Текст книги "Вторая мировая война. Полная история"

Смерть евреев из Радома, равно как и кончина профессора Бурше держались в секрете; но другие аспекты германского нового порядка приобрели широкую известность. В опубликованном обзоре немецких законов о стерилизации профессор психиатрии из Мюнхенского университета и пионер нацистской «науки о расах» доктор Эрнст Рудин восхвалял политическое руководство Гитлера за то, что фюреру хватило смелости порвать с «террором людей низшего сорта» посредством «расово-гигиенических мер».

Внедрить расовую политику на завоеванных землях было легко. Труднее было расширить их протяженность. 29 июля штаб кригсмарине информировал Гитлера, что высадка в Британии невозможна до второй половины сентября и что даже при этом условии германский флот не сможет помочь ей в случае сколько-нибудь последовательных британских морских контратак. «Невозможно принять ответственность за такую операцию в текущем году», – писал начальник штаба флота адмирал Отто Шнивинд.

Германские профессиональные военные колебались не только в отношении наступления на Западе. В тот же день, 29 июля, генерал Йодль информировал начальника департамента планирования штаба немецкой армии полковника Вальтера Варлимонта о планах Гитлера напасть на СССР «как можно скорее». Вероятной датой Йодль назвал май 1941 г. Варлимонт и другие служащие его департамента выразили протест, заявив, что речь идет о той самой войне на два фронта, которая предопределила поражение Германии в 1918 г. Но ответ Йодля не оставил им никаких доводов. «Господа, это не вопрос для обсуждения, а решение фюрера!» – сказал он.

21 июня пятнадцать кораблей с вооружением и снаряжением для Британии вышли из американских портов. Пока они медленно двигались на восток, Гитлер вызвал к себе в Оберзальцберг глав верховного командования флота и армии, чтобы обсудить вторжение. Главнокомандующий ВМФ адмирал Редер, прилетевший из Берлина, первым предложил отложить операцию «Морской лев» по меньшей мере с 13 на 19 сентября; но затем заявил, что ему кажется предпочтительной более отдаленная дата – май 1941 г. В мае 1941 г., указал Редер, у Германии появятся два новых линкора, «Тирпиц» и «Бисмарк», которые вдвое увеличат число имеющихся на данный момент. К тому времени будет построено множество более мелких военных кораблей.

Гитлеру непросто было оспорить аргументы адмирала Редера. Однако он разыграл решительность. Высадка состоится 15 сентября, заявил он, так как недельная бомбардировка Южной Англии может причинить существенный урон королевским флоту и авиации, а также важнейшим пристаням. «Или, – снизошел он, – мы отложим это на май 1941 г.».

Адмирал Редер вернулся в Берлин. Генералы фон Браухич и Гальдер, которые прилетели из Генерального штаба в Фонтенбло, остались с главнокомандующим. С ними Гитлер обсудил планы вторжения в СССР. Они учитывали даже будущее Британии. Если Советский Союз будет «раздавлен», сказал Гитлер генералам, «последняя надежда Британии исчезнет, и Германия станет хозяйкой Европы и Балкан».

Гитлер объяснил Гальдеру и фон Браухичу, что вторжение в СССР может состояться весной 1941 г. «Чем скорее мы раздавим Россию, тем лучше, – сказал Гитлер и добавил: – Операция будет иметь смысл, только если мы разрушим это государство до основания одним ударом. Простого захвата территорий недостаточно». 120 немецких дивизий из 180, которые следовало иметь к весне 1941 г., должны были начать одновременно три нападения: первое – против Киева, второе – на Москву, а третье – против нефтяных месторождений Баку.

Европа от Норвегии до Египта летом 1940 г.

31 июля, когда Гитлер посвящал высших офицеров в планы вторжения в СССР, британцы предприняли небольшой, но важный шаг для обеспечения безопасности своей жизненно важной средиземноморской артерии. Они начали операцию «Спешка», в рамках которой авианосец «Аргус» отплыл из Гибралтара в сторону Сардинии и выпустил двенадцать истребителей. Они пролетели 320 километров до Мальты – британского острова, который к тому времени находился под постоянным огнем итальянской авиации. Операция прошла успешно и омрачалась только смертью одного из двенадцати пилотов, лейтенанта Кибла, сбитого в воздушном бою над Великой гаванью Мальты. Его противник-итальянец тоже погиб. Над Германией, Британией, Францией до перемирия и над Средиземным морем за два месяца, июнь и июль 1940 г., в бою погибли 526 британских пилотов.

Теперь Гитлер выпустил директиву № 17 «О ведении воздушной и морской войны против Англии». Следуя своим словам адмиралу Редеру, фюрер назвал необходимым условием морского десанта успешную воздушную атаку. Директива, датированная 1 августа, призывала к «интенсификации воздушной войны» 5 августа или позднее, в «День орла». Британская разведка узнала кодовое название, но не установила, что оно обозначает. Атаки должны были быть направлены «в первую очередь против летных частей, их наземных объектов и организаций по их снабжению, а также против авиационной промышленности, включая производство противовоздушных средств». В этот день один немецкий пилот сообщил Герингу, что британские «Спитфайры», которые он встретил над Англией, были ничуть не хуже германских истребителей. Геринг ответил: «Если это так, мне придется отправить генерального инспектора ВВС на расстрел». Присутствовавший при этом разговоре генеральный инспектор ВВС, ас Первой мировой войны Эрнс Удет, вежливо улыбнулся; но оскорбление не забыл.

Менее действенное оскорбление нанес по радио 2 августа Уильям Джойс, известный британским радиослушателям под насмешливым прозвищем Лорд Хо-Хо. «Славные Королевские военно-воздушные силы, – сказал он в тот вечер на «Радио Бремен», – были слишком заняты бомбежкой полей и кладбищ в Германии, чтобы найти время для битвы над Францией».

У британцев не было времени на обиды. Когда 2 августа шведский король Густав предложил свои услуги Гитлеру и королю Георгу VI с тем, чтобы установить между ними контакты для проведения мирных переговоров, английский монарх записал в дневнике: «Пока Германия не будет готова мирно жить со своими соседями в Европе, она останется угрозой. Нам нужно лишить ее агрессивного духа, орудий войны и людей, которые научились их использовать».

3 августа крупный контингент канадских войск прибыл в Британию. Среди них было несколько граждан США, добровольно записавшихся на службу. На следующий день прибыла партия австралийских войск. Два дня спустя в Британии оказался контингент пилотов и авиатехников из Южной Родезии. Ни одна из этих новостей не сулила ничего хорошего гитлеровским планам вторжения, если фюрер в самом деле верил, что его военно-воздушные силы смогут создать условия, при которых его десант не потревожат с воздуха. 5 августа германская воздушная атака против британских авиационных целей была отложена из-за плохой погоды. В этот день Гитлеру представили более близкий его влечениям и амбициям план вторжения в Советский Союз, который фюрер поручил составить генералу Эриху Марксу.

План, представленный генералом Марксом, предполагал продвижение германских войск до линии Архангельск – Горький – Ростов-на-Дону (см. карту «Линия Волга – Архангельск и ось Берлин – Тбилиси»; с. 254]). В целом нападение должно осуществляться силами 147 дивизий, первичными целями должны были стать Ленинград, Москва и Киев – Ростов-на-Дону; 44 дивизии находились в резерве. Ключевыми факторами победы должны были стать внезапность и скорость; сама победа, по расчетам генерала Маркса, ожидалась через девять-семнадцать недель после начала наступления.

8 августа, три дня спустя после получения плана Маркса, Гитлер поручил полковнику Варлимонту подготовку к грядущему наступлению районов развертывания в Восточной Пруссии и оккупированной Польше. Важнее всего было не возбудить подозрений у Сталина. Пусть он думает, что эти войска передвигаются на восток, чтобы уйти из зоны действия британских бомбардировщиков.

Даже до немецкого воздушного нападения, описанного в директиве Гитлера от 1 августа, бои в небе над Британией, равно как и налеты британских бомбардировщиков на промышленные объекты в Германии, особенно в Руре, происходили ежедневно. 8 августа во время боевого вылета среди прочих погиб польский лейтенант авиации. «Бедняга, – написал другой польский пилот, – он никогда больше не увидит Польшу. Его не будет в самолете, который по божьей милости однажды приземлится на аэродром Демблина. Что ж, не он ушел первым, и он не последний».

9 августа триста германских самолетов пролетели над юго-востоком Англии и побережьем Ла-Манша. Их целью были радарные станции в Портленд-Билле и Веймуте. В бою с британскими истребителями, отправленными на их перехват, были сбиты 18 немецких самолетов. 11-го, а затем и 12 августа состоялись новые нападения на радары. Это были последние предварительные столкновения перед главной атакой: 13 августа, когда британская радарная защита оставалась еще, в сущности, нетронутой, начался «День орла». Тогда 1485 немецких самолетов волна за волной полетели в Британию в поисках авиационных станций и заводов, которые им следовало быстро уничтожить, чтобы осуществить вторжение.

9
Битва за Британию

АВГУСТ – СЕНТЯБРЬ 1940 г.

«День орла» – 13 августа 1940 г. – положил начало четвертой кампании Германии менее чем за год. Однако, в отличие от предыдущих трех нападений (на Польшу, Скандинавию и Францию с Нидерландами), новое было воздушным, без каких-либо наземных действий. С самого начала немцев удивило мастерство противостоявших им британских летчиков. Из 1485 немецких самолетов, пересекших в тот день Ла-Манш, сорок пять были сбиты – против всего тринадцати британских истребителей. Почти все немецкие экипажи погибли или попали в плен в местах парашютирования или аварийной посадки. Среди британских пилотов погибли только семеро, остальные совершили аварийную посадку или приземлились на парашюте в безопасных местах на британской земле. На второй день, ввиду неблагоприятных погодных условий, число нападавших самолетов сократилось до пятисот. Тем не менее англичане сбили 75 – даже больше, чем накануне, а потеряли 34 самолета. Та же закономерность повторилась и на третий день: 70 потерь со стороны Германии против 27 у Британии. За три дня воздушных баталий немцы потеряли 190 машин. Однако за первые десять дней немецких атак сто британских самолетов были уничтожены на земле.

Пока битва за Британию разворачивалась в небе над Южной Англией, в высших эшелонах британской власти узнали немецкую цель этого сражения. После внимательного изучения сообщений германских военно-воздушных сил через «Энигму» 14 августа Объединенный комитет межведомственной разведки пришел к твердому убеждению, что итоговое решение немецких войск о вторжении не было и не могло быть принято «до получения результатов текущих боев за превосходство в воздухе».

Хорошие новости пришли 14 августа на осажденный остров и с другого берега Атлантики: Рузвельт согласился предоставить Британии 50 эсминцев в обмен на разрешение американскому флоту пользоваться британскими базами в Карибском море и Западно-Атлантическом регионе. По иронии судьбы именно 14 августа генерал Гальдер записал в дневнике, что германская армия ищет в Восточной Пруссии место, которое могло бы стать штаб-квартирой Гитлера во время вторжения в СССР.

Если 14 августа Британия испытала облегчение, то на следующий день – 15 августа – германские военно-воздушные силы подвергли ее боевую мощь и тактику решающему испытанию. Если бы эта атака возымела успех, то еще оставалась возможной организация полномасштабного вторжения до начала осенних штормов. В общей сложности между 11:30 утра и 6:30 вечера Ла-Манш пересекли 520 германских бомбардировщиков и 1270 истребителей.

15 августа были сбиты 75 немецких самолетов, Британия же потеряла 34. Такой темп потерь невозможно поддерживать долго. Однако 16 августа не менее жестокий рейд тоже был отбит, хотя и уничтожил 47 британских самолетов на земле в Брайз-Нортоне и 13 – на аэродромах в других частях Южной Англии. Генерал Г. Л. Исмей, глядя на битву, нанесенную на карту в оперативном пункте командования истребительной группы № 11, позднее вспоминал: «Днем был тяжелый бой, и в какой-то момент были задействованы все эскадрильи группы, в резерве ничего не оставалось, а карта на столе показывала, как новые волны нападавших пересекают побережье. Я испытывал страх».

16 августа Объединенный комитет межведомственной разведки повторил заключение, сделанное на основе зашифрованных «Энигмой» сообщений люфтваффе. Оно гласило, что вторжения в Британию не будет без однозначной и заблаговременной победы в воздухе. Немецкое радио такую победу уже добыло. «От Лорда Хо-Хо нам известно, – писал канадский офицер в дневнике 16 августа, – что Юго-Восточная Англия лежит в руинах, а дух нашего народа полностью сломлен. Да, на полях много больших воронок, а некоторые здания разрушены. Но и германские бомбардировщики разбросаны по всей округе от Мейдстона до Гилфорда. Что до нашего боевого духа – он все выше, выше и выше!»

В тот день западнее, над Саутгемптоном, пилот истребителя капитан авиации Джеймс Николсон, патрулировавший Саутгемптон на «Харрикейне», был атакован четырьмя немецкими истребителями. Самолет Николсона был подбит, а сам он ранен снарядом. Огонь прорывался в кабину, и он собирался покинуть машину, когда увидел немецкий «Мессершмитт». Он атаковал и сбил его, хотя, проведя внутри горящего самолета лишние четыре минуты, и получил серьезные ожоги лица, шеи и ног. За этот подвиг Николсон был награжден Крестом Виктории, став единственным летчиком-истребителем, удостоенным этой высшей награды за отвагу в битве за Британию и, более того, за всю войну. Сегодня на месте, где на парашюте приземлился обгоревший Николсон, установлена памятная доска.

Битва за Британию и «Блиц», август–сентябрь 1940 г.

17 августа немцы были вынуждены сбавить темп своих атак. Некоторые из их истребителей – «Штуки» – оказались слишком уязвимыми и были отозваны. Той ночью британские бомбардировщики пролетели над Ла-Маншем и Северным морем в направлении, противоположном дневным рейдам, и еще раз ударили по нефтеперерабатывающим и оружейным заводам. В этот день составили секретный подсчет всех потерь Британии с первого дня войны: погибли 8266 моряков, 4400 солдат и – в результате воздушных налетов немцев – 729 гражданских лиц. Число пилотов и членов экипажей, погибших или пропавших без вести, составило 3851.

На долю выживших пилотов 18 августа выпала еще одна попытка Германии разбить британскую воздушную защиту. Однако ее потери снова стали огромными: 71 сбитый самолет против 27 британских. В тот вечер, как позже писал Дуглас Бадер, один из британских асов, «Геринг отступил, чтобы дать своим пилотам отдохнуть, зализать раны и подсчитать потери – 367 уничтоженных самолетов».

19 августа германских налетов на Британию не было. «Они совершают большую ошибку, давая нам передышку», – сказал тем вечером Черчилль секретарю. На следующий день в палате общин Черчилль произнес: «В каждом доме на нашем острове, в нашей империи и во всех уголках мира, за исключением разве что мест, где живут развязавшие эту войну злодеи и преступники, все люди выражают глубокую признательность британским летчикам за то, что они, не страшась численного перевеса противника, без устали решают сложные боевые задачи, постоянно рискуют жизнью и проявляют чудеса героизма и самопожертвования ради того, чтобы изменить ход мировой войны». Он сказал о летчиках: «Никогда еще за всю историю человечества такое огромное количество людей не было обязано столь многим горстке героев».

За пять дней интенсивных авиаударов с 13 по 18 августа Гитлеру не удалось добиться единственного условия для немецкого вторжения – сломить британскую воздушную мощь. Теперь Черчилль предупреждал, что британские бомбардировщики продолжат наносить удары по германской военной промышленности и коммуникациям, а также по базам германской авиации и складам, использующимся для организации воздушных налетов на Британию, и будут «совершать налеты все активнее и чаще, так чтобы через год наши бомбардировки достигли беспрецедентных масштабов». Бомбардировка Германии, заявил Черчилль, представляла собой «не только самый верный, но и, вероятно, самый короткий путь к победе».

Черчилль не знал, что Гитлер уже готовил почву для нападения на СССР. Тем не менее он был осведомлен о вероятности такого нападения и хотел дать понять Гитлеру, что Британия не будет сидеть сложа руки. «Даже если легионы нацистов пройдут триумфальным маршем по берегам Черного и Каспийского морей, – сказал Черчилль в речи 20 августа, – даже если Гитлер доберется до самой Индии, это ничего ему не даст, если в то же самое время все экономические и научные объекты, обеспечивающие бесперебойную и эффективную работу германской военной машины, будут нашими усилиями превращены в руины и сожжены дотла».

Воспользовавшись тем, что Британия занята авиационными ударами Германии, 19 августа итальянские войска захватили Берберу, столицу Британского Сомали. 20 августа итальянские бомбардировщики совершили налет на Гибралтар. Но это были лишь уколы, значение их на третьей неделе августа затмило прибытие американской миссии из трех высокопоставленных штабных офицеров в Лондон для координации на высшем уровне англо-американской политики. Адмирал Гормли, бригадный генерал Стронг и генерал Эммонс могли сразу же опровергнуть недавний отчет американского посла в Лондоне Джозефа П. Кеннеди, писавшего Рузвельту о «сокрушительном воздействии германских воздушных налетов на английские порты, поля и военную промышленность».

Замаскировав миссию под задание относительно небольшой важности, якобы заключавшееся в обсуждении стандартизации оружия, три американца на самом деле прибыли на первые переговоры штабов Британии и США. Британцы уже воевали, американцы сохраняли нейтралитет, но у тех и других были общие, более близкие, чем когда-либо, цели. Существовала тесная взаимосвязь не только военных, военно-морских, военно-воздушных сил Британии и Америки: в сфере разведки росло осознание необходимости делиться имеющейся информацией. Словно подтверждая слова Черчилля 20 августа о нацистском «триумфальном марше по берегам Черного моря», 22 августа Пауль Тюммель, офицер германской разведки и британский агент А-54, сообщил, что узнал от офицера германского Генерального штаба об увеличении с июня отделения немецкой разведки, ответственного за Советский Союз, активизации немецкой контрразведки против СССР и усилении немецкой контрразведки в Румынии специалистами по Южной Украине, Крыму и Кавказу.

Вероятность вторжения Германии в СССР не должна была отвлекать от срочных дел текущего момента. 23 августа ВВС Германии провели четвертую со «Дня орла» массированную бомбардировку, ударив по британским самолетным заводам и топливным складам. В один из вылетов в общей сложности двенадцать бомбардировщиков сошли с курса и сбросили бомбы на Лондон. Погибло девять мирных жителей. На следующий день британцы провели эксперимент по остановке вторжения немецких сил до их схождения на берег: через двенадцать труб со скоростью двенадцать тонн в час они вылили в море и подожгли бензин, создав на побережье и на море стену пламени, непреодолимую для любого захватчика. Для поднятия боевого духа британцев эксперимент получил широкую огласку, но те, кто его проводил, знали, что всякий раз при смене направления ветра клубы густого черного дыма задувались обратно на побережье, закрывая потенциальным защитникам обзор и заставляя их задыхаться.

Вечером 25 августа британские бомбардировщики ударили по немецким военным заводам на севере Берлина; некоторые самолеты, дезориентированные низкими облаками и непреднамеренно сбившиеся с курса, как это было с немецкими бомбардировщиками двумя днями ранее над Лондоном, сбросили свои бомбы в центре города. Уильям Ширер записал в дневнике: «Сосредоточение огня зенитных орудий было мощнейшим. Он представлял собой жуткое и завораживающее зрелище. И огонь этот оказался удивительно неэффективным. Ни один самолет не был сбит, ни один даже не пойман прожекторами, которые всю ночь беспорядочно шарили по небу туда-сюда».

Ни один немецкий мирный житель не погиб той ночью, но листовки, сброшенные бомбардировщиками, предупреждали тех немногих берлинцев, которые могли их найти, что «война, которую начал Гитлер, будет продолжаться, и она будет длиться столько, сколько Гитлер будет ее вести».

26 августа был предпринят еще один воздушный налет немцев на британские аэродромы в Южной Англии, однако впервые все немецкие соединения, кроме одного, оказались отбиты в результате успешного перехвата британскими истребителями. На следующий день те, кто в Британии читал зашифрованные «Энигмой» сообщения ВВС Германии, сделали уверенный вывод, что «решение о вторжении будет зависеть от успеха этой операции». Теперь речь шла не только о дате вторжения, но и о том, будут ли немцы вторгаться вообще.

Вечером 28 августа во время очередного воздушного налета на Берлин британцев, по-прежнему старавшихся отыскать только военные цели, погибли десять мирных жителей. По дороге в аэропорт Темпельхоф Уильям Ширер записал в дневнике: «…на мостовую упали две стофунтовые бомбы. В результате оторвало ногу дежурному по гражданской обороне, который стоял у входа в свой дом, и убиты четверо мужчин и две женщины, по неосторожности наблюдавшие за фейерверком из дверного проема».

Военно-воздушные силы Германии были полны решимости не оставлять попыток уничтожить британскую авиацию. 30 августа состоялась новая атака: 800 немецких самолетов напали на девять истребительных оперативных командных центров на юге Англии. Над Биггин-Хиллом был атакован один из главных аэродромов, сбиты семнадцать немецких самолетов, британцы же потеряли только один самолет, пилот которого выпрыгнул с парашютом, выжил и вернулся в строй. Тем вечером, будто следя за тем, чтобы давление не ослабевало, немецкие бомбардировщики сбросили на Лондон зажигательные бомбы. Перелетев пролив в противоположном направлении, британские бомбардировщики вновь ударили по военным целям в Берлине. «Англичане устроили прошедшей ночью хорошую атаку с бреющего полета, – писал в дневнике Уильям Ширер, – и даже германские официальные лица признали, что ущерб оказался значительнее, чем когда-либо прежде. Ко мне заходил приятель и сообщил, что бомбы попали в заводы Сименса».

К концу августа воздушная битва за Британию продолжалась уже две с половиной недели; она находилась в центре общественного внимания в Британии и служила объектом горячих надежд в Германии. Но умы британского правительства занимала опасность более далекая – уязвимость британских сил в Египте. Более месяца шли столкновения с враждебной итальянской армией в Ливии, которая в любой момент могла перейти в наступление. Чтобы укрепить британские силы в Египте, даже при некотором риске для сухопутной обороны Великобритании, 30 августа британский военно-морской флот начал операцию «Хэтс», отправив линкор «Вэлиент», авианосец «Илластриес» и несколько других военных кораблей с самолетами, оружием и боеприпасами через все Средиземное море из Гибралтара в Александрию. Их шестидневное путешествие прошло без вмешательства итальянских воздушных или морских сил.

31 августа возобновились немецкие воздушные атаки на британские оперативные базы истребителей; были атакованы три аэродрома ценой потери 39 немецких самолетов. В последующие два дня продолжались налеты на Биггин-Хилл. 2 сентября был предпринят еще один ночной бомбардировочный рейд на Лондон; это совпало с новостью о том, что в августе в результате бомбардировок Британии погибли 1075 мирных жителей. Новостью более радостной в тот день стало подписание англо-американского соглашения «Эсминцы в обмен на базы»; четыре дня спустя первые шесть американских эсминцев были переданы англичанам в Галифаксе, Новая Шотландия.

3 сентября, в день первой годовщины объявления Британией войны Германии, четверо германских шпионов – один немец и три голландца – причалили на лодке к южному берегу Британии. В их задачи входил доклад об обороне побережья, а также о численности и передвижениях сухопутной армии и авиации. Всех четверых поймали спустя несколько часов после выхода на берег; после суда в ноябре троих в декабре повесили. Четвертого – одного из голландцев – всю войну продержали в тюрьме, а после войны перевели в тюрьму в Голландии.

4 сентября, выступая с речью в Берлине, Гитлер говорил перед публикой, состоявшей главным образом из немецких женщин – медсестер и социальных работниц. «Раз они говорят, что участят свои атаки на наши города, тогда мы сровняем их города с землей, – сказал он и добавил: – Настанет час, когда один из нас сломается, и это будет не национал-социалистическая Германия». Уильям Ширер, слышавший речь Гитлера, записал в дневнике: «Хотя Гитлер почти весь вечер был беспощаден и источал ненависть, в его речи имели место и юмористические, шутливые высказывания. Слушателям показалось очень смешным, когда он сказал: “В Англии все полны любопытства и без конца спрашивают: ‘Почему он не приходит?’ Спокойствие. Спокойствие. Он идет! Он идет!”»

В ходе допроса четверо немецких шпионов, высадившихся в Британии 3 сентября, подтвердили, что они – авангард вторжения, которого, как они сказали, можно ждать в любой момент. 5 сентября британская фотографическая разведка зафиксировала увеличение числа барж в Остенде. 6 сентября в ответ на немецкие бомбардировки портовых объектов вдоль южного берега Британии был объявлен «желтый» уровень тревоги: «Возможно нападение в течение трех дней». Британцы не знали, что эти признаки не имели никакого значения или были дезинформацией; в действительности как раз 6 сентября дополнительные немецкие дивизии двинулись в аннексированные немцами районы Польши и к советской границе, где теперь собрались тридцать пять дивизий, в том числе шесть бронетанковых. Не знали британцы и о том, что 9 сентября адмирал Редер спрашивал Гитлера о сроках вторжения. «Решение фюрера высадиться в Англии, – сказал Редер своим старшим подчиненным, – еще далеко не твердое, так как фюрер убежден, что Англия будет покорена и без высадки». Редер добавил, что у Гитлера «и мысли нет о проведении высадки, если риск операции слишком велик».

Чтобы обеспечить «покорение Англии» без высадки, Гитлер после более трех недель ударов по британским истребительным базам и командным пунктам приказал совершить налеты немецких бомбардировщиков на Лондон. Геринг, уверенный в этой воздушной затее, отправился на Па-де-Кале в поезде «Азия», чтобы лично командовать операциями.

Около четырех часов утра 7 сентября двумя волнами триста немецких бомбардировщиков в сопровождении шести сотен истребителей налетели на Лондон; их целью были доки. В тот же день британская разведка попыталась выяснить, что означает заметное крупномасштабное передвижение барж к передовым базам на Ла-Манше, отмена всех отпусков в немецкой армии со следующего дня и отчеты о допросах четырех шпионов, пойманных четырьмя днями ранее. Их задача, как теперь казалось, заключалась в том, чтобы сообщать о движении всех британских резервных формирований внутри четырехугольника Оксфорд – Ипсвич – Лондон – Рединг. Внезапно показалось, что само вторжение может быть неизбежным. Этот вывод передали начальству штаба в половине шестого.

Пока руководство штаба обсуждало эту зловещую перспективу, немецкие бомбардировщики продолжали массированные бомбардировки, но их натиск встретили все остававшиеся британские истребители.

«Воздушные бои высоко над головой целый день, – отметил в дневнике канадский офицер Тони Фостер. – В один момент я насчитал 24 спускающихся парашюта».

Тем днем и вечером на Лондон были сброшены 337 тонн бомб. Основной целью служили доки, но многие бомбы упали на жилые районы рядом с ними; погибли 448 лондонцев. Бомбардировщики, ища доки, сбрасывали бомбы на самые бедные и переполненные улицы города, трущобы и многоквартирные дома которых наиболее беззащитны перед взрывами и последующими пожарами. Не все смерти произошли по вине бомб: один британский истребитель, сбив немецкий бомбардировщик, тоже был подбит и рухнул на бомбоубежище одной семьи. Пилот успел катапультироваться, но все три человека внутри убежища погибли на месте.

Ровно в 8:07 вечера, когда воздушная бомбардировка была в самом разгаре, в воинские части по всей Британии было отправлено кодовое слово «Кромвель». Код означал, что немецкое вторжение в Британию вот-вот начнется.

Еще одним предварительным сигналом неизбежного вторжения служили церковные колокола, звеневшие по всей стране. Все силы самообороны надлежало перевести в состояние «немедленных действий». «Всем запрещено покидать казармы, – писал Тони Фостер в дневнике. – Вторжение ожидается завтра. Мы готовы выдвигаться через час».

Утром 8 сентября немецкое вторжение ожидалось с часу на час. Однако никакого вторжения не планировалось. Все зависело от итогов новой воздушной битвы – прямой бомбардировки столицы. И все же немецкие ВВС, не сумевшие уничтожить британскую истребительную мощь в течение трех недель начиная со «Дня орла», теперь значительно пострадали от отпора, который британские истребители давали каждой волне прибывающих бомбардировщиков и сопровождающих их истребителей. 8 сентября, когда 200 немецких бомбардировщиков атаковали лондонские электростанции и железнодорожные линии, были сбиты 88 немецких самолетов, британцы потеряли 21 машину. В тот же день Черчилля доставили в бомбоубежище в Ист-Энде Лондона, где предыдущей ночью погибло сорок человек. «Хорошо, что ты пришел, Уинни, – кричали ему выжившие. – Мы верили, что ты придешь. Мы выдержим. Отплати им за это».

Польские, чешские и канадские летчики-истребители были столь же полны решимости атаковать врага в небе, что и их британские коллеги. 8 сентября, когда 400 немецких самолетов пересекли побережье Британии, их встретили более 200 британских истребителей; в последовавшем воздушном бою было сбито 28 немецких самолетов и 19 британских. Но среди лондонцев, на дома которых сыпались бомбы, росло беспокойство насчет исхода сражения. «В районах доков, – отмечалось в отчете внутренней разведки за 9 сентября, – из-за постоянных тяжких испытаний у населения явно сдают нервы». В тот день королю Георгу VI сообщили о трагедии в Ист-Энде. Он немедленно отправился навестить место происшествия, заверив пострадавших от двух ужасных ночей бомбардировок, что им соболезнуют все соотечественники.