Текст книги "Вторая мировая война. Полная история"

12
Расширение войны

ЯНВАРЬ – МАРТ 1941 г.

19 января 1941 г. начало британского наступления против итальянцев в Эритрее, Сомали и Эфиопии открыло новый фронт войны. День атаки был выбран благодаря британской разведке, которая дешифровала секретные итальянские предписания о назначенном на ту неделю отходе из Кассалы, города в англо-египетском Судане, оккупированного итальянцами летом 1940 г.

На протяжении пяти месяцев британские войска численностью 30 000 человек наступали в трех сходящихся направлениях к эфиопской столице Аддис-Абебе. На протяжении этой кампании с первого ее дня британские перехватчики читали каждую секретную инструкцию итальянских военных. Каждый оперативный приказ, исходивший от итальянского вице-короля или направленный к нему и касавшийся повседневных передвижений и проблем итальянской армии, перехватывался в момент отправки и использовался для того, чтобы расстраивать любые планы и использовать любые замеченные слабости.

В первый день британского наступления в Восточной Африке к Гитлеру в Оберзальцберг приехал пристыженный Муссолини. На второй день его пребывания там британские войска вошли в Кассалу. В тот же день в Киренаике австралийские силы начали наступление на Тобрук, который уже был отрезан британской 7-й бронетанковой дивизией. Гитлер тут же согласился, как он ранее указал в приказе командующим, отправить в Триполи немецкие войска. Для этой цели он выбрал 15-ю бронетанковую дивизию под командованием Роммеля. Он едва успел, ибо 22 января британские и австралийские войска, окружившие Тобрук, наконец вошли в порт и захватили 25 000 итальянских солдат в плен.

Эти дни ободрили Британию. 23 января в рамках операции «Раббл» пять норвежских торговых судов отчалили от шведской гавани в Гётеборге, прошли Скагеррак, соединились с британскими военно-морскими силами и, несмотря на яростные воздушные атаки немцев, без потерь добрались до Скапа-Флоу. Но в войне на море у немцев было два грозных оружия – линейные корабли «Гнейзенау» и «Шарнхорст». 23 января они тоже пересекли Северное море, едва разойдясь с британскими кораблями, эскортировавшими суда операции «Раббл», и, достигнув Атлантики, начали череду нападений, которые привели к потоплению двадцати двух торговых судов.

Уязвимость судов и портовых сооружений в Тихом, а не Атлантическом океане ярко проявилась 24 января. Именно в этот день министр ВМС США Фрэнк Нокс написал своему британскому визави из департамента обороны: «Если случится война с Японией, весьма вероятно, что боевые действия начнутся с неожиданной атаки на флот или военно-морскую базу в Пёрл-Харборе», что, предупреждал Нокс, «таит возможность крупной катастрофы».

24 января обрадовались немцы: один из их пилотов-истребителей, Франц фон Верра, разбившийся над Южной Британией и взятый в плен в июне 1940 г., оказался в Нью-Йорке, о чем раструбила пресса. За две недели до этого он был одним из тысячи немецких военнопленных, которые покинули Британию на борту «Герцогини Йоркской», чтобы попасть в лагеря военнопленных в Канаде. Из восьми человек, сбежавших с поезда, везшего пленных через Канаду, фон Верре улыбнулась удача. Пока он находился в Нью-Йорке, Гитлер наградил его Рыцарским крестом Железного креста за предыдущий и до сих пор не подтвержденный боевой подвиг. Канада добивалась экстрадиции фон Верры из Соединенных Штатов три месяца; пока длились судебные тяжбы, было объявлено, что он вернулся в Германию через Мексику, Панаму, Бразилию и Испанию.

27 января, пока Нью-Йорк еще обсуждал бегство фон Верры, британские и американские офицеры встретились в Вашингтоне на секретном собрании, организованном Черчиллем и Рузвельтом, чтобы определить «лучшие способы, которыми Соединенные Штаты и Британское Содружество с имеющимися союзниками могут разбить Германию и союзные ей державы, а также стоит ли склонять Соединенные Штаты к войне». Эти американо-британские переговоры, получившие кодовое название ABC, зашли так далеко, что предусматривали установление «единого полевого командования в случае объединенных стратегических и тактических операций».

Одна область совместных действий не должна была дожидаться, пока Соединенные Штаты вступят в войну. В результате продолжавшихся переговоров в Вашингтоне шесть американцев, включая майора Авраама Синкова и капитана Лео Ростена из службы радиоэлектронной разведки, пересекали Атлантику с драгоценным грузом – машиной «Перпл», японским аналогом немецкой «Энигмы». При ее помощи американцы, а теперь и британцы могли читать ряд самых секретных сообщений японских дипломатов, консулов, военно-морских сил и судов торгового флота. Как и в случае сообщений «Энигмы», послания машины «Перпл» расшифровывались в Блетчли. Той зимой там были достигнуты еще два успеха в расшифровке системы «Энигмы»: сначала взлом ручного шифра немецкой спецслужбы абвера, а затем – ключа «Энигмы», используемого железными дорогами Германии для наиболее секретных транспортных коммуникаций.

Немцы не достигли успехов, которые могли бы сравниться с англо-американским взломом машин «Энигма» и «Перпл». Большую часть секретных сведений они получали из куда менее обширной сферы перехватов местных и тактических сообщений, а также от отдельных агентов. 28 января немец по национальности Вальдемар Отмер, живший в США с десяти лет, передал германской разведке данные об американской торговле с Британией. В качестве агента А-2018 Отмер регулярно и в деталях сообщал о военно-морских приготовлениях США на восточном побережье страны.

Бомбардировки Британии продолжались на протяжении января; в них погибло 1500 гражданских лиц. Но отчаяния не было. 30 января личный представитель Рузвельта Гарри Гопкинс завтракал в Букингемском дворце с королем Георгом VI и королевой Елизаветой. В начале церемонии прозвучал сигнал воздушной атаки, но завтрак не прервался. Когда дошло до кофе, прозвенел звонок, и король сказал: «Это значит, что нам нужно пойти в бомбоубежище». Там беседа продолжилась, и королева сказала Гопкинсу, что «единственное, что стоит принимать во внимание, – это боевой дух и решимость огромной массы британского народа».

«Настроения определенно куда бодрее, чем год назад, не думаешь? – написал жене 25 января главный личный секретарь Черчилля Эрик Сил. – Мы правда чувствуем, что приспособились к войне и не так уж плохо себя чувствуем со времени отпадения Франции».

27 января в Эритрее 4-я индийская дивизия вошла в город Агордат. Через два дня в Западной пустыне итальянские войска эвакуировались из Дерны. «Я убежден, – заявил Гитлер в Берлине 30 января, – что 1941 год станет решающим для великого нового порядка в Европе». На следующий день, однако, немецкая разведка потерпела новую, хотя и не столь крупную неудачу, когда потенциальный германский шпион Йозеф Якобс, на парашюте заброшенный в Британию с радиопередатчиком, так сильно повредил ногу при приземлении, что вынужден был выстрелить из пистолета, чтобы обратить на себя внимание. Тут же он был арестован. Из-за сломанной ноги Якобсу пришлось через шесть месяцев сидеть на стуле во время расстрела.

Генералы Гитлера были уверены в успехе своего замысла относительно СССР. 2 февраля германский военный совет обсудил отчет генерала Гальдера, по оценкам которого 190 подразделениям немцев и союзников оси будут противостоять примерно 211 советских дивизий и соединений[14]14
  В дневнике Гальдера от 2 февраля 1941 г. отмечается, что у РККА «в целом насчитывается до 180 соединений» и что «русские могут свободно распоряжаться: 100 пехотными, 25 кавалерийскими дивизиями и 30 мотомеханизированными бригадами», то есть 155 соединениями.


[Закрыть]. Это, сказал Гальдер, дает Советскому Союзу существенное численное превосходство, но не дает технического или стратегического преимущества, необходимого для предотвращения поражения. При обсуждении этих факторов с Гитлером 3 февраля Гальдер и фон Браухич столкнулись со скептическим отношением фюрера к личному составу Красной армии. Советская власть так ненавистна, как заявлял Гитлер, особенно среди русской молодежи, что СССР падет под собственным весом после первого успешного удара немцев.

Гитлер не разделил и тревогу Гальдера относительно танкового превосходства Советского Союза: несмотря на устаревшую конструкцию многих танков, «не исключены неожиданности». Гитлер был убежден: советские танки слишком плохо бронированы, чтобы представлять серьезную опасность. Не разделял он и обеспокоенности генерала Гальдера огромными людскими резервами и военно-промышленным потенциалом Советского Союза.

В тот день Гитлер испытывал уверенность, основанную на презрительном отношении к низшей природе славян. Операцию «Барбаросса» следовало начать с переброски дополнительных войск с западной на восточную границу рейха в середине марта.

В Северной Африке силы Муссолини продолжали отходить на запад; 5 февраля, когда они понесли огромные потери после атаки британцев на Беда-Фомм, Гитлер в письме Муссолини выразил недовольство ходом кампании и предложил прислать новые войска, если остатки итальянской армии окажут более сильное сопротивление и не отступят к Триполи. Однако отступление продолжалось: британские и австралийские войска не давали итальянцам передышки. 6 февраля австралийские силы вошли в Бенгази, уничтожив восемьдесят танков и захватив семь генералов, включая генерала Бергонцоли.

Для Гитлера отступление итальянцев из Северной Африки, равно как и провал итальянской кампании в Греции, грозил первой опасностью – утратой южного фланга оси. В день падения Бенгази он сказал Роммелю, который приехал к нему в Берлин, что передаст в его командование все немецкие механизированные подразделения в Ливии. «Голова кружится от мысли, что все может пойти не так, – написал Роммель той ночью. – Пройдут месяцы, пока это возымеет действие!»

В тот же день, 6 февраля, Гитлер издал приказ № 23, в котором призывал к ускорению операций против британской военной экономики. Посредством еще большего усиления атак на британский торговый флот, писал он, Германия «может вызвать крах британского сопротивления в обозримом будущем». В то же самое время продолжающиеся воздушные налеты на военные заводы «должны привести к существенному спаду производства». Но, предупреждал Гитлер, немецкие операции против Англии пока оказали «наименьшее воздействие на боевой дух и волю к сопротивлению английского народа».

Теперь Гитлер хотел, чтобы война сосредоточилась и интенсифицировалась на море. «Потопление торговых судов важнее атак на вражеские боевые корабли», – писал он. В результате сокращения доступного Британии тоннажа «не только укрепится блокада, имеющая решающее значение для войны, но и осложнятся операции врага в Европе и Африке».

Было ясно, что помешать этим операциям непросто: 7 февраля итальянские войска в Беда-Фомме сдались британцам. Ценой гибели девяти британских военнослужащих были захвачены 20 000 итальянских солдат, 200 артиллерийских орудий и 120 танков. На следующий день в Вашингтоне палата представителей 260 голосами против 165 приняла Билль о ленд-лизе. Он должен был еще пройти через сенат и получить одобрение президента, но тем самым США сделали огромный шаг. «Теперь кажется несомненным, – заявил Черчилль в речи по радио 9 февраля, – что правительство и народ Соединенных Штатов намеревается снабжать нас всем необходимым для победы». На этот раз Америка посылала через океан не столь необходимые Британии два миллиона человек, как было «в последней войне», хоть она и создавала вновь доблестные армии, но оружие и снаряжение. «Дайте нам средства, – объявил Черчилль, – и мы закончим войну».

Билль о ленд-лизе еще не стал законом, но приказ Гитлера, направленный против британского торгового флота, уже вступил в действие, и опасность проявилась немедленно. «Герр Гитлер сделает все возможное, – предупреждал Черчилль в речи от 9 февраля, – чтобы организовать охоту на наши торговые суда и сократить объем американских поставок на наши острова. После завоевания Франции и Норвегии его цепкие пальцы тянутся к нам с обеих сторон через океан». В тот же день британский конвой HG-53, направлявшийся домой из Гибралтара[15]15
  HG – аббревиатура из обозначения конвоев Homeward bound merchant ships from Gibraltar – Возвращающиеся домой из Гибралтара торговые суда.


[Закрыть], потерял два корабля в результате действий немецкой субмарины и шесть – немецкого самолета, вызванного командиром подлодки капитаном Эрном для участия в неравном бою. На следующий день Эрн потопил еще одно торговое судно. Позднее в тот месяц в двух других атаках на конвои объединенными силами «стай» немецких субмарин и ВВС затонули девять и двенадцать торговых судов.

10 февраля британцы начали первую воздушно-десантную атаку в этой войне, операцию «Колосс», сбросив 38 парашютистов на железнодорожный путепровод в Триньяно близ Потенцы на юге Италии. Хотя десантники добрались до путепровода, причиненный ими ущерб был вскоре ликвидирован, а сами они попали в плен. Эта потеря, однако, была несущественна в сравнении с переданным 11 февраля директором военной разведки в лондонский Комитет обороны зловещим известием о том, что в Румынии находятся 33 немецкие дивизии и к ним в ближайшем будущем должны добавиться еще 12. Это почти наверняка говорило о том, что Германия намерена добиться капитуляции Греции не дипломатическими, а военными средствами. Узнав об этом, Комитет обороны инструктировал британского главнокомандующего на Ближнем Востоке отдать приоритет подготовке британской военной помощи Греции над продолжающимся наступлением на Триполи. Защита союзника должна была иметь первостепенное значение по сравнению с поражением врага; ведь поражение Греции должно было привести немецкие войска на расстояние возможного удара по Палестине, Египту и Суэцкому каналу.

12 февраля Роммель прибыл в Триполи, чтобы укрепить итальянское сопротивление. С начала британского наступления тремя месяцами ранее 20 000 итальянцев были убиты или ранены, а 130 000 попали в плен. Кроме того, они потеряли 850 орудий и 400 танков. Британские и австралийские потери были сравнительно невелики: 500 убитых и 1400 раненых. Теперь должен был наступить перерыв: в день прибытия Роммеля в Северную Африку из-за переброски британских ресурсов в Грецию у британцев в Киренаике оставалась только одна эскадрилья истребителей.

На протяжении месяца положение в Западной пустыне оставалось статичным. Судьбу Германии в Средиземном море определяла борьба в Греции, но 14 февраля Гитлеру не удалось убедить югославского премьер-министра Драгишу Цветковича присоединиться к оси. За два дня до этого в Риме Муссолини также не преуспел в попытке заставить генерала Франко пересмотреть его нейтральное положение.

Провал попытки немцев заручиться помощью Югославии в войне против Греции имел серьезные последствия. 14 февраля, в день безрезультатной встречи Гитлера с югославским премьером, Рузвельт направил личные письма с выражением своей поддержки турецкому президенту Исмету Иненю и принцу-регенту Югославии Павлу. Рузвельт отправил послания, потому что американский офицер, полковник Донован, после поездки по Балканам и Ближнему Востоку информировал Вашингтон о том, что в греческой зоне боевых действий Британия сможет разгромить Германию, но только при условии, если Турция и Югославия, а также, возможно, и Болгария будут сотрудничать с англо-греческими силами.

16 февраля нацисты отпраздновали пятидесятый день рождения главного идеолога их расовой политики – Ганса Гюнтера. В этот день Гюнтеру вручили медаль имени Гёте, а Альфред Розенберг хвалил его работы за их «высшую ценность» для сохранения и развития нацистской философии. Именно Гюнтер в книге об этнографии немецкого народа, впервые опубликованной в 1929 г., писал, что те, кого он назвал «неевропейскими» евреями, – одни из «подстрекателей дезинтеграции» нордической культуры.

На следующий день после дня рождения Гюнтера результаты его учения можно было наблюдать, хоть и немногим, в форте Бреендонк в Бельгии. Пожилой немецкий еврей, страдавший от астмы, во второй день своего пребывания в лагере не смог толкать свою тележку и вопреки всем правилам остановился, чтобы передохнуть. Немецкий комендант его барака схватил его и бросил в камеру; к закату он был мертв. Через шесть дней, когда среди амстердамских рабочих разгорелась забастовка против ареста примерно четырехсот евреев, глава СС в Голландии Ганс Альбин Раутер приказал эсэсовцам и немецким полицейским открыть огонь по протестующим. Погибло одиннадцать человек. Евреев, всего 389 человек, депортировали в Бухенвальд. Здесь двадцать пять из них скончались от жестокого обращения или были расстреляны. Через два месяца оставшихся послали на каменоломни лагеря Маутхаузен; к осени все они погибли.

В Советском Союзе высшие военачальники настаивали на ускорении темпов подготовки. 18 февраля командующий Западным особым военным округом генерал Д. Г. Павлов отправил Сталину, Молотову и маршалу Тимошенко донесение № 867, в котором запрашивал значительные средства на строительство дорог. «Считаю, что Западный театр военных действий должен быть обязательно подготовлен в течение 1941 г., а поэтому растягивать строительство на несколько лет считаю совершенно невозможным». В ответ на запрос Павлова Сталин отметил, что «при всей справедливости его требований у нас нет сегодня возможности их удовлетворить»[16]16
  Эти данные цитируются в мемуарах Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления».


[Закрыть]. Неделю спустя, 25 февраля, новый начальник Генерального штаба Г. К. Жуков подписал секретный приказ, который называл Германию вероятным противником и требовал от приграничных областей осуществить «соответствующие приготовления»[17]17
  Возможно, речь идет о директиве начальника Разведуправления РККА генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова всем начальникам разведотделов приграничных военных округов и отдельных армий о приведении их подразделений в мобилизационную готовность к 10 мая 1941 г.


[Закрыть]. На следующий день советский Балтийский флот получил директиву о разработке планов действий флота по отражению нападения в случае войны с Германией. Важную роль в оборонительном плане должны были играть минные поля; однако быстрое выполнение этого плана затрудняла острая нехватка мин, а также минных тральщиков в достаточном количестве, чтобы противостоять немецким контрмерам.

Обсуждение в московском штабе 25 и 26 февраля выявило масштабы необходимых оборонительных мер и трудность их выполнения. По требованию Жукова решено было организовать двадцать новых механизированных армейских корпусов и создать новые авиационные полки с новыми самолетами, необходимой поддержкой и оборудованием для их обслуживания. Однако, как и Павлову в ответ на просьбу о дорожном строительстве, насчет расширения армии и авиации и подготовки флота Жукову было сказано, что проблема заключается в серьезной нехватке всевозможных ресурсов. У советских военно-воздушных сил отсутствовало надлежащее наземное оборудование; более чем из тысячи аэродромов для использования были пригодны лишь двести.

В Москве не сомневались в опасности положения. Германские разведывательные полеты над Балтикой стали происходить почти ежедневно. Гитлер сказал советским дипломатам, что это отвлекающий маневр с целью успокоить Британию и убедить ее, что она не является целью следующего вторжения. Но советские службы государственной безопасности уже получили информацию (возможно, от Зорге или от Треппера) о том, что нападение Германии на Британию было отложено на неопределенный срок – до конца войны с СССР.

Пока в Западной пустыне установилось затишье, а приготовления к войне против Советского Союза проводились под маской секретности, основные военные действия Германии сосредоточились в Атлантике. 22 февраля в 1000 километрах от Ньюфаундленда главнокомандующий немецким флотом вице-адмирал Лютьенс, находившийся на «Гнейзенау» в сопровождении «Шарнхорста», заметил группу торговых судов союзников, которые из-за нехватки военных кораблей шли без эскорта. Пять из них были потоплены. Затем адмирал Лютьенс повернул назад, через Атлантику, к островам Кабо-Верде и берегам Африки.

Успех немецких нападений на конвои союзников частично обусловливался работой немецких шпионов в портах и верфях на берегах Атлантического океана. Собранная ими информация направлялась в Германию через немецкого военно-морского атташе в Вашингтоне – члена посольства в американской столице, которое постоянно напоминало о том, что Германия и Соединенные Штаты еще сохраняли дипломатические отношения спустя более тринадцати месяцев после вторжения Гитлера в Польшу. Одно такое сообщение от военно-морского атташе информировало Берлин о «сборе конвоя 25 февраля в 200 морских милях к востоку от мыса Сейбл; тринадцать грузовых судов, четыре танкера, 100 000 тонн частей аэропланов, автозапчастей, моторов грузовиков, снаряжения, химикатов; возможный номер конвоя – HX-114».

По иронии военного шпионажа это сообщение, посланное через Атлантику секретным радиосообщением, было получено и дешифровано как в Берлине – теми, кому оно предназначалось, – так и в Блетчли, что позволило британскому Адмиралтейству избежать опасности. Радиоразведка победила старомодный шпионаж, перехватчик – агента.

В результате отчета, отправленного из Греции министром иностранных дел Великобритании Энтони Иденом, главы британских штабов советовали перебросить в Грецию экспедиционные силы численностью 10 000 человек. Черчилль и его кабинет поддержали это решение. Целью премьер-министра было создание «Балканского фронта» на территории Греции, Югославии и Румынии, который должен помешать немцам двигаться на юг и позволить британским бомбардировщикам с большим уроном наносить удары по главному источнику германской нефти – румынским нефтяным промыслам и нефтеперерабатывающим заводам в Плоешти. 28 февраля немцы предприняли решительный шаг в направлении вторжения в Грецию с востока и навели три моста через Дунай, с румынского берега на болгарский. На следующий день, 1 марта, первые подразделения немецкой армии вошли в Болгарию. В тот же день в Вене Гитлер наблюдал, как болгарский царь Борис подписал документы о присоединении своей страны к оси.

Пока царь Борис в Вене принимал на своей земле немецкие войска и допускал возможность присоединиться к нападению Германии на Грецию, американскому послу в Москве было поручено добиваться разговора с Молотовым, чтобы передать ему «устно и конфиденциально» следующее послание: «Правительство Соединенных Штатов, стараясь оценить развивающуюся в мире ситуацию, получило информацию, которую считает истинной и которая ясно показывает, что Германия намеревается напасть на Советский Союз».

Прежде чем посол смог доставить это сообщение, оно было передано заместителем госсекретаря США Самнером Уэллесом полномочному представителю СССР в Америке К. А. Уманскому. Ни американцы, ни советское правительство не знали, что 3 марта Гитлер обсуждал с генералом Йодлем характер будущей власти в оккупированных Германией областях СССР. «Еврейско-большевистскую интеллигенцию, – записал Йодль, – следует уничтожить».

До начала реализации этого плана массового убийства оставалось три с половиной месяца. Но породивший его дух безостановочно работал уже полтора года. 3 марта, в день разговора Гитлера с Йодлем, немецкая расстрельная команда казнила в Амстердаме немецкого еврея Эрнста Кана, который ранее укрылся в Голландии как беженец, за то, что он случайно слегка опрыскал защитным спреем, установленным в своем кафе, группу немецких солдат. Никто от спрея не пострадал, но Кана следовало «наказать». Он стал первым человеком, расстрелянным немцами в Голландии с начала оккупации в мае предыдущего года. Через два дня был арестован нидерландский коммунист Лендерт Схивесхурдер, раздававший листовки с призывами к новой стачке. Не прошло и 24 часов, как его тоже расстреляли.

На той неделе была выпущена специальная директива, обращенная ко всем высшим немецким командирам. Текст, известный как «приказ о комиссарах» и подписанный Гитлером, прямо объявлял: «Война против России будет такой, что ее не следует вести с элементами рыцарственности. Это будет битва идеологий и расовых различий, и она должна проводиться с беспрецедентной безжалостной и неослабевающей жестокостью». Далее приказ Гитлера пояснял: «Комиссары являются носителями идеологии, прямо противоположной национал-социализму, поэтому комиссары должны быть ликвидированы. Германские солдаты, виновные в нарушении международных законов, будут прощены. Россия не участвовала в Гаагской конвенции и поэтому не имеет соответствующих прав». Этого приказа о комиссарах, пришедшего непосредственно от Гитлера, оказалось достаточно для жестокого убийства сотен тысяч невинных людей без права на апелляцию и без сожаления со стороны палачей.

4 марта британцы начали операцию «Клеймор»[18]18
  Название операции происходит от обозначения традиционных шотландских мечей и палашей.


[Закрыть] – военно-морской рейд против заполярных Лофотенских островов у побережья Норвегии. Для британской публики операция стала иллюстрацией бесстрашия и подняла боевой дух; был поврежден немецкий вооруженный траулер «Кребс», погибли 14 немецких моряков, еще 25 германских комбатантов попали в плен. Местное немецкое нефтехранилище было уничтожено. Цель этой операции, однако, заключалась не в том, чтобы потопить корабли, а в том, чтобы захватить используемую германским флотом машину «Энигма», код которой было почти невозможно взломать.

Одна такая машина «Энигма» находилась на борту «Кребса»; капитан судна, лейтенант Ганс Кюпфингер, сумел выбросить ее за борт, прежде чем был убит. Однако ему не хватило времени для того, чтобы уничтожить другие элементы «Энигмы», включая документы о кодировании, так что через три недели напряженных трудов британская разведка в Блетчли смогла читать все сообщения германского флота в его территориальных водах в последнюю неделю апреля и на протяжении большей части мая с небольшой задержкой в три-семь дней.

От рейда на Лофотенские острова должны были пострадать норвежцы, ибо Йозеф Тербовен тут же замыслил меры наказания. Хутора «саботажников» были сожжены; взяли заложников.

5 марта британцы начали вторую экспедицию за последние два дня – операцию «Люстр», заключавшуюся в переброске британских сил в Грецию, несмотря на воздушные атаки итальянцев, организованные ими с авиабаз на Родосе и Додеканесских островах. Каждые три дня из Египта уходил конвой; всего было потоплено 25 судов (за исключением семи – в Пирее и Волосе), но войска успели с них сойти. Всего через Восточное Средиземноморье было перевезено 60 364 человека, или четыре дивизии, включая две бронетанковые. Ко времени прибытия этих войск планы Гитлера насчет вторжения в Грецию были почти готовы; он пребывал в уверенности, что сможет подавить и вытеснить любое британское подкрепление. Энергия его была направлена на кампанию против СССР. Но секретность, которую он предписал своим высшим командирам, сохранить не удалось. 5 марта из Токио Рихард Зорге сумел втайне от Гитлера послать в Москву микрофильм телеграммы Риббентропа немецкому послу в Японии, где в качестве вероятной даты немецкого нападения на Советский Союз называлась середина июня.

Ирония состоит в том, что, хотя дата, отправленная Зорге, оказалась верной, сама она в то время была просто верным предположением Риббентропа; настоящую дату Гитлер определил более двух недель спустя.

В Голландии 6 марта немцы приговорили к смерти восемнадцать членов нидерландского Сопротивления; они были казнены через семь дней. По пути к месту казни в песчаных дюнах они пели, чередуя псалмы с гимном Нидерландов. Чтобы показать нидерландскому народу, что о нем не забыли, британские самолеты сбросили более 4000 тонн голландского чая из Батавии в пакетах по две унции. На каждом пакете было написано: «Привет из свободной Нидерландской Индии. Не падайте духом. Голландия вновь восстанет».

В Польше после убийства 7 марта польскими патриотами варшавского актера Иго Сыма, который объявил себя этническим немцем, германские власти схватили 160 заложников. Когда убийцы Сыма не объявились, семнадцать заложников были расстреляны. Среди них было два бывших преподавателя Варшавского университета – казненный вместе с сыном биолог Копец и видный историк профессор Закржевский.

В Польше, или в том, что было Польшей до сентября 1939 г., пение польского гимна каралось теперь смертью. 14 марта в Познани местная газета сообщала о том, что за это «преступление» к смерти были приговорены два поляка: тридцатишестилетний шорник Эдвард Лембич и двадцатипятилетний возчик Ян Миколайчик.

Официальное мародерство продолжалось во всей оккупированной Германией Европе, порой принимая значительный размах. В феврале – марте 1941 г. Геринг четырежды посетил Париж; во время своих визитов он изъял из частных коллекций евреев пятьдесят три произведения искусства, в том числе по одной картине Гойи, Рембрандта, Тенирса, Рубенса, Буше и Франса Халса. Когда один местный немецкий чиновник возразил, сказав, что это незаконно, Геринг ответил: «Высший юрист государства – это я».

На море Германия 7 марта потеряла подлодку U-47, вся команда которой погибла во главе с капитаном Гюнтером Приеном, потопление которым «Роял Оука» в начале войны стало одним из первых военных успехов рейха. По значению для Британии ночью следующего дня гибель Приена затмило принятие сенатом Соединенных Штатов Билля о ленд-лизе, за который проголосовало шестьдесят сенаторов против тридцати одного. Согласно биллю, Британия и Греция должны были немедленно получить военную помощь. Это был, как сказал Рузвельт шесть дней спустя, «конец компромисса с тиранией».

В самой Греции на Албанский фронт 9 марта были направлены подкрепления после того, как итальянцы начали наступление, цель которого заключалась в том, чтобы по меньшей мере изгнать греков из Албании; но через пять дней боев натиск итальянцев был остановлен.

Не столь удачливы, как греки, были британцы. Возобновились тяжелые воздушные бомбардировки Лондона и нескольких других городов, в результате которых погибло еще несколько тысяч гражданских лиц. Война на море продолжала пожинать свои плоды; 15 марта корабли адмирала Лютьенса «Шарнхорст» и «Гнейзенау» начали двухдневное преследование торговых судов и потопили 16 из них.

Уничтожение судов в Атлантике прямо угрожало способности Британии выжить. Но контрмеры принимались постоянно. В этот месяц были уничтожены не только капитан Приен и его U-47, но и три другие субмарины. Жертвами неусыпного военно-морского ответа Британии в марте стали два ведущих немецких капитана-подводника, асы охоты на торговые суда: капитан Иоахим Шепке утонул, а капитан Отто Кречмер попал в плен.

Другая инициатива британцев не была крупномасштабной, но имела большое значение в будущем. Вечером 15 марта Управление специальных операций (SOE) отправило из Британии во Францию пять французских солдат; они десантировались в полночь близ Ванна с двумя контейнерами с небольшими ручками и специально сделанным дорожным знаком. Задача участников операции, получившей кодовое название «Саванна», состояла том, чтобы взорвать автобус, который, как было известно, перевозил пилотов люфтваффе в аэропорт Ванна. На самом деле летчики больше не ездили на автобусе, а передвигались на автомобилях по двое-трое, так что диверсанты не смогли выполнить свою задачу. Тех, кто пожелал вернуться Британию, через три недели забрала подлодка.