Текст книги "Дар исцеления"

14

Через девять месяцев после свадьбы у Филиппы, сменившей скромную фамилию Оуэн на пышную Хольгерсон, и у ее мужа Говарда родилась девочка. Ее назвали Хельгой. А еще через девять месяцев она уже резво ползала по всему дому, забираясь в самые неожиданные места и причиняя родителям массу хлопот. Ее черные глазенки весело поблескивали, когда она видела отца или мать и начинала размахивать маленькой пухлой ручкой, привлекая внимание к своей персоне.

Что удивительно, Ребекка полюбила сестричку с первого взгляда. Ничто так не способствовало ее выздоровлению, как свадьба Говарда и Филиппы и рождение малышки. Теперь девочка могла не расставаться с человеком, которого так охотно приняла в роли отца.

После медового месяца, который молодожены вопреки традициям провели в Норвегии, на родине предков Говарда, они вернулись на Ямайку. Теперь Филиппа только вздыхала, вспоминая прихотливые фьорды, зеленые острова и прозрачные горные ручьи суровой страны. Неизъяснимое очарование таилось для нее в серых выветренных скалах, темно-синих озерах, в маленьких аккуратных домиках, разбросанных тут и там, будто бы забытых, чудом сохранившихся осколках прошлого.

В одном из таких домиков Говард и Филиппа провели лучшие и счастливейшие недели своей жизни. Позабыв о былых треволнениях и неурядицах, они наслаждались покоем, плавным течением дней, чистейшим воздухом. Их любовь крепла с каждой минутой.

Только теперь, в обществе мужа, Филиппа стала осознавать, сколько прелести таит в себе зрелая любовь мужчины, много повидавшего и приобретшего большой жизненный опыт. Говард угадывал каждую ее мысль, каждое желание, преподнося множество маленьких сюрпризов, понимая ее с полувздоха, с полувзгляда. Ей казалось, будто она выздоравливает после долгой болезни или просыпается после кошмарного сна. Присутствие мужа сразу же успокаивало ее, рядом с ним все мечты казались исполнимыми, она ничего не боялась.

Они ездили верхом, плавали в маленькой лодке по зеркальной глади озера, вместе лазали на горные кручи. Иногда к аккуратному домику с красной крышей подходили лоси, любопытствуя, кто это поселился здесь. Белые морские чайки, жившие здесь повсюду, стремительно проносились над лодкой, выпрашивая подачки. В глубине, в толще синей, прозрачной, словно стеклянной воды, важно проплывали большие медленные рыбы с пятнистой чешуей.

По вечерам супруги разжигали огонь в маленьком очаге и подолгу любовались языками пламени. На полу рядом с огромной дубовой кроватью лежала овечья шкура. Говард и Филиппа провели на ней немало приятных минут.

Но, как ни медленно текли эти ясные дни, наполненные свежестью горного воздуха, горьковатым дымом костра, пронзительными птичьими голосами по вечерам, все-таки медовый месяц закончился и супруги возвратились на Ямайку.

Через несколько месяцев родилась Хельга, а Ребекка, избавившаяся от дефекта речи, пошла в обыкновенную школу. От ее заикания не осталось и следа, она непринужденно болтала со всеми, а вдобавок еще и учила говорить маленькую сестренку, такую же темноволосую и темноглазую, как она сама.

Даже мать Говарда, Берта, смирившись с неизбежным, теперь принимала участие в воспитании внучек. Она была с ними не слишком строга, и Ребекка полюбила ее.

Однажды вечером вся семья собралась в просторной гостиной. Филиппа сидела на диване и, прислонившись к широкому плечу мужа, вязала носочки для младшей дочери. Ребекка что-то рисовала при ярком свете лампы, а Хельга пыталась отвинтить ножку стула правда, совершенно безуспешно.

– Скоро Рождество, – вдруг произнес Говард, глядя куда-то вдаль и думая о своем.

– Да, уже совсем скоро. Нужно подумать о приготовлениях и приглашении гостей, – отозвалась Филиппа, старясь не сбиться при счете петель.

Серебристые спицы быстро мелькали в ее руках. После того как мотель был передан в полновластное управление Дороти, Филиппе приходилось занимать себя как-то иначе. Впрочем, это ее даже устраивало. С двумя детьми было достаточно забот даже при наличии няни у Хельги и частой помощи Берты. Две маленькие девочки запросто могут даже в огромном доме все перевернуть вверх дном.

Говард обнял жену за плечи. Она устроилась поудобнее и молча прижалась к нему спиной, ощущая блаженное тепло, исходящее от мужа.

– Алфред звонил вчера, – с деланным безразличием сообщил он. – Сказал, что прошел курс лечения и теперь полностью избавился от наркозависимости. Врачи того же мнения.

– И что? – Филиппа подняла голову и вопросительно посмотрела на мужа.

– Он хочет приехать, поздравить нас со свадьбой и с Рождеством… Принести свои извинения… – Говард запнулся, а потом и вовсе замолчал.

– Но это же прекрасно, дорогой! Алфред все-таки твой единственный сын, и, несмотря ни на что, я уверена, что он любит тебя. Мы непременно должны пригласить его на Рождество, для того чтобы семья наконец воссоединилась! – радостно произнесла молодая женщина, понимая беспокойство Говарда.

– Он же причинил тебе столько зла!

– Я уже все ему простила, – засмеялась Филиппа. – Ведь из-за него я познакомилась с тобой… Мне кажется, что все должно поменяться к лучшему. Так оно и будет.

– У меня самая замечательная жена на свете! – воскликнул мистер Хольгерсон, сжимая ее в объятиях. – И, как я надеюсь, неплохой сын. Только бы он снова не сбился с пути истинного…

– По крайней мере, никто не скажет, что у Говарда Хольгерсона мало детей. – Филиппа лукаво улыбнулась, кладя его широкую ладонь на свой живот. – Но я считаю, что еще один не помешает. Как думаешь?..

– Что?! – Говард чуть не задохнулся от удивления и радости. – У нас будет еще ребенок?

Филиппа счастливо кивнула.

– Не хотела пока еще тебе говорить, да раз уж пришлось к слову…

– Я самый счастливый человек на свете! – воскликнул ее муж.

И я тоже, подумала Филиппа.