Текст книги "Вторая мировая война. Полная история"

На Крите британские защитники продолжали оказывать сопротивление немецкому наступлению весь день 25 мая, проведя в Галатасе не менее двадцати пяти штыковых контратак. Тогда же король Греции Георг, эвакуированный из Афин на Крит, вновь был вывезен своими министрами, на этот раз в Египет. 27 мая близ Пиргоса австралийским и новозеландским войскам удалось на время обратить немцев вспять. Но было ясно, что битва за Крит проиграна. У нескольких подразделений закончились боеприпасы. На протяжении этого дня генерал Фрейберг разработал план эвакуации с острова; она началась тем же вечером.

Даже хотя с Крита в Британию доходили дурные вести, новость о морском успехе подняла боевой дух; ибо 27 мая германский линкор «Бисмарк» был атакован в Атлантическом океане группой британских военных кораблей; поврежденный и охваченный пламенем, он более не мог сражаться или бежать. Адмирал Лютьенс приказал потопить свое судно – гордость немецкого флота. Сотня человек была подобрана двумя британскими кораблями, «Дорсетшир» и «Маори», но сигнал о приближении германских подлодок вынудил обоих капитанов прекратить спасательные работы и уйти с места на полной скорости. Сотни немецких моряков, отчаянно пытавшихся забраться на борт кораблей, которые должны были их спасти, погибли под вращающимися винтами.

В целом утонули 2300 немецких моряков; Лютьенс ушел на дно вместе со своим кораблем. «Он дал самый героический бой невероятно превосходящему численно противнику, – записал британский флотоводец адмирал Тови, – достойный старых дней Имперского немецкого флота. Досадно, что по “политическим причинам” этот факт нельзя предать огласке». Новости о потере «Бисмарка» были приняты в Берлине с недоверием. «Настроение очень подавленное, – записал Вальтер Хевель в дневнике. – Меланхолию фюрера не описать словами».

27 мая у Гитлера были и другие основания для грусти. Рузвельт в одной из своих «Бесед у камина» объявил по радио, что военные порты Соединенных Штатов «позволяют обеспечить доставку необходимых припасов в Британию» и что будут приняты «все дополнительные меры», нужные для поставок этих грузов. «Организация необходимого снабжения Британии – это обязанность, – заявил Рузвельт. – Ее можно выполнить. Ее нужно выполнить. Она будет осуществлена, – сказал он и добавил слова, которые должны были воодушевить всех, кто сражался на Западе или находился под оккупацией: – Единственное, чего мы должны бояться, – это сам страх».

В благодарственной телеграмме Рузвельту король Георг VI написал, что заявление президента «сильно воодушевило и побудит всех нас, я знаю, к еще большим усилиям, пока наконец мы не завоюем победу для свободы».

На Крите следующей ночью 28 мая началась погрузка британских войск на корабли, которая продолжалась до ночи 1 июня. Пока британцы эвакуировались из маленьких портов на юго-востоке острова Сфакиона, Палеохоры и Плакиаса, итальянцы высадили 2700 человек в Ситии, на восточной оконечности Крита.

Пока продолжалась эвакуация, немецкие пикирующие бомбардировщики потопили крейсер ПВО «Калькутта» и повредили несколько других кораблей. Когда во флагман «Орион» угодила бомба, на борту у него было 1090 пассажиров; 292 из них погибли.

За пять ночей с Крита были увезены 17 000 человек, большинство из которых забрали с открытых пляжей в недолгие ночные часы. 5000 человек, оторванные от своих частей и разбросанные по острову, вынуждены были остаться на нем. Немцы потеряли в бою 1990 человек убитыми. Силы Британии и Содружества – 1742. Еще 2265 моряков Британии и Содружества погибло в море.

27 мая, когда британские силы на Крите начали готовиться к эвакуации, Роммель занял перевал Хальфайя. Его войска, захватив 3000 пленных и 123 орудия, теперь стояли там, где ранее находились итальянцы, – в воротах Египта. В тот же день силы Французского иностранного легиона вместе с солдатами «Свободной Франции», среди которых было много бретонцев, таитян, алжирцев, марокканцев, ливанцев, камбоджийцев, мавританцев, мадагаскарцев и чадцев, которых до этого более недели осаждали в Бир-Хакейме, в Ливийской пустыне, были атакованы итальянскими войсками. Нападавших удалось отбить. «Нам сказали, что мы сможем сокрушить вас за пятнадцать минут», – признался взявшим его в плен французам командующий наступлением итальянцев полковник Престиссимо. Понятно, что французы почувствовали уверенность, тем более когда в следующие несколько дней молодой французский капитан Пьер Мессмер задержал пятнадцать немецких танков, которые надеялись на успех там, где потерпели поражение итальянцы.

Позднее Мессмер стал премьер-министром послевоенной Франции. «Блестящую храбрость» защитников Бир-Хакейма, как выразился один историк, будут вспоминать и чтить во Франции еще долгие годы. Но через пятнадцать дней осада закончилась массированным прорывом назад, на британские линии, и еще один форт в пустыне перешел под контроль Роммеля. Во время прорыва погибли 72 французских солдата, но 2500 сумели выбраться.

Британцы опять оказались в Египте, их завоевания в Ливии были утрачены, и вновь насущной стала защита Суэцкого канала. К счастью для них, отступление из Ливии совпало по времени с капитуляцией Рашида Али аль-Гайлани в Ираке. Ни Германия, ни Италия не были готовы послать в Ирак еще самолеты. 28 мая британцы узнали из закодированных итальянских радиосообщений, что итальянская помощь не прибудет из-за нехватки топлива. Спустя два дня, 30 мая, градоначальник Багдада и лояльные Рашиду Али аль-Гайлани армейские офицеры, все еще державшиеся в столице, запросили перемирия. Британский триумф, однако, был несколько омрачен три дня спустя, когда сторонники аль-Гайлани устроили погром еврейского квартала Багдада, ограбив магазины и дома и убив его жителей; погибли 150 евреев.

Последние одиннадцать дней мая увидели калейдоскоп войны во всей ее сложности: поражение Британии на Крите; катастрофа Германии на море; победа немцев в Западной пустыне, крах прогерманского восстания в Ираке и убийство евреев. В оккупированной Германией Европе в эти же одиннадцать дней несколько раз проявилась темная сторона нацизма. Начиная с 20 мая в оккупированной Франции и Бельгии были предприняты шаги к тому, чтобы остановить эмиграцию евреев в нейтральную Португалию, а оттуда – в Соединенные Штаты. Эта эмиграция хоть и была трудна, но позволила за предыдущие двенадцать месяцев покинуть подконтрольную Германии территорию нескольким тысячам евреев. Теперь Вальтер Шелленберг разослал от лица Гейдриха во все отделения полиции безопасности и во все германские консульства циркуляр, в котором информировал о запрете эмиграции евреев «ввиду, несомненно, неизбежного окончательного решения еврейского вопроса». Что это могло быть за «окончательное решение», Шелленберг не объяснил; но ясно, что оно не предусматривало отъезд евреев в нейтральные страны.

Более четко картину «окончательного решения» в конце мая обрисовал Гиммлер на встрече со 120 главами айнзацгрупп в школе пограничной полиции в Претче, на реке Эльбе. Эти офицеры были отобраны для того, чтобы возглавить 3000 вооруженных человек, которые должны идти вслед за германскими армиями по мере их наступления в СССР. Ближайшей их задачей, пояснил Гиммлер, была подготовка к «истребительной кампании против расового врага». 1 июня, на следующей конференции, которую провел Гейдрих, командирам айнзацгрупп было сказано, что «восточные евреи» – «интеллектуальный источник большевизма» и, «по мнению фюрера», должны быть уничтожены.

Теперь из каждого уголка оккупированной Германией Европы на Восток двигались войска. 3 июня дивизия СС «Мертвая голова» покинула Бордо и через четыре дня прибыла через Францию и Германию в Мариенвердер в Восточной Пруссии. В целом в январе – июне 1941 г. к границам Советского Союза войска доставили 17 000 эшелонов: в среднем – больше ста поездов в день.

Пока Гитлер готовился напасть на СССР, в изгнании в Голландии умер другой немец, начавший войну на Востоке, – бывший кайзер Вильгельм II. В мае 1940 г., отказавшись от предложения Черчилля укрыться в Англии, он отверг и приглашение Гитлера вернуться в Германию как частное лицо и жить в одном из своих прежних королевских поместий в Пруссии. Война Вильгельма с его кузеном российским царем привела к гибели обеих империй. Гитлер, до вторжения которого в Советский Союз оставалось меньше двух недель, был уверен, что в новом столкновении германских и российских сил погибнет именно СССР.

6 июня, два дня спустя после смерти кайзера Вильгельма, Гитлер проинструктировал генерала фон Браухича довести приказ о комиссарах до всех командиров. Через два дня первая дивизия немецкой пехоты высадилась в Финляндии, лидер которой генерал Маннергейм согласился принять участие в новом конфликте. 11 июня в беседе с румынским вождем и премьер-министром маршалом Антонеску Гитлер сказал, что, хотя он не просит румынской помощи, он «совершенно уверен, что в интересах самой Румынии сделать все для того, чтобы обеспечить успешное завершение этого конфликта». Антонеску, который, в отличие от венгров, итальянцев и болгар, не получил от завоевания Греции ничего, с готовностью принял это приглашение вернуть утраченную Бессарабию и получить новые земли на Востоке.

В два часа ночи 8 июня британские и французские силы вошли в Сирию и Ливан. Началась операция «Экспортёр» – план по изгнанию оттуда французских гарнизонов, лояльных вишистской Франции, и водружению французского флага над Бейрутом и Дамаском. 45 000 защитников под командованием генерала Денца оказали упорное сопротивление, которое продлилось более пяти недель. Одним из раненых в первые дни боев был еврейский доброволец из Палестины, восемнадцатилетний Моше Даян – он потерял глаз. В первые решающие три недели битвы в наступлении приняли участие 18 000 австралийских, 9000 британских, 5000 французских и 2000 индийских солдат, а также несколько сотен палестинских евреев. 9 июля британские войска вошли в ливанский портовый город Тир.

Германия и Ближний Восток. Немецкий план 11 июня

До нападения Германии на СССР оставалось менее двух недель; 9 июня генерал Гальдер посетил 4-ю армию, чтобы обсудить специальные меры «внезапной атаки» – артиллерийскую подготовку, дымовые заграждения, быстрое передвижение и эвакуацию польских гражданских лиц из зоны военных действий. 10 июня (в 751-ю годовщину гибели императора Фридриха Барбароссы, утонувшего в 1190 г. и, согласно легенде, ждавшего клича соотечественников, чтобы вернуть им славу) немцы начали операцию «Варцбург» – десятидневную программу минирования в Балтике, разработанную с тем, чтобы помешать советскому Балтийскому флоту прорваться через Каттегат в Северное море. На следующий день, 11 июня, Гитлер изложил свои планы германским армии, флоту и ВВС в директиве № 32 «Подготовка к периоду после осуществления плана операции “Барбаросса”»[33]33
  Текст директивы см.: 1941 год… Кн. 2. С. 343–346. Цитаты даны по этому изданию.


[Закрыть].

Планы Гитлера были обширны. Операция «Изабелла» должна была обезопасить Атлантическое побережье Испании и Португалии. Британцы будут изгнаны из Гибралтара – с помощью испанцев или без нее. На Турцию и Иран будет оказано сильное давление с тем, чтобы прямо или косвенно использовать их в «борьбе против Англии». «Продолжение борьбы против английских позиций на Средиземном море и на Ближнем Востоке путем концентрического наступления, которое планируется провести из Ливии через Египет, из Болгарии через Турцию, а также, в зависимости от обстановки, из Закавказья через Иран». Тем временем важно захватить Тобрук; нападение на осажденную крепость должно быть запланировано на ноябрь. «После того как крах Советского Союза создаст соответствующие условия, необходимо будет далее бросить моторизованный экспедиционный корпус из Закавказья в Ирак». При использовании арабского национально-освободительного движения, добавлял Гитлер, «положение англичан на Среднем Востоке при крупных немецких операциях станет тем затруднительнее, чем больше они будут в нужное время связаны очагами волнений и восстаниями».

Помимо ближневосточных и средиземноморских действий, писал Гитлер, в голове следовало иметь еще одну цель: «После завершения похода на Восток в полном масштабе должна быть возобновлена военно-морскими и военно-воздушными силами “осада Англии”».

Эта директива показывает, сколь многое зависело от победы Германии над Советским Союзом. Той ночью, словно в насмешку над этими чувствами, британские бомбардировщики нанесли удар по промышленным целям в Руре, Рейнской области и немецких портах на Северном море; они вели бомбежки на протяжении двадцати ночей подряд. Во Франции агенты британского управления специальных операций продолжали работу над созданием тайных троп для военнопленных и установлением контактов с французами, которые не желали пассивно принимать германскую оккупацию. «Мы будем помогать и побуждать народы всех завоеванных стран к сопротивлению и восстанию, – сказал Черчилль по радио 12 июня. – Мы подорвем или расстроим любую попытку Гитлера систематизировать и упрочить их порабощение. Он не найдет ни мира, ни покоя, ни привала, ни переговоров».

14 июня, пока Гитлер и его командиры разрабатывали окончательные планы вторжения в СССР, до которого оставалось уже восемь дней, Рузвельт предпринял еще один шаг в сторону оказания существенной помощи Британии, заморозив все экономические активы Германии и Италии в Соединенных Штатах. Он согласился на просьбу Черчилля взять на себя оборону Исландии, которая была оккупирована Британией со времени поражения Дании в апреле 1940 г. Кроме того, крупные партии американского вооружения на семидесяти четырех кораблях, над тридцатью из которых развевался флаг США, направлялись к британским силам в Египет. В их трюмах было двести американских танков, произведенных для армии Соединенных Штатов.

Через два дня после радиообращения Черчилля один из героев лета 1940 г., пилот «Спитфайра» Джон Мунго-Парк, погиб в бою над Францией. Британия направляла свою помощь не только тем государствам, которые уже находились под германской властью. 13 июня в серьезной попытке показать Советскому Союзу, что он не оставит его сражаться с Гитлером в одиночку, Черчилль предложил Сталину отправить к нему британскую военную миссию в случае нападения со стороны Германии. Кажется, однако, что Сталин счел это предложение провокацией, частью британской схемы по втягиванию его в войну против Германии. Столь же подозрительно он отреагировал и когда Черчилль отправил ему детальную информацию о концентрации немецких дивизий на советской границе; эти данные опять были извлечены из сверхсекретных сообщений «Энигмы» немцев. Тогда же, 13 июня, советский нарком Военно-морского флота адмирал Кузнецов, посетив Сталина в Кремле, не смог вызвать у него тревогу насчет недавних передвижений германского флота или добиться приказа о приведении советских военно-морских сил в боевую готовность.

Среди самых секретных сообщений, расшифрованных британской разведкой в Блетчли 14 июня, были немецкие приказы, посланные в связи с прибытием «главного военного корреспондента» в Киркенес на севере Норвегии, близ границы с СССР. В тот день Жуков и Тимошенко обнаружили в Кремле, что Сталина мало беспокоит наращивание германской военной мощи. Когда они указали, что, «по разведывательным сведениям, немецкие дивизии укомплектованы и вооружены по штатам военного времени», Сталин заметил: «Не во всем можно верить разведке». Во время этой встречи беседу прервал телефонный звонок Сталину первого секретаря ЦК КП(б) Украины Никиты Хрущева. «Сталин взял трубку, – вспоминал позднее Жуков. – Из ответов мы поняли, что разговор касался сельского хозяйства. “Хорошо”, – сказал Сталин. Видимо, Хрущев в радужных красках докладывал о хороших перспективах на урожай… Ушли мы из Кремля с тяжелым чувством»[34]34
  Цит. по: Жуков Г. К. Указ. соч. С. 231.


[Закрыть].

Главе немецкой разведки, однако, угрожающим казалось постоянное передвижение советских войск; их части, передвинутые на запад СССР в предыдущий месяц, увеличили силы советской армии до 150 стрелковых и 7 бронетанковых дивизий, а также 38 бронетанковых бригад.

В тот же день, 14 июня, в Восточной Пруссии командующий дивизией СС «Мертвая голова» генерал Эйке передал своим командирам содержание гитлеровского приказа о комиссарах. Война с Россией, объяснил Эйке, должна вестись как война идеологическая, борьба не на жизнь, а на смерть между национал-социализмом и «еврейским большевизмом». Политических комиссаров, определенных к соединениям Красной армии, следовало «убивать немедленно после их захвата или сдачи в плен вне зависимости от обстоятельств». Дивизия должна быть «фанатичной и безжалостной». СССР не подписал Женевскую конвенцию, а потому «от него нельзя ожидать, что он будет вести войну цивилизованным образом». Следовательно, от военнослужащих дивизии «Мертвая голова» ожидается, что они будут сражаться «без жалости и сострадания». Война на Востоке была борьбой, «от которой зависела судьба всего немецкого народа».

Фанатизм Гитлера теперь передавался людям, которые должны были воплощать его на практике. В тот же день на последнем совещании высших командиров Гитлер сообщил, что советские силы численно превосходят немецкие, но лидерские качества, вооружение и опыт на стороне немцев. В то же время он предупредил их, чтобы они не недооценивали Красную армию. Он повторил мысль своей директивы, выпущенной тремя днями ранее, и заявил: «Главным врагом остается Британия. Британия будет сражаться до тех пор, пока борьба будет иметь хоть какой-то смысл».

15 июня британские силы в Египте начали операцию «Боевой топор» – попытку оттеснить Роммеля в Ливию, а возможно, и снять осаду с Тобрука. «Разумеется, я придаю этому предприятию самое большое значение», – телеграфировал Черчилль Рузвельту накануне атаки. Но операцию существенно затруднил недостаток снаряжения, и после первоначального наступления британцы не смогли пробиться через танки и бронемашины Роммеля. Британская разведка верно угадала время и масштаб контратаки Роммеля: у британских сил попросту не было сил ее отбить. За четыре дня боев погибли 122 британских солдата и была потеряна сотня танков.

В день, когда в Египте началась операция «Боевой топор», все германские командующие на Востоке, как было приказано накануне, завершили приготовления к наступлению. Теперь они ждали только одного из двух кодовых слов: «Альтона» – отсрочка или отмена, или «Дортмунд» – начало[35]35
  См.: Распоряжение главнокомандующего сухопутными войсками Германии о назначении срока нападения на Советский Союз от 10 июня 1941 г. // 1941 год… Кн. 2. С. 341.


[Закрыть]. Тогда же советский командующий Киевским особым военным округом генерал Кирпонос, убежденный в неизбежности войны, отправил Сталину через курьера личное письмо, прося эвакуировать 300 000 советских гражданских лиц из приграничной зоны вдоль реки Буг и установить там противотанковые заграждения. Как и на предыдущие запросы такого рода в ту неделю, Сталин ответил, что это может спровоцировать немцев, и запретил все действия.

Немецкая группа армий «Центр» 15 июня составила список целей для бомбардировок, которые следовало уничтожить в первые часы наступления. Среди них были посты и узлы связи Красной армии, устроенные в бывших восточных областях Польши, на территории Белорусской ССР, – в Кобрине, Волковыске, Лиде и Барановичах, а также к востоку от бывшей советско-польской границы, в Слуцке, Минске, Могилеве, Орше и Смоленске.

В Берлине 15 июня распространились фантастические слухи о «грядущем соглашении с Россией», как записал в дневнике дипломат Ульрих фон Гассель, и о том, что «Сталин приезжает сюда и т. д.». Но радиосообщения самих немцев, которые в Лондоне читал Черчилль, ясно говорили о том, что нападение на Советский Союз произойдет в ближайшие дни. «Из всех имеющихся у меня источников, в том числе самых достоверных, – телеграфировал он Рузвельту 15 июня, – кажется, что крупное нападение Германии на Россию неизбежно. Основные германские армии расположились от Финляндии до Румынии, кроме того, завершаются последние переброски воздушных и бронетанковых сил». Если эта новая война начнется, добавил Черчилль, «мы, конечно, ободрим русских чем можем и предоставим им любую помощь, какую сможем, следуя тому принципу, что Гитлер – враг, которого нам надо разбить».

В обращении к американскому народу, переданному по радио следующей ночью, 16 июня, Черчилль попытался выразить свое ощущение исключительной трудности ситуации. «С каждым месяцем, – предупредил он, – путь, который нам предстоит преодолеть, становится длиннее и опаснее. Вместе мы победим, порознь проиграем. Порознь вновь наступят темные века. Вместе мы можем спасти и возглавить мир».

Германия и Советский Союз накануне войны

В Соединенных Штатах через два дня после речи Черчилля Рузвельт принял полковника Уильяма Дж. Донована, которого он назначил руководителем Управления стратегических служб, ответственным за сбор и анализ всей информации, касающейся национальной безопасности, для того чтобы «устанавливать связь между такой информацией и данными» и докладывать их президенту. Доновану было поручено решение специальных вопросов и ведение подрывной пропаганды.

В день речи Черчилля из советских вод в Черном море отплыл последний немецкий военный корабль. Из остававшихся двадцати немецких инженеров, работавших в Ленинграде в мае, последний уехал уже 15 июня. Эти признаки скорого германского наступления были замечены советскими военно-морскими наблюдателями, которые доложили о них командующему советским Балтийским флотом адмиралу Трибуцу. 17 июня в обстановке строжайшей секретности все командиры германских армии, флота и военно-воздушных сил получили кодированное радиосообщение «Варцбург»: нападение на СССР должно было начаться в три часа тридцать минут ночи в воскресенье 22 июня. В полдень следующего дня в состояние боевой готовности были приведены советские приграничные войска в Белостоке.

Немецкие вожди и идеологи были уверены в победе; 18 июня Альфред Розенберг завершил свои планы раздела советского Кавказа на пять отдельных подконтрольных Германии «генеральных комиссариатов» в Грузии, Азербайджане, Северном Кавказе, Краснодаре и Орджоникидзе (ныне Владикавказ) и два «главных комиссариата» в Армении и Калмыкии. Посредством этого, полагал Розенберг, Германия будет контролировать дружественно настроенную к ней ось Берлин – Тбилиси и создаст постоянную преграду перед возможным возрождением сил России в будущем.

Готовясь к скорой схватке, 19 июня СС выпустили специальные нормативные документы, которые создавали фонд страхования для заботы о сиротах и вдовах эсэсовцев, погибших в бою. Но понимала ли Красная армия, что наступление вот-вот начнется? 19 июня советский нарком обороны маршал Тимошенко приказал закамуфлировать передовые аэродромы, военные части и сооружения, многие из которых были хорошо видны как с земли, так и с воздуха[36]36
  Текст приказа Л/г0042 см.: 1941 год… Кн. 2. С. 392–393.


[Закрыть]. Тем же вечером в звонке из Ленинграда в Москву вице-адмирал Трибуц, сообщив об уходе из советских вод 16 июня последнего немецкого военного корабля, получил от наркомфлота адмирала Кузнецова разрешение привести Балтийский флот в «готовность № 2»[37]37
  По воспоминаниям В. Ф. Трибуца, 19 июня Балтийский флот был приведен в повышенную боевую готовность. См.: Трибуц В. Ф. Балтийцы сражаются. М.: Воениздат, 1985 (Военные мемуары).


[Закрыть].

На Ближнем Востоке в первые часы 21 июня перед объединенными экспедиционными силами Британии и «Свободной Франции» сдались вишистские войска в Дамаске. Гитлер утратил все шансы легко обрушиться на Палестину и Суэцкий канал. Той же ночью на границе Восточной Пруссии и Литвы близ Бураков советскую линию попыталась пересечь немецкая разведывательная группа. Трое немцев были убиты, двое – захвачены в плен. В 2:40 ночи начальник штаба Западного особого военного округа генерал Климовских сообщил в Москву по радио из своей ставки в Поневеже, что в предыдущий день границу к западу от Ковно нарушили германские самолеты, которые «имели подвешенные бомбы»; еще тревожнее был отчет одного из его армейских командиров, согласно которому проволочные заграждения, находившиеся вдоль границы на дорогах в Августов и Сейну еще вчера, были «к вечеру сняты». Генерал Климовских добавлял: «В лесу будто бы слышен шум наземных моторов».

В четыре утра командир подлодки Красного флота капитан-лейтенант Маринеско сообщил, что он заметил у входа в Финский залив караван из 32 немецких транспортных судов. Своевременно проинформированный адмирал Трибуц был встревожен. Через десять часов сам Сталин позвонил из Кремля командующему Московским округом генералу Тюленеву; он сказал, что «положение неспокойное, и вам следует довести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до 75 %»[38]38
  Цит. по: Тюленев И. В. Через три войны. Изд. 2-е испр. и дополн. М.: Воениздат, 1972 (Военные мемуары). С. 124.


[Закрыть]. Такая же инструкция вскоре была передана Никите Хрущеву в Киев. На проводе снова был Сталин.

Днем 21 июня Гитлер написал Муссолини, что он принял «самое трудное решение в жизни».

Вскоре после девяти вечера того дня начальник штаба Киевского военного округа генерал Пуркаев по телефону сообщил генералу Жукову в Москву, что «к пограничникам явился перебежчик – немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня»[39]39
  Цит. по: Жуков Г. К. Указ. соч. С. 232.


[Закрыть]. Этим дезертиром был Альфред Лисков, который сдался в плен в украинском приграничном городе Владимире-Волынском.

Жуков тут же позвонил Сталину, который вызвал его и Тимошенко в Кремль[40]40
  Здесь и далее цитируются мемуары Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления».


[Закрыть].

– А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? – спросил он.

– Нет, – ответил С. К. Тимошенко. – Считаем, что перебежчик говорит правду.

– Что будем делать? – спросил И. В. Сталин.

– Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, – сказал нарком.

Сталин продолжал колебаться: «Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем». Однако он согласился на директиву всем военным советам в приграничных округах, которая предупреждала их о том, что «возможно внезапное нападение немцев». Сталин добавил, однако, что советские войска не должны «поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». Директива, подписанная той ночью Тимошенко и Жуковым, предписывала «скрытно занять» боевые позиции в укрепленных районах в первые часы 22 июня; «до рассвета» 22 июня рассредоточить по аэродромам и «тщательно замаскировать» все самолеты; «все части привести в боевую готовность»; начать приготовления к световой маскировке городов и других целей.

Линия Волга – Архангельск и ось Берлин – Тбилиси

Около половины первого ночи 22 июня Жуков проинформировал Сталина о том, что директива передана всем приграничным округам. Как раз когда он начинал передачу, Гитлер на послеобеденной беседе с Альбертом Шпеером и адмиралом Редером говорил о своих планах создания немецкой военно-морской базы на норвежском побережье близ Тронхейма. Она должна была стать самым большим судоремонтным заводом Германии. Близ нее следовало возвести город для 250 000 немцев. Город будет включен в Третий рейх. Затем Гитлер поставил граммофонную пластинку и дал двум своим гостям прослушать несколько тактов «Прелюдий» Листа. «Вы будете часто это слышать в ближайшем будущем, – сказал он, – потому что это будет музыка нашей победы в русской кампании». Его планы монументального строительства в Берлине, Линце и других городах, сказал он, законсервированы новой войной «в крови». Советский Союз послужит источником даже для архитектурных замыслов. «Оттуда мы будем получать гранит и мрамор в любых количествах, которые захотим», – объяснял фюрер.

Вскоре после полуночи, в первые часы 22 июня, пока предупредительная директива передавалась из Москвы в приграничные округа, экспресс Берлин – Москва пересек железнодорожный мост через реку Буг и вошел в советский приграничный город Брест. Немного позднее два поезда из Кобрина пересекли Буг в обратном направлении. Один из них был регулярным экспрессом Москва – Берлин. Другой, который следовал непосредственно за ним, был товарным поездом, везшим советское зерно в хранилища Германии.

Жизнь шла как обычно. С одной точки к югу командир германского корпуса уведомил начальство, что советский город перед ним внешне казался спокойным. «Огни в Сокале не погашены, – сообщил он. – Русские занимают полностью освещенные посты. По-видимому, они ничего не подозревают». В Новограде-Волынском советский генерал-майор Константин Рокоссовский присутствовал в качестве почетного гостя на концерте в своей ставке. Получив директиву из Москвы, он приказал командирам отправиться в свои части только «после концерта». В Доме офицеров в Киеве генерал Павлов, командующий Западным военным округом, смотрел украинскую комедию. Получив известия о том, что «дела на границе выглядят угрожающе», он решил досмотреть пьесу до конца.

Когда в первые часы 22 июня на советской границе стояли готовые к нападению немецкие силы, число которых оценивается в 3 200 000 человек, в западных оборонительных округах им противостояли 2 500 000 советских солдат. Еще 2 200 000 советских солдат находились в резерве, защищая Москву и Ленинград, а также промышленно развитые регионы бассейна Донца и Урала. Однако числа могут ввести в заблуждение: лишь у 30 % советских войск имелось автоматическое оружие. Только 20 % советских самолетов и 9 % танков были современных типов.

Хозяин восьми европейских столиц – Варшавы, Копенгагена, Осло, Гааги, Брюсселя, Парижа, Белграда и Афин, правитель Европы от арктических морозов Нордкапа до теплых островных пляжей Крита, армии которого не потерпели поражения даже южнее, на границе с Египтом, Гитлер бросил свои армии на Москву. Но хотя и придет день, когда высокие башни Кремля будут видны в бинокль его фронтовым офицерам, Москва так и не покорится Гитлеру. Марш немцев на столицу России, поход на которую некогда привел Наполеона к поражению в 1812 г., закончится страданиями, разрушением и крушением гитлеровских планов, а спустя четыре года гибелью рейха.