Текст книги "Влюбленная принцесса"

Понедельник, 8 декабря, биология

Только что Кенни передал мне записку.

Миа, я надеюсь, что не очень смутил тебя вчера во время телефонного разговора. Я просто хотел, чтобы ты знала о моих чувствах.

Твой Кенни

Господи! Ну и как теперь быть? Он сидит рядом и ждет ответа. Наверняка думает, что именно это я сейчас и пишу. Ответ.

Что мне ему сказать?

Может быть, сейчас самый подходящий момент, чтобы расстаться? «Прости, Кенни, но я не испытываю взаимности к тебе – давай останемся просто друзьями». Так, что ли, ему написать?

Но мне так не хочется его обижать. И на биологии мы всегда работаем в паре, а это значит, что нам по-любому еще две недели сидеть рядом. Конечно, гораздо лучше сидеть рядом с человеком, который тебя любит, а не с тем, который тебя ненавидит.

И потом, а как же бал? В смысле, если мы сейчас расстанемся, с кем же я пойду на Зимний бал? Я понимаю, что ужасно быть такой расчетливой, но ведь это самый первый бал в моей жизни, когда у меня заранее есть кавалер.

Ну то есть если он меня все-таки пригласит.

И кстати, как же я буду сдавать экзамен по биологии? Без подсказок Кенни мне экзамен не сдать. Никак.

Но что мне еще остается? Ну, после того, что было сегодня в столовой.

Все, решено. Прощай, мой кавалер и Зимний бал. Привет, программа телевидения на пятницу вечером.

Дорогой Кенни, это не потому, что я не считаю тебя самым лучшим другом. Просто…

Понедельник, 8 декабря, 15:00 Подготовительное занятие по алгебре у мистера Джанини

Короче, звонок прозвенел до того, как я успела ответить на записку. Но это не значит, что я не признаюсь Кенни в своих чувствах. Обязательно признаюсь. Сегодня же вечером. Плевать, что слишком жестоко расставаться с парнем по телефону. Все, не могу больше.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Алгебра: повторить вопросы в конце глав 1–3

Английский: итоговое сочинение

Ист. мир. цив.: повторить вопросы в конце глав 1–4

О. О.: ничего

Французский: повторить вопросы в конце глав 1–3

Биология: повторить вопросы в конце глав 1–5

Вторник, 9 декабря, продленка

Ну да, я так и не призналась Кенни. Но я хотела. Честно.

Не призналась не потому, что не хватило духу сказать это в телефонную трубку, а потому, что вспомнила слова – кого бы вы думали? – бабушки!

Я вовсе не считаю, что поступила правильно – ну, что не призналась. Просто после подготовительного занятия по алгебре пришлось тащиться в шоурум Себастьяно, где он подгоняет свои шедевры по фигуре клиентов и где его помощнички должны были снять с меня мерки для платья.

Бабушка долго выносила мне мозг в том смысле, что отныне я, как патриотка или типа того, должна носить одежду только от дженовийских дизайнеров. Боюсь, это будет непросто, поскольку в Дженовии, насколько мне известно, только один кутюрье – Себастьяно. А он, прямо скажем, почти не работает с джинсовой тканью. Но мне в тот момент было как-то пофиг. Было о чем подумать, кроме весеннего гардероба.

Бабушка это быстро просекла, потому что внезапно перебила Себастьяно, который подробно рассказывал, чем собирается расшить лиф платья.

– Амелия, что с тобой? – гаркнула она.

Я от неожиданности подскочила, наверное, на метр.

– Чего?

– Себастьяно спрашивает, как вырезать горловину – сердечком или каре?

– Какую горловину? – тупо спросила я.

Бабушка практически испепелила меня взглядом. Она вообще часто так делает. Наверное, поэтому папа, который вообще-то живет в номере по соседству с бабушкой, никогда не заглядывает к нам во время принцессоведения.

– Себастьяно, – проговорила бабушка, – будь добр, оставь нас с принцессой наедине на пару минут.

Себастьяно в новеньких кожаных штанах оранжевого цвета (это новый серый, сказал он мне; а белый цвет – вы не поверите! – это новый черный) поклонился и вышел из комнаты, а за ним выскользнула вереница изящных девиц, снимавших с меня мерки.

– Итак, – величественно произнесла бабушка, – совершенно ясно, что тебя что-то беспокоит. Что случилось, Амелия?

– Ничего, – ответила я, густо краснея.

Я точно знаю, что покраснела. Во-первых, потому что почувствовала, а во‑вторых, видела свое отражение сразу в трех высоких, в полный рост, зеркалах.

– Это не «ничего». – Бабушка затянулась сигаретой «Житан», хотя я все время прошу ее не курить при мне. Пассивное курение вредит легким ничуть не меньше активного. – В чем дело? Дома неприятности? Твоя мать уже начала ссориться с учителем математики? Это было ожидаемо. Я знала, что их брак долго не продержится. Твоя мать слишком взбалмошна.

Признаюсь честно, я не сдержалась. Бабушка вечно высказывается о маме с легким пренебрежением, хотя мама, между прочим, вырастила меня практически в одиночку. И я до сих пор не забеременела и никого не пристрелила.

– К твоему сведению, – резко сказала я, – мама и мистер Джанини счастливы друг с другом. Я вообще не про них думала.

– А про кого же? – утомленно поинтересовалась бабушка.

– Ни про кого! – Я почти заорала. – Просто я… ну… думала о том, что сегодня вечером надо сказать своему парню, что мы расстаемся, вот и все. Но тебя это касаться не должно.

Вместо того чтобы оскорбиться моей грубостью, как и положено предкам, бабушка сделала глоток сайдкара из своего бокала и уставилась на меня с нескрываемым интересом.

– Вот как? – протянула она тоном, каким обычно обсуждает информацию о курсе акций, которая может быть ей полезна. – И что за парень?

Господи, ну правда, за что ты наградил меня такой бабушкой? Бабушка Лилли и Майкла знает наизусть имена всех их друзей, без устали печет им творожное печенье ругелах и постоянно беспокоится, что детям не хватает еды, хотя старшие Московицы никогда не забывают приносить полные сумки продуктов ну или в крайнем случае способны заказать еду на дом.

А что я? Я получаю бабушку с облысевшим пуделем и бриллиантовыми серьгами в девять каратов, которая издевается надо мной и тащится от этого.

Кто мне объяснит – почему? В смысле, почему бабушке так нравится меня мучить? Я не сделала ей ничего плохого, не считая того, что стала ее единственной внучкой. Не объявляю на каждом перекрестке о том, что я о ней думаю. Ни разу в жизни не сказала ей, что она противная бабка, которая провоцирует разрушение окружающей среды, потому что носит шубы из натурального меха и курит французские сигареты без фильтра.

– Бабушка, – сдерживаясь изо всех сил, сказала я, – у меня всего один парень. Его зовут Кенни.

«И я рассказывала тебе о нем уже пятьдесят тысяч раз», – добавила я про себя.

– Но я думала, этот Кенни просто ходит вместе с тобой на биологию, – проговорила бабушка, глотнув еще своего любимого сайдкара.

– Ну да. – Надо же, она все-таки что-то про меня помнит. – И он мой парень. Просто вчера вечером у него снесло башню и он признался мне в любви.

Бабушка покровительственно погладила по голове Роммеля, который, как всегда, с несчастным видом трясся у нее на коленях.

– Что плохого в том, что мальчик признался тебе в любви? – удивленно проговорила она.

– Ничего. Только я его не люблю, понимаешь? Будет нечестно морочить ему голову.

Бабушка вздернула нарисованные брови.

– А почему бы и нет?

Как ей удалось втянуть меня в этот разговор?

– Потому, бабушка, что так не делается. Во всяком случае, в наше время.

– Да что ты говоришь! Мой жизненный опыт подсказывает обратное. Ну, исключая случаи, когда тот, кто получил признание, влюблен в кого-то третьего. Тогда, конечно, разумно будет избавиться от непрошеного ухажера, чтобы добиться любви желанного объекта. – Бабушка внимательно посмотрела на меня. – Есть в твоей жизни такой человек, Амелия? Кто-то… эм… особенный?

– Нет, – автоматически соврала я.

– Лжешь, – фыркнула бабушка.

– Нет, не лгу, – снова соврала я.

– Конечно лжешь. Я не стала бы тебе говорить, но, поскольку это может повредить имиджу будущего монарха, предупреждаю, Амелия, что во время вранья у тебя раздуваются ноздри. Ты должна знать и научиться по возможности избегать этого.

Я схватилась за нос.

– Не раздуваются!

– Да как же! – почти пропела бабушка, даже не скрывая, что наслаждается происходящим. – Не веришь – посмотри в зеркало.

Я обернулась к огромным зеркалам и, убрав руки от лица, внимательно осмотрела свой нос. Ноздри не раздувались. Сумасшедшая старуха!

– Я снова тебя спрашиваю, Амелия, – лениво протянула бабушка, откинувшись на спинку кресла. – Ты сейчас влюблена в кого-нибудь?

– Нет, – ответила я на автомате.

И у меня раздулись ноздри!

Ужас! Выходит, все эти годы, пока я врала, ноздри каждый раз меня выдавали?! Достаточно было посмотреть на мой нос, чтобы понять, лгу я или говорю правду.

Ну почему ни единая душа до сих пор не рассказала мне об этом? И только бабушка – бабушка! – сразу меня вычислила! Не мама, которая жила рядом со мной четырнадцать лет. Не лучшая подруга с коэффициентом интеллекта выше, чем у самого Эйнштейна…

Но нет. Бабушка.

Если это станет известно, моя жизнь будет кончена.

– Да! – театрально крикнула я, поворачиваясь от зеркал к бабушке. – Да, ты права. Я в кого-то влюблена! Теперь ты довольна?

Бабушка вздернула нарисованные брови.

– Незачем так кричать, Амелия, – проговорила она. Будь на ее месте кто-нибудь другой, я бы сказала, что он с трудом сдерживает смех. – Так кто же этот необыкновенный человек?

– Ну нет, – воскликнула я, выставляя перед собой руки. Не выгляди это слишком грубо, я бы, наверное, скрестила указательные пальцы и выставила перед ней, до такой степени она меня иногда пугала. Если подумать, она действительно бывает похожа на черта, особенно с татуированными веками. – Нет! Этого я тебе не скажу!

Бабушка затушила сигарету в хрустальной пепельнице, которую специально для нее принес Себастьяно.

– Ну хорошо, – проговорила она. – Значит, если я правильно понимаю, этот молодой человек не отвечает тебе взаимностью?

Смысла врать не было. Больше не было. Не с моими ноздрями.

– Нет. – У меня опустились плечи. – Ему нравится другая девочка. Она очень умная, умеет даже клонировать плодовых мушек.

– Какой полезный талант! – хмыкнула бабушка. – Ладно, сейчас не об этом. Скажи, Амелия, ты когда-нибудь слышала поговорку «Лучше синица в руках, чем журавль в небе»? – Видимо, по моему растерянному выражению было ясно, что я слышу его впервые, поэтому бабушка продолжила: – Не бросай Кенни, пока не найдешь себе кого-нибудь получше.

Я с ужасом уставилась на нее. Ну да, и речи, и дела моей бабули всегда отличались особым цинизмом, но это било все рекорды.

– Найду кого-нибудь получше? – Может, я ее неправильно поняла? – То есть не расставаться с Кенни, пока у меня не появится другой парень?

– Конечно. – Бабушка затянулась новой сигаретой.

– Но, бабушка… – Честное слово, иногда мне кажется, что она инопланетянка, направленная на Землю, чтобы проводить над нами опыты. – Но так же нельзя! Разве можно держать при себе парня, зная, что не любишь его, а он тебя любит?

Бабушка выдохнула длинное синее облачко дыма.

– Почему нет?

– Но это же некрасиво! – Я замотала головой. – Нет. Я расстаюсь с Кенни. Немедленно. Сегодня же вечером.

Бабушка почесала Роммеля под подбородком. Он съежился, будто она собиралась содрать с него шкуру живьем. Жуть до чего трусливая собака.

– Тебе решать, конечно, – сказала бабушка. – Но позволь заметить, что после расставания с Кенни у тебя начнутся проблемы с биологией.

– Бабушка! – ахнула я.

Мне и самой это приходило в голову, но я была потрясена тем, что наши мнения совпали.

– А что, разве нет? – Бабушка стряхнула пепел в пепельницу. – Ты же с трудом вытягиваешь четверку по этому предмету, и то лишь потому, что юноша позволяет тебе сдувать у него домашнюю работу.

– Бабушка! – снова пискнула я. Ежу понятно, что она была права.

Бабушка задумчиво подняла глаза к потолку.

– Итак, прикинем. По алгебре – тройка. Если ты и по биологии съедешь с четверки, твоя успеваемость в этом полугодии несколько просядет.

– Бабушка! – Я не верила собственным ушам: она помнила все мои отметки! И она была права. Абсолютно права, но все равно… – Я не стану ждать до конца экзаменов, чтобы поговорить с Кенни. Это неправильно.

– Да ради бога, – вздохнула бабушка. – Но ты представляешь, как неловко будет сидеть рядом с ним еще… сколько там до конца полугодия? Ну да, две недели. К тому же после вашего разрыва он, скорее всего, перестанет с тобой разговаривать.

А ведь правда. Я и сама об этом думала. Если Кенни всерьез на меня обидится, на седьмом уроке будет жесть.

– Да, кстати, а как же танцы? – Бабушка встряхнула льдинки в бокале. – Эти ваши рождественские танцульки?

– Не танцульки, – начала я, – а светский…

Бабушка только отмахнулась, звякнув браслетом с острыми подвесками.

– Да какая разница, – сказала она. – Если вы с юношей расстанетесь, с кем же ты пойдешь на танцы?

– Ни с кем, – твердо ответила я, хотя сердце разрывалось от одной мысли об этом. – Останусь дома.

– А остальные будут веселиться? Правда, Амелия, ты ведешь себя неразумно. Ну а второй юноша?

– Какой еще второй?

– Тот, в которого ты якобы безумно влюблена. Он пойдет на танцы со своей мушиной девушкой?

– Плодовомушечной, – поправила я. – Не знаю. Наверное, пойдет.

До сих пор я почему-то даже не задумывалась о том, что Майкл может пригласить Джудит Гершнер на Зимний бал. Но стоило бабушке об этом заговорить, и мне стало так плохо, как тогда на катке, когда я увидела их вдвоем. И примерно так же я себя чувствовала, когда мы с Лилли переходили Бликер-стрит и на нас налетел на велосипеде доставщик из китайского ресторана, – меня будто ударили под дых. Но теперь боль была не только в груди и животе, но еще и на языке. Ранка понемногу заживала, но вдруг я снова ощутила болезненную пульсацию на кончике языка.

– На мой взгляд, – произнесла бабушка, – лучший способ привлечь внимание твоего юноши – это явиться на бал под руку с другим и выглядеть совершенно божественно в оригинальном творении от дженовийского кутюрье Себастьяно Гримальди.

Я молча смотрела на бабушку. Она была во всем права… Но…

– Юноша, в которого я влюблена? – переспросила я. – Да ему нравятся девушки, которые умеют клонировать насекомых. Понимаешь? Сильно сомневаюсь, что привлеку его внимание каким-то платьем.

У меня не хватило духу признаться, что именно об этом я и мечтала прошлой ночью.

– М‑м-м, – понимающе протянула бабушка. Похоже, она видела меня насквозь. – Поступай как тебе угодно. Но ты не думаешь, что будет довольно жестоко сообщить своему кавалеру о разрыве именно сейчас?

– Почему? – не поняла я. Неужели бабушку так растрогала какая-нибудь песня из тех, что передают по телику перед Рождеством? До сих пор мне казалось, что праздничное настроение отскакивает от нее, как от стены. – Из-за Рождества, что ли?

– Нет. – Бабушка смерила меня возмущенным взглядом. Всего лишь намек на то, что ее может растрогать юбилей некоего Спасителя, вызывал у нее глубокое отвращение. – Из-за экзаменов. Если ты действительно хочешь проявить доброту, дождись хотя бы окончания экзаменов, прежде чем разбить бедняжке сердце.

Я была готова начать спорить с любым предлогом, который придумает бабушка, чтобы мне не расставаться с Кенни, – но только не с этим. Я вдруг увидела дело совсем в ином свете. Даже рот разинула от неожиданности. Разинула, разинула – я же отражалась сразу в трех зеркалах в полный рост.

– Не понимаю, почему бы тебе не позволить мальчику верить во взаимность до тех пор, пока не закончатся экзамены, – вкрадчиво продолжала бабушка. – У него и так стресс, а тут еще ты… Но, конечно же, делай как считаешь нужным. Полагаю, этот… э… Кенни относится к тому типу, который, получив отказ, быстро восстанавливается. Он и с разбитым сердцем прекрасно сдаст экзамены.

Вот блин! Если бы она воткнула в меня вилку и навертела на зубцы все мои внутренности, все равно было бы не так больно. Но в то же время меня охватило чувство облегчения.

Ну конечно, я не могу порвать с Кенни прямо сейчас! И дело вовсе не в оценке по биологии или танцах: просто невозможно так жестоко поступить с человеком накануне экзаменов. Что может быть хуже?

Ну, не считая всяких гадостей, которые вытворяют Лана и ее подруги. Типа подойти к девчонке в раздевалке и спросить, зачем она носит лифчик, если он ей абсолютно не нужен. Или высмеивать другую девчонку за то, что ей не нравится целоваться со своим парнем. Ну и всякое такое.

Вот и получается, что я хочу поговорить с Кенни, но не могу. Хочу рассказать Майклу о своих чувствах, но тоже не могу.

Да я не могу даже перестать грызть ногти. Скоро все население небольшого европейского государства будет шокировано кровавыми следами обкусанных заусенцев на моих пальцах.

У меня в голове хаос, я сама не знаю, чего хочу. Неудивительно, что сегодня утром, когда я, закрывая дверцу машины, прищемила Ларсу ногу, Лилли заявила, будто мне необходим психотерапевт, – если кто и нуждается в достижении внутренней гармонии между сознанием и подсознанием, так это я.

УСПЕТЬ ДО ОТЪЕЗДА В ДЖЕНОВИЮ

1. Закупить кошачий корм и наполнитель для Толстяка Луи.

2. Перестать грызть ногти.

3. Самоактуализироваться наконец.

4. Достигнуть внутренней гармонии между сознанием и подсознанием.

5. Расстаться с Кенни, но только после экзаменов и светского Зимнего бала.

Вторник, 9 декабря, английский

Что это такое было сейчас в коридоре? Кенни Шоуолтер правда сказал то, что мне послышалось?

Да. Господи, Шамика, что мне делать?

Меня так трясет, что я еле пишу.

В смысле, что тебе делать? Мальчик втрескался в тебя по уши, Миа. Радуйся.

Надо запретить орать такие вещи на всю школу. Его, наверное, слышали все вокруг. Как думаешь?

Ну хорошо, все слышали, и что? Ты бы видела физиономию Лилли. Я думала, с ней случится нервный приступ, о котором она так любит рассуждать.

Думаешь, ВСЕ слышали? И те, кто выходил из химической лаборатории, тоже? Думаешь, слышали?

Как они могли не услышать? Он ведь орал на всю школу.

А они засмеялись? Те, кто шел с химии? Засмеялись?

Почти все.

Господи, и зачем только я на свет родилась?!

Кроме Майкла. Он не смеялся.

НЕТ? ПРАВДА? НЕ ВРЕШЬ?

Нет. С какой стати я буду врать? И почему тебя так волнует, что думает об этом Майкл Московиц?

Не волнует, ни капли не волнует. С чего ты взяла, что волнует?

Ну хотя бы потому, что ты все время об этом говоришь.

Просто люди не должны смеяться над несчастьями других людей, вот и все.

Не вижу никакого несчастья в том, что парень в тебя влюбился. Многие девчонки были бы просто счастливы, если бы их парень прокричал им о своей любви между первым и вторым уроком.

Да уж. Но только НЕ Я.

Придумайте короткие выразительные предложения с использованием переходных глаголов.

Переходный: Я жалею этого человека.

Непереходный: Прошло не так уж много времени, когда он сильно пожалел о том, что сказал то, что сказал.

Вторник, 9 декабря, биология

Не вышло сегодня развлечься на О. О. Да и на биологии было не лучше, учитывая, что я торчу тут бок о бок с Кенни. Но вроде он уже не такой буйный, как утром.

Кстати, по-моему, в классе не должны появляться посторонние люди, если у них нет здесь урока. Например, если Джудит Гершнер записана на пятый урок в читальный зал, незачем ей околачиваться в классе О. О. целых пятьдесят минут. Собственно, ее даже не должны были выпускать из читального зала. Мне кажется, она смылась оттуда без пропуска.

Я, конечно, стучать на нее не стану, но как можно поощрять такое возмутительное нарушение правил? Если Лилли все-таки сорвет уроки – а она упорно проводит агитацию в поддержку своей идеи, – надо будет добавить в ее список жалоб пункт о том, что у некоторых учителей здесь есть любимчики. И если даже какая-нибудь ученица умеет клонировать всё подряд, это не значит, что ей можно свободно болтаться по школе когда вздумается.

Тем не менее, когда я вошла в класс, Джудит уже была там. Совершенно ясно, что она втюрилась в Майкла со страшной силой. Уж не знаю, что он думает обо всем этом, но на Джудит были тонкие прозрачные колготки вместо обычных черных трикотажных. Видать, что-то задумала, поскольку ни одна девчонка не наденет без причины прозрачные колготки.

Ну хорошо, предположим, она помогает Майклу готовить стенд к Зимнему балу, но зачем же так страстно обнимать спинку стула, на котором он сидит? И вообще, раньше на О. О. Майкл помогал мне делать домашку по алгебре, а теперь влезла эта Джудит. Вряд ли ему нравится, что она отнимает все его время.

Мало того, она еще сует свой нос в мои личные разговоры. Мы едва знакомы, но это не помешало Джудит заявить, что ей жалко мальчика, когда Лилли типа извинилась передо мной за то, что не поверила в странное телефонное признание. Сегодня, после того как Кенни проорал о своей любви на весь третий этаж, у нее не осталось никаких сомнений в том, что все это правда.

– Бедняга, – сказала Джудит. – Я была в химической лаборатории и слышала его. Как он сказал? «Неважно, Миа, если ты меня не любишь. Я все равно буду любить тебя всегда». Как-то так?

Я не ответила, потому что представляла, как втыкаю ей в лоб остро заточенный карандаш.

– Это так мило, – продолжала ворковать Джудит, – как представишь, что парень до такой степени на тебя запал.

Вот в том-то и дело. Все думают, что это так мило, так няшно. А на самом деле – не мило ни разу. Наоборот, ужасно унизительно. Мне в жизни не было так неловко, а уж я-то пережила столько всяких унижений, особенно после того, как стала принцессой. Но, похоже, я единственный человек в школе, которой считает, что Кенни повел себя самую малость неправильно.

– Очевидно, что он очень хорошо понимает себя и свои чувства. – Даже Лилли на его стороне! – Не то что некоторые.

Честно говоря, такие заявы просто бесят, поскольку, начав вести дневник, я стала очень даже хорошо осознавать свои чувства. Обычно я отлично понимаю, что именно чувствую в какой-то определенный момент.

Проблема в том, что я никому не могу об этом рассказать.

Даже не знаю, кто удивился больше, когда Майкл внезапно поддержал меня: Лилли, Джудит Гершнер или я.

– То, что Миа не орет в школьном коридоре на третьем этаже о своих чувствах, еще не значит, что она их не осознает, – проговорил он.

Как у него это получается? Каким волшебным способом он передает словами то, что я чувствую, но не знаю, как сказать? Вот за это я его и люблю! Да разве я могу его не любить?

– Точно, – торжествующе подхватила я.

– Могла бы и ответить Кенни хоть что-нибудь, а то он остался стоять столбом в полном недоумении.

Лилли всегда раздражается, если Майкл приходит мне на помощь, особенно в тех случаях, когда она обвиняет меня в неспособности честно признаться в своих чувствах.

– И что, – необдуманно поинтересовалась я, – я должна была ему сказать?

– Ну например, – ответила Лилли, – что ты его тоже любишь.

ЗА ЧТО? Скажите мне, ЗА ЧТО меня осчастливили свыше подругой, не врубающейся, что есть вещи, о которых не говорят в битком набитом классе на занятиях О. О., да еще в присутствии ее брата?

Но Лилли подобные мелочи никогда не смущали. Она в принципе не понимает, что такое смущение.

– Послушай, – осторожно произнесла я, чувствуя, как заливаются краской щеки. Соврать я не могла, какое уж тут вранье с моими-то ноздрями? Да и потом, понятно же, что Лилли очень скоро просечет, в чем дело. Уж если бабушка просекла… – Я очень ценю дружбу с Кенни, но любовь… В смысле, настоящая любовь… Это слишком большое чувство, и я не… ну то есть я не…

Я запнулась, прекрасно понимая, что весь класс – и Майкл, конечно, тоже – замер, ловя каждое мое слово.

– Ясно, – сузила глаза Лилли. – Боишься связать себя обязательствами.

– Я не боюсь, – твердо проговорила я, – просто…

Но темные глаза Лилли уже вспыхнули от предвкушения. Она готовилась подвергнуть меня психоанализу. К несчастью, это одна из ее любимых забав.

– Давай проанализируем ситуацию, – начала она. – Вот смотри, у тебя есть парень, который ходит по коридорам, вопя о своей любви к тебе, а ты только пялишься на него, как ошалевшая крыса, на которую летит поезд в туннеле метро. Что, по-твоему, это может означать?

– А тебе никогда не приходило в голову, что я не признаюсь Кенни в любви просто потому, что…

Я чуть не сказала это. Реально. Чуть не объявила на весь класс, что не люблю его.

Но это невозможно. Если бы я призналась вслух, это так или иначе обязательно дошло бы до Кенни. Узнать о нелюбви к себе таким образом еще хуже, чем услышать от меня лично. У меня просто язык не повернулся. Вместо этого я сказала:

– Лилли, ты прекрасно знаешь, что я не боюсь обязательств. Но вокруг полно парней, которые…

– Серьезно? – Лилли тащилась по полной. Говорила, как на публику. Собственно, так оно и было. Она выступала перед братом и его девушкой. – Ну так назови хоть одного.

– Одного кого?

– Назови парня, с которым ты готова связать себя обязательствами навсегда.

– Тебе список составить? – поинтересовалась я.

– А что, было бы неплохо, – хмыкнула Лилли.

И я составила список.

ПАРНИ, С КОТОРЫМИ МИА ТЕРМОПОЛИС ГОТОВА СВЯЗАТЬ СЕБЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМИ НАВСЕГДА

1. Росомаха из «Люди Икс».

2. Орландо Блум в роли Леголаса.

3. Джеймс Франко в роли Тристана из «Тристана и Изольды».

4. Тарзан из диснеевского мультика.

5. Чудовище из «Красавицы и Чудовища».

6. Классный воин из «Мулан».

7. Парень, которого Брендан Фрейзер играл в «Мумии».

8. Кристиан Бейл в роли Бэтмена.

9. Джейк Джилленхол в «Донни Дарко».

10. Джастин Бэксендейл.

Лилли внимательно прочитала и проанализировала список и сказала, что он не подходит, потому что чуть ли не половина названных мною парней – герои мультфильмов, один – эльф, и еще один – мутант, у которого выдвигаются лезвия из костяшек пальцев. Короче, все парни – выдуманные персонажи, кроме Джастина Бэксендейла. Он старшеклассник, недавно перевелся к нам из Школы Троицы, и в него уже повлюблялась куча девчонок из нашей школы. То, что я не смогла назвать ни одного парня, с которым реально возможно связать себя обязательствами и который хотя бы обитает в нашем трехмерном мире, говорит о многом, утверждает Лилли.

Конечно же, не о том, что парень, который нравится мне по-настоящему, сидит в этом же классе рядом со своей подружкой и поэтому я не могла включить его в список. Такое никому в голову не придет! Нет!

Отсутствие подходящих парней в списке говорит о нереалистичности моих представлений и ожиданий в том, что касается мужчин, и, соответственно, является доказательством неспособности связать себя обязательствами с одним из них. Если я не снижу планку своих ожиданий, объяснила Лилли, я обречена на неудовлетворительные любовные отношения.

Можно подумать, я ожидала чего-то иного – это при такой-то жизни.

Кенни только что бросил мне записку.

Миа, извини за то, что было сегодня в коридоре. Теперь я понимаю, что тебе было неудобно. Я иногда забываю, что ты очень застенчивая, хоть и принцесса. Обещаю больше никогда не делать ничего подобного. Можно мне, чтобы загладить свою вину, пригласить тебя в четверг в «Биг Вон»?

Кенни

Я ответила, что да, конечно. Не только потому, что мне нравятся их овощные дамплинги, и не потому, что не хочу, чтобы люди считали, будто я неспособна принять на себя обязательства. И даже не потому, что надеюсь, что за дамплингами и горячим чаем Кенни наконец-то пригласит меня на Зимний бал.

Я согласилась пойти, потому что мне действительно нравится Кенни и я не хочу его расстроить. И я поступила бы точно так же, если бы не была принцессой, которая всегда должна поступать правильно.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Алгебра: повторить вопросы в конце глав 4–7

Английский: итоговое сочинение

Ист. мир. цив.: повторить вопросы в конце глав 5–9

О. О.: ничего

Французский: повторить вопросы в конце глав 4–6

Биология: повторить вопросы в конце глав 6–8