на вагон.
 
 
И все, что найду я в дороге:
Мелодию, строчку, зарю,
Кладу на родимом пороге,
Любимой, как прежде, дарю!
 

Судак. 8 сентября 1991

«Молю стечение светил…»

 
Молю стечение светил,
Расположение созвездий:
Да будет мир в моем подъезде,
В котором ветер закрутил.
 
 
Безвестных пращуров молю,
Что шли синайскою пустыней:
Пускай очаг мой не остынет,
Удача будет кораблю.
 
 
А ты, красивая моя,
Не постарей душой хотя бы,
Когда российские ухабы
Не украшают бытия.
 
 
За тыщу миль,
Ты мне поверь,
Еще горит огонь маячный!
И Новый год, как новобрачный,
Сейчас в твою стучится дверь.
 

Атлантический океан. 31 декабря 1991

«Мне приснилось, что я…»

 
Мне приснилось, что я
Окликаю тебя,
Продираю глаза —
Окликаю любя.
Ты приснилась на самом восходе —
И спасибо за это Природе.
 
 
А за тонкою стенкою
Ветер крепчал
И над бортом свистел,
И железо качал,
И уж если по чести признаться,
Не хотелось совсем просыпаться.
 
 
Потому не хотелось,
Что как не крути,
До тебя еще семьдесят суток пути,
И не видно в тумане порога,
И забита штормами дорога.
 

Атлантический океан. 1 января 1992

«Била наотмашь вода…»

 
Била наотмашь вода,
Всхлипнул —
И замер движок!
Нас понесло в никуда,
В пропасть,
В последний прыжок!
 
 
Ты вдруг предстала во мгле,
Где ни спасти, ни помочь,
Лучшей на этой земле,
Сладкой, как первая ночь.
 
 
Как мы тогда прорвались —
Я до сих пор не пойму.
Только сказал моторист
Мне на борту,
Одному:
 
 
– Знаешь, механик, когда
Нас заливало с тобой,
Глянула баба со дна,
Вся золотая собой!
 
 
…В проклятой Богом губе,
Где цепенеет Ямал,
Так я узнал о тебе,
Мучился и вспоминал.
 

Москва. 1981

«Любимая, жди и надейся…»

 
Любимая, жди и надейся
На радости долгого рейса,
На блестки нежданных удач.
Такая погода сегодня,
Что кажется:
Черт в преисподней
Устал от сплошных незадач.
 
 
Июльское солнце в избытке,
Кораблики, как на открытке,
А море небес голубей…
И перышки чистят бакланы,
Слетев на уснувшие краны
И ни ветерка,
Хоть убей!
 
 
Тебя бы на палубу эту
Поближе к балтийскому лету,
С каштанами по сторонам…
Пусть так не бывает на свете,
Но счастье кому-нибудь светит,
Глядишь —
Улыбнется и нам.
 

Балтийское море. 2 июля 1995

Похвальное слово главному двигателю

 
Годами проверенный друг,
Пятицилиндровый трудяга.
Хожу ли по палубе,
Лягу —
Мне слышен твой истовый стук.
 
 
Когда капли пота блестят
На ребрах чугунных и крышках
И дышишь ты хрипло,
С одышкой,
 
 
Я вижу, как в пене до пят
Нас волны берут в оборот,
То гребнем накроют,
То яма,
Покуда из рубки упрямо
Командуют:
«Полный вперед!»
 
 
Он дремлет в порту даже днем,
Блаженно тепло излучая…
 
 
Родная, за чашкою чая
Ты все-таки вспомни о нем.
 

Северное море. 6 июля 1995

«Играться с нами в поддавки…»

 
Играться с нами в поддавки
Кому-то видно надоело.
Громада,
Весу вопреки,
Подпрыгивает неумело.
 
 
Зима. Атлантика. Шторма.
Норд-вест выламывает рамы.
Об остальном прочти сама
На поплавке радиограммы.
 

Атлантический океан. 3 января 1992

«Ну, что тебе стоит…»

 
Ну, что тебе стоит
На улицу выйти,
Где в праздничной хвое —
Морозные нити,
 
 
Где в зданье незрячем
Скучает охрана,
Где голуби скачут
У белого храма?
 
 
Ну что тебе стоит
На бланке почтовом
Оставить простое
И нежное слово?
 
 
Чтоб там, где циклоны
Ревут окаяно,
Где судно поклоны
Кладет океану,
 
 
На той стороне
Одинокого шара
Разлука на миг
Свои когти разжала.
 

Атлантический океан. 7 января 1992

У бассейна

 
У подножия трубы
Мягко плещется прохлада,
Выпадает грусть в осадок
У подножия трубы.
 
 
А еще приносит кок
Из каюты магнитолу,
И уже звенит твой голос
В духоте морских дорог.
 
 
И не палуба, а пляж,
Где я ждал благоговейно…
 
 
В океане, у бассейна, мы вдвоем.
И экипаж.
 

Атлантический океан. 20 июля 1995