Текст книги "Мокруха"

17

Норберто, только что из душа, в чистой, отутюженной одежде, сидел перед телевизором в своем удобном кресле и попивал холодное пиво. Туфли он снял, а босые ноги водрузил на картонную коробку из-под украденного компьютера. Ему вдруг пришло в голову, что он ни разу не отдохнул по-человечески и вообще забыл про нормальный быт с той минуты, как в эту квартиру ввалился Амадо с одной уцелевшей рукой. Жизнь завертелось колесом в темпе локо. Но теперь, когда все ресуэльто, Норберто снова может получать удовольствие от обычных земных радостей. Ездить в Ван-Нуйс и Венис собирать дань для Эстевана, а то вместе с Амадо отвозить полный багажник наркотиков в какой-нибудь тайник в Глендейле. Иногда заезжать на Ист-сайд, чтобы продать несколько стволов и полакомиться карнитас.

Дело простое, не требующее больших усилий и ума. Держись уверенно и работай только с такими же профессионалами, как ты сам, и тогда комар носа не подточит. Прибавьте к этому многочисленные привилегии. Халявная выпивка в барах. Вход без очереди в ночные клубы. А женщины! Карамба, чувак, от баб просто отбою нет! И пор ке но? Парень он молодой, гуапо, носит модные прикиды, классно танцует сальсу, румбу и кумбью. Ездит на красивой тачке, всегда при бабках и марафете, а значит, с ним можно балдеть всю ночь.

С одной стороны, то, что Амадо облажался, сыграло на руку Норберто. Он доказал эль-хефе, что у него между ног растут кохонес. И это муй импортанте для его служебного роста. Но, с другой стороны, очко-то не железное! Сколько раз за последние двое суток ему казалось, что вот-вот все пойдет прахом! Слава богу, в итоге вроде бы обошлось.

Норберто понял, что с Мартином надо держаться настороже. Этот гринго слишком пелигросо. А не накапать ли на него Эстевану или Амадо? Конечно, стукачом быть нехорошо, но случай-то исключительный, да и для дальнейшего укрепления отношений с эль-хефе как раз в масть. К тому же Мартин действовал ему на нервы. Если уж необходимо, чтобы поблизости отирался гринго, пусть лучше будет Роберто. Он, по крайней мере, симпатико.

В дверь громко постучали. Норберто открыл и увидел Амадо.

– Ола, эсе! Ке онда?

Амадо вошел и огляделся.

– Vale pendejo, dцnde esta mi brazo?[15]15
  Ладно, сучонок, где рука? (исп.)


[Закрыть]

Норберто сделал недоуменное лицо.

– Что?

– Рука! Где моя долбанная рука? Донде?

Норберто быстро просек, что дело принимает серьезный оборот.

– Ихо де пута! Неужели все-таки спер, гад?

– Кто?

Норберто подошел к телевизору и выключил. Потом повернулся к Амадо.

– Мартин намекнул мне, что хочет слямзить твою руку и отдать лас-плакас. Я сказал ему, чтобы дурью не мучался. Он просто локо! Чувак, я здесь ни при чем!

Норберто смотрел на Амадо в ожидании ругательств, взрыва бешенства. Но тот не промолвил ни слова. Просто достал из-за спины пистолет и дважды выстрелил Норберто в сердце.

Когда Фелисия из разговора с Бобом поняла, что ему негде жить, сразу же настояла, чтобы он переехал к ней. Боба обрадовало и немного удивило это предложение. Конечно, они оба питают друг к другу необыкновенно сильное, страстное чувство, но так быстро начинать совместную жизнь вроде бы не принято. Боб напомнил самому себе, что все случившееся предначертано свыше. Быть с этой женщиной ему назначено судьбой. И все же события разворачиваются с головокружительной скоростью. Вот уж поистине, за судьбой не угонишься!

Боб не испытывал особого восторга при мысли о том, что каждый день на него будут пялиться сотни Фрид Кало. Однако и ему далеко до Диего Риверы. К тому же он не подлец и не плейбой. Правда, ему нравилось рассматривать порно по интернету, но… Мора, к примеру, каждый день смотрела на голых мужиков. Так что, по мнению Боба, они типа квиты.

У него мелькнула неприятная мысль, что Фелисия, возможно, пытается копировать Фриду Кало и ее образ жизни. Тогда хреново. Женщинам, подвергающим себя подобным истязаниям, необходимо наведаться на прием к психиатру. Боб наблюдал, как Фелисия покрывает ногти на пальцах ног ярко-оранжевым лаком. Она была очень хорошенькая в одной футболке, задрав ноги на кофейный столик с кафельной поверхностью. Ему стало ясно – все его страхи и колебания так и останутся лишь тем, что они есть, ни больше, ни меньше. Ничего этого просто нет в действительности. Одни лишь эмоции, от которых ему не представит труда избавиться.

Боб достал из кармана фотографию наколки на руке Амадо и посмотрел на нее. Поколебавшись секунду, он пришпилил ее к стене рядом с изображением Фриды.

Фелисия засмеялась.

– Тебе что, нравится эта татуировка?

– Да.

– Смешно!

– Что?

– То, что ты влюбился в татуировку!

Боб пожал плечами.

– Она не хуже, чем все эти Фриды.

Фелисия посмотрела на фотографию.

– Амадо сказал тебе, что это я?

– Да.

– Надеюсь, в жизни я красивее.

Боб перевел взгляд на фото, потом снова на Фелисию. Он впервые имел возможность сравнить обеих.

– У тебя на татуировке волосы совсем по-другому. Странно.

Фелисия засмеялась.

– Странно, что ты принимаешь ее за меня.

Боб не мог понять, шутит она или нет.

– Ты хочешь сказать, что Амадо… не делал это… с тобой?

Она улыбнулась.

– Разве что во сне!

Боб ошеломленно молчал. Фелисия сочувственно поцеловала его в лоб.

– Если тебе хочется, чтобы это была я, пусть так и будет. Я не против.

– Эта женщина на татуировке не идет ни в какое сравнение с тобой.

– Надеюсь! Разве может какая-то дурацкая татуировка делать так?

И Фелисия прильнула к его рту в страстном поцелуе. Боб начал таять от сладости ее языка, но вдруг вспомнил, что до сих пор не позвонил Эстевану. Он осторожно отстранил Фелисию.

– Черт! Мне надо позвонить.

Фелисия показала глазами на кухню.

– Телефон возле плиты.

– Я должен воспользоваться телефоном-автоматом.

Лицо Фелисии потемнело.

– Бизнес. И конечно с Эстеваном?

Боб утвердительно кивнул.

– Я должен рассказать ему, как все прошло. Он ждет.

В глазах Фелисии возникло отчужденное выражение.

– Я думала, ты нормальный парень.

– Я и есть нормальный парень!

– Роберто, если у тебя дела с Эстеваном, значит ты не нормальный парень!

– Не отрицаю, это не совсем нормально, но я правда, самый нормальный парень. Только иногда приходится делать то, чем нормальные парни обычно не занимаются. Если честно, у меня сейчас просто нет другого дела. Во всяком случае, я не буду заниматься этим всю жизнь. Мне вовсе не хочется, чтоб тебя это тревожило!

Фелисия положила обе руки ему на плечи и улыбнулась.

– Только будь осторожен, о'кей? И купи заодно несколько лаймов в ла-тьенде!

Амадо присмотрелся к Норберто. Пендехо не подавал признаков жизни. Лужа крови, похожая на огромный, жуткий блин, продолжала растекаться по полу.

Амадо хотел было выволочь тело из гостиной и спрятать в стенной шкаф или еще куда-нибудь, но с досадой сообразил, что одной рукой можно легко пристрелить кого-то, однако ворочать труп надо обеими руками.

Он пошел на кухню и открыл холодильник. У него еще теплилась надежда, что Норберто соврал и похищенная рука здесь. Но на полках не было ничего, кроме заплесневелого гамбургера, бутылки с недоеденной сальсой-пиканте и полдюжины пива. Амадо взял холодную банку «пасифики» и вернулся в гостиную. Он догадывался, что Норберто и Мартин задумали какую-то подлянку, но подставы от них никак не ожидал.

Амадо тяжело вздохнул. Молодежь, что с них взять, сначала делают, потом думают, да поздно! Не хватает терпения посмотреть на ситуацию со всех углов. Нельзя так горячиться. Это просто неумно, эступидо! Амадо знал, что должен позвонить Эстевану и предупредить его, но сначала надо поразмыслить. Попить холодного пивка и просчитать свой следующий ход.

Амадо поддел ногтем крышку на банке и включил телевизор. Он все время смотрел под ноги, чтоб не наступить в лужу крови и не наследить.

Боб стоял на Третьей улице возле булочной «Гуатемальтека». Десятки людей выстроились в очередь за пупусас, кончас и прочей выпечкой, какую здесь предлагали. Мексиканка средних лет в ярко-синем свитере торговала печеными кукурузными початками, которые перевозила в большой кастрюле на тележке красного цвета. За ней хвостиками следовали двое малышей, непрерывно смеясь и стараясь шлепнуть друг друга ладошками. Рядом с Бобом мужчина продавал очищенные манго на палочках. Боб почувствовал, что голоден.

После полного провала попытки изъясниться в руках у Боба очутилось нежное, сладкое манго, обвалянное в смеси соли и чили. Что ж, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Боб впился зубами в сочную мякоть и удивился, насколько вкусно манго с соленой горчинкой и обжигающим чили. Он напомнил себе, что необходимо быть более терпимым и восприимчивым к окружающей действительности. Так того требовал Лос-Анджелес, город будущего и надежда всего мира.

Телефон в автомате зазвонил, Боб подбежал и торопливо поднял трубку.

– Роберто?

Боб рассказал Эстевану обо всем, что случилось, как доставил руку, как его забрали в полицию и пытались запугать, но он не поддался, обвел их вокруг пальца и вышел сухим из воды. Эстеван сказал, что гордится им и пообещал Доставить причитающиеся ему десять тысяч долларов в один из ближайших дней. А пока Роберто должен все так же ходить на работу, разыгрывать из себя несчастного брошенного любовника и вообще жить прежней жизнью. Через несколько недель Эстеван свяжется с ним и сделает деловое предложение.

Боб повесил трубку и доел свое манго. Он решил, что ему надо срочно учить испанский. Рапидо!

Мартин медленно катил по Бичвуд-каньон и искал, где бы припарковаться. Он проехал уже целый квартал после нужного ему дома. На этой долбанной улице никогда не найдешь свободного места. Когда-то здесь был один из самых безлюдных районов города, но потом понаехали бывшие хипстеры, начинающие сценаристы, актеры и продюсеры, надеющиеся заработать в Голливуде свои миллионы. В каждый дом селилось до пяти человек, а это значит, что пять их тачек стояли по всей улице, где попало. Вот почему Мартин уезжал все дальше, сетуя на свою плохую парковочную карму.

Наконец, ему попалось местечко примерно в три четверти его машины, и Мартин немедленно заехал на него, оставив багажник в красной зоне, запрещенной для стоянки. Обычно он не рисковал нарушать правила парковки и избегал красных зон, грозящих штрафным талоном, эвакуацией автомобиля или, еще хуже, «обувкой», когда на колесо надевают что-то вроде средневекового орудия пытки. Но у него закончилась травка, а сегодня ему хотелось курить, как никогда.

Мартин заглушил двигатель, поставил машину на стояночный тормоз, а затем машинально взял с водительского сиденья щепоть рассыпанных там чипсов и сунул в рот. У них был залежалый, металлический привкус. Мартин вдруг вспомнил, что чипсы могли касаться руки Амадо, и поперхнулся. Неприятный вкус стал видоизменяться у него во рту, как мутирующий вирус. Поначалу просто гадкий, он превратился в ядовитое изобличение в каннибализме. Горечь во рту словно говорила Мартину – ты преступил черту и отправишься в ад!

Из кармана на двери машины Мартин достал припасенную там коробочку «альтоидов», освежающих драже с необычайно резким ментоловым вкусом. Он бросил на язык две штучки и прожевал. Отвратительное ощущение во рту исчезло, как не бывало.

Мартин вылез из машины и отправился на непривычно далекую пешую прогулку вниз по склону холма к дому торговца наркотиками. Прохлада позднего вечера в сочетании с ментоловой свежестью во рту взбодрили его, заставили почувствовать себя начеку, готовым к отражению любой опасности.

Эстеван гнал машину, но не так быстро, чтобы привлечь внимание полиции. Он не мог сказать точно, сколько хороших парней из преступного мира бесславно прокололись, остановленные копами из-за превышения скорости, но очень много! Прокололись глупо и, самое главное, позорно! Ну, ладно бы, их накрыло ФБР или агентство по борьбе с наркотиками, или какой-нибудь спецназ, наконец! Это даже почетно. Не так унизительно сесть в ла-карсель, зная, что правительство Соединенных Штатов потратило миллионы долларов и задействовало десятки сотрудников спецслужб, чтобы слепить против тебя дело. Но чтобы тебя упек какой-то одинокий марикон, заставив прижаться к обочине твою машину с партией дури? Вот уж действительно, поспешишь – людей насмешишь!

И все же сегодня Эстеван немного искушал судьбу. Только что звонил Амадо. По его словам, случилось что-то муй импортанте. Он сказал, чтобы Эстеван немедленно приехал на квартиру Норберто, аора! Амадо не из тех, кто просит помощи у других, а значит, дело действительно муй импортанте.

Это было так некстати! Совсем недавно состоялся телефонный разговор с Роберто, и все вроде бы наладилось. Тот без сучка без задоринки исполнил, что от него требовалось. Странно, но Эстеван радовался за Роберто, даже испытывал какую-то отеческую гордость за него. У эль-хефе имелись виды на этого гринго. Роберто не просто смышленый парнишка, но еще и с душой, кон онда, а это, по убеждению Эстевана, может быть очень полезным. Люди к нему тянулись, а как раз это и нужно для дела.

Море хотелось курить. Ее мучило желание затянуться одной из тех пахучих ароматизированных сигарет, которыми всегда пыхтят французы на дискотеках. Она отставила в сторону недоеденную тарелку овощного рагу с неочищенным рисом и посмотрела на Дона, который, сидя за столом напротив, упорно поглощал свой ужин, как изголодавшийся беженец.

– Очень вкусно!

– Тебе понравилось?

– Угу!

Дон взял бутылку и налил вина сначала в бокал Моры, потом в свой. Настоящий джентльмен.

– Не знаешь, наш район считается опасным?

Дон положил на салфетку японские палочки, которыми ел. и подумал, прежде чем ответить.

– Не более опасным, чем любой другой. В большом городе везде повышенный уровень риска.

Мора согласно кивнула.

– Мне страшно одной. Я потому и купила револьвер.

Дон улыбнулся.

– Ты чудо!

– Это еще почему?

– Не знаю, само вырвалось. Наверное, просто в моем понимании вегетарианство не ассоциируется с оружием.

– Просто не хочу оказаться в положении беспомощной жертвы.

Дон испытующе посмотрел на нее.

– С тобой в жизни случалось что-то неприятное?

– С женщинами постоянно случается что-то неприятное. Так устроено общество.

– Не думаю, что проблемы общества можно решить с помощью оружия.

– Для меня револьвер не просто оружие. Он как бы наделяет меня особой способностью повелевать.

– Повелевать? Только потому, что ты можешь пристрелить кого-нибудь?

Мора утвердительно кивнула.

– Но дело даже не только в этом. И даже совсем не в этом.

– А в чем же?

– Не знаю почему, но оружие меня возбуждает.

И Мора начала медленно расстегивать блузку, чтобы продемонстрировать Бобу свою способность повелевать. Наглядно, для лучшего понимания. Она сняла блузку, обнажив перед ним свою пышную грудь.

– Дай мне свой револьвер!

Дон замешкался, зная, что не должен делать этого, но невольно, вопреки здравому смыслу, подчинился. Он медленно отвел руку за спину и вынул револьвер из кобуры, механически убедившись, что он на предохранителе.

– Будь осторожна!

Мора взяла револьвер.

– Осторожность тут ни при чем.

Она наставила на него револьвер.

– Тут дело в интимности.

Эстеван поставил машину у подъездадома Норберто, достал пистолет, убедился, что обойма заряжена полностью, и снял с предохранителя. Проверил и запасную обойму – что толку потом второпях перезаряжать пистолет, если все равно не сможешь сделать ни выстрела. Он запомнил этот Урок с того дня в Хуаресе, когда двое мексиканских полицейских завязали с ним перестрелку в местной кантине. Ему тогда повезло, что бармен оказался его приятелем и держал под стойкой заряженную охотничью двустволку двенадцатого калибра.

На стук дверь открыл Амадо.

Эстеван вошел и окинул взглядом гостиную. Его не удивило, что Норберто лежит на полу в луже крови. Наоборот, он ожидал увидеть нечто подобное.

– Кто его?

– Йо!

А вот это уже странно.

– Пор ке?

– Он с Мартином украл мою руку.

Эстевану не представило большого труда догадаться, что это значило. Он привык к интригам в борьбе за власть. Конкуренты не раз пытались прибрать к рукам бизнес, которым заправлял он и его группировка.

– Где она?

– Не знаю.

Амадо показал пальцем на Норберто.

– Он сказал, что Мартин собирался отдать ее лас-плакас.

Так вот оно что! Мартин хотел, чтобы копы сделали за него всю грязную работу! Эстевана удивляло только то, что и Норберто с ним заодно. Этот парень не был стукачом. Эстеван подошел поближе, аккуратно обходя кровавую лужу, и посмотрел на Норберто.

– Я не могу зарыть его одной рукой.

Эстеван перевел взгляд на Амадо и усмехнулся.

– Да, амиго мио, боюсь ты у нас больше не матадор!

– Ластима!

– Что ж ты собираешься делать? Водить такси или убирать грязные тарелки нужно двумя руками!

– А я как раз думал о работе почище.

Эстеван, не отрывая взгляда от Амадо, приготовился выхватить пистолет. Но тот успокоительно поднял в воздух раскрытую ладонь.

– Но, амиго! Мне не нужен твой бизнес. Я хочу писать сценарии для теленовел.

18

Боб проснулся. Солнечное свечение сочилось сквозь щель между ярко-оранжевыми занавесками и проливалось ему на лицо. Боб почувствовал себя очень хорошо – тепло, уютно, вольготно. Единственное, что его немного тревожило, это собственный член, который торчал, твердый, как свинцовая труба. Он повернул голову – Фелисия мирно похрапывала рядом. Вылитая Скарлет в своей спальне, и свинцовая труба под рукой!

Боб потихоньку пополз с кровати, чтобы Фелисия не проснулась и не увидела его эрекцию, иначе обязательно захочет трахаться, а он, если честно, совершенно выдохся. С их первой встречи, они занимались сексом много раз – пятнадцать, шестнадцать, а может, и больше – и силы Боба иссякли. К концу дня он ходил усталый, сонный, а левый глаз начал нехорошо подергиваться.

Спустив ноги с кровати он сразу увидел потертости на коленях – большие, красные и саднящие. Когда поднялся, в пояснице больно кольнуло. Черт, я как шестидесятилетний старик! Боб заковылял в ванную комнату. Пора собираться на работу.

Дон торопливо побрился, дважды порезав подбородок. Вообще-то он привык бриться аккуратно, но сегодня руки неудержимо дрожали. Посмотрев на лицо человека в зеркале, он не узнал самого себя. Что с ним происходит? Переработал? Начинает сгорать на службе? Он знал, что есть полицейские, которые впадают в некое подобие наркотической зависимости от адреналина в крови и ищут острых ощущений даже в личной жизни. Им нужна постоянная подпитка опасностью. Может, и с ним происходит то же самое? Может, ему надо показаться психиатру? Возможно, Мора сумела проникнуть в какие-то неизведанные глубины его естества? Или, может быть, он просто законченный идиот!

Сперва Дон решил, что влюбился. Посчитал себя счастливейшим человеком на свете. Ему повстречалась красивая, умная, очаровательная женщина, которая, к тому же, просто не могла насытиться им! Какой дурак не полюбил бы такую? Достаточно лишь взглянуть на ее тело! Или хотя бы просто пообщаться с ней. Однако после минувшей ночи Дон уже не был уверен в своих чувствах. Он затруднялся дать им определение. Наверно, что-то патологическое.

Дон отчетливо осознавал, что мог остановить ее. В любой момент мог отстраниться и сказать, что это слишком опасно, или ему неловко, или у них крыша поехала – что угодно, лишь бы остановить ее. Ведь мог! Должен был, черт возьми!

А вдруг револьвер выстрелил бы? Ну, понятно, Дон отдал бы богу душу, но что сказали бы ребята на службе? Его имя превратилось бы в вечное посмешище для каждого полицейского участка всех городов мира! Им бы даже окрестили специальное правило, которому стали учить в полицейской академии – правило Дона: «Оружие и секс несовместимы!».

Мартин скатился с кровати, чувствуя прилив энергии. Ничто так не способствует полноценному ночному отдыху, как пара затяжек марихуаной через бонг и таблетка валиума. Мартин не стал терять времени на кофе и сразу перешел к бонгу, плотно набив его просто сказочной травкой с цветочками. Маленькие золотистые волокна сияли и переливались на свету, как неоновая реклама. Сегодня Мартину понадобится все его хладнокровие, чтобы выполнить несколько важных дел. Список он составил еще вчера вечером, перед тем, как лечь спать.

Первое, позвонить Эстевану и сказать, что он увез руку дмадо и сжег ее дотла. Неразумно хранить у себя под боком опасную улику. Эстеван встанет на его сторону и скажет Амадо, что Мартин поступил правильно. Поэтому, когда их повяжут федералы, оба станут обвинять в подставе друг друга. Разделяй и властвуй!

Второе, заскочить к Норберто и позаимствовать у него пистолет.

Третье, найти Боба и убить.

Четвертое – а четвертого, как такового, не было. Мартин прикинул, что к тому времени, когда завезет Боба в лес и там пристрелит, день уже подойдет к концу.

Под бульканье воды в бонге Мартин сделал капитальную затяжку. Фу-у-у. Хорошо-то как! Бодрит! Дым заклубился изо рта великолепным серым гейзером. Итак, осталось недолго до того момента, как Мартин станет полноправным хозяином собственной жизни. Начался последний отсчет.

Мора зажгла ароматическую лучинку и приготовила кресло для первого клиента. Она надеялась, что сегодня урок не сорвется из-за неявки Ларги. Вообще-то клиенты то и дело пропускают занятия, ничего удивительного в этом не было. Необычно то, что Ларга не позвонил, как все, не извинился и не договорился об очередной встрече.

Но сегодня Мора не намерена придавать этому значения. Потому что настроение у нее просто фантастическое! Она плыла по волнам внутренней радости, согретая глубоко спрятанным в ней огнем, как никогда ощущая себя состоявшейся и удовлетворенной женщиной. Конечно, заниматься сексом с Бобом было неплохо, иногда физически тяжело, но неплохо. Однако секс с Доном представлял собою музыку из совершенно иной оперы. Очень редко двое людей способны достичь такой степени близости. С помощью Дона она открыла в себе тайное дарование, до сих пор неведомое, почти сверхъестественное, о наличии которого даже не подозревала. Секс с Доном разбудил в ней самое сокровенное и сделал по-настоящему счастливой.

За это Мора испытывала по отношению к Дону сердечную, искреннюю благодарность.

Может, потому, что она чувствовала себя великодушной повелительницей. Может, именно это чувство позволило ей обнаружить в себе необычайное сексуальное дарование. Хорошо, что Дон согласился оставить ей свой револьвер, пока она не получит собственный. Мора открыла сумочку и увидела его. Тотчас жаркая волна возбуждения пронизала ее тело. Она быстро захлопнула сумочку. Не сейчас. Рабочий день только начинается.

Боб вошел в свой кабинет в «Юнатед патолоджи».

Моррис уже сидел за компьютером и изучал веб-сайт, рассказывающий о каннибализме.

– Здорово!

Моррис оторвался от экрана.

– Привет, Ромео, как дела?

– Устал.

Моррис ухмыльнулся.

– Ой-ёй-ёй, по-моему, ты слишком переусердствовал в постели, приятель. Как я тебе сочувствую!

– Возможно, мне надо потреблять больше протеина.

– Тогда лопай устриц, чувак!

Боб кивнул. Устрицы, конечно, хорошо, но сейчас бы стаканчик кофе!

– Не возражаешь, если я сяду за свой стол?

Моррис закрыл сайт.

– Но проблема, чувак!

Боб сел за стол, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ему хотелось душевного покоя, равновесия. Не зная почему, он ждал, что ветер вернется на круги своя, и все опять станет, как обычно. Ему было очень хорошо сегодня утром, в постели с Фелисией. Однако по дороге на работу у него вдруг похолодело на сердце. Может, все-таки слабо ему подаваться в криминальные авторитеты или латинские любовники? Может, у него кишка тонка носить имя Роберто, потому родители и назвали его Бобом?

Оттого, что он сидел за своим столом, на душе легче не стало. Наоборот, такое чувство, будто занял чужое место. Недаром говорят, дважды в одну речку не войдешь!

Моррис с интересом поглядывал на Боба.

– Ну, так что, Боб? Как у тебя с новой девочкой?

– Она не такая, чувак!

Моррис не понял.

– Какая не такая?

– Просто не такая, и все!

– Ну, в каком смысле – не такая, как белые, что ли? Вытворяет всякие страстные штучки? Перченая на вкус?

– Нет, не потому, что она мексиканка. Просто она совершенно особенная личность.

– Значит, ты чего же, влюбился в нее, что ли?

– Да.

– Круто!

Боб напечатал «Фрида Кало» в поисковую строку и нажал клавишу ввода.

– Чувак, ты единственный из всех моих знакомых, кто спит с мексиканкой!

Боб поднял голову от компьютера и посмотрел на Морриса.

– Чувак, а не пошел бы ты в «Старбакс»?

Мартин катил по Сансету в сторону центра. Он ехал к Дому Норберто, чтобы одолжить у него пистолет и сообщить о начале выполнения их плана. Теперь они должны прикрывать и подстраховывать друг друга. Однако у Мартина было как-то нехорошо в животе от дурного предчувствия. Ему не давал покоя разговор по телефону с Эстеваном этим Утром, и он прогонял его в памяти снова и снова. На протяжении всей беседы Эстеван оставался таким… невозмутимым. Мартин постарался растолковать ему логическую обоснованность уничтожения руки Амадо. Эстеван согласился с его доводами и обещал поговорить с Амадо, чтобы тот не обижался. Он даже похвалил Мартина за инициативу, пригласил пообедать вместе и обсудить накопившиеся деловые вопросы.

Еще Эстеван сказал, что его новый канал переброски наркотиков через границу по подземному туннелю работает даже лучше, чем он ожидал. Трехкилометровый туннель был прорыт от дома в Сарагосе, селения поблизости от Хуареса, к заброшенному скотоводческому ранчо в Техасе. Ранчо приобрела подставная корпорация из Делавэра. Теперь у Эстевана образовался такой излишек наличности, что он всерьез подумывает инвестировать ее в масатланский проект.

В душу Мартина закралось сомнение. Он всегда отрицательно относился к идее сооружения туннеля, считал его слишком большим, слишком заметным. Кто-нибудь их выследит или заложит. Мартин всегда выступал против этого строительства. Теперь Эстеван, похоже, простил ему плохой совет и даже проявил готовность заняться проектом, который уже давно проталкивал Мартин.

Вот это и смущало его. Обычно, если Мартин лажался, Эстеван первый указывал ему на это. И обязательно добавлял, что диплом руководителя предприятия может обеспечить тебе работу на улице Уолл-стрит, но на обычной улице он не годится даже задницу подтереть!

Мартину очень хотелось под каким-нибудь предлогом отказаться от приглашения, сказаться больным, к примеру, но его страшно заинтересовали эстеванские бабки, заработанные на туннеле. Любопытно, где он их прятал? Узнать бы место тайника, и тогда Мартин заныкал бы кучу баксов, пока федералы разбираются с Эстеваном. При таком раскладе ему, пожалуй, и не понадобилось бы вешать себе на шею весь бизнес. С достаточным количеством денег, скажем, тремя-четырьмя миллионами, он мог бы просто исчезнуть! А Норберто потом пусть сам выпутывается.

Мартин подъехал к дому, в котором находилась квартира Норберто, и вышел из машины. Надо придумать, что бы такое сказать ему. Наверно, пообещать, что он возглавит группировку Эстевана. Гангстерская семья отвергнет гринго, а своего примет с распростертыми объятиями. Мартин не сомневался, что Норберто клюнет на это фуфло, учитывая его легковерность.

Он позвонил в дверь. Потом постучал. Мимо по тротуару прорысили на скейтбордах двое панково прикинутых подростков-латино. Мартин опять постучал, громче.

Очевидно, Норберто трахается в каком-нибудь мотеле.

Мартин знал место, где спрятан запасной ключ. Он обошел здание с обратной стороны, нашел ключ под кадушкой с толстым колючим кактусом и отпер дверь.

– Норберто!

Ответа, как он и ожидал, не последовало. Мартин закрыл за собой дверь и сразу почувствовал сильный запах моющих химикатов. Наверное, совсем недавно в квартире убиралась домработница, очень сексуальная гватемалка. Мартин прошел через гостиную в спальню Норберто.

Заглянув в ванную комнату, он увидел сияющую белизной эмаль ванны. Ну, точно, домработница приходила!

Мартин отворил дверцу стенного шкафа, достал оттуда чемодан и бросил его на кровать. Потом быстро просмотрел содержимое – несколько пистолетов модели «глок», картонные упаковки патронов, пара унций травки, три баночки с разными наркотиками в таблетках, полкило кокаина, и два целлофановых пакетика, скрепленных вместе резинкой.

Мартин взял один «глок» и убедился, что пистолет заряжен. Прихватил целлофановые пакетики – потом подложит их в карман мертвого Боба, пусть полиция считает его торговцем героином, павшим жертвой конкурентов. Еще один ложный след для копов.

Он оставил для Норберто коротенькую записку: «Вива ла революсьон!» Уходя, не забыл запереть дверь. Теперь осталось сделать самое трудное.

Амадо сидел в кафешке и листал журнал «Эл-Эй уикли». Карахо, все эти многочисленные объявления об уроках и курсах кинодраматургии казались ему сплошным надувательством. Как написать сценарий за тридцать дней! Как продать сценарий за неделю! Тайные способы протащить ваш сценарий по лабиринтам Голливуда! Как надо убеждать, чтобы ваш сценарий купили! Как надо знакомиться с агентом. Они напоминали рекламу диеты. Надежные формулы быстрого успеха! Сбрасывайте вес, не откладывая! Спросите как, я вас порадую!

В каждом объявлении называлось имя преподавателя с такой помпой, будто это очень знаменитая или важная персона. Но Амадо не встретил среди них ни одной знакомой фамилии.

Он надеялся увидеть хоть одно объявление на эспаньол, ведь все теленовелас были на эспаньол. Но таких что-то не попадалось. Ну, и пусть, ему только надо научиться писать, а переведет он уж как-нибудь сам.

Наконец, Амадо нашел объявление, которое пришлось ему по душе, и при этом самое дорогостоящее. Он знал по собственному опыту: что заплатишь, то и обретешь. Привлекала и продолжительность обучения – всего два дня. Неужели он не набьет руку за целых два дня?

Амадо аккуратно вырвал объявление из журнальной страницы.

Дон примчался туда сразу, как только узнал. На телефонный звонок ответил Флорес, но целый час молчал, погруженный в чтение спортивной страницы. Наконец, убрал ноги со стола и как бы между прочим упомянул, что какой-то почтальон – а точнее, мужчина женского рода в должности почтальона – обнаружил в почтовом ящике человеческую руку. Отчлененная конечность соответствует описанию руки, найденной на полу гаража Карлоса Вилы.

Дон немедля прыгнул в машину и понесся в полицейский участок Западного Голливуда.

Находка выглядела близняшкой руки Ларги, только завернута в замызганную пленку для продуктов, и к ее пальцам прилипли несколько чипсов. Она была так похожа, что Дон на всякий случай позвонил в Паркер-сентер. Рука Ларги в целости и сохранности почивала в термоконтейнере.

Дон сказал местному детективу, не самому неприятному типу по фамилии Лоуенстейн, что найденная рука является вещдоком в деле об организованной преступности, которое ведет его отдел, а потому он должен забрать ее с собой. В ответ Лоуенстейн со скучающим видом заявил, что теперь это дело полиции Западного Голливуда, и как только у них появится дополнительная информация, они немедленно поделятся ею с Доном.