Текст книги "История изучения восточных языков в русской императорской армии"

Глава III
Курс для обучения офицеров Туркестанского военного округа языку индустани (урду) (1897–1909)

Вистории русского военного востоковедения Ташкентской офицерской школе восточных языков[373]373
  Ташкентская офицерская школа восточных языков – название школы, которое в императорский период широко использовалось как в официальной переписке, так и в печати. Название закрепилось и широко использовалось в среде туркестанских военных востоковедов особенно в последний период деятельности школы. В действительности за свою историю школа имела три официальных названия – «Курс для обучения офицеров Туркестанского военного округа языку индустани (урду)» (1897–1909); «Подготовительная школа для изучения офицерами восточных языков при штабе Туркестанского военного округа» (19091911); «Подготовительная школа восточных языков при штабе Туркестанского военного округа» (1911–1914). Для удобства изложения материала мы будем использовать общее название «Ташкентская офицерская школа восточных языков», разделив ее историю на два основных периода – 1897–1909 гг. и 1909–1914 гг. Для первого периода будет использоваться название «Курсы языка индустани», под каким курсы и были широко известны в русской армии до 1909 г., для второго – «Ташкентская офицерская школа восточных языков».


[Закрыть] принадлежит совершенно особое место. Со времени введения в России военно-окружной системы школа явилась первым военно-востоковедным учебным заведением, открытым в приграничном азиатском военном округе. Учреждение школы в Ташкенте – крупном региональном центре русского военного востоковедения – явилось прецедентом, своего рода экспериментом, в ходе которого была предпринята попытка организовать подготовку военных востоковедов непосредственно на азиатской окраине и придать этому процессу исключительно практическую направленность. Вслед за Ташкентом военно-востоковедные учебные заведения были открыты в других азиатских военных округах – в Приамурском и Кавказском. Тем самым была создана региональная система подготовки военно-востоковедных кадров, во многом обеспечившая «лингвистическую безопасность» России в Азии.

Мысль о необходимости изучения языка индустани (урду) в русской императорской армии принадлежит императору Николаю II, который обратил внимание на важность этого языка в период своей поездки в Индию[374]374
  В качестве Наследника Цесаревича находился в Индии с 11 декабря 1890 г. по 30 января 1891 г.


[Закрыть]. В феврале 1895 г. начальник Главного штаба генерал-адъютант Н. Н. Обручев в письме на имя Туркестанского генерал-губернатора барона А. Б. Вревского сообщил о «Высочайшем Государя императора повелении относительно необходимости принятия мер, чтобы все офицеры Туркестанского округа могли изучать индусские наречия и чтобы было составлено для сего руководство, подобно тому, как существует таковое для английских войск»[375]375
  Об этом факте упоминается в более позднем письме Н. Н. Обручева к А. Б. Вревскому. См.: РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 289. Л. 4. Письмо начальника Главного штаба на имя Туркестанского генерал-губернатора, 30 апреля 1897 г.


[Закрыть].

Вопрос о необходимости изучения в русской армии языка индустани совпал по времени с периодом активизации русской внешней политики на Среднем Востоке и в Центральной Азии. Англо-русское разграничение на Памире (1896), открытие железнодорожного пути в Кушку (1898), реорганизация войск Туркестанского военного округа (1899) – вот те события, которые в конце 1890-х гг. изменили положение России в Средней Азии по отношению к Британской Индии.

В указанный период в военном ведомстве и среди некоторой части военных специалистов тема изучения языков Индии вызывала значительный интерес. Вопрос этот обсуждался в печати и привлек внимание не только специалистов, но и широкой публики. В 1895 г. в журнале «Разведчик» под инициалами М. К. М. была опубликована статья «Индустани»[376]376
  Индустани // Разведчик. 1895. № 221. С. 6–7. Подпись: М. К. М. Автором статьи с большой вероятностью являлся поручик Л.-гв. Конного полка, слушатель НАГШ Митрофан Константинович Марченко (1866–1932), впоследствии русский военный агент в Вене. Марченко активно сотрудничал с редакцией журнала «Разведчик» и опубликовал в нем несколько статей по вопросу изучения офицерами восточных языков, ему же принадлежат библиографические заметки о пособиях по языку индустани.


[Закрыть]. Автор отмечал, что язык индустани представляет собой «помесь средневекового арийского народного языка с персидско-арабскими и турко-монгольскими элементами, занесенными в Индию чужеземными завоевателями». Язык получил большое распространение в Индии. «В Азии, – отмечалось в статье, – он составляет один из главнейших элементов цивилизации: это командный язык в войсках Индии (кроме Мадрасских провинций), это язык администратора, купца, миссионера, публициста, язык изящной словесности и новоиндийского драматического искусства»[377]377
  Там же. С. 6.


[Закрыть]. Автор высказывал мысль, что, возможно, наступил момент, когда язык индустани может «стать и в руках русского деятеля мирным, но могучим орудием; знание его должно составлять по мере возможности одно из весьма желательных условий службы на азиатской окраине». В статье предлагалось приступить к изучению языка индустани в НАГШ, университетах, на курсах восточных языков и среди кубанских, терских, уральских, оренбургских и сибирских казаков, а также сделать индустани «одним из перворазрядных предметов в туркестанских школах» и учредить в Ташкенте печатный орган на этом языке.

Высказанные в статье «Индустани» идеи были рассмотрены в критической статье, опубликованной в газете «Окраина»[378]378
  Туркестанский сборник. Статьи и заметки из русских и иностранных газет. Ташкент: [Б. и.], 1908. Т. 463. С. 19–21.


[Закрыть]. В статье указывалось, что, признавая целесообразным обучение языку индустани на курсах восточных языков и в академии Генерального штаба, остальные предложения автора «не выдерживают ни малейшей критики и основаны на очевидном незнакомстве их автора с положением дел на нашей окраине». «Заставлять школьников изучать язык, – отмечалось далее в статье, – на котором громадному большинству из них не придется во всю жизнь не сказать ни слова и который, таким образом, является для них в буквальном смысле мертвым, это было бы хуже введения классической системы среди туземцев и вряд ли согласовывалось бы с гуманными и просветительными задачами школы вообще. Точно так же непонятно нам, зачем может понадобиться индустани уральцам, оренбуржцам и прочим казачьим войскам, из которых большинство сегодня служит в Туркестане, а через три года может очутиться на противоположной окраине нашего обширного отечества <…>. Наконец, что касается до возможности и пользы издания специального органа на языке индустани у нас в Ташкенте, то такая возможность, конечно, нашлась бы, но польза из этого вышла бы весьма сомнительная»[379]379
  Туркестанский сборник. С. 20.


[Закрыть].

Вместе с тем автор статьи отмечал и положительную сторону статьи «Индустани». Высказанные в ней мысли и предложения лишний раз свидетельствовали о том, насколько мало было известно в России и Туркестане о жизни и положении дел в соседней Индии. «Если военные и политические новости из Индии, – указывалось в статье, – проникают от времени до времени в наше общество путем периодической печати, то в остальных отношениях современная Индия представляет для нас в полном смысле terra incognita, и о жизни ее народов мы имеем не многим больше сведений, чем о жизни каких-нибудь фиджийцев или пешересов[380]380
  Пешересы (или пешереи) – устаревшее название аборигенов Огненной Земли.


[Закрыть]. Такое положение дел не может считаться нормальным. Из всех цивилизованных стран русские, а из русских – мы, туркестанцы, географически стоим ближе всех к Индии, к этой интересной и загадочной стране. Настроение ее народных масс, их настоящее и вероятное будущее далеко не безразлично для нас, даже с узко утилитарной точки зрения. Между тем никто так плохо не вооружен средствами для знакомства с Индией, как именно мы. Не говоря уже о полном незнании туземных наречий, мы должны сознаться, что и английским языком владеют очень немногие из нас. Наша литература может насчитывать только крайне ограниченное число книг или статей оригинальных или компилятивных, посвященных Индии, да и те касаются главным образом ее религии и философии. Об обществе для изучения Индии у нас никогда и вопроса не поднималось, а между тем возникновение такого общества было бы явлением очень естественным именно среди русских»[381]381
  Туркестанский сборник. Статьи и заметки из русских и иностранных газет. Ташкент: [Б. и.], 1908. Т. 463. С. 20–21.


[Закрыть].

Идея необходимости изучения языков Британской Индии, как вероятного противника России в Средней Азии, во многом основывалась на стремлении туркестанского военного командования не отстать от индо-британской армии, в которой изучение русского языка в описываемый период уже было поставлено на достаточно прочные основания[382]382
  Русский язык в индийской армии // Туркестанские ведомости. 1897. № 14.


[Закрыть]. Первый шаг к созданию системы изучения русского языка в индо-британской армии был сделан в 1886 г., когда были изданы правила, поощряющие офицеров и военных чиновников к самостоятельному изучению русского языка. В 1896 г. эти правила были дополнены новыми положениями, существенно стимулировавшими интерес к изучению русского языка. В основу подготовки переводчиков русского языка были положены самостоятельные занятия и последующие языковые стажировки в России. После сдачи предварительного экзамена в Индии офицеры и чиновники (не более 15 кандидатов) отправлялись на стажировку в Россию сроком на восемь месяцев. При этом за ними сохранялось содержание денежного оклада и дополнительно выплачивалась половина жалованья по чину, причем деньги выплачивались авансом. По возвращению из России для стажеров устраивался экзамен в Великобритании специальной аттестационной комиссией. Успешно сдавшие его получали звание переводчика русского языка и 200 фунтов стерлингов премии. В дальнейшем офицеры и чиновники со знанием русского языка получали возможность назначения на командные и штабные должности в частях, дислоцированных на северной и северо-западной границе Индии, в разведывательном управлении штаба индо-британской армии и в пограничных комиссариатах.

В связи с тем, что ни в России, ни за границей не нашлось лица, которое могло бы взяться за организацию курса по изучению языка индустани (урду), было предложено отправить за рубеж двух офицеров-выпускников офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД, которые проходили службу в войсках Туркестанского военного округа. Выбор командования округа пал на двух офицеров – штабс-капитана И. Д. Ягелло и поручика А. И. Выгорницкого, которые окончили офицерские курсы в 1895 г., находились в округе, но еще не занимали штатных должностей. Для изучения языка индустани Ягелло был командирован на два года в Париж в Специальную школу восточных языков (Ecole spιciale des langues orientales)[383]383
  В настоящее время учебное заведение носит название Institut national des langues et civilisations orientales.


[Закрыть], Выгорницкий – на год в Бухару и на год – в Индию[384]384
  Краткая историческая справка о школе // Вестник Ташкентской офицерской школы (I). С. 7.


[Закрыть].

В марте 1897 г. поручик Выгорницкий сообщал в ВУК Главного штаба подробности своего пребывания в Индии: «Первое время в Индии я изучал упомянутый язык в Калькутте. Калькутту выбрал оттого, что там находятся все необходимые учебники и “мунши” – филологи-преподаватели; там же, а также в Бомбее и Мадрасе находятся экзаменационные комиссии языка индустани для англичан, желающих получить соответствующую государственную должность, а потому в этих городах сосредоточены все данные для изучения языка индустани. Это дало мне возможность познакомиться в упомянутых трех городах с английскими учебниками языка индустани. Нужно отдать справедливость, что англичане много сделали на этом поприще. Лучшие учебники (доктора Ренкина[385]385
  Имеется ввиду Джордж Ранкинг (Ranking, George Speirs Alexander, 1852–1934) – подполковник медицинской службы индо-британской армии, ориенталист. Разработанные Ранкингом стандарты для экзаменовки офицеров индо-британской армии по языку индустани были частично использованы в Ташкентской офицерской школе восточных языков. Ранкингу принадлежит авторство нескольких учебных пособий по языку индустани: Introductory exercises in Urdu prose composition with notes and translations / by G. Ranking and Shams-Ul-Ulama Maulavi Muhammad Yusuf Jaʼfari. Calcutta, Thacker, Spink and Co., 1896; A Guide to Hindustani in Persian and Roman Character: specially designed for the use of officers and men serving in India, including colloquial phrases, a collection of arzis, with transliteration and English translations / by G. S. A. Ranking. Calcutta, Thacker, Spink and Co., 1897; The Bāgh o bahār; for the examination of military officers and others by the higher and lower standards. Calcutta, Baptist Mission Press, 1901.


[Закрыть] и др.) приобретены мною и пройдены с преподавателем. Один из таких моих преподавателей (в Бомбее) был прежде учителем одного из английских деятелей по части преподавания и издания учебников языка индустани (доктор Ренкин). Упомянутые учебники могут служить пособием для преподавания на курсах восточных языков. Англичане бесспорно в деле составления учебников сделали больше, чем какая-либо другая нация, прежде всего потому, что это их родное дело – знание языка своей колонии.

После Калькутты я отправился на север – на родину языка индустани – Бенарес, Дели. Здесь я имел практику языка индустани с гидами (путеводителями), объяснявшими историю памятников, последнее восстание и т. п. В Калькутте и Бомбее я посещал местные театры – драма и фарсы на чистом языке индустани. После севера несколько недель я прожил в Бомбее в период сильнейшего разгара чумы. Парсы и мунши говорят здесь на чистом языке индустани. Вообще же язык здесь смешанный с языком гудзерати и английским»[386]386
  РГВИА. Ф. 401. Оп. 4. Д. 61 (1897 г.). Л. 126–126 об. Рапорт поручика А. И. Выгорницкого управляющему делами ВУК Главного штаба, 4 марта 1897 г.


[Закрыть].

В период командировки в Индию Выгорницкий приобретал материалы, которые могли служить учебными пособиями для изучения языка индустани – учебники, хрестоматии, газеты и др. В Индии Выгорницкий завершил работу над составлением грамматики языка индустани, взяв за основу имевшиеся британские пособия. Выгорницкий всемерно использовал поездку в Индию для подготовки к открытию курсов языка индустани в Ташкенте. В письме к управляющему делами ВУК Главного штаба он сообщал о том, что готов «предложить свои услуги как преподаватель языка индустани» на предполагаемых курсах[387]387
  Там же. Л. 127 об.


[Закрыть].

После отъезда офицеров за рубеж штаб Туркестанского военного округа продолжил поиск кандидатов в преподаватели языка индустани. Об этом свидетельствует тот факт, что закончивший в 1896 г. офицерские курсы восточных языков при Азиатском департаменте МИД и прикомандированный к штабу войск Закаспийской области штабс-капитан А. Ф. Гильфердинг осенью того же года по распоряжению командующего войсками Туркестанского военного округа был прикомандирован к Российскому императорскому политическому агентству в Бухаре для изучения языка урду[388]388
  См.: Язык урду // Туркестанские ведомости. 1896. № 87.


[Закрыть]. В июле 1897 г. с Высочайшего соизволения Гильфердинг для «усовершенствования в языке индустани командировался в Индию сроком на десять месяцев»[389]389
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1532. Л. 35. Копия с отношения штаба Туркестанского военного округа Российскому Императорскому политическому агенту в Бухаре, 20 августа 1897 г.


[Закрыть]. Он проявил большую энергию и способности в изучении языка индустани и в короткий срок составил несколько ценных пособий и словарь по этому языку, которые в дальнейшем широко использовались в Ташкентской офицерской школе восточных языков. Гильфердинг являлся достойным кандидатом на должность преподавателя курсов языка индустани, но по какой-то причине остался не у дел.

Первым из зарубежной командировки в начале весны 1897 г. вернулся поручик А. И. Выгорницкий. По материалам, собранных в период командировки, он составил «Грамматику языка индустани, или урду», явившуюся первым в России учебным пособием по языку урду[390]390
  Выгорницкий А. И. Грамматика языка индустани или урду / Сост. по анг. источникам Плята и Форбесса поруч. А. Выгорницким. СПб.: Воен. учен. ком. Гл. штаба, 1897. [6], 363 с.


[Закрыть]. Тем временем ВУК Главного штаба и штаб Туркестанского военного округа совместно приступили к разработке Положения о курсе языка индустани, которое в общих чертах было закончено к июню 1897 г. В конечной редакции оно получило название «Положение о курсе для обучения офицеров Туркестанского военного округа языку индустани (урду)»[391]391
  Текст документа публикуется в Прил. № 13 настоящего издания.


[Закрыть]. 24 сентября 1897 г. генерал от инфантерии Н. А. Махотин (за военного министра) утвердил Положение о курсе языка индустани.

Согласно Положению, курс языка индустани учреждался при штабе Туркестанского военного округа под общим наблюдением начальника штаба округа и под непосредственным управлением одного из его помощников, которому подчинялись как преподавательский состав, так и офицеры-слушатели, и который обладал дисциплинарными правами командира полка (п. 1). Офицеры-слушатели курса делились на две категории: офицеры Генерального штаба и строевые офицеры из окончивших курс военных училищ и двухгодичный курс академии Генерального штаба. Последние поступали из расчета по одному офицеру от каждой стрелковой, линейной, артиллерийской и казачьей бригады. Кроме того, право на поступление имел один офицер от группы частей, не входивших организационно в состав бригад – от саперных и резервных подразделений. Из офицеров Генерального штаба на курс могли поступать как обер-, так и штаб-офицеры; из строевых – только состоявшие в обер-офицерских чинах до штабс-капитана и подъесаула включительно (п. 2).

В период учебы все офицеры-слушатели прикомандировывались к окружному штабу и сохраняли получавшееся ими в частях по чинам и должностям содержание. За недостойное поведение или неуспеваемость офицеры откомандировывались обратно в свои части по представлению заведующего курсом (п. 3). Курс обучения был двухгодичный, занятия проводились с 1 октября по 1 мая; на остальную часть года слушатели возвращались в свои части для отбытия лагерного сбора[392]392
  Лагерный сбор – полевой учебный центр, используемый для отработки войсками всех родов оружия тактических приемов, огневой и специальной подготовки. В каждом военном округе имелось соответствующее число постоянных лагерей различной величины, обустроенных стрельбищами, полигонами и учебными полями. В период лагерного сбора в войсках устанавливалась лагерная служба.


[Закрыть] (п. 4). Заведование курсами возлагалось на офицеров, закончивших офицерские курсы восточных языков при Азиатском департаменте МИД и специально изучивших язык индустани. Для языковой практики предусматривалось приглашение на курс носителей языка. Число лекций составляло не менее пяти в неделю, но при необходимости могло быть увеличено. Занятия проводились в штабе округа или в Ташкентском военном собрании (п. 5).

Финансирование курса осуществлялось из «экстраординарных сумм», имевшихся в распоряжении командующего войсками округа (п. 7). Офицеры, наиболее успешно окончившие курс, могли в виде награды получать полугодовой оклад жалованья. Кроме того, допускалось испрашивание разрешения на командирование в Индию для дальнейшего практического совершенствования в языке индустани одного из наиболее отличившихся офицеров (п. 8). По завершению курса офицеры возвращались в свои части на штатные должности и обязаны были прослужить в Туркестанском военном округе два года.

При общем взгляде на основные пункты Положения обращают на себя внимание два крупных его недостатка – отсутствие четко определенных целей курса и неопределенность последующего служебного положения выпускников. Вместо возможности применить свои знания на практике выпускникам предлалось вернуться «в свои части на штатные должности» и, конечно, забыть все то, чему их учили в течение двух лет. Совершенно очевидно, что курсы создавались формально и в спешке, как желание быстрее исполнить «Высочайшее повеление» – организовать изучение языков Индии. При этом совершенно не учитывались реальные потребности округа в специалистах по восточным языкам применительно к планам боевого использования туркестанских войск. В результате полностью исключались языки наиболее вероятных противников России в Средней Азии – Афганистана и Персии, а также английский язык – основной язык индо-британской армии. Сама жизнь очень скоро внесет корректировку в программу курса языка индустани – будут введены новые восточные языки и дополнительные предметы. На всем протяжении краткой истории курсов их учебная программа находилась в непрерывной эволюции.

После утверждения военным министром Положения о курсе начальник Главного штаба отправил командующему Туркестанским военным округом предложения по порядку прохождения службы офицерами Генерального штаба, закончившими обучение на курсе[393]393
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 289. Л. 8–8 об. Отношение начальника Главного штаба на имя командующего войсками Туркестанского военного округа, 24 сентября 1897 г.


[Закрыть]. Была высказана мысль, что на них следует распространить обязательство прослужить в пределах округа два года по окончании курса. Также указывалось на необходимость «установить какие-либо небольшие преимущества» для офицеров, закончивших курс и пожелавших остаться на службе в Туркестане после обязательных двух лет. В качестве меры поощрения называлась денежная надбавка к содержанию в размере 100 руб. в год.

Официально об открытии курсов языка индустани было объявлено в Приказе по войскам Туркестанского военного округа № 398 от 20 октября 1897 г. Приказ обязывал войсковых начальников немедленно выбрать и командировать на курс строевых офицеров. При этом указывалось на необходимость произвести выбор офицеров «с крайней осмотрительностью»[394]394
  Там же. Л. 19–19 об.


[Закрыть]. В этом же документе объявлялось о назначении помощника начальника штаба Туркестанского военного округа генерал-майора А. А. фон Ремлингена заведующим Ташкентскими курсами языка индустани, поручик А. И. Выгорницкий назначался преподавателем курсов.

В октябре 1897 г. Выгорницкий приехал из Петербурга в Ташкент. В связи с этим в приказании по войскам округа объявлялось о начале занятий на курсах с 27 октября[395]395
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 289. Л. 22–22 об.


[Закрыть]. Занятия начинались с теми офицерами, которые были отобраны в частях и уже прибыли в Ташкент. По мере прибытия остальных офицеров намечалось приступить к чтению лекций по полной программе обучения. По решению командующего войсками к слушанию лекций допускались вольнослушателями офицеры Генерального штаба и строевые офицеры, проходившие службу в Ташкентском гарнизоне, причем число офицеров Генерального штаба не ограничивалось какой-либо нормой. Для строевых офицеров Ташкентского гарнизона устанавливался лимит вольнослушателей: по одному от каждого стрелкового и линейно-кадрового батальона, 5-го Оренбургского казачьего полка, артиллерии Ташкентского гарнизона, от инженерного, интендантского и военно-медицинских управлений. Местом проведения занятий указывалось Ташкентское военное собрание. Занятия предписывалось вести ежедневно кроме праздников с 5 до 7 часов вечера.

В 1897 г. на курсы языка индустани были зачислены 16 слушателей, из которых штатных – 8 (один офицер Генерального штаба и 7 строевых офицеров), 8 – сверхштатных[396]396
  Там же. Д. 1532. Л. 26. Справка по отчетному отделению [штаба Туркестанского военного округа], 19 сентября 1899 г.


[Закрыть]. Среди зачисленных на курс были Генерального штаба капитан Д. Я. Федоров и военный чиновник[397]397
  Общий список офицеров, закончивших Ташкентскую офицерскую школу восточных языков, помещен в Прил. № 5 настоящего издания.


[Закрыть].

После возвращения из зарубежной поездки штабс-капитана И. Д. Ягелло состоялась организация асхабадского курса языка индустани. Курс создавался на основе Положения, принятого для ташкентского курса. Официально об открытии курса было объявлено в Приказе по Закаспийской области и войскам, в ней расположенным, за № 577 от 16 декабря[398]398
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 2294. Л. 25.


[Закрыть]. В соответствии с Приказом, курс языка индустани учреждался при штабе области под общим наблюдением и руководством начальника штаба войск области. Подбор офицеров для обучения на курсе возлагался на начальников 1-й и 2-й Закаспийских стрелковых бригад, Закаспийской местной бригады, Закаспийской казачьей бригады и на начальника артиллерии области. От каждой из указанных частей было предписано назначить на курс по одному офицеру. Списки желающих офицеров указывалось представить ка 25 декабря 1897 г. Приказ не объявлял точной даты начала занятий. Общее руководство курсом возлагалось на штабс-капитана И. Д. Ягелло.

Срок обучения на асхабадском курсе составлял два года, но в отличие от ташкентского курса набор слушателей производился не через два года, а через год. В связи с этим асхабадский курс до его объединения с ташкентским успел произвести два полных выпуска[399]399
  Список выпускников асхабадского курса языка индустани помещен в Прил. № 4 настоящего издания.


[Закрыть]. Офицеры выпуска 1897–1899 гг. изучали только язык индустани, офицеры выпуска 1898–1900 гг. дополнительно изучали персидский язык.

Из выпускников асхабадского курса следует отметить поручика Александра Васильевича Ефимова, закончившего курс с отличным результатом. Командир 2-го Туркестанского армейского корпуса генерал-лейтенант А. А. Боголюбов обращался с ходатайством к командующему войсками Туркестанского военного округа о командировании поручика Ефимова в Индию «для дальнейшего усовершенствования в языке»[400]400
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1553. Л. 29. Рапорт командира 2-го Туркестанского армейского корпуса, 20 мая 1900 г.


[Закрыть]. В дальнейшем капитан Ефимов состоял штатным преподавателем в Ташкентской офицерской школе восточных языков. Им были составленны ценные лингвистические пособия по персидскому языку и языку пушту.

На ташкентских курсах первый учебный год (1897–1898) был посвящен главным образом изучению теории языка. Со второго полугодия в программу обучения введен английский язык, изучение которого было необязательным для всех слушателей. Уроки по английскому языку разрешалось посещать не только слушателям, но и офицерам Ташкентского гарнизона. Английский язык изучали 15 офицеров, среди которых были пять слушателей курса (включая двух офицеров Генерального штаба), два офицера штаба округа, пять – от стрелковых батальонов, по одному от Туркестанского саперного полубатальона и Туркестанской артиллерийской бригады, а также штабс-капитан Выгорницкий[401]401
  Там же. Д. 1532. Л. 31. Список офицеров, желающих слушать лекции английского языка.


[Закрыть]. Преподавателем был приглашен учитель английского языка в Ташкентском реальном училище, британский подданный Джон Говард. Преподавание английского языка длилось недолго. В июне 1898 г. Говард был освобожден от должности преподавателя английского языка в реальном училище и по этой причине не мог продолжить преподавание на курсах индустани[402]402
  Приказ по учебному ведомству, 22 июня 1898 г., № 39 // Туркестанские ведомости. – 1898. – № 48.


[Закрыть].

Значительно способствовало учебному процессу приглашение практиканта по индустани Кабир-шаха Мустафинова, участвовавшего в 1899 г. в поездке офицеров Генерального штаба подполковника А. А. Полозова и штабс-капитана А. Е. Снесарева в Индию[403]403
  См.: Басханов М. К. «У ворот британского могущества»: А. Е. Снесарев в Туркестане, 1899–1904. СПб.: Нестор-История, 2015. С. 34, 35. Фотография Кабир-шаха среди выпускников ташкентского курса индустани приводится в настоящем издании.


[Закрыть]. Поиск практиканта по языку индустани в Туркестанском крае, несмотря на наличие индусской общины (особенно в Бухаре), был непростым делом, поскольку основная масса представителей общины говорила на хинди. Кроме того, в силу известных обстоятельств кандидаты должны были быть благонадежными и пользоваться доверием русского военного командования.

Результатами первого года обучения на ташкентском курсе штабс-капитан А. И. Выгорницкий остался вполне доволен. «Осуществление на деле вопроса о необходимости иметь офицеров, знающих индустани, – отмечал Выгорницкий, – представляется теперь фактом совершившимся; через год у нас будет 17 офицеров, знающих урду. В их числе будут находиться 4 офицера, окончивших курсы восточных языков при Министерстве иностранных дел, и из них двое, изучивших этот вопрос на родине его – в Индии»[404]404
  В[ыгорницкий]. И. А. Курс языка «индустани» // Разведчик. 1898. № 393. С. 372.


[Закрыть].

Вместе с тем Выгорницкий заметил первые признаки надвигающегося кризиса, связанного с перспективой дальнейшей службы выпускников. С этой проблемой он был хорошо знаком по опыту петербургских офицерских курсов восточных языков. «<…> неопределенное положение [выпускников курса], – указывал Выгорницкий, – в будущем может повлечь за собою то, что офицер, возвратясь в свою часть, не имея впереди другой цели кроме службы, не имея ни практики в изученных языках, ни необходимых пособий для дальнейших занятий, ни средств к приобретению этих пособий, конечно, с течением времени может забыть эти языки, на изучение которых положил два года усидчивого труда»[405]405
  Там же.


[Закрыть].

Основными учебными пособиями на ташкентском и асхабадском курсах в первые годы их существования служили «Грамматика языка индустани» штабс-капитана Выгорницкого и учебник грамматики языка индустани, составленный британским подполковником Грином[406]406
  См.: Green, Lieut.-Col. A.O. Practical Hindustani Grammar. Parts I–II. Oxford, Clarendon Press, 1895.


[Закрыть], в переводе капитана Ягелло. В качестве пособий использовались также подготовленные Ягелло хрестоматии в русском переводе – глава «Приключения четвертого дервиша» из поэмы классика новоиндийской литературы Мир Амана «Сад и весна»[407]407
  «Бхаг-о-бахар» («Сад и весна») – переложение на урду «Истории четырех дервишей», приписываемой Амиру Хосрову Дехлави (ум. в 1325 г.), осуществленное Мир Аманом Дехлави специально в качестве учебного пособия для обучения служащих Британской Ост-Индийской компании языку урду. См.: Bagh o Buhar, a Translation into the Hindoostanee Tongue of the Celebrated Persian Tale «Qissui Chuhar Durwesh», by Meer Ummun, under the superintendence of J. Gilchrist. Calcutta, 1804.


[Закрыть] и нравоучительная история «Четыре брамина»[408]408
  Cюжет о четырех браминах заимствован из «Веталапанчавиншати» («Двадцать пять рассказов Веталы») – памятника древнеиндийской литературы. Сюжет широко использовался в фольклоре народов Индии. Перевод произведения с санскрита на урду был выполнен в 1805 г. Лаллу Лалом (Lallu Lal), преподавателем языка индустани в колледже Форт Уильям (Fort William College) в Калькутте. Перевод Лала широко использовался для преподавания языка индустани служащим Британской Ост-Индийской компании. Первый перевод произведения на английский язык выполнил британский капитан У. Холлингз (W. Hollings) в 1848 г. См.: Bytal Pucheesee / Trans. into English by Captain W. Hollings. Calcutta, W. Ridsdale, Military Orphan Press, 1848. При подготовке хрестоматии И. Д. Ягелло использовал 21-й рассказ из «Веталапанчавиншати» в переводе на язык урду.


[Закрыть], – изданные в Асхабаде в 1898 г. Важное значение для постановки дела обучения имел выход составленного А. И. Выгорницким «Пособия для изучения языка индустани (урду) и военного словаря русско-индустани»[409]409
  Выгорницкий А. И. Пособие для изучения языка индустани (урду) и Военный словарь русско-индустани / Сост. поруч. А. И. Выгорницким. Ташкент: Тип. Штаба Туркест. воен. окр., 1898. 212 с.


[Закрыть]. Пособие представляло собой хрестоматию текстов на исторические темы, текстов с военной лексикой языка урду со словарем военных терминов[410]410
  Марченко М. К. [Рец.]: Пособие для изучения языка индустани (урду) и военный словарь русско-индустани, составленный поручиком А. И. Выгорницким. Ташкент, 1898 // Разведчик. 1899. № 445. С. 389.


[Закрыть]. Этот перечень учебных материалов в 1899 г. был расширен благодаря лингвистическим работам по языку урду, подготовленным капитаном Гильфердингом, о которых уже упоминалось выше.

В рецензии на составленное Гильфердингом «Практическое руководство индустани (урду)» штабс-капитан Выгорницкий отмечал: «Настоящий учебник капитана Гильфердинга <…> является совершенно новым элементом: изучающий язык найдет в нем и грамматику, и целый ряд фраз, имеющих практическое значение, а также небольшой словарь. Обработка учебника самая добросовестная. Каждый текст индустани снабжен двумя переводами: подстрочным и литературно обработанным. Нужно быть самому специалистом, чтобы знать как много труда потратил капитан Гильфердинг, работая в Индии, а потому нельзя не рекомендовать упомянутое руководство желающим посвятить себя изучению языка индустани»[411]411
  Выгорницкий А. И. [Рец.]: Практическое руководство индустани (урду) / Сост. кап. Гильфердинг. СПб., 1899 // Разведчик. 1899. № 457. С. 631.


[Закрыть].

В 1898–1899 г. на ташкентском курсе в виде опыта в учебную программу ввели два дополнительных языка – персидский и сартовский[412]412
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1532. Л. 88–89. [Выгорницкий А. И.]. Объяснительная записка к программе курса персидского и сартовского языков в 1898–99 учебном году при штабе Туркестанского военного округа.


[Закрыть]. Преподавателем по этим языкам был назначен выпускник офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД поручик В. С. Яковлев (он же одновременно состоял и слушателем курса языка индустани). Программа занятий по этим языкам подразумевала, что к концу учебного года слушатели смогут понимать разговорный персидский и сартовский языки, вести беседу и писать на несложную тему, пользуясь для этого лексическим запасом, усвоенным в течение года. Изучение основ грамматики проводилось по особой программе, позволявшей со второй недели приступить к практическим урокам. Слушатели имели возможность заниматься с тремя носителями языка, один из которых говорил на классическом персидском языке, остальные – на распространенном в Бухарском эмирате таджикском языке, в котором имелось немало тюркизмов, и отличавшемся по произношению от классического персидского языка. На занятиях по сартовскому языку практикантами служили те же туземцы, что и для персидского. Отсутствие словарей (имелся только один экземпляр словаря Л. З. Будагова[413]413
  Будагов Л. З. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий со включением употребительнейших слов арабских и персидских и с переводом на русский язык / Сост. Лазарь Будагов, доц. Вост. фак. С.-П. ун-та и драгоман V класса при Азиатск. деп. [в 2 т.]. СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1869–1871. Т. 1. 810 с.; Т. 2. 3, 415 c.


[Закрыть]) заставляло поручика Яковлева диктовать слушателям значение незнакомых слов, встречавшихся при чтении текста, что значительно ускоряло работу, но лишало слушателей возможности приобрести навык самостоятельного поиска лексических значений в словаре. Для облегчения слушателям работы с различными почерками персидского языка поручик Яковлев прививал им навык в чтении и написании персидских слов почерками насталик, насх и шикесте (скорописный вариант почерка насталик), без знания которых дальнейшее самостоятельное изучение персидского языка значительно затруднено.

В первой половине учебного года занятия заключались в составлении несложных фраз, вопросов и ответов преимущественно на военные темы. Занятия велись с целью облечить слушателям усвоение грамматических основ изучаемых языков и пополнить лексический запас. Во второй половине учебного года под руководством преподавателя устраивались беседы офицеров-слушателей с практикантами. Каждый слушатель раз в неделю во время самостоятельных занятий готовил на одном из языков устное сообщение продолжительностью 20 минут. В этот же период обучения слушатели делали переводы статей с русского языка на персидский и сартовский, читали отдел телеграмм в «Туркестанской туземной газете» (выходила на сартовском языке в Ташкенте), персидские газеты «Иттила», «Иран» и «Хуласеи-Хавадис» и «Путешествие шаха Наср-Эддина по Мазандерану. Собственный его величества дневник»[414]414
  Дневник издан в Петербурге в 1887 г. в переводе на русский язык.


[Закрыть]. Недостаток времени и отсутствие книг не позволяли основательно ознакомить слушателей с особенностями языка персидских литературных и поэтических текстов. Офицеры были ознакомлены с несколькими главами из поэмы «Гулистан» классика персидской средневековой позии Саади, которые были прочитаны на уроках Кабир-шахом, хорошо знавшим поэму[415]415
  РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 1532. Л. 23 об. О занятиях на курсе языка персидского и сартовского. Доклад помощника начальника штаба Туркестанского военного округа, 8 мая 1899 г.


[Закрыть].

Введение в программу ташкентских курсов персидского и сартовского языков фактически приводило к изменению структуры и программы, а также к транформации основной цели курсов – готовить специалистов по языку индустани. Эта ситуация, возникшая стихийно или явившаяся результатом хорошо поставленного плана, давала преподавателю курсов штабс-капитану Выгорницкому возможность поднять вопрос о пересмотре Положения 1897 г., в котором за год деятельности курсов были выявлены крупные недочеты. Вполне понятно, что Выгорницкому было не под силу в одиночку справиться с «туркестанской» бюрократической машиной, но ему удалось найти единомышленников, вначале в лице Генерального штаба подполковника А. А. Полозова – слушателя курсов, а затем и руководителя курсов генерал-майора А. А. фон Ремлингена.

В конце 1898 г. этой группой лиц был разработан новый проект Положения о курсе, получивший название «Положение о курсе для обучения офицеров Туркестанского военного округа языкам персидскому, сартовскому и индустани (урду)»[416]416
  Там же. Л. 28–29 об.


[Закрыть]. Проект подписан начальником штаба Туркестанского военного округа генерал-майором Вс. В. Сахаровым и заверен подполковником А. А. Полозовым. Документ представляет большой интерес для изучения истории Ташкентской офицерской школы восточных языков, он является своеобразной попыткой «работы над ошибками», допущенными при составлении Положения о курсах образца 1897 г. Сохраняя в целом без изменений основные пункты Положения, проект содержит и ряд качественно новых статей, касающихся, прежде всего, вопросов административного управления и финансирования курса, а также стимулирования интереса офицеров к получению военно-востоковедного образования. Следует остановиться более подробно на разборе предлагавшихся нововведений.

Проект нового Положения фактически закреплял монополию выпускников офицерских курсов восточных языков при Азиатском департаменте МИД на преподавательские должности на предполагавшихся курсах. Причем круг кандидатов на эти должности был значительно сужен условием – они должны были практически владеть языками, распространенными в Туркестане, и обладать профессиональной подготовкой в области языка индустани. Это условие оговаривается в п. 7 проекта нового Положения: «Обучение поручается: языков персидского и сартовского – одному из офицеров, окончивших курсы восточных языков при Министерстве иностранных дел и усвоивших практически особенности говора таджиков и сартов; а языка урду – одному из офицеров, окончивших те же курсы и после того специально изучивших индустани. Вполне понятно, что из всех выпускников офицерских курсов восточных языков этим критериям могли удовлетворить лишь трое офицеров – И. Д. Ягелло, А. И. Выгорницкий и А. Ф. Гильфердинг.