Текст книги "Мой сводный американец"

Не помню, как покинул кабинет, не помню, как попал к ней в комнату. Пришел в себя только, когда легкие начало жечь от переполняющего их аромата корицы.

– Мелкая, – с горечью хриплю я, бережно убирая непослушные пряди с ее прекрасного лица, – прости меня. – Шумно вздыхая, притягиваю Мию в объятия и вновь зарываюсь носом в ее шевелюру. – Я не знал…

Целую в макушку, но сейчас этой близостью только сильнее рву себе душу. Сам себя уничтожаю. А когда она крепче прижимается ко мне, грудь прошибает мощнейшим ударом, отправляя меня в нокаут, где крамольные мысли добивают двойным рикошетом. Слишком долго мы жили во лжи, созданной моим отцом. Но я больше не позволю. И если потребуется, заберу ее с собой. Увезу как можно дальше от этого чудовища, что много лет прятался под маской любящего родителя. Нет у меня больше отца. Ни матери, ни отца. Я сыт по горло. Она нужна мне. И я заставлю мелкую вспомнить, кто я. Заставлю полюбить, как прежде. А потом мы просто исчезнем туда, где можно быть самими собой.

Глава 34

Мия

– Доброе утро, – говорит Томми, прерывая молчание.

А потом приподнимается на локте, протягивает ко мне руку и, аккуратно подцепив выбившуюся прядь волос, убирает ее за ухо.

Всего один жест, и я становлюсь похожа на шизофреника.  Внезапное беспокойство моментально заполняет сознание, гася всю мою решительность на начальном этапе. А еще я ловлю себя на том, что буквально тону во взгляде золотисто-карих глаз, которые все это время внимательно рассматривают меня.

– Доброе, – смущенно шепчу я и ерзаю на месте, не в силах выдержать лавину эмоций.

Пока он спал, мне было как-то легче совладать с собой. Но стоило ему приблизиться и одарить меня самоуверенной улыбкой – все, мое спокойствие в то же мгновение исчезает, как не бывало.

– Скажи, – растерянно закусываю губу, стыдливо потупив глаза, будто провинившаяся школьница, – что дальше, Томми? – сглатываю, начиная нервно заламывать пальцы. – Что теперь будет?

– Ну, для начала неплохо бы позавтракать. Согласна? – ободряюще произносит он, накрывая мою руку ладонью и слегка сжимая ее. На меня моментально обрушивается ложное чувство облегчения, пока я вновь не встречаюсь с ним взглядом. И уже в следующую секунду мне хочется исчезнуть из-под прицела его горящих глаз.

– Яичница подойдет?

– Мне бы хватило и тебя, но от еды я тоже не откажусь. – Том явно наслаждается тем, как вгоняет меня в краску, даже не прикоснувшись. – А после завтрака я бы хотел отвезти тебя в одно место.

– Звучит интригующе, – пытаюсь улыбнуться, но, наверное, выглядит это не очень естественно.

– Мия? В чем дело? – На место его легкости приходит тревожное выражение лица.

Немного помявшись, я все же задаю волнующий меня вопрос.

– Томми… то, что произошло… вчера. Ты ведь понимаешь, что это неправильно?

Придвинувшись ближе, он испытующе смотрит на меня.

– Что неправильно, Мия?

Боже. Ну уж нет. Он не услышит этого.

– Мы с тобой. Все это не правильно и… так странно. Я даже не знаю, как себя теперь вести рядом с тобой. Боже, не нужно было… – обреченно выдыхаю и зарываюсь лицом в ладони. Чувствую, что за проявленное легкомыслие вскоре мне воздастся сполна.

– Мия, – ощущаю на бедре тепло его руки, забравшейся под покрывало, и тут же напрягаюсь, – я обещаю, что ты не пожалеешь об этой ночи.

– А что, если я уже начинаю жалеть? – Выглядываю из-за ладоней, неохотно опуская их. Нужно встречать невзгоды лицом к лицу, прятками уже ничего не исправить.

Том еще несколько секунд буравит меня нечитаемым взглядом, но тут и гадать не нужно, ни капли не сомневаюсь, что он недоволен моими словами. Вижу это по его напряженным плечам.

– Не начинаешь. —

В одно мгновение оказываюсь лежащей под ним, а мое ухо опаляет горячее дыхание.

– Ты не жалеешь, Мия, ты просто слишком много думаешь. А это совершенно разные вещи. —

Том медленно ведет носом вниз, через скулы, прежде чем снова прервать сгустившуюся тишину. – Я понимаю, что ты не помнишь меня. Но главное, что я помню и знаю правду.

– И в чем же заключается твоя правда? – с придыханием спрашиваю я, завороженная его волнительной близостью.

– В тебе, – шепчет он томным голосом и касается губами моей шеи, – в нас.

Скорость сердцебиения моментом достигает критических показателей. Потому что с каждым требовательным поцелуем, что обжигает вплоть до нервных окончаний, я позволяю себе все больше растворяться в близости сводного брата.

***

После легкого завтрака в компании Тома, который, кстати, проходит вполне себе мирно, я отправляюсь в душ. Хотя бы там я надеюсь привести мечущиеся мысли в порядок. Вот только даже стоя под струями воды, не могу прекратить накручивать себя. Потому что назойливое беспокойство о том, что нас ждет дальше, не собирается покидать мою голову. И сколько бы я не пыталась успокаивать свои расшалившиеся нервы, ни черта не выходит.

В черном бархате ночи все выглядело иначе, тогда действовал закон «Живем один раз», но с первыми лучами солнца романтическая сказка обернулась реальностью, где нет места нашим отношениям. Нет места нашей близости, которая что-то изменила во мне. Том будто щелкнул невидимым тумблером, и теперь меня начинают беспокоить воспоминания, а точнее их отсутствие. Мой внутренний мир снова перевернулся. Но почему, вопреки надоедливым мыслям, в которых голос матери твердит, что это аморально, случившиеся мне кажется до абсурда правильным? Может, потому что в тот момент я совсем не думала о том, что скажут другие? Да. Тогда я была абсолютно свободной. Наверное, глупо отрицать, что эта ночь все не изменила. Изменила. Вот только на этот раз это был мой выбор. Ну, практически мой.

Как же мне хочется перемотать время назад и узнать всю правду. Неужели мама мне лгала? Понятия не имею. Верю ли я Томасу? Не знаю. Но, по крайней мере, я склонна это делать. Потому что сегодняшние прикосновения сводного брата рассыпались по коже алмазной пудрой дежавю. И теперь я хочу вспомнить, что именно связывало нас раньше. Ведь наперекор всему что-то внутри меня тянется к американцу как к родному. Будто во мне все эти годы спала маленькая искорка, из которой он смог пробудить дикое пламя. Да, мы знакомы от силы неделю, но странное ощущение, что я давно уже его знаю, не просто не покидает меня, оно разрастается с бешеной скоростью. И теперь слова Тома о нашем прошлом мне не кажутся бредом. Теперь мне просто необходимо понять, что же тогда произошло. Однако предчувствие неприятностей вынуждает меня отложить эту мысль на потом. Сейчас не время. Хочется позволить себе еще немного побыть в этом странно приятном состоянии, ведь скоро вернутся родители. Проклятье, я ужасная дочь. Но ведь можно мне хоть разочек не думать о последствиях? Один день. Только один день. И я обещаю, что потом поразмыслю об этом. А пока я не желаю рушить идиллию, что возникла сегодня между нами. Идиллию, которая позволяет мне чувствовать себя нужной. Важной. Никогда раньше не испытывала подобного. И я солгу себе, если скажу, что мне это не нравится. А может, все же стоит оставаться реалисткой и первым делом поговорить с Томом?

Конечно, стоит. Вопрос в другом: сделаю ли я это? Или позволю себе и дальше играть такую новую для меня роль бунтарки?

И только после душа я беру себя в руки, чтобы подготовиться к прогулке с Томми. Погода за окном просто прекрасная. Но крайне нестабильное эмоциональное состояние, как и желание узнать, куда же братец хочет меня отвезти, не позволяет мне спокойно собраться. Поэтому я наспех завязываю волосы в высокий хвост, натягиваю сарафан и спускаюсь вниз, где застаю Томми сидящим за кухонным столом. Он медленно исследует меня жадным взглядом, оживляя каждый сантиметр кожи. Я тоже позволяю себе просканировать американца, с широко расставленными ногами вальяжно развалившегося на стуле. Как же мне нравится его манера одеваться! Самые простые вещи на нем смотрятся дьявольски красиво. Например, как сегодня: черные потертые джинсы и в тон им футболка и кеды.

На секунду наши глаза встречаются, и мы оба застываем в нерешительности. Кажется, воздух сгущается от повисшей неловкости. Но за несколько движений Томас разрушает гнетущую атмосферу, сокращая дистанцию между нами и собственнически обвивая рукой мою талию.

– Отлично выглядишь. – Прижимает меня к себе еще крепче. – Идем.

Больше ни слова не говоря, он тянет меня в сторону выхода. Почему-то сейчас его спокойствие и уверенность заставляют меня не к месту смутиться. А между тем язык буквально покалывает от многочисленных вопросов, которые мне хочется задать.

– Я думала, мы для начала поговорим.

– Разговоры меня угнетают, Мия, так что в другой раз. – Он выпускает меня из объятий, чтобы достать из кармана ключи. Однако заметив мое растерянное выражение лица, американец добавляет: – У нас нет времени на разговоры, детка. Давай хотя бы один день позволим себе ни о чем не думать? – Игриво подмигнув мне, Том открывает гараж и первым заходит в него, демонстративно отворяя пассажирскую дверь папиного автомобиля. – Прошу.

Молча принимая его точку зрения, я сажусь в машину.

– Нам все равно придется это обсудить, Томми, – раздосадовано бормочу себе под нос, словно оправдываю собственное безрассудство жалкими попытками поговорить с ним. Но, если честно, я и сама не представляю, о чем тут говорить. По-моему сегодня ночью мы достаточно «наговорились». Сейчас я особенно хорошо понимаю смысл выражения «И хочется и колется».

Послав в ответ всего лишь дерзкую ухмылку, братец закрывает за мной дверь. Спустя пару мгновений уже занимает водительское сидение, тут же поворачивая ключ в замке зажигания.

Некоторое время мы едем в тишине, а потом Томас включает радио. Из динамиков льется приятная мелодия Lana Del Rey, укрывая мои взвинченные нервы, словно теплое покрывало. Боже, с каких пор я стала романтиком? Но не буду лукавить: сейчас такая музыка только усиливает странное влечение к Томми. Закусив губу, осмеливаюсь протянуть руку и зарыться кончиками пальцев в его непослушные кудри.

– Раньше ты могла часами в них копошиться.

– Да, это занятно, – хихикаю и тут же убираю руку.

Устроившись в кресле бочком, просто наблюдаю, как расслабленно он управляет машиной. Как при каждом движении на его руках переплетается сеть выпирающих вен. На что Томми лишь усмехается, медленно облизывая губы. И стоит мне вспомнить, какие вещи он проделывал со мной этим самым языком, как клеймил им мое тело, в каждой клеточке просыпаются раскаленные искры, вихрем поднимаясь прямо к моим щекам. Рядом с ним у меня остается единственная способность – дышать. И ту американец нагло отбирает, бросая дразнящие взгляды на мои губы. Хочу ли я, чтобы он снова поцеловал меня? Безусловно. Однако сегодня Томас на удивление сдержан. Как жаль, что мои мысли не могут последовать его примеру. Да и глаза, которые неотрывно следят за жилистыми руками парня, представляя вместо руля совсем другое.

– Бывала здесь раньше? – внезапно раздается вопрос братца, отрывая меня от любований, и я не сразу нахожусь с ответом.

Пойманная врасплох, я сглатываю. А потом быстро смотрю за окно, чувствуя, как пересохло во рту.

– Эм-м, да, – прочищаю горло, – мы иногда тусуемся здесь с ребятами… у заброшенного садика. – Прохожусь ладонью по волосам, глядя, как он паркуется. – А что?

– Хочу показать тебе еще одно место, – дразнящим тоном заявляет Том и покидает салон. Не заставляя меня долго ждать, он огибает капот и раскрывает дверцу с моей стороны.

– Идем, мелкая.

Закатываю глаза, но принимаю его джентльменскую помощь, чтобы спрыгнуть с высокого порога машины.

– Не знаю в этом парке ничего сверхъестественного, чем бы ты смог меня удивить.

– Очень часто мы не замечаем прекрасного, – загадочно выдает Томас и достает… атласную повязку черного цвета. Интересно, зачем она ему здесь понадобилась? – Поэтому я хочу, чтобы ты сначала почувствовала это место.

От сказанных им слов сердце пропускает гулкий удар, и вместо крови по венам уже растекается волнение.

– Ты не против? – Томас заглядывает мне в глаза, которые я отчаянно прячу от него. С каждой проведенной рядом с американцем минутой я начинаю подозревать, что это только малая часть его намерений.

– А без… – киваю на тряпку, что он держит в руках, – никак не обойтись? Я могу просто закрыть глаза.

– Считай, что я не доверяю тебе, – коротко поясняет Том и, встав со спины, тут же закрывает мне глаза, позволяя прохладному атласу пропустить по коже табун чувственных мурашек. Издав тихий стон, я невольно распрямляю плечи и ловлю ртом спасительный воздух, но в следующую секунду все становится неважным. Горячие губы американца едва уловимо касаются моих, мягко увлекая в глубокий поцелуй. Ох, черт. Он так сладко целует, что остатки кислорода превращаются в мелкие иголочки, что грозят мне удушьем. – А вот тебе придется довериться мне, зефирка, – выдыхает он мне в рот и слегка прикусывает нижнюю губу, прежде чем отстраниться.

Голова идет кругом, пока я нервно облизываюсь, пытаясь восстановить дыхание и способность соображать.

– Идти можешь? – усмехается Том, заключая мою ладонь в крепкий захват.

Я снова не нахожусь с ответом и лишь киваю, судорожно сглатывая от вспыхнувшего возбуждения.

Дальнейшую дорогу я молча следую за братом, изредка получая указание уклониться от веток встречающихся на пути деревьев. Какое-то время спустя мы останавливаемся, и уже в следующую секунду я улавливаю свежий порыв ветра. Американец молча отпускает меня. Чувствуя себя слепым котенком, я выставляю руки вперед и кручу головой по сторонам. Пока сквозь тревогу не начинаю ощущать тепло солнечных лучей. Вбираю полные легкие воздуха и позволяю себе оттаять, расслабляясь в чудесных звуках природы.

– Что ты чувствуешь? – Вздрагиваю, когда брат обвивает руками талию и прижимает меня спиной к своей груди. Он рядом, и паника окончательно растворяется, уступая место щекочущему трепету.

– Я чувствую… – запинаюсь, – чувствую, что мне хорошо здесь.

Томас нежно касается губами моей шеи и, прежде чем развязать глаза, прикусывает кожу, вынуждая меня громко ахнуть. Вот только когда мне возвращают возможность видеть, я забываю о своем порочном американце.

Мы стоим на поросшем мхом камне, настолько большом, что он занимает весь берег, а вокруг нас возвышаются могучие ели, среди которых красуется самый настоящий природный алмаз. Лесное озеро. Небесной красоты, и оно особенно прекрасно при ярком дневном свете. Словно маленькие рыбки, солнечные блики резвятся на его спокойной глади.

Но внезапный всплеск воды и свежие капли, долетевшие до моего лица, заставляют меня взвизгнуть и отпрянуть назад. А когда я раскрываю глаза, замечаю плавающего братца. Тут же перевожу взгляд на берег и вижу брошенные вещи американца. Да уж. Времени он явно не терял.

– И долго тебя ждать? – нахально улыбается он.

– Ч-что? – спрашиваю, ошарашенная его вопросом.

Глава 35

Томми

Красивое лицо стремительно бледнеет, а ошалевший взгляд сестренки красноречивее гневной тирады, которую она едва сдерживает, крепко сжав пухлые губки. Кажется, за последние сутки я успел пронаблюдать у этой девушки массу различных эмоций: ярость, испуг, смущение, волнение, восторг, смятение, радость и ненависть, но больше всего упиваюсь скрытым глубоко в малахитовых глазах желанием. Они даже светятся как-то по-особенному. Сейчас и налет злости не в силах скрыть от меня ее чувства. Мия буквально искрит всеми оттенками гнева, лишь усиливая мою тягу к ней.

– Тебе мало опыта с бассейном? Ты думаешь, я шучу, когда говорю, что боюсь воды? – выпаливает она срывающимся голосом, словно пытается удержать готовые пролиться слезы.

Прохожусь языком по зубам, балансируя на тонкой грани контроля, который вот-вот ускользнет от меня. А под прицелом двух горящих софитов, что будоражат и без того шаткое спокойствие, сдерживать себя еще сложней, потому что я наперед знаю реакцию этой бестии.

– Эй, детка, остынь.

– Отвали! – выкрикивает она в ответ и тут же устремляется прочь, запуская в моей крови необратимые процессы.

Невыносимая девчонка! Вот почему когда я пытаюсь поступить правильно, все идет через задницу? Твою ж… Адреналин подобно острым шипам вспарывает вены, в то время как сердце в бешеном ритме грохочет в грудной клетке. Дьявол! Покой рядом с этой малышкой может мне только сниться.

– Мия!

В два счета доплываю до берега и, выбравшись, пускаюсь вслед за ней. На камни и иголки под босыми ногами я даже не обращаю внимания.

– Да стой же ты! – Цепляю ее за локоть и рывком разворачиваю к себе.

– Зачем? – цедит она, простреливая полным слез взглядом. Черт подери. Я, конечно, планировал, что она будет мокрая, но вообще-то в другом месте.

– Послушай, у меня и мысли не было… – запинаюсь, а потом и сам срываюсь на крик: – Да я помочь хочу!

– Помочь? – прыскает со смеху мелкая. – За этим ты притащил меня сюда? Другого повода лишний раз стянуть с меня трусы не придумал?

Стерва. Пульс достигает максимума. Челюсти сжимаю так, что желваки ходят ходуном. Приходится взять короткую передышку, чтобы совладать со своими эмоциями, но все тщетно. Механизм запущен, и столкновения не избежать.

– У меня и дома это неплохо вышло. – Не успеваю закончить, как щеку обжигает хлесткая пощечина.

– Пошел ты! – Сглатываю и прикрываю на секунду глаза, выжидая, когда сотни иголок прекратят колоть мою кожу. – Пусти! – рычит дикарка, стараясь выдернуть руку из железного захвата, но я лишь сильнее сжимаю пальцы. Черта с два.

– Я пытался по-хорошему, – бурчу себе под нос и одним уверенным движением закидываю Мию на плечо.

Несмотря на яростные брыкания и гневные протесты несу ее в сторону воды. Пора бы повыбивать дурь из этой девчонки. Клин клином вышибает. Надеюсь, с ней это сработает.

– Не смей! Томас! Я убью тебя! Нет, нет, нет…

Но в следующее мгновение девичьи визги заглушаются толщей воды. Мия в панике барахтается, предпринимая жалкие попытки выбраться, однако у нее ничего не получается, пока я не помогаю нам обоим вынырнуть на поверхность. Тишину тут же разбивают судорожные вдохи и откашливания мелкой. Она руками намертво вцепляется в мою шею.

– Ты… ты… – шевелит подрагивающими губами, с которых медленно стекают крупные капли, а мне от этой картины сносит крышу.

От ее близости кислород перестает поступать в легкие. Даже сквозь мокрую одежду я чувствую жар дрожащего тела. Ведьма, что она со мной делает! Сам того не осознавая, нападаю на ее губы и прихожу в себя только когда кончики наших языков парализует вспышкой молнии от столкновения.

– Успокойся, – прерывисто дыша, хриплю ей в рот, – я тебя держу.

Мия уворачивается от нового нападения и утыкается носом мне в шею, даря нам обоим возможность отдышаться. Хотя я бы предпочел задохнуться ей.

– Н-ненавижу…

Еще рано, мелкая. Рано. Позже я обязательно дам тебе повод. И не один.

– Мне нужно, чтобы ты задержала дыхание.

– Ч-что? – удивленно выдает сестренка, с неподдельным ужасом заглядывая мне в глаза.

– Я считаю до трех, Мия. Не послушаешься, тебе же хуже. – Нарочно щипаю ее за попку, вынуждая взвизгнуть и дернуться в моих руках. – Готова?

Девчонка с безумным видом трясет головой, но я уже в курсе, что с ней нужно действовать, не спрашивая. Разговоры ни к чему не приведут. Принимаюсь отрывать от себя ее цепкие пальчики и в наказание получаю впившиеся в шею ногти.

– Подожди-подожди, – пищит не своим голосом. – Хорошо, я все… дай мне… немного времени… я просто боюсь…

– Ты уже в воде, Мия, поздно бояться. У тебя есть время, пока я доплыву до места. – Подхватываю ее под ягодицы и помогаю перебраться себе за спину. – Цепляйся, обезьянка, – говорю, хрипло посмеиваясь, и начинаю плыть к скале. Затылком ощущаю ее прерывистое дыхание, вот только сила, с которой Мия обнимает меня за шею, мешает двигаться. – Если я задохнусь, мы пойдем ко дну вместе.

– Прости, – шепчет она, после чего следует несколько судорожных вздохов и хватка слабеет.

В голове не укладывается, что Мия действительно боится плавать. Раньше я мог часами наблюдать, как это прекрасное озеро пленяет мою сестренку. Она напоминала русалку, и вода ей была как отчий дом. А сейчас на мне, как на спасательном круге, висит скрюченное от ужаса существо.

Подплыв к скрытому под водой входу в грот, я снимаю Мию со спины и с трудом перемещаю лицом к себе ее скованное страхом тело.

– Задержи дыхание.

– З-зачем?

– Сейчас мы будем нырять.

На бледном лице девушки отражается откровенная паника, а зрачки расширяются еще больше. Она вот-вот готова разреветься.

– Прошу… давай вернемся на берег, – прерывисто шепчет и сглатывает. – Томас, не заставляй меня этого делать. Не надо. Умоляю.

Я чувствую, как она дрожит в моих руках. Часто-часто дышит. Вот только от гребаного страха, а не от страсти. Нежно обхватываю ее лицо ладонями и приближаю к своим губам.

– Доверься мне, Мия. Я не причиню тебе боли. – На самом деле еще как причиню. Но не сейчас. Поэтому и прошу довериться. Я не смогу плыть за двоих, если она не справится со своей паникой. – Я хочу показать тебе одно место, но для этого нужно нырнуть под скалу. Я буду рядом. Обещаю. – Произношу каждое слово с расстановкой, чтобы их смысл пробился сквозь тревогу, горящую в ее взгляде. Большими пальцами ласково скольжу по скулам, помогая девочке немного расслабиться. – Вот так. Умница. – Прижимаюсь к ней лбом. – Готова? – Наши глаза так близко, что я едва не слепну от колдовской зелени, что сейчас переливается в изумрудах напротив меня. Мия лишь кивает в знак согласия, но мне этого достаточно. – На счет три. Раз. Два. Три!

Мы оба успеваем вдохнуть, прежде чем скрыться в толще воды. Мия тут же снова начинает паниковать, и мне приходится схватить ее за руку, чтобы задать нужное направление, а затем и подтолкнуть к входу в грот. В действительности это оказывается не так просто. Меня беспокоит, что вода попадет ей в нос, и все усилия пойдут прахом, но я тут же выбрасываю эти мысли из головы. Хотя бы одному из нас нужно сохранять здравый рассудок. И сейчас это явно не Мия. С трудом я помогаю ей проскользнуть в узкий проход и сам пробираюсь следом, выталкивая нас на поверхность. Мы с шумом хватаем ртом воздух. Получилось. Облегчение накрывает меня штормовой волной, и я

притягиваю мелкую, позволяя ей опереться на себя. Мне хочется заглянуть в лицо и увидеть ее реакцию, но Мия прижимается лбом к моему плечу и часто дышит. Ее легкие наверняка уже переполнены кислородом, но она не останавливается. За нас двоих выкачивает воздух из атмосферы.

– Ненавижу… ненавижу… – шепчет дрожащим голосом, но ее слова разнятся с действиями, потому что девчонка лишь сильнее прижимается ко мне.

– Лучше посмотри наверх. – Целую малышку в макушку и подцепляю пальцами за подбородок. – Мия, подними голову.

Растерянно облизнув губы, она все же устремляет взгляд наверх. И все. Замирает, как бабочка в коконе. Только вместо кокона мои руки.

– Томми, – сдавленно произносит она и запинается, – это… это…

Да. Это волшебное место, детка. И когда-то именно ты мне его показала. Я и сам сейчас заворожен, словно впервые вижу причудливое явление природы. В царстве карста из-за сине-изумрудного свечения воды складывается впечатление, что попадаешь в совершенно другую реальность. Даже странно, почему это место до сих пор не попало в топ ЮНЕСКО. Сверху, где находится заросший травой свод, в пещеру проскальзывают солнечные лучи, рассыпаясь на множество бликов. Они будто миллионы светлячков всех оттенков от синего до белого, замерших в ночном небе. Однако все это – ничто по сравнению с красотой ее глаз, в которых сейчас происходит самая настоящая магия. Темные зрачки до самой малахитовой радужки блестят как морская гладь. Взмах густых ресниц, и по ее щекам стекают большие соленые капли. От этого вида сердце пропускает удар, но я лишь крепче прижимаю к себе дрожащее тельце. Судорожный вздох срывается с пухлых губ, прежде чем девочка откидывает голову назад, истерическим хохотом заполняя окружающее пространство. Она смеется сквозь слезы. А я молча позволяю освободиться ей от нахлынувших эмоций, наполняя ими себя до отказа.

– Мия. – Обхватываю ее лицо ладонями и заставляю посмотреть на себя.

– Ненавижу тебя! – надрывно хрипит сестренка. – Зачем ты это сделал?

– Это место мне показала ты, Мия.

– Черт тебя подери, Томас! – Она на секунду замолкает, а потом продолжает едва уловимым шепотом: – Почему мне так хорошо? Я хочу ненавидеть тебя… и не могу…

Проклятье. Зачем она говорит мне это? И без того чувствую себя подонком. Я должен ей все рассказать, но не знаю, как это сделать. И уж точно не сейчас. Потому что сейчас мне тоже хорошо. И пусть в моем послужном списке станет на один эгоистичный поступок больше, но я не позволю ошибкам прошлого испортить сегодняшний день. Ничего не ответив, я вновь притягиваю Мию в свои объятья. Я больше пяти лет не был в этом месте. Месте, где все случилось на самом деле. Да. Я поспорил с Максом на ее девственность. Хуже того, пообещал снять все на видео. Однако к моменту исполнения этого долбаного задания я по-настоящему полюбил Мию. Поэтому и не смог испортить ее первый раз. Хотелось сделать его чувственным, нежным и незабываемым. Для нее. Для себя. Без камер. Без спора. В нашем секретером месте. Конечно, для Макса было снято отдельное представление, но на этом мы закончили. Да, глупо, но не сдержать своего

слова я не мог. Вот только я бы ни за что не подумал, что друг начнет шантажировать меня этими видео. Боже. Мия никогда не простит меня!

Нежное прикосновение к лицу помогает мне выбраться из плена воспоминаний. Как бы я хотел поменяться местами с Мией! Все бы отдал, чтобы не помнить всех подлостей, что успел совершить.

– На каком глазу? – уже более ровно звучит мелодичный голос. Не понимая о чем она, хмурю брови. – У тебя ресничка упала, – аккуратно дотрагивается до моей щеки, цепляя ее на палец, и демонстрирует мне, – загадывай желание.

– Я предоставляю это право тебе.

На ее прекрасном лице расцветает слабая улыбка. Да, это всего лишь детская забава, но видеть Мию такой беззаботной – лучшая из наград. Она сжимает руки в кулаки и зажмуривает глаза, словно проговаривая что-то про себя. Волшебная девочка.

– Что загадала? – хрипло интересуюсь и тут же прочищаю горло.

– Если скажу, не сбудется.

– Ну же, Мия, расскажи. – Сильнее прижимаю мелкую к себе, сгорая от любопытства. – Я хочу знать.

Все тело отзывается на ее близость. Дыхание сбивается, в то время как пульс, кажется, грохочет в ушах. Сладкая пытка.

– Хочу вспомнить о тебе…

– Что?– шокированно переспрашиваю. Я действительно не ожидал такого ответа. Тело, что буквально секунду назад горело, застывает, будто скованное льдом.

– Хочу вспомнить о тебе, – увереннее повторяет она, от смущения прикусывая нижнюю губу.

А потом происходит нечто уж совсем из ряда вон выходящее. Ну, по крайней мере, я не рассчитывал на это здесь. Мия сама приникает к моим губам. Совсем робко, но я не вмешиваюсь. С ума схожу, но позволяю ей проявить инициативу. Тонкие пальцы впиваются в шею, когда она углубляет поцелуй, вырывая у меня гортанный стон. Я подхватываю ее, одним рывком усаживая на выступ в стене.

– Ведьма, – вставляю между поцелуев, блуждая руками по желанному телу. Она буквально тает, дрожит и поддается, как глина в умелых руках гончара, и я готов завыть от этого крышесносного ощущения. Черт возьми. Она создана для меня. – Ты хочешь этого?

Прижимаемся лбами. Я сгребаю в кулак ее волосы на затылке и дергаю назад, чтобы видеть малейшую реакцию на раскрасневшемся лице. Мия облизывается, стыдливо пряча свои волшебные глаза.

– Да, – кивает спустя мгновение.

Не отрывая от нее взгляда, начинаю расстегивать пуговицы на мокром платье. Проклятье, это не так-то просто. Мелкие бусинки ужасно раздражают, не поддаваясь мне.

– Не торопись, – смущенно просит девчонка, и я останавливаюсь.

Кожу буквально покалывает от распирающего желания. Тяжелое дыхание сушит горло, пока я наблюдаю за тем, как изящные пальчики Мии с небывалой ловкостью скользят по чертовым пуговицам. Закончив, она вновь опускает глаза и скромно складывает руки на острых коленках. Ее покладистость сбивает с толку и одновременно распаляет еще больше. Сердце отчаянно перекачивает разгоряченную кровь, когда я касаюсь тыльной стороной ладони обнаженного участка груди и веду вниз по поблескивающей от влаги шелковистой коже. От одного только вида хочется зарычать. Как же она прекрасна! Я так сильно желаю ее, что даже малейшее промедление грозит мне удушьем. Будь я проклят! Хочу стереть к черту все запреты, лишь бы была моей. Однако я не в праве и думать об этом. Только здесь и сейчас мозг послан в задницу. И мне плевать на все. Приникаю губами к трепещущей ямке на шее и теряю голову. Слишком сладко. Слишком хорошо. Язык обжигает терпкость девичьего тела. В ушах гудит, и я одним движением раздвигаю ее ноги шире и проскальзываю в пьянящую глубину.