Текст книги "Вторая мировая война. Полная история"

Несмотря на эти сигналы, Невилл Чемберлен 5 апреля публично заявил, что «Гитлер пропустил автобус». В тот же день специальное британское соединение кораблей отплыло из Скапа-Флоу минировать норвежские воды. Оно было разделено на две части: одна должна была откладывать мины у Северной, а другая – у Южной Норвегии. По недоразумению дата 5 апреля, установленная Высшим военным советом для минирования норвежских вод, была принята за дату отплытия кораблей из Британии, а не установки мин. Все 6 апреля, первый день трехдневного пути, два британских соединения плыли на восток через Северное море. Той же ночью, когда британские корабли все еще находились в 48 часах пути от норвежских территориальных вод, самолет разведки бомбардировочной авиации Британии сообщил об «интенсивном движении судов и ярко освещенных пристанях» у немецкого порта Эккернфёрде близ Киля. Немного позднее, за 25 минут до полуночи, другой британский разведывательный самолет заметил крупный германский корабль, «возможно линейный крейсер», шедший в 30 километрах к северу от Гельголанда.

Вдали от Северного моря, во тьме, которую не освещали даже самые секретные отчеты британской разведки, происходило событие, которое должно было оставить свой след в демонологии войны. Начиная с 5 апреля, на протяжении шести недель советская тайная полиция конвоировала небольшие группы польских офицеров, которые сдались Красной армии в сентябре 1939 г. и с тех пор содержались в лагерях для военнопленных в СССР, из лагеря в деревне Козельск в направлении ближайшего города Смоленска. В целом в эту поездку отправили 5000 поляков, покинувших Козельск группами численностью от 60 до 300 человек. Ни один из них не добрался до Смоленска. Вместо этого их, все еще одетых в военную форму и чаще всего со связанными сзади руками, увозили в небольшой лес близ деревни Катынь и расстреливали в затылок. Трупы их обнаружили через три года. Тела еще 10 000 польских офицеров, тоже захваченных в сентябре 1939 г. советскими силами, так и не были найдены.

В воскресенье 7 апреля 1940 г., когда два соединения британских минных заградителей покрывали последний день пути через Северное море и готовились установить мины в норвежских территориальных водах, германские военные корабли отплывали на север из балтийских портов, везя под палубами десантную армию для высадки в Норвегии. Когда первые новости об этом достигли Лондона, им не поверили. Рапорт датской разведки, со всей вероятностью основанный на том, что полковник Остер рассказал полковнику Сасу, передавшему эти сведения своему датскому коллеге в Берлине, констатировал, что Гитлер отдал приказ о «неприметной переброске одной дивизии на десяти кораблях на землю в Нарвике» и одновременной оккупации Дании. Прибытие в Нарвик было назначено на 8 апреля. «Все эти сообщения, – заключал отчет разведывательного отдела британского Адмиралтейства, – имеют сомнительную ценность и могут быть всего лишь еще одним эпизодом психологической войны».

Когда через несколько часов новости о действительном передвижении германских войск достигли Лондона, британским военно-морским силам, которые должны были поставить минные поля на юге, приказали повернуть назад. Если бы эскадра этого не сделала, то напоролась бы прямо на германские корабли. Северное соединение продолжило движение.

8 апреля 1940 г., достигнув норвежских территориальных вод, северное соединение британских минных заградителей начало установку мин. В это время германский флот вторжения продолжал беспрепятственное движение к различным целям. В первые часы 9 апреля немецкие военные корабли находились близ Тронхейма, Бергена и Ставангера; на рассвете сообщалось, что еще четыре германских корабля вошли в Осло-фьорд. В Нарвике, как верно сообщал недооцененный отчет датской разведки, десять немецких эсминцев высадили 2000 солдат. Местный норвежский командир был последователем Видкуна Квислинга, бывшего министра иностранных дел Норвегии и ведущего сторонника фашизма; он приказал гарнизону не сопротивляться высадке немцев. Эта новость, достигнув кабинета Чемберлена в Лондоне, вызвала особую тревогу; первоначальные и позднее отложенные британские планы высадки в Нарвике намечали десант войск на 20 марта, примерно за три недели раньше.

Как и в Нарвике, в Бергене, Кристиансанне и Тронхейме немецкие войска высадились на побережье в первые часы 9 апреля 1940 г. Они оккупировали Копенгаген. Король Дании Кристиан X, зная, что его армия не в состоянии сопротивляться, приказал немедленно прекратить огонь, но датский Верховный главнокомандующий генерал Приор отказался довести приказ до войск, надеясь, что вооруженное сопротивление продолжится. Однако в 6:45 того утра адъютант короля передал приказание армии. Дания последовала за Польшей, став второй жертвой германского завоевания.

Позднее тем же утром германский министр в Осло передал норвежскому правительству ноту, требовавшую подчинения Норвегии немецкой администрации. «В случае отказа всякое сопротивление будет подавлено». Требование было отвергнуто. Через два часа, после десантирования немецких парашютистов, норвежское правительство эвакуировало столицу в Хамар в 120 километрах к северу.

В тот же день Рейно со своим министром иностранных дел Эдуаром Даладье прилетел в Лондон на встречу Высшего военного совета. Было решено, что в Норвегию следует отправить «крупные силы». Пунктами их назначения должны стать «порты на норвежском побережье». Кроме того, собрались просить у бельгийского правительства приглашения в страну британских и французских войск. Бельгийцы отказались: они намеревались «блюсти политику абсолютного нейтралитета».

Позднее тем же днем Рейно и Даладье вернулись в Париж. Генерал фон Фалькенхорст телеграфировал Гитлеру из Осло: «Норвегия и Дания оккупированы, как было приказано». Гитлер был вне себя от радости и сказал Альфреду Розенбергу: «Теперь Квислинг сможет создать в Осло свое правительство». Так Квислинг и сделал, став премьер-министром страны, которой он так хотел руководить по фашистскому образцу. Однако для новой Норвегии, как и для оккупационных сил, не все шло хорошо. 10 апреля, к бурному гневу Гитлера, пять британских эсминцев вошли в гавань Нарвика и потопили два из десяти германских эсминцев. Один из британских кораблей утонул, второй сел на мель, а командующий 2-й эскадренной флотилией капитан Б. Уорбертон-Ли погиб.

Верные королю норвежские силы, отказавшись признать подчинение правительства Квислинга власти Германии, в меру своих возможностей перегруппировались и приготовились к бою; тысячи молодых норвежцев присоединились к частям, которые заняли позиции вдоль узких, извилистых горных дорог, все еще покрытых зимней снежной мантией. Одним из таких добровольцев был клерк Эйлив Хёуге; впервые он увидел бой 11 апреля, когда колонна автобусов, заполненных немецкими солдатами, петляла вглубь материка в направлении позиции его части. Норвежцы перегородили дорогу стволами деревьев. Когда немцы начали выходить из автобусов, норвежцы открыли огонь. Спустя несколько минут, вспоминал позднее Хёуге, четыре автобуса были объяты пламенем. На дороге лежали мертвые и раненые немцы. Размахивали белыми флагами – тщетно. Как писал один историк, «Хёуге и его товарищи стреляли в них тоже, пока двести немцев не остались лежать безмолвно на снегу».

Норвежские соединения, впервые вступившие в бой, странным образом отличались от британских войск, стоявших во Франции. «На Западном фронте ничего не выйдет, – писал домой 12 апреля 1940 г. офицер и член парламента Рональд Картленд. – Мы опять привыкли к сравнительно мирному существованию на войне. У нас опять “сезоны”. Я устраиваю “остроумные” званые обеды и дважды в неделю ужинаю с другими батареями!»

В Лондоне правительство Чемберлена решило высадить 12 апреля 1940 г. военные силы в Нарвике, вытеснить немцев, соединиться с расположенными поблизости норвежскими войсками и перейти, если кабинет даст разрешение, в Швецию, чтобы уничтожить инфраструктуру по добыче железной руды в Елливаре – цель прежнего, отброшенного плана. На следующий день, прежде чем могло состояться десантирование, британские военные корабли во втором сражении у Нарвика потопили оставшиеся восемь немецких эсминцев. В тот же день британские войска высадились еще в двух норвежских портах: Ондалснесе, к югу от Тронхейма, и Намсусе к северу. Гитлер, встревоженный этим неблагоприятным поворотом событий, приказал эвакуироваться из Нарвика.

Британцам погода в Норвегии доставляла не меньше неприятностей, чем немцам. Британские войска в Намсусе сообщали 15 апреля 1940 г., что город покрыт четырьмя футами снега и не имеет укрытий от возможных воздушных атак. Британский отряд из шестисот человек, который должен пересечь Северное море и десантироваться в Олесунне, весь день 15 апреля простоял у берегов Шотландии из-за сильных ветров. В районе Нарвика, где британские войска уже высадились у Харстада, Салангена и Богена, глубокий снег и ночные температуры до –17 °C создавали опасность обморожения и ампутации. В Намсусе орудийный огонь немцев не позволил британскому военачальнику генералу Адриану Картону де Виару высадиться с аэроплана, на котором он прилетел из Британии. В море у Нарвика германский пулеметный огонь с побережья привел к жертвам на борту эсминца «Кимберли». 16 апреля одобренный правительством план захвата фортов Тронхейма силами тысячи канадских военнослужащих, находившихся тогда в Британии, пришлось отложить на шесть дней после того, как начальники штаба сообщили, что проведение атаки по плану обойдется слишком дорого. Один из личных секретарей Невилла Чемберлена записал в дневнике той ночью, что, по некоторым признакам, норвежцы «падут духом, если вскоре не получат существенную помощь».

Армии столкнулись друг с другом на всем протяжении норвежской береговой линии. 17 апреля 1940 г., через восемь дней после того, как его войска триумфально высадились во множестве пунктов, Гитлер издал приказ: «Держаться как можно дольше». Теперь на берегу к северу от Нарвика и к северу и югу от Тронхейма находилось более 13 000 британских солдат. В операции на всей ее территории участвовали французские войска, подразделения французского Иностранного легиона и польские военные корабли, искавшие боя второй раз за девять месяцев. Против них немцы бросили пикирующие бомбардировщики, которые с такой ужасающей результативностью бомбили скопления войск как на базах, так и при движении во время «молниеносной войны» в Польше. Германское верховное командование имело в норвежских боях большое преимущество, так как могло читать свыше 30 % переговоров британских военных судов в Северном море и близ Норвегии; это приводило к тому, что многие корабли, которые иначе могли бы безопасно добраться до пункта назначения, были обнаружены и атакованы.

Британия тоже получала разведданные о германских военных и воздушных операциях. К 15 апреля правительственная школа шифрования и сигналов в Блетчли-парке взломала относительно простой код «Энигмы», принятый люфтваффе и вермахтом во время норвежской кампании. Количество сообщений, отправленных через «Энигму», а затем прочтенных в Блетчли, впечатляло. Большинство из них теперь расшифровывались за несколько часов, а некоторые и в течение одного часа после передачи немецкими радиостанциями. Каждый день, начиная с 15 апреля, дешифровывались сообщения, касавшиеся не только авиации и армии, но и флота тогда, когда его действия сочетались с этими двумя родами войск. В Блетчли была расшифрована информация не только о состоянии немецких организаций и снабжения, но и о намерениях Германии.

Однако начальство разведки было совершенно не готово использовать то, что Черчилль позднее назвал «золотыми яйцами». Ни сама школа в Блетчли, ни соответствующие правительственные учреждения, по заключению историков британской разведки, «не были приспособлены разумно работать с дешифрованными сообщениями». До сих пор не существовало никаких безопасных способов передачи бесценной информации командирам на местах или объяснения им природы уникальных догадок о действиях и планах противника.

Итак, взлом ключа норвежской «Энигмы», триумф дешифровки, не оказал влияния на ход норвежской кампании. С ее завершением немцы перестали его использовать. Подобной возможности быстро и полностью дешифровать немецкие сообщения не появлялось почти до конца следующего месяца. В войне разведок победителем в Норвегии стала Германия, а не Британия.

Сухопутная война также шла для Британии неблагоприятно; на протяжении нескольких дней, начиная с 17 апреля 1940 г., планам кабинета высадить сухопутные силы в Нарвике упорно противостоял британский командующий в Харстаде генерал Пирс Джозеф Маккези. «Ни одного офицера под моим командованием, – телеграфировал Маккези в Лондон 21 апреля, – не минует стыд за себя и свою страну, если тысячи норвежских мужчин, женщин и детей в Нарвике подвергнутся предлагаемой бомбардировке». Сопротивление Маккези оказалось решающим. Захват Нарвика отменили. Вместе с ним был отменен уже отложенный ранее план захвата Тронхейма, предполагавший использовать значительную часть войск, которые должны были выбить немцев из Нарвика. Гитлер, столь подавленный 12 апреля, теперь, всего неделю спустя, ликовал. В свой пятьдесят пятый день рождения, 20 апреля, он издал указ о создании нового полка СС «Норланд», в котором норвежцы и датчане должны были служить бок о бок с немцами. «Кто знает, – записал 21 апреля в личном дневнике генерал Роммель, – есть ли другой немец, который обладал бы таким даром военного руководства и столь же огромным мастерством руководства политического!»

Политическая проницательность Гитлера проявилась 24 апреля 1940 г., когда он назначил чиновника нацистской партии Германии Йозефа Тербовена перенять бразды реальной власти над Норвегией у Видкуна Квислинга. Человек, чье имя стало синонимом предательства собственной страны, закончил свое краткое пребывание на вершине власти всего через пятнадцать дней.

В Польше не прекращались пытки и убийства. 14 апреля 1940 г. 220 поляков, в том числе много женщин и детей, были схвачены в нескольких деревнях и хуторах близ Серокомлы; всех их расстреляли. В Штуттгофе вечером 23 апреля, в первые часы Песаха, когда в тот год евреи праздновали освобождение от египетского плена, всем евреям лагеря приказали бежать, падать на землю, вставать и снова бежать без отдыха. Всех, кто исполнял приказ слишком медленно, надсмотрщик забивал до смерти прикладом винтовки. Польский узник Штуттгофа, рассказывая об этом издевательском празднике, сообщил, что эсэсовцы запрягли в тележку с песком одного еврейского скульптора. Затем они заставили его бежать и тащить повозку, стегая при этом кнутом. Когда он от боли и изнеможения упал на землю, они перевернули повозку и похоронили его под песком. Он смог выбраться, и тогда они злорадно облили его водой и повесили. Веревка оказалась слишком тонкой и порвалась. Тогда они привели молодую еврейку, которая была беременна, и под презрительный смех повесили их вдвоем на одной веревке.

Убийства евреев стали предметом смеха и издевательств; преследования поляков тоже были ужасны. 29 апреля 1940 г. в недавно учрежденный лагерь в Аушвице прибыл с пятью сослуживцами тридцатидевятилетний эсэсовец Рудольф Хёсс. Прикинув будущие размеры лагеря, природу наказаний и тяжесть труда, которым будут подвергнуты польские узники, они приказали прислать из концлагеря Заксенхаузен тридцать немецких уголовников, которые в новом лагере стали главными по баракам.

1 мая 1940 г. германские власти в Польше приказали обустроить в индустриальной Лодзи «закрытое» гетто. В городе жило 160 000 евреев; теперь им запрещалось покидать ограниченную перенаселенную зону. В выделенных им на территории гетто 31 721 квартире, большинство из которых было однокомнатными, лишь в 725 работал водопровод. 1 мая немецкой полиции приказали стрелять без предупреждения во всякого еврея, который приближался к ощетинившемуся колючей проволокой забору, ограждавшему зону гетто.

Некоторых немцев так пугало такое развитие событий, что они протестовали перед начальством. В конце апреля начальник берлинской полиции граф Вольф Генрих фон Гелльдорф, который некогда был одним из самых восторженных и видных сторонников Гитлера, услышал от своего помощника Канштайна детали его недавнего визита в Краков. 1 мая граф Гелльдорф встретился с полковником Остером, чтобы рассказать ему о впечатлениях Канштайна. Он обнаружил, что краковский шеф СС находился в состоянии, «близком к истерике», потому что ни он, ни его подручные не могли исполнять приказы, предварительно не напившись. Ни один человек, выполнявший такие задачи, какие выполняли они, сказал Гелльдорф Остеру, не мог вернуться к нормальной жизни. Затем Остер спросил Гелльдорфа о настроениях в Берлине, на что начальник полиции ответил, что войну приветствовали лишь от 35 до 40 % населения столицы.

В последние три дня апреля 1940 г. британские и французские войска готовились к отступлению со своих ненадежных норвежских позиций. 29 апреля норвежский военачальник генерал Отто Руге, войска которого сражались в арьергардных боях на юге, предупредил британского генерала, отступавшего из Ондалснеса, что, если норвежцы не могут рассчитывать на «дальнейшую интервенцию союзников», он будет советовать правительству Норвегии начать мирные переговоры. В ответе, согласованном с лондонским кабинетом, британский генерал сообщил, что, хотя союзнические силы и отходят из Центральной Норвегии, войска к северу от Намсуса получат подкрепление «для подготовки контратаки в южном направлении». В день, когда этот ответ был передан норвежцам, соединились германские войска, вышедшие из Осло и Тронхейма 10 апреля. «Выиграна не просто битва, – прокомментировал это событие Гитлер, – а целая кампания!»

Гитлеру больше не приходилось беспокоиться о внезапных переменах в планах союзников в Северной Норвегии. 30 апреля он приказал германской армии быть готовой к началу плана «Гельб» на Западе в течение 24 часов в любой день начиная с 5 мая.

Британцы, не зная точно, куда придется удар, 2 мая вывели из Франции почти целую дивизию, опасаясь, что в военные планы Гитлера может входить высадка германских сил на территории Британии. Сообщения, которые отправлялись из Берлина посредством «Энигмы» высокопоставленным немецким командирам и могли все раскрыть, расшифровать было невозможно. Норвежский триумф дешифровки «Энигмы», столь неожиданный, что его так и не смогли даже использовать, не удалось повторить над Францией или Ла-Маншем, чтобы повлиять на отступление британцев к побережью.

Королевский флот Великобритании, прибывший к Намсусу для эвакуации войск, обнаружил, что город объят пламенем. Первым судном, подошедшим к пристани, был эсминец «Келли» под командованием лорда Луиса Маунтбеттена, правнука королевы Виктории. «Келли» забрал 229 французских военных, перевез их на стоявший в ожидании транспорт и вернулся, чтобы забрать еще войска. Немцы, которые были в курсе всех передвижений британского флота, потому что могли дешифровать и читать сообщения, передававшиеся от корабля к кораблю, непрестанно бомбардировали эвакуировавшиеся соединения с воздуха. Бомба попала во французский эсминец «Бизон», и он взорвался. В британский эсминец «Африди», который торопился на помощь к выжившим, тоже пришлось два попадания, и в конце концов он перевернулся и затонул. Более удачливый «Келли» сбил по меньшей мере один германский пикирующий бомбардировщик. «Ну и вечеринка, – прокомментировал Маунтбеттен, – но нам повезло, что она не оказалась еще хуже».

Пока германские войска готовились начать боевые действия на Западе, разыгрывался последний акт северной драмы. 4 мая 1940 г. польский эсминец «Гром» был поражен немецкими бомбами и разломился надвое; погибли пятьдесят пять польских моряков. Пока британские корабли шли на помощь, с берега немецкие пулеметчики открыли огонь по барахтавшимся в воде раненым. Людей спас старый британский линкор «Резолюшн». Когда они оказались на борту, его оркестр заиграл польский гимн «Еще Польша не погибла». Один из спасенных поляков позднее вспоминал: «Глаза наши были влажны, но в сердцах билось новое сильное чувство – надежда на жизнь».

Как и в ноябре предыдущего года, плохая погода привела к нескольким непродолжительным отсрочкам операции «Гельб», которые продлились, впрочем, до 8 мая. Как и раньше, полковник Остер передавал нидерландскому военному атташе в Берлине полковнику Сасу новости о запланированном нападении, равно как и детали каждой из отсрочек. Среди тех, кто противился атаке на Западе, был генерал Бек; при поддержке полковника Остера он дал указание адвокату-католику доктору Йозефу Мюллеру якобы в связи с секретным поручением поехать в Рим, чтобы предупредить о намерениях Гитлера Ватикан, а через него и союзников. С согласия папы римского сведения, сообщенные доктором Мюллером, передали закодированным радиосообщением папским нунциям в Брюссель и Гаагу. Эти сообщения были прослушаны и расшифрованы германскими службами радиоконтроля. Канарису тут же было приказано найти источник утечки, которым на самом деле был он сам. Приняв граничащее с гениальностью решение, Канарис приказал доктору Мюллеру, который только что вернулся из Рима, вновь ехать туда, чтобы узнать, как могли просочиться сведения о дате наступления. Гитлер, который не знал, что предателем был его шеф разведки, продолжал осуществлять свои планы. Даже предварительное сообщение не могло помочь снизить эффект избранного им сокрушительного удара. 7 мая Гитлеру показали две расшифрованные телеграммы, только что отправленные бельгийским послом в Ватикане в Брюссель. Он не изменил свои намерения. Ему и не следовало этого делать. 8 мая сводка британской разведки, подготовленная Военным министерством в Лондоне, сообщала, что до сих пор «нет признаков» неизбежности вторжения в Бельгию и Францию, хотя «в ближайшем будущем» возможны какие-либо действия. Дислокация германских войск, предупреждала сводка, позволяет направить их против Голландии «в любой момент с минимальной заметностью».

У побережья Нидерландов работали германские минные заградители; они устанавливали мины, которые должны были удержать Британию от любых морских действий в поддержку этой страны. 9 мая эсминец «Келли», переведенный из Норвегии, входил в эскадру британских военных кораблей, которые искали минные заградители противника. Он был атакован немецкой субмариной, поврежден, но не затонул. Погибли 27 человек из его команды. Его капитан лорд Луис Маунтбеттен провел корабль домой через Северное море, чтобы вновь выйти сражаться.

Ранним утром 9 мая 1940 г., получив благоприятные метеорологические сводки, Гитлер назначил на 10 мая наступление на запад. Все благоприятствовало такому расширению войны. За два дня до этого в Лондоне Министерство военно-воздушных сил информировало кабинет, что, учитывая вероятный размах военно-воздушных операций над Францией, британских запасов нефти и авиационного топлива «хватит только на десять-одиннадцать недель». Весь день 9 мая высшие командиры Гитлера изучали множество ценных разведывательных сведений, частично полученных из документов британской армии, захваченных в Норвегии. Оттуда нацисты узнали боевой состав и дислокацию британских войск во Франции. Дополнительные детали были получены из расшифрованных радиосообщений, которые передавались между французскими Военным министерством в Париже и войсками, расположенными вдоль границы. Из этих сообщений, которые перехватывались по радио и вскоре декодировались, германское верховное командование выяснило диспозицию и характеристики союзнических войск, которым предстояло против них сражаться: размер каждого соединения; план пересечения реки Диль, когда Германия начнет нападение; и тот факт, что французы не планировали начать действенную контратаку во фланг главного направления германского наступления.

Днем 9 мая Гитлер уехал из Берлина. Чтобы сохранить строгую секретность, даже среди штаба распустили слух, что он едет в Осло. Вечером, когда его личный поезд достиг Ганновера, командирам войск было отправлено кодовое слово «Данциг», по получении которого должно было состояться нападение на Голландию, Бельгию и Францию. Поезд Гитлера продолжил путь на запад. Незадолго перед рассветом 10 мая он пересек Рейн и приехал в Ойскирхен, небольшой немецкий городок менее чем в 48 километрах от бельгийской границы. Час спустя началось честолюбивое, рискованное и дерзкое наступление.