Текст книги "Секрет королевы"

Глава 12
Сирень

Кэла нет несколько дней и несколько ночей, и я не могу спать, потому что мне слишком неспокойно. Сегодня вечером в пламени камина мне явилось видение – я видела полуразрушенные башни, похожие на развалины замка, и я узнала их сразу – нет, это не замок, а аббатство Баэр. Значит, вот куда Кэл поедет в Реновии? Вот куда пошлет его моя мать? В таком месте не может произойти ничего хорошего.

Мои дни кажутся теперь такими пустыми, что я жду не дождусь, когда Кэл возвратится в мои объятия. Идет дождь, превращая землю между плитами, которыми вымощен замковый двор, в грязь. Часть новоиспеченных солдат уже отправилась на север, и их места на импровизированном плацу заняли новые. И утром двор оглашают их крики и стоны.

У меня такое подавленное настроение, что леди Маргарита предлагает мне зайти в часовню и повидать отца Юнипера. Что ж, возможно, он сможет дать мне мудрый совет, хотя вряд ли у него есть еще одно послание от Кэла. Гонец, посланный в Серроне, еще не вернулся, и герцог Овинь уверен, что он не вернется никогда. Монтрисианцы считают Реновию дикой и опасной, им нравится так думать. Герцог бы немало удивился, если бы увидел наш королевский дворец, его изысканность, его красоту. Возможно, у него поубавилось бы чванства, если бы он осознал всю утонченность и изощренность старой Реновии.

Даже на моих фрейлин действует сырость зимы, пробирающая до костей, и они поддаются зимней хандре. Должно быть, они мерзнут, ожидая меня за стенами часовни на жестких скамьях, где нет камина, чтобы их согреть. Сегодня я там не задержусь, говорю я им. Я просто проведу какое-то время с отцом Юнипером, надеясь обрести душевный покой.

В часовне не пахнет травами, как бывало прежде, как будто после моего предыдущего визита сюда никто не приходил. Свеча не горит. Это не похоже на отца Юнипера.

Я сажусь на скамью и жду. Обычно священник узнает о моем приходе по хлопанью входной двери, но сегодня он все не появляется. Время проходит, течет в холодном молчании. Я не хочу его звать. Часовня – это место тихого созерцания, оно не предназначено для того, чтобы властная и надменная королева звала к себе своего слугу.

Я подхожу к маленькой арочной двери ризницы и кладу на нее руку в перчатке. Сперва я не вижу на ней ничего, напоминающего ручку, но, приглядевшись, различаю узкую скобу, также выкрашенную белым. Я была права – эта дверь массивна и тяжела, и мне приходится приложить немалую силу, чтобы сдвинуть ее с места.

Отец Юнипер всегда входит в часовню, не поднимая никакого шума. Я никогда не слышу, как он прочищает горло или скребет по полу ножками своего стула.

В ризнице, разумеется, холодно, ведь здесь никогда не разводят огонь. Я ожидала, что увижу отца Юнипера, сидящего, склонясь над какой-то рукописью, или даже дремлющего в этот пасмурный дождливый день. Когда я пытаюсь толкнуть дверь дальше, она натыкается на что-то и застревает. И я лишь с трудом протискиваюсь внутрь.

Нет, это не что-то, это отец Юнипер, он лежит навзничь на плитах пола, не двигаясь и не дыша.

Я опускаюсь на колени, прикладываю ухо к его костлявой груди, но видно сразу: он мертв, и притом давно. Его худые руки окоченели, рот широко раскрыт, зеленые глаза – тоже. Его рот окружен чем-то черным, обсыпан каким-то порошком, но это не чернила и не зола. Я не решаюсь разглядывать его. Отец Юнипер умер, и я не знаю, почему на его застывшем белом лице этот странный порошок.

Я пытаюсь взять его за руку, но они слишком окоченели и слишком холодны. Мне хочется остаться рядом с ним и зарыдать, но какой в этом смысл? Я уже давно поняла, что слезами горю не поможешь. Они только затуманивают зрение. Поэтому я заставляю себя встать и поспешить обратно в часовню. Сейчас от моих фрейлин может в кои-то веки быть хоть какой-то толк – они могут привести сюда гвардейцев и придворных лекарей. Они могут сообщить королю и всем членам Малого Совета, что в замок Монт пришла смерть.

* * *

Придворного лекаря зовут Мартин, и, в отличие от отца Юнипера, он пухл. Он садится возле тела священника на корточки и обнюхивает его, как кот, почуявший птичку. Он облачен в струящееся одеяние, белое и простое. Думаю, он нравится мне в том числе и поэтому. Он не похож на обычных придворных Хансена, помышляющих только о внешнем и ни о чем другом. Он человек вдумчивый и серьезный.

– Я не знаю, что сказать, ваше величество, – говорит он мне. Я сижу в кресле отца Юнипера, мои руки сложены на коленях и дрожат. В присутствии моих фрейлин я должна сохранять уверенный и хладнокровный вид, не показывать, насколько я расстроена, но в этой маленькой комнате, где кроме меня находится только лекарь, мне не надо скрывать ни трясущихся рук, ни моих слез. Из часовни доносится громкий топот гвардейцев, слышно, как люди входят в нее, выходят из нее, но здесь, в ризнице, находимся только я и Мартин – и бедный отец Юнипер.

– Вы сейчас унесете его отсюда и осмотрите, да? – спрашиваю я.

– Разумеется. Очевидно, что это какой-то яд. Но я еще никогда не видел ничего подобного. Понадобится время, чтобы определить, что это такое, и мы все должны очень беречься, поскольку от его остатков могут исходить ядовитые испарения. – Лекарь еще раз обнюхивает отца Юнипера. – Похоже, это какое-то зелье, сваренное из корешков и трав, но в его запахе есть что-то незнакомое мне. Да, это что-то сырое, что-то земляное, но в этом запахе есть и что-то от дикого зверя, а не чего-то, выкопанного из земли.

Я подаюсь вперед, желая услышать, что еще он имеет сказать.

– Вы хотите сказать, что запах скорее не растительный, а животный?

– Да. – Он кивает, качаясь с пяток на носки и обратно. – Это странно, невероятно. Возможно, какой-то грибок.

– Может, это магия? – предполагаю я. – Как вы думаете, Главный Писец действительно видел здесь серого монаха?

– Как такое возможно? – Лекарь качает головой. – Дверь в башню всегда охраняют. Окно в этой комнате мало, камина и дымохода нет. Попасть сюда можно только через часовню. Но я все равно поговорю с капитаном гвардейцев, чтобы они осмотрели и обыскали здание еще раз.

Насколько мне известно, замок обыскивают каждый день, но в нем не нашли ничего и никого – если не считать помета щенков, который один из пажей скрывал в подвале, и партии вина, украденной из королевских запасов, которую обнаружили в одной из казарм.

Лекарь встает и отряхивает руки. Его ногти всегда коротко острижены и чисты – я замечала это и прежде. Интересно, наденет ли он перчатки, чтобы более тщательно осмотреть тело отца Юнипера?

– Темные искусства – это не моя компетенция, сударыня, – говорит он мне. – Я разбираюсь только в явлениях материального мира и в том, что касается человеческого тела. Когда же на материальный мир действуют потусторонние силы, которыми я не занимаюсь, то… ну, не знаю.

– Да, конечно. – Мои тетушки, Меша и Мория, могли бы помочь этому лекарю, я это знаю, хотя и не говорю. В замке Монт я узнала, что здесь не всегда уважают женщин из Гильдии Очага. И, боюсь, иногда их даже боятся.

– С вашего позволения мы перенесем его тело отсюда в мои покои, – говорит лекарь. – Мы с моим помощником сделаем все, что в наших силах, чтобы определить, что это за вещество и каков его состав.

– Но не понять, как оно могло попасть в организм отца Юнипера, – замечаю я. – Или установить, кто за этим стоит и когда это произошло.

Мартин отвечает не сразу. Он смотрит мне в глаза, и я обнаруживаю, что в его взгляде, как и в моем, читается осторожность. Никто из нас не произносит слово убийство, даже если мы оба думаем именно об этом.

– Я могу только ставить диагнозы и, если мой пациент жив, лечить его. Если же пациент мертв, я могу попытаться определить, только почему он умер, а не что или кто за этим стоит.

– Понятно, – отвечаю я и встаю, стараясь сделать это с достоинством.

– Расследование будет вести капитан гвардейцев, ваше величество. – Он склоняет голову. – По указанию Малого Совета. Сейчас он, знаете ли, как раз проводит заседание. После того как до него дошла эта… весть.

Я чувствую, что краснею. Это несносно. Должно быть, на моем лице отражается раздражение, потому что Мартин кланяется опять.

– Я уверен, они решили, что вы, сударыня, расстроены смертью вашего священника, тем более что именно вы обнаружили его тело.

– Никто, – говорю я самым надменным своим тоном, – не должен принимать решений относительно меня. Я иду в Малый Совет.

Лекарь снова отвешивает поклон, и я прохожу мимо него, не глядя на окоченевшее тело и искаженное лицо бедного отца Юнипера, чтобы не расстраиваться еще больше. Если бы только здесь был Кэл.

Если бы только он вернулся.

Глава 13
Кэледон

В это время года добираться до аббатства Баэр нелегко. Земля либо замерзла, либо покрыта толстым слоем грязи, так что ехать по ней тяжело. Нетерпеливой Риме приходится узнать, как ее лошадь то и дело вязнет в густой грязи, не говоря уже о том, что она сама оказывается забрызгана этой грязью с головы до ног за считаные минуты.

Начинается дождь, такой ледяной, что это, скорее, похоже на мокрый снег. Он жалит лицо Кэла, словно иголки, и даже Рима едет медленно, опустив голову.

Когда они въезжают в очередную долину, рядом с Кэлом оказывается Джендер.

– Я хочу кое-что предложить, – кричит он, стараясь перекрыть шум дождя. – В конце этой долины мы могли бы повернуть и остановиться у коттеджа. Возможно, они нам смогут чем-нибудь помочь.

Кэл кивает. Это хорошая мысль. «Коттедж», о котором толкует Джендер, – это дом тетушек Сирени, Мории и Меши, окруженный их пасеками и садами. Этим женщинам может быть известно какое-то заклинание, или у них может иметься какое-нибудь зелье, которое могло бы пригодиться в аббатстве. Кэл питает глубокое уважение к премудрости Гильдии Очага и навыкам и чутью этих двух женщин, которые воспитали Сирень.

– Поезжай вперед, – кричит Кэл Джендеру, морщась, когда дождь хлещет ему в глаза. Вокруг слишком сыро, чтобы вести разговор, и Рима следует за Джендером, не задавая вопросов. Она в Реновии впервые и не знает дороги, по которой они едут в аббатство.

Возможно, думает Кэл, было бы неплохо провести эту ночь на соломе в сарае Мории и Меши, а не на мокрой земле. Ведь после их дома на пути будут только леса, лощины и болота.

Хотя Кэл и не видит лица Джендера, он знает: тот наверняка бормочет сейчас заклинание на тот случай, если Мория и Меша окружили свой коттедж и сады защитными чарами. Меша, приходящаяся Кэлу, как он недавно узнал, тетей, поскольку она младшая сестра его матери, передала Джендеру необходимую для этого премудрость Гильдии. И иногда Кэлу кажется, что Джендер больше ее подмастерье, а не его собственный.

Должно быть, заклинание Джендера действует, потому что вскоре из серой мглы выступает посыпанная гравием извилистая дорожка, ведущая к маленькому домику мимо ульев и грядок, вскопанных или укрытых на зиму.

– Где мы? – кричит Рима, но Кэл уже соскочил со своей лошади и откинул капюшон своего плаща, чтобы тетушки Сирени могли разглядеть его лицо.

– Кэл! – Мория стоит в дверях, широко улыбаясь, и видно, что ее волосы поседели еще больше. – Входи, входи! И Джендер тоже. И…

– Рима Картнер, мой подмастерье. – Кэл замечает, что на лице Мории мелькает какая-то тень, нечто среднее между удивлением и подозрением.

Поставив лошадей в конюшню, они все собираются в уютной кухне, попивая горячий чай из цветов бузины и угощаясь сыром, хлебом и медом. Рима оглядывается по сторонам, смотрит на висящие на стенах сушеные травы.

– Тетя! – говорит Кэл, все еще испытывая смущение, поскольку после смерти его отца у него не было родных, но Меша крепко обнимает его, и его смущение проходит. Меша суетится, выбирает из волос Римы листья и ветки. Ее коса стала почти белой, но ее никак нельзя назвать безобидной старушкой. Ни ее, ни Морию. Они опытные и искусные члены Гильдии Очага.

Джендер пьет свой чай, еще более бледный и напряженный, чем обычно. Хотя именно он предложил заехать сюда, похоже, теперь, когда они находятся в этом домике, он чувствует себя неловко.

– Картнер, Картнер, – говорит Мория, обращаясь к Риме. – Ты случайно не приходишься сродни Серине Картнер?

– Это моя двоюродная бабушка, – с гордой улыбкой отвечает Рима.

– Ах вот оно что! – восклицает Меша. – Она очень знающий член Гильдии. Несколько лет назад она приезжала в Серроне, чтобы поделиться с нами премудростью горного края Монтриса. Это было очень интересно. И да, в свое время она была отличным бойцом.

– Это она учила меня, – говорит Рима. – Именно благодаря ей я и росла, желая стать ассасином. Я всегда лучше умела драться, чем понимать лес, но я стараюсь прислушиваться к голосу земли и к велениям Деи. Хотя это, скорее, по части Джендера.

– Милый Джендер. – Меша сжимает его тощую руку. Он бормочет что-то о том, что он научился готовить зелья из минералов, которые пригодятся им в аббатстве.

– Только не ездите в аббатство! – У Мории вытягивается лицо. – Эти развалины надо стереть с лица земли, а тамошние подземные ходы следует обрушить. Это место не приносит Реновии ничего, кроме бед.

– Там слишком много обсидиана, – замечает Кэл. – Он так ценен, что его добыча должна продолжаться. Если это не станет слишком уж опасно.

– Это уже произошло, там уже стало слишком опасно, – говорит Мория, и ее голос звучит устало. Меша и Джендер теперь устроились у очага, в котором над огнем на железном стержне висит котелок. Меша один за другим берет с полки над очагом глиняные горшочки и снимает с них крышки, чтобы Джендер мог понюхать их содержимое. – Черная молния – мне это не нравится. Все становится хуже и хуже, хотя мы надеялись, что афразианцы поутихнут хотя бы на время.

– Посмотрим, что мы там найдем, – бормочет Кэл, глядя, как Меша открывает крышку погреба и Джендер спускается туда по скрипучей лесенке.

– А я могу тоже туда спуститься? – спрашивает Рима, любопытная, как всегда.

– Нет, моя дорогая, – отвечает Меша, собираясь последовать за Джендером. – Наш погреб очень тесен, и места там хватит только… Просто подожди. Мы скоро вернемся.

Мория недоуменно смотрит на нее. Кэл же не удивлен. Меша хорошо разбирается в людях и, вероятно, не хочет, чтобы Рима засыпала ее вопросами, когда она будет обсуждать с Джендером ингредиенты для зелий.

– Когда мы приехали сюда, я не знала, что это ваш дом, – говорит Рима. – Подумать только, тетушки нашей королевы! Вы знамениты даже в моих краях, хотя приезжие появляются там редко.

– Ну, вряд ли нас можно назвать знаменитыми, – с лукавой усмешкой возражает Мория. – У нас бывает мало гостей.

– Но вам известно о черных молниях, которые наблюдали возле аббатства, – не унимается Рима, и Кэлу хочется дать ей тумака. Надо же понимать, когда следует помалкивать. – Значит, кто-то приезжал к вам и рассказал о них.

– Иногда мы получаем послания, – изрекает Мория, устремив на девушку свой самый надменный взгляд. – Это совсем не то, что принимать гостей. Так, как вас.

– Мы не станем долго обременять вас своим присутствием, – говорит Кэл.

Надо прибыть в аббатство как можно скорее. Они выедут, как только рассветет, и не станут нежиться в сарае. Им надо спешить, как бы ни был неприятен этот дождь. Он опасается того, что может ждать их в аббатстве, но ему не терпится вступить в противоборство – и получить результат.

– Ты уверен, что вы не можете погостить у нас?

– Ее величество вдовствующая королева Лилиана желает, чтобы мы прибыли в аббатство как можно скорее.

К тому же этот дом, думает он, напоминает ему о Сирени в те счастливые дни ее юности, когда она могла вылезти из окна и отправиться в лес, вольная, как птица.

Мория посылает Риму в другой погреб, тот, где хранятся овощи, за провизией для путешествия, затем расстилает на столе вощанку и заворачивает в нее два свежих багета.

– На этой неделе мы не имели вестей от Сирени, – тихо говорит она. – Есть ли что-то такое, что нам следует узнать?

Кэл качает головой.

– Нет, ничего такого, чего вы бы уже не знали. Я в этом уверен.

– В самом деле? – Мория устремляет на него пристальный взгляд. Он не смотрит ей в глаза, но ему не уйти от ее вопросов. У него никогда не получалось лгать тетушкам Сирени.

– Я полагаю, – говорит он, – что король и королева намерены обзавестись детьми.

Похоже, Мория не удивлена.

– Что ж, – произносит она и замолкает. Слышны шум дождя, тихий голос Меши и звуки, производимые Римой. – Этого следовало ожидать, не так ли?

Кэл кивает. Больше он ничего не может сказать Мории. Разумеется, этого следовало ожидать. Но ему от этого не легче.

– Ты должен подумать о своем собственном будущем, – быстро говорит Мория, подавшись к нему. – Долг велит тебе, если потребуется, умереть за королеву, но это вовсе не значит, что ты должен жить только ради нее. Я знаю, ты поклялся не жениться и не заводить детей, пока не выполнишь обет на крови, но, когда он будет исполнен – а это произойдет, Кэл, ибо я в тебя верю, – ты должен будешь подумать о своем собственном счастье, а не только о счастье Сирени.

– Я не могу… – начинает он, но он не знает, что сказать. И не понимает, о чем толкует Мория. Она что, хочет сказать ему, чтобы он женился на ком-то еще?

– Наверное, вы двое много чего наобещали друг другу, – шепчет она. – В ее голубых глазах светится доброта, но от их взгляда ему не по себе. – Бывают такие обещания, которые невозможно исполнить, которые нельзя исполнить.

– Я смотрю на это по-другому, – отвечает он.

– Возможно, ты думаешь так сейчас, но что будет, если, вернувшись ко двору, ты узнаешь, что королева беременна? Что тогда?

От этих слов в горле Кэла образуется болезненный ком.

– Подумай о своем собственном будущем, Кэл. – Мория похлопывает его по руке. – Пока ты еще молод и силен. Ведь ты можешь выбрать себе и другую женщину. Например, кого-то из ассасинов.

Мория смотрит на дверь. Вот оно что – она предлагает ему переключиться на Риму. Она что, с ума сошла? Он никогда не сможет полюбить кого-то, кроме Сирени.

Если, вернувшись ко двору, ты узнаешь, что королева беременна…

– Нам надо ехать. Джендер! – зовет он. – Рима!

– Иду! – кричит девушка и в следующее мгновение возвращается в кухню, неся лук и картошку, а также мешок с морковью, яблоками и грецкими орехами. Из погреба вылезает Джендер, также с мешком в руке.

– Кажется, дождь прекратился, – говорит Меша, поднявшись вслед за Джендером и закрыв за собой крышку погреба. – Небо на вашей стороне, во всяком случае сейчас.

Слышно, как за дверью ржут и бьют копытами лошади, будто зная, что следующий этап их путешествия будет решающим, и чуя, что им предстоит бой.

– Я надеялась, что ты предложишь, чтобы мы заночевали здесь, – говорит Рима, укладывая мешки с провизией в сумки, притороченные к седлу ее лошади.

– На это нет времени, – рявкает Кэл.

Дни теперь коротки. После наступления темноты им далеко не проехать среди болот. Через несколько часов им надо будет найти сухое место и сделать привал, но они не могут позволить себе потерять эти несколько часов, ведь им надо доехать до аббатства как можно скорее.

– Джендер, возьми вот это. – Меша подбегает к лошади Джендера и протягивает ему мешочек из промасленной ткани, завязанный темной лентой. – До свидания. Удачного путешествия вам всем. Да хранит вас Дея. – Она благословляет их и обнимает Кэла.

– И вас тоже, – отзывается Рима, сидя в седле и натягивая поводья.

– Береги себя, тетя, – говорит Кэл.

Джендер пристально смотрит на него, и глаза его, как всегда, серьезны. Он всегда понимает, что к чему, и, подобно Мории и Меше, умеет слышать голос земли.

Они едут быстро, как будто за ними гонятся враги, и Кэл не оглядывается на маленький домик и на женщин, глядящих им вслед. Топот лошадиных копыт по земле помогает ему отвлечься от звона в ушах. Но он не может унять нарастающий в нем гнев. Возможно, тетушки Сирени знают больше, чем говорят, и именно поэтому Мория и посоветовала ему переключить свое внимание на другую женщину.

Кэл наклоняется вперед и сжимает коленями бока своего гнедого жеребца. Из-под копыт летят комья грязи, холодный ветер хлещет Кэла по лицу. Впереди лежат болота, полные диких зверей и неведомых угроз. Кэлу хочется одного – скакать, скакать и скакать. Если кто-то или что-то попробует встать на его пути, долго этой твари не жить.

Он чувствует, как в нем просыпается что-то звериное. Сейчас, вдалеке от Сирени и от того фарса, который являла собой их тайная связь, он ощущает себя больше зверем, чем человеком. Не важно, сумеет ли он уцелеть. Ведь там, в Монте, его ничего не ждет.

Ничто и никто.