Текст книги "Мой сводный американец"

Глава 36

Мия

Обратная дорога кажется вечностью, пока я отчаянно пытаюсь осмыслить произошедшее. Безусловно, меня взбесил поступок Тома. После того случая в бассейне он вновь заставил меня испытать дичайший страх. И я не сомневалась, что при первой же возможности придушу засранца. Но жестоко ошиблась. Эмоции нахлынули с такой силой, что я сама набросилась на сводного брата. И все. Больше я себе не принадлежала. Сорвалась в бездну темно-карих глаз, позволив американцу изучить губами каждый сокровенный уголок моего тела.

Стыдно ли мне? Очень. Но в тоже время я не испытывала ничего прекраснее в этой жизни.

Вот только стоило нам покинуть грот, как волшебная сказка развеялась, словно пепел на ветру.

И пусть мне ужасно не хочется думать о неизбежных проблемах, но ничего не выходит.

Рой назойливых мыслей с космической скоростью преследует меня, вновь и вновь будоража спутанное сознание.

Сколько бы ни пыталась, я никак не могу избавиться от поселившейся в душе тревоги. И в итоге зарабатываю головную боль, которая теперь не отступает ни на минуту.

Дотягиваюсь рукой до центральной консоли и начинаю переключать радиостанции в поисках музыки по настроению. Мне просто необходимо заглушить весь этот шум в голове. А еще совершенно некстати Томас тоже погрузился в молчание, что только усиливает мою растерянность.

Буквально ощущаю, как сгущается напряжение в воздухе, становясь просто невыносимым и с каждой секундой вызывая какую-то раздражающую тревогу в душе.

Поднимаю взгляд на Томаса, а перед глазами снова вспыхивают разноцветные картинки нашей близости. Порочной. Неправильной. В тот же миг по коже разлетаются миллионы искорок смущения, провоцируя румянец на щеках.

Господи, неужели так теперь будет каждый раз, когда я посмотрю на сводного братца? Стоит только позволить воспоминаниям взять верх над разумом, и я вновь испытываю ужасную неловкость.

Словно опьяненная дикой страстью, в тот момент я хотела его больше всего на свете. В той пещере он был необходим мне как глоток свежего воздуха. И я дышала им. Как и он мной. Глупые создания. Сами не ведаем, что творим. Но остановиться теперь равносильно катастрофе. Ведь от одной только мысли, что Томми разделяет мои чувства, внутри все переворачивается.

До сладкой боли закусываю распухшую губу. Так же, как это делал американец. Он целовал меня до дрожи в коленях, кусал до ярких вспышек в глазах. Томас отчаянно желал меня. Всю, целиком. И самое страшное, что мне это нравилось. Более того, я желала его не меньше. Мы такие чужие и близкие одновременно. Но какое будущее нас ждет?

Неизвестность пугает, затягивая в воронку развернувшегося в душе хаоса. Ведь доверившись ему, я отдала часть себя, и почему-то мне хочется наивно верить, что он поступил так же.

Тяжко вздыхаю. Через два дня должны вернуться родители. Два дня… Время словно насмехается надо мной, ведь у нас почти его не осталось. А может, есть хоть какая-то надежда сохранить случившееся в тайне? В конце концов, он скоро уедет, а я смогу вернуться к прежней жизни. Черт! Зачем я себя обманываю? Апокалипсиса не избежать.

Особенно если вспомнить гуляющее по сети видео. Будь оно проклято. И тот, кто его выложил.

Нервно подергиваю ногой, продолжая напряженно следить за дорогой.

Телефон оживает от звука входящего сообщения. Вот и отлично, хоть что-то отвлечет меня от самокопания.

Но увидев на экране имя отправителя, замираю, в неверии хлопая ресницами.

Название чата «Убийственные красотки».

Так называлась наша группа чирлидеров. Один год мы с девчонками поддерживали местную команду по баскетболу. С тех пор эта фраза стала для нас своего рода лозунгом.

Проскакивает мысль взять и вернуть телефон обратно на приборную панель, но банальный интерес заставляет листать вниз.

Николь: Девчонки, мне вас не хватает. Давайте заканчивать этот цирк.

Замечаю, как Яра печатает сообщение и внутри все сжимается от ожидания неприятностей. Нервно кусаю губы. Если честно, даже не поняла, в какой момент наша дружба дала трещину. Но стоит признаться себе в том, что я тоже была не права. Приревновала подругу к сводному брату.

С чего бы это?

Резко откидываюсь на спинку сиденья, борясь с противоречивыми мыслями.

Мне не хватает ее. И тех дней, когда мы беззаботно проводили время вместе. Но даже несмотря на тот факт, что долгое время Яра была единственной, кто поддерживал меня в сложный период жизни, я все еще испытываю какую-то непонятную обиду на подругу.

Яра: И что ты предлагаешь?

Николь: А ты как думаешь?

Яра: OMG! Я никак не думаю. Я вообще не понимаю, зачем ты нас здесь всех собрала.

Вот же высокомерная курица!

Николь: Мияяя, помогай мне. Я вижу тебя онлайн.

Блин… точно! Как только я открыла переписку, тут же подписала себе приговор. А зная Николь, она теперь точно не отстанет.

Пару минут нахожусь в раздумьях, прежде чем выпрямить плечи, поудобнее взять телефон и написать сообщение.

Мия: Ну и что ты задумала?

Яра: Давай, не тяни уже!

Николь: В общем так, предлагаю возродить нашу традицию. Как насчет того, чтобы устроить пати века на нашем месте? На выходных обещают отличную погоду!

Мия: Не думаю, что это хорошая идея.

Яра: Тут я соглашусь.

Николь: Эй! Да бросьте вы! Парней мало что ли?

Меня посещает неожиданная идея, и я тут же набираю ее на экране телефона.

Мия: Хорошо. Я пойду. Но хочу знать, кто снял то видео!

Николь: Шантаж? Фу, какая (смайлик с языком). Ладно. Я знаю, кто, но скажу, только если придешь. Да и вообще мне кажется, все уже забыли про то видео. Забей! Пора показать, что тебе плевать на чужое мнение. Ну же, Мия, соглашайся (плачущий смайлик).

Засранка.

Яра: Ладно, нам действительно стоит поговорить, но без пары шотов тут не обойтись. Ник, с тебя простава.

Николь: Ага, как же.

Сомнения неприятно кусают меня изнутри, но я все же решаюсь.

Мия: Я в деле!

Я не в деле. Я в заднице. И что-то мне подсказывает, что ее размер только начинает набирать обороты.

Я позволила себе забыться, оторваться от реальности, и теперь тучи сгущаются, обещая мне нехилых размеров шторм.

А вдруг родители уже видели эту запись? Что скажет Александр? Как я смогу все ему объяснить? А в том, что он потребует объяснений, я ни капельки не сомневаюсь. Про маму даже думать не хочу. Она с ума сойдет. И я вместе с ней.

– Что-то случилось? – вырывает меня из тревожных мыслей настороженный голос американца.

Поерзав на месте, облизываю в момент пересохшие губы.

– Нам нужно поговорить.

– Валяй.

Томас съезжает на обочину, но двигатель не глушит. Парень напряжен не меньше меня. Вижу это по тому, как мужские руки сжимают руль. Как крепко стиснуты его зубы. Уверена, он тоже переживает о нашей общей проблеме.

– Что, если Александр увидит видео? – нарушаю сгустившуюся тишину.

– Это все, что тебя сейчас волнует? Что скажет мой отец? – с неприкрытым раздражением выдает Томми и резким движением избавляется от ремня, словно тот душит его. – Не парься. Я все решил. Этот вопрос закрыт.

Он даже не смотрит в мою сторону. Взгляд устремлен в окно, в то время как его губы кривит усмешка. Не могу понять, что так взбесило американца. Вообще-то в этой ситуации психовать должна я.

– Как тебе это удалось?

– Тема закрыта! – отрезает он, ударяясь затылком о подголовник.

Сейчас нет и следа от того парня, что боготворил меня еще несколько часов назад. У него как будто раздвоение личности. Томас вновь превращается в раздражающего сводного брата, которого я впервые увидела на кухне.

– Закрыта? – выкрикиваю, не в силах справиться с обидой. – Для тебя, может, и закрыта. Свалишь в Америку, и дело с концом…

– Остановись! – угрожающе цедит братец и впивается в меня пронизывающим взглядом.

Мне становится неуютно, и я прикусываю язык, пытаясь взять себя в руки.

Пожалуй, он прав. Поругаться сейчас будет проще простого, но это лишь добавит трудностей.

– Иди сюда, – устало выдыхает Томас и бережно заводит руку мне за голову, притягивая ближе. А потом и вовсе пересаживает к себе на колени, не обращая внимания на мой протестующий вскрик. Когда же до взбудораженного разума доходит, что из одежды на мне всего лишь его футболка, хочется провалиться сквозь землю, а не сидеть на нем. – Почему ты не можешь хоть раз выбрать нас? – Он внимательно заглядывает мне в глаза, а потом, словно сдавшись, утыкается носом мне в шею и продолжает хриплым шепотом: – Какая разница, что скажут окружающие? Давай уедем. Просто сбежим от всех. Тебе ведь хорошо со мной.

Его горячие губы опаляют кожу, а длинные пальцы завладевают запретной территорией, вызывая бурю мурашек. Но я не отталкиваю. Наоборот. Предоставляю свободу действий, выгибаясь, словно марионетка в руках умелого кукловода.

– Все не так просто, Томми, – с придыханием отвечаю американцу, утопая в очередном безумстве его губ.

– Я знаю. – Он останавливается, упираясь лбом мне в плечо. Мы дышим в унисон. Тяжело и часто. – Посмотри на меня. – Томми отстраняется, чтобы обхватить мое лицо шероховатыми ладонями и заглянуть в него. – Все будет в порядке. Мы справимся, слышишь? Мы со всем справимся, – произносит с расстановкой, будто у него на коленях маленькая девочка.

А потом снова притягивает меня обратно к себе. Я опускаю голову на его крепкое плечо и просто наслаждаюсь обманчивым спокойствием. Ведь стоит покинуть теплые объятия, и суровая реальность вновь испортит настроение.

Достаю телефон из кармана, открываю чат и передаю Тому, как никогда нуждаясь в его поддержке.

– И что ты думаешь? – Братец возвращает мне мобильный, и я задираю голову, чтобы проследить за эмоциями на его лице.

– Ты не мог бы сходить со мной?

Вижу, что он задумался, и внутренне уже готовлюсь к отказу. Глупая затея. И зачем я только спросила…

– Да.

Я не ослышалась?

– Да?

Ухмыльнувшись, Томас подцепляет пальцами мой подбородок и оставляет на губах легкий поцелуй.

– Даже не рассчитывай, что я отпущу тебя одну.

Глава 37

Томас

Когда мы добираемся до дома, моя эйфория от водных процедур окончательно рассеивается. Хотя ее можно было бы продлить. Для этого стоит всего лишь подняться в душ к сладкой девочке и помочь ей. Например, потереть спинку.

Однако нам обоим нужно время.

В последние два дня я чересчур давлю на нее, отчего сам же и лишаюсь контроля. А сейчас терять бдительность – непозволительная роскошь. Ведь когда она рядом, окружающий мир перестает существовать. Уверен, и для нее тоже.

Еще эта вечеринка, которая не сулит нам ничего хорошего. Только вот идти придется, Мии просто необходимо наладить общение с друзьями. Ведь в конечном итоге я действительно просто уеду в Америку, а ей придется остаться здесь. И я не хочу, чтобы она была одинока. Конечно, я могу и дальше поддерживать ее от лица Призрака, но…

Призрак… твою мать… не хочу даже думать об этом. Не сейчас.

Останавливаюсь на лестнице и какое-то время рассматриваю счастливые семейные фото. Сколько еще тайн хранит это место? А точнее мой отец.

Под мысли о своем родителе захожу в его кабинет. Усаживаюсь в кресло, удобно закинув ноги на стол, и завожу руки за голову.

Я ненавижу его.

И родилась эта ненависть очень давно. Еще с того момента, когда отец бросил нас на произвол судьбы. С самого детства его личность вызывает в моей душе лишь гнев и презрение, которые с каждым годом только растут.

А в свете последних событий они стали всепоглощающими. Разрушительными.

На глаза попадается очередная рамка с фотографией, на которой запечатлено счастливое семейство. Губы растягиваются в улыбке, больше напоминающей оскал. Блеф. Пародия на счастье. Жалкая иллюзия, сотворенная отцом на краю обрыва. И самое страшное во всей этой ситуации, что рано или поздно мы все свалимся вниз, захлебываясь болью от совершенных ошибок. Это всего лишь вопрос времени.

Правда как оголодавший дикий зверь. Дышит в спину. Бродит среди нас, выслеживая добычу. Она может залечь в спячку, но когда проснется, сметет все на своем пути. В том числе, и нас с Мией.

Интересно, каково моему отцу жить в вечном страхе, что в одно мгновение весь этот театр может рухнуть? Словно карточный домик, стоит только ветру перемен подуть в его сторону.

Только вот я еще не готов к переменам. Мне мало Мии. Я не желаю вновь терять ее. А ведь это неизбежно, стоит только сестренке узнать обо всем. Я разобью ей сердце. Собственными руками.

Чертов эгоист! Иди и поговори!

Скажи ей правду. Правду, будь она проклята!

Достаю телефон из кармана и несколько минут вращаюего в руках, тупо уставившись в одну точку. Взгляд пустой, потому что я вновь возвращаюсь в ту пещеру, видя перед собой гладкое девичье тело, поблескивающую от влаги шелковистую кожу, слышу ее частое дыхание и первый стон. Губы гудят от воспоминаний о том, что я ими с ней делал. Аааа. Невыносимо. Оттягиваю джинсы, где уже стало тесно.

Нет. Я не готов. Еще не готов.

Пару движений пальцами по экрану, и в затуманенное сознание врезаются гудки.

– Томас? Что-то случилось? – окончательно возвращает меня в реальность встревоженный голос отца. – Томас?

– А, да отец. Задумался. Как проходит второй медовый месяц? – Стараясь сохранять спокойствие, стискиваю зубы со всей силы.

– Том, прекрати ерничать. Ты ведь знаешь, что я работаю, а не развлекаюсь!

– Может, мне нужно знать что-то еще?

Пауза. Мои губы дергаются в однобокой ухмылке. Подонок. Я раскусил тебя.

– Я не понимаю о чем ты, сын, – прочистив горло, отвечает он.

– Дай-ка подумать, – щелкаю пальцами. – Ретроградная амнезия тебе о чем-нибудь говорит?

Снова тишина. Слышно лишь его тяжелое дыхание.

– Удобно, да? Получить чистого ребенка, как нового робота, которому можно вложить в мозг только то, что необходимо.

– Томас… прекрати устраивать спектакль!

– Он ведь был мой? – цежу сквозь зубы, до хруста сдавливая металлический корпус телефона.

Ответом на этот раз мне служит лишь только шумный вздох.

– Я никогда тебе этого не прощу. Ты слышишь! Ты уничтожил меня. Уничтожил ее. Нас.

– Томас, успокойся! Где Мия?

– Боишься, что малышка все услышит? Какой же ты урод! – выдаю с горькой усмешкой.

– Томас! – рявкает он в трубку и тут же смягчается. – Прости, я… я не хотел. Все слишком далеко зашло, сынок, я просто не знал, как поступить правильно… испугался…

– Я не нуждаюсь в твоих оправданиях. Прибереги их для Мии. А пока я советую тебе еще на недельку задержаться в Америке. Всего доброго, папочка.

Отключаю мобильный и швыряю его на стоящий в стороне диван. Сердце бешено колотится в груди. Сейчас я отдал бы все на свете, чтобы родитель оказался напротив меня. Кулаки буквально зудят от желания съездить по его физиономии. У меня есть неделя. А потом… потом я все ей расскажу и исчезну.

Глава 38

Мия

– А ты не могла надеть что-то более… – Томми прочищает горло, пронизывая меня внимательным взглядом, – более недоступное.

Вспыхиваю от неловкости и оттягиваю коротенькое платье пониже, чтобы хоть немного укрыться от его разглядываний. Я надела то самое черное платье, которое он заметил на моей кровати в первый день нашего знакомства. Глупая затея.

Но обида бежит быстрее, и с языка срываются совершенно другие слова.

– Ты сейчас серьезно? Хочешь сказать, я доступная? Боже, Томас, какой же ты кретин!

Уже пускаюсь прочь по лестнице, но он перехватывает меня и прижимает спиной к своей груди, зарываясь носом мне в шею.

– Нет. Ты недоступная, а вот твое платье… – он цепляет край юбки, – оно же меня с ума сведет. Особенно там, где я не смогу тебя потрогать. Хотяяя, – дразнящим тоном протягивает американец, облизывая мои скулы, – в лесу много темных уголков.

– Только не вздумай позволять себе лишнего, Том. Я не хочу проблем!

Дергаюсь, чтобы выбраться из удушающих объятий, но добиваюсь совершенно обратного. Он приникает губами к моему уху и что-то шепчет. Очень соблазнительно и горячо.

– Боже, да ты извращенец! – заливаюсь смехом, а у самой низ живота наливается сладкой тяжестью предвкушения.

– Вовсе нет, – тихо посмеивается с царапающей хрипотцой.

Расцепляю его руки и направляюсь на выход.

– Ну-ну, вижу я, к чему ты клонишь! Поехали уже. И я серьезно, Том! – Оборачиваюсь, отступая к дверям, и тычу в него пальцем. – Даже думать не смей, не то, что смотреть.

С наглой ухмылкой на лице он поднимает руки вверх.

– Обещаю, я буду паинькой.

Засранец.

***

Звук работающего двигателя стихает, и машина останавливается. А в душе у меня начинается война сомнений, заполняя все внутри ноющей болью.

Сама не понимаю, почему мне так важно, чтобы Том был со мной сегодня на этой вечеринке, почему я хочу, чтобы каждую секунду мы принадлежали друг другу. Меня по-настоящему пугает столь стремительно набирающая обороты одержимость. Я на самом деле стала зависима. Это случилось в последние сутки. Сутки длиною в вечность. До сих пор не могу понять, в какой момент я потеряла голову. Да, черт подери, в тот самый, на кухне, когда впервые увидела его нахальную улыбку и бесстыжие глаза. Так! В конце концов, он мне не родной! Только вот убедить даже себя мне не удается. Это все равно вне рамок приличия. Люди никогда не поймут. Они осудят.

Не в силах выдержать водоворот мыслей, я решаю поделиться своими переживаниями.

– А если зайдет разговор о том поцелуе? Черт! Не нужно было тебя звать с собой.

– Мия, – теплая ладонь накрывает мою коленку, слегка сжимая ее, – успокойся. Я найду, чем заткнуть рот каждому, кто посмеет начать эту тему.

– Честно? – Закусываю губу, уткнувшись взглядом в свои руки, нервно сжимающие края платья.

– Честно, – мягко успокаивает и касается ладонью моего лица, поворачивая к себе. – Только вот так, – большим пальцем высвобождает мою нижнюю губу из захвата зубов, – делать не надо. Этим ты лишь провоцируешь меня, Мия.

– Так? – игриво интересуюсь, повторяя невинный жест.

Отцепляю ремень, чтобы выскочить из машины, но вместо этого оказываюсь на коленях братца.

– Ты очень плохая девочка, Мия. – Его глубокий голос пробирает до мурашек. – Что мне с тобой делать? – спрашивает Томми, ласково заправляя непослушный локон мне за ухо. Смотрит так, что дыхание перехватывает.

– А что бы ты хотел?

Скольжу пальчиками по груди брата, скрытой под черной толстовкой, вверх, кусая губы от желания ощутить его вкус. Слегка царапая шею, вынуждаю американца тяжело сглотнуть.

Кажется, он меня испортил.

– Я обязательно покажу тебе, когда мы вернемся домой.

Уголок его рта дергается вверх, словно Томми забавляет мое поведение. Он обхватывает меня пятерней за шею и рывком притягивает к себе, опаляя лицо горячим дыханием. Я уже прикрываю глаза, но в следующую секунду резкий шлепок по ягодице отрезвляет, и этот нахал скидывает меня обратно на сиденье. Вот говнюк! Даже не поцеловал!

Вспыхнувшее желание перерастает в неприятное неудовлетворение, болезненно скручивая низ живота в тугой узел.

Ну и ладно. Том еще пожалеет, что не воспользовался возможностью сейчас, потому что на вечеринке она ему не представится.

По мере приближения к месту до нас начинают доноситься музыка и шум компании. И отнюдь не маленькой. Ника, чтоб ее!

Безумно хочется схватиться за руку Тома, чтобы ощутить его тепло, но вместо этого я следую за ним по узкой лесной тропинке. Солнце уходит в закат, прощаясь редкими лучами сквозь просветы листьев, пока перед глазами не появляется огромный костер и заброшенное здание, возле которого тусуется человек пятнадцать.

Николь первой замечает нас.

– Мия, – бежит к нам, махая рукой, – ты пришла, я так рада!

Между нами тремя повисает некое напряжение. Подтверждая мои впечатления, Ника старается даже не смотреть в сторону Тома.

– Так вы типа… вместе?

– Нет! Блин! – Поворачиваюсь к американцу. – Томми, оставь, пожалуйста, нас ненадолго.

Отсалютовав мне, он со спокойным выражением лица прячет руки в карманы джинсов и уходит.

Дождавшись, когда Томас скроется в толпе, вновь обращаюсь к подруге, которая сейчас смотрит на меня с откровенным укором.

– Послушай, – шумно выдыхаю, нервно дергая ногой от безвыходности, – я понимаю, как все это выглядит. Еще и этот поцелуй. Томас был просто в состоянии аффекта… боже… не знаю, как все объяснить. Давай просто забудем, ладно?

– Я-то забуду, но тебе нужно поговорить об этом с Ярой, – безразлично пожимает плечами, протягивая мне стаканчик с сомнительным содержимым.

Отрицательно покачав головой, взглядом разыскиваю Ярославу.

– Не поверишь, я именно за этим здесь, кстати, где она?

– Она в здании. Расставляет свечи.

– Только не говори мне…

– Да-а-а, Мия, мы сыграем в прятки, как в прежние времена. – Накрашенные губы подруги растягиваются, демонстрируя белоснежную улыбку.

– Боже, Ника, этим страдают прыщавые подростки.

– А кто нам запрещает играть по взрослым правилам? М? – игриво подмигивает она и хватает меня за руку, утягивая к костру.

Мне это уже не нравится. Знала бы, надела бы на себя мешок из-под картошки, а то вырядилась как дура.

– Что это за правила такие?

В ответ подруга лишь приглушенно хихикает.

Гадина.

– Эй, народ, кто играет все сюда!

Мы останавливаемся у костра, куда постепенно подтягиваются ребята, и я с облегчением выдыхаю, когда среди них я не нахожу Марка. Спасибо и на этом.

– Ник, ты, кстати, мне кое-что обещала, – дергаю ее за руку, встречаясь с блестящими глазками подруги. – Надеюсь, ты не забыла? – вскидываю бровь.

– Куда ты торопишься? Давай поболтаем после игры? Мы ждали только тебя, – недовольно ворчит она.

– Л-а-а-адно, – киваю и деловито упираю руки в бока, – давай сыграем.

Выхватываю у нее стаканчик и делаю глоток ароматной жидкости, вкусом напоминающей глинтвейн.

– Ты чудо! – Николь чмокает меня в щеку, оставляя липкий след от блеска для губ, и я тут же принимаюсь оттирать его ладонью. – Итак, правила всем известны?

Громкий смех, за которым следует ответ хором:

– Их не существует.

– Верно, мои пупсики, предупрежден значит вооружен. Ну или как там говорится? Кто не спрятался, я не виноват? Да по барабану вообще. – Ника склоняется поближе ко мне. – Старайся не попадаться, если тебя найдут… —подкалывает томным голоском, а мне придушить ее хочется.

Что за фигня вообще происходит?

– Ника! Не беси! Что будет, если меня найдут?

– Да все, что угодно. Нет никаких правил, Мия. Кто находит, тот их и устанавливает, – нараспев отвечает подруга, салютуя мне красным стаканчиком.

Желудок неприятно сжимается и падает куда-то вниз.

– Ясно, – цежу сквозь зубы, выискивая Томми глазами, но его словно след простыл. Какого черта? Сглатываю, желаю смочить в момент пересохшее горло.

– Только не говори, что ты струсила! Мия? – Подруга щелкает пальцами перед лицом, привлекая мое внимание. – Это ведь весело, мальчики против девочек, тем более ты знаешь заброшку лучше, чем кто-либо.

– Я не думаю, что Томас оценит это веселье.

Вру. Конечно же, оценит.

– Шутишь? Мия, твой братец уже ушел внутрь с какими-то парнями.

Мда. Я и не сомневалась, что он не пропустит такое.

Чует моя попка запах приключений, но если американец решил поиграть, что ж, пусть поиграет. Хотя я бы предпочла избежать неприятных ситуаций. Особенно в свете последних событий.

Хотя какие неприятности? Я просто перенервничала. Веду себя как параноик. Наши отношения со сводным братом уж точно никак не отразятся на этой игре. Ему еще надо будет найти меня. Он ведь сделает это первым?

Вот так, под аккомпанемент назойливых мыслей я уже оказываюсь втянутой в темное мрачное помещение, где лишь изредка попадаются большие свечи, отбрасывающие на стены тусклый свет. Раньше мы играли здесь в дневное время суток. Вечером это место выглядит по-настоящему устрашающим: обшарпанный потолок, выбитые окна, местами обветшалые полы и стойкий запах смрада. Из-за слабого освещения место кажется одновременно и жутким, и таинственным. Почему-то сейчас все воспринимается гораздо острее, чем раньше. Хорошо, что хоть на ноги я надела удобные балетки. По крайней мере, шею свернуть меньше шансов.

По коридорам эхом разносится приглушенное хихиканье и девичьи визги, запуская по телу сеть холодных мурашек.

Так, нужно успокоиться и выровнять сбитое дыхание.

Ника исчезла, и теперь в пустынном коридоре остаюсь я одна. Класс. Веселье так и прет. Нужно просто отсидеться в безопасном месте. Тем более я его знаю.

Ускоряю шаг, над головой начинает вибрировать пол, вынуждая штукатурку с потолка посыпаться мне прямо на волосы. Блеск! Но на брезгливость у меня нет времени, потому что заброшенный дом оживает. Я слышу громкие вопли, смешки парней и визги девчонок. Кажется, рядом я улавливаю шорох, скрип. Где-то вдалеке раздаются глухие шаги.

Внезапно кто-то обхватывает рукой мою талию и поднимает в воздух, заглушая испуганный визг шероховатой ладонью.

Мы быстро перемещаемся в темном пространстве. Пересекаем пролет ступеней. Скрип двери, и тут же она захлопывается. Я чувствую, как широкая грудь тяжело вздымается, и чужое дыхание опаляет мою шею. Он утащил меня как голодный зверюга законную добычу.

Тяжело дыша, я наконец вырываюсь из крепкой хватки. Ну или он сам меня отпускает. Неважно, потому что в следующее мгновение мою спину впечатывают обратно, а широкие ладони ложатся мне на живот, притягивая ближе.

– Что ты устроил? Отпусти меня! – резко выдыхаю и дергаюсь, но безрезультатно.

Начинаю царапать его руки, но практически сразу останавливаюсь. В неверии я еще раз, уже более спокойно, провожу пальцами по тыльной стороне ладони незнакомца, окончательно убеждаясь, что это шрам. Шрам, который я уже видела. Сердце бешено стучит в груди, заглушая все вокруг. Нет, нет, нет… только не это!

Горло сдавливает от нарастающей внутри паники, а воздух с космической скоростью покидает мои легкие, прежде чем я слышу ровный тембр уже знакомого голоса.

– Я тебя нашел.