Текст книги "Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли"

Он выудил из нагрудного кармана само письмо в конверте и четыре полупрозрачных портрета.

– В Грене? – Меня поразила догадка. – То есть генералы знают, что Верховный не уничтожен, и желают его освободить… Пожри меня демоны!

– Это точно! Пожри вас демоны… – неожиданно близко прогрохотал голос Оррана, и на плечо советника упал сверкающий глазами шмель. – Дядя, я когда просил обезболивающее принести? – спросил он и сам себе ответил: – Полчаса назад. А когда я его получу? На поминках? – язвительно поинтересовалось Высочество, сорвавшись на хрип.

– Время пролетело незаметно, – покаялся Волль и спрятал портреты и письмо.

– Еще бы, у вас ничего не болит! – возмутился посланник, переползая с плеча на грудь. Ухватив советника за рубашку, как бы это сделал воинственный противник, он потребовал: – Немедленно отдайте мне иглы, а ты, – золотая лапка указала на меня, – марш на оглашение результатов!

– Ладушки! – пропела я.

Но меня уже никто не слушал. Получив необходимое, шмель унесся золотой стрелой в сторону дворцовых крыш. Видимо, принцу нехорошо от слова «совсем», и в этом тоже повинны эльфы. Поднебесные.

– Доктора причину болей еще не нашли?

– Они на полпути к разгадке, – заверил Волль и повел меня обратно.

Странным образом моя рука перекочевала на сгиб его локтя, а сама я под теплый бок советника. Сердце не забилось быстрее, но невероятное спокойствие незамедлительно накрыло с головой. Мы шли сквозь многослойную многогранную зелень, взгляд блаженно скользил по цветущему, бьющему энергией парку, перепуганные мысли устремились к озеру умиротворения. Губ коснулась улыбка, и беспечно подумалось, что страстная парочка из шатенки и длинноволосого брюнета, не раз попадавшихся мне на просторах дворца, сейчас бы не вызвала зависти.

– Лиллиан, – тихо позвал советник, – из-за укуса Соро может оградить вас от важной информации или вовсе отстранить от участия в слете. Это вынужденная мера, вы должны понимать. Но, независимо от обстоятельств, я хотел бы знать, что у вас все в порядке. Поэтому нам нужно кодовое слово.

– Простите? – Вернуться из созерцательности оказалось непросто.

– Слово. Код. Который бы объяснил, что вы – это вы, а не… – Он не договорил. Да, неприятно знать, что тебя от Измененного отделяет всего одна случайность – ядовитая кровь. И что у лазутчиков в помощниках экстраординаты, которым нетрудно эту случайность обойти.

Вдохнув, оглянулась. Я бы назвала имя сына, но Волль не знает правды обо мне. К моему удивлению, Соро сделал все, чтобы об агенте-невесте никто не знал ничего. Исключение – мой бывший капитан барон Нигье. Одним словом, главнокомандующий – тот еще перестраховщик, или просто прозорливый мужик. Я потерла переносицу. В поисках кодового слова мысленно представила своих родных, свой домик, спальню с цветущим потолком, кнут из асса, сапку из него же, сад, сгоревшего ворона, уши пушистого наглеца…

– Черный кролик!

– Он для вас что-то значит? – Советник удивленно выгнул бровь. – Семейный тотем? Любимый питомец?

– Мой враг.

– Весь черный? – уточнил он.

– Как мрак преисподней, – подтвердила я.

– Интересно.

Мы подошли к дворцу со стороны галереи из светящихся белым светом колонн. Тени здесь стали плотнее, зелень казалась сочнее, а звуки на порядок тише. Я была уверена, Волль прикоснется к мраморному кружеву на стене, и мы пройдем внутрь, но он свернул на каменную дорожку и потянул меня к дверям с привратником в форме дворцовой охраны. Тот, завидев наше приближение, незамедлительно распахнул створки и замер в почтительном поклоне.

– Вы не откроете портал? – Вопрос вырвался сам собой.

– Здесь нет плетений для него.

– Простите?

Следуя за советником, я преодолела порог, кивнула привратнику и только за закрывшимися дверьми услышала невероятное:

– Я не маг. То есть… я не могу создавать плетения, пока. Однако способен использовать чужие плетения и менять их. Плюс магическая основа во мне не ощущается, – тихо признался советник. – Собственно, именно поэтому мы и сумели схватить Верховного.

– Конечно! С виду вы простой человек, а по факту опасный… плетун… – Волль удивленно вскинул брови. Я смешалась. – Плетец… плетельщик!

– Плетельщик? Оригинальное название.

Вспомнилась мэрская дочка Утта и ее неадекватная способность активировать мою магическую дорожку. Хорошо, что дважды вдова причисляет свой род к клану древних ведьм, а не к магам новой волны. Иначе бы подчинила себе все магические плетения в округе, в том числе охранные круги над моим садом, кнут-багряник в моем доме. Хотя нет, багряник уснул из-за Соро и теперь представляет собой бездушный кнут из асса. Так что на пути Утты к ядам стоят лишь круги, к которым, надеюсь, она не прикоснется. Стать соучастницей в ее трижды вдовстве и взойти следом на эшафот мне совсем не хочется. Даже плечами передернула от такой перспективы и тотчас получила на них теплый пиджак, тонко пахнущий парфюмом королевского советника.

– Вы замерзли. Не снимайте, – неправильно понял он мое движение.

Я не собиралась отказываться, наоборот, стянула пиджак у ворота, вдохнула приятный, чуть хвойный аромат, но не забыла напомнить:

– Как невеста принца Оррана я должна присутствовать на оглашении результатов второго тура, а не принимать знаки чужого внимания.

– Чужой заботы. В зале холодно, – невозмутимо ответил Волль. И я решила более не спорить.

Некоторое время мы шли в молчании. Казалось, советник выбрал самую дальнюю дорогу к залу и пару раз незаметно открыл порталы между коридорами, так что наш путь значительно удлинился. Я бы могла решить, что кое-кто не желает терять мою компанию, но, скорее всего, он просто задумался и обо всем забыл.

– Что будет дальше?

– Охота на ведьм, – ответил Волль. Остановился, услышав мое недоуменное и слишком громкое: «В смысле?», пояснил: – Простите, мы продолжим искать ту даму, но уже с наводкой.

– Какой наводкой? У Измененных только одно отличие. Не собираетесь же вы определять ее по клыкам! – изумилась я и встретила абсолютно беспечный взгляд собеседника. То есть собираются. – Но это опасно. Не всякая дама позволит себя поцеловать, и не всякому лорду. Или… или вы введете моду на отбеливание зубов и пригласите специалиста?

– Мы найдем оправданное решение.

Мне совершенно не понравился этот ответ. Помнится, когда они пытались скрыть узоры метадеи на младшем Высочестве, то сделали хуже. Конечно, по итогам их экспериментов мы нашли наилучший вариант – перелом руки и гипс, но, отталкиваясь от этого примера, нужно действовать обдуманно, а не импульсивно.

И вот тут, готовая озвучить свою мысль, я услышала шорох.

Слишком знакомый, чтобы посчитать его иллюзией. Шорох пещер, шорох охотников за головами, шорох смертельной опасности. Кажется, все волоски на моем теле встали дыбом, кожа покрылась мурашками, и в груди похолодело от дурного предчувствия. Четыре иглы сорвались в полет. Я действовала рефлекторно, на грани осознания распределила стальных помощниц в четыре направления от области звука.

– Что-то случилось? – Волль заметил мой бросок, встал ближе.

Шорох исчез. Все иглы вернулись в пазы без задержки. Либо под потолком действительно нет никого, либо этот кто-то полужидкий. Второе вряд ли возможно, поэтому я расправила плечи и качнула головой.

– Нет. Мне показалось…

Глава 15

Оглашение результатов второго тура проходило в уже знакомом зале, где имелись десяток тонких сдвоенных колон, сводчатый купол, высокие окна, ложа для королевской семьи и послов, амфитеатр кресел с многочисленными придворными в них, свободный пятачок узорного пола и мы. Одиннадцать сонных, перебинтованных и бледных герцогинь. Точнее, десять. Эрги Оттор не наблюдалось, зато по правое плечо от меня имелся неизвестный оборотень лет тридцати с небольшим, а может, и с большим. На двуликих ход времени отражается иначе, чем на людях. Так что стоящий рядом беловолосый барс с кольцом-печаткой клана Серебристых мог быть и шестидесятилетним мудрецом, и просто седым юнцом, испытавшим превратности жизни.

Поседевший в нашем строю был не один. Легкой белизной стали отличаться четвертая и восьмая герцогини, недавно посетившие подземных богровок. Седьмая была просто недовольной, и рыжей это не особо шло. Третья и шестая выглядели счастливыми, двенадцатая и одиннадцатая собранными, а четырнадцатая встревоженной.

Прикоснувшись к моей руке, она тихо поинтересовалась моим самочувствием и состоянием Эрги.

– Слышала, вы попали в переделку. И наги чуть вас не освежевали. – Сказав это, она вздрогнула и покосилась в сторону еще двух «счастливиц». – Четвертая и восьмая допустили в докладе ошибку. И попали на пиршество подземных тварей. Говорят, их чудом спасли, а вы…

– А нас спасли следом, – заверила я. – Не стоит волноваться, мы просто не учли дотошность нагов в правилах публичного выступления. – Хорошее объяснение, главное, не говорить, что под действием спор они искали повод для казни. – Но ничего страшного не произошло. Все живы. Я совсем цела, Эрга немного ранена. Не сегодня, так завтра продолжит участие в слете.

– Не продолжит, – неожиданно сообщил нам двуликий. Его голос был тих и глух, а интонации опасно мрачны.

Интересно, и откуда такая осведомленность в делах десятой герцогини?

– А вы, простите, кто? – спросила я, наплевав на этикет и необходимость быть барсу представленной кем-то.

– Адвокат клана Серебристых барсов и их новый официальный представитель при королевском дворе Синн Давран Ди.

Он мягко склонил голову и с достоинством выпрямился.

– А… очень приятно. Это леди Таис Дандрэ, – представила я четырнадцатую, – а я – Лилли. Совсем недавно вступившая в наследие пятнадцатая герцогиня Лиллиан Каволлада.

– Спасительница Эрги Давран Ди, я помню.

– Ну, скорее, счастливая напарница Эрги Оттор, – отшутилась я и нахмурилась. – Погодите, вы ее иначе назвали. Не знала, что она сменила фамилию.

– И фамилию, и семью, – кивнул двуликий. – Шесть полных недель назад.

– Звучит как срок беременности.

– Именно. И я – отец.

– О! Поздравляю-ю-у-у-у… – К концу восклицания мой энтузиазм поутих. Эрга – жена барса и будущая мать двуликого потомства, в настоящий момент является еще и невестой Высочества. И если все это вскроется, то…

– Будет скандал, – озвучила мои мысли Таис.

– Не будет. Все улажено.

И точно, леди N после долгого приветствия королевской семьи и послов, не меняя радостной интонации, сообщила, что со слета выбывают четвертая, восьмая, а также десятая и пятнадцатая герцогини. Поседевшие девушки вздохнули с облегчением, гостеприимство тритоноподобных им еще долго будет сниться. Двуликий хмыкнул со значением, мол, что я говорил. Я же недоуменно посмотрела на ехидно улыбающуюся матрону, которая не поленилась повторить:

– Каволлада, вы вылетаете.

– Почему?

– Вы не прошли тур. Не выступили перед публикой, более того, спорили с представителем контроля.

– В противном случае меня бы съели, – возмутилась я.

– Из-за вас скала Предков превратилась в окровавленные руины, – попеняли мне.

– Это было бы сложно сделать через защитную сферу.

– И все же вы не прошли. И второго шанса у вас не будет, – ехидно добавила она. – Ваша пара по туру отказалась от участия в слете! И на этом прошу препирательства завершить. Его Высочество Орран Грен Аравски были рады видеть вас среди невест, герцогиня. Вы свободны.

Не хватало только перста указующего. Впрочем, еще немного, и мне просто дадут пинка. И почему леди N на меня так взъелась? Ответ пришел вместе с ее презрительным взглядом, брошенным на пиджак, что укрывал мои плечи. Все понятно – это обычная ревность за внучку Ирвинию Найрис, приревновала ее «ухажера» ко мне. А принц почему молчит? Пожри его демоны, он совсем не слышит, что происходит внизу? Я бы ушла, но, помнится, пару ночей назад, когда Орран свалился с ящера как мертвый, королевские «псы» в очередной раз явились меня покарать, я помолилась, на свою голову, а Волль-заступник, на мою голову, попросил более не сбегать.

Однако сколько бы я ни смотрела на принца, он продолжал сидеть в своем кресле и безучастно взирать на нас с высоты королевской ложи. Глаза открыты, цвет кожи благородно бледный, прическа идеальна, как у иллюзии. Проклятье! Я совсем забыла, что настоящий Орран сейчас должен сладко посапывать под действием моего обезболивающего. Выходит, в кресле сидит кто-то из братьев. Но кто? И почему он так неподвижен, он спит?

– Каволлада, чего вы ждете? – ворвался в поток моих мыслей голос мадам. – Портал готов.

Действительно, и чего я жду? Если под личиной принца Соро, то мне его не добудиться. Скорее всего, главнокомандующий ведет запись на кристалл, так что, пробудившись, будет в курсе дел.

– Что ж, благодарю за теплый посыл, – ответила я леди N. – Девушки, удачи! Она вам пригодится. А вам, Синн Давран Ди, терпения и еще раз терпения.

– Благодарю.

Пространственный переход, гостеприимно распахнувший свои объятия, вывел меня в уже знакомый холл с парой сотен сундуков и тотчас закрылся. Словно боялся, что я обратно побегу. И я бы побежала, потому что не успела моя тень коснуться пола, а звук каблуков разлететься по пыльным просторам, как предательский отзовик свесился со своей жердочки и во всеуслышание заявил:

– Герцог Каволлада, ваша внучка провалилась на втором туре слета и вернулась домой! Наги бинтуют раны после встречи с ней. Принц беспробудно спит под действием ее состава. Советник и главнокомандующий по ее совету намерены перецеловать всех дам дворца!

– Отзовик. Маленькая гадость. Когда же ты заткнешься?

– Когда-нибудь потом.

Надо же, он еще и ехидничает, стервец.

– Опять вы? – удивился вышедший на лестницу здоровяк. Стремительно сорванный белый фартук еще цеплялся за темную форму вампира, а выглядывающая из кармана поварешка выдавала владельца с головой.

Ни обдумать свои наблюдения, ни ответить на вопрос мне не дали, отзовик снова подал голос:

– Холодная, голодная, в чужом пиджаке, без денег на проезд, без права на побег. Памогит-тя!

Убила бы, действительно убила бы, но гаденыш прав. Уходить не имеет смысла.

– Опять я, – подтвердила сухо и подняла на вампира заискивающий взгляд. – Спросите у герцога, могу ли я остаться здесь до вечера? Меня вскоре хватятся и обратно заберут.

* * *

Я просчиталась.

Меня не хватились ни через час, ни через два, когда вампир вошел в кабинет и позвал нас с лордом обедать, как ни странно, в кухню. Но и после обеда никто не вспомнил обо мне, а бывший советник опять забыл. Так что за ужином я подверглась тем же вопросам, что и за обедом: «Кто я?», «Откуда?», «Давно ли работаю на Соро?» и «Долго ли еще пробуду в гостях?» А отзовик, сидящий на жердочке возле очага, отвечал вместо меня: «Ваша внучка Лиллиан Каволлада», «Из главного королевского дворца», «Меньше месяца, хотя кажется – годы», и добавил вдруг неожиданно невероятное: «Советник Волль обещал ей отпуск на сутки и один лишний час. Она хотела на два, но два слишком много».

Услышав это, дрогнула. А ведь точно, советник обещал. И, видимо, зря я все это время вспоминала стеклянные глаза принца и ругала спящего под иллюзией Соро. Но если я сама забыла, то как отзовик вспомнил за меня?

– Он читает мысли? – решилась спросить после долгих раздумий.

Каволлада был не особо разговорчив, вопросами сыпал от души, а отвечать не стремился. Вот и сейчас, держа в одной руке вилку, а во второй перо, он озвучил лишь одно слово:

– Воспоминания.

– Как интересно, – заметила я и подвинула тарелку с мясом, чтобы лорду было проще разрисовывать завитушками скатерть. Прихваченные из кабинета листы он уже извел, взялся за оставшиеся белые поверхности. – Хороший отзовик.

– Хорошая девочка, – отозвалась птица, пристально вглядываясь в меня, – Измененного отравила, жену барса спасла.

Стало ясно: еще минута промедления, и эта пакость залезет любопытным клювом в мое детство, во времена юности и Подземелья или в недавние мысли о том, что Волль не хотел меня отпускать на оглашение результатов тура. И в то же время провел по всем темным коридорам дворца, словно не обществом моим наслаждался, а лазутчика-невидимку искал.

Так что я поспешно закончила трапезу, натянула на плечи теплый воллевский пиджак и указала в сторону окна:

– Пойду перед поездкой прогуляюсь, свежим воздухом подышу, посмотрю на светляков… Они у вас так странно парами летают, – заметила, понаблюдав за голубыми огоньками по ту сторону цветного стекла.

– Что-что? – удивился лорд и даже рисовать перестал.

– Пойдет вязнуть в топи, дышать разъедающим легкие туманом и отбиваться от мелких кровососов с фосфоресцирующими глазами, – по-своему разъяснил мои слова отзовик. – Если выживет, попросит доставить себя домой, – после запинки добавил он.

– А-а-а… так это не светлячки? – протянула я оторопело.

– Нет, – ответил Каволлада.

– Но если хочешь и их потравить… то есть покормить, – отозвалась металлическая зараза, – мы будем только «за». В последний раз их подкармливала дочь милорда. Жаль, не всю себя отдала.

– У меня еще и дочь была? – удивился советник, вновь принимаясь рисовать.

– Была. Давно. Из-за нее вы и не помните ничего.

И вот на этой без преуменьшения интригующей новости наше общение прервал здоровяк. Вампир был немного помят и основательно запылен. Обведя всех строгим взглядом, он хмуро сообщил:

– Комнату я освободил, пыль вытер, кровать застелил. Подача воды в уборную под вопросом. Предлагаю в коридорную комнату расчистить путь. Что скажете?

– Давай хоть туда, – ответил отзовик. – Только сундуки укрепи. Если внучку милорда во время хождений прибьет, Волль тебе голову оторвет.

Здоровяк хмыкнул и удалился укреплять сундуки. Бывший советник перевел заинтересованный взгляд со своих каракуль на меня. Долго смотрел, а затем все-таки решился спросить:

– Грефран Волль?

– Нет, – ответила я, мысленно просчитывая, чем бы заткнуть летуна. Поварешкой или салфеткой в виде кляпа?

– Да! – заверила птица и аккуратно по жердочке отступила от меня.

– Хорошо, ему давно пора остепениться и отогреться близ домашнего очага и жены, – порадовался Каволлада.

– Это вряд ли, – сказала я и схватилась за поварешку, – первым делом я агент…

– У которой муж есть, а мужчины нет!

– Ах ты… – Отзовик лихо увернулся от орудия затыкания и стрелой вылетел из кухни. – Скотина!

– Сделан по образу и подобию совы! – прозвучало в ответ, и дом лорда вновь погрузился в тишину.

Ночь в пятнадцатом герцогстве оказалась промозглой. В моей спальне растопили старинный камин, закрыли окна плотными шторами и постелили теплые шкуры на пол. Вампир сказал, чтобы я ноги не обморозила, отзовик сказал, чтобы полы не мыть. Мол, клыкастый помощник лорда и так с сундуками намаялся, нет сил полы тряпкой натирать. Я не спорила и не просила о большем. Пройдясь от кухни до коридорной уборной, оценила массивность сундуков, высившихся вдоль прохода, и посочувствовала помощнику лорда. А после мне хватило одного взгляда на стены спальни, чтобы понять – сундуками комната была забита до потолка, под которым имелся небольшой участок выцветшей росписи.

Вот на этот участок я и смотрела, лежа в ожидании сна. А сон не шел.

Дерзкий отзовик одной фразой вернул меня в прошлое, в объятия Ирдаса Ги, что стал центром моей жизни. Жаль, центром его жизни была работа. Мне стоило догадаться об этом, когда он признался, сколько золота заработал на раскрытых делах, стал с упоением рассказывать о сложнейших расследованиях и о том, как он неделями без перерыва шел по затертым следам преступлений. Будучи с детства увлеченной ядами, экстремалкой, неоднократно ставившей пробу на себе, я уверилась – он такой же мастер дела. И представить не могла, что под личиной семьянина скрывается запойный трудоголик, не щадящий себя.

Первые признаки пристрастия к работе появились, едва я облегчила его состояние, путем проб и ошибок нашла снимающий боли состав. Оказалось, что корни Древуна не терпят травли посредством зеленых ядовитов с поверхности и синих ядовитов из морских глубин. Тех самых, которые Ирдас дважды использовал, чтобы покончить с собой, а в итоге оставался живым. На третий раз он перестраховался, набрал все возможные яды, письмом попрощался с родными, предупредил начальство, но тут явилась я и объела суицидника.

Он называл меня своей богиней. Каждый вечер, радостно хромающий, возвращался в квартирку под скалой, сотни раз говорил «спасибо», зацеловывал с ног до головы, осыпал подарками, катал на тритоне, показывал красоты пещер, дарил редчайшие цветы. Он неоднократно спасал меня от похитителей, вернее, встречал от них на полпути, но это неважно… важно, что все было замечательно, пока я не призналась в беременности.

Окрыленный новостью, Ирдас вначале не пустил меня на бал по случаю совершеннолетия принцессы, а после медленно, но верно стал забывать о дарах для богини и о том, что по вечерам нужно возвращаться домой. Изгнанный из-за бесплодности, лишившийся невест из-за безродности, эльф вознамерился вернуть себе не только имя рода Кайери, но и занять высшую точку в следственной карьере. К рождению сына он возглавлял отдел следопытов, через год стал Верховым министерства Кротов, двадцать два месяца спустя он своим выступлением по вопросам государственных преступлений открыл комитет министров и вот уже девять лет подряд удерживал пост канцлера безопасности Арена.

Я могла бы обвинить его в холодности, недальновидности, беспечности, могла презирать за попустительство в отношении родни, могла ненавидеть за то, что не меня, а нашего двухлетнего сына выкрали несогласные с повышением следопыта враги. Могла бы, но не стала, я знала, медноволосый эльф любил нас всем сердцем, чуть меньше, чем работу, но больше, чем себя. Когда лорда Каволладу на посту королевского советника заменил его мрачный преемник Аффо и конфликт между Ареном и Греном в очередной раз обострился, Ирдас сделал все, чтобы обеспечить нам побег. То, что он освободил членов невезучей группы «грифят», связался с капитаном Нигье на поверхности, нашел исчезнувшего в подземелье Лира и организовал нашу с сыном «смерть», я узнала лишь в шаге от свободы.

Своды влажных пещер разошлись, пряная жаркая ночь опалила кожу сухим прикосновением ветра. Я не могла надышаться, насмотреться на чистое звездное небо, на безграничную антрацитовую высоту. Не веря, я не слышала шум морского прибоя и гул маготранса, ожидавшего беглецов, крепко сжимала руку самого нежного, преданного и невероятного эльфа и не находила слов. Прогулка верхом к светящимся скалам, которую мы совершили в честь четвертой годовщины, завершилась выходом наверх.

Я потрясенно смотрела на поднявшихся нам навстречу «грифят», а Ирдас приветственно махнул им, спрыгнул с тритона вниз, спустил меня и быстро отстегнул от седла кроватку с сыном. Нигье, который совсем не изменился, подлетел к нам, взял кроватку и коротко отрапортовал:

– У вас четыре минуты.

– Секунду, – бросил Ирдас. Он наклонился к сыну, поцеловал его в лобик и погладил по медным вихрам. – Будь сильным и смелым, мой мальчик, береги маму, – произнес на альге и обратился к капитану: – Надеюсь, вы помните уговор?

– Не сомневайтесь, наши судьбы в ваших руках. Три минуты.

Нигье отступил, муж проводил его тяжелым взглядом и, развернувшись, притянул меня к себе.

– Не паникуй. Я обо всем договорился. Росса и Диз были отпущены в счет отработки, Грэм и Изма получили метку опустошенных, и некромант более не претендует на них. Лир очень нужен здесь, во дворце, поэтому официально мы его убьем и принесем соболезнования королевству Грен. Не пугайся, Лир не против, а Нигье пообещал молчать. Теперь о тебе и Гиллиане… Так как по бумагам я женат на сиротке Илаин Рэллиго, ты, Лиллиан Горэ, все эти годы провела в катакомбах, где связалась с надзирателем, родила сына и за счет некоторых привилегий удачно избежала тяжелой работы.

Тихо хмыкнула и не смолчала:

– И за что меня в таком случае отпустили? За красивые глаза?

– За вредность. Ты приревновала надзирателя к новенькой заключенной и отравила его гарнизон.

– Поразительный поступок, на такое никто в здравом уме и твердой памяти… – рассудила я и осеклась. Потому что подобные преступления не наказывались только в одном случае – в случае полного помутнения разума. – Я что, сумасшедшая?

– Есть немного. – Ирдас притянул меня к себе, крепко обнял, прошептал в макушку: – Пообещай мне, что вы будете в безопасности, а ты – счастлива.

Я слышала глухой хрип в его голосе и сама бессовестно сипела.

– А иначе что?

– Я поднимусь за вами и больше никуда не отпущу, – заявил он со смешком.

– Будь возможность, я бы влюбилась в тебя повторно. – Честное признание далось как никогда тяжело.

– И опять бы страдала вдали от просторов? – Муж отклонился, стер мои слезы, поцелуем коснулся дрожащих губ. – Достаточно боли, моя нежность, тебе тоже нужно жить.

Тоже жить?

Последние минуты мы безудержно целовались, как когда-то давно, когда я была перепуганной потерявшейся девчонкой, а он умирающим следопытом. Мы цеплялись друг за друга, до боли вжимались в тела, тритон тревожно бил хвостом, педант Нигье отсчитывал секунды, колючие звезды ослепительно сияли, а внутри меня в очередной раз переворачивался, трещал и осыпался устоявшийся взгляд на несовершенный несправедливый мир.

На какое-то мгновение захотелось остаться с моим эльфом медноволосым, но память услужливо подбросила картины последних двух лет. Как я неделями сидела в закрытой квартире, как при любом подозрительном звуке бежала к сыну, как боялась потерять его из виду и почти постоянно держала возле себя. Испуганная, издерганная, одичавшая от тоски и почти заболевшая от нее же. Я боготворила злостного трудоголика мужа, но хоронить себя в Подземелье просто не могла. Не станет меня, кто возьмет опеку над нашим неугомонным чадом? Наемная прислуга или остроухая родня, едва не сгубившая идеального Ирдаса? Пожри меня демоны, я не настолько сошла с ума!

Именно эта мысль меня отрезвила, толкнула к маготрансу на исходе последних секунд и не позволила расплакаться, когда Росса брезгливо бросил, что подстилкам надзирателя несказанно везет: раздвинула ноги, родила уродца и получила свободу от работ. Мысль, что об истинном звании Ирдаса Ги Кайери знает лишь капитан Нигье, бескрайне порадовала, а вот упоминание уродца огорчило. Стремительно брошенный дротик впился в мощную шею Россы в опасной близости от сонной артерии. Не убила, но знатно отравила.

Говорить он перестал, дышать, впрочем, тоже. Оно и к лучшему, в разлившейся ужасом тишине мои слова прозвучали тихо и отчетливо:

– Не хочу пугать, но напомнить, думаю, стоит. Несмотря на легкую жизнь без работ, я осталась все той же отъявленной гадиной и за оскорбление моей семьи буду убивать мстительно медленно, не марая рук.

Росса захрипел, раздирая горло, а затем упал на пол и забился в агонии. И пока я раздумывала, вколоть ли противоядие сейчас или дождаться более явной синюшности, яд из фазы приветствия перешел к фазе близкого знакомства и начал выкручивать обидчику кости.

– Лилли?! – забеспокоился Нигье.

– Говори тише, ты разбудишь ребенка.

– Он под пологом тишины и под охранным щитом, – ответил предусмотрительный капитан и прикоснулся к моему плечу. – Не доводи до смерти. Росса – вспыльчивый идиот. Был бы рад поменяться с тобой местами, но рожать ему не дано. Лилли! – позвал он с тревогой.

– Еще секунду или две, – ответила я и наклонилась к бывшему «грифенку». Поймав его обезумевший от боли взгляд, ласково спросила: – Надеюсь, ты понял?

Он понял. Получил противоядие, а поостыв и подумав, в знак примирения отдал мне кнут из асса. Это был первый бесценный подарок в моей огромной коллекции просьб о прощении. Вскоре ее пополнил стилет от Грэма, клинок от Измы, метательные звездочки от Диза, духи с приворотом от фрейлины короля, магический страж от одного из министров и бесценная сапка от Хусга. Досточтимый глава гильдии Крыс за заказанные мною иглы с возвратом предложил заплатить не золотом, а чем-нибудь более легким и для нас двоих приятным. Отказ принял стойко, но в следующую нашу встречу, когда его едва живым принесли к моему порогу, воровской кардинал протянул мне сапку и попросил себя спасти.

Мужчины в моей жизни были. Немного и недолго. Да и не мужчины вовсе, а скоты.

Чтобы поддержать легенду о моем сумасшествии и не угодить на службу королевства, я купила внушительный участок земли в самом неблагоприятном, даже опасном месте. Бешеные деньги заплатила за первые деревья и кусты и двойную цену за подведенную к дому воду. Маги крутили пальцами у висков, потому что домом я гордо именовала две каменные стены и пол с разрушенной чашей бассейна – все, что уцелело от постройки после пленения Верховного и выжигания степи. На возведение, а по сути, на выращивание прочих стен, полов и крыши ушло года три, в это же время я укрепляла связи с нужными людьми, пыталась создать целебные составы на основе ядов, активно искала, кому бы их сбыть. Первые с трудом прижившиеся травы еще не успели зацвести, когда в моей жизни появился «мужчина».

Сероглазый брюнет с трапециевидной спиной и плечом, обещавшим поддержку, почти добился встречи с моим сыном, почти вошел в доверие и напросился в дом, когда у меня проснулось магическое зрение. Никогда не думала, что красные пески Степи могут не только вытравить холод пещер, но и обнаглевшего негодяя выдать. Слишком счастливая или просто привыкшая к мужскому плечу, я не поверила, когда увидела плетение следилки у порога, не поверила, заметив печати доверия и восхищения в собственной кухне и в гостиной у окна, где я за чтением время провожу. Но когда подлец, поглаживая мои руки, стал плести приворотные путы, я прозрела наконец. Перестала млеть от глубокого баритона и вслушалась в слова «дружеской» просьбы незаметно отравить кое-кого.

– … не бойся королевских «псов». Если тебя поймают и казнят, я возьму опеку над твоим уродом-м-м-м… сорванцом на себя. И, несомненно, найду, кому продать твой чахлый сад.

Из моего дома он не вылетел – выполз. И, судя по тому, что «псы» меня крупно оштрафовали и попросили более никого не травить, эта падаль осталась жива.

Еще с двумя ухажерами я познакомилась через год, а с четвертым и последним приблизившимся – еще через два года, но все они, как под копирку, пытались добиться доверия, а после шантажировать сыном. С ними я улучшила навыки мщения и умение затирать следы, но всякий раз получала от «псов» штраф и напоминание не травить, даже если честно заслужили.