Текст книги "Просто совершенство"

Он усмехнулся, довольный своим остроумием, и зашагал прочь из парка под гогот развязных юнцов и неодобрительный ропот остальных, более добросердечных зрителей.

– Ну вот, – подытожила мисс Мартин, поворачиваясь к Джозефу. Ее шляпа сбилась немного набок, придавая ей лихой вид, – я обзавелась собакой. И что же мне теперь с ней делать?

– Забрать домой, вымыть и накормить, – с улыбкой подсказал Джозеф. – Это бордер-колли, притом не лучший представитель своей породы. Жалкое создание.

От собаки ощутимо попахивало.

– У меня здесь нет дома, куда можно его забрать, – возразила она. Пес поднял голову, посмотрел на нее и снова заскулил. – И даже будь я сейчас в Бате, я не смогла бы поселить собаку в школе. Боже мой, ну разве он не прелесть?

Джозеф расхохотался. Назвать «прелестью» это несчастное существо могло прийти в голову только мисс Мартин.

– Если хотите, я возьму его к себе на конюшню, – предложил он, – и подыщу ему новых хозяев.

– В конюшню? – переспросила она. – Но он такой измученный! Чтобы понять это, достаточно взглянуть ему в глаза – это ясно даже тем, кто не видел, как жестоко обращался с ним прежний хозяин. Этой собаке нужны ласка и любовь. Я приведу ее к Сюзанне – надеюсь, Питер не выставит нас обоих за дверь.

И она засмеялась.

Да, подумал Джозеф, она способна пылать страстью или по крайней мере требовать справедливости для угнетенных.

Бок о бок они зашагали обратно к коляске, и Джозеф вдруг воспрянул духом. Мисс Мартин не из тех женщин, которые способны бросить замученную собаку или препоручить заботу о ней другому. Она наверняка поможет Лиззи, хотя, конечно, и не обязана заботиться о ней.

Забрав у мисс Мартин собаку и отдав ее изумленному лакею, Джозеф помог спутнице сесть в коляску. Потом он устроил собаку на коленях новой хозяйки, и она бережно обняла дрожащее животное обеими руками.

– Кажется, отчасти ваша мечта сбылась, мэм, – заметил Джозеф.

Мгновение она смотрела на него недоуменным взглядом, потом вспомнила разговор по дороге из Бата в Лондон и рассмеялась.

– Осталось только подыскать коттедж в деревне и посадить мальву, – кивнула она.

Ему понравилось, как она смеется, – этот смех вселял надежду и дарил радость.

– Ох и силен был этот мерзавец, – неожиданно сказала она, когда Джозеф сел рядом и взялся за вожжи. – След от его палки сойдет с ладони дня через два. Я так боялась вскрикнуть и тем самым доставить ему удовольствие!

– Черт! – выпалил Джозеф. – Так он вас ударил? Знал бы я – подбил бы ему оба глаза!

– О, ни в коем случае! – запротестовала она. – На насилие нельзя отвечать насилием. Этим мы только порождаем зло.

– Мисс Мартин, вы чудо! – Джозеф с усмешкой повернулся к ней.

Притом довольно привлекательное чудо, подумал он, особенно с разрумянившимися щеками, съехавшей набок шляпой и сияющими глазами.

Она снова покатилась со смеху.

– А еще – опрометчивая дура. Слава Богу, я уже давным-давно не делала глупостей. Песик, как тебя зовут? Знаешь, лучше я дам тебе новую кличку.

Джозеф продолжал улыбаться, глядя на головы лошадей. Он и вправду очарован ею. Его спутница оказалась не просто строгой учительницей.

Глава 9

После визита к Лиззи Пикфорд и до пикника на следующий день у Клодии не нашлось ни единой свободной минуты для размышлений.

Час или два она потратила на то, чтобы выкупать, расчесать и накормить колли – совсем молодого, почти щенка. Его пришлось успокаивать и несколько раз вывести в сад, чтобы дать облегчиться. Потом Клодия оставила нового питомца с Эдной и Флорой, поужинала с Сюзанной и Питером, вечер провела в Маршалл-Хаусе с Френсис и Лусиусом, но всю ночь пес провел в ее комнате, точнее, прямо на кровати, а утром поднял хозяйку ни свет ни заря, просясь на прогулку. Клодия вздохнула с облегчением, узнав, что пес приучен не гадить в доме. Сюзанна и Питер спокойно пережили внезапное вторжение нечесаного и грязного гостя, но лужи на коврах могли их рассердить.

Этим утром Эдне и Флоре предстояло покинуть особняк на Гросвенор-сквер и перебраться на новые места. Прощаться с ними и махать вслед, пока они уезжали в карете Питера – Эдна в слезах, Флора непривычно тихая, – было мучительно, как никогда. В работе Клодии меньше всего нравились моменты расставания с ученицами.

Затем Клодия и Сюзанна утешались чаем, пока их не прервал неожиданный визит Френсис, приехавшей с известием, что они с Лусиусом решили назавтра перебраться в Баркли-Корт, свое поместье в Сомерсетшире, чтобы отдохнуть от светской жизни перед предстоящими им серьезными переменами.

– Но вы обязательно должны навестить нас, – заявила Френсис. – Приезжайте на Пасху – само собой, вместе с Питером. Мы найдем чем развлечь всех троих.

– А почему только троих? – лукаво поблескивая глазами, спросила Сюзанна. – Почему не четверых? Сегодня Клодия едет на прогулку с Джозефом, маркизом Аттингсборо, – уже второй день кряду. А вечером они оба приглашены в Воксхолл-Гарденз, на прием к Лорен и Киту. Знаешь, почему мы так долго искали ее позавчера на приеме в саду? Маркиз катал ее на лодке!

– О, замечательно! – Френсис захлопала в ладоши. – Я всегда считала маркиза привлекательным и обаятельным джентльменом. Признаться, я не понимаю его интереса к мисс Хант. Думаю, я просто предубеждена, но ты, Клодия, обязана обставить ее.

– Ничего не выйдет, Френсис, – широко раскрыв глаза, возразила Сюзанна. – Об этом не может быть и речи. Когда-нибудь маркиз станет герцогом, а тебе известно, как относится к герцогам наша Клодия.

И обе весело расхохотались. Клодия подняла брови и погладила собаку, которая устроилась рядом с ней, положив голову ей на колени.

– Вижу, вы обе не прочь пошутить на мой счет, – заметила она, отчаянно надеясь, что не покраснела. – Неудобно портить вам развлечение, но прогулки с лордом Аттингсборо начисто лишены романтических мотивов. Он просто интересуется школой и обучением… девочек.

Объяснение прозвучало до смешного неловко, но как она могла сказать всю правду даже ближайшим подругам? Тем самым она выдала бы чужую тайну, на что не имела права.

Ответив Клодии одинаковыми вдумчивыми взглядами, ее подруги заговорили между собой.

– Школой, Сюзанна, – многозначительно сказала Френсис.

– И обучением, Френсис, – откликнулась Сюзанна.

– Девочек.

– Наконец-то все встало на свои места. И как мы сами не додумались?

Они залились веселым смехом.

– Не забывай: есть еще герцог Маклит, – отсмеявшись, вновь заговорила Сюзанна. – Очередной герцог. Он уверяет, что они с Клодией выросли как брат и сестра. А теперь они уже взрослые. Представительный мужчина, не правда ли, Френсис?

– Да еще и вдовец. Помнится, на приеме в саду ему не терпелось вновь увидеться с Клодией…

– На вашем месте, – перебила Клодия, – я бы не спешила покупать наряды для моей свадьбы.

– Ага, покраснела! – Френсис поднялась. – Мы вогнали тебя в краску, Клодия. Но если честно, я так мечтаю… впрочем, не важно. Пока вся твоя любовь отдана этому песику. Какой же он тощий!

Наклонившись, она почесала псу подбородок.

– Видела бы ты его вчера! – воскликнула Сюзанна. – Он был лохматым, грязным и, по словам Питера, походил на крысу из сточной канавы. Но все мы сразу полюбили его.

Не поднимая головы, пес скосил глаза на Клодию и удовлетворенно вздохнул.

– В том-то и беда, – сказала Клодия. – Любовь редко бывает удобной и комфортной. Что же мне теперь с ним делать? Увезти с собой в школу? Девочки возмутятся…

– Да, Эдна и Флора чуть не поссорились вчера вечером, пока нас не было, – подтвердила Сюзанна. – Никак не могли решить, кто первым будет ласкать пса и играть с ним.

Френсис улыбнулась.

– Мне пора, – объявила она. – Я обещала Лусиусу вернуться домой к обеду.

Последовавшие объятия и прощания были такими же грустными, как в прошлый раз. Клодия и Сюзанна понимали, что теперь не скоро увидятся с подругой. А ей предстояло не только мириться с уединенной жизнью в деревне, но и пережить роды.

Утро еще не закончилось, а Клодии уже настоятельно требовался отдых. Но прежде она вывела пса на прогулку и лишь потом оставила его под присмотром кухонной прислуги, которая охотно взяла на себя этот труд. Клодия подозревала, что благодаря нежным заботам кухарки, служившей у Сюзанны, маленький колли вскоре станет упитанным.

Несмотря на усталость, природа которой была скорее эмоциональной, Клодия с нетерпением ждала пикника с маркизом Аттингсборо и его дочерью в Ричмонд-парке или садах Кью. Она напоминала себе, что эта встреча необходима: должна же она присмотреться к будущей ученице. Ей предстояла задача не из легких. Лиззи Пикфорд и нравилась ей, и вызывала острую жалость. Но последнее чувство требовалось подавить в зародыше. Одной жалостью ничего не добьешься. Вопрос заключался в следующем: чем она может помочь этому ребенку? Принесет ли ее школа хоть какую-то пользу слепой девочке?

Но не только встреча с Лиззи заставляла Клодию торопить время. Даже в суете прошлого вечера и сегодняшнего утра ее не покидали мысли о разговоре с маркизом Аттингсборо в Гайд-парке. Его исповедь изумила Клодию.

Как и собственные откровения.

По сути дела, он признался, что придерживается целибата более двух лет подряд!

А она сказала ему… нет, об этом лучше даже не думать. Такое маркиз забудет лишь в том случае, если ей невероятно повезет.

Они отправились в Ричмонд-парк. Ехали в закрытой карете: Лиззи сидела рядом с Джозефом, мисс Мартин – напротив них. Девочка молчала, но иногда цеплялась за руку отца или за его колено. Джозеф видел, как она возбуждена и встревожена.

– Лиззи никогда не бывала так далеко от дома, – объяснил Джозеф мисс Мартин. – Ее мать считала, что девочке полезнее пребывание в знакомой обстановке, где она чувствует себя в безопасности.

Мисс Мартин кивнула, наблюдая за его дочерью.

– Все мы большую часть жизни проводим в знакомой обстановке, – сказала она, – просто в это понятие для нас входит не только дом и сад. Приятно чувствовать себя уверенно. Но не менее приятно время от времени бывать в новых местах. Иначе как нам развиваться, приобретать знания, опыт и мудрость? Неизвестность далеко не всегда опасна – такие случаи довольно редки.

Джозеф пожал пальцы Лиззи, и она прислонилась к нему.

Когда карета остановилась возле парка, Джозеф помог дочери выбраться и повел ее по дорожке. Лакей расстелил на траве в тени под вековым дубом большое одеяло и принес из кареты корзину для пикника.

– Присядем? – предложил Джозеф. – Кто-нибудь уже хочет чаю? Или с ним можно подождать?

Отпустив его руку, Лиззи встала на колени и ощупала одеяло перед собой. Сегодня она казалась скованной и молчаливой. Но Джозеф уже понимал: об этой поездке она будет вспоминать еще очень долго. Ни разу прежде он не устраивал для нее пикники. Он позволил Соне установить правила и бездумно следовал им, вознамерившись защищать драгоценную слепую девочку любой ценой. Но почему ему ни разу не пришло в голову побаловать ее таким простым способом?

– Предлагаю подождать, – отозвалась мисс Мартин. – Почему бы нам сначала не пройтись и не размяться? День такой дивный, парк чудесный!

Джозеф нахмурился. Лиззи в панике обернулась к нему и вцепилась в одеяло обеими руками.

– Но я даже не знаю, где мы, – жалобно выговорила она. – И не знаю, куда идти. Папа! – Она подняла руку и поводила ею в воздухе, пытаясь найти отца.

– Я здесь! – Джозеф наклонился и взял ее за руку. Мисс Мартин стояла прямо и неподвижно, сложив руки перед собой. На миг ее поза показалась ему оскорбительной. – Мысль насчет прогулки недурна. Иначе зачем устраивать пикник в парке? Нам хватило бы и сада. Мы просто немного пройдемся, милая. Я крепко возьму тебя за руку, и с тобой ровным счетом ничего не случится.

С этими словами он помог девочке подняться. Какая она маленькая и худая, вдруг подумалось ему. Чересчур хрупкая для своего возраста.

Медленно и осторожно они двинулись вперед, Лиззи судорожно цеплялась за отцовскую руку. Джозефу казалось, что он читает мысли идущей рядом мисс Мартин: разве этот ребенок готов учиться в школе?

И действительно, как Лиззи будет учиться? Он только зря отнимает у мисс Мартин время. Но когда она заговорила, ее голос звучал хоть и решительно, но ласково.

– Мы идем по прямой и длинной аллее, Лиззи. Под ногами сочная зеленая трава, ровная аллея обсажена огромными старыми деревьями. Впереди нет никаких препятствий, тебе ничто не угрожает. Ты можешь идти совершенно спокойно: ты ни на что не наткнешься и не упадешь в яму, тем более что отец держит тебя за руку. А если ты дашь другую руку мне, мы сможем пройтись быстрым шагом или даже пробежаться. Попробуем?

Джозеф посмотрел на нее поверх головы дочери и невольно улыбнулся. Мисс Мартин явно умеет находить подход к ученицам.

Но Лиззи испуганно побледнела.

– Мама не разрешала мне выходить из дома или из сада и запрещала быстро ходить, – сказана она. – А мисс Эдвардс говорила…

Внезапно она умолкла на середине фразы и, прежде чем Джозеф успел вставить слово, усмехнулась – такое выражение эмоций он редко видел на детском личике. Усмешка сделала его озорным.

– Но мисс Эдвардс нет. Сегодня утром папа выдал ей жалованье за полгода и отослал домой!

– Твоя мама говорила правильно, – кивнула мисс Мартин. – Тебе и вправду не следует покидать дом одной или без спутника, которому ты доверяешь. И ты должна всегда помнить об осторожности, если одна идешь куда-то. Но сегодня с тобой папа, которому ты доверяешь больше, чем кому-либо, – значит, ты не одна. Если ты дашь папе одну руку, а мне – другую, мы будем внимательно следить, чтобы с тобой ничего не случилось. Мне кажется, твой папа мне доверяет.

– Конечно, доверяю. – Джозеф снова улыбнулся ей поверх головы Лиззи.

– Тогда попробуем?

Лиззи протянула руку, мисс Мартин взялась за нее. Втроем они двигались размеренно и плавно, пока Джозеф вдруг не заметил, что мисс Мартин ускоряет шаги. Усмехнувшись, он тоже прибавил ходу. Лиззи сжала его пальцы, издала несмелый смешок и вдруг звонко расхохоталась.

– Мы идем! Мы правда идем! – воскликнула она. От непролитых слез у Джозефа перехватило горло.

– Да, идем, – подтвердил он. – Хочешь пробежаться?

Преодолев краткий отрезок пути бегом, они вновь перешли на шаг, а потом остановились. К тому времени смеялись все трое, Лиззи задыхалась от быстрых движений.

Джозеф и мисс Мартин встретились взглядами. Она раскраснелась, глаза блестели. Далеко не новое ситцевое платье измялось, поля соломенной шляпы – той же самой, в которой она была на приеме в саду, – слегка обвисли. На плечо упал выбившийся из прически локон. Лицо увлажнила испарина.

Внезапно она показалась Джозефу очень милой.

– Слушайте! – ахнула Лиззи, запрокинула голову и замерла. – Птицы поют!

Все прислушались: и вправду, в кронах деревьев звучал хор невидимых певцов. Эти звуки казались неотъемлемой частью лета: неудивительно, что их не замечали те, кому было чем занять зрение и мысли.

Мисс Мартин сдвинулась с места первой. Она отпустила руку Лиззи и встала перед ней.

– Лиззи, подставь лицо солнцу, – предложила она. – Я отогну широкие поля твоей шляпки – вот так, – и ты почувствуешь приятное тепло. Слушай птиц и впитывай солнечный свет, дыши им.

– А мама говорила… – забормотала Лиззи.

– И она была совершенно права, – прервала ее мисс Мартин, отступая, чтобы не заслонять солнце, и глядя, как оно освещает бледное худенькое лицо девочки и ее слепые глаза. – Настоящие леди берегут кожу от палящих лучей – загар им ни к чему. Но понежиться на солнышке несколько минут можно и даже полезно. От этого тепла поднимается настроение.

Джозеф нахмурился: и как он сам до этого не додумался?

Получив таким образом позволение, Лиззи запрокинула голову, подставляя лицо солнечному теплу. Прошло несколько мгновений, девочка удивленно приоткрыла рот, высвободила руку из пальцев Джозефа и протянула к солнцу обе руки ладонями вверх.

– О-о! – протянула она с таким счастливым вздохом, что у Джозефа опять перехватило дыхание.

Постояв в такой позе несколько минут, девочка вдруг с испугом начала водить рукой в воздухе.

– Папа!

– Я рядом, милая, – откликнулся он, но не поспешил подать ей руку, как сделал бы раньше. – Я тебя не брошу. И мисс Мартин тоже.

– Солнце такое приятное, – призналась девочка, снова подняла обе руки, медленно сделала полный оборот на месте через правое плечо и остановилась. Очевидно, она ориентировалась по направлению солнечных лучей.

Лиззи рассмеялась беззаботным смехом счастливого ребенка.

– А теперь, – заговорила мисс Мартин, – пора вернуться туда, где мы оставили одеяло, и выпить чаю. Переутомляться опасно, и кроме того, я проголодалась.

Они снова взялись за руки и зашагали в ту сторону, откуда пришли. Но теперь не только Лиззи излучала ликование.

– Ходить и бегать – проще простого, – заявил Джозеф. – А если нам добраться до одеяла вприпрыжку?

– Вприпрыжку? – переспросила Лиззи, а мисс Мартин подняла брови.

– Да, подскочить сначала на одной ноге, потом на другой, и так далее, но при этом двигаться вперед. Вот так!

И он заскакал, как школьник-переросток, увлекая за собой спутниц. Мисс Мартин со смехом поддержала его. Лиззи неловко сделала прыжок, другой, и вскоре они втроем уже прыгали по аллее, смеялись, вскрикивали и казались олицетворением идущего вразрез с правилами приличия, но неподдельного веселья. К счастью, поблизости не было других посетителей парка, иначе они остановились бы поглазеть на эту троицу. У Джозефа мелькнула мысль о том, что некоторые из его друзей изумились бы, увидев, как он несется вприпрыжку по аллее парка вместе со слепой дочерью и директрисой школы.

Несомненно, ученицы и учительницы мисс Мартин тоже были бы ошеломлены.

Но ради удовольствия Лиззи стоило махнуть рукой на этикет.

Устроившись на одеяле, мисс Мартин помогла Лиззи снять жакет и предложила на время избавиться от шляпки. Свою шляпу она тоже сняла, как и Джозеф, отложила на траву и попыталась пригладить волосы, но напрасно: поправить прическу можно было лишь с помощью зеркала и щетки. Тем не менее Джозеф находил ее очаровательной даже с растрепанными волосами.

Все трое со здоровым аппетитом выпили чаю, за милую душу умяв свежевыпеченные булочки с сыром, кексы с коринкой и по румяному яблоку. Это угощение они запили лимонадом, который, увы, согрелся, но жажду утолял.

Во время чаепития они без умолку болтали ни о чем – пока Лиззи не притихла. Она перебралась поближе к Джозефу, свернулась клубочком и мгновенно уснула. Джозеф положил голову девочки к себе на колени и отвел со лба прилипшие волосы.

– По-моему, мисс Мартин, благодаря вам Лиззи только что пережила один из лучших дней в своей жизни. Возможно, даже самый счастливый.

– Благодаря мне? – Она указала на себя. – Что особенного я сделала?

– Вы разрешили ей побыть ребенком, – объяснил Джозеф, – бегать, прыгать, подставлять лицо солнцу, кричать и смеяться.

Она удивленно уставилась на него, но промолчала.

– Я полюбил ее с того самого момента, как увидел – ей было всего десять минут от роду. Мне даже кажется, что я люблю ее всей душой еще и потому, что она слепая. Я всегда хотел дышать, есть и спать только для нее… и с радостью умер бы, если бы это понадобилось ей. Я старался уберечь ее от всего, защищал, отдавал всю любовь, но я никогда…

Он не смог договорить. Как глупо! С тяжелым вздохом он перевел взгляд на свою дочь, которой в самом ближайшем будущем предстояло повзрослеть. Это и тревожило его.

– Роль родителя не обещает удобств, – ответила мисс Мартин. – Любовь бывает мучительной. Отчасти я испытываю те же чувства по отношению к моим ученицам, обучающимся из милости. Все они несчастны, и я отчаянно стремлюсь хоть как-нибудь скрасить им жизнь. Но в этом случае мои возможности ограниченны. Лиззи навсегда останется слепой, лорд Аттингсборо. Но она сможет радоваться жизни, если пожелает… и если позволят те, кто любит ее.

– Так вы ее возьмете? – спросил он и с трудом проглотил вставший в горле ком. – Я не знаю, что еще предпринять. Ведь учеба в школе пойдет ей на пользу?

Она ответила не сразу – очевидно, старательно обдумывая свои слова.

– Не знаю. Дайте мне еще подумать.

– Спасибо, – выговорил он. – Спасибо за то, что не отказались наотрез. И за то, что не согласились, не подумав как следует. Уж лучше ничего не предпринимать, чем поспешить и совершить ошибку. Так или иначе, я буду заботиться о ней.

Он взглянул на дочь, приглаживая ее волосы. И снова подумал, что с радостью умер бы за нее, хотя считал подобные заявления нелепыми и сентиментальными. Беда в том, что его смерть не поможет ей. Он бессилен. Осознавать это особенно страшно.

Утешало его лишь присутствие мисс Мартин, хотя она до сих пор сомневалась, что Лиззи приживется у нее в школе. Однако мисс Мартин только что доказала его дочери – и ему! – что слепота не мешает веселиться: бегать, прыгать, даже поворачиваться на месте, ни за что не держась.

– Я не раз думал о том, что было бы, если бы Лиззи не родилась слепой, – снова заговорил он, не поднимая глаз. – Соня нашла бы себе других поклонников, я вернулся бы к прежней жизни, обеспечивая своего ребенка, но редко встречаясь с ним, – тем не менее я помнил бы, что в долгу перед дочерью. Может, женился бы на Барбаре и был бы вынужден скрывать любовь к своему первенцу. Но какой пустой стала бы без нее моя жизнь! Для Лиззи ее слепота – проклятие, а для меня – источник безграничного блаженства. Как странно! До сих пор я этого толком не понимал.

– Даже для Лиззи слепота не обязательно должна быть проклятием, – возразила мисс Мартин. – У каждого из нас свой крест, лорд Аттингсборо. Мы несем их в зависимости от достоинств или недостатков нашего характера. Вы сумели выдержать это испытание и благодаря ему изменились в лучшую сторону, ваша жизнь стала богаче. Теперь Лиззи должна справиться со своим бременем, чтобы испытать триумф… или смириться с поражением.

Он вздохнул:

– Вот это «или» и рвет мне сердце.

Она улыбнулась, и он вдруг заметил, что она не просто миловидна. В сущности, «миловидность» – неверно выбранное слово, слишком девчоночье и легкомысленное для нее.

– Мисс Мартин, – не дав себе труда задуматься, выпалил он, – по-моему, вы прелестнейшая из женщин, с которыми мне выпала честь познакомиться!

Глуповатые, неловкие слова – но самые верные из возможных.

Она уставилась на него, вдруг перестав улыбаться, и он опустил голову, переведя взгляд на Лиззи. Оставалось лишь надеяться, что он не оскорбил ее, не произвел впечатление джентльмена, рассыпающего комплименты из вежливости. Но придумать способ взять свои слова обратно, не обидев собеседницу еще сильнее, Джозеф не мог. Сказать по правде, он и сам не понимал, какой смысл вложил в них. Мало кто счел бы ее прелестницей. Точнее, никто. И все же…

Господи, неужели он влюбился в мисс Клодию Мартин? Это была бы катастрофа. Но нет, конечно же, нет.

Она добра к Лиззи, только и всего, и было бы странно, если бы в его душе не пробудилось чувство благодарности. По той же причине он любил и супругов Смарт.

– Как поживает пес? – сменил тему Джозеф.

– Обрел пристанище, пусть даже временное, – ответила Клодия. – И теперь со всех сторон окружен заботой. Вы упомянули о нем очень кстати: у меня возникла одна мысль… Вы позволите привести его в гости к Лиззи?

Джозеф вскинул брови, но тут Лиззи зашевелилась, и он склонился над девочкой и поцеловал ее в лоб. С улыбкой она подняла руку, чтобы коснуться его лица.

– Папа… – счастливо и сонно выдохнула она.

– Пора домой, милая, – ответил Джозеф.

– Как, уже? – воскликнула Лиззи, но ее личико осталось радостным.

– Если хочешь, мисс Мартин еще раз придет к нам в гости, – предложил он. – И приведет свою собачку.

– Собачку? – встрепенулась девочка. – В тот раз на улице была собачка – помнишь, папа? Она залаяла, я испугалась, но потом хозяин подвел ее поближе, я погладила ее, а она лизнула меня прямо в лицо! Но мама говорила, что своей собаки у меня никогда не будет. Зато в моих сказках всегда есть собаки.

– Правда? Тогда нам надо обязательно позвать этого четвероногого гостя, – решил Джозеф. – И заодно пригласим мисс Мартин, хорошо?

Девочка просияла, и Джозеф с удовольствием заметил на ее щеках непривычный румянец.

– Вы придете, мисс Мартин? – спросила она. – А собачку приведете? Ну пожалуйста! Я буду так рада!

– Договорились, – кивнула мисс Мартин. – Но это очень ласковый пес, так что он непременно лизнет тебя!

Лиззи счастливо засмеялась.

Джозеф заметил, как быстро летит время. Задерживаться в парке не следовало: и ему, и мисс Мартин предстояло еще готовиться к приему в Воксхолле, а до этого он был приглашен на обед.

Пикник закончился, вызвав у него острое сожалению. Он всегда расстраивался, когда его встречи с Лиззи подходили к концу. Сегодняшний день прошел особенно приятно. Казалось, ненадолго они стали настоящей семьей.

Эта странная, непрошеная мысль заставила его нахмуриться. Лиззи всегда останется его любимицей, но в семью никогда не войдет. А что касается мисс Мартин…

– Пора, – прервал он размышления и поднялся.