Текст книги "Сердце Феникса"

ГЛАВА 15

Януэль раздвинул темную листву и вошел в пещеру. Там, в глубине, укрытая его плащом, лежала Шенда. Он подошел, сел рядом и вытер ее влажный лоб. Девушка даже не пошевелилась, она уже два дня, с тех пор как они оказались в этом сосновом лесу на склоне горы, не приходила в сознание.

После схватки с Грифоном Шенда держалась в воздухе из последних сил, стремясь дотянуть до леса, где их падение смягчили деревья и папоротник, ковром покрывавший землю.

Последние две ночи в горах разносилось эхо погони. Януэль поклялся себе, что не бросит Шенду, даже если иссякнет надежда, что она выживет. Пока что у них были и пища, и вода (в сумерках Януэль пробирался за ней к ручью), но Шенде требовалось серьезное лечение. В те времена, когда он вместе с матерью скитался по полям сражений, он всегда с ужасом смотрел на лекарей и солдат, подбиравших раненых. Он никогда не мог понять тех, кто это делал. Капитан Фалькен напрасно пытался примирить его с этой стороной войны. Януэль слишком сильно благоговел перед жизнью, чтобы осмелиться распоряжаться ею. Он недоумевал, как кто-то может отдать свою жизнь в чужие руки, как солдат может возложить все свои надежды на спасение на кого-то другого. Разумеется, ему часто приходилось помогать раненым. Он помогал им перебраться в тыл, мог сделать перевязку, но не более.

Война стала частью его жизни, когда ему было девять лет. Она была похожа на темную ночь. Однажды, когда в полнолуние он заблудился в лагере побежденной армии, его приютили в палатке, где находились раненые, вынесенные с поля боя. Там ему довелось видеть агонию солдат, умиравших на руках у лекаря. Януэлю поручили следить за тем, чтобы свеча горела непрерывно, но ветер всякий раз задувал ее. И он был вынужден скрепя сердце смотреть на нехитрые хирургические операции, которые пытался делать лекарь. Никто из раненых не дожил до рассвета. Скальпель довершал то, что начал враг. Януэль был настолько потрясен, что даже не смог рассказать об этом матери, и воспоминание об этой страшной ночи навсегда врезалось в его память.

Поэтому он лишь перевязал Шенду. На ее искалеченной спине после исчезновения крыльев осталось множество порезов. Они были не очень глубокими, но опасность заражения все равно существовала. С величайшей осторожностью фениксиец перенес Шенду в пещеру, вход в которую был скрыт листвой. Затем он с замиранием сердца разорвал до пояса ее тунику. Несмотря на трагичность обстоятельств, сильное желание охватило его при виде обнаженного тела Шенды, он не мог не любоваться ею. Эта молочно-белая нежная кожа вызвала в нем то плотское чувство, которое, как ему казалось, он навсегда утратил.

Жажда любить.

Это открытие придало ему сил, помогло побороть отчаяние. Всю ночь он сновал к ручью и обратно. Воду ему приходилось приносить в ладонях, так как другого сосуда у него не было. Он промыл раны драконийки и смачивал ее лоб до тех пор, пока жар не начал спадать. Он неосознанно чувствовал теперь, что жизнь человека значит не меньше, чем жизнь Хранителя, и уже не так бережно относился к Фениксу, приютившемуся в его сердце. Тот почти не подавал признаков жизни. Он слышал лишь его тихое и прерывистое дыхание, означавшее, что огненная птица жива и восстанавливает силы.

Забытье Шенды было тревожным. Иногда она бормотала какие-то слова на драконийском языке, которого Януэль, к несчастью, не знал. Он взял смоченный в ручье платок и осторожно приложил его ко лбу девушки. Этой ночью тьма будто давила ему на плечи, предвещая что-то недоброе. Его одолевали тяжелые мысли. Теперь он понимал, что их удачный побег из крепости был всего лишь способом выиграть время. Даже в этих лесах их могли обнаружить в любой момент, потому что горцы, верные императору, знали эти места как свои пять пальцев.

С тоской думал он и о наставнике Фареле, оставшемся в плену у грифийских жрецов. Он надеялся, что старику удастся развеять подозрения ордена. Януэль опасался, что жрецы вознамерятся отомстить фениксийцам, эта опасность теперь нависла над всеми, кого он уважал и кто был ему дорог. Из-за этих перипетий он позабыл о Силдине. Что произошло с ним с тех пор, как он покинул Башню, полагая, что отправляется к императору?

И что бы он сказал о своем друге, узнав, что тот невольно стал убийцей могущественного монарха? Ему захотелось, чтобы Силдин сейчас оказался с ним рядом, избавив его от ощущения гнетущего одиночества. Ночью в пещере стало холодно. Он укрыл полами плаща ноги Шенды и с волнением вспомнил о том, как она спасла его от неминуемой смерти. Теперь ему было известно, что она являлась жрицей Драконов и по законам своего королевства должна считаться отступницей.

С тех пор как Дракония, хранившая свои тайны в стенах библиотек, закрыла свои границы для чужаков, по Миропотоку потекли бесчисленные слухи. Некоторые полагали, что Хранители там вымирают, так как у них нет потомства. Другие, напротив, были убеждены, что драконийцы намереваются завоевать Миропоток.

Больше всего Януэля интересовала загадка Шенды. Почему она отказалась от своего сана и стала наемницей? То, что она владела магией превращения, означало, что ей пришлось провести многие годы бок о бок с Драконами. Впрочем, сколько ей вообще лет? Он дал бы ей тридцать – тридцать пять.

«Не важно, сколько тебе лет, – улыбнулся он, смачивая ее пересохшие губы влажным платком. – Я тебя не покину». Он вздохнул и обхватил руками колени, пытаясь восстановить строй мыслей. Он был убежден, что нужно найти способ как можно быстрее покинуть горы и добраться до столицы. До Альдаранша было примерно шестьдесят лье. Если они не полетят, а пойдут быстрым шагом, то потребуется шесть дней, чтобы добраться туда. Учитывая сложности перехода через горы и то, что им придется петлять, скрываясь от патрулей и деревенских жителей, путь займет вдвое больше времени. И это только в том случае, если Шенда поправится. Другая возможность заключалась в том, чтобы воспользоваться силой Хранителей. Но Януэль не рискнул бы снова прибегнуть к помощи Феникса. Только Шенда могла бы быстро перенести их в столицу. Все зависело только от нее, от того, как быстро ей удастся восстановить силы.

Вечером он снял повязки, чтобы посмотреть, как затягиваются раны. Его обнадежило то, что, как ни странно, раны не загноились, хотя он всего лишь промыл их. Благодаря магии метаморфоза, которой владела Шенда, ее выносливость была не меньшей, чем у ее Хранителя. Поэтому раны на ее теле быстро заживали.

Нужно было во что бы то ни стало сохранить их убежище в тайне от преследователей. Каждый раз Януэль пробирался к ручью с величайшей осторожностью. И все-таки он опасался этих молодцов с загорелыми обветренными лицами, горцев империи Грифонов. Боевым качествам горских племен завидовали даже химерийцы, известные своей воинской доблестью. За верную службу вступившему на трон императору эти племена получали право на безраздельное владение горными богатствами. Такое соглашение полностью устраивало обе стороны. Трижды горцы давали отпор войскам, планировавшим неожиданно напасть на империю, пробравшись через заснеженные горные ущелья. Глупо было рассчитывать, что они сжалятся над врагами императора, проникшись сочувствием к Януэлю и его спутнице.

Шенда пришла в сознание незадолго до рассвета. Януэль спал сидя, опустив голову на колени, но тут же вскочил, когда слабый голос позвал его:

– Януэль…

Приподнявшись на локтях, она слабо улыбнулась ему бледными губами и огляделась.

– Мы в безопасности, – наклонившись к ней, сказал Януэль. – Как ты себя чувствуешь?

– Моя спина… – простонала она.

– Она уже заживает.

Шенда посмотрела на повязки:

– Спасибо.

Януэль покачал головой, как бы желая сказать, что не стоит его благодарить.

В темноте пещеры он отыскал два ее клинка-Единорога.

– Я не вынимал их из ножен.

– Слава прародительнице Драконов! – воскликнула она, хватая свое оружие. – А я боялась, что потеряла их.

Любовно проведя рукой по эфесам, она положила их на землю.

– Я помню, что ударилась о ветку, и это все. Сколько времени я провела без сознания?

– Это третья ночь.

Она опять встревожилась:

– Значит, мы здесь уже двое суток. У отрядов горцев было достаточно времени, чтобы перекрыть все перевалы.

– Но разве нельзя перенестись по воздуху?

Прищурившись, она спросила:

– Что ты имеешь в виду?

– Твою волшебную силу… Ты могла бы снова ее использовать?

– Нет, – категорично ответила она.

– Нет?

– Я вызвала Дракона, потому что другого способа спастись не существовало. Но, сделав это, я совершила непоправимую ошибку. Прошу тебя, не настаивай. Уважай мое решение и не задавай вопросов. Наши судьбы пересеклись, но это не значит, что наши жизни теперь едины. Наши народы по-разному смотрят на жизнь…

– Я знаю. Завет проповедует прямоту и честность.

– А драконийцы хранят и передают свое знание втайне. А я, хоть и изменила отчасти свой образ жизни, все равно принадлежу к своему народу. Ты понимаешь?

– Да, – сказал он.

Она с нежностью посмотрела на него и взяла за руку:

– Ты добрый, вероятно, слишком добрый для такого мира, как наш.

– Не думаю. Я видел ужасы войны, суровую изнанку жизни на полях сражений, и это кое-чему меня научило.

– Чему, например?

– Тому, что любить умеют немногие.

Она внимательно посмотрела на него:

– Забавно, что в твоем возрасте ты так уверенно судишь об этом! Тебе только семнадцать, но ты и вправду выглядишь старше.

– «Смерть делает нас взрослее» – моя мать часто мне это повторяла.

– И она была права. В моей стране говорят, что со смертью каждого близкого человека на лице появляется новая морщина.

Вдруг издалека донеслось хриплое карканье Грифона. Шенда тут же протянула руку к мечам.

– Их часто слышно. Успокойся, – проговорил Януэль. – Время от времени они перекрикиваются с вершины на вершину.

– С воздуха они прочесывают лес. Они заполонили небо так же, как здешние племена – горы.

Она попробовала подняться, но не смогла и, сжав губы, повернулась на бок. Поправив выбившуюся прядь черных волос, она тихо сказала:

– Мне нужно набраться сил.

– Да, – подтвердил Януэль. – Скоро рассвет. Нам лучше покинуть пещеру под покровом ночи.

– Хорошо.

Новая доверительность, возникшая между ними в полумраке пещеры, добавила ему смелости, он положил ей руку на глаза и прошептал:

– Спи. Я буду рядом.

Она засыпала.

ГЛАВА 16

Весть о смерти императора облетела все закоулки империи, но ее жители восприняли это событие по-разному. Молодые рыцари, беспрекословно подчиняясь жрецам, соблюдали семидневный траур, тогда как старинные грифийские семьи ликовали. Заточенные в замки в своих вотчинах, они терпеливо дожидались того дня, когда наконец смогут взять реванш, и теперь у них снова появилась надежда, что на трон взойдет истинный потомок императорской фамилии. Сол-Сим, как непосредственный участник событий, был вызван в столицу, чтобы в точности доложить грифийским первосвященникам о том, как разворачивались события в крепости. Ночью верхом на Грифоне он долетел до Альдаранша и опустился на ступени Храма.

Этот Храм был возведен на костях своих строителей. За двадцать лет строительства погибло несколько сотен человек. Он был воздвигнут у подножия холма, на котором возвышалась крепость. Три огромные башни Храма имели форму когтя; самая большая насчитывала шестьсот локтей в высоту, две другие – без малого четыреста.

Краеугольный камень грифийской Церкви, этот Храм каждый день собирал в своих стенах примерно тысячу жрецов, две трети их которых были еще послушниками. Вблизи Грифонов, живших в огромных пристройках, они вели порочный образ жизни, чему в немалой степени способствовали первосвященники, печально известные своей жестокостью и безграничным благоговением перед империей.

Семеро из них – четверо мужчин и три женщины, по облику которых трудно было догадаться, что когда-то они были людьми, – состояли в совете, обладавшем безграничными полномочиями на всех уровнях власти в империи и даже в Миропотоке в целом. Эти семеро никогда не покидали вершину главной башни. Они терпели страшные мучения из-за мутаций, происходивших с их телами. Наркотики способствовали поддержанию в них жизни.

Верховные жрецы приняли Сол-Сима в огромном зале, отделанном белым мрамором, где горели длинные угольные факелы. Восседавшие на возвышении из халцедона, обложенные шелковыми подушками, они напоминали трупы. В зале пахло благовониями и дурманящими веществами, но их запах не заглушал тошнотворной вони, исходившей от их разлагающихся тел. Их кожа, несмотря на ежедневные подтяжки, висела лоскутьями и в некоторых местах была пришпилена прямо к плоти хрустальными заколками. Но ужаснее всего были их лица. Сол-Сим, когда первосвященники приказали ему приблизиться, разглядел, что они сплошь были покрыты сеткой шрамов, некоторые были еще свежими. Из шрамов сочилось некое золотистое вещество, имевшее ту же природу, что и Руны. На изуродованные головы жрецов были надеты одинаковые железные головные уборы, инкрустированные драгоценными камнями.

Подавив приступ тошноты, Сол-Сим пал ниц на ледяной пол.

– Встаньте, – хриплым голосом приказала Кохорта, старейшая жрица империи.

Встав, он заметил в тени зала тощие силуэты адахизов. Это были наемные воины-ликорнийцы, звание адахиза они получали после того, как им голыми руками удавалось убить харонца.

– Сол-Сим, – продолжила она, – почему вы позволили этому фениксийцу… Януэлю уйти?

Ее живые прозрачно-голубые глаза вонзились в него. Он откашлялся и громко проговорил:

– Благородные первосвященники, он прибегнул к помощи первородного Феникса.

Один из жрецов сдавленно прохрипел, подняв разлагающийся палец:

– Так же как и фениксиец, этот Феникс должен умереть. Это должно произойти раньше, чем в империи закончится траур.

– Это вопрос всего лишь нескольких дней, – заверил Сол-Сим. – Наши Грифоны осматривают леса, а горцы прочесывают ущелья.

– Можно ли доверять этим глупым животным? – спросила Кохорта.

– Горцам?

– Кому же еще? – усмехнулась та.

– Думаю, да…

– Вы думаете? Этого недостаточно, глупец. Империя грозит пошатнуться, а я должна полагаться на какое-то племя приматов? Я несколько иначе смотрю на вещи.

Она опустила руку и взяла суни, маленькое округлое существо с мехом, отливающим медью, и поднесла его хоботок к губам, будто это был мундштук кальяна, сделала глубокий вдох, потом потрепала блестящую головку зверька и снова обратилась к Сол-Симу:

– Я хочу, чтобы вся империя травила этого Януэля, как зверя. Хочу, чтобы его имя было у всех на устах, чтобы его портреты были разосланы по всем тавернам страны. И еще я хочу, чтобы во всех концах империи солдаты засыпали с мыслью о поимке этого мальчишки. Предлагайте любые награды, любые земли – все, что вам покажется соблазнительной платой, лишь бы этот мальчишка был доставлен сюда со связанными руками и ногами. – Она повернулась к жрецу, который только что требовал предать фениксийца смерти, и прошептала: – Этот мальчик нам нужен живым, дражайший. Чтобы раскрыть тайну, которой он обладает, мы потратим века, и поиски все равно останутся напрасными. Если мы выведаем у него секрет Желчи, все королевства Миропотока будут умолять нас стать их союзниками. Даже Берег Аспидов.

Священник издал сухой смешок и процедил сквозь зубы:

– Берег Аспидов… Это было бы замечательно.

Кохорта облизала губы черным языком и обратилась к Сол-Симу:

– Мы знаем, что вы были к императору ближе всех и что, случись несчастье, именно вы должны были бы избрать его преемника. Рыцари вам доверяют, поэтому я пощажу вас. В данный момент народ напуган и ищет у нас защиты. Этот страх стоит любых титулов. Мы должны воспользоваться этим, чтобы обратить народ к Церкви душой и телом. После этого нам будет нетрудно заставить рыцарей подчиниться нашей власти и восстановить спокойствие в стране. Мы сидим на вулкане, Сол-Сим. Империя – это необъезженная лошадь, и ее следует усмирять постепенно, без грубости, ее нужно приручать, пока она не признает своего хозяина, истинного хозяина. – Она медленно провела пальцем по шраму, пересекавшему ее щеку, и добавила: – Мы играем в опасную игру, но предчувствую, что в итоге нам выпадет возможность, которой напрасно дожидались наши предки: встать у руля империи. Я распорядилась, чтобы Харонию в ближайшие дни не беспокоили.

Сол-Сим почувствовал, как кровь прилила к лицу. Он нахмурил брови:

– Что вы хотите этим сказать?

– Мы приказали слегка ослабить бдительность и не препятствовать проникновению Черных Троп в некоторые деревни, для того чтобы запугать население. Не стоит так пугаться, Сол-Сим. Каждая появившаяся Черная Тропа приводит в наши храмы все новых запуганных людей. Они ищут защиты под сенью Церкви. Нужно пользоваться этим. Нашими стараниями народу представят идеального виновного, свалив все на наших врагов: лигу фениксийцев. Народ уже давно побаивается их, его страшит тайна, которой окружены Алые Башни. На этот раз ни наши солдаты, ни жрецы не будут сдерживать народного гнева. Лишь когда лига будет молить о пощаде, а жители деревень начнут бросать камни в фениксийцев, вот тогда-то мы и вмешаемся и восстановим порядок. А в обмен за это потребуем от лиги абсолютной и безоговорочной поддержки.

– И тогда оружием, которое она будет вынуждена предоставить в наше полное распоряжение, мы легко отбросим харонцев, – закончил Сол-Сим тоном, в котором звучало восхищение.

До него вдруг дошло, какая огромная пропасть отделяет его от реальной власти. Старая жрица с безупречной логикой предсказывала восхождение грифийской Церкви на вершину власти.

– Именно так, – подтвердила Кохорта с улыбкой, от которой на ее лице прорезались трещины. – Я питала большое уважение к нашему императору, но должна заметить, что ему всегда недоставало смелости бросить вызов служителям Фениксов. Его внезапная смерть позволит наконец это сделать, причем не подвергая опасности Церковь. – Ее лицо вдруг исказилось, и она снова сделала вдох из хобота суни. – Остается только поймать Януэля. Это залог наших дальнейших успехов. Если он попадет в руки фениксийцев, то те, овладев тайной Желчи, возможно, вынудят нас отступить.

– Да, но существует ли вообще этот секрет? Может быть, это была лишь попытка Харонии…

– Я так не считаю. Если бы Харония была на такое способна, Миропоток давно уже был бы в руках мертвецов.

Сол-Сим все еще не мог себе представить, что юноша, над которым он посмеивался в имперской крепости, владеет тайной, которая восходит к Истокам Времен. Верхушка лиги, к которой он принадлежал, была убеждена, что неожиданная ярость, жажда насилия, захлестнувшая имперского Феникса, была вызвана высвобождением Желчи. Только так можно было объяснить то дикое буйство, свидетелем которого ему довелось стать… Однако ему казалось, что куда логичнее и правдоподобнее объяснить происшедшее вмешательством Харонии.

И все же первосвященники предпочли версию, согласно которой причиной случившегося является Желчь. Умение управлять Желчью, а следовательно, поведением Хранителей может стать самым страшным оружием, какое когда-либо существовало в Миропотоке. Благодаря Желчи можно пробудить Хранителей и выпустить в Миропоток огромную и слепую армию… или, напротив, сдержать ее.

Суни неожиданно запищал и с остекленевшими глазами упал на спину. Кохорта выпустила хобот зверька, плюнула на пол и отерла губы.

– Мне нашептали, что Януэля защищает какая-то драконийка. Вам что-нибудь известно об этом?

– Это наемница с отличной репутацией, – подтвердил Сол-Сим.

– Да?

– Драконийцы отрицают свою причастность к этому и снимают с себя ответственность за ее действия. Они сообщают, что это была одна из самых юных служительниц Драконов во всем королевстве, но ныне она таковой не является.

– Я знаю. Но ведь она смогла совершить превращение, чтобы спасти этого фениксийца, не так ли?

– Она совершила превращение в один миг.

– Каким образом?

– Метаморфоз занял не больше времени, чем три или четыре взмаха крыльями.

– Да еще и во время падения, – добавила Кохорта. – Да, у нее, должно быть, есть особый дар. А драконийцы не сообщили, почему она оставила служение?

– Нет. Но я кое-что выяснил о ней. Последние десять лет она служила в вольном отряде Черных Лучников, она ходила в плавание с пиратом Аспидом Соргом, была рядовым солдатом химерийской армии, располагавшейся у границы со страной Василисков, жила в одном ликорнийском племени и, кроме того…

Сол-Сим замолчал и, моргая, уставился на один из факелов. Капли пота поблескивали у него на лбу и щеках.

– И что?

– Она участвовала в разграблении храма Эфрот, – наконец выговорил он.

Лицо Кохорты сморщилось.

– Похоже, эта потаскуха нас недолюбливает.

Храм Эфрот подвергся разорению во время налета наемников тремя годами ранее. Он находился недалеко от побережья, и раз в год туда прибывала флотилия, нагруженная ящиками золота, которые отправляли в империю заграничные грифийские миссии. Тогда было пролито море крови. Из шестидесяти налетчиков уцелели трое. Двоих поймали и казнили. Последний исчез.

– Когда мы схватим драконийку, – сказал Сол-Сим, оскалившись так, будто он говорил о каком-то вредоносном пресмыкающемся, – мы наконец поставим точку в той темной истории. Она сполна заплатит за свое преступление.

Кохорта взяла из рук слуги нового суни, рот которого на этот раз был заткнут, чтобы ее не беспокоил его крик.

– И все же пока это не свершилось, будьте осторожны, Сол-Сим, – заметила жрица. – Мы охотимся за опасной парочкой. В сердце этого фениксийца покоится первородный Феникс. Что до нее, то она может обратиться к Прародителям Драконов. Выясните, могут ли рыцари передать в наше распоряжение часть армии, чтобы ускорить поиски беглецов.

– Ваша воля для меня закон.

– Тогда действуйте.

Он поклонился до земли и, пятясь, вышел. Покинув Храм, он даже не подумал о том, чтобы навестить свою старую мать, которая жила в маленьком домике на окраине Альдаранша. Он направился в кварталы, отведенные для Грифонов, и приказал как можно быстрее запрячь одного из них, чтобы отправиться обратно в Изумрудные горы.

Ухмылка ненависти не сходила с его лица.