Текст книги "Вторая мировая война. Полная история"

15
Вторжение Германии в СССР

ИЮНЬ 1941 г.

Было 4:15 утра 22 июня 1941 г. Началось германское вторжение в Советский Союз. В первые часы немецкие бомбардировщики ударили по 66 советским аэродромам и уничтожили много самолетов на земле. Для бомбардировок были выбраны советские города Каунас, Минск, Ровно, Одесса и Севастополь. Еще больше бомбардировщиков атаковали Лиепаю, одну из важнейших советских военно-морских баз на Балтике. Затем, когда советские граждане проснулись от воя бомб, германская армия начала продвижение по 1500-километровому фронту.

Ночь 21 июня была самой короткой в году. Это годовщина капитуляции Франции в Компьене. В тот же день 129 годами ранее Наполеон пересек реку Неман, ища собственной победы в Москве. В семь часов утра Геббельс прочитал по радио обращение Гитлера. «Отягощенный глубоким беспокойством, – объявил Гитлер, – вынужденный молчать долгие месяцы, теперь наконец-то, когда пробил час, я могу говорить открыто… Немецкий народ! В данный момент осуществляется величайшее по своей протяженности и объему выступление войск, какое только видел мир… Поэтому я решил теперь отдать судьбу и будущность Германии и нашего народа снова в руки наших солдат. Да поможет нам Господь Бог именно в этой борьбе!»[41]41
  Цит. по URL: http://hrono.ru/dokum/194_dok/1941gitler.php.


[Закрыть]

Спустя 15 минут после окончания передачи прокламации Гитлера из Берлина нарком обороны с одобрения Сталина издал директиву, уполномочившую советские войска «обрушиться на вражеские силы и уничтожить их», где бы они ни нарушили границу. Но Сталин приказал советским войскам не переходить границу Германии[42]42
  Это распоряжение в тексте директивы отсутствует и известно в первую очередь по воспоминаниям Г. К. Жукова.


[Закрыть]. Нужно было проводить авиаудары по германским позициям, включая Кенигсберг и Мемель, но ни в коем случае не глубже 150 километров от границ. Молотов должен выступить по радио с объявлением о начале войны в полдень.

Надеялся ли Сталин договориться о чем-то вроде урегулирования или перемирия? «Они [русские] обратились к Японии с просьбой представлять интересы России по вопросам политических и экономических отношений между Россией и Германией и ведут оживленные переговоры по радио с германским Министерством иностранных дел», – писал генерал Гальдер в дневнике. «Только когда стало ясно, что дипломатическими действиями наступление врага остановить невозможно, – писал советский историк Карасев, – днем было сделано объявление правительства о нападении Германии и о военном положении в Советском Союзе».

Советским войскам не удалось остановить продвижение немецких армий. 22 июня к югу от Каунаса важный мост у Алитуса был взят без повреждений, и граница по Неману была пройдена без боев. Некоторые советские подразделения, как отметил в дневнике Гальдер, «были застигнуты врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование, что им делать». В 21:15 Наркомат обороны издал третью директиву менее чем за 24 часа, приказав всем советским пограничным силам перейти в наступление и продвинуться на глубину от 80 до 120 километров внутрь от немецких границ[43]43
  Предусматривалось овладение районами польских городов Сувалки и Люблин, входивших тогда в состав Третьего рейха.


[Закрыть].

Течение войны больше нельзя было изменить директивой. К вечеру 22 июня немцы добились разрыва к северу от Гродно между советским Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова и Западным фронтом генерала армии Павлова. Но не все наблюдатели трагически восприняли натиск Германии. Когда в четыре часа пополудни по немецким громкоговорителям в Варшаве транслировали новости о нападении Германии на Советский Союз, евреи в гетто, как вспоминал позднее Александр Донат, «безуспешно» пытались скрыть улыбки. «С Россией на нашей стороне, – чувствовали они, – победа неизбежна, и конец Гитлера близок».

Расширение войны в июне 1941 г.

Доверие евреев, пойманных в ловушку и голодавших в Варшаве, любопытным эхом отражалось на настроении в Берлине. Покидая в тот день Берлин и отправляясь в новый штаб, «Волчье логово», недалеко от Растенбурга в Восточной Пруссии, Гитлер сказал генералу Йодлю: «Нам только нужно пнуть дверь, и вся гнилая структура рухнет». Однако даже уверенность Гитлера не была безоговорочной. «В начале каждой кампании, – сказал он одному из своих сотрудников позднее, – открывается дверь в темную невидимую комнату. Никогда не знаешь, что скрывается внутри».

К полудню 22 июня военно-воздушные силы Германии уничтожили более тысячи советских самолетов на земле или в бою: четверть всей советской авиации. В тот же день Италия и Румыния объявили войну Советскому Союзу.

К вечеру 22 июня немцы захватили городки-крепости Кобрин и Пружаны. На следующий день в Москве был создан Совет по эвакуации (одним из трех членов которого стал Алексей Косыгин) для организации демонтажа и вывоза более пятисот оружейных заводов и промышленных предприятий из западных областей СССР в безопасные места на Востоке и повторного их запуска. За Уралом, вдали от любой возможной зоны боевых действий, в отдаленных городах, таких как Свердловск, Курган и Челябинск, в Сибири и в Казахстане, Советский Союз в момент потрясения и слабости восстанавливал основу огромного военного потенциала.

В течение первых нескольких дней немецкого нападения стало ясно, что это будет не просто война армий. Когда в дотах вокруг пограничной деревни Слохи подразделение немецкой армии наконец уничтожило защитников России, оно сожгло деревню и убило всех сто ее жителей. 25 июня генерал Лемельсен, командующий 47-м танковым корпусом, выступил против подчиненных ему офицеров по поводу того, что он назвал «бессмысленными расстрелами военнопленных и гражданских лиц». Его протест был проигнорирован.

Лемельсен вновь выступил с протестом пять дней спустя, объявив еще в одном приказе, что, несмотря на его более ранние инструкции, «наблюдается еще больше расстрелов военнопленных и дезертиров – безответственных, бессмысленных и преступных. Это убийство! Немецкая армия ведет войну против большевизма, а не против народов России». Тем не менее генерал Лемельсен продолжал поддерживать приказ Гитлера, что всех тех, кого называют политическими комиссарами и партизанами, «следует отвести в сторону и расстрелять». Только таким образом, пояснил он, «русский народ может быть освобожден от гнета еврейской преступной группировки».

В последнюю неделю июня на поле битвы советские войска постоянно терпели неудачи. 25 июня пал в бою командир 6-го мехкорпуса генерал-майор Хацкилевич. В этот день были потеряны несколько стратегических городов, в том числе железнодорожные узлы Барановичи и Лида на севере и Дубно в центре.

С первых дней немецкого наступления евреи, как обычно, становились мишенью для особого и систематического уничтожения. Когда 25 июня немецкие войска вошли в Луцк и обнаружили там в больнице еврейского врача Вениамина Фома, оперировавшего христианку, они сразу приказали ему прекратить операцию. Он отказался, после чего его вытащили из больницы, отвезли к нему домой и убили всю его семью.

Утром 26 июня немецкие войска подошли к Двинску, захватив как автомобильный, так и железнодорожный мосты через Двину. Это был заметный успех, подобный захвату форта Эбен-Эмаэль в Бельгии чуть более года назад. Немецкая армия продвинулась теперь на 300 километров вглубь советской территории. В тот же день Финляндия объявила войну Советскому Союзу, а в Вероне Муссолини провел смотр итальянской дивизии, которая собиралась покинуть Италию, чтобы сражаться вместе с немцами на территории СССР. Ночью, прилетев обратно в Москву из штаба Юго-Западного фронта в Тарнополе, Жуков получил одобрение Сталина на срочное создание обороны по линии река Западная Двина – Полоцк – Витебск – Орша – Могилев – Мозырь, а также восточнее по линии на оси оз. Селижарово – Смоленск – Рославль – Гомель. Взгляд на карту показывает, насколько поздно Жуков и Сталин[44]44
  Наряду со Сталиным и Жуковым данное решение разрабатывали нарком обороны и в тот момент председатель Ставки Главного командования маршал Тимошенко и первый заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.


[Закрыть] поняли, что их силы должны со временем отступить. Позднее Жуков вспоминал: «Где будет остановлен противник, что взять за выгодный исходный рубеж для контрнаступления, какие будут собраны для этого силы, мы тогда еще не знали». В тот же день в Москве Лаврентий Берия, глава Народного комиссариата внутренних дел (НКВД), приказал всем своим областным организациям НКВД на западе России сформировать специальные отряды внутренней обороны, известные как истребительные батальоны, для охраны важных объектов в тылу, предотвращения саботажа и противостояния немецким парашютным десантам. Эти батальоны численностью от ста до двухсот человек состояли в основном из людей слишком старых, слишком молодых или недостаточно физически приспособленных для вступления в ряды Красной армии.

27 июня все гражданские строительные работы в Ленинграде были остановлены, и 30 000 строительных рабочих и их оборудование были вывезены из города в направлении Луги, чтобы выкопать противотанковые рвы и построить усиленные огневые точки из бетонных блоков. В тот день маршал Маннергейм призвал народ Финляндии сыграть свою роль в «священной войне» против Советского Союза. Однако это оказалось далеко не легкой войной даже для 55-й дивизии «Мертвая голова», которая 27 июня была поражена чередой советских контратак, сначала танковых, а затем, когда танки были выбиты, пехотных. Среди войск СС существовал страх в отношении многих групп советских солдат, которые, изолированные далеко за линией фронта, неуклонно сражались не на жизнь, а на смерть, предпочитая не сдаваться. Были отданы приказы о том, что с такими отставшими следует поступать безжалостно. Эти приказы были выполнены; после первых нескольких встреч, как правило, всех вновь встречаемых расстреливали, даже если они еще не оказывали никакого сопротивления.

Не только отставшие советские солдаты, но и организованные советские партизаны должны были вскоре появиться в германском тылу. 27 июня Никита Хрущев дал указание организовать небольшие партизанские отряды из десяти-двадцати человек в Каменце-Подольском. Более 140 небольших групп были созданы местными коммунистическими властями в Львовской, Тарнопольской, Станиславовской, Черновицкой и Ровенской областях, всего около 2000 человек. После создания они проскользнули через немецкие линии на оккупированную врагом территорию.

27 июня войну Советскому Союзу объявила Венгрия, а через день – Албания. СССР теперь воевал с пятью государствами – Германией, Финляндией, Румынией, Венгрией и Албанией. 27 июня в Блетчли британские шифровальщики взломали код «Энигмы», который немецкая армия использовала на Восточном фронте. Известный как «Стервятник», он предназначался для ежедневного прочтения немецких военных приказов. На следующий день Черчилль дал указание, что Сталину нужно предоставить эту ценную информацию, при условии, что источник останется в секрете. Офицеру британской военной разведки Сесилу Барклею, который знал о работе в Блетчли и служил тогда в британском посольстве в Москве, было приказано передать предупреждения о немецких действиях и намерениях главе советской военной разведки.

Несмотря на то что Сталин и его командиры были хорошо осведомлены о действиях Германии против них, у них не было ресурсов, чтобы противостоять им или жестокости, с которой эти действия совершались. 27 июня две немецкие танковые группы, соединив силы к востоку от Минска, выступили против попавших в котел 300 000 советских солдат, 50 000 которых находились в столице Белоруссии. В развернувшейся битве погибли десятки тысяч. Почти все оставшиеся были взяты в плен. Их судьба была ужасной: избитые, голодные, лишенные медицинской помощи, не получившие надлежащей крыши над головой, тут же расстреливаемые за то, что споткнулись во время бесконечных принудительных маршей. Год спустя немногие из них оставались в живых. 27 июня в деревне Несвиж молодой еврей Шалом Чолавски с ужасом наблюдал, как немецкий солдат начал избивать советского заключенного. Позже он вспоминал: «Заключенный, невысокий парень с хмурыми монгольскими чертами, не знал, почему немец выбрал его и о чем он бредил. Он стоял там, не сопротивляясь ударам. Внезапно он поднял руку и с ужасающим взмахом мощно и прямо ударил нападавшего по щеке. По лицу немца потекла кровь. Мгновение они смотрели друг на друга, один мужчина кипел от гнева, а другой был спокоен. Несколько немцев резко толкнули мужчину к месту за забором. В воздухе раздался залп выстрелов».

Немецкое вторжение в Советский Союз 22 июня 1941 г.

В целях противодействия влиянию на боевой дух Красной армии быстрого наступления немцев 28 июня в Ленинграде были вывешены плакаты с фотографией немецкого дезертира Альфреда Лискова с надписью: «Среди немецких солдат… царит подавленное настроение». Но наступление вермахта и рост числа союзников Германии были непрерывными. 28 июня немецкие войска, наступавшие из Норвегии, и финские войска, прибывавшие из Финляндии, напали на советские части в Карелии. В тот же день на минском направлении наступающие немецкие части проделали уже треть пути от немецкой границы до Москвы всего через неделю войны.

Однако Красная армия имела определенные ресурсы или, по крайней мере, проявляла мужество и изобретательность. 29 июня начальник дивизии СС «Мертвая голова» был застигнут врасплох появлением советских истребителей, которые, обстреляв позиции СС, убили десять человек. Генерал Гальдер, изучая отчеты со всей линии фронта, отметил в дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека». В Гродненской области, как ему доложил генерал Отт, русские оказывали «упорное сопротивление». «В районе Львова противник медленно отходит на восток, ведя упорные бои. Здесь впервые наблюдается массовое разрушение противником мостов». Газета нацистской партии Völkischer Beobachter сообщала 29 июня: «Русский солдат превосходит нашего противника на Западе в презрении к смерти. Выносливость и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не подорвется в своем окопе или не падет в рукопашном бою».

29 июня в Москве была издана совместная директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б). В директиве четко указывалось, что при вынужденном отходе частей Красной армии подвижной железнодорожный состав и другое ценное имущество, даже продукты питания, следует уничтожать, «не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего». Скот следует угонять в тыл, и любая пища или топливо, которые невозможно вывезти, должны «безусловно уничтожаться». Такова была политика выжженной земли. Директива устанавливала правила для партизанской деятельности в тылу врага, партизанские отряды следовало создавать «для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д.». В тот же день власти Ленинграда начали недельную эвакуацию 212 209 детей, в основном в Ярославль на Волгу.

29 июня, когда немецкие войска проехали через бывшие восточные провинции Польши, первый премьер-министр Польши, пианист Игнаций Ян Падеревский, умер в Соединенных Штатах в возрасте восьмидесяти лет. Президент Рузвельт сразу же предложил Арлингтонское кладбище в качестве места упокоения его гроба «до тех пор, пока Польша не станет свободной». Лишь в 1992 г. останки Падеревского были перезахоронены в Варшаве, в соборе Св. Иоанна.

В ночь на 29 июня город Львов, столица Восточной Галиции, достался немцам в результате того, что один историк назвал «кошмаром кровавой бойни и хаоса», начиная с резни 3000 украинских политзаключенных со стороны НКВД. Едва советские войска были выведены, некоторым пришлось вырваться из окруженного города, когда украинские националисты начали убивать евреев на улицах. Южнее, в румынском городе Яссы, румынские солдаты неистовствовали, убив по меньшей мере 250 евреев, еще 1194 человека погибли после того, как их заперли в поезде на восемь дней и отправили на юг.

Это были не первые евреи, убитые в результате недавнего наступления. Тремя днями ранее, в течение 48 часов после того, как немецкие войска вошли в Ковно, местные литовцы внезапно напали на некоторых из 35 000 еврейских жителей города и убили более тысячи человек.

30 июня в Борисовском районе, на восточном берегу реки Березины, тридцатипятилетний советский полковник Яков Крейзер, командир 1-й Московской мотострелковой дивизии, на двое суток остановил натиск танков Гудериана. При этом советские подкрепления спешили на линию Дрисса – Мозырь. Позже, в знак признания заслуг Крейзера, он был удостоен звания Героя Советского Союза. Однако к югу от Борисова после захвата города Бобруйска немецкие войска установили плацдарм на Березине.

Каждый советский город, каждый поселок, каждая деревня будут чтить своих героев и своих жертв тех первых недель войны. Например, Ленинград до сих пор помнит, как первый из павших в бою его писателей, член пограничного отряда Лев Канторович, погиб 30 июня. Несмотря на то что русские гибли в боях, гитлеровский приказ о комиссарах приводил к ежедневному хладнокровному уничтожению сотен человек. 30 июня офицеру-курсанту Петеру Нейману его лейтенант велел расстрелять двух комиссаров, которых его подразделение только что захватило в небольшой деревне под Львовом. Когда Нейман заколебался, задание было передано унтер-офицеру СС Либесису, «веселому тирольскому крестьянину, который дважды выиграл Железный крест в бою», как позже вспоминал Нейман, и Либесис «тихо, небрежно, словно имел в распоряжении все время в мире, подошел к комиссарам. “Вы народный комиссар?” – спросил он простым русским языком. “Да. Что?” – ответили они. Затем Либесис достал из кобуры пистолет, нацелил его на каждую бритую голову по очереди и застрелил их обоих».

Сторонники немцев и коллаборационисты, в свою очередь, тоже участвовали в убийствах. Не только украинцы и литовцы начали убивать евреев; в Норвегии Йозеф Тербовен приказал собрать всех евреев в Тромсё и северных провинциях. Их депортировали в Германию. Другие евреи, арестованные в Тронхейме, были расстреляны. 30 июня еще триста молодых евреев были собраны и депортированы из Голландии в каменные карьеры Маутхаузена. «Все они пошли по одному каменистому пути, – вспоминал голландский свидетель их депортации. – Никто не выжил».

30 июня австралийцы потеряли первый корабль, уничтоженный противником, – «Уотерхен», который атаковали немецкие пикирующие бомбардировщики у Сиди-Баррани, когда корабль доставлял припасы в осажденный Тобрук.

Поскольку 30 июня немецкая армия продолжала неустанное наступление на западе СССР, командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос отдал приказ о выводе советских войск из Львова на новую оборонительную линию Коростень – Новоград-Волынский – Шепетовка – Староконстантинов – Проскуров[45]45
  С 1954 г. – Хмельницкий.


[Закрыть]. Эта линия была достигнута 9 июля, и за ней были построены укрепления.

Несмотря на большие людские потери, советская линия фронта не распалась. На Крайнем Севере 1 июля немцы развернули еще две военные операции: целью «Серебряной лисы» был советский арктический порт Мурманск, а «Лососевой ловушки» – железная дорога между Кандалакшей и Беломорском. В то же время финская армия продвинулась к востоку от Центральной Финляндии. Поторопившись прислать подкрепления на север, советские войска смогли удержать свою северную линию жизни: немецкие войска не были обучены ведению боевых действий в лесу, а сопротивление Красной армии, как и в западных областях СССР, удивило противников упорством.

1 июля на западе СССР контратака советских войск к востоку от Слонима прорвала немецкое окружение двух сильно пострадавших красноармейских танковых бригад, позволив оставшимся вырваться из котла.

В ночь на 1 июля поезд, состоявший из двадцати двух грузовых и двух пассажирских вагонов, отправился из Ленинграда на восток; на борту под бдительным взором искусствоведа Владимира Левинсона-Лессинга находились одни из лучших сокровищ Эрмитажа: «Святое семейство» и «Возвращение блудного сына» Рембрандта, две «Мадонны» Леонардо да Винчи и две Рафаэля, а также картины Тициана, Джорджоне, Рубенса, Мурильо, Ван Дейка, Веласкеса и Эль Греко. В поезде была мраморная Венера, приобретенная Петром Великим, статуя Петра авторства Растрелли, статуя Афины Паллады, а также превосходная коллекция алмазов, драгоценных камней, царских регалий и старинных золотых артефактов.

Ближе к линии фронта, в Могилеве, 1 июля два советских маршала, Ворошилов и Шапошников, провели инструктаж для тех, кому предстояло остаться в тылу немцев по мере их продвижения, и организовали партизанские отряды. «Взрывайте мосты, – говорили партизанам, – уничтожайте одиночные грузовики с вражескими офицерами и солдатами. Используйте любую возможность для замедления передвижения вражеских резервов к фронту. Взрывайте вражеские поезда, полные войск, техники или оружия. Взрывайте их базы и склады»[46]46
  В тот же день ЦК КП(б) Белорусской ССР издал директиву № 2 партийным, советским и комсомольским организациям по развертыванию партизанской войны в тылу врага, в которой задачи партизан определялись так: «Уничтожать всякую связь в тылу врага, взрывать и портить мосты, дороги, поджигать склады горючего и продовольствия, автомашины, самолеты, устраивать крушения поездов. Уничтожать врагов, не давать им покоя ни днем ни ночью. Убивать их всюду, где застигнешь, убивать чем попало: топором, косой, ломом, вилами, ножом. Объединить несколько партизанских отрядов, нападать неожиданно на отряды противника и уничтожать. Особенно важно напасть ночью на аэродром, сжечь самолеты, перебить летчиков. Широко привлечь детей и женщин в качестве разведчиков и связистов». Директиву подготовил и подписал 1-й секретарь ЦК КП(б)Б П. К. Пономаренко. См.: Национальный архив Республики Беларусь. Ф. 4п. Оп. 3. Д. 1209. Л. 43–44. Подлинник. Цит. по: Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны (22 июня–август 1941 г.): документы и материалы / сост.: В. И. Адамушко [и др.]. Минск: НАРБ, 2006. С. 50–51.


[Закрыть].

1 июля немцы вошли в Ригу. В Берлине Риббентроп призвал японцев немедленно начать войну и нанести удар по Советскому Союзу на Дальнем Востоке. Японцы отказались. Известие об их отказе и решении вторгнуться во Французский Индокитай было передано Рихардом Зорге по радио из Токио в Москву 6 июля. Благодаря этим разведданным советские войска с Дальнего Востока могли продолжить усиление армий, сражающихся на Западе. Усиление требовалось немедленно: 2 июля румынская армия, наблюдавшая за наступлением немецких войск в течение одиннадцати дней, атаковала на юге, нанеся удар в направлении украинского города Винница.

Этот новый натиск сделал эвакуацию заводов с юга СССР еще более неотложной. 2 июля было решено перенести бронепрокатный стан из Мариупольского металлургического комбината в уральский город Магнитогорск. На следующий день Государственный Комитет Обороны в Москве распорядился перевести на восток еще двадцать шесть оружейных заводов со всего запада СССР, включая Москву, Ленинград и Тулу. Из Киева и Харькова было приказано переправить на восток отдельные предприятия и необходимую технику.

3 июля Сталин впервые за двенадцать дней с начала вторжения выступил перед советским народом по радио. «Над нашей Родиной нависла серьезная опасность, – предупредил он и затем сказал своим слушателям: – Нужно немедленно предавать суду военного трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, невзирая на лица».

Речь Сталина содержала мощный призыв не к коммунизму, а к патриотизму. Во вступительных словах он обратился к своим слушателям не только «товарищи» и «граждане», но также «братья и сестры» и «друзья мои». В одном отрывке он призвал создать партизанские отряды в занятых врагом районах для «разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов». Врагов «и всех его пособников» следовало «преследовать и уничтожать на каждом шагу».

Немцы недооценили то, какую бурю обрушат на них предписания Сталина. «Не будет преувеличением сказать, – писал генерал Гальдер в дневнике 3 июля, – что кампания против России выиграна в течение 14 дней». В тылу жестокость уже превосходила всю предшествовавшую жестокость в этой или любой другой войне. 4 июля одна из гиммлеровских айнзацгрупп зафиксировала убийство 463 евреев в Ковно; два дня спустя было убито еще 2514. В Тарнополе за 48 часов немецкой оккупации фашисты уничтожили шестьсот евреев и еще шестьсот в Зборове. В Вильно 4 июля были уничтожены 54 еврея, на следующий день – еще 93.

5 июля вопрос о роли, сыгранной литовцами в этих массовых убийствах, задал в штаб-квартире Гитлера в Восточной Пруссии офицер немецкой армии. Согласно докладу айнзацгрупп, 2500 евреев были убиты литовцами в Ковно еще до того, как немцы заняли город. Немецкие солдаты, отвечал адъютант Гитлера полковник Шмундт, не должны вмешиваться в эти «политические вопросы»: происходящее с евреями составляло часть «необходимой зачистки». Сам Гитлер был уверен в победе; в тот день своим личным сотрудникам он говорил о том, чтобы сделать «красоты Крыма» доступными благодаря автобану из Германии «для нас, немцев; это будет наша Ривьера». По его словам, Хорватия также должна стать «райским уголком для туристов». В России, считал он, «пока» достаточно сделать Урал новой восточной границей рейха. «Что важно, – объяснял Гитлер, – так это то, что большевизм должен быть уничтожен. В случае необходимости мы возобновим наше продвижение везде, где возникнет новый центр сопротивления. Москва, – добавил он, – как центр этой доктрины, должна исчезнуть с лица земли, как только ее богатства будут отвезены в убежище».

Те, кто был полон решимости предотвратить такой исход войны, в июле удвоили свои усилия. Из Лондона планировалось направить военную и медицинскую помощь Советскому Союзу в значительных масштабах и даже переправить американскую помощь, шедшую тогда в Британию, из британских в советские порты. Продолжались воздушные атаки на Германию, несмотря на значительное улучшение немецкой противовоздушной обороны. Во время бомбардировки Бремена 4 июля пять из двенадцати атаковавших самолетов были сбиты. За храброе продолжение операции и возвращение выживших домой командующий операцией, австралийский пилот Хьюи Эдвардс, получил Крест Виктории. Более чем за 1500 километров к югу 5 июля югославский партизан-коммунист Тито обратился к своим собратьям-югославам. «Сейчас самое время, – заявил он, – наступил час подняться как один человек в битве против захватчиков и наемников». На следующий день Тито отправил черногорского студента Милована Джиласа в его родную провинцию для организации сопротивления немецким оккупационным силам. Тито сказал Джиласу: «Стреляйте в любого, кто колеблется или демонстрирует отсутствие смелости или дисциплины!»

7 июля в сербской деревне Бела-Црква произошло первое вооруженное столкновение между небольшим коммунистическим отрядом и немецкой полицией. Двое полицейских были убиты.

Во многих областях планы сопротивления воплощались медленно, но продвижение немцев в Советском Союзе посеяло страх во всех плененных народах. 6 июля на Ленинградском направлении немецкие войска подошли к Тарту, примерно в 330 километрах от бывшей столицы империи[47]47
  Хотя расстояние по прямой между Ленинградом и Тарту равно 269,37 километра, такое движение невозможно из-за Псковско-Чудского озера и необходимости переправы через р. Нарву. По федеральной трассе А-180 «Нарва» расстояние равно 337 километрам.


[Закрыть]. Но в рядах германского верховного командования тревогу вызывала именно неоднократно продемонстрированная способность Красной армии к контратаке. Как отметил Гальдер в дневнике: «В штабе все борются за честь рассказывать самые волнующие истории о силе русских войск»[48]48
  В русском (сокращенном) переводе дневника Гальдера подобное утверждение отсутствует.


[Закрыть]. 6 июля две немецкие дивизии были отброшены из Жлобина. Попытка прорвать с помощью танков первую линию обороны Сталина в Рогачеве была отбита. Имелись доказательства того, что советские подкрепления развернуты в Орле и Брянске.

В начале июля британская разведка узнала из сообщений немецкой армии, зашифрованных «Энигмой», что немцы читали определенные коды советских ВВС в Ленинградской области, а также расшифровывали сообщения советского Балтийского флота. Эта информация была передана британской военной миссии в Москве 7 июля с просьбой предупредить советское командование о данном провале его безопасности. В тот день в Атлантике США начали операцию «Индиго» – высадку морской бригады в Исландии. Для американского народа Рузвельт оправдал эту операцию необходимостью защиты Западного полушария; но она стала важным вкладом в поддержание британского трансатлантического судоходства ближе к Британии. Сам Рузвельт четыре дня спустя на карте, вырванной из журнала National Geographic, обозначил новое расширение американских патрулей в Атлантике на восток: теперь эти патрули оказались в 640 километрах от северного побережья Шотландии.

8 июля немецкие войска вошли в Псков, менее чем в 300 километрах от Ленинграда. В тот же день, во исполнение своих суровых слов, сказанных пять дней назад, Сталин отстранил генерал-майора А. А. Коробкова от командования 4-й армией РККА. Обвиненный в том, что «позволил немцам уничтожить его армию», Коробков был расстрелян 22 июля[49]49
  Вместе с Коробковым расстреляны бывшие командующий Западным фронтом Д. Г. Павлов, начальник штаба Западного фронта генерал-майор В. Е. Климовских, начальник связи фронта генерал-майор войск связи А. Т. Григорьев. Их арестовали 4 июля.


[Закрыть]. В день захвата Пскова в штабе Гитлера в Восточной Пруссии в Растенбурге генерал Гальдер отметил в дневнике: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы».

У Гитлера, казалось, были причины для самоуверенных и воинственных заявлений. 9 июля он узнал, что 287 704 советских солдата были взяты в плен и 2585 советских танков уничтожены к западу от Минска, где заканчивались операции по зачистке. В каждом захваченном немцами районе были сформированы партизанские отряды. Некоторые, например созданные полковником В. И. Ничипоровичем, были составлены из остатков почти уничтоженных боевых единиц. На севере, когда Красная армия отступала по дороге между Псковом и Лугой, партизанский командир Дудин, потратив десять дней на сбор 123 винтовок и двух легких пулеметов у отступающих советских подразделений, «ушел», как он сообщил, «на позицию партизанского отряда, укрывающегося с населением в лесу». 9 июля Дудин выполнил свою первую акцию в немецком тылу. В течение двух месяцев он уничтожил более двадцати немецких грузовых автомобилей и убил 120 немцев, «не считая тех, что пришлись на долю Красной армии на основе предоставленной нами информации».

Информация была ключом к выживанию. 9 июля группа британских шифровальщиков взломала код «Энигмы», использовавшийся немецкой армией для управления сухопутными и воздушными операциями на Восточном фронте. Но хорошая разведка редко может восполнить серьезную нехватку оружия. 10 июля, когда первая добровольческая дивизия покинула Ленинград и ушла на постоянно наступающую линию фронта, винтовок на всех не хватало. В то время как каждому давали ручные гранаты и бутылки с зажигательной смесью («коктейли Молотова»), многие, у кого не было винтовок, вместо этого несли кирки, лопаты, топоры и даже охотничьи ножи. В тот же день в Коростене была проведена массированная советская контратака с целью обороны Киева, но затем немцы ее отбросили. «Он бесконечно уверен в победе, – писал Вальтер Хевель о Гитлере после того, как увидел фюрера в Растенбурге 10 июля. – Задачи, стоящие перед ним сегодня, по его словам, ничто по сравнению с теми, что были за годы борьбы, тем более что у нас самая большая и лучшая армия в мире».

10 июля Гитлер говорил с Хевелем о евреях. «Есть только один человек, – сказал фюрер, – кто понял, что евреи – бацилла и брожение, вызывающее все разложение в обществе. И я доказал, что народы могут выжить без евреев, что экономика, культура, искусство и тому подобное могут существовать без евреев и, по сути, лучше. Это самый жестокий удар, который я нанес евреям».