Текст книги "Твое дыханье рядом... (сборник)"

«Как много бед…»

 
Как много бед,
А до сих пор
Красивая моя…
Да-да, я вовсе не солгал
На суше и воде.
У аргентинских берегов
Мы бросим якоря,
Но я красивее тебя
Не отыщу нигде.
И каждый день я жду, когда
На штурманском столе
Увижу карту, а на ней
К тебе проложен курс.
И нет дороже на земле
Березовых аллей,
И ты бежишь,
И губ твоих
Чуть горьковатый вкус.
 

Атлантический океан. 31 июля 1995

«Ни летающих рыбок, ни чаек…»

 
Ни летающих рыбок, ни чаек,
Купол неба, вода, корабли.
Мы себя
Лишь удаче вручая,
Черт-те знает куда забрели.
 
 
То, что дальше случится —
Не знаю,
Если знаю, то только одно:
Ты всегда для меня дорогая
И тебя позабыть не дано.
 
 
Когда льдины давили до хруста,
Когда штормы сводили с ума,
Я хранил это светлое чувство…
Остальное ты знаешь сама…
 
 
Не разъехаться, ни разлететься,
Как не била судьба – не смогли.
Ты – судьба моя, ты – мое сердце.
Купол неб. Вода. Корабли.
 

Атлантический океан. Экватор.

1 сентября 1995

Домой

 
Иллюминатор – настежь!
Как снежно за кормой,
Какое это счастье:
Домой, домой, домой!
 
 
На койке деревянной,
Унылой, как черта,
Ворочается пьяный,
Не пивший ни черта.
 
 
Он с нею, с нею, с нею,
Он хочет одного!
Труба – и та краснеет
От помыслов его.
 
 
Отдраенный, отмытый,
Несется сухогруз,
В когда-то знаменитый,
Немеряный Союз.
 
 
А жены, жены, жены,
Прически берегут,
На трижды напряженном,
Бессонном берегу.
 
 
И шторм пути не застит,
И чисто за кормой.
Какое это счастье:
Домой, домой, домой!
 

Балтийское море. 24 сентября 1995

«Ты родилась…»

 
Ты родилась.
И земля стала красивей
На пять человек.
Я могу все вообразить,
Кроме одного:
Что этого не случилось.
 

Красково. 10 мая 1992

«Тебя так много было…»

 
Тебя так много было,
А я был тощ, как хвощ.
Но ты меня любила
Во всю, признаться, мощь.
 
 
Потом случилось вот что:
Я быстро стал жиреть,
А ты, как бы нарочно,
Уменьшилась на треть.
 
 
Теперь одни остатки,
Как опустевший зал…
Но мне остатки – сладки,
Как Лермонтов сказал.
 

Москва. 17 января 1993

«Ветер дереву выламывает руки…»

 
Ветер дереву выламывает руки.
Спит жена.
Спят сыновья мои
И внуки.
Где-то пламя поднимается и пышет,
Их дыханье даже ткани не колышет.
 
 
Я готов сказать бессоннице спасибо,
Я готов ей даже радоваться, ибо
Я впервые согреваюсь, понимая,
Чем вращается юдоль моя земная.
 

Москва. 24 декабря 1994

«Поразительная веха…»

 
Поразительная веха:
Без торжественных речей
Вот уже почти полвека
Спит у мужа на плече.
 
 
Исключительно на левом,
А на правом – никогда!
В первый раз ложилась девой,
Встала дамой, господа!
 
 
Дальше – дети,
Дальше – внуки,
Кухня, стирка да шитье,
Вовремя погладить брюки…
Дом, работа…е-мое!
 
 
Только ангелы без гнева
Обсуждают при свече:
– Быть не может,
Все на левом,
Поглядите, на плече!
 

Москва. 24 апреля 1996

«Голубизной наполненная чаша…»

 
Голубизной наполненная чаша
И мы на дно ее погружены,
За что судьбу благодарить должны:
Уже темно, а свет все не погашен.
 
 
А чашу охрой выкрасил ноябрь,
А наверху зеленой краской – ели
Как хорошо, что мы сюда успели,
Как хорошо, любимая моя!
 

Кисловодск. 14 ноября 1996

«Скамейка на двоих…»

 
Скамейка на двоих
Нас в полдень привечала,
Нежданная, как стих,
На тропке одичалой.
 
 
Была в руке рука,
И мысли были вместе.
Два старых голубка
Сидели на насесте.
 

Переделкино. 11 марта 1997

Майе

 
Мы остались с тобою один на один,
Ты моя госпожа,
Ну, а я господин,
Только все это где-то далече.
Нам никто не поможет,
Никто не спасет,
Только ты, только я,
Если нам повезет,
Если то, что сегодня —
Не вечер.
 
 
Но покуда мне жить
На планете дано,
Я с тобою всегда и во всем
Заодно,
И тебе это тоже известно.
И пока существует любовь на Земле
Ты ее отражение.
Даже во мгле
Для меня ты сияешь воскресно.
 

Москва. 25 апреля 1997

«Я помню этот славный путь…»

 
Я помню этот славный путь,
Я помню этот сладкий путь,
Казалось, не снега по грудь,
А цвет черемух.
Мне в пояс кланялись дома,
Мне птицы пели задарма,
И ты могла сводить с ума,
И я не промах.
Так отчего тогда, скажи,
Холодный ветер закружил,
Как будто я с тобой не жил
Под небом самым.
И не касался жарких щек,
И не твердила ты:
– Еще!
Когда все двери на крючок
И настежь рамы!
 
 
Ты отвечаешь:
– Не беда,
Но подступили холода,
И голова твоя седа
Не без причины.
А я ору:
– Неправда, нет!
Ты для меня в окошке свет,
И я сегодня твой поэт —
И до кончины!
 

Москва. 1995

«Подоконник холодный, как лед…»

 
Подоконник холодный, как лед.
И больничная койка плывет,
Так покинуто, так одиноко!
 
 
Я у Бога тебя отмолил,
Утро каждое с ним говорил
Я словами Пророка.
 
 
Будто маятник
Вечных часов,
Как в молитвах моих праотцов,
Я качался, качался, качался,
 
 
Чтоб слова обратились во плоть,
Чтоб простер Свою руку Господь,
Чтобы морок умчался.
 

1998–2003

«Мы собирали грибы…»

 
Мы собирали грибы
Во дворе хирургии
Нас отделяли от города
Стены нагие.
Травы росли,
Орошенные болью и плачем…
Мы собирали грибы
И мечтали о нашей удаче.
 
 
Нам на двоих
Сыроежек конечно же хватит
На кипятильнике их
Ты готовила после в палате
Снова сирень,
Но, увы,
Времена наступили другие…
Помнишь:
Пестрели грибы
Во дворе хирургии?
 

Москва. 15 июня 2002

«Какая боль!..»

 
Какая боль!
Какая злая боль.
Поверишь ли,
Мне некуда деваться,
Не спрятаться,
Прохожим не назваться,
Не выучить спасительную роль.
 
 
Любимая,
Откуда столько слез?
Поверишь ли,
Я каждый вечер плачу.
Любимая,
Я не могу иначе,
Я до разлуки нашей не дорос.
 

Москва. 2003

«Простите меня, сыновья…»

 
Простите меня, сыновья,
И внуки, пожалуйста, тоже,
Что маюсь по прежнему я,
До слез, до озноба по коже,
Что я до сих пор не могу
Смириться с бедой неизбежной,
Что все перед нею в долгу,
Моей ненаглядной и нежной.
 

Кисловодск. 5 октября 2004

«Когда приехали впервые в Кисловодск…»

 
Когда приехали впервые в Кисловодск,
Зашли сюда впервые выпить воду.
Светило солнце. Не было народу.
И жизнь была податлива, как воск.
 
 
Веселый, обихоженный Кавказ,
Нарзанное дыхание бювета.
А был это все в последний раз,
В последний раз случилось с нами это.
 

Кисловодск. 7 октября 2004

«Мне не спалось в твоей квартире…»

 
Мне не спалось в твоей квартире,
Как впрочем, всюду не спалось,
Где я касался лучших в мире
Ее каштановых волос.
 
 
Собаки лаяли. Светлело,
Весна стучалась о стекло,
Ее божественное тело
Струило нежное тепло.
 
 
И я не выдумал такое,
Все это было наяву…
Не нахожу нигде покоя.
Не нахожу.
А все живу…
 

Феодосия. Утро 14 мая 2005

«А здесь ты не была ни разу…»

 
«А здесь ты не была ни разу
Со мной…»
Твержу одну лишь эту фразу,
Больной.
 
 
Где кейсарийские обломки
Камней,
Не долетит твой голос звонкий
Ко мне
 
 
Мне говорить с самим собой
Впредь.
Мне не даровано судьбой
Переболеть.
 

Кейсария – Кфар-Саба. 19 декабря 2004

«Я умру на бегу…»

 
Я умру на бегу
Это будет, наверно, пристойно,
Потому что я с самого детства
Куда-то бежал,
Потому что родился в стране,
Где всегдашние войны,
И за каждым забором
Твой недруг, казалось, лежал.
 
 
Но я в этой стране счастлив был,
Как нигде на планете,
Потому что с любимою жил,
Потому что с друзьями дружил.
Я умру на бегу.
Вы меня помяните в буфете.
И прочтите стихи.
Те, что я мимоходом сложил.
 

Москва. 6 марта 2005

«Отвыкаю от тебя…»

 
Отвыкаю от тебя.
От твоих прикосновений,
Взглядов, недоразумений…
Привыкаю без тебя.
 
 
Может, встретимся?
Бог весть.
Не хочу ни бить посуду,
Ни искать тебя повсюду.
Пусть все будет так, как есть.
 
 
Пели песню неспеша,
Видно, слишком долго пели.
В синем небе млеют ели.
Жизнь, как прежде, хороша.
 

Москва. 2004

«Зеленый туман…»

 
Зеленый туман
Опустился на кроны
На Малой Ордынке,
Остоженке,
Бронной…
На улицах, где
Дерева сохранили
Московские сказки,
Московские были.
Где я ощущаю
Непрочное счастье.
Где старое сердце
Не рвется на части…
 

Москва. 30 апреля 2005

Нене

 
А теперь я не нужен тебе,
Я теперь одинок, как Тибет…
Ни на завтрак,
Ни даже на ужин
Я тебе совершенно не нужен.
А была золотая пора,
Это, кажется, было вчера:
Зеленел колосок,
И звенел голосок,
И с утра начиналась игра.
Это слово волшебное:
«Дед» —
Словно вешнего солнца привет!
И куда я спешил
В пятьдесят с небольшим,
Когда был недостаточно сед?
Что теперь?
Ожидание дня,
Когда даль распахнется, звеня,
Когда провод задышит,
Когда сердце услышит,
Что ты вспомнила вдруг про меня.
 

26 января 2002

Нене

 
Щелкает счетчик,
Следит за лавиною.
Щелкай, пожалуйста, не уставай.
Снова я вижу квартиру старинную,
Наш коммунальный, взлохмаченный рай.
 
 
Вижу я утро морозное, снежное,
Ты коридором на кухню идешь.
Нет, не идешь, ты танцуешь,
Ты нежное,
Самое нежное что-то поешь.
 
 
Слово одно различаю я:
«Внученька!»
Крепко целую у всех на виду…
 
 
……………………………
 
 
Так ты явилась к нам
Солнечным лучиком
В обыкновенном таком-то году.
 
 
Ты извини сантименты излишние,
Я понимаю, что жизнь непроста,
Я не надеюсь по воле Всевышнего
Топать по белому свету до ста.
Вот и спешу на прощание
Высказать,
Снова слова говорю невпопад…
 
 
Смотрит луна
На слова мои искоса,
Душу мою теребит звездопад.
 

Кфар-Саба. 31 января 2008

Сонечке

 
Красивее роз Шарона
Мне цветы не попадались
И к тому же этим розам,
Говорят три тыщи лет,
Говорят, что розы эти
Суламифи улыбались
И на фресках Иудеи
Их немеркнущий рассвет.
Уверяют специалисты,
Что ослабла оборона,
Экономика ни к черту
И арабы у дверей…
 
 
Но по прежнему смеются
Розы дивные Шарона
Если только их коснуться
Руки наших дочерей.
 

Кфар-Саба. 8 февраля 2006

«Говорила о детях, о муже…»

 
Говорила о детях, о муже,
О вечности,
Преисполнена радостной
Добросердечности.
И советы давала
С улыбкой, как правило.
Всем, кто только не просит.
Себе не оставила…
 
 
До сих пор еще вижу,
Встречаю на улице
Тех, кто вспомнив ее
Говорит и волнуется.
Потому что была она
Самая-самая…
И не только семью озаряла
Звезда моя…
 

Москва 22 мая 2005

«Бухты одни и те же…»

 
Бухты одни и те же,
Одни и те же заливы…
Наверное на побережье
Я стал бы опять счастливым.
 
 
Этот соленый воздух
И днем и ночью вдыхая
Я вспоминал бы бесслезно
Тебя, моя дорогая.
 

Рокпорт. 6 июня 2005

«Мне мама даровала слух…»

 
Мне мама даровала слух,
А он не нужен оказался
Я нот не выучил и двух
Живя от галса и до галса.
 
 
И все же музыка была
В моей душе на всех широтах
Как незаметные крыла
Непоэтического флота.
 
 
И строки строились в ряды
Под грохотание наката.
И я в двух метрах от воды
Писал о девушке с Арбата…
 

Москва 8 августа 2005

«Ни грусти…»

 
Ни грусти,
Ни злобы,
Ни страха.
Один безразмерный покой.
Чирикает черная птаха
Над белой моей головой.
 
 
И боязно даже движеньем
Нарушить блаженную тишь
Где жизни моей отраженьем
Ты в синюю воду глядишь.
Ничто не воскреснет из праха,
Не скажет, хоть в голос завой…
Чирикает черная птаха,
Опять над моей головой.
 

Пляж. Бостон. 8 июня 2005

«Тишина. Голоса за окном…»

 
Тишина. Голоса за окном.
Может быть, говорят об одном:
О домах, где тепло по утру,
И о том, что знобит на ветру.
 
 
Ну, а вдруг,
Ну, а вдруг,
Ну, а вдруг,
Я услышу твой голос, мой друг?
 
 
Ну, хотя бы на пару часов,
Среди хора чужих голосов,
Раздвигая дремоту и темь,
Он войдет в наступающий день.
 
 
Но, увы, и на четверть часа
Не случаются здесь чудеса.
Тишина.
Мой товарищ сопит,
За стеною Звенигород спит.
И опять.
И опять я один.
Как еще до тебя,
Среди льдин.
 

Москва. 2004

«Ну вот и закончилось лето…»

 
Ну вот и закончилось лето,
Где не было вовсе рассвета,
Один бесконечный закат.
Где вовсе истаяло тело,
Которое пело и грело,
Которое душу согрело,
Не месяц – полвека назад.
 
 
А я отвергал неизбежность,
Я верил в последнюю нежность,
В безумное слово: «Живи!..»
 
 
Ты видишь меня, золотая?
Скажи, до тебя долетают
Слова бесконечной любви?
Было
 
 
Когда тебе стало вдруг невмоготу,
Когда я проснулся в холодном поту
Предчувствуя боли и муку,
Я вдруг различил,
Как по ночи слепой,
Ты снова идешь
Васильковой тропой
И арфы послышались звуки.
 
 
И я ощутил каждый шаг твой в ночи,
И каждая клетка кричала:
– Молчи!
Мгновенье – и снова отрада.
Но вянули звуки,
Как вянут цветы
И был и во власти
Больной маяты
Когда даже ласки не надо.
 

Москва. 2004

«По эскалатору – и вверх…»

 
По эскалатору – и вверх,
Где птичье пенье,
Зеленоглазый фейерверк
Листвы весенней,
 
 
Где наших внуков голоса
Всего слышнее,
Где мы с тобой на полчаса
Одни в аллее.
 
 
Как это, в сущности, старо…
Но слышу, грешный,
На каждой станции метро
Твой шаг поспешный.
 
 
Свистела флейта, пел гобой,
Труба трубила.
И ты тогда была со мной.
И счастье было.
 

Москва. Апрель 2006

«Мне скоро не с кем…»

 
Мне скоро не с кем
Вспомнить будет
И даже переговорить.
Уходят мне родные люди,
За нитью следом рвется нить.
 
 
Кому сегодня расскажу я,
Что снова видел я во сне
Палату шестьдесят восьмую,
Больничный корпус по весне…
 
 
С кем поделюсь,
Как ты смеялась,
Когда вбежал я наугад,
Что позабыл такую малость:
Какого цвета твой халат.
……………………………
Но я приду к тебе по следу
И грянет радостная дрожь!
И никуда я не уеду,
И никуда ты не уйдешь.
 

Москва. 15 октября 2007

«Сыну пятьдесят шесть лет…»

 
Сыну пятьдесят шесть лет.
Это возраст, я не спорю
Вот и думаю порою,
Что былого больше нет.
 
 
Больше нет уже давно,
А я даже не заметил,
Что уже не нужен детям,
Как прокисшее вино.
 
 
Я теперь как раритет,
Экспонат почти музейные,
И меня благоговейно
Препроводят на тот свет.
 
 
Вставят в рамку за стеклом
Чтобы внук припомнил тоже,
Как с морщинистою рожей
Я в его стучался дом.
 
 
Так что, милый мой, смирись,
Так придумано Всевышним
До свиданья, третий лишний,
Здравствуй, молодая жизнь.
 

Москва 4 июня 2007

«Человечество вряд ли…»

 
Человечество вряд ли
С уходом моим оскудеет,
Но мечтаю остаться
Я в памяти внуков моих.
 
 
И еше я надеюсь,
Что некий потомок сумеет
Отыскать среди прочих
И мой незатейливый стих.
 
 
На планете Земля
По иному, увы, не бывает,
Бесконечным погостом
Несется израненный шар
 
 
Но он цел потому,
Что его до сих пор согревает
Всех рожденных на нем
Никуда не исчезнувший жар.
 
 
Москва. 21 сентября 2007
 

«Дорога мне станции кажет…»

 
Дорога мне станции кажет,
За окнами дуют ветра.
Никто даже в полдень не скажет,
Что мне просыпаться пора.
 
 
И спутникам вовсе нет дела
Куда и зачем мы идем…
И каждое бренное тело
На полке, как в склепе своем.
 
 
Дорога, твоим перегонам
Я верен покуда живой,
Купейным и общим вагонам
Ныряющим в холод и зной.
 
 
И все потому, что хочу я
В закрытом окне рассмотреть,
Как вольные птицы кочуют,
Как льется закатная медь.
 

Поезд Москва-Новороссийск. 25 апреля 2008

«Всему приходит срок…»

 
Всему приходит срок,
Былинка срок имеет.
И тот не одинок,
Кто это разумеет.
 
 
Он знает:
Чисел ряд
Его сопровождает.
И числа говорят,
Чем он располагает.
 
 
Да славится Творец
Отныне и вовеки,
Не тем, что наконец
Явились человеки,
 
 
А тем, что он явил
Спасительные числа.
И этим сохранил
Наш мир,
Лишенный смысла.
 

Адлер. 12 ноября 2007

«Я погладил изгородь живую…»

 
Я погладил изгородь живую,
Можжевельник, стриженный под ноль…
В этом доме больше не живу я,
Мучит незалеченная боль.
 
 
Не забыть, как в первый раз приехал,
В эту пору счастлив был я впрок…
Потому что ночью слышал эхо
Радостного: «Ты не одинок».
 
 
И она со мною в доме этом
Пусть хотя бы месяц, но жила…
По Москве метелица мела,
А в Кфар-Сабе веселилось лето…
 
 
И надежды крохотная птица
Норовила на ладони сесть.
Этот дом не перестанет сниться,
А приду ли я еще… Бог весть…
 

Кдумим. 21.01.2009

«Воскресни и снова умри я…»

 
Воскресни и снова умри я,
Всегда, до скончания дней,
Пребудет такой Самария,
Как в день, когда встретился с ней.
 
 
Все те же холмы и долины,
Где камня извечная мощь,
И те же кувшины из глины
В прохладе оливковых рощ.
 
 
И там, где тропинка любая,
Найдется твой письменный стол,
Над ним тишина голубая,
Под ним ливнем вымытый пол.
 
 
И думать не надо о чуде,
Оно у тебя на дому…
Но как заражен многолюдьем!
Но как тяжело одному!
 

Кдумим. 12 января 2009

«Больше в мире никем не любим…»

 
Больше в мире никем не любим
Кое-как доживаю свое
Укрываюсь я пледом твоим,
А над домом кружит воронье.
 
 
И накатит такая тоска,
Что как выход:
Скорей бы конец…
Как любил я тебя,
Как ласкал,
Не расскажет ни сын,
Ни отец…
 
 
Есть свидетельство с черной каймой
И на нем имя, дата, печать…
Остается ночами кричать:
«Отчего ты сейчас не со мной?!»
 

Кдумим. 9 января 2009

«Твое дыханье рядом…»

 
Твое дыханье рядом.
Неужели
Я должен был седины заработать
И волосы украсить сединой,
Чтобы понять:
Во всем подлунном мире
Единственная формула для счастья
Вот эти три
Невероятных слова:
 
 
«Твое дыханье рядом».