Текст книги "22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка"

27 сентября 1940 г. в Берлине между Японией, Германией и Италией состоялось подписание Тройственного пакта. При подготовке текста этого документа Берлин проявлял заинтересованность в том, чтобы в то время он не мог рассматриваться как направленный против СССР. В договоре, в частности, было сказано: «Германия, Италия и Япония заявляют, что данное соглашение никоим образом не затрагивает политического статуса, существующего в настоящее время между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом (статья 5)»[199]199
  Правда. 1940. 30 сентября.


[Закрыть].

28 сентября Гальдер записал в дневнике о новых сроках вторжения в Великобританию:

«… Начальник оперативного отдела доложил о текущих делах, в том числе:

а) о новых сроках операции “Морской лев” (длительное неопределенное положение становится невыносимо. – М.А.);

б) об использовании английской авиацией германских опознавательных знаков»[200]200
  Гальдер Ф. Указ. соч. – Т. 2. – С. 163.


[Закрыть].

«Длительное неопределенное положение становится невыносимо» – обычное состояние командования вермахта, обусловленное тем, что Гитлер до последнего момента оставлял за собой право принять окончательное решение о проведении операций.

Именно 28 сентября должен был быть отдан приказ о проведении операции «Морской лев», если бы было принято решение проводить высадку 8 октября. Однако такой приказ так и не не был отдан.

29 сентября из Берлина были отправлены два сообщения «Метеора» (Н.Д. Скорняков[201]201
  Скорняков Николай Дмитриевич (пс.: Метеор) 24.03.1906, Белгород – 1979. Русский. Из рабочих. Генерал-лейтенант авиации (1961). В Советской Армии с 1926. Член компартии с 1927. Окончил железнодорожную школу на станции Белгород (1926), Военно-теоретическую школу ВВС РККА в Ленинграде (1926–1927), 2-ю Военную школу летчиков им. Осоавиахима в г. Борисоглебске (1927–1928), Инженерно-командный факультет Военно-воздушной академии им. проф. Н.Е. Жуковского (1933–1936), Академию Генерального штаба (1938–1939). Слесарь депо станции Белгород (1923–1926). Инструктор 1‐го разряда, командир звена, командир отряда 2‐й Военной школы летчиков (декабрь 1928 – январь 1932). Командир 51‐й тяжело-бомбардировочной авиаэскадрильи. Помощник по авиации военного атташе при полпредстве СССР в Германии (август 1939 – июнь 1941), резидент военной разведки. В распоряжении РУ Генштаба Красной Армии (июнь – август 1941). Участник Великой Отечественной войны. В распоряжении Управления ВВС Красной Армии (август – ноябрь 1941), заместитель начальника штаба ВВС Приволжского ВО (ноябрь 1941 – февраль 1943), начальник оперативного отдела ВВС Южного фронта ПВО (февраль 1943 – февраль 1944), заместитель начальника штаба ВВС Юго-Западного фронта ПВО (февраль 1944 – май 1945).
  После войны в 1950-е – начальник 9‐го научно-испытательного центра истребительной авиации войск ПВО в Курске.
  Награжден орденом Отечественной войны I‐й ст. (1945), двумя орденами Красной Звезды (оба 1944).


[Закрыть], помощник по авиации военного атташе при посольстве СССР в Германии, полковник, резидент военной разведки в Берлине).

В первой шифртелеграмме «Метеор» докладывал о германской оценке отношений с СССР:

«Начальнику Разведуправления

Генштаба Красной Армии

Ариец провел беседу с Шнуре (руководитель хозяйственной делегации в СССР) Шнуре передал:

1. Налицо существует ухудшение отношений СССР с немцами.

2. По мнению многочисленных лиц, кроме министерства иностранных дел, причинами этого являются немцы.

3. Немцы уверены, что СССР не нападет на немцев.

4. Гитлер намерен весной разрешить вопросы на востоке военными действиями (выделено мной. – М.А.)»[202]202
  Военная разведка информирует. – Указ. соч. – С. 465 – 466.


[Закрыть].

На телеграмме имелись пометы: «Инф[ормационный отдел]. НО-1. Голиков». «Список № 2[203]203
  По утверждению исследователя В.И. Лота, информационные сообщения советской военной разведки направлялись по двум спискам. В 1940 в первый список входили: И.В. Сталин, В.М. Молотов (председатель СНК СССР и нарком иностранных дел СССР), Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко (нарком обороны СССР) и генерал армии К.А. Мерецков (начальник Генерального штаба Красной армии). С февраля по июль 1941 вместо Мерецкова в первый список был включен новый начальник Генштаба генерал армии Г.К. Жуков. Во второй (расширенный) список входили: И.В. Сталин, В.М. Молотов, Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов (заместитель председателя СНК СССР и председатель Комитета обороны при СНК СССР), С.К. Тимошенко, генеральный комиссар государственной безопасности Л.П. Берия (нарком внутренних дел СССР), адмирал Н.Г. Кузнецов (нарком ВМФ СССР), А.С. Щербаков (первый секретарь Московского обкома и горкома ВКП(б)), А.А. Жданов (первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б)), Г.К. Жуков. Иногда во второй список включались Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников (с августа 1940 г. заместитель наркома обороны СССР) и Маршал Советского Союза С.М. Буденный (первый заместитель наркома обороны СССР). По мнению О.В. Каримова, такое однозначное разделение военного и политического руководства СССР на два списка неверно. Списков должно быть больше, поскольку в расчете рассылки документов можно увидеть фамилии таких государственных и военных деятелей, как А.И. Микоян (заместитель председателя СНК СССР), Маршал Советского Союза Г.И. Кулик (заместитель наркома обороны СССР), армейский комиссар 1‐го ранга Л.З. Мехлис (заместитель наркома обороны СССР и начальник Главного политического управления Красной армии, а с сентября 1940 г. – заместитель председателя СНК СССР), армейский комиссар 1‐го ранга Е.А. Щаденко (член Главного военного совета Красной армии), генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин (начальник Оперативного управления Генштаба Красной армии), генерал-лейтенант И.В. Смородинов (заместитель начальника Генштаба Красной армии), генерал-лейтенант авиации Я.В. Смушкевич (генерал-инспектор ВВС Красной армии), генерал-лейтенант авиации П.В. Рычагов (начальник Главного управления ВВС Красной армии, а в феврале – апреле 1941 еще и заместитель наркома обороны СССР по авиации), армейский комиссар 2‐го ранга А.И. Запорожец (начальник Главного управления политической пропаганды Красной армии), генерал-лейтенант авиации П.Ф. Жигарев (первый заместитель, а с апреля 1941 г. – начальник Главного управления ВВС Красной армии) и др. Голиков Филипп Иванович. Записки начальника Разведупра. Июль 1940 года – июнь 1941 года. – М., 2018. – С. 22 – 24.


[Закрыть]. Голиков. 30.9.». «Т. Большакову. К учету. Кузнецов. 1.10.40». «Исполнено. 1.10.40».

Следует напомнить, что два месяца назад – 31 июля, Гитлер на совещании с командованием вермахта подвел следующим образом итог своим рассуждениям: «… Россия должна быть ликвидирована. Срок – весна 1941 г. (выделено мной. – М.А.)». Это была 100 % информация о планах нападения Германии на Советский Союз.

«Ариец» – Рудольф фон Шелиа, сотрудник Министерства иностранных дел Германии. Карл Юлиус Шнурре – заведующий восточноевропейской референтурой политико-экономического отдела МИД Германии; глава германской делегации на переговорах с СССР по экономическим и торговым вопросам.

В этот же день «Метеор» отправил в Москву еще одно сообщение:

«29 сентября 1940 г.

Начальнику Разведуправления

Генштаба Красной Армии

1. По сведениям ряда коллег и немцев, немцами за последние 2–3 недели переброшено с запада на восток 10–12 пех. дивизий и передвинут ряд дивизий из глубины к границам. Непосредственно у восточной границы сосредоточено до 60 пех. дивизий. Все войска, находившиеся ранее в Восточной Пруссии, возвращены целиком в Восточную Пруссию. Движение воинских поездов на восток продолжает иметь место.

Немцы опасались и опасаются, что договор Германии, Италии и Японии вызовет контрмеры со стороны СССР (этот абзац на полях отчеркнут. – М.А.)

2. Частям, расположенным в Бельгии, Голландии и Северной Франции, даны указания готовить зимние квартиры и выдается зимняя одежда. Можно предполагать, что наступление переносится на следующий год.

3. Немцы перебрасывают в Испанию первый корпус.

4. Альт сильно устал, нервное расстройство и тому подобное. Ей разрешено лечение и оказана материальная помощь. Установлена связь с Хиром (Хельфрих Карл, журналист, ставший впоследствии мужем «Альты» – М.А.).

Имеются пометы: «Инф[ормационный отдел]. 1). Использовать в сводку. 2). Пункт 2‐й – 3‐й – также. НО-1. Доложите т. Панфилову п. 4. Голиков. 30.9.». «Т. Большакову. К учету. Кузнецов. 1.10.40». «Т. Эпштейну. К учету. 1.10.40»[204]204
  ⁰⁴ Военная разведка информирует. – Указ. соч. – С. 466,


[Закрыть].

«Альт» – Ильзе Штёбе[205]205
  ⁰⁵ Штёбе Ильзе (пс.: Арним, Альта). 17.05.1911-Берлин – 22.12.1942-там же. Немка. Из рабочих. Жена Р.Гернштадта. Член КПГ с 1929. Окончила народную школу, курсы секретарей и стенографисток при торговом училище. Секретарь‐машинистка в берлинском издательском концерне Рудольфа Моссе, затем работала в редакции газеты «Берлинер Тагеблатт», сначала была секретарем главного редактора этой газеты Теодора Вольфа, а потом стала журналисткой. Там она и познакомилась со своим будущим мужем (1928). С 1931 сотрудничала с советской военной разведкой. Продолжала работать в «Берлинер Тагеблатт», потом была корреспондентом ряда немецких и швейцарских газет в Варшаве, откуда выезжала в другие европейские страны (1931–1939). Член агентурной группы Р. Гернштадта. Сотрудница Информационного отдела германского МИД в Берлине, отдела рекламы завода «Лингнер» в Дрездене (1939–1942). Групповод. Организовывала руководство «Арийцем» и обеспечивала его связь с резидентурой под официальным прикрытием торгпредства СССР в Германии. Арестована 12.09.1942 и несмотря на пытки никого не выдала. 14.12.1942 Имперским военным судом приговорена к смертной казни, казнена в берлинской тюрьме Плётцензее. Награждена орденом Красного Знамени (1969) «за активное участие в борьбе против фашизма, помощь Советскому Союзу в период Великой Отечественной войны и проявленные при этом мужество, инициативу и стойкость».


[Закрыть], групповод. Являлась связной между «Арийцем» и сотрудниками военной разведки под прикрытием торгпредства СССР в Германии Н.М. Зайцевым и А.И. Старицким.

Утверждение «Метеора» о сосредоточении «по сведениям ряда коллег и немцев» до 60 пехотных дивизий «непосредственно у восточной границы», полученное им в ходе общения при выполнении «крышевых» обязанностей помощника по авиации военного атташе СССР в Германии, явилось результатом дезинформационных мероприятий абвера.

«Гитлер отклонил выдвинутое еще в начале сентября ОКХ предложение об использовании специальной эскадрильи люфтваффе над Россией для производства аэрофотосъемки, поскольку не хотел такими мерами спровоцировать преждевременный конфликт с Советским Союзом. В начале октября он приказал начальнику управления военной экономики и вооружений ОКВ генералу пехоты Томасу, чтобы поставки русским по торговым соглашениям от 19 августа 1939 и 11 февраля 1940 года пользовались приоритетом даже над поставками германским вооруженным силам. Он считал, что немцы должны пунктуально соблюдать соглашения, и тогда русские, которые крайне необходимые для немецкой военной экономики поставки с самого начала вели четко и планомерно, теперь будут вести их еще быстрее, чем раньше»[206]206
  ⁰⁶ Грайнер Х. Указ. соч. – С. 265.


[Закрыть].

2 октября 1940 г. генерал-лейтенант Ф.И. Голиков направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову, Л.П. Берия, Н.Г. Кузнецову, Н.Ф. Ватутину и Т.Ф. Корнееву[207]207
  ⁰⁷ Корнеев Тарас Федотович (10.03.1901, дер. Хлебодаровка Базарно-Матаковской вол. Спасского уезда Казанской губ. – 21.04.1984, г. Москва). Генерал‐майор (17 ноября 1943). Русский. В РККА с мая 1920. Окончил Объединенную Татаро-Башкирскую военную школу им. ЦИК Татарстана (1929), курсы усовершенствования при Разведывательном управлении РККА (1932), КУВНАС при Академии Генштаба РККА (1939), Академию Генштаба Кр армии им. К. Е. Ворошилова (1941). В Гражданскую войну Т. Ф. Корнеев 1 мая 1920 был мобилизован в РККА и зачислен в 18‐й стрелковый полк в г. Казань, а в феврале 1921 откомандирован из него в Спасский кантонный военкомат в Комиссию по борьбе с бандитизмом. С апреля 1922 по февраль 1923 учился на 12-х военно-хозяйственных курсах в Казани, после их расформирования переведен старшиной хозяйственной команды в 7-ю Казанскую пехотную школу комсостава. С 1 июня 1924 командир отделения в Объединенной Татаро-Башкирской военной школе им. ЦИК Татарстана. С 23 июня 1925 врид начальника хозяйственной команды в Объединенной Татаро-Башкирской военной школе им. ЦИК Татарстана. С 4 ноября 1926 по 1 сентября 1929 курсант в Объединенной Татаро-Башкирской военной школе им. ЦИК Татарстана. С 1 сентября 1929 командир взвода 109‐го стрелкового полка 37‐й стрелковой дивизии БВО. С 6 октября 1929 помощник командира роты 109‐го стрелкового полка 37‐й стрелковой дивизии БВО. С 30 февраля 1930 командир взвода полковой школы 109‐го стрелкового полка 37‐й стрелковой дивизии БВО. С 13 июня 1931 командир роты 109‐го стрелкового полка 37‐й стрелковой дивизии БВО. С мая по декабрь 1932 находился на курсах усовершенствования при Разведывательном управлении РККА. Позже назначен пом. начальника штаба полка. С 19 февраля 1933 исполнял должность пом. начальника штаба 5‐го стрелкового полка 2‐й Белорусской стрелковой дивизии. С 16 июля 1933 начальник 2‐й (разведывательной) части штаба 53‐й стрелковой дивизии ПриВО. С 16 декабря 1937 исполнял должность пом. командира по строевой части 157‐го стрелкового полка в г. Энгельс. С 11 июля 1938 инспектор ВПУ штаба ПриВО.


[Закрыть] (начальник 6‐го отдела (приграничная разведка) Разведупра Генштаба РККА) очередную разведывательную сводку «О переброске германских войск на Восток, их составе и группировке в Восточной Пруссии и на территории бывшей Польши на 25.9. 1940 г.»[208]208
  ⁰⁸ Военная разведка информирует. Указ. соч. – С. 474–475.


[Закрыть]. В рассылке отсутствовали фамилии наркома и начальника Генерального штаба РККА.

В разведсводке сообщалось: «На 25 сентября в Восточной Пруссии и на территории бывшей Польши установлено – 70 пех. дивизий, 5 моторизованных дивизий, 7–8 танковых дивизий и 19 кав. полков, что в сравнении с августом дает увеличение на 8 пех. дивизий, 2 моторизованные дивизии (этот абзац на полях документа был отчеркнут. – М.А.)»[209]209
  ⁰⁹ Военная разведка информирует. Указ. соч. – С. 474–475.


[Закрыть].

В действительности по состоянию на 07.10.1940 г. на Востоке по-прежнему было развернуто, по подсчетам Б. Мюллера-Гиллебранда, 30 германских дивизий, в том числе 25 пехотных, 3 танковых и 2 моторизованных дивизии[210]210
  ¹⁰ Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. – С. 582.


[Закрыть], а не 82–83 дивизии и 19 кавалерийских полков! На совещании вскоре после отмены плана вторжения в Англию (12 октября 1940 г.) Гитлер, со своей стороны, заявил: «Мы уже имеем на русской границе 40 дивизий»[211]211
  ¹¹ Гальдер Ф. Указ. соч. – Т. 2. – С. 178–179


[Закрыть]. О «Новых формированиях на Востоке – 40 дивизий из солдат, участвовавших в боях» Гитлер говорил еще на совещании 31 июля»[212]212
  ¹² Гальдер Ф. Указ. соч. – Т. 2. – С. 82.


[Закрыть]. 40 дивизий, это – желаемое количество соединений, которое должно было быть развернуто, но так и не было достигнуто. Цифра Мюллера-Гиллебранда ближе к действительности и в дальнейшем следует «опираться» на нее. Подобное, едва ли не в два (если не в три) раза, завышение численности соединений сухопутных войск вермахта в Восточной Пруссии и в «Генерал-губернаторстве в Польше» и псевдо увеличение в течение месяца числа переброшенных дивизий на 10 единиц могло подтолкнуть руководство страны к принятию неадекватных решений.

Довольно скоро выяснилось, что при рассредоточении предназначенного для операции «Морской лев» тоннажа, удовлетворяющем требованиям противовоздушной обороны, десятидневного срока для его воссоединения недостаточно. Поэтому ОКХ и командование военно‐морского флота вышли с представлением об увеличении этого промежутка времени от 14 дней до трех недель. Гитлер колебался, и гроссадмирал Редер 26 сентября предложил до 15 октября оставить все как было, а затем запланированную операцию вообще отменить или, по крайней мере, отложить ее до весны, ибо погодные условия и волнение моря в зимние месяцы не позволят ее провести. Рейхсмаршал в этих дискуссиях не участвовал, поскольку уже давно был убежден, что в обозримом будущем до высадки десанта в Англии дело не дойдет. Поэтому в военно-воздушных силах приготовления велись вяло и основные обсуждения с участвующими в операции сухопутными войсками начались только непосредственно перед датой ее начала[213]213
  ¹³ Грайнер Х. Указ. соч. – С. 121.


[Закрыть].

3 октября на совещании с главкомом сухопутных войск все еще рассматривался вопрос об очередном переносе сроков начала операции «Зеелёве» на 20 дней. Генеральный штаб сухопутных войск докладывал, что сохранение войск на французском побережье Ла-Манша «под непрерывными налетами английской авиации ведет к неоправданным потерям». По этому поводу Гальдер лаконично записал в своем дневнике: «Совещание с главкомом об изменении сроков начала операции «Морской лев» (20 дней)»[214]214
  ¹⁴ Гальдер Ф. Указ. соч. – Т. 2. – С. 171 – 173.


[Закрыть].

8 октября 1940 г. Зорге направил из Токио шифротелеграмму о направленности трехстороннего пакта:

«Начальнику Разведуправления

Генштаба Красной Армии

Военный атташе Германии Мацке и посол Отт заявили, что пакт 3-х государств направлен исключительно против Америки. Оба, однако, согласны с тем, что позднее этот пакт при новых политических обстоятельствах может быть направлен и против СССР, если Сов[етский] Союз стал бы проводить политику, “нежелательную с точки зрения Германии”. Такое изменение направления пакта, которое не являлось вовсе мотивом для его заключения, может произойти позднее в порядке признания того, что пакт не соответствует требованиям дня (выделено мной. – М.А.)»[215]215
  ¹⁵ Дело Рихарда Зорге: Неизвестные документы / Публ., вступ. ст. и комм. А.Г. Фесюна. СПб.; М., 2000. С. 110.


[Закрыть].

Зорге совершенно адекватно дал оценку Тройственного пакта и указал на причины, которые могут привести к изменению его направленности.

«Этцдорф, – запишет 8 октября в своем дневнике Гальдер, – кратко доложил о том, что фюрер держит курс на сближение с Францией и что ему удалось добиться изменения позиции Италии по этому вопросу. Основная идея плана состоит в том, чтобы объединить как можно больше государств против Англии, видимо, пока без Испании, но зато с Россией (Ирак и др.). С Францией следует добиться заключения тайного союза; за это ей будут даны обещания, которые в значительной мере приблизят заключение мира. Италия отказалась от многих требований (Савойя) и хочет получить лишь Тунис, возможно, Корсику, но не Сирию. Мы готовы гарантировать Франции сохранение Алжира и Марокко (поэтому от содействия Испании снова следует отказаться). Что касается собственно Франции, то мы также должны отказаться от ряда своих планов, хотя пока еще не ясно, в какой степени.

Порядок переговоров: переговоры с Испанией на новой базе, затем с Франсуа Понсе, потом с Петэном и затем с Молотовым.

Для ведения войны на Средиземноморском театре (для выполнения задачи на зиму) Муссолини хочет получить только одну танковую бригаду, авиационные и специальные части (в этом чувствуется его стремление сохранить свой престиж). Есть надежда, что позже его удастся сделать более уступчивым.

Далее соображения об англо-китайских, русско-японских (Япония намеревается пойти на уступки), русско-германских (по-видимому, Россия в настоящее время снова становится по отношению к нам более дружественной), японо-американских отношениях (посол [Хориначи] будет отозван)»[216]216
  ¹⁶ Гальдер Ф. Указ. соч. Т. 2. – С. 178


[Закрыть].

10 октября 1940 г. начальник Разведывательного управления Генштаба Красной армии генерал-лейтенант Голиков представил народному комиссару обороны СССР маршалу Советского Союза Тимошенко «агентурные донесения по вопросу экономических отношений Германии к Советскому Союзу и обеспеченности Германии горючим». «Источник, – докладывал Голиков наркому, – неоднократно давал своевременную и довольно правильную информацию по вопросам, известным германскому посольству в Москве. В силу этого и настоящее донесение его, констатирующее серьезные сдвиги в сторону ухудшения отношений Германии к СССР и возможности невыполнения Германией договорных поставок, заслуживает серьезного внимания.

ПРИЛОЖЕНИЕ (донесение источника от 5 октября 1940 г. – М.А.): Материал на 7 листах»[217]217
  ¹⁷ 1941 год; В 2 кн. Кн. 1. – М., 1998. – С. 292 – 295.


[Закрыть].

«Источником», о котором докладывал Голиков, являлся заместитель заведующего отделом торговой политики посольства Германии в Москве Герхард Кегель[218]218
  Кегель Герхард (пс.: Курт, ХВС, ХВЦ, Х) 16.11.1907 – г. Пройсиш-Хербы, Германия—16.11.1989-Берлин. Немец. Из рабочих. Член КПГ с 1931, СЕПГ с 1946. Окончил реальное училище (1926). Изучал банковское дело (1926–1928) и право в университете (1928–1931) в Бреслау, работал журналистом в «Бреслауер Нойстен Нахрихтен» и стажировался в участковом суде в Болькенхайне (1931–1932). Помощник редактора, зарубежный корреспондент «Бреслауер Нойстен Нахрихтен», обосновался в Варшаве, Польша. Сотрудничал с советской военной разведкой (1933–1941). В 1935 вступил в НСДАП, стал сотрудником МИД Германии: референт отдела торговой политики германского посольства в Варшаве (1935–1939); эксперт сектора стран Восточной Европы отдела торговой политики МИД Германии в Берлине (сентябрь 1939 – февраль 1940); заместитель заведующего отделом торговой политики немецкого посольства в Москве (февраль 1940-июнь1941). Сотрудник отдела информации МИД Германии (август-октябрь 1941). Закончившаяся безрезультатно командировка в Лемберг (Львов), Киев с целью привлечь несколько украинских интеллигентов для ведения антисоветской пропаганды в пользу Германии. «Фюрер и рейхсканцлер Адольф Гитлер одобрил предложение имперского министра иностранных дел Риббентропа и распорядился принять» Г. Кегеля на дипломатическую службу, присвоив ему звание «секретаря посольства». За эвакуацию сотрудников германского посольства в Москве был награжден орденом «За военные заслуги» II класса (октябрь 1941). Заведующий референтурой Франции, Бельгии и Голландии сектора внешней торговли отдела торговой политики (октябрь 1941 – март 1943). В марте 1943 призван в армию: служба в подразделения связи пехотного полка, находившегося на формировании во Франкфурте-на-Одере; учеба на курсах переводчиков в Берлине; отправлен на Западный фронт переводчиком в «казацкий» батальон, рядовой состав которого в основном состоял из бывших советских военнопленных. Служба во взводе радиоперехвата и подслушивание телефонных разговоров на Восточном фронте в Польше (ноябрь – декабрь 1944), унтер-офицер. В январе 1945 перешел на сторону Советской Армии. Сделал заявление, что «является членом КПГ, вел нелегальную работу, борясь против Гитлера, что с 1934 года работал на Советский Союз». В лагере для военнопленных в Лодзи. Отправлен в Москву для окончательного установления личности и проверки данных им показаний (март 1945). Встреча с представителями Центра (май 1945).
  С августа 1938 по апрель 1939 прошел переподготовку на КУВНАС при Академии Генштаба РККА, затем был назначен начальником разведотдела штаба округа. С 23 декабря 1939 полковник Т. Ф. Корнеев переведен в 5-е (разведывательное) управление Красной армии начальником 6‐го отдела (приграничной разведки). С 10 октября 1940 зачислен слушателем в Академию Генштаба РККА.
  С началом Великой Отечественной войны полковник Т. Ф. Корнеев 27 июля 1941 был выпущен из академии и назначен начальником разведотдела штаба Западного фронта. В этой должности участвовал в Смоленском сражении и битве за Москву. 6 марта 1942 на Западном фронте был тяжело контужен, после выздоровления 6 апреля 1942 переведен в Главное разведывательное управление Генштаба РККА начальником 6‐го отдела. С 12 июля 1942 назначен начальником разведотдела штаба вновь сформированного Воронежского фронта. В этой должности участвовал в Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции. В период контрнаступления под Сталинградом часть войск фронта совместно с войсками Юго-Западного фронта в ходе Среднедонской наступательной операции разгромили 8-ю итальянскую армию. С января 1943 войска фронта успешно провели Острогожско-Россошанскую и Воронежско-Касторненскую наступательные операции. В феврале – марте войска фронта провели Харьковскую наступательную операцию, затем принимали участие в Харьковской оборонительной операции. С 29 июня 1943 полковник Т. Ф. Корнеев был освобожден от должности и зачислен в распоряжение Разведывательного управления Генштаба, затем в том же месяце назначен начальником разведотдела – зам. начальника штаба Южного фронта. С августа вновь состоял в распоряжении Разведывательного управления Генштаба. С 17 октября 1943 командир 68‐й горнострелковой дивизии 58‐го стрелкового корпуса САВО, дислоцировавшегося в Иране. Ее части охраняли Транс-Иранскую ж. д., грузы в порту Бендер-Шах.
  После войны генерал‐майор Т. Ф. Корнеев с 19 июля 1945 от занимаемой должности был отстранен и назначен начальником 3‐го отдела Управления по награждениям и присвоению воинских званий ГУК НКО. С 23 мая 1946 исполнял должность начальника 1‐го отдела зам. начальника этого управления.
  В феврале 1950 переведен в Военный институт иностранных языков ВС СССР начальником спец. факультета ускоренной подготовки.
  С февраля 1951 исполнял должность начальника курсов усовершенствования офицеров разведки при Краснознаменных Высших академических курсах офицеров Генштаба Сов. армии, с июля 1953 там же был начальником курсов спец. подготовки.
  В феврале 1955 назначен начальником учебной части военной кафедры Московского инженерно-экономического института им. С. Орджоникидзе. Приказом МО СССР от 28.11.1957 уволен в запас.
  Воинские звания: капитан (17.02.1936); майор (15.07.1938); полковник (28.11.1939); генерал‐майор (17.11.1943). Награды СССР: 2 ордена Ленина (14.02.1943; 21.02.1945); 3 ордена Красного Знамени (02.01.1942; 03.11.1944; 1950); медаль «За оборону Москвы» (22.02.1945).
  Соловьев. Д.Ю. Все генералы Сталина. Военно-биографический словарь. Т. 31. 2019.
  20.06.1945 прибыл в Берлин. Заместитель главного редактора, главный редактор «Берлинер Цайтунг» (1945–1950), «Нойес Дейчланд» (1950–1951), еженедельника «Ди Виртшафт» (1951–1952), директор этого же издательства (1952–1955), на ответственных постах в ЦК СЕПГ (1955–1973), посол, представитель от ГДР при отделении ООН в Женеве (июль 1973–май 1976). С 1976 в отставке.
  Награжден орденами: «За военные заслуги» II класса (1941), «За заслуги перед Отечеством» (1967), орденом Карла Маркса (1977), знаком почета ордена «За заслуги перед Отечеством» (1982).
  Соч.: В бурях нашего века: Записки разведчика-антифашиста. – М., 1987. – 463 с.


[Закрыть].

11 октября 1940 г. генерал-лейтенант Ф.И. Голиков был впервые принят И.В. Сталиным для доклада. Встреча происходила без посторонних и продлилась 40 минут – с 21 ч. 45 м. до 22 ч. 25 м. После того как вышел начальник Разведывательного управления, к Сталину одновременно, в 22 ч. 30 м., зашли: Жданов, Андреев, Маленков, Молотов, следом – Микоян (22 ч. 40 м.), Булганин (22 ч. 55 м.) и Вознесенский (22 ч. 55 м.). Позднее, в 23 ч. 05 м., прибыл нарком внутренних дел СССР Берия (в состав наркомата входил 5‐й отдел ГУГБ, занимавшийся внешней разведкой). Все вышеперечисленные вышли от Сталина в 00 ч. 50 м.

Что именно Ф.И. Голиков мог докладывать, Сталину однозначно сказать трудно. Несомненно одно: речь шла об информации, полученной ранее военной разведкой, касавшейся позиции Германии по отношению к Советскому Союзу в военной и экономических областях.

Что же касается операции «Морской лев», то ее надо было сворачивать, по крайней мере, на зиму. В направленном ОКХ в штаб оперативного руководства ОКВ послании было отмечено следующее: «Сосредоточение большого количества техники и крупных сил в непосредственной близости от портов отправления, как этого требует установленный десятидневный срок, при постоянных воздушных налетах английской авиации на побережье Канала ведет к весьма чувствительным потерям в живой силе и технике. При поддержании теперешней степени готовности страдает подготовка участвующих войск и не могут быть проведены предусмотренные на зимний период организационные мероприятия – передача примерно трети личного состава подразделений новым формированиям, зачисление на их место новобранцев. Среди подготовленных для участия в операции “Морской лев” подразделений находятся саперные и другие части, входящие в отправляемые на восток дивизии и остро необходимые там. Их исключение и замена другими формированиями при существующей степени боевой готовности невозможна. Если существует намерение поддерживать ее на протяжении зимних месяцев, так чтобы операция “Морской лев” могла быть проведена в любое время после предусмотренного на сбор периода, как последний удар по близкой к окончательному краху Англии, тогда ОКХ предлагает продлить этот период до трех недель (выделено мной. – М.А.). Если же, напротив, есть желание поддерживать боевую готовность исключительно с целью оказания военного и политического давления на Англию, тогда она может быть снижена с помощью отвлекающих маневров настолько, чтобы обеспечить возможность выполнения предписанных организационных мероприятий»[219]219
  Грайнер Х. Указ. соч. – С. 122.


[Закрыть].

Столь весомым аргументам Гитлеру нечего было противопоставить.

12 октября Гитлер, наконец, отменил вторжение, по крайней мере, до весны, о чем сообщалось в Директиве ОКВ:

«1) Фюрер принял решение о том, чтобы приготовления к высадке в Англии с настоящего времени и до весны сохранялись лишь как средство политического и военного давления на Англию.

Если весной или в начале лета 1941 г. вновь будет намерение осуществить высадку в Англии, то своевременно будет отдан приказ о необходимой степени боевой готовности. До тех пор необходимо улучшить военные основы более поздней высадки (здесь и далее выделено мной. – М.А.).

2) Все связанные с ослаблением степени боевой готовности мероприятия устанавливаются главнокомандующими видами вооруженных сил, исходя из следующих положений:

а) необходимо у англичан сохранять впечатление, что мы продолжаем готовить высадку широким фронтом;

б) однако вместе с тем необходимо освободить экономику Германии от излишнего бремени….»[220]220
  Дашичев В.И. Указ. соч. – Т. 1. – С. 697.


[Закрыть].

Это решение Гитлеру облегчил тот факт, что воздушные налеты на Англию, проводившиеся с 13 августа 1940 г., показали, что решающих успехов добиться не удалось, а потери начали подтачивать силы немецкой авиации[221]221
  «…в значительной степени [налеты] переместились на ночное время, чтобы избежать кровопролитных сражений с британскими истребителями, которые в последнее время стали встречать немецкие бомбардировщики над Каналом. … Всего в сентябре был произведен 741 налет на Англию, в том числе 268 на Лондон, на который было сброшено 6224 тонны фугасных бомб и 8456 кассет с зажигательными бомбами. На прочие цели было сброшено только 1097 тонн бомб и 1723 кассеты с зажигательными бомбами. Потери среди мирного населения Великобритании до конца сентября составили, по данным англичан, 8500 человек убитыми и 13 тысяч ранеными. В то же время британские военно-воздушные силы сбросили на территорию рейха только 390 тонн фугасных бомб, однако своими упорными налетами на побережье Канала нанесли весьма значительный ущерб. Были отмечены неоднократные попадания в склады и эшелоны с боеприпасами, а 25 сентября была выведена из строя система водоснабжения Гавра». Грайнер Х. Указ. соч. – 123.


[Закрыть].

Таким образом сроки вторжения в Англию многократно переносились: «Приготовления к общей операции закончить к середине августа»; готовность к высадке – 15 сентября; проведение операции – 15 сентября; осуществление высадки 21, 27 сентября, возможно, 8 октября; 3 октября рассматривалась возможность проведения операции через 20 дней. При этом делались оговорки: приказ поступит за 10 дней до начала операции, окончательный приказ – за три дня и была предусмотрена возможность отмены проведения операции за 24 часа.

Столь подробное цитирование документов имело в том числе цель показать всю серьезность намерений Гитлера. Утверждать однозначно, чем завершилась бы операция по высадке десанта на побережье Великобритании – провалом или очередной победой, невозможно. Однако, невзирая на «раздрай» между сухопутными войсками и военно‐морским флотом, на отсутствие ожидаемых результатов в воздушной войне над небом Англии, войска бы выполнили приказ фюрера, будь он отдан.

Все директивы и указания верховного главнокомандования вермахта начинались словами: «фюрер принял решение», «фюрер принял следующее решение». Только от него зависело проводить операцию «Морской лев», перенести или отменить. Мнения главнокомандующих видов вооруженных сил принимались к сведению и не более того.

Единолично! без каких-либо консультаций с командованием вермахта, было принято решение о проведения кампании на Западе (план «Гельб»), а затем многократно!!! переносились и корректировались сроки начала этой кампании, однако в отличие от «Зеелёве» эта операция в конце концов была реализована[222]222
  Из «Военного дневника» начальника Генерального штаба сухопутных войск вермахта Франца Гальдера: «28 сентября 1939 года Содержание – вопросы, поставленные на совещании у фюрера 27.9. Поэтому необходимо продумать план наступления на Западе, которое [должно начаться] в период с 20 до 25 октября»; «10 октября 1939 года 1. Зачитана памятная записка фюрера, в которой обосновывается его решение в случае необходимости продолжения боевых действий нанести быстрый и мощный удар на Западе (Здесь и далее выделено мной. – М.А.). 3. “Директива” поступит еще сегодня (Директива № 6 от 9 октября 1939 года о замысле военной кампании на Западе – М.А.)» (Там же. – С.150–154); «14 октября 1939 года Директива (ОКХ. – М.А.) на развертывание подготовлена. [Имеется в виду директива ОКХ по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск для войны против Франции (первый вариант плана «Гельб»). Она была подписана Браухичем и вступила в силу 19 октября 1939 года]» (Гальдер Ф. Указ. соч. – Т. 1. – С. 138–141);
  «22 октября 1939 года (воскресенье)
  Кейтель: По-видимому, снова возникли трудности с директивой по стратегическому развертыванию. – Йодль»;
  «11 октября 1939 года (среда)
  3. Указания по разработке операции на Западе даны. Будет закончена к 8.11, чтобы можно было закончить сосредоточение к 15.11» (Там же. – С. 154–155);
  «17 (16) октября 1939 года
  Срок: Самое раннее – между 15 и 20.11. Точно установить срок пока еще нельзя. Предупреждение за 7 дней»» (Там же. – С. 158);
  «21 октября 1939 года
  4‐й обер-квартирмейстер: Кребс: Что делает комиссия (Комиссия, которая должна была во всех подробностях определить советско-германскую демаркационную линию. Гальдер все время подстегивал немецких членов этой комиссии, чтобы ускорить ее деятельность. – Прим. нем. изд.)»;? Мы настоятельно требуем, чтобы дела были закончены быстрее.
  Если решение будет отрицательным [срок наступления на Западе будет отодвинут], то войска следует рассредоточить. Какой срок для нового развертывания мы должны потребовать?». (Там же. – С. 161–162)
  «22 октября 1939 года (воскресенье)
  Кейтель: По-видимому, снова возникли трудности с директивой по стратегическому развертыванию. – Йодль». (Там же. – С.162 – 165);
  «27 октября 1939 года
  Срок [наступления]: 12.11. Окончательная директива о начале операции завтра!»;
  «7 ноября 1939 года
  Герке (от фюрера): Наступление – не ранее 15.11 (позже – 19.11)» (Там же. – С. 177–179);
  «16 ноября 1939 года
  в. Ни при каких обстоятельствах [не начинать] без поддержки авиации. Поэтому желательно создать такую систему оповещения, которая позволила бы начать наступление только по условному сигналу. (В 23.00 условный сигнал поступит в ОКХ.) (Гитлер хотел оставить за собой право дать условный сигнал для наступления не позже 23.00 дня, предшествующего дню «X». – Прим. нем. изд.)» (Там же. – С. 187);
  «24 февраля 1940 года
  Новая директива (окончательный вариант плана «Гельб». – М.А.) по развертыванию в связи с изменившейся обстановкой. Новая группировка и распределение сил. Время окончания перегруппировки (7.3)» (Там же. – С. 286 – 288);
  «14 марта 1940 года
  Герке сообщает из ОКВ: а) операция [ «Гельб»] начнется не ранее 22.3; б) время начала операции “Везерюбунг” будет объявлено за семь дней (отбой возможен не позже чем за три дня до начала).
  В план автоматически включаются перевозки по сосредоточению войск для наступления, так как согласно замыслу наступление на Западе должно начаться через три дня (После начала операции «Везерюбунг» против Норвегии и Дании. – Прим. нем. изд.), если “Везерюбунг” не вызовет необходимости начать немедленные действия (То есть если операция «Везерюбунг» вызовет наступление войск западных держав. – Прим. нем. изд.) (Там же. – С. 316 – 317);
  «27 марта 1940 года (среда)
  Сроки: Фюрер сообщил мне, что он предполагает начать операцию “Везерюбунг” 9 или 10 апреля. Через 4–5 дней (вероятно, в воскресенье 14.4) начнется операция “Гельб”» (Там же. – С. 324–326);.
  «13 апреля 1940 года
  г. Фюрер не разрешил отменить подготовку (сосредоточение) операции “Гельб” (теперь срок – 24 часа)» (Там же. – С. 350–351);.
  «14 апреля 1940 года (воскресенье, Берлин)
  …
  2. Операция “Гельб”: Поскольку на Севере используются парашютнодесантные части и транспортные самолеты, для приведения авиации вновь в боевую готовность необходимо несколько дней. Следовательно, операция может быть начата не раньше 21 или 22.4. Геринг настаивает на 22.4. Браухич заявил фюреру, что дальнейшее выжидание выгоды не даст (заграждения противника увеличатся, состояние боевой готовности войск не улучшится, настроение войск не может долго удерживаться на достигнутом уровне)» (Там же. – С. 352–354):
  «18 апреля 1940 года
  в. Заблаговременное предупреждение (Йодль – Терке). Начало операции “Гельб” – не ранее середины будущей недели. Фюрер не хочет, чтобы его торопили. Предупреждение за три дня (начиная с воскресенья 21.4) отменяется» (Там же. – С. 357–358);
  «22 апреля 1940 года
  Герке: После разговора с Йодлем намерения в отношении операции “Гельб” неясны. Предупреждение за три дня.
  …
  Грейфенберг: Йодль сообщил, что вопрос об операции “Гельб” будет рассмотрен не раньше пятницы (26.4)» (Там же. – С. 360–362);
  «23 апреля 1940 года
  Герке: Информация о совещаниях в рейхсканцелярии. Бесплановость. С операцией “Гельб”, очевидно, пока спешить не будут» (Там же. – С. 362 – 364);
  «1 мая 1940 года (среда)
  Хойзингер: Указание (ОКВ) – со среды 4.5; готовность к получению приказа на наступление (план “Гельб”)» (Там же. – С. 370 – 372);
  «8 мая 1940 года (среда)
  Главком:
  1. Фюрер нервничает. Просочились сведения (о времени начала наступления)? Трудности политической игры при задержке из-за непогоды» (Там же. – С. 380 – 381);
  «10 мая 1940 года
  22.15 – (9.5 1940 г.) – в Нордхаузене – сообщение по телефону: “Данциг”. [проведение операций]. Больше ничего существенного» (Там же. – С. 384 – 387).
  Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939–1942 гг. – Военное издательство Министерства обороны СССР, 1968–1971: Том I. От начала войны с Польшей до конца наступления на Западном фронте (14.8.1939 г. – 30.6.1940 г.) / Сокр. пер. с нем. А. Артемова, И. Глаголева и Л. Киселева под ред. и с пред. п-ка В. Дашичева. – М.: Воениздат, 1968.
  «Дни непосредственно перед началом наступления на западе были не из легких; снова метеорологические сводки, приказы и отмены приказов следовали друг за другом со все возрастающей быстротой. Погоду “делал” штаб главнокомандующего люфтваффе, ведь его авиационные и парашютные дивизии больше зависели от хороших метеоусловий, чем другие части вермахта; поэтому на нем главным образом и лежала ответственность за постоянные отсрочки. Армейский представитель по-прежнему не присутствовал на обсуждениях этой темы в рейхсканцелярии, и мнения армии даже и не спрашивали. Армия “просто” должна была держать два миллиона человек наготове, чтобы выступить через двадцать четыре часа после получения соответствующего уведомления. К 7 мая Гитлер стал “из-за опасности утечки информации очень волноваться по поводу постоянного откладывания операции”; на следующий день он заявил, что все-таки “очень беспокоится” и больше ждать не может. Тем не менее он позволил Герингу еще раз добиться отсрочки, по его словам – “вопреки собственной более здравой оценке, но ни днем больше”. Это означало, что фактически Гитлер отдал наконец приказ выступать, не дожидаясь благоприятных погодных условий, из-за которых, собственно, и откладывалось наступление все эти месяцы; начальник штаба ОКВ конечно же, как всегда, послушно поддержал его. Но ему повезло. 9 мая в девять вечера, то есть за полтора часа до назначенного “окончательного срока подтверждения фюрером приказа о наступлении”, начальник штаба люфтваффе смог доложить, что “10 мая погодные условия будут хорошие”. Начальник метеослужбы люфтваффе заработал на этом золотые часы».
  Варлимонт В. В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала / Перевод И. Игоревского. – М., 2005. С. – 94 – 95.


[Закрыть].

«Никто не может точно сказать, в какой день Верховный главнокомандующий пришел к решению начать наступление на западе или что заставило его пойти на этот шаг (выделено мной. – М.А.) – Напишет в своих мемуарах «В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала» начальник отдела обороны (оперативного отдела) ОКВ Вальтер Варлимонт. – Известно одно: это решение больше всех затрагивало главнокомандующего сухопутными войсками, тем не менее, когда Браухич появился в спецпоезде 9, а затем 12 сентября [1939 года] и провел первый раз с Гитлером не меньше двух часов, тот ни словом не обмолвился о своих намерениях. После этого совещания Браухич спросил Вормана (генерал фон Ворман, офицер связи при ставке Гитлера. – М.А.), есть ли у Гитлера какие-то мысли о нападении на Запад. Получив от Вормана отрицательный ответ, Браухич добавил: “Вы знаете, что мы не сможем сделать это; мы не можем атаковать линию Мажино. Вы должны сразу же дать мне знать, если идеи такого рода возникнут даже в ходе беседы”. Ясно и то, что накануне принятия этого решения не проводилось консультаций ни с одним старшим офицером, хотя оно означало ни больше ни меньше как начало Второй мировой войны. Второй раз я побывал в ставке 20 сентября (к тому времени офицеры перебрались из спецсостава в отель “Казино” в Сопоте). Кейтель был просто ошеломлен и рассказал мне об этой новости, серьезнейшим образом предупредив, что все должно держаться в тайне и намерение Гитлера следует рассматривать как совершенно секретное. Даже ему, главкому ОКВ и “единственному советнику по делам вермахта”, Гитлер ничего не сказал, и Кейтель узнал обо всем от адъютантов фюрера! Поэтому Кейтель полагал, что у него не было возможности открыто высказать свои возражения. …

27 сентября, на следующий день после возвращения в Берлин, Гитлер собрал в новой рейхсканцелярии главнокомандующих сухопутными, военно‐морскими и военно-воздушными силами, пригласив и нас с Кейтелем, и сообщил о своих намерениях. Все, включая даже Геринга, были просто ошеломлены. Никто из них явно не читал или, по крайней мере, не уловил суть фразы в только что вышедшей директиве № 4: “Необходимо обеспечить готовность в любой момент перейти к наступательным действиям”. (здесь и далее выделено мной. – М.А.) У Гитлера был клочок бумаги, на котором он написал несколько ключевых слов, чтобы не забыть обоснования своего решения и общие указания по поводу боевых действий, которые он хотел нам дать. Закончив говорить, он тут же в кабинете выбросил эту бумажку в камин; никто не высказал ни слова против»[223]223
  ²³ Варлимонт В. Указ. соч. – С. 29 – 30.


[Закрыть].

3 октября в Центр поступили сведения от «АБЦ» из Бухареста о соглашении, достигнутом между германским и румынским генштабами о переброске в октябре в Румынию германской учебной дивизии в район Плоешти – Кампина – Брашов – Сибиу для обучения румынской армии. Обучением планировалось охватить восемь дивизий.

В Бухарест была направлена миссия сухопутных сил с учебными командами, предназначавшимися для реорганизации румынской армии. Помимо этого, немецкое командование направило в Румынию в качестве учебного соединения 13-ю моторизованную пехотную дивизию. Переброска этих войск через Венгрию началась 10 октября 1940 г. 13-я моторизованная пехотная дивизия по прибытии в Румынию была реорганизована в 13-ю танковую дивизию. Кроме того, во второй половине декабря дополнительно была переброшена 16-я танковая дивизия.

4 октября 1940 г. в восточных Альпах на пограничной станции Бреннер, расположенный между Германией и Италией состоялась встреча Гитлера с Муссолини. Здесь Гитлер впервые высказал ряд суждений о дальнейшем ведении войны против Англии в обстановке, когда были подорваны надежды на вторжение через Ла-Манш осенью текущего года. Он стал склоняться к мысли победить Англию путем создания «европейской коалиции». В этом контексте не была забыта и Россия. Гитлер рассуждал о причинах отказа от операции «Зеелёве» и о том, как «найти путь, с помощью которого можно было бы добиться полной победы над Англией, не прибегая к вторжению». Много говорилось и о территориальных претензиях эвентуальных стран-участниц антианглийской коалиции.

Из Военного дневника Гальдера от 15 октября 1940 г.: «… Итоги совещания на Бреннере. Фюрер заявил о военном положении: война выиграна; доведение ее до полной победы – лишь вопрос времени. Он стремится как можно скорее закончить войну. Описание подготовки операции против Англии, проводившейся с лета. “Ошибки”: слишком большое скопление десантного флота, потери [в транспортных судах]. Решающим фактором при отказе от операции явилась плохая погода. Необходимы были пять хороших дней подряд, но их не было (Здесь и далее выделено мной. – М.А.). Переправа заняла восемь – десять дней. Новое оружие: морские мины, устанавливаемые на глубине до 30 м; для их установки применяются специальные самолеты. – Причина стойкости Англии заключается в двойной надежде:

а. На Америку. Америка будет, оказывать только экономическую помощь. США, переживающим большой спекулятивный ажиотаж (разрешение вопроса о рабочей силе, сбыт алюминия и моторов), фактом заключения Тройственного пакта сделано предупреждение. Беспокойство Америки перед перспективой ведения войны на два фронта.

б. На Россию. Эта надежда не оправдалась. Мы уже имеем на русской границе 40 дивизий. Позже будем иметь там 100 дивизий. Россия наткнется на гранитную стену. Однако невероятно, чтобы Россия сама начала с нами конфликт. “В России управляют разумные люди”.

Таким образом, обе надежды Англии оказались ложными. Однако надо найти путь, с помощью которого можно было бы добиться полной победы над Англией, не прибегая к вторжению.

Гибралтар тесно связан с французской проблемой. Привлечение Испании затрагивает вопрос о французских колониальных владениях и диктует необходимость установления взаимодействия с Францией, в Северной Африке. Установление этого взаимодействия, которое приведет к заключению мира, может последовать лишь после выполнения требований Италии.

Дуче: Территориальные претензии Италии = 8 тыс. кв. км: 1 тыс. кв. км – в районе Ниццы; 7 тыс. кв. км – Корсика, Тунис и Джибути.

Фюрер: Требования Германии: Эльзас-Лотарингия с прилегающими районами; колониальные опорные пункты на западном побережье Африки; старые колонии с известным приращением; Французская Центральная Африка. Тронхейм [Норвегия] станет германской военно‐морской базой. Возможно также, что мы согласимся на предоставление Германии одного из Канарских островов вместо Агадира или другого опорного пункта на северо-западном побережье Африки.

Франко предлагает практиковать аренду портов. Фюрер хочет иметь собственные порты, чтобы можно было превратить их в военно‐морские базы. Взаимодействие с Испанией представляет для нас интерес ввиду необходимости захвата Гибралтара. Других стремлений с нашей стороны в отношении Испании нет. Внутреннее положение Испании тяжелое. Она потребовала от нас очень больших поставок зерна. Мы со своей стороны сделаем все, что возможно, несмотря на то что сами вынуждены добавлять в хлеб картофельный крахмал. Фюрер поднял вопрос об уплате Испанией долгов, которые она сделала в период гражданской войны [1936–1939 годы]. Суньер ответил, что “испанцам непонятно подобное смешение идеализма и материализма»”, что фюрер ведет себя как “мелкий еврейский торгаш”.

Требования Испании: Гибралтар, Марокко, Оран. Если Франция об этом узнает, она перестанет защищать свои колонии, а будет играть на руку Англии, и тогда державы оси захватят Марокко. Испания хочет заключить договор, который содержал бы обещание выполнения ее требований. Фюрер отказался подписать такой договор. Теперь встает вопрос: каким образом можно привести Испанию и Францию к общему знаменателю? Речь идет о создании европейской коалиции против Англии. Германские колониальные требования не будут препятствовать этому. Германия намеревается из своих колоний вывозить только лес, растительные и животные жиры. Голландцам понадобилось 200 лет для того, чтобы их колонии действительно начали доставлять им богатства. На такой длительный срок мы ориентироваться не можем.

Франция никогда не станет нашим другом. Мы можем делать все, что угодно, но в первый же удобный момент во Франции снова возникнет идея реванша. То же самое в отношении Италии. Французы – галлы, а не романский народ. Утверждение о том, что Франция является латинской сестрой [Италии и Испании], – ошибка. Англичане и французы неизбежно снова сблизятся. В настоящий момент наилучшим выходом из положения является создание европейской коалиции. Поэтому следует теперь же установить контакт с французским правительством.

Военные проблемы:

а. Гибралтар необходимо захватить. Для этого следует использовать то германское оружие, которое уже одержало победу над сильнейшими французскими укреплениями.

б. Фюрер готов предоставить в распоряжение Италии для захвата Египта танковые части, пикирующие бомбардировщики и истребители-бомбардировщики дальнего действия. Могут быть выделены и специальные мины с самолетами для их установки.

Дуче: Приходится мириться с наступлением новой военной зимы. Италия не испытывает беспокойства. Со стороны России опасности нет. Америка ограничится поставками вооружения. Чтобы Америка могла сыграть решающую роль, уже слишком поздно. В остальном дуче присоединяется к мнению фюрера Он задал вопрос о будущей численности населения Франции. …

Дуче: С Францией необходимо заключить мир. Это позволит с наибольшей уверенностью предотвратить появление нового де Голля. По отношению к Испании следует проявлять величайшую осторожность. Она ненадежна и требует слишком многого. Лучшим методом в отношении Испании является “выжидание”.

Военное положение Италии. Отдан приказ на проведение второго этапа наступления на Египет. Наступление начнется в середине месяца. Итальянские генералы считают этот шаг неосторожным. Однако, несмотря на это, дуче отдал категорический приказ.

В Северной Африке – 15 итальянских дивизий; из них 12 – собственно итальянские. Для проведения второго этапа наступления Италия располагает 200 танками (100 тяжелых). Наша помощь не поспеет к началу второго этапа наступления.

Для проведения в середине ноября третьего этапа наступления Италия просит 100, по возможности тяжелых, танков и пикирующие бомбардировщики. Запасов авиационного бензина в Италии хватит на 13 месяцев, запасов горючего для флота – на такое же время. …

Фюрер: Потери германского военно‐морского флота составляют 28 подводных лодок, 10 эсминцев, 2 легких и 1 тяжелый крейсер; потоплен линейный корабль «Граф Шпее». Теперь ежемесячно производится 10 подводных лодок: в ближайшее время их будет производиться 17, а в дальнейшем – 25. В строй вступило 8 новых эсминцев и 3 тяжелых крейсера. …

Фюрер: Германские потери в авиации также будут восполнены. Германия тоже готовится выпустить новый, улучшенный самолет. Воздушная война будет продолжаться. Главный удар будет наноситься с аэродромов Северной Франции, так как здесь бывает меньше туманов.

Прочее [сообщение Этцдорфа]:

…

д. Письмо Риббентропа Сталину: 1) успокоительное разъяснение смысла наших мероприятий в Румынии; 2) успокоительное разъяснение целей наших мероприятий в Финляндии (они носят чисто “технический характер”); 3) о Японии (желательно заключение пакта о ненападении [с Россией]); перспективы неплохие, русские, возможно, воздержатся от заключения пакта до выяснения результатов Тройственного пакта); 4) о Мариамполе (требование Советского Союза передачи ему части литовской территории, оккупированной Германией. – М.А.); 5) о возмещении убытков немцам-переселенцам; 6) приглашение Молотова в Берлин. …»[224]224
  ²⁴ Гальдер Ф. Указ. соч. – Т. II. – С. 173–174.


[Закрыть].

Рассуждая о победе над Англией путем создания «европейской коалиции», Гитлер не учитывал, что подготовка войны против СССР оттянет все силы вермахта с Запада на Восток. При этом речь пойдет не только о переброске на Восток основных сил вермахта, но и о переориентации материальных ресурсов, военного производства и самой структуры вооруженных сил Германии на задачи сухопутной войны, а не на строительство боевых кораблей, авиации и средств десантирования, что, вероятно, обеспечило бы успех вторжения в Англию.

Однако, к тому времени решение о нападении на Советский Союз не было еще принято. У Гитлера было даже намерение вовлечь Советский Союз в пакт трех держав.

С точки зрения достижения главных внешнеполитических целей Германии, связанных с борьбой за господство на Европейском континенте, средиземноморский театр военных действий занимал второстепенное место по сравнению с сухопутными театрами на востоке и западе Европы. Но вместе с тем для германского руководства было совершенно ясно, что развитие военно-политической обстановки в бассейне Средиземного моря могло оказать крупное влияние на положение противников и союзников Германии, находившихся в этом регионе, и тем самым на ход войны в целом.

Это в первую очередь относилось к Англии. Для нее средиземноморские позиции имели жизненно важное значение как связующее звено метрополии с Индией, Дальним Востоком, Австралией, Восточной и Северной Африкой. Суэцкий канал стал выполнять во время войны роль единственной коммуникации, через которую могло безопасно осуществляться снабжение британской армии в Египте из Англии и Соединенных Штатов. Ближний Восток являлся к тому же главным источником снабжения Британии нефтью. Потеря средиземноморских позиций англичанами могла самым серьезным образом снизить их способность вести войну. С другой стороны, решительное изменение военно-политической обстановки на средиземноморском театре в их пользу могло поставить под вопрос участие Италии в войне на стороне Германии, что имело бы тяжелые последствия для гитлеровского руководства.