Текст книги "Вторая мировая война. Полная история"

Взлом «Энигмы» дал британским военачальникам, тогда находившимся в самом стесненном положении, ценный источник сведений о действиях и намерениях люфтваффе, а также о многих действиях и намерениях вермахта. Однако исследователям в Блетчли потребовалось некоторое время, чтобы решить множество проблем. «Помимо своего огромного количества, – сообщают историки «Энигмы», – тексты изобиловали непонятными деталями – аббревиатурами соединений и вооружений, указаниями по карте и координатам, закодированными топонимами и личными именами, формами, служебным жаргоном и другими загадочными отсылками», не говоря уже о трудностях, которые порой создавали неверный прием или неточная передача в условиях жаркого боя. Особенные трудности для расшифровки в мае 1940 г. создавало то, что штаб люфтваффе в инструкциях и германские боевые командиры в донесениях часто пользовались координатами карт серии британского Генерального штаба в масштабе 1:50 000, которые давно были сняты с эксплуатации в британской армии. Не имея возможности получить набор этих карт, шифровальщики Блетчли вынуждены были реконструировать их, основываясь на германских отсылках к ним, что представляло собой весьма трудоемкий процесс. Несмотря на эти сложности, сотрудники выдавали информацию, которая имела бы неоценимое значение, если бы не стремительное отступление британских войск.

Британские войска, сталкиваемые в море, избегали немедленных германских атак не в результате побед разведки, а потому что немцы, разделив союзнические армии, рассматривали соединения во Фландрии как второстепенную цель в сравнении с французской армией, дивизии которой откатывались к Парижу. Не знали немцы и сколько человек оказалось в ловушке у побережья; согласно их подсчетам, 23 мая здесь было всего 100 000 человек – четвертая часть истинного количества. Кроме того, у генерала, на которого возложили главную ответственность за наступление, Эвальда фон Клейста, за предыдущие две недели боев из строя было выведено почти 15 % транспорта, поэтому он благосклонно принял паузу, приказ о которой отдал Гитлер. Казалось, что британские войска не смогут эвакуироваться морем. Геринг уверял Гитлера, что люфтваффе сможет этому помешать, поэтому не было необходимости вести наступление крупными силами против войск, которые 21 мая показали, что и сами способны на энергичное и дорогостоящее контрнаступление. По этой причине 23 мая, в шесть часов вечера, генерал-полковник Герд фон Рундштедт по собственной инициативе приказал 4-й германской армии «завтра остановиться».

Британская армия, ничего не зная о приказе фон Рундштедта, все еще ожидала запланированной французской контратаки с юга. В десять часов вечера того же дня Черчилль встретился с королем в Букингемском дворце. «Он сказал мне, – записал король в дневнике, – что если французский план, разработанный Вейганом, не будет выполнен, то он отдаст распоряжение о возвращении БЭС [британских экспедиционных сил] в Англию. Эта операция подразумевала потерю всех пушек, танков, боеприпасов и складов во Франции». «Десять дней спустя, – писал своей матери 23 мая Рональд Картленд из британских экспедиционных сил, – мы вернулись в то самое место, откуда выступили. Странная война!»

«Что и говорить, весь день на марше», – писал генерал Роммель своей жене 24 мая. – Но, по моим оценкам, война будет выиграна через две недели». Гитлер при посещении штаба фон Рундштедта в тот же день предсказал, что война окончится через шесть недель. Тогда откроется путь к соглашению с Британией. Затем Гитлер и фон Рундштедт обсудили судьбу британских войск, попавших в ловушку на побережье Ла-Манша. Оба сошлись во мнении, что против окруженных частей следует использовать воздушные налеты. Фон Рундштедт предложил остановить свои танки, когда они достигнут пролива ниже Дюнкерка, чтобы сохранить бронетанковые войска для операций против французов. Гитлер согласился. Вскоре после полудня был издан второй приказ об остановке, адресованный 4-й армии, – теперь уже от лица Гитлера. На некоторое время все атаки на котел вокруг Дюнкерка были «прекращены».

Следствием второго приказа остановиться стало то, что дивизии СС «Мертвая голова» пришлось немного отойти назад через Каналь-д’Эр, чтобы укрепить линию близ Бетюна. Британцы, заметив, что немцы отступают, открыли интенсивный артиллерийский огонь, убив 44 эсэсовца.

Когда позднее тем же вечером генерал Гальдер отправил фон Рундштедту разрешение атаковать Дюнкерк, тот отказался, сказав Гальдеру: «Сначала должны собраться воедино механизированные группы». «Вопреки всем ожиданиям, – заметил через несколько дней армейский адъютант Гитлера, – фюрер оставил решение в целом за фон Рундштедтом». Решение это заключалось только в кратковременной остановке для того, чтобы собраться с силами и дождаться подкреплений. Целью немцев оставалась военная победа. «Следующая цель наших операций, – указал Гитлер в директиве № 13 от 24 мая, – уничтожить французские, английские и бельгийские силы, окруженные в Артуа и Фландрии, посредством концентрического наступления нашего северного фланга и быстрого захвата побережья Ла-Манша в этой области».

Когда прекратилось германское наступление, началось отступление британцев. 24 мая тысяча человек погрузились на корабли в Булони. Двести, однако, не смогли уйти до того, как следующим утром германские войска вошли в порт. Тут над морем у берегов Дюнкерка начались воздушные атаки, одобренные Гитлером. 24 мая был потоплен французский корабль «Шакал». Близ Кале, британский гарнизон которого оказался отрезан даже от Дюнкерка, во время бомбардировки германских позиций на берегу был уничтожен эсминец «Уэссекс» и тяжело поврежден польский эсминец «Бзура».

Теперь британское правительство начало разрабатывать план эвакуации своих войск из Дюнкерка. К востоку от Дюнкеркского полуострова, однако, немцам удалось вбить клин между британскими и бельгийскими силами, удерживавшими линию Менен – Ипр. «Солдаты! – призывал свои войска бельгийский король Леопольд III. – Великая битва, которую мы ждали, началась. Мы будем вести ее всеми своими силами и с величайшей энергией». Битва разворачивалась, добавил король, «на той же земле, на которой мы победоносно встретили захватчика в 1914 г.».

Бельгийские солдаты в ответ на призыв короля продолжили сопротивление, но их контратаки, цель которых заключалась в ликвидации прорыва, были отбиты, хотя и велись с большой энергией. К счастью для британцев, в германском штабном автомобиле, захваченном 25 мая, были документы, в которых содержались точные детали того, как немцы собирались использовать этот прорыв. В результате своевременного получения разведданных британский главнокомандующий лорд Горт смог направить в прорыв две дивизии, которые готовились для атаки в другом направлении. На самом деле это были те самые дивизии, которые должны были пробить путь на юг из германской ловушки в рамках британской части плана Вейгана. Кольцо, из которого можно было эвакуировать войска, можно было удержать, лишь отказавшись от, вероятно, ложной надежды на прорыв на юге. В тот же день, во исполнение беседы Гитлера с генералом фон Рундштедтом, люфтваффе бросило все доступные самолеты в атаку на портовые сооружения в Зебрюгге, Бланкенберге, Остенде, Ньивпорте и Дюнкерке. Не зная, что главным портом эвакуации станет Дюнкерк, Геринг направил основной удар на Остенде.

25 мая, несмотря на приказ Гитлера остановиться, небольшая боевая группа дивизии СС «Мертвая голова» под командованием капитана Гаррера пересекла Каналь-д’Эр близ Бетюна, через который они отступили за день до этого. Заметив британского мотоциклиста, стремительно ехавшего в их направлении, один из эсэсовцев открыл огонь, сбив солдата с машины. Эсэсовцы подошли к нему: он, раненный в плечо, лежал в кювете. Подняв его на ноги, эсэсовцы безуспешно попытались с ним поговорить. Когда британец не ответил, Гаррер достал пистолет и в упор выстрелил ему в голову.

6
Дюнкерк

МАЙ 1940 г.

26 мая 1940 г. Гитлер понял, что допустил ужасную ошибку, одобрив приказ об остановке 24 мая. До этого он не оценил должным образом приготовления британских экспедиционных сил к эвакуации. Тем утром, однако, германские разведывательные самолеты сообщили об обнаружении в гавани Дюнкерка тринадцати боевых и девяти транспортных кораблей. «Вероятно, – заключала германская военная разведка, – что началась погрузка британских экспедиционных сил на корабли». В час тридцать дня Гитлер вызвал главнокомандующего вермахтом и согласился, как заметил генерал Йодль, «продолжать наступление с запада силами бронетанковых групп и пехотных дивизий в направлении Турне – Кассель – Дюнкерк». Приказ был отдан по телефону из штаба Гитлера в половине четвертого дня. Через три с половиной часа, в семь вечера, радиосигнал, посланный из лондонского Адмиралтейства вице-адмиралу Бертраму Рамсею в Дувре, инструктировал его: «Начать операцию “Динамо”».

Кодовым именем «Динамо» обозначалась эвакуация как можно большего числа солдат из Дюнкерка. 26 мая ожидалось, что за два дня (как считалось, это максимально доступное время) можно будет забрать 45 000 человек. Как условились Гитлер и фон Рундштедт, люфтваффе всеми силами обрушилось на Дюнкерк, чтобы сделать эвакуацию невозможной. Однако пилоты истребительной авиации, среди которых были британцы, канадцы и поляки, с не меньшей решимостью были готовы очистить небо над побережьем, чтобы эвакуировать как можно большее количество войск. За девять дней эвакуации над берегом были сбиты 176 германских самолетов ценой потери 106 британских воздушных судов. Воздушное сражение помогло предотвратить катастрофу.

Успеху способствовали и британские войска, сражавшиеся в арьергардных боях вдоль дюнкеркского периметра, равно как и осажденные в Кале. Британские войска в Кале под командованием подполковника Клода Николсона втягивали немцев в напряженные бои. Чтобы забрать их, в Кале прибыли корабли. Но незадолго до полуночи 26 мая Николсон получил телеграмму из Военного министерства в Лондоне: «Эвакуация не (повторяю: не) состоится, суда, посланные с этой целью, вернутся в Дувр». Каждый час существования гарнизона в Кале, говорилось в сообщении, оказывал «величайшую помощь британским экспедиционным силам».

Ночью 26 мая президент Рузвельт по радио обратился к американскому Красному Кресту. «Сегодня, – сказал он, – по некогда мирным дорогам Бельгии и Франции движутся миллионы, они бегут от бомб, снарядов и пулеметных обстрелов почти без еды. Они бредут, не зная, где конец пути». Через несколько часов после речи Рузвельта бельгийская армия бросила в бой последние резервы, едва насчитывавшие три полка, но даже их упорство в бою не смогло уничтожить или хотя бы сократить разрыв между британскими и бельгийскими силами. Между Руселаре и Тильтом беззащитными оставались восемь километров фронта; севернее прорыв между Мальдегемом и Урселем открывал дорогу на Брюссель. «Вокруг нас сжимается огненное кольцо, – записал в дневнике 27 мая генерал Оскар Мишьель. – Тысячи беженцев, смешавшись с местным населением, проносятся по узкой полоске земли, полностью открытой артиллерийским обстрелам и бомбардировкам. Наши последние средства к сопротивлению сломлены под тяжестью сокрушительного превосходства; мы более не можем ждать какой-либо помощи или иного выхода, кроме полного поражения».

На южном крае дюнкеркского периметра, в 80 километрах от самого порта, 27 мая разгорелся жестокий бой между дивизией СС «Мертвая голова» и британскими войсками. 99 военнослужащих Королевского Норфолкского полка удерживали здание фермы близ деревни Паради, пока у них не закончились боеприпасы. Их командир, майор Лайсл Райдер, в последний раз запросил помощь артиллерии, но получил ответ, что свободных орудий нет. В коровнике, куда они отступили, голосованием было решено, что они должны сдаться. Британцы выставили белый флаг на ружье и стали выходить из здания, но были встречены внезапной пулеметной очередью. Через пять минут они опять решили сдаться; на этот раз немцы встали, триумфально крича и размахивая своими винтовками. Говоривший по-английски офицер приказал британцам перейти на соседнее поле по другую сторону маленькой сельской дороги и стать на колени. Затем им приказали вставать по пять, обыскивали и сбрасывали противогазы, каски и сигареты в кучу. Любого солдата, который отказывался выполнять приказы, избивали прикладами.

Пленников вывели на дорогу, где им пришлось некоторое время подождать, пока не проедут немецкие солдаты, державшие путь на запад. Тогда им приказали идти в поле, вдоль одного края которого тянулся длинный кирпичный амбар, перед которым находилась неглубокая яма. Когда голова колонны зашла в яму и поравнялась с дальним концом амбара, прозвучал приказ: «Огонь!» Как только стрельба прекратилась, немецким солдатам приказано было примкнуть штыки и идти вперед. Так они и сделали, заколов одних раненых и добив остальных из пистолетов. Затем был дан свисток, и германские солдаты выбрались из ямы. 97 британцев были мертвы. Невероятно, но двое – рядовой Альберт Пули и рядовой Уильям О’Каллаган, лежавшие среди трупов, – выжили.

Той ночью под глубоким ливнем Пули и О’Каллаган смогли выбраться из ямы. Несколько дней они скрывались у жены французского фермера мадам Дюкенн-Кретон, которая всеми силами заботилась об их ранах, а затем сдались немцам и вновь стали военнопленными. Пули получил такое тяжелое ранение в ногу, что позднее, в апреле 1943 г., был репатриирован в Британию через Судан в обмен на других тяжелораненых. Его историю приняли с изрядным скептицизмом. Лишь после войны, когда в Британию вернулся О’Каллаган, стало ясно, сколь жестокий инцидент произошел тогда. Свидетельские показания Пули и О’Каллагана помогли британскому военному суду в Гамбурге арестовать, судить, приговорить к смерти и повесить капитана СС Фрица Кнохлейна, который отдал приказ открыть огонь.

27 мая операция «Динамо» шла полным ходом, а берега Дюнкерка были заполнены войсками, ожидавшими кораблей, которые бы их забрали. В тот день над Дюнкерком ценой 14 британских самолетов Королевские ВВС уничтожили 50 немецких машин. Налеты германской авиации достигали такого размаха, что многие военные проклинали британские ВВС за то, что они ничего не делали ради их защиты. Среди сотен судов, которые прибыли в тот день из всех портов и морских курортов Южной Британии, был бывший туристический пароход «Мона Лиза», переданный флоту и превращенный в вооруженное судно. Выйдя в открытое море, он подвергся бомбардировке, и 40 человек из эвакуировавшихся на его борту погибли.

В тот день, чтобы усложнить высадку германского десанта в Британии, был отдан приказ вспахать поля Восточной Англии и разместить подходящие препятствия на других вероятных посадочных полосах. Одновременно британские бомбардировщики, предприняв новую инициативу, пролетели над Руром, чтобы сбросить бомбы на нефтяное месторождение Гельзенкирхен. В одиннадцать часов ночи, когда они еще летели над Северным морем, до британских экспедиционных сил дошли новости о том, что непрерывные германские бомбардировки и артиллерийские обстрелы сломили бельгийцев, и король Бельгии запросил перемирия. На самом деле он отправил эмиссара через линию фронта в пять вечера. Эмиссар возвратился через пять часов, чтобы уведомить, что немцы требуют безоговорочной капитуляции. Проконсультировавшись со штабом своей армии, король согласился. В четыре часа утра 28 мая прекращение огня вступило в силу. Бельгия храбро сопротивлялась восемнадцать дней.

Бельгийское правительство, которое уже находилось в изгнании в Париже, осудило поступок короля. Но бельгийской армии больше не было; в бою она распалась на отдельные части. В палате общин Черчилль предупредил, что не время «выносить суждения» по поводу действий короля. «Что бы мы ни чувствовали относительно этих фактов, – сказал он, – мы должны помнить, что братские чувства между множеством народов, попавших под власть агрессора, и теми, кто еще ему сопротивляется, сыграют свою роль в лучшие дни, чем те, которые мы переживаем сейчас».

Черчилль перешел к описанию положения британских войск, отступающих из Дюнкерка. Он охарактеризовал его как «крайне тяжелое». Капитуляция бельгийской армии «существенно увеличивает угрожающую им страшную опасность». В то же время войска сражались «в величайшем порядке и с величайшим упорством». Тем не менее палате общин следует готовиться к «плохим и тяжелым вестям». Что бы ни случилось в Дюнкерке, заявил Черчилль, это «никоим образом не сможет избавить нас от нашего долга защитить дело всего мира, которому мы себя посвятили; и это не должно уничтожить нашу уверенность в способности найти свой путь через бедствия и горечь к полному разгрому наших врагов, как уже бывало в нашей истории».

За предыдущие 24 часа из Дюнкерка в Дувр были в целости перевезены 14 000 человек. Даже пока продолжалась их эвакуация, войска союзников в Северной Норвегии продолжали наступление; в первые часы 28 мая имело место долгожданное, но теперь оставшееся почти без внимания взятие Нарвика. Во время последнего сражения за порт погибли 150 британских, французских, норвежских и польских солдат. Вошедшие в Нарвик еще не знали, что британский кабинет за четыре дня до этого, 24 мая, уже одобрил операцию «Алфавит» – эвакуацию из Нарвика, которую следовало провести после его захвата не позднее 8 июня. Британское правительство одобрило и эвакуацию из Будё к 31 мая. От всего норвежского предприятия оставалась только одна последняя военно-морская операция, предложенная Черчиллем 24 мая и названная кодовым именем «Пол»; она заключалась в минировании подходов к шведскому порту Лулео, чтобы помешать движению немецких судов, перевозивших железную руду, по Балтийскому морю, покрытому тающим льдом. «Операция “Пол” совершенно необходима, – сказал через десять дней Черчилль своему главному военному советнику, генералу Исмею, и добавил: – Будьте уверены, нам не помешают никакие соображения о нейтралитете».

28 мая из Дюнкерка переправились еще 25 000 британских военнослужащих. Одним из спасательных судов был прогулочный колесный пароход «Брайтон Бель»; он потерпел аварию и стал одним из четырех затонувших в тот день кораблей. Британские войска, все еще удерживавшие сокращавшийся плацдарм в Дюнкерке, даже сумели на некоторое время отрезать командира эсэсовцев Зеппа Дитриха от его людей; большую часть дня ему пришлось прятаться в канаве. В деревне Ворму, всего в 27 километрах от Дюнкерка, 45 военнослужащих Королевского Уорвикширского полка упорно сопротивлялись попыткам полка СС «Лейбштандарт» продвинуться вперед. В конце концов у них закончились боеприпасы, и, подобно солдатам в Паради за день до этого, они сдались. Один из них, рядовой Альфред Тумбс, позднее вспоминал, что после капитуляции эсэсовец застрелил раненого рядового Гулда, который «лежал на дороге». Остальных военнопленных разоружили, увели в поле и соединили с сорока другими военнослужащими, захваченными за день до этого; все, за исключением одного, были ранены. Затем их загнали в большой амбар. Эсэсовцы выставили охрану. «Я видел, – вспоминал рядовой Тумбс, – что на их воротниках были знаки, напоминавшие зигзагообразные молнии».

Один из охранников вызвал из амбара четырех человек и расстрелял их. Бывший среди пленных офицер, капитан Аллен, тут же вышел из амбара с протестом. Его тоже застрелили. Затем пленникам приказали отойти в заднюю часть амбара. Двое немцев бросили внутрь гранаты, а другие охранники спереди, сзади и со сторон открыли пулеметный огонь. В этот момент рядовому Тумбсу удалось выбежать наружу; другие, у кого не получилось этого сделать, погибли. Тумбс и четверо других выжили. 45 военнопленных погибли.

Позднее в тот же день, также в Ворму, были убиты после капитуляции еще 35 британских военнопленных. Офицером СС, отдавшим приказ об убийствах в Ворму, был капитан Вильгельм Монке. По воспоминаниям капрала СС Карла Куммерта, на вопрос, как «распорядиться» с пленниками, он ответил, что «их следует расстрелять».

Многие из солдат СС, которые участвовали в бойнях в Паради и Ворму, уже воевали на востоке в сентябре, во время Польской кампании. Они разбирались в том, какие действия следует проводить под покровом секретности и с одобрения руководителей. 28 мая, в день убийств в Ворму, Гиммлер закончил доработку ранее одобренного Гитлером документа о масштабном сокращении населения на завоеванном Востоке. Документ предусматривал возможно большее разделение населения бывшей Польши на мелкие группы с целью онемечивания одних и превращения других в рабочую силу, подчиняющуюся немцам.

28 мая Гиммлер записал, что Гитлер приказал сделать лишь ограниченное число экземпляров этого совершенно секретного документа. Высшие руководители СС должны были получать его лично в руки. Офицер, который его принес, должен был подождать, пока руководитель его прочитает, получить от прочитавшего письменное свидетельство и возвратиться с документом.

В Дюнкерке эвакуация проводилась на протяжении всего 29 мая. В первые часы дня эсминец «Графтон», подбиравший выживших после гибели другого судна, подвергся нападению двух германских торпедных катеров; на борту погибло 25 военнослужащих. Позднее в тот же день колесный пароход «Уэверли», переоборудованный в минный тральщик, на обратном пути с 600 солдатами на борту попал под огонь двенадцати немецких пикирующих бомбардировщиков; бой тоже оказался неравным. Единственное имевшееся на борту зенитное орудие было усилено массированным ружейным огнем с палубы; но после получаса непрерывных воздушных атак «Уэверли» скрылся под волнами. Утонуло более трехсот военных. «В эти мрачные дни, – написал в тот день Черчилль всем министрам кабинета и руководителям гражданских служб, – премьер-министр будет благодарен, если все его коллеги по правительству, равно как и высшие должностные лица, сохранят в своем кругу высокий боевой дух, не преуменьшая тяжесть событий, но показывая уверенность в нашей способности и нерушимую решительность продолжать войну, пока мы не сломим волю противника покорить всю Европу».

29 мая из Дюнкерка было эвакуировано 47 310 человек. Гитлер, встретившись с командующими своими группами армий в Камбре, проинформировал их, что решил «немедленно двинуть бронетанковые силы в наступление на юг, чтобы решить вопрос с французами». «Вероятно, теперь Франция откажется от безнадежной борьбы, – написал генерал Роммель жене. – Если же нет, мы раздавим ее вплоть до самого последнего уголка».

Для британской армии сага Дюнкерка почти закончилась. Спустя четыре дня эвакуации немцы подходили все ближе, а их удары становились все интенсивнее. К первым часам 30 мая эвакуировались в целом 80 000 человек, но положение на берегах, сказал тем утром Черчилль кабинету, было «тяжелым». В два часа дня Черчилль проинструктировал лорда Горта, что, когда его боевые силы в дюнкеркском периметре сократятся до числа, равного трем дивизиям, ему следует сдать командование и вернуться в Англию. Его преемнику будет приказано продолжать оборону, но, добавил Черчилль, «когда, по его мнению, организованная оборона уже станет невозможной и противнику уже нельзя будет наносить пропорциональный урон, ему разрешено по согласованию с высшим французским командиром официально капитулировать, чтобы избежать бессмысленной бойни».

«Официально капитулировать»… Зловещие слова. Меньше трех недель прошло с того времени, как армия Горта шла по Бельгии, чтобы закрыть дверь перед немцами, наступавшими через бельгийскую границу. Теперь же, как написал один историк дюнкеркской эвакуации, «эта дверь была выбита обратно и разлетелась в щепки». Среди защитников Дюнкерка, погибших 30 мая, был депутат парламента Рональд Картленд. «Тот образ жизни, за который он сражался, – написал Уинстон Черчилль спустя шесть месяцев, – несомненно, победит и сохранится благодаря борьбе и самопожертвованию таких людей, как он».

В Дюнкерке к спасательной операции британских кораблей присоединились французские. 30 мая, наткнувшись на мину по пути в Дувр, затонул французский эсминец «Бурраск»; приблизительно 150 человек, которых он только что спас с берега, утонули. Немного позднее был атакован германскими пикирующими бомбардировщиками и пошел ко дну британский эсминец «Уэйкфилд». Однако тем утром, несмотря на бомбардировки, всего за один час были эвакуированы 4000 человек. По специальному распоряжению Черчилля британские и французские войска эвакуировались на равных. 31 мая общее число вывезенных за день британских и французских солдат достигло 68 104.

Несмотря на капитуляцию Бельгии, к армаде маленьких суденышек присоединилось множество бельгийских рыболовов; 31 мая «Лиди Сюзанн» перевезла в Дувр 105 человек; «Звалув» – 58; «Кор Жезю» – 274; «Йонге Ян» – 270; «А5» – 234.

31 мая в Париже на встрече Высшего военного совета Поль Рейно умолял Черчилля отправить во Францию еще войска для усиления французских сил, все еще державшихся на линии вдоль реки Соммы. «Сил, которые можно отправить сейчас же, не осталось, – ответил Черчилль. – Что-то приходится держать в Соединенном Королевстве, чтобы противостоять вероятному вторжению с моря или с воздуха». В результате боев во Франции в опасности оказалась даже оборона Британии от вторжения. Из 39 эскадрилий, которые первоначально считались минимумом, необходимым для воздушной защиты Великобритании, десять были отправлены во Францию; «сейчас от этих десяти эскадрилий не осталось ничего или почти ничего». Что касается войск, в самой Британии оставалось только три дивизии, причем и эти не были полностью укомплектованы. Другие 14 дивизий, проходившие обучение, были экипированы только стрелковым оружием, «а потому совершенно непригодны для современной войны». Но две британские дивизии уже находились в Западной Франции и могли включиться в оборону Парижа, а 12 июня в Британию должны были прибыть австралийские силы численностью 14 000 человек; хотя они и не были полностью обучены и экипированы, в них служили люди «высочайшего качества».

Решившись убедить французов не сдаваться, Черчилль заговорил о своей уверенности в том, что Британия и Франция «должны сражаться только до победы». Даже если одна страна будет повержена, вторая не должна прекращать борьбу. «Британское правительство готово вести войну в Новом Свете, если в результате какой-то катастрофы сама Англия будет разорена». Следует понять, сказал Черчилль, что, если Германия разгромит одного или двух союзников, «она не даст пощады; эти страны навечно будут низведены до положения вассалов или рабов».

В беседе с французскими руководителями 31 мая Черчилль подчеркнул готовность Соединенных Штатов «предоставить нам большую помощь». Даже если США не вступят в войну, они «разгневаны» недавними событиями, поэтому французы должны заказать сталь и другие необходимые товары из Америки «в огромном количестве». Даже если Британия и Франция не смогут платить за них, «Америка все равно будет их поставлять». За день до этого Артур Первис приобрел в Вашингтоне впечатляющий арсенал: 500 минометов, 500 полевых орудий, «несколько тысяч» зенитных орудий, 10 000 пулеметов, 25 000 автоматических винтовок, 500 000 винтовок «Ли-Энфилд» и 100 миллионов патронов для пулеметов и винтовок. 31 мая, вскоре после возвращения Черчилля в Лондон, Первис смог отчитаться о новом успехе. Генерал Маршалл, глава штаба армии США, «готовится выйти за пределы» американского закона о нейтралитете и, объявив значительное количество вооружения «излишним», открыть доступ к нему для Британии. Первис обеспечил «приоритетное» положение Британии в вопросе о закупке 15 000 тонн новой взрывчатки – тринитротолуола, или TNT.

Среди тех, кого Черчилль встретил в Париже, был маршал Анри Петен, «герой Вердена» в годы Первой мировой войны, символизировавший тогда решимость Франции сопротивляться немцам любой ценой. Но когда другой присутствовавший француз, Ролан де Маржери, заговорил о возможности сражаться с территории Французской Северной Африки в том случае, если сама Франция будет захвачена, лицо Петена, как вспоминал позднее Черчилль, «было отстраненно и мрачно, и у меня родилось чувство, что он примет сепаратный мир».

Той ночью генерал Горт покинул Дюнкерк и вернулся в Англию, оставив наблюдать за последней стадией эвакуации генерала Александера. Погрузки на корабли ожидали только 20 000 британских и 60 000 французских солдат. Однако 1 июня несколько германских частей подошли к Дюнкерку на достаточное расстояние, чтобы обстреливать побережье при помощи артиллерии. Немецкие бомбардировщики усилили атаки с воздуха; за несколько часов затонули три британских и один французский эсминец, а также два транспортных судна, минный тральщик и канонерка. И все же в тот день, несмотря на обстрелы с земли и с воздуха, эвакуировались 64 229 человек.

Одним из судов, которые перевозили людей из Дюнкерка 1 июня, была яхта «Сандаунер», владельцем и командиром которой был отставной капитан Ч. Г. Лайтоллер, самый высокопоставленный из выживших при крушении «Титаника» офицеров, младший сын которого был одним из первых пилотов, убитых в боях в сентябре 1939 г. Позднее Лайтоллер вспоминал, что до войны сын «рассказывал мне огромное количество полезной информации о нападении, защите и тактиках уклонения (в которых он особенно хорошо разбирался), и я в огромной степени связываю наше успешное плавание без единой жертвы с его непреднамеренной помощью». Капитан Лайтоллер вместе со своим старшим сыном и одним морским скаутом привез обратно 130 человек.

Для Британии насущный вопрос об эвакуации из Дюнкерка в конечном счете сводился к вопросу о том, начнут или нет немцы немедленное – возможно, в ближайшие дни – вторжение в Британию. Британская армия переживала худшие времена; две ее лучшие дивизии были готовы двинуться в бой из своих баз в Западной Франции. Число доступных эскадрилий Королевских воздушных сил сократилось ниже минимума, который требовался для противостояния захватчику. Однако примерно двадцать человек, которые руководили политикой Британии, не разделяли тревогу общества, не знавшего, повернет ли прямо сейчас Гитлер на Англию или нет.

За девять дней с 22 мая британская военная разведка в результате усилий сотен шифровальщиков, декодировавших «Энигму» люфтваффе в Блетчли, научилась читать самые секретные директивы германской авиации за несколько дней, а иногда и часов после того, как они были отданы командирам военно-воздушных сил во Франции. Директивы не только содержали данные о локальных операциях, но, как отчиталась военная разведка 1 июня, показали, что приоритетом Германии был разгром Франции. До ее падения вторжение в Британию было маловероятно: не было ни планов, ни приготовлений к такой операции. Если бы приготовления имели место, дешифровщики «Энигмы» о них бы узнали. Но ни одно из сообщений «Энигмы» не сообщало о передвижениях самолетов, которые понадобились бы Гитлеру, чтобы закрепить успех Дюнкерка наступлением через пролив.