Текст книги "Просто совершенство"

Глава 22

– Ну чем я заслужила такое беспокойное лето? – простонала Клодия.

Вопрос был риторическим, но Элинор попыталась ответить на него:

– Ты решила съездить в Лондон, а я тебя поддержала. И даже посоветовала задержаться дольше, чем ты планировала.

– Сначала мистер Хэтчард ни в какую не желал называть имена будущих работодателей Флоры и Эдны, – принялась перечислять Клодия, – затем Сюзанна уговорила Френсис дать концерт, а меня – послушать его. Она даже отправила за мной маркиза Аттингсборо, который как раз в то время находился в Бате, а у него обнаружилась дочь, которой он решил дать образование. Чарли впервые за долгие годы покинул Шотландию не когда-нибудь, а этой весной. А ты, как сестра герцогини Бьюкасл, приняла предложение привезти сюда неимущих учениц, в итоге мне пришлось на каждом шагу сталкиваться с Бедвинами. И так далее, список можно продолжать. Как найти первопричину моих злоключений, Элинор? На всякий случай считать виновникам и Адама и Еву? В конце концов, все мыслимые катастрофы начались с этой парочки.

– Ну хватит, хватит, Клодия! – Элинор подошла к туалетному столику, за которым сидела ее подруга. – Если ты будешь так свирепо орудовать щеткой, у тебя вообще не останется волос. Дай-ка мне. – Она вынула из пальцев Клодии щетку и заново свернула ее волосы узлом на затылке, так что спереди они легли пышнее. Чтобы поправить узел, ей хватило нескольких секунд. – Вот так-то лучше. Теперь по крайней мере похоже, что ты собралась на бал. Мне нравится этот зеленый муслин – на редкость элегантное платье. Помню, ты еще в Бате показывала мне его, но на тебе я вижу его впервые.

– Зачем мне сдался этот бал? – спросила Клодия. – Почему ты остаешься дома, а я еду в гости?

– Потому что вчера тебе нанесли оскорбление, и леди Редфилд с невесткой непременно хотят видеть тебя сегодня в числе гостей, – растолковала Элинор, встречаясь в зеркале со взглядом подруги и подмигивая ей. – А еще потому, что ты никогда не пасуешь перед трудностями. И потому, что ты обещала герцогу Маклиту первый танец, хотя не далее как сегодня утром ясно дала понять, что не выйдешь за него, бедняжку. И наконец, потому, что кто-то же должен остаться с девочками, а всем известно, что я не выношу балы и никогда их не посещаю.

– Я поняла тебя, – сухо откликнулась Клодия и встала. – А мне приходится посещать балы и приемы, поскольку я считаю это своим долгом – в отличие от некоторых, не будем уточнять кого.

– А еще ты едешь, чтобы увидеться с ним в последний раз.

Клодия вскинула голову:

– С ним?

Элинор взяла с постели узорную шаль Клодии и развернула, чтобы набросить ей на плечи.

– Все лето я ошибалась насчет тебя, – объяснила она. – Я думала, тебя привлекает герцог Маклит, и напрасно. Я так сочувствую тебе, честное слово. Как и все остальные.

– Все остальные?

– Да – Кристина, Ева, Морган, Фрея… – перечислила Элинор.

– Леди Холлмир?!

Неужели эти люди обо всем догадались? Но, не успев забрать у Элинор шаль, Клодия поняла: они не могли не догадаться. Истину не увидел бы только слепой. Какой кошмар!..

– Никуда я не поеду, – внезапно решила она. – Отговорюсь под каким-нибудь предлогом. Элинор, ступай скажи, что…

– Нет, поедешь, – прервала Элинор. – Ты же Клодия Мартин.

Кто же еще? А Клодия Мартин не из тех, кто отсиживается по углам и прячет голову в песок только потому, что она сконфужена, унижена и подавленна и что ее терзают еще десятки других не менее отвратительных эмоций, которым нет названия.

Она выпрямилась, расправила плечи, вскинула подбородок, сжала губы и одарила подругу взглядом воинственно блестящих глаз.

– Боже упаси кого-нибудь сегодня встать на твоем пути! – воскликнула Элинор, рассмеялась и бросилась обнимать ее. – Поезжай и покажи этим двум мегерам и великосветским ханжам, что им не под силу запугать директрису из Бата!

– Завтра я возвращаюсь в Бат, – сообщила Клодия. – Завтра стану прежней, попаду в привычный мир. Завтра я снова начну жить как раньше, до того, как однажды утром тысячу лет назад села в карету маркиза Аттингсборо. Но сегодня, Элинор… как мне выжить сегодня?

И она грустно рассмеялась.

Путь до дверей она проделала быстро и решительно, с горечью думая, что ей недостает только щита в одной руке, меча – в другой и рогатого шлема на голове.

Балу предшествовал ужин в торжественной обстановке – радостное, праздничное событие для родственников и знакомых. Произносились речи, поднимались тосты. Граф и графиня Редфорд счастливо улыбались.

После ужина Джозеф предложил сразу проводить Порцию в бальный зал, где собралось большинство гостей, остановившихся в поместье. Уже начинали съезжаться соседи и прочие приглашенные. Но Порции понадобилось вернуться к себе в комнату, поправить прическу и взять веер, и Джозеф появился на пороге бального зала в гордом одиночестве.

Он сразу очутился в кругу гостей. Общительность и приветливость давались ему легко, как дыхание, он умел правдоподобно делать вид, будто наслаждается светскими развлечениями.

Ко всеобщему удовольствию, граф и графиня Редфилд открыли бал старомодной кадрилью, медленной и величавой.

Порция наказывает его, задерживаясь и вынуждая мяться у стены, думал Джозеф. Разумеется, первые танцы он обещал ей. От нечего делать он поболтал с матерью, тетушкой Кларой и двумя тетками Кита, которых даже сумел рассмешить.

Клодия тоже не танцевала. С того момента, как она прибыла из Линдси-Холла, Джозеф старался не приближаться к ней. Но не думать о чей было невозможно. А теперь, пока он беседовал и слушал, он не мог отвести глаз от Клодии.

Она выглядела строго, почти сурово, и это выражение лица ничуть не портило ее. Самое прелестное из всех ее вечерних платьев подчеркивало фигуру. Стоя в одиночестве, она наблюдала за танцующими. Джозеф в который раз изумился: почему во время первой встречи в Бате ему показалось, что она носит маску? Ее прямое и стройное тело он помнил теплым, живым, полным страсти, а лицо с правильными строгими чертами и умными серыми глазами – красивым. Да, она прекрасна.

Еще вчера вечером, примерно в это же время…

Опомнившись, он встал спиной к ней и посмотрел на двери бального зала. Порция до сих пор не спустилась.

На следующий танец он пригласил Гвен, которая любила танцевать, несмотря на хромоту, и с удовольствием отметил, что Клодия кружится в паре с Росторном. Когда танец кончился, Джозеф подвел Гвен к компании, в которую входили Лорен и Уитлифы, высоко оценил праздничное убранство бального зала, похвалил Лорен и предрек вечеру огромный успех. Может быть, отправить горничную за Порцией, попросить узнать, не сгрызла ли ее совесть, не произошел ли несчастный случай? Странно, что ее все еще нет – бал начался час назад.

Но, не успев принять решение, Джозеф ощутил легкое прикосновение к плечу, обернулся и увидел перед собой кланяющегося лакея, который протягивал ему свернутый лист бумаги.

– Мне было приказано отдать это вам, милорд, когда начнется второе отделение бала.

– Спасибо. – Джозеф взял письмо.

Что это? Ответ от Клодии?

Извинившись перед собеседниками, он отошел в сторону, взломал печать и развернул единственный лист бумаги. Письмо было от Порции – первым делом он взглянул на подпись. Только бы она не заболела! Но если понадобится, он немедленно привезет врача – не поднимая лишнего шума и не прерывая бал.

«Лорд Аттингсборо, – писала Порция, – с сожалением извещаю Вас: после длительных размышлений я решила, что не могу и не стану терпеть немыслимое оскорбление – попытку моего будущего мужа поставить меня ниже своей внебрачной дочери. У меня нет ни малейшего желания и впредь оставаться в доме, в котором только герцог Энбери, а также лорд и леди Саттон шокированы Вашей вульгарностью, как предписано правилами приличия, и готовы призвать Вас к ответу. Поэтому я покидаю поместье, не дождавшись, когда начнется бал. Я уезжаю с герцогом Маклитом, который оказал мне честь, предложив увезти в Шотландию и жениться на мне. Не стану льстить Вашему самолюбию, называя себя Вашей покорной слугой…» И подпись.

Он свернул письмо.

И заметил, как вдалеке Клодия тоже складывает листок бумаги.

– Что-нибудь случилось, Джозеф? – спросила Лорен, касаясь его руки.

– Нет, ничего. – Он обернулся с улыбкой. – Порция уехала, вот и все. Сбежала с Маклитом.

Произнося эти слова, он спохватился: ответ на вопрос Лорен прозвучал более чем странно. Но у него путались мысли.

– Прошу прощения, – добавил он, увидев, как одновременно округлились и глаза, и рот его собеседницы.

Широкими шагами выйдя из зала, он взлетел на второй этаж, прыгая через две ступеньки, постучал в комнату Порции, не дождался ответа и осторожно приотворил дверь. В комнате было темно, но даже при тусклом свете луны, заглядывающей в окно, он увидел, что Порция и вправду сбежала. Ее веши исчезли и с туалетного столика, и с тумбочки у постели. Шкаф с распахнутыми дверцами был пуст.

Глупая, мелькнуло в голове Джозефа, какая же она глупая! Этим побегом она навредила только самой себе. Теперь общество сочтет, что это она разорвала помолвку, чтобы сбежать с другим в Шотландию. Она превратится в парию, будет подвергнута остракизму. Подумать только, вход в общество закроется не для кого-нибудь, а для Порции – ревнительницы правил приличия, воплощенной благовоспитанности!

С Маклитом!

Может быть, еще не поздно броситься в погоню? Но они опережают его самое меньшее на час. И даже если он их настигнет, что дальше? Оба беглеца – взрослые люди. А если с Маклитом Порция будет по-своему счастлива? В конце концов, она выйдет за герцога сразу, ей не придется ждать, когда ему достанется титул. И вероятно, супруги поселятся в Шотландии, где на побеги и заключенные после них браки принято смотреть сквозь пальцы.

Но как же глупо поступила Порция, думал Джозеф, застывая у окна и глядя на темную лужайку. Она же могла просто расторгнуть помолвку, вернуться к родителям, а затем объявить о предстоящем замужестве с Маклитом. Джозеф и не подозревал, что она способна принимать опрометчивые и поспешные решения.

Значит, и ее есть за что любить.

Очевидно, письмо Клодии отправил Маклит. Впервые после вчерашнего возвращения в Элвесли Джозеф дал себе волю, позволил подумать о Клодии.

В свою свободу он еще не верил. Как знать, вдруг, спустившись в бальный зал, он застанет там Порцию, которая образумилась и вернулась в Элвесли, к нему?

Есть только один способ проверить это, заключил он.

Когда Чарли не явился к первому танцу, который Клодия обещала ему, она вздохнула с облегчением. Возобновления утреннего разговора она ждала с досадой и опасением. Но когда завершилось первое отделение танцев, ее охватила досада. Из-за обещания, данного Чарли, ей пришлось отказать джентльмену, с которым она познакомилась вчера на пикнике.

Стоять у стены и наблюдать, как танцуют все присутствующие моложе пятидесяти лет, было немного стыдно и унизительно. Скорее всего тот джентльмен подумал, что она солгала из нежелания танцевать с ним.

Чарли не следовало ставить ее в такое неловкое положение. Это невежливо – так Клодия и собиралась сказать ему, когда он появится. У нее мелькнула мысль, что он, возможно, наказывает ее за утренний разговор и нежелание выйти за него замуж. Но ведь она отказала ему после того, как он пригласил ее на первый танец.

Следующий танец, стремительный и жизнерадостный контрданс, она танцевала с графом Росторном, а затем направилась к Энн и Сиднему, но тут кто-то деликатно коснулся ее плеча. Оказалось, лакей принес записку. От Чарли? Или от Джозефа? Чарли так и не появился в бальном зале.

– Извините, – пробормотала Клодия, взглянув на собеседников, отошла в сторону, взломала печать и развернула письмо.

Его прислал Чарли. Клодия подавила легкое разочарование.

«Дражайшая Клодия, – писал он, – по-видимому, теперь мне предстоит страдать так, как ты мучилась восемнадцать лет назад. В то время я тоже страдал, хотя разорвал наши отношения сам, как делаешь ты сейчас. Это скверное ощущение – любить, но быть отвергнутым. Сегодня вечером я не стану ждать твоего ответа. Ты уже дала его, и я не намерен лишний раз досаждать тебе, вынуждая его повторить. Мисс Хант тоже несчастна. Она не без оснований полагает, что просто послужила пешкой в чужой игре. Сегодня мы с ней сумели утешиться и, вероятно, будем служить друг другу утешением и впредь. К тому времени как ты прочтешь это письмо, мы уже будем на пути в Шотландию, где сразу сочетаемся браком. Я убежден, что из мисс Хант получится достойная жена и герцогиня, а я буду ей преданным мужем. Желаю тебе всех благ, Клодия. Ты заменила мне сестру, которую я всегда мечтал иметь, друга, благодаря которому самые трудные годы моей жизни прошли счастливо, и могла бы стать любимой, если бы не вмешался рок. Прости, если сможешь, за то, что не выполнил обещание пригласить тебя на танец. Твой смиренный и покорный слуга Маклит (Чарли)».

Господи…

Клодия свернула листок по тем же сгибам.

Боже милостивый!..

– Что-нибудь случилось, Клодия? – Энн коснулась ее руки.

– Ничего, – улыбнулась она. – Чарли уехал. Сбежал вместе с мисс Хант.

И она помахала перед собой письмом, словно веером, не зная, что с ним делать.

– Полагаю, в маленькой столовой уже приготовили чай, – вмешался Сиднем, отнял у Клодии письмо и сунул его в карман. – Энн и Клодия, приглашаю вас на чашечку.

– Боже мой… – пробормотала Клодия. – Спасибо. Да, это будет кстати. Спасибо.

Сиднем предложил ей руку, Клодия оперлась на нее раньше, чем вспомнила, что второй руки у него нет и предложить Энн нечего. Она огляделась. Чарли в зале не было. Мисс Хант тоже.

Джозеф тоже исчез.

Знает ли он?..

Порции в зале не было, Маклита тоже.

Как и Клодии.

Кавалеры приглашали дам на следующий танец, старшей из двух дочерей викария не досталось партнера, но она смело улыбалась, стоя рядом с матерью и делая вид, что ей вовсе не скучно подпирать стену. Джозеф подошел к ним, поклонился матери и попросил позволения пригласить ее дочь потанцевать.

Когда Клодия вернулась в зал вместе с Энн и Сиднемом Батлером, Джозеф еще танцевал и шутками вызывал смех и улыбки у дочери викария. После окончания танца он вернул девушку под крыло матери и еще некоторое время любезничал с ними, а вокруг Клодии собрались Сюзанна и Уитлиф, Гвен, Лили и Невилл. По тому, как дружно все обернулись к приближающемуся Джозефу, он понял, что Лорен не только обрела дар речи, но и сообщила друзьям и родным о содержании письма.

– М-да, Джо!.. – Невилл похлопал его по плечу.

– Вот так вот, Нев. – Джозеф поклонился Клодии, она вежливо присела в реверансе. – Вижу, земля уже полнится слухами.

– Далеко не вся, – заверила его Гвен. – Лорен с Китом решили пока ничего не говорить графу и графине. Не стоит портить им праздник.

– А я и не собирался запрыгивать на помост для оркестра и делать публичное объявление, – заметил Джозеф.

– Бал чудесный, – улыбнулась Сюзанна. – А следующим будет вальс.

Уитлиф взял ее руку, положил к себе на сгиб локтя и накрыл ладонью.

– В таком случае пора занимать места, – сказал он.

Но никто не двинулся с места, включая и Уитлифов.

– Мисс Мартин, – Джозеф снова поклонился, – вы позволите пригласить вас на вальс?

Все вокруг беседовали и смеялись, но едва прозвучал вопрос Джозефа, как все замолчали разом и словно затаили дыхание в ожидании ответа.

– Да, – кивнула Клодия. – Благодарю вас, лорд Аттингсборо.

В других обстоятельствах он не выдержал бы и расхохотался: такой строгий учительский голос он слышал из ее уст впервые. Но он лишь улыбнулся и предложил ей руку, Клодия вложила в нее свою. Компания распалась: один из кузенов Кита отправился приглашать Гвен, Уитлиф повел на середину зала Сюзанну, Невилл – Лили, Сиднем Батлер – свою жену: отсутствие одной руки и одного глаза не мешало ему ловко вальсировать. Джозеф и Клодия последовали за ними.

Пока танцующие выходили на середину зала и застывали в ожидании музыки, взгляды Джозефа и Клодии встретились.

– Беспокоитесь? – спросил он.

Уже не в первый раз Клодия дала ответ раньше, чем успела его обдумать.

– Да, – подтвердила она. – В юности я нежно любила его и за последние несколько недель дружеские чувства к нему вернулись. Я думала, мы будем дружить до конца наших дней. Но теперь понимаю, что это несбыточные надежды. Он не идеален… вопреки моим девическим представлениям. У него немало изъянов, в том числе слабость духа и неумение мириться с переменами и разочарованиями. Но у каждого есть недостатки. Такова человеческая природа. Я беспокоюсь из-за него и даже за него. По-моему, он напрасно мечтает о счастье.

Он говорила серьезно, сдвинув брови в задумчивости.

– А вы? Тоже беспокоитесь? – закончив, спросила она.

– Я поступил скверно, – вздохнул Джозеф. – Мне следовало рассказать ей о Лиззи еще до того, как я сделал ей предложение. Этот разговор должен был произойти с глазу на глаз. Вместо этого я молчал, таился и наконец унизил ее публичным признанием. А потом не согласился с ее условиями, которые, с ее точки зрения – и по меркам высшего света, – были вполне разумными. Здесь с ней нет ни родителей, ни других родственников, ей было не к кому обратиться за советом, поддержкой и утешением. И она поспешила принять неожиданное для нее решение. Да, я беспокоюсь. Похоже, по моей вине ее жизнь навсегда погублена.

В странном месте и в неподходящее время они завели этот сложный разговор. Их окружали яркие цвета, приятные ароматы, голоса и смех – все атрибуты большого и пышного празднества. А потом грянула музыка, Джозеф обнял Клодию за талию, взял за руку и закружил в танце.

Несколько минут его не покидало необычное ощущение: казалось, все взгляды прикованы к ним с Клодией. Но этого просто не могло быть – танцевали почти все. Отводя глаза от Клодии, Джозеф видел, как Бьюкасл танцует с герцогиней, Холлмир – с маркизой. Никто из них четверых даже не смот-рел в его сторону, как и Лорен с Китом, Росторны, Эйдан Бедвин и его жена. Очевидно, всех, с кем Джозеф недавно беседовал, увлекли радостное возбуждение и вальс.

И тем не менее…

Ему почему-то казалось, что все вокруг внимательно наблюдают за ним. Точнее, не за ним одним. И не за Клодией. А за ними обоими. Словно присутствующие не просто хотели узнать, как он отреагирует на бегство невесты с другим или как Клодия отнесется к тому, что друг ее детства пустился в бега с другой женщиной. Гости и хозяева поместья гадали, что случится дальше именно с ними – с Джозефом и Клодией.

Как будто они все знали.

– Мне почему-то так неловко… – призналась Клодия. Она держалась строго и постоянно поджимала губы.

– Из-за вальса?

– Мне кажется, на нас все смотрят, – объяснила она, – но это же абсурд. Никто не смотрит. Зачем им это?

– Может быть, все уже знают, что мы только что обрели свободу? – предположил Джозеф.

Их взгляды встретились, у Клодии перехватило дыхание – его оказалось достаточно лишь на одно тихое восклицание. Джозеф улыбнулся:

– Клодия, предлагаю просто повальсировать в свое удовольствие. И к чертям всех, кто за нами следит.

– Да, – чопорно поддержала она. – К чертям их всех.

Он широко усмехнулся, она запрокинула голову, рассмеялась – и сразу несколько человек оглянулись на них.

После этого они уже ни о чем не думали, отдавшись танцу, – кружились, почти не глядя друг на друга и лишь мимоходом замечая калейдоскоп красок и огней, вращающийся вместе с залом. И не переставали улыбаться.

– О-о! – протянула Клодия расстроенно и удивленно, когда музыка кончилась и пришлось возвращаться обратно из мира, который они вдвоем с Джозефом успели обжить и полюбить за последние полчаса.

– Давайте удерем отсюда, – вдруг предложил он.

Клодия в изумлении широко открыла глаза.

– До ужина еще полчаса, – напомнил он, – потом опять начнутся танцы. Еще не менее двух часов никто и не вспомнит об отъезде в Линдси-Холл.

– Значит, вы предлагаете не просто прогуляться по террасе? – уточнила она.

– Нет, не просто. – Он разжал объятия и заложил руки за спину. Танец кончился, повсюду слышались жизнерадостные голоса. – Второе возможное решение – весь вечер танцевать с другими партнерами и любезничать с посторонними людьми.

Клодия посмотрела на него, ее лицо стало серьезным.

– Схожу за шалью.

Джозеф проводил ее взглядом. По-видимому, неловкости не избежать. Им обоим. Любить, зная, что это ни к чему не приведет, – одно дело. А иметь свободу выбора – совсем другое. Но свобода бывает обманчивой. Даже в отсутствие Порции препятствий на пути к счастью может оказаться слишком много.

Хватит ли любви сил, чтобы преодолеть их?

Однако все тридцать пять лет жизненного опыта подсказывали ему: преодоление любых препятствий – только вопрос времени, были бы терпение и решимость.

Если перед тобой лишь препятствие, а не тупик.

Делая вид, что не замечает Уилму, машущую ему рукой издалека, Джозеф направился к двери, чтобы без помех дождаться Клодию.